Сангвинисты: Джеймс Роллинс, Ребекка Кантрелл. «Кровавое Евангелие»
Невинные читать онлайн Джеймс Роллинс, Ребекка Кантрелл (Страница 20)
Эрин улыбнулась, припомнив, в какой восторг приходила в детстве, когда смотрела мультипликационную версию этой истории — редкостное развлечение в ханжеской религиозной среде, где она росла.
Взгляд ее как магнитом тянуло к певцам. Она увидела, что все они мальчики, как и герой этой святочной песни. И вдруг, глядя на эти невинные лица, напружинилась.
— Вот где будет Распутин! — заявила Эрин.
Она знала, что монах неравнодушен к детям. Его влечет к ним отнюдь не плотский интерес, но все равно по-своему хищнический. Она представила всех ленинградских детей, стоявших на краю могилы от голода во время блокады во Вторую мировую. Чтобы не дать им умереть, он обратил их в стригоев.
Какое-то время Распутин был сангвинистом, но за подобные преступления его отлучили от церкви и предали анафеме. Он же в свою очередь затеял извращенную версию их Ордена в Санкт-Петербурге, став де-факто Папой, мешающим человеческую кровь с освященным вином, дабы поддерживать свою паству — по большей части детей.
— Он будет с этими мальчиками, — настаивала Эрин. — Возле этого хора.
Батори скептически выгнула бровь дугой, но Корца кивнул. Он знает Распутина лучше, чем любой из них. Рун встретился взглядом с Эрин, молча признавая, что она заглянула монаху в душу.
Джордан снова взял ее за руку.
— Пойдем, посмотрим представление.
20 часов 38 минут
Пока группа прокладывала путь сквозь редеющие толпы к сцене, Джордан держался под боком у Эрин. От запаха жарящихся каштанов и глинтвейна в желудке у него засосало. У них с Эрин уже порядком времени маковой росинки во рту не было. Сангвинисты частенько забывают, что их соратники-люди должны есть хоть время от времени.
Как только это дело останется позади, он решил отыскать в Стокгольме самую большую и самую горячую миску супа. А может, две. Одну — чтобы есть, а вторую — чтобы попарить окоченевшие ноги.
Джордан оглядел штатских, шагающих по рыночной площади со стаканчиками, исходящими паром, свертками и промасленными мешочками каштанов.
Что будет, если Распутин ринется со своим выводком стригоев в нападение? Стоун попытался вообразить сопутствующий ущерб. Будет очень скверно.
Правду говоря, вся эта затея смердит. Они безоружны. А союзники ненадежны. Джордан поглядел на графиню, шагавшую с надменной осанкой, откинув капюшон, не замечающую мороза, высокомерно поглядывая по сторонам. Еще неизвестно, чью сторону она возьмет, если дойдет до дела. Нет, тут же мысленно поправил он себя, известно.
Она возьмет свою собственную сторону.
Во время полета сюда Стоун успел вкратце переговорить с Христианом, отсиживаясь вместе с ним в кабине самолета. Сержант вытянул у капеллана обещание, что если здесь все полетит к чертям, тот увлечет Эрин прочь как можно быстрее. Рисковать ее жизнью больше, чем требуется, Джордан отнюдь не намеревался. Ее он не потеряет.
Стоун бросил взгляд на сосредоточенное лицо Эрин. Она будет вне себя, если узнает об этих планах. Однако он предпочтет, чтобы она рассердилась на него, но все-таки удалилась.
На подходе к сцене Джордан миновал знак в форме вытянутой руки. Ее указующий перст был нацелен на участок рынка позади хора.
Слова на знаке были выписаны и по-шведски, и по-английски, указывая на наличие ледяного лабиринта. Похоже, шведы даже извлекают из мороза выгоду.
Миновав знак, Джордан подошел к подмосткам хора. Два ряда мальчиков, с покрасневшими от холода носами и сунувшие руки в рукава, были облачены в белые мантии. Пока они пели, Джордан разглядывал их серьезные юные лица, бледные от мороза. Его глаза остановились на последнем мальчике в переднем ряду, сжимающем в ручонках молитвенник, наполовину скрывающий его лицо.
Этот паренек выделялся среди остальных. С виду ему было лет тринадцать-четырнадцать — на год или два старше остальных. Но странным Джордану показалось не это.
Он тронул Христиана за руку. И шепнул:
— Вон тот, с краю. На этом пареньке нет перчаток.
Парнишка пел вместе с остальными, прекрасно вливая свой голос в гармонию.
Он явно имел опыт пения в хоре — быть может, не только этом. Ближайший сосед сторонился его, будто они были незнакомы.
Джордан представил цитадель Распутина в Санкт-Петербурге — церковь Спаса-на-Крови, — где тот проводит свои темные мессы и держит собственный хор.
Джордан внимательно вглядывался в полускрытые черты певчего. Лицо — такое же белое, как его безупречное одеяние, — обрамляют каштановые волосы. А на щеках нет даже намека на румянец.
Подросток, заметив его внимание, наконец опустил свою хоровую книгу. Тогда-то Джордан и узнал его. Это парнишка из видео — Алексей Романов.
Джордан подавил желание схватить Эрин и сматывать отсюда удочки. И стал приглядываться к остальным мальчикам хора более пристальным взглядом. Они выглядели замерзшими, усталыми — и живыми. В окружающей сцену толпе тоже никто не выделялся.
Прежде чем реагировать, надо поглядеть, как будет разыгрываться эта партия.
К их группе подошла маленькая девочка в синей шапочке с белым помпоном, вертя в руках куклу на ниточках.
Та самая, для которой Эрин купила подарок чуть раньше. Джордан заметил, что девочка тоже без перчаток или варежек.
Христиан проследил его взгляд до ее голых ручонок. Мгновение прислушивался, чуть склонив голову к плечу, а затем кивнул.
Сердцебиения нет.
Она — один из распутинских детей-стригоев, и ее невинное личико скрывает тварь вдвое старше Джордана и вдвое смертоноснее его в бою.
Надия и Рун по обе стороны напружинились, готовые вступить в схватку. Элисабета же просто прижимала изящную руку к шарфу, скрывающему ее раненое горло; другой рукой она была по-прежнему прикована к Руну. Графиня озирала площадь досужим взором, будто высматривала преимущества, а не врагов.
Как только пение закончилось, хормейстер произнес речь по-шведски, подводя итог мероприятию и объявляя о завершении сегодняшнего празднества. Изрядная часть толпы потянулась к выходам. Молодая мать забрала мальчишку в белой мантии со сцены, укутав его в зимнее пальто и дав ему термос, полный дымящегося напитка.
Везучий ребенок.
Другие родители принялись разбирать своих отпрысков, пока не остался только распутинский пацан. Отвесив легкий полупоклон, он спрыгнул с платформы и зашагал к ним с горделивой осанкой всей русской знати.
Как только парнишка приблизился, Христиан встал с ним лицом к лицу.
— Где твой хозяин?
На губах у мальчишки появилась улыбка, от которой у Джордана продрало морозом вдоль позвоночника.
— У меня два сообщения, но прежде вы должны ответить на один вопрос. Его Святейшество наблюдает за вами с момента вашего прибытия. Он говорит, что вы пришли с двумя Женщинами Знания. Одной, с которой он познакомился в России, и другой — истинной представительницей династии Батори.
Джордану стало не по себе оттого, что Распутин уже знает о них так много. Впрочем, может статься, именно этого монах и добивался.
— А с чего бы это так его заботило? — поинтересовался Рун.
Алексей упер руки в боки.
— Он сказал, что надлежит быть испытанию.
Джордану услышанное не понравилось.
— Его Святейшество торжественно присягнул перед вашим кардиналом отдать Первого Ангела только истинной Женщине, умудренной Знанием. Таковы условия сделки.
Рун был готов заспорить, но Эрин его остановила.
— Какого рода испытание? — напрямую спросила она.
— Ничего столь уж опасного, — ответил Алексей. — Я возьму вас двоих с одной Женщиной Знания, а Ольга, — указал он на девчушку в синей шапочке, — возьмет двоих с другой.
— И что тогда? — осведомился Джордан.
— Первая женщина, нашедшая Первого Ангела, побеждает.
Графиня подобралась ближе, почуяв предстоящую игру, а может быть, высматривая способ предать их.
— А что станется с той, каковая проиграет?
— Не знаю, — развел руками Алексей.
— Я не стану подвергать Эрин риску, — отрезал Джордан. — Найдите другой способ.
Тут слово взяла Ольга. По-детски шепеляво она произнесла слова, слишком уж мудреные и формальные для столь юного с виду существа.
— Его Святейшество предписали уведомить вас, что Первый Ангел находится в его распоряжении. Если вы не последуете его требованиям, то никогда его не увидите.
Джордан нахмурился. Распутин держит их за горло и знает это.
— Куда идти? — спросил Джордан, крепко беря Эрин за руку, отказываясь разлучаться с ней и тем самым необратимо выбирая команду, в которой будет играть. — Где мы начнем эту охоту?
Алексей просто указал на знак, который Джордан миновал ранее.
Сделанный в виде указывающей руки.
Они отправляются в ледяной лабиринт.
Глава 26
19 декабря, 20 часов 59 минут
по центральноевропейскому времени
Стокгольм, Швеция
Эрин последовала за подпрыгивающим белым помпончиком Ольги вокруг подмостков хора к тесному переулку. Праздничный ледяной лабиринт выстроили на соседней площади, до поры скрытой от взглядов многоквартирными домами по обе стороны.
Конечно, только такой лабиринт и мог выбрать Распутин для своего испытания — средоточие и мороза, и путаницы.
А в этот поздний час, когда рынок уже закрыт, русскому монаху нужно лишь поставить стражей у разных входов в лабиринт, чтобы обеспечить им внутри полнейшее уединение. Но что ждет их в сердце этого лабиринта? Она представила гигантскую беспощадную медведицу, которую Распутин держал в клетке под своей церковью в Санкт-Петербурге. Какие чудовища подстерегают их здесь?
С Христианом и Джорданом по бокам Эрин направилась ко входу в переулок. Бросив взгляд налево, она увидела, что Алексей ведет Руна, Элисабету и Надию. Те появились по ту сторону хоровых подмостков, направляясь к другой улице. Вероятно, она ведет к другому входу в невидимый пока лабиринт, к другой отправной точке.
Подойдя к своему переулку, Рун бросил взгляд на нее.
Эрин подняла руку в пожелании его группе удачи.
А затем обе группы скрылись в тесных улочках, и каждая была готова принять брошенный вызов, обогнать другую в погоне за призом, поджидающим в центре лабиринта, — Первым Ангелом.
Как только группа Эрин вошла в узкий переулок, Джордан пробежал взглядом по прямой линии крыш по обе стороны.
Бдительно поглядывал на крепкие двери, пребывая в готовности к внезапному нападению. Из окон, затянутых морозными узорами, на заснеженный булыжник мостовой падал золотистый свет. В теплых комнатах двигались смутные тени, их жильцы даже не догадывались об опасности, таящейся за каменными стенами и деревянными дверями, не замечали монстров, до сих пор подстерегающих в ночи.
На миг Эрин захотелось такого же простодушного неведения.
Но незнание — совсем не то же, что безопасность.
Не вынимая рук из карманов, она пощупала сувенир Эмми — осколок теплого янтаря, сберегающий хрупкое перышко. Ее аспирантка тоже ведать не ведала об этом тайном мире, а он все равно убил ее.
Через несколько шагов улочка вышла на другую площадь. Эрин резко остановилась, пораженная неподдельной красотой зрелища, раскинувшегося перед ними. Казалось, этот лабиринт — отнюдь не просто хитроумно расставленные стенки. Впереди высился настоящий ледяной дворец, занимающий всю площадь, с возносящимися на высоту сотни футов шпилями и башенками, сплошь сделанными изо льда.
Стены венчали сотни скульптур, обросших пушистым инеем и припорошенных снежком.
Ничуть не тронутая этой красотой Ольга повела их к готической арке в ближайшей стене — одному из входов в лабиринт, скрывающийся внутри. Подходя, Эрин восхищалась искусством художников, изваявших это чудо, ловкостью, с которой они вырезали ледяные блоки и спаивали их вместе водой на манер древних каменщиков.
Ворота, подсвеченные сзади желтыми уличными фонарями, сияли, будто высеченные из цитрина.
У входа Ольга остановилась.
— Здесь я вас оставляю, дальше идите сами. Ангел ждет вас в центре замка.
Скрестив руки и расставив ноги пошире, девочка замерла неподвижно, как статуи на верху стен. Даже взгляд ее утратил всякое выражение. Эрин, тотчас припомнившую, что эта маленькая девчушка — стригой, по коже продрал мороз. Наверное, это дитя совершает убийства не менее полувека.
— Первым пойду я, — заявил Христиан, ступая под арку, в своей черной одежде замаячив на фоне золотого сияния темным силуэтом.
— Нет, — остановила его Эрин, прикоснувшись к рукаву. — Это испытание для меня. Первой должна идти я. Когда дело касается Распутина, лучше придерживаться правил. Найти безопасный путь к сердцу лабиринта должна найти я, если я Женщина Знания.
Джордан и Христиан тревожно переглянулись. Эрин понимала, что оба хотят ее защитить. Но уберечь ее от этого им не под силу.
Включив свой фонарик, Эрин ступила мимо Христиана, войдя в коридор.
По обе стороны возносились массивные голубовато-белые стены футов двенадцати высотой, с виду фута два толщиной, но потолок им заменяло темное небо. Проход между блоками был так узок, что, вытянув руки, Эрин могла кончиками пальцев коснуться обеих стен. Под подошвами ботинок поскрипывал снег, вымешанный в серую массу ногами бесчисленных посетителей.
Она посветила лучом фонарика по сторонам. Через каждые несколько футов строители вставили окошки из прозрачного льда, открывающие искаженный вид на соседние коридоры. Подойдя к левой арке, Эрин заглянула в нее, ожидая увидеть очередной отрезок лабиринта, но вместо него обнаружила миниатюрный внутренний дворик с садом, в котором все цветы, шпалеры и кусты были сделаны изо льда.
Несмотря на ощущение опасности, она поневоле улыбнулась.
Шведы знают, как сделать зиму зрелищной.
Продолжив путь, она запрокинула голову, поглядев на пасмурное небо. Звезд, по которым можно было бы ориентироваться, не видно. Пошел легкий снежок, тихий и чистый. Дойдя до перекрестка, Эрин свернула налево, ведя кончиками пальцев в перчатке по левой стене, помня эту детскую уловку. Самый надежный способ посетить все закоулки лабиринта — держать руку на одной стене, следуя всем ее поворотам. Это не избавляет от посещения тупиков, но такой путь рано или поздно приведет в центр.
Не самый быстрый путь, зато самый надежный.
Ведя Джордана и Христиана вперед, она прибавила шагу, скользя ладонью в перчатке по ледяным окошкам, цепляясь за части стен, сделанные из снега. Время от времени фонарик обнаруживал новые дворики. Наведалась Эрин и в покой, где стояла ледяная кровать с балдахином и двумя подушками под ледяным канделябром с настоящими лампочками. Сейчас они не горели, но она попыталась представить, как их свет играет бликами на гладкой поверхности льда.
В другой комнате у нее перед глазами появился массивный ледяной слон с бивнями, обращенными к двери и служащими насестом для ряда чудесно вырезанных птиц, одни из которых пристроились на ночлег, а другие распростерли крылья, будто собираясь взмыть в воздух.
Несмотря на встреченные здесь чудеса, трепет в душе Эрин с каждым шагом возрастал, глаза высматривали ловушки. Какую игру затеял здесь Распутин? Испытание не может быть настолько примитивным, как отыскание пути в лабиринте.
Она даже осмотрела некоторые из граффити, вырезанные во льду туристами — скорее всего, подростками, — по большей части сердечки с инициалами. Но не нашла в них ничего угрожающего, равно как и указаний на намерения русского монаха.
Эрин обогнула еще один угол в полной уверенности, что находится уже где-то недалеко от центра лабиринта, — и тут увидела это.
В одном из ледяных окон, отполированном до прозрачности стекла, был вморожен предмет. Эрин подняла фонарик повыше, не веря собственным глазам.
В окне, прекрасно сохраненное льдом, зависло грязное лоскутное одеяльце цвета слоновой кости с недостающим лоскутом в нижнем левом углу.
Ужаснувшись, Эрин остановилась и воззрилась на одеяльце.
— Что это? — спросил Джордан, направляя сюда и свой свет.
Откуда Распутин мог об этом узнать? Как он его нашел?
— Эрин? — поторопил ее Джордан. — Вид у тебя такой, будто ты только что увидела призрака. Ты в порядке?
Стащив перчатку, Эрин прижала голую ладонь ко льду, растопив ее теплом поверхность и вспоминая, как видела это одеяло в последний раз.
Кончик пальца Эрин скользил по муслину цвета слоновой кости. Узор на его поверхности образовывали смыкающиеся квадраты из темно-салатовой ткани. Ее мать называла этот узор ирландской цепочкой.
Эрин вспомнила, как помогала матери шить его.
Когда дневные труды были позади, они с матерью резали ткань на квадраты и пришивали их при свете свечей. Мать управлялась с иглой уже далеко не так ловко, как раньше, а под конец зачастую слишком уставала, чтобы трудиться над одеяльцем.
Так что Эрин приняла ответственность за эту задачу на себя, пришивая квадрат за квадратом, и ее юные пальцы с каждым разом действовали все проворнее.
Закончила она его как раз к рождению сестренки Эммы.
Теперь Эмма, двух дней от роду, лежала поверх этого самого одеяльца. Эмма всю свою жизнь была завернута в него. Она родилась слабенькой и горячечной, но отец запретил вызвать к ней врача. Он решил, что жить Эмме или умереть, решит лишь воля Божья.
Эмма умерла.
На глазах у Эрин, бессильной что-либо сделать, румянец покинул крохотное личико и ручонки Эммы, кожа ее стала бледнее одеяльца цвета слоновой кости под ней. Так быть не должно. Неправильность случившегося потрясла Эрин, подсказав, что она больше не сможет мириться со словами отца и молчанием матери.
Она просто должна послушаться собственного сердца, а значит — уйти.
Искоса оглянувшись — не видит ли кто, — Эрин вытащила из кармашка платья ножницы. Металл лязгнул, отрезая лоскут из угла драгоценного одеяльца.
Сложив квадратик, она спрятала его в карман, а потом укутала сестренку в одеяльце в самый последний раз, завернув недостающий уголок внутрь, чтобы никто и никогда не узнал о том, что она сделала.
Тело ее сестры было завернуто в одеяльце, когда отец закопал ее крохотный трупик.
Сквозь лед Эрин различила зеленый узор ирландской цепочки, потемневший от плесени и возраста. И провела кончиками пальцев по льду. Она-то думала, что больше не увидит это одеяльце никогда.
Содрогнувшись от ужаса, Эрин поняла, что это означает.
Чтобы добыть одеяльце, Распутин должен был осквернить могилу ее сестры.
21 час 11 минут
Элисабета бежала по лабиринту, волоча Руна за собой на серебряной цепочке кандалов. Надия не отставала ни на шаг, следуя за ней, как темная тень. Их человеческим соперникам нипочем не сравняться со сверхъестественной быстротой ее группы. Элисабета сумеет без труда добраться до центра лабиринта задолго до белобрысой докторши.
Хоть ей и не было никакого дела до амбиций сангвинистов, она знала, что обязана выиграть сие ристание.
Стоит кардиналу Бернарду хотя бы подумать, что она не Женщина Знания, жизнь ее похерена. Пальцы Элисабеты снова потянулись к мягкому шарфу, прикрывающему рану на горле. Порез был неглубоким, как доверие Ордена к ней самой. И едва вера Бернарда в нее пошатнется, как рана станет куда глубже.
Так что она задала стремительный темп, запоминая каждый поворот во тьме. Свет ей не требовался. Но на каждом шагу ее только что зажившее горло саднило от холода. Кровь Эрин отчасти исцелила ее, но недостаточно, далеко не достаточно. Элисабету удивило, что эта женщина предложила столь щедрый дар — и даже более того, что Эрин признала пагубность и неправедность нападения сангвинистки на нее.
Corpus name: OpenSubtitles2016. License: not specified. References: http://opus.lingfil.uu.se/OpenSubtitles2016.php, http://stp.lingfil.uu.se/~joerg/published/ranlp-V. | |
Corpus name: OpenSubtitles2016. License: not specified. References: http://opus.lingfil.uu.se/OpenSubtitles2016.php, http://stp.lingfil.uu.se/~joerg/published/ranlp-V.pdf | |
Corpus name: OpenSubtitles2016. License: not specified. References: http://opus.lingfil.uu.se/OpenSubtitles2016.php, http://stp.lingfil.uu.se/~joerg/published/ranlp-V.pdf | |
Corpus name: OpenSubtitles2016. License: not specified. References: http://opus.lingfil.uu.se/OpenSubtitles2016.php, http://stp.lingfil.uu.se/~joerg/published/ranlp-V.pdf | |
Corpus name: OpenSubtitles2016. | |
Corpus name: OpenSubtitles2016. License: not specified. References: http://opus.lingfil.uu.se/OpenSubtitles2016.php, http://stp.lingfil.uu.se/~joerg/published/ranlp-V.pdf | |
Corpus name: OpenSubtitles2016. License: not specified. References: http://opus.lingfil.uu.se/OpenSubtitles2016.php, http://stp.lingfil.uu.se/~joerg/published/ranlp-V.pdf |
pdf
License: not specified. References: http://opus.lingfil.uu.se/OpenSubtitles2016.php, http://stp.lingfil.uu.se/~joerg/published/ranlp-V.pdfДжеймс Роллинс — Невинные » Страница 63 » Лучшая Библиотека (Более 150тыс.) Книг Читать Бесплатно
Растерев парнишке бедра, икры и колени, Джордан принялся трудиться над его ступнями, крайне бережно сгибая и разгибая их.
Христиан делал то же самое с его руками.
Внезапно Эрин отпрянула, увидев, как узкая грудь трепетно поднялась, потом еще раз.
Джордан поднял глаза, когда веки мальчишки распахнулись. Несмотря на мрак, зрачки его были сужены от морфина, превратившись в булавочные проколы. Губы разомкнулись, впуская воздух, издав клокочущий полусхлип-полувскрик боли.
Эрин баюкала его на коленях. Стащив с себя кожаную куртку, Джордан укутал Томаса, худенькое тело которого начала сотрясать неконтролируемая дрожь.
Рун навис над Распутиным.
— Мы забираем отрока. Ты заслужил свое прощение, но здесь наши дела заканчиваются.
— Нет, — возразил Распутин. — Боюсь, что нет.
Сквозь арки со всех сторон в комнату входили все больше стригоев, присоединившись к горстке уже находившихся там, быстро оставив их группу в меньшинстве. У многих в руках было автоматическое оружие.
Сангвинисты сгруппировались, чтобы встретить угрозу плечом к плечу.
— Ты нарушишь свое слово? — спросил Рун.
— Я едва не подбил на это тебя, ты ведь почти отказался от моего дара, — ухмыльнулся Распутин. — Но, сдается мне, Эрин моя уловка обвести вокруг пальца не смогла. Что только осложняет твое решение, Рун.
— Какое еще решение?
— Я сказал Бернарду, что отдам мальчонку Женщине Знания, — он взмахом руки охватил и Эрин, и Батори. — Так которая ж это из бабенок? Выбирать тебе.
— Зачем?
— Пророчество, чай, бает лишь об одной Женщине Знания, — заявил Распутин. — А липовой, стало быть, тут и помереть.
Джордан встал, заступая собой Эрин.
При виде этого движения Распутин улыбнулся.
— Оно и понятно, что Воитель Человечества выберет свою барышню, повинуясь не разуму, но сердцу. Но ты-то, дражайший мой Рун, ты-то Рыцарь Христов. Тебе и выбирать. Кто ж из них истинная Женщина Знания? Какой из бабенок жить? Которой помереть?
— Я не стану пособником твоих злодейств, Григорий, — уперся Рун. — Я не стану выбирать.
— Дык это тоже выбор, — заметил Распутин.
— Да прелюбопытнейший!
Монах хлопнул в ладоши. Его стригои взяли оружие на изготовку.
А Распутин повернулся к Руну:
— Выбирай, или я прикончу обеих.
21 час 44 минуты
Рун переводил взгляд с Элисабеты на Эрин и обратно, наконец постигнув, какую волчью яму вырыл для них Распутин. Этот монах, как паук, плетет тенета из слов, чтобы изловить жертву и вволю поиздеваться над ней. Теперь он понял, что Распутин пришел сюда не только ради обещанного Бернардом отпущения грехов, но и чтобы помучить Руна. Этот русский отдаст отрока, но прежде вдоволь поизмывается над Руном.
Разве могу я выбрать?
Но когда на весах участь всего мира, разве может он не выбрать?
Рун увидел, как по снегу пролегает линия фронта: стригои по одну сторону, сангвинисты — по другую. Последние в численном меньшинстве, да еще и безоружны. Даже если и удастся завоевать победу, в бою обе женщины, скорее всего, будут убиты или воинство Распутина утащит мальчишку прочь.
Молчание затягивалось, и вдруг среди них появилось странное существо, порхающее среди снежинок между двумя противостоящими армиями. Его яркие изумрудно-зеленые крылышки улавливали каждый лучик света, отражая его обратно. Большущая бабочка, которой в этой снежной круговерти совсем не место. Чуткий слух Руна уловил исходящее от нее тончайшее жужжание, сопровождающее мягкие взмахи радужных крылышек.
Все замерли, плененные ее красотой.
Она подлетела к сангвинистам, будто выбирая свою сторону в грядущем сражении. И приземлилась на черный плащ Надии, на плечо, продемонстрировав длинные выросты на задних концах крыльев и изумрудные чешуйки, будто припорошенные серебром.
Прежде чем кто-либо успел отреагировать, высказаться по поводу диковины, как в воздухе запорхали ее сестры — все больше и больше; некоторые вылетали из проходов со всех сторон, некоторые спускались с неба вместе со снегом. Вскоре вся комната мельтешила отблесками этих крошечных мерцающих лоскутков, пляшущих в воздухе, высверкивающих там и тут, трепеща крылышками.
Жужжание, замеченное Руном прежде, стало более очевидным.
Разглядывая мотылька, присевшего на Надию, Рун обратил внимание на металлический оттенок его тельца. Несмотря на настоящие крылья, эти насекомые — вовсе не живые существа, а механизмы, сработанные неведомой рукой.
Но чьей?
Будто в ответ на этот вопрос, в ледяную башню через ту же арку, что и Эрин, вошел высокий человек. Теперь Рун расслышал его сердцебиение, которого не различил прежде среди всего этого диковинного коловращения. Он человек.
На пришельце был светло-зеленый шарф и серое кашемировое пальто до колен. Эти цвета оттеняли седину его волос и серебристо-голубые глаза.
Рун заметил, что при виде его Батори слегка зашевелилась, чуть напружинилась, будто была с ним знакома. Но как такое может быть? Он явно человек и принадлежит к этому времени. Неужели она встречалась с ним в те месяцы, когда беспрепятственно разгуливала по улицам Рима? Не призвала ли она его сюда на выручку? Если так, этому чужаку нечего и думать одержать победу над распутинскими стригоями и сангвинистами.
Однако он не выказывал ни малейшей обеспокоенности.
Распутин отреагировал на появление пришельца с еще более встревоженным видом, чем Батори. Монах шарахнулся прочь, к самой дальней стене, и его своеобычное выражение угрюмого веселья сменилось неподдельным ужасом.
Рун похолодел.
Ничто на этом свете не могло вывести Распутина из себя.
Зная это, Корца обратил настороженный взор на чужака. Чуть сместился, заслоняя Эрин и отрока, готовый защитить их от этой новой угрозы.
Человек заговорил по-английски с легким британским акцентом, безукоризненно и корректно.
— Я пришел за ангелом, — заявил он с убийственным спокойствием.
Остальные сангвинисты сомкнули ряд по обе стороны от Руна.
Джордан поднял Эрин на ноги, явно готовясь бежать или дать бой. Отрок сидел на снегу на коленях в полубессознательном состоянии от изнеможения и наркотика, укутанный в кожаную куртку Джордана. Рун понимал, что Эрин паренька не бросит.
Стригои же в свою очередь столпились перед Распутиным, образуя своими миниатюрными телами щит между ним и загадочным человеком, нацелив на чужака свое оружие.
Тот сохранял невозмутимость, устремив взгляд на Распутина.
Читать «Невинные» — Роллинс Джеймс, Кантрелл Ребекка — Страница 21
Надо предупредить остальных.
Элисабета ведет свору стригоев прямо на Ватикан.
07 часов 32 минуты
Вложив в бегство всю себя без остатка, она мчалась по крышам на запад, прочь от забрезжившего на востоке солнца, преследуемая по пятам яростной ордой. Застав их врасплох своим восхождением на обелиск, Элисабета выиграла драгоценные секунды.
Если они настигнут, ей конец.
Она скакала с крыши на крышу, разбивая черепицу, сгибая водосточные желоба. Она не бегала так еще ни разу ни в естественной, ни в сверхъестественной жизни. Казалось, столетия, проведенные в заточении в саркофаге, сделали ее сильнее и быстрее.
Ликование бурлило в ее жилах, удерживая страх под контролем.
Элисабета раскинула руки в стороны, будто крылья, упиваясь лаской ветра от скорости. Если она останется в живых, надо делать такое каждую ночь.
Она ощутила, что старше преследователей, но проворнее – хотя явно недостаточно, чтобы оторваться от них окончательно, однако, наверное, довольно, чтобы добраться до цели.
Бросившись на следующую крышу, она приземлилась слишком жестко. Стая перепуганных голубей взмыла вокруг, перья закружились тучей, ослепив ее. Элисабета на миг отвлеклась, и ботинок застрял в щели между двумя рядами черепиц. Пришлось выдергивать его, порвав кожу.
Брошенный назад взгляд показал, что ее отрыв сошел на нет.
Свора настигла ее, едва не наступая на пятки.
Она побежала дальше, чувствуя, как лодыжку прошивает болью. Нога уже не выдерживала ее вес. Прокляв свою слабость, Элисабета принялась не столько бежать, сколько прыгать, отталкиваясь здоровой ногой и приземляясь на больную, будто в наказание за то, что та ее подвела.
Небо на востоке уже уподобилось цветом крыльям сизарей.
Если ее не прикончат стригои, то уж солнце погубит наверняка.
Элисабета рванулась вперед. Она не спасует, позволив гонителям наложить на нее руки.
Подобные твари недостойны окончить ее жизнь.
Сосредоточилась на цели, лежащей впереди.
От стен Ватикана ее отделяет всего пара улиц.
Сангвинисты ни за что не позволят такой своре стригоев проникнуть в их святой город. Выкосят их, как бурьян. Она мчалась навстречу такой же смерти с единственной надеждой в своем бестрепетном сердце.
Она носительница секрета того, где сокрыт Рун.
Но будет ли этого довольно, чтобы отвратить их мечи от ее шеи?
Неизвестно.
Глава 11
19 декабря, 07 часов 34 минуты по центральноевропейскому времени
Ватикан
– Помогите! – послышался голос за его дверью.
Услышав в нем страх и безотлагательность, кардинал Бернард встал из-за стола и пересек свои покои в мгновение ока, не трудясь скрыть свою инакость от отца Амбросе. Хотя помощник и знал о тайной натуре кардинала, но все равно испуганно отпрянул.
Не обращая на него внимания, Бернард рывком распахнул дверь, едва не сорвав ее с петель.
И узрел юное обличье немецкого монаха, брата Леопольда, недавно прибывшего из Эттальского аббатства. С другой стороны стоял тщедушный новичок по имени Марио. А между собой они держали безвольное тело священника, повесившего голову.
– Я нашел его, когда он выбрался из нижних тоннелей, – сообщил Марио.
От тела распространялся уксусный запах старого вина, заполнивший комнату, как только Леопольд и Марио переступили порог со своей ношей. Из мокрой сутаны виднелись восковые запястья. Пергаментная кожа плотно обтягивала кости.
Этот священник долго голодал и много страдал.
Бернард приподнял подбородок этого человека. И узрел лицо, знакомое ему, как собственное, – высокие славянские скулы, подбородок с глубокой ямкой и высокий гладкий лоб.
– Рун?
Перекрывая первый шок, на него волнами набегали эмоции при виде истерзанного тела друга: ярость на тех, кто навлек подобное на него; страх, что спасти его уже не удастся; а еще изрядное облегчение.
И оттого, что Рун вернулся, и оттого, что его состояние красноречиво свидетельствует: всех этих девушек в Риме убил и выпил не он.
Еще не все потеряно.
Полные муки темные зеницы открылись и закатились снова.
– Рун! – взывал Бернард. – Кто содеял это с тобой?
С трудом шевеля потрескавшимися губами, Рун пролепетал:
– Она идет. Она приближается к святому граду.
– Кто?
– Она ведет их к нам, – шепнул Рун. – Много стригоев. Идут сюда.
И, доставив это сообщение, рухнул без сил.
Подхватив Руна под коленями, Леопольд поднял его, будто ребенка. Изнуренное тело безвольно обвисло. Бернард понял, что от Руна в таком состоянии больше ничего не добьешься. Он так изможден, что одним вином его на ноги не поставить.
– Отнесите его на кушетку, – распорядился Бернард. – Предоставьте его мне.
Юный книжник повиновался, положив Руна на стоящую в покое небольшую софу.
Кардинал повернулся к Марио, глазевшему на него широко распахнутыми голубыми глазами.
Приняв крест совсем недавно, тот ничего подобного и вообразить еще не мог.
– Ступайте с братом Леопольдом и отцом Амбросе. Поднимите тревогу и спешите ко входу в город.
Как только остальные покинули комнату, Бернард открыл небольшой холодильник под своим письменным столом, набитый напитками для гостей людского племени, но сейчас ему требовались не они. Пошарив позади этих бутылок, он нашел простой стеклянный сосуд, заткнутый пробкой. Каждый день кардинал наполнял его заново. Держать такое искушение под рукой возбранялось, но Бернард придерживался старого убеждения, что нужда умеряет грех.
Он принес бутылку к ложу Руна и откупорил ее. Источаемый ею пьянящий аромат заставил зашевелиться даже Корцу.
Хорошо.
Откинув голову Руна назад, Бернард открыл ему рот и влил кровь прямо в горло.
Рун содрогнулся от блаженства, хлынувшего алой струей в его черные жилы. Хотел воспротивиться, ощутив грех языком. Но перед взором замелькали воспоминания: его губы на бархатном горле, нежная плоть, уступающая острым зубам.
Кровь и видения унесли боль прочь. Он застонал от наслаждения, каждой фиброй своего существа чувствуя пульсирующие волны экстаза.
Его организм, лишенный этого удовольствия так давно, не желал от него отказываться.
Но восторг мало-помалу пошел на убыль, оставляя по себе лишь пустоту, бездонный колодец темных вожделений. Рун тщился набрать воздуха, чтобы заговорить, но, прежде чем сумел, тьма поглотила его. Уже исчезая во мраке, он молился, чтобы его преисполненное греха тело вытерпело надвигающуюся кару.
Рун проходил через монастырский травный огород, направляясь на утреннюю молитву. Помешкав, он позволил летнему солнцу согреть свое лицо. Длань его касалась соцветий лаванды, растущей вдоль гравийной дорожки, оставляя за собой волну деликатного благоухания. Он поднес осыпанные пыльцой персты к лицу, дабы насладиться ароматом.
И улыбнулся, припомнив отрочество.
В отчем доме сестра частенько корила его за то, что он мешкает в огороде, и смеялась, когда он пытался извиняться.
Сестра любила донимать его, но всегда вызывала у него улыбку. Быть может, она придет повидать его в это воскресенье, неся пред собою круглое чрево, полное ее первым чадом.
Жирная желтая пчела копошилась, пробираясь среди темно-лиловых цветков; еще одна приземлилась на то же соцветие. Оно согнулось под их весом, покачиваясь от ветерка, но пчелы не обращали внимания, усердно трудясь, уверенные, что занимают свое место в Господнем помышлении.
Первая пчела поднялась с цветка, полетев над кустами лаванды.
Рун знал, куда она направляется.
Следуя ее извилистым путем, он добрался до обросшей мхом стены в глубине сада. Пчела скрылась сквозь круглую дыру в одном из золотисто-желтых конических ульев, называемых сапетками, выстроившихся вдоль верхушки стены.
Рун сработал эту самую сапетку собственными руками в конце прошлого лета. Ему по душе был незатейливый труд сплетения соломы в косицы, скручивания их в спирали, превращающиеся в колоколообразные ульи.
В таких простых задачах он находил покой и справлялся с ними на славу.
Сьюзан Хаббард Иная
ГЛАВА 14Парковка оказалась забита, и маме пришлось поставить фургон на улице. Мы направились к длинному белому зданию с неоновой вывеской в окне «У Фло».
Внутри все столики были заняты, и возле стойки остались только стоячие места. Бармен крикнул: «Привет, Сара!» Мае то и дело останавливалась поздороваться, пока мы пробирались к угловой кабинке.
Там сидела Дашай с мускулистым мужчиной в черной ковбойской шляпе. Они пили что-то красное. Мама скользнула в кабинку, а я уселась с краю.
— Ариэлла, это Беннет,—сказала Дашай.— Мой друг.
Я пожала ему руку. У него было крепкое рукопожатие и красивая улыбка.
— Мне нравится ваша шляпа,— сказала я.
— Слышали?! Ей нравится шляпа,— воскликнул он.— А Дашай всегда велит мне ее снять. Избавься, мол, от нее.
— А у тебя есть бойфренд?
— Типа того.
— А какой он?
— Тихий.
Волосы длинные.- Я подумала, есть ли возлюбленный у мамы.
Она взглянула на меня и сказала:
— Нет.
Официант принес нам два бокала пикардо, и мама подняла тост.
— За справедливость, — провозгласила она. Дашай с Беннетом озадаченно переглянулись, но выпили.
Я отпила глоток. Вкус был уже привычен: на сей раз мне понравился его дымный оттенок. Оглядевшись, я заметила, что большинство посетителей тоже пьет пикардо. Там и сям виднелась то кружка пива, то бокал белого вина, но стаканов с красной жидкостью было вдвое больше. Почему почти все пьют одно и то же?
— Люди привычки,— сказала мае.
— Почему оно такое красное?
— Считается, что это секретный рецепт,— сказал Беннет.
— Я где-то читала, что цвет дают давленные насекомые.— Дашай подняла стакан, и в проникших в окно лучах заходящего солнца жидкость засияла темно-красным светом.
— Очень аппетитно. — С момента нашего с ней разговора мама ни разу не улыбнулась, и я только теперь поняла, как часто она это делала прежде.
— Ариэлла, мне надо поговорить с друзьями. Ты можешь слушать, но речь пойдет о том же, что мы с тобой обсуждали несколько часов. Или можешь поиграть на музыкальном автомате,— Она порылась в кармане и извлекла горсть мелочи.
Я не хотела слушать всю историю по второму разу. В любом случае, мне тоже надо было подумать. Я взяла деньги и свой стакан и направилась к музыкальному автомату — блестящему красно-желто-лиловому механическому чудовищу. Единственный музыкальный автомат, виденный мною прежде, стоял в кафе в Саратога-Спрингс, а этот был в три раза больше.
Я не нашла ни одного знакомого названия, поэтому выбрала песни наугад: «Поздно вечером на Модлин-стрит» Морисси, «Брошен на острове пианино» «Блад бразерс», «Огненное озеро», «Мит паппетс», «Город-призрак США», «Мис-фитс». Я скормила машине четвертаки. Когда музыка заиграла, это оказалась не одна из выбранных мною песен, а баллада в стиле кантри о кольце огня. Похоже, все в баре ее знали: все подпевали в припеве, кроме мамы и ее друзей, погруженных в беседу в угловой кабинке.
Я села на табуретку возле автомата и смотрела на посетителей, которые время от времени поглядывали на меня. Были ли они все вампирами? Или просто этот уголок Флориды питает необычайную страсть к красным напиткам?
Они выглядят как «нормальные люди», подумалось мне. Разного возраста, роста и цвета кожи, одеты в самую обычную одежду. Двое мужчин были в комбинезонах механиков, пара была в деловых костюмах. Так могла выглядеть публика в баре любого маленького города, за исключением преобладания красных напитков и песен в музыкальном автомате… и только теперь до меня дошло, что никто здесь не страдал излишней полнотой.
Наблюдая за народом у стойки — официант массировал плечи одному из завсегдатаев, бармен напевал и прихлебывал из собственного темно-красного стакана,— я думала об отце, сидящем в своем зеленом кожаном кресле и попивающем вечерний коктейль в одиночестве. Интересно, какого цвета сорочка у него сегодня? И хотя я устала от размышлений о его прошлом, оно начало снова прокручиваться у меня в голове.
Когда я была совсем маленькая, еще говорить толком не умела, отец принес мне книжку с картинками под названием «Найди шесть отличий». Разумеется, заголовок я прочесть не могла, но принцип уловила моментально: два почти одинаковых рисунка (обычно животные или инопланетяне) располагались рядом, отличаясь только в мелких деталях — например, отсутствием тени или хвоста у кошки. Хотя я не могла сказать, в чем разница, я тыкала пальчиком, а папа одобрительно кивал.
Размышляя об историях отца и матери, я все четче видела разницу между ними. Из всех расхождений меня больше всего заботил эпизод с Деннисом — то, что он закрывал дверь Малкольмовой машины. Я знала, насколько папа доверял Деннису, как зависел от его преданности.
Я приняла решение: пора позвонить домой.
В телефонной будке в задней части бара, возле уборных, я набрала Саратога-Спрингс и опустила нужное количество монеток. Я понятия не имела, что скажу, когда он снимет трубку.
Но я не услышала даже гудков.
Механический голос сообщил мне, что набранный номер больше не обслуживается, посоветовал проверить, верно ли он у меня записан, и повторить попытку. Мне не надо было проверять записи, но я набрала номер снова, опустила монетки и прослушала ту же запись.
В полном недоумении я повесила трубку.
Когда я снова присоединилась к маме и ее друзьям, Дашай как раз заканчивала длинную фразу словами: «…должно быть, влияние сангвинистов».
Я знала, что они говорили о папе — мама позволила мне послушать ее мысли.
— Кто такие сангвинисты?
Они посмотрели на меня.
— Ну,— сказала Дашай,— тут надо рассказать о сектах.
Беннет засмеялся.
— Цыц! Я сказала «сектах»,— Она повернулась к нему спиной.— Полагаю, тебе о них не рассказывали? Некоторые вампиры являются «колонистами» — они считают, что людей надо держать в неволе и разводить на кровь, как животных на мясо. Другие, «реформисты», носятся с идеей учить людей, насколько вампиры их превосходят.
Есть еще такие «небьюлисты» — экстремисты, которые хотят стереть человеческую расу с лица земли. Милые ребята. И есть еще так называемое Общество «С». «С» означает «сангвинисты». Они сторонники защиты и сохранения окружающей среды… ну, мы тоже такие. В конце концов, большинство из нас полагают, что мы пребудем вечно, так что нам есть о чем беспокоиться… прекрати ржать, Беннет. Я серьезно. Мы заинтересованы в сохранении Земли.
Но сангвинисты шагнули дальше. Они практикуют умеренность и по минимуму общаются со смертными, хотя полагают, что смертные должны иметь, так сказать, демократические права. Сангвинисты считают аморальным кусать людей и вампить их. Вампить?
— Делать смертных вампирами, — перевел Беннет. — Это словечко Дашай, она сама его придумала.
Дашай не обратила на нас внимания.
— Сангвинисты озабочены тем, чтобы все делать правильно. Они относятся к жизни очень, очень серьезно.
— Мы не принадлежим ни к какой секте, — сказала мае и странно на меня посмотрела.
Я блокировала свои мысли.
— Мы почвенники, — пояснил Беннет. — Ну, знаешь, овсянка с изюмом, экологически чистое садоводство и все такое. Мы не лезем в великие идеи и не печемся об этике.
— Мы делаем то, что естественно,— сказала Дашай.— Живем и даем жить другим.
— Некоторые секты уверены, что для выживания им ежедневно нужна человеческая кровь. — Мама подняла бокал. — Но мы прекрасно обходимся заменителями, при условии, что уделяем внимание сбалансированности нашего рациона. Твой отец, типичный ученый, никогда особо не интересовался едой, — добавила она. — И не признавал ценности овощей.
Нам не нужна кровь?
— Мы принимаем заменители, — сказала Дашай. — Нам не нужно кусать людей. Конечно, она нам нравится, но тот же результат получается от сырых устриц, или соевых бобов — в них полно цинка,— или красного вина, или пикардо.
— Почти тот же.— В голосе Беннета промелькнуло сожаление.
Я гадала, как они с Дашай стали вампирами. Должно быть, бар «У Фло» — кладезь странных историй.
— А как насчет поедания мяса? — Расспросы давали мне время примириться с неудавшимся телефонным звонком.
— Мясо необязательно,— сказала мама.— Мы пескарианцы27.
— Вкус премерзкий,— Беннет растопырил пальцы и пошевелил ими, будто это червяки,— но сангвинисты едят. Они считают, что мясо необходимо, что оно как бы заменяет кровь.
— У нас есть заменители и минеральная вода.— Дашай явно стремилась увести беседу с темы крови.— Реку питают ключи, ты знала об этом, Ариэлла? И в здешней воде те же минералы, что и в соленой. В реке водится и пресноводная, и морская рыба, и мы ее едим. Источники — одна из причин, почему здесь поселилось столько вампиров.
Мае наклонилась к моему уху:
— Что случилось?
— Потом скажу.
Официант принес нам подносы с сырыми устрицами и бутылку темно-красного острого соуса. Устрицы были сочные, но я ела мало и без особого аппетита.
Позже в тот же вечер я сидела на краю пирса. Харрис пришел и уселся справа, сантиметрах в тридцати от меня. Солнце село, но небо оставалось розовым. Похожие на перламутр облака вдоль горизонта сияли, словно подсвеченные изнутри. Они постепенно тускнели, превращаясь в синие, словно далекие горы. Это заставило меня вспомнить об Эшвилле, но я подавила эту мысль вместе со всякими думами о Саратога-Спрингс.
Мы с Харрисом болтали ногами в прохладной воде. Мимо меня проплыла змеешейка, все равно похожая на змею, с соседнего дерева прокричал пересмешник. Я вспомнила строчку из Торовского «Уолдена»: «Наша внутренняя жизнь подобна водам реки»28.
Все было спокойно — пока я не заметила зловещий плавник, рассекающий водную гладь не больше чем в двухстах метрах от нас. Я схватила Харриса за руку и вместе с ним отползла от воды. Он вскочил на ноги и исчез среди деревьев.
Я босиком пробежала весь путь от реки до дома и влетела в гостиную.
— Я видела акулу!
Мама, Дашай и Беннет, игравшие в карты за кухонным столом, подняли на меня глаза. Мае протянула мне лист бумаги и ручку.
— Нарисуй спинной плавник.
Я быстро набросала увиденное.
— По-моему, дельфиний, — сказала Дашай. Она взяла ручку и нарисовала другой плавник, без загиба полумесяцем назад. — Вот так выглядит акулий.
«Опять ошиблась,— подумала я.— Все время ошибаюсь, а ведь раньше я всегда была права».
— Я перепугала Харриса,— призналась я, и по голосу было слышно, как мне стыдно.
— Я разыщу его и все объясню,— сказала Дашай и вышла.
Тут мае отодвинула стул и вышла из комнаты. Вернулась она с двумя книгами — полевым определителем флоридской фауны и садовым справочником.
— Ты научишься. Так же, как научилась я,— сказала она.
Я взяла обе книги и уселась в обитое ситцем кресло в углу. Грейс продефилировала мимо меня с таким видом, словно на меня и смотреть не стоило.
Вернулась Дашай и сказала, что Харрис на ночь устроился в гостевом домике.
— Я объяснила ему, что произошло,— сказала она.— Он не станет таить обиду.
Карточная игра возобновилась, но по характеру пустой болтовни я поняла, что прервала более важную беседу. Поэтому я пожелала всем спокойной ночи и удалилась к себе, забрав книги.
Позже, когда я уже лежала в кровати, пришла Грейс и уселась у меня в ногах. Мы с ней следили, как охристо-желтая луна карабкается на небосвод. Мае постучалась и открыла дверь.
— Ты собираешься рассказать мне, что тебя беспокоит?
Я опять заблокировала мысли, не зная, что сказать.
— Завтра,— пообещала я.
Когда я проснулась, на меня смотрело солнце. Я услышала голоса и увидела в окно, как мае с Дашай разговаривают на конюшне с кем-то незнакомым. На подъездной дорожке стоял курьерский фургон «Зеленого креста».
Я спустилась вниз так тихо, как будто они сидели в гостиной, взяла с кухни беспроводной телефон и так же тихо вернулась в комнату.
Майкл поднял трубку после третьего гудка.
— Майкл, это я.
После паузы он произнес:
— Спасибо, что позвонили. Я дам вам знать.— И повесил трубку.
Я отключила умолкший телефон. Тон у Майкла был странный, официальный и нервный. В ушах у меня звучал этот щелчок, еще одна оборванная связь.
Я уже собиралась отнести телефон обратно на кухню, когда он зазвонил. Я тут же ответила.
— Ари, это я.— Голос у Майкла звучал по-прежнему нервно.— Я не могу говорить.
— Что у вас творится?
— Агент Бартон здесь. Он приходит каждые пару месяцев, проверяет. Я сейчас звоню из гаража, со своего мобильника. Я убрал твой номер из памяти определителя.
Значит, Макгарриты наконец обзавелись более современными телефонами.
— У тебя все в порядке?
— Ага, нормально. Ты где?
Я у мамы. Здесь очень хорошо.
— Ладно, ладно. Не говори мне, где ты. Бартон продолжает спрашивать про тебя, так что лучше мне не знать.
— Он спрашивает обо мне?
— Ага. Понимаешь, из-за того, что случилось с твоим отцом и всего…
— Что случилось с моим отцом? Тишина в телефоне обрела плотность.
— Майкл!
Ты хочешь сказать, ты не в курсе?
— Я не разговаривала с ним с тех пор, как уехала. Что стряслось?
Очередная пауза, еще более напряженная. Затем фраза, настолько торопливая и путаная, что я ничего не поняла.
— Неслышно! Повтори!
— Он умер. — Слова накатывали на меня бессмысленными звуковыми волнами. — Ари, твой отец умер.
В какой-то момент вошла мама и забрала у меня трубку. Я держала ее, не слушая, сидя на полу. Словно издалека я слышала, как она разговаривает с Майклом, но слова не отпечатывались в сознании. В ушах стоял белый шум — всеобъемлющий звук и полное его отсутствие,— и в голове у меня было пусто.
Меня разбудил запах благовоний. Я не могла определить аромат — смесь трав, некоторые из них я узнала — лаванду и розмарин.
Открыв глаза, я увидела дым. Он исходил не от благовоний, а от кучки растений, сложенных на железную жаровню. Едва ли не на всех плоских поверхностях в комнате горели свечи — под сотню белых колонн с мерцающими огоньками наверху. Однако в комнате было прохладно, потолочный вентилятор лениво вращался. Я могла поклясться, что слышала пение женских голосов, но в комнате было пусто.
Должно быть, я закрыла глаза, потому что в комнате теперь находилась Дашай. На ней было белое платье, а волосы убраны под белый шарф. Она сидела на краю моей кровати и кормила меня прозрачным бульоном с перламутровой ложечки. Я ела, не чувствуя вкуса, молча.
Она улыбнулась и ушла. На кровать вскарабкалась Грейс, умылась и лизнула мне руку.
Некоторое время спустя я опять проснулась. Свечи горели по-прежнему. У кровати сидела мама и читала. Лицо ее в сиянии свечей напомнило мне картину, висевшую у Макгарритов в гостиной и называвшуюся «Матерь скорбящая»: женщина в профиль, лицо спокойное, но печальное, в синем плаще с капюшоном. Я снова уснула, а когда проснулась в следующий раз, барвинковые стены пестрели солнечными бликами. Таким образом, я вернулась в мир живых. Потом мне рассказали, что я провела «в коматозном состоянии» почти неделю.
Все это время мама с Дашай были очень заняты. Постепенно, по мере того как я крепла, они рассказали мне, что они делали.
Вампирская сеть, как я узнала, работает примерно как подземная железная дорога. Когда вампир попадает в беду, другие предоставляют ему транспорт, еду и убежище. Связные моей матери также тайком переправляли спасенных животных подальше от всякой угрозы и обменивались товарами и услугами по бартеру. Но в первую очередь шел обмен информацией.
Друзья мае в Саратога-Спрингс рассказали ей, что сообщение о папиной смерти появилось в местной газете — они переслали ей копию по электронной почте. Он умер от сердечного приступа. Тело его было кремировано, а прах захоронен на кладбище «Грин-ридж». Друзья прислали ей по электронной почте фотографию могилы. Дом они тоже сфотографировали, на переднем газоне четко виднелся знак «продается». Кто-то обстриг всю глицинию, оплетавшую боковое крыло, и теперь дом выглядел уязвимым, голым.
Мама не стала показывать мне все фотографии сразу, дабы избежать слишком эмоциональной реакции. Но трудно было сдерживать чувства, особенно когда я впервые взглянула на снимки. Изображение покинутого дома шокировало меня не меньше, чем вид черного мрамора надгробья. РАФАЭЛЬ МОНТЕРО, было написано на нем, а ниже — цитата: GAUDEAMUS IGITUR JUVENES DUM SUMUS. Дат не было.
— Что означает эта надпись? — спросила Дашай.
— «Так возвеселимся же, покуда молоды»,— перевела мае.
Я и не знала, что она читает по-латыни. Она обернулась ко мне.
— Он иногда произносил эту фразу в качестве тоста.
Фотография была сделана с близкого расстояния, и на переднем плане стояла какая-то бутылка.
— Что это? — спросила я у мае.
Похоже на верхнюю часть бутылки из-под какого-то ликера,— ответила она.
— Странная вещь на могиле,— заметила Дашай.— Может, хулиганы оставили.
Я полулежала в кровати на подсунутых под спину подушках. Харрис сидел на другом конце постели, раскрашивая раскраску. Мама отложила переправку обезьян в заповедник в надежде повеселить меня. В ту неделю, захоти я слона, уверена, она бы его раздобыла.
— Мае, — сказала я. — Не могла бы ты написать своим друзьям и попросить их сделать еще несколько фотографий? И спросить у них, кто подписывал свидетельство о смерти?
Мама подумала, что состояние у меня тяжелое, может, я даже брежу, но я послала ей в ответ громкую и ясную мысль; «Я не верю, что он умер».
«Ты не хочешь в это верить»,— подумала она.
«Если бы он умер, я бы почувствовала».— Я скрестила руки на груди.
«А это уже штамп»,— подумала она. Затем заблокировала свои мысли и сказала:
— Прости.
— Я прожила с ним рядом полных тринадцать лет,— сказала я.— А ты нет.
Она поморщилась. Затем повернулась и вышла из комнаты.
Пока она отсутствовала, Дашай поделилась со мной своей версией папиной смерти: его убил Малкольм. Мама рассказывала ей о нем, и она считала его воплощением зла.
В некрологе говорится «сердечный приступ»! — возмущалась она,— Это может означать все, что угодно. Ни разу не слышала, чтобы хоть у одного из нас случился сердечный приступ, за исключением сама знаешь чего,— Она сжала левую руку в кулак, выставив большой палеп, а правой изобразила молоток.
— Люди по правде забивают кол в сердце? — Отец не внес ясности в этот момент.
Говорят, раньше такое случалось.— Судя по голосу, Дашай не была уверена, что ей следует обсуждать эту тему.— Иногда, понимаешь, людям не приходит в голову ничего лучше. Невежественный народ берет себе в голову, что кто-то — вампир, а затем они решают избавиться от этого кого-то.— Она нахмурилась,— Я недолюбливаю людей. Не побывай я сама человеком в свое время, вообще не видела бы смысла в их существовании.
Она отвернулась от меня к Харрису.
— Слушай, а хорошо получается, — сказала она ему.
Харрис раскрашивал морского конька лиловым, причем почти не вылезал за линии. Раскраска состояла из различных обитателей моря. Осьминога и морскую звезду он уже раскрасил. Я подвинулась заглянуть ему через плечо и уловила его мятное дыхание (он чистил зубы дважды в день). Мне хотелось, чтоб он никогда не уезжал. Где Джоуи? — спросила я.
— Дремлет на крылечке. Как обычно.— Дашай была о Джоуи невысокого мнения.— Что ж, Ариэлла, сегодня ты гораздо больше похожа на себя. Наверное, тебе гораздо лучше.
— Надеюсь.— Я снова уставилась на фотографии. — Как по-твоему, что сталось с нашими книгами и мебелью и прочим добром?
— Хороший вопрос. — Она поднялась и потянулась всем телом. — Не знаю, но спрошу.
Получение ответов заняло несколько дней, и за это время мне надоело болеть. Я начала ходить по дому, затем по двору. На южной стороне дома мама посадила темно-синие гортензии и свинчатку. Когда я видела их в последний раз, это были просто зеленые кусты, но за неделю моего отсутствия в этом мире они расцвели. Я признала их по фотографиям из книжки, которую мне дала мама. Воздух пах гипнотически сладко из-за ночного жасмина и соцветий апельсиновых и лимонных деревьев. Во Флориде трудно предаваться унынию, подумалось мне.
Но потом я направилась по тропинке, до тех пор не исследованной мною, и обнаружила сад совсем иного рода. Розы вились по шпалерам, окаймленным алтеем и львиным зевом. По граням фонтана, выполненного в форме обелиска, стекала вода. Клочок земли обрамляли высокие травы. Все в саду было черное: цветы, травы, фонтан, оплетавшие фонтан лозы, даже вода в нем.
— Добро пожаловать в мой сад печали.— Меня догнала Дашай.
Мы уселись на черную чугунную скамью и стали слушать фонтан. Мне это напомнило прочитанный у Готорна рассказ «Дочь Рапаччини», где действие в основном происходит в жутком саду ядовитых растений, похожих на драгоценные камни.
Однако темнота этого сада странным образом успокаивала.
Почему ты посадила его?
— Я читала о готических садах. Две или три сотни лет назад, если ты потерял того, кого любил, ты сажал траурный сад и, сидя в нем, оплакивал утрату. Тебе надо позволить себе скорбеть, Ариэлла.
— У тебя умер кто-то из любимых?
— Я потеряла родителей и первую любовь, все за один ужасный год.— Глаза ее были как янтарь, ясные, но непроницаемые.- Это случилось еще на Ямайке, давным-давно.
Она перевела взгляд с фонтана на меня.
— Но ты не хочешь сейчас слушать эту историю. Потом я скопила денег и купила себе билет до Майами, в один конец. Вот уж куда никому попадать не советую. По Майами рыщут банды злых вампиров, кусая людей направо и налево, соревнуясь, кто больше. Они еще и торчат на игле: воруют кровь из больниц и донорских банков и вкалывают себе. Мерзость! И часа не прошло, как я сошла с самолета, а меня уже отвампили. Мне все это не понравилось, и я отправилась на север, подыскивая местечко, где бы меня никто не трогал. Так я нашла Сассу и познакомилась с твоей мамой.— Она улыбнулась.— С первого же дня, когда мы встретились «У Фло», она стала моим лучшим другом. Нам обеим не везло, но мы были упрямы и доверяли друг другу. Мы сложили все, что у нас было, и купили «Запредельную синеву». Терпение и труд все перетрут, солнышко.
Дашай пережила больше горя, чем я, однако я ей немного завидовала. Я вдыхала пряные запахи черного львиного зева и гадала, будет ли у меня еще когда-нибудь лучший друг.
Обнаружив сад печали, я стала меньше времени проводить в постели. Я ела с мае и Дашай, а иногда и с Беннетом на кухне. Разговаривала мало, но хотя бы вновь обрела способность принимать пищу. Однако внутреннее онемение не проходило.
Однажды во второй половине дня мы с Дашай перекусывали — ломтики сот, сыр и яблоки,— когда вошла мае с бумагами в руках. Друзья прислали ей несколько снимков отцовской могилы. На сей раз мы разглядели бутылку как следует — полупустая бутылка пикардо, а рядом три красные розы на длинных стеблях.
— Как на могиле По,— сказала мае.— Знаете, коньяк и розы.
Я не поняла.
— Каждый год девятнадцатого января — в день рождения По — кто-то оставляет на его могиле в Балтиморе бутылку коньяка и красные розы,— пояснила она.
— Я слышала об этом,— сказала Дашай.— Очень таинственно.
— На самом деле нет, — сказала мама.— Это делают члены «Общества По». По очереди. Рафаэль состоял в этом обществе, и сам однажды проделал это. Он взял с меня обещание никому об этом не рассказывать. Теперь, полагаю, нет смысла хранить тайну.
— Это знак,— сказала я.— Это значит, он еще жив. Отец говорил, что По был одним из нас.
Они с жалостью посмотрели на меня, но я не хотела этого замечать.
— Что еще ты выяснила? Свидетельство о смерти подписывал Деннис?
— Нет. Оно подписано доктором Грэмом Уилсоном.
Я позволила себе вообразить сценарий, в котором документ подписывал Деннис, чтобы помочь отцу инсценировать собственную смерть. Теперь моя версия пошатнулась.
— Ариэлла,— сказала мама,— прости, что разочаровала тебя.
Папа не посещал доктора Уилсона.— Я скрестила руки на груди.— Он вообще никогда не обращался к врачу.
Мае с Дашай переглянулись. Спустя пару мгновений Дашай сказала:
— Выясни насчет доктора Уилсона. Спросить-то не вредно.
Мама покачала головой, но отправилась обратно к компьютеру. Дашай протянула мне еще ломтик сот.
— Как насчет выгулять лошадей?
Я понимала, что она пытается отвлечь меня, ну и что из того? Планы можно вынашивать и верхом.
Вернувшись с прогулки (Дашай на Абиаке, я на Джонни Кипарисе), мы поводили коней по загону, чтоб они остыли, потом дали им корма и напоили.
Мае сидела на парадном крыльце, поджидая нас. Я разглядывала ее лицо и пыталась послушать мысли, но безуспешно. В руках она держала лист бумаги, который протянула мне.
Это была распечатка электронного письма.
Сара, нет ничего проще. Мы связались с агентом по недвижимости, и она сказала, что содержимое дома переведено на склад. По завещанию все однозначно отходит твоей дочери, а душеприказчиком назначен Деннис Макграф. Ты с ним знакома? Он служит в колледже, если хочешь, я ему позвоню. Когда Ариэлла не появилась на похоронах, пошли было разговоры, но теперь все утихло. Всеми приготовлениями занимался Салливан. Дай мне знать, если еще что-нибудь понадобится. Обнимаю. Мэриан.
Р. 5. Разве ты не знакома с Грэмом Уилсоном? Славный дядька. Хороший врач. Один из нас.
Я послала матери улыбку победителя, а она в ответ послала мне мысль: «Может быть».
Мы никак не могли договориться, что делать дальше. Я хотела поехать в Саратога-Спрингс, поговорить с Деннисом и доктором Уилсоном. Мае считала, что это неразумно. Майкл рассказал ей об агенте Бартоне (у них был длинный разговор, уточнила она), и рисковать мы не будем. Тогда ты поедешь,— решила я.
— Ариэлла, задумайся на минуточку. Что это нам даст? Если ты права — если Рафаэль жив,— он не хочет, чтобы мир об этом узнал. В конце концов, если он инсценировал собственную смерть, значит, у него имелись на то причины.
— Зачем вампиру проделывать подобное? -покачала головой Дашай.
Потому что он хотел, чтобы люди считали его смертным? — Я размышляла вслух. — Потому что кто-то намеревался его выдать?
Его мотивы нас не касаются.— Мае говорила все более властно, и мне не очень нравилось, что она берет дело в свои руки.— Если он жив, он мог связаться с нами. Но он этого не сделал.
— С чего бы ему это делать? — Письмо у меня в руке превратилось в мятый комок бумаги, и я принялась его разглаживать.— Мы его бросили. Мы обе. И ни одна из нас не позвонила и не сказала ему, где мы находимся.
— Он мог разыскать меня в любой момент.— Мае скрестила руки на груди — тот же жест, к которому всегда прибегала я, уходя в оборону. Она услышала, как я об этом подумала, и подчеркнуто опустила руки по швам.— Я всегда называлась своим настоящим именем. Тебе не понадобилось много времени, чтобы выследить меня.
Тетя Софи позвонила ему после вашей с ней последней встречи. Она сказала ему, что ты не хочешь, чтобы тебя нашли.
— В то время я и не хотела. Я соблюдала свой уговор с Малкольмом.— Она снова скрестила руки,— Что заставляет тебя думать, будто Рафаэль хочет, чтобы его нашли?
Бутылка «пикардо»,— сказала я.— И три розы. И надпись на могиле: «Так возвеселимся же, покуда молоды». Это была как бы наша с ним шутка.— Я старалась говорить убедительно, но понимала, что у меня нет доказательств, что он жив, только упрямая интуиция.
| следующая страница>
Read Невинные Online by Роллинс Джеймс
напрасны.
Часть IСогрешил я, предав кровь невинную.
Они же сказали ему: что нам до того?
Мф. 27:4
Глава 118 декабря, 09 часов 58 минут по тихоокеанскому стандартному времени
Пало-Альто, Калифорния
Готовая всколыхнуться в душе паника держала ее на взводе.
Входя в аудиторию Стэнфордского университета, доктор Эрин Грейнджер внимательно оглядела ее от стены до стены, удостоверяясь, что находится здесь одна. Даже присела на корточки, чтобы заглянуть под пустые сиденья и убедиться, что никто там не прячется. И при этом держала одну руку на своем «глоке-19» в кобуре на лодыжке.
Стояло чудесное зимнее утро, солнце сияло с ясного неба в окружении белых облаков. При ярком свете, льющемся сквозь высокие окна, ей почти нечего было опасаться темных тварей, преследующих ее в ночных кошмарах.
И тем не менее после всего случившегося Эрин понимала, что собратья-люди способны на зло ничуть не меньше.
Выпрямившись во весь рост, она подошла к кафедре перед аудиторией, испустив вздох облегчения. Она понимала, что все эти страхи беспочвенны, что, впрочем, не помешало ей убедиться, что в аудитории не таятся никакие опасности, пока не нахлынули студенты. Хотя порой ребятишки из колледжа достают просто-таки до печенок, она сражалась бы до смерти, только бы не дать причинить вред ни одному из них.
Больше она не подведет ни одного студента.
Пальцы Эрин крепче сжали потертую кожаную сумку. Ей пришлось силком заставить пальцы разжаться, положив сумку рядом с кафедрой. По-прежнему обшаривая комнату взглядом, она расстегнула пряжку сумки и достала подготовленный конспект. Обычно она заучивает свои лекции наизусть, но эту группу приняла от профессора, ушедшей в декретный отпуск. Тема лекции интересная и позволит ей не зацикливаться на событиях, поставивших ее жизнь с ног на голову, начиная с утраты в Израиле двух аспирантов пару месяцев назад.
Хайнриха и Эмми.
Немецкий аспирант погиб от ран, полученных из-за землетрясения. Смерть Эмми последовала позже; ее убили потому, что Эрин, сама того не сознавая, отправила аспирантке запретные сведения, знания, навлекшие на голову молодой женщины погибель.
Эрин потерла ладонями друг о друга, будто стремясь стереть с них эту кровь, эту ответственность. В комнате вдруг будто стало холоднее. На улице не больше пятидесяти градусов[1], и в аудитории ненамного теплее. Однако дрожь, прошившая ее, когда она собирала записи, не имела ничего общего со скверным отоплением.
Приехав обратно в Стэнфорд, Эрин должна была бы радоваться возвращению домой, погружению в родную среду, в повседневные заботы семестра, неудержимо приближающегося к рождественским каникулам.
Не тут-то было.
Потому что все вдруг стало не таким, как прежде.
Как только она выпрямилась и выложила заметки для сегодняшней лекции, начали подходить студенты – парами и тройками; несколько человек спустились в самый низ аудитории, к передним сиденьям, но большинство держались позади, занимая места на галерке.
– Профессор Грейнджер?
Поглядев налево, Эрин увидела, что к ней подходит молодой человек с пятью серебряными колечками в брови и фотоаппаратом с длинным объективом через плечо. С решительным видом студент предстал перед ней.
– Да? – Она не потрудилась скрыть раздражение в голосе.
Он двинул к ней по деревянной кафедре сложенный листок.
У него за спиной остальные студенты взирали с напускным равнодушием, но артисты они были так себе. Эрин видела, что они с интересом ждут, как она отреагирует. Ей вовсе не требовалось разворачивать листок, чтобы понять, что на нем записан номер телефона юноши.
– Я из «Стэнфорд дейли», – он потеребил колечко в брови. – И надеялся получить коротенькое интервью для университетской газеты.
Она двинула листок обратно.
– Нет, спасибо.
Вернувшись из Рима, Эрин категорически отказывалась давать какие бы то ни было интервью. И не станет нарушать молчания теперь, особенно потому, что рассказывать ей позволено только ложь.
Чтобы скрыть правду о трагических событиях, окончившихся гибелью двоих ее аспирантов, состряпали байку, будто они застряли на три дня в израильской пустыне, заваленные обломками после землетрясения в Масаде. Согласно сфабрикованной версии, ее нашли живой вместе с армейским сержантом по имени Джордан Стоун[2] и ее единственным выжившим аспирантом Нейтом Хайсмитом.
Эрин понимала необходимость в такой легенде, потому что ей пришлось какое-то время работать на Ватикан, и эту отговорку состряпала горстка избранных лиц в правительстве, тоже знающих правду. Общественность не готова к историям о чудовищах в ночи, о темных устоях, поддерживающих весь мир.
И все же распространять эти враки – ни по собственному произволу, ни по необходимости – она не собиралась.
– Я бы дал вам прочитать статью перед публикацией, – упорствовал студент с окольцованной бровью. – Если вам не понравится хоть одна запятая, мы переделаем ее вместе, чтобы вы остались довольны.
– При всем моем уважении к вашему упорству и усердию моего решения это не изменит. Пожалуйста, займите свое место, – указала она на полупустую аудиторию.
Помявшись, он вроде бы хотел заговорить снова. На что Эрин, выпрямившись во весь рост, прожгла его своим строжайшим взором. Правда, будучи блондинкой ростом всего в пять футов восемь дюймов с волосами, небрежно собранными сзади в конский хвост, она являла собой не самую устрашающую фигуру.
Однако главное – это настрой.
То, что он прочел в ее взгляде, заставило его попятиться к группке студентов, где он быстренько сел, потупившись.
Уладив это дело, Эрин подровняла стопку записей, постукивая ее торцом о кафедру, и призвала аудиторию к вниманию.
– Спасибо всем, что пришли на последнее занятие 104-го курса истории[3] «Библейская история без ореола божественности». Сегодня мы обсудим распространенные заблуждения, связанные с религиозным праздником, который у нас уже на носу, а именно – Рождеством.
Послышалась перекличка загружающихся ноутбуков, пришедшая ныне на смену привычному шелесту тетрадей студентов, готовящихся конспектировать.
– Что мы празднуем двадцать пятого декабря? – Она окинула взглядом студентов в аудитории – одни с пирсингом, другие с татуировками, а некоторые вроде бы с похмелья. – Двадцать пятого декабря? Кто скажет? Вопрос проще некуда.
Руку подняла девушка в свитере с вышитым спереди ангелом.
– День рождения Христа?
– Это верно. Но когда Христос родился на самом деле?
Дать ответ не вызвался никто.
Эрин улыбнулась, чувствуя, что разогрелась, отбросив страхи и окончательно войдя в роль преподавателя.
– Вы молодцы, что не сунулись в эту западню, – этим она заслужила несколько смешков от аудитории. – Дата рождения Христа на самом деле является несколько спорным предметом. Климент Александрийский говорит…
Она продолжила лекцию. Год назад она бы сказала, что дата рождения Христа не известна никому из живущих ныне. Больше она этого утверждать не могла, потому что в ходе своих приключений в Израиле, России и Риме встретила тех, кто знал это наверняка, кто уже жил на свете, когда родился Христос. И тогда она осознала, какая изрядная часть общепризнанной истории ошибочна – запутана либо по невежеству, либо намеренно, чтобы скрыть мрачную истину.
Ее, как археолога, отыскивающего историю, погребенную под наслоениями песка и земли, подобное откровение потрясло, выбило из колеи. Вернувшись в комфортабельный академический мирок, она обнаружила, что больше не может провести даже простейшей лекции, не подвергнув ее тщательному осмыслению. Сказать студентам правду, пусть даже половинчатую, стало практически невозможно. И каждая лекция казалась ей ложью.
Как же мне и дальше вести этой тропой вранья тех, кого я должна учить истине?
Однако разве есть у нее выбор? Дверь, ненадолго приоткрывшаяся, чтобы явить взору сокровенную природу мира, столь же внезапно закрылась.
Не закрылась. Захлопнулась у меня перед носом.
Отрезанная от правд, скрытых за этой дверью, Эрин чувствовала себя отверженной, и ей оставалось лишь гадать, где истина, а где заблуждение.
Наконец лекция подошла к концу. Эрин торопливо принялась вытирать белый пластик доски, словно вместе со словами уничтожала заключенные в них враки и полуправду. Ну, хотя бы все позади. Она поздравила себя с завершением последней лекции года. Теперь осталось лишь закончить проверку курсовых, а дальше можно совершенно свободно встретить вызов рождественских каникул.
На эту вереницу свободных дней у Эрин мысленно накладывался образ голубых глаз и жестких черт сурового лица, полных губ, так легко расплывающихся в улыбке, гладкого лба под белокурыми волосами, подстриженными бобриком. Будет славно снова увидеться с сержантом Джорданом Стоуном. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она в последний раз видела его собственными глазами, хотя они и частенько говорили по телефону. Она не питала уверенности, что эти отношения надолго, но хотела выяснить это на собственном опыте.
Конечно, это означает, что надо выбрать безупречный рождественский подарок, чтобы выразить подобные сантименты. При этой мысли Эрин улыбнулась.
Когда она уже начала стирать с доски последнюю строку, собираясь отпустить студентов, набежавшее облачко заслонило солнце, погрузив аудиторию в тень. Губка застыла на доске. Голова у Эрин на миг закружилась, и она обнаружила, что падает в…
Абсолютную тьму.
Каменные стены давили ей на плечи. Она попыталась сесть. Голова ударилась о камень, и она со всплеском упала обратно. Ладони лихорадочно обследовали черный мир.
Вокруг сплошь камни – сверху, сзади, со всех сторон. Не грубый камень, будто она погребена в недрах горы. А гладкий. Полированный, как стекло.
Вдоль верха ящика тянулся инкрустированный узор из серебра, обжегшего ей кончики пальцев.
Она охнула, и вино хлынуло ей в рот. Довольно, чтобы захлебнуться.
Вино?
Дверь в конце аудитории захлопнулась, рывком вернув ее к действительности. Эрин уставилась на губку на доске, крепко стиснутую ее пальцами так, что костяшки побелели.
И давно я так стою? На виду у всех…
Она прикинула, что не более нескольких секунд. За последние пару недель на нее уже накатывали подобные приступы, но еще ни разу – на глазах у других. Эрин отмахивалась от них, считая последствием посттравматического шока и надеясь, что они пройдут сами, но последний оказался ярче и живее всех.
Сделав глубокий вдох, она обернулась к студентам. Они ничуть не встревожились, значит, она не могла быть в отключке слишком долго. Надо взять это под контроль, пока не случилось чего-нибудь похуже.
Эрин поглядела на хлопнувшую дверь.
У задней стены замерла знакомая фигура. Заметив, что она смотрит, Нейт Хайсмит поднял большой конверт, помахал им с извиняющейся улыбкой и пошел вниз по проходу в своих ковбойских сапогах. Его прихрамывающая походка напомнила Эрин о пытке, которую он вынес прошлой осенью.
Она поджала губы. Нужно было лучше защищать его. И Хайнриха. И особенно Эмми. Не подвергни Эрин девушку опасности, та могла бы жить по сей день. Без дочери родители Эмми впервые не будут праздновать Рождество. Они с самого начала не хотели, чтобы Эмми стала археологом. Именно Эрин в конце концов убедила их отпустить дочь на раскопки в Израиль в качестве начальника археологической партии, заверив, что никакая опасность ей не грозит.
И в конце оказалась ужасно, чудовищно не права.
Она чуть подвернула стопу, чтобы ощутить успокоительное давление кобуры на лодыжку. Больше врасплох ее не застанет никто. При ней больше ни один невинный не пострадает.
Кашлянув, она снова сосредоточила внимание на студентах.
– На этом закругляемся, народ. Все свободны. Наслаждайтесь зимними каникулами.
Пока студенты выходили из аудитории, она заставила себя смотреть в окно на яркое небо, пытаясь отогнать тьму, оставшуюся от видения, настигшего ее только что.
Когда аудитория опустела, Нейт наконец дошел до нее.
– Профессор, – в голосе его слышалась тревога. – У меня для вас послание.
– Какое послание?
– Вообще-то целых два. Первое – от израильского правительства. Оно наконец разблокировало наши данные с раскопок в Кесарии.
– Замечательно, – Эрин попыталась изобразить энтузиазм, но не преуспела в этом. Ну, хотя бы Эмми и Хайнриху воздадут дань за их последние труды, которые послужат эпитафией их кратким жизням. – А второе от кого?
– От кардинала Бернарда.
Удивившись, она посмотрела на Нейта в упор. Не одну неделю она пыталась достучаться до кардинала – главы Ордена сангвинистов в Риме. Подумывала даже слетать в Италию, чтобы устроить форменную осаду его апартаментов в Ватикане.
– Уж пора бы ему ответить на мои призывы, – проворчала Эрин.
– Хотел, чтобы вы перезвонили ему незамедлительно, – сообщил Нейт. – Такое впечатление, что дело срочное.
Эрин испустила вздох негодования. Бернард игнорировал ее два месяца, а теперь вдруг ему что-то от нее понадобилось. У нее к нему была тысяча вопросов – тревог и мыслей, копившихся за последние недели по возвращении из Рима. Она посмотрела на доску, разглядывая полустертую строку. И об этих видениях вопросов у нее тоже хватает.
Были ли эти эпизоды последствиями посттравматического стресса? Не переживает ли она вновь время, проведенное в западне под Масадой?
Но если так, почему я ощущаю вкус вина?
Тряхнув головой, чтобы прояснить мозги, она указала на конверт в руке Нейта.
– А это что такое?
– Адресовано вам, – он протянул конверт ей.
Для простого письма конверт чересчур тяжел. Эрин пробежала взглядом обратный адрес.
Израиль.
Слегка дрожащими руками она вскрыла конверт с помощью авторучки.
Заметив, как дрожат у Эрин руки, Нейт поглядел на нее с озабоченным видом. Она знала, что он уже беседовал с университетским психологом о собственном ПТСР[4]. Они оба уцелели, но заплатили за это кровью, став обладателями секретов, говорить о которых вслух не могли.
Подняв конверт, она вытряхнула оттуда один машинописный лист и предмет, размером и формой напоминающий перепелиное яйцо. При виде этого предмета сердце Эрин упало.
Даже Нейт негромко ахнул, отступив на шаг назад.
Эрин подобной роскоши была лишена. Она быстро прочла сопроводительное письмо от израильских сил безопасности. Те решили, что прилагаемый артефакт более не является вещественным доказательством по закрытому расследованию их дела, и выражали надежду, что она передаст его законному владельцу.
Эрин держала отполированный кусочек янтаря в ладони, будто драгоценнейший предмет на свете. Под унылым флуоресцентным освещением он смахивал на отполированный бурый камешек, но на ощупь теплее. Свет бликовал на его поверхности, а в самом центре недвижно зависло крохотное темное перышко, сохранившееся на протяжении тысяч лет, будто навеки запечатленное в янтаре мгновение.
– Талисман Эмми, – проронил Нейт, сглотнув ком в горле. Он был свидетелем убийства Эмми. И теперь отвел глаза от янтарного шарика.
Эрин сочувственно положила ладонь на локоть Нейта. На самом деле для Эмми эта безделица была больше чем просто талисманом. Однажды во время раскопок девушка рассказала Эрин, что в детстве нашла этот кусочек янтаря на берегу и была очарована перышком, заточенным внутри, гадая, откуда оно взялось, и воображая крыло, из которого оно могло выпасть. Янтарь пленил не только перышко, но и воображение Эмми. Именно он воспламенил в ней желание изучать археологию.
Глядя на янтарь, лежащий на ладони, Эрин понимала, что этот крохотный предмет привел Эмми не только в науку, но и на встречу со смертью.
Пальцы Эрин стиснулись вокруг гладкого камешка крепко, как ее собственная решимость, заставившая принести в душе присягу.
Больше никогда…
Глава 218 декабря, 11 часов 12 минут восточного поясного времени
Арлингтон, штат Вирджиния
Шагая в своем парадном мундире, сержант Джордан Стоун чувствовал себя этаким мошенником. Сегодня он похоронит последнего члена своей бывшей команды – молодого человека, капрала по фамилии Сэндерсон. Его тело, как и тела прочих членов команды, так и не нашли.
Перерыв за пару месяцев тонны обломков на том месте, где раньше была гора Масада, военные сдались. Пустой гроб Сэндерсона впивался в бедро Джордана, шагающего в ногу с остальными, несущими гроб.
Декабрьский снегопад укутал территорию Арлингтонского национального кладбища белым саваном, скрыв бурую траву и налипнув толстым слоем на голых ветках деревьев. Снег громоздился на выгнутых верхушках мраморных могильных камней. Их выстроилось здесь столько, что и не сочтешь. Каждая могила под своим номером, почти каждая с именем; в каждой нашел вечный приют солдат, сложивший голову с честью и достоинством.
В одной из них упокоилась его жена Карен, убитая в бою более года назад. Хоронить было почти нечего, только ее солдатские жетоны. Гроб ее, как и гроб Сэндерсона, был пуст. Порой Джордану даже не верилось, что ее больше нет, что он уже никогда не поднесет ей цветы, в благодарность получив долгий поцелуй. Теперь цветы будут лишь на могилу. Он принес ей алые розы, прежде чем направиться на погребение Сэндерсона.
Джордан представил себе веснушчатое лицо капрала. Юный член его команды всегда старался угодить, относился к своей работе всерьез и не жалел сил. А в награду получил лишь одинокую кончину на вершине горы в Израиле. Джордан крепче сжал холодную ручку гроба, от всей души желая, чтобы исход задания был иным.
Еще несколько шагов мимо голых деревьев, и они внесли гроб в выстуженную часовню. Среди этих простых белых стен он чувствовал себя куда уютнее, чем в роскошных церквях Европы. Сэндерсону тут тоже было бы уютнее.
Мать и сестра Сэндерсона ждали их внутри, одетые в одинаковые черные платья и легкие официальные туфельки, несмотря на снег и холод. Светлую, как у Сэндерсона, кожу обеих даже зимой густо усеивали коричневые веснушки, носы и глаза покраснели.
Они горевали по сыну и брату.
Как бы ему хотелось уберечь их от этого…
Рядом с ними по стойке «смирно» стоял его командир – капитан Стэнли. Он находился по левую руку от Джордана на всех похоронах, сжимая губы в ниточку, когда гробы ложились в землю. Хорошие солдаты, все до единого.
Будучи образцовым командиром, Стэнли выслушал рапорт Джордана, даже глазом не моргнув. Стоун же, в свою очередь, изо всех сил старался придерживаться лжи, придуманной Ватиканом: что гора при землетрясении рухнула и все погибли. Они же с Эрин находились в углу, который не разрушился, и трое суток спустя их спасла поисковая партия Ватикана.
Достаточно просто.
И все неправда. А он, к сожалению, врать не умеет, и командир заподозрил, что Джордан что-то утаил то ли о происшествии в Масаде, то ли о том, что было после его спасения.
Джордана уже отстранили от действительной службы, направив на консультацию к психиатру. Кто-нибудь постоянно за ним приглядывал – на случай, если он вдруг сорвется. Стоун же более всего на свете хотел просто отправиться в поле, чтобы делать свое дело. В качестве члена Объединенного экспедиционного криминалистического корпуса в Афганистане он занимался расследованиями на местах военных преступлений, отлично с этим справлялся и хотел заниматься этим снова.
Чем угодно, только бы двигаться, не сидеть без дела.
Но вместо того стоял в почетном карауле у очередного гроба, чувствуя, как холод от мраморных плит просачивается сквозь подошвы, впиваясь в пальцы. Рядом дрожала сестра Сэндерсона, и Джордан жалел, что не может накинуть ей на плечи свой китель.
Он слушал не столько слова капеллана, сколько его мрачные интонации. Военному священнику отвели на церемонию лишь двадцать минут. На Арлингтонском что ни день происходит множество похорон, и надо придерживаться жесткого графика.
Джордан и сам не заметил, как, покинув часовню, оказался у могилы. Он ходил этим путем столько раз, что ноги сами нашли путь без особого вмешательства сознания. Гроб Сэндерсона покоился на коричневой земле, припорошенной снегом, рядом с накрытой ямой.
Холодный ветер взвивал снег вихрями, вытягивая поземку длинными щупальцами, будто высокие перистые облака, частенько простирающиеся над пустыней, в которой погиб Сэндерсон. Церемония шла своим чередом. Джордан услышал троекратный ружейный салют, исполненный волынщиком «Тэпс»[5] и увидел, как капеллан вручает матери Сэндерсона сложенный флаг.
Джордану пришлось проходить эту сцену снова и снова, по каждому из утраченных товарищей.
Но легче от повторения не становилось.
В конце Джордан пожал руку матери Сэндерсона. Ладонь была холодной и хрупкой, и он боялся, что может сломать ее.
– Я глубоко сожалею о вашей утрате. Капрал Сэндерсон был отличным солдатом и хорошим человеком.
– Вы ему нравились, – одарила его мать горестной улыбкой. – Он говорил, что вы сообразительны и отважны.
Джордан с трудом заставил свои ледяные губы сложиться в ответную улыбку.
– Приятно слышать, мэм. Он и сам был сообразителен и отважен.
Сморгнув слезы, она отвернулась. Джордан сделал шаг к ней, хоть и не знал, что сказать, но прежде чем нашел слова, капеллан положил ладонь ему на плечо.
– Полагаю, нам нужно поговорить о деле, сержант.
Обернувшись, Джордан взглянул на молодого капеллана повнимательнее. Тот был одет в парадный мундир, как и Джордан, только на лацканах у него были вышиты кресты. Теперь же, приглядевшись, Джордан увидел, что кожа у него слишком бледная даже для зимы, каштановые волосы чуточку длинноваты, а выправка не совсем армейская. Капеллан ответил ему немигающим взглядом зеленых глаз.
Короткие волоски на затылке Джордана встали дыбом.
Холод ладони капеллана просачивался даже сквозь перчатку. И совсем не так, как если бы рука его слишком долго пробыла на морозе. Скорее она не была теплой уже годы и годы.
Джордан уже встречал многих этого роду-племени. Существо перед ним – нежить, хищник, кровосос по прозванию «стриго́й». Но раз он осмелился выйти на свет дневной, значит, должен быть сангвинистом – стригоем, присягнувшим больше не пить человеческую кровь и служить католической церкви, питаясь лишь кровью Христовой – а точнее, вином, таинством евхаристии обращенным в Его кровь.
Подобный обет делает эту тварь менее опасной.
Но не намного.
– Я не так уж уверен, что у нас остались какие-то незаконченные дела, – отрезал Джордан.
Отстранившись от капеллана, сержант подобрался, готовый драться, если понадобится. Он видел сангвинистов в сражении. Нет никаких сомнений, что этот субтильный капеллан сможет уложить его, но это вовсе не значит, что Джордан сдастся без боя.
Ступив между ними, капитан Стэнли деликатно кашлянул.
– Это санкционировано с самого верха, сержант Стоун.
– Что именно, сэр?
– Он все объяснит, – капитан жестом указал на капеллана. – Ступайте с ним.
– А если я откажусь? – Джордан затаил дыхание в надежде на благоприятный ответ.
– Это приказ, сержант, – капитан посмотрел на сержанта в упор. – Все решено намного выше моей весовой категории.
Джордан подавил стон.
– Виноват, сэр.
Капитан Стэнли чуть изогнул кверху один уголок рта, что у человека более легкомысленного нрава соответствовало бы добродушному хохотку.
– Искренне верю, сержант.
Джордан козырнул, гадая, не в последний ли раз это делает, и последовал за капелланом к черному лимузину, стоящему у обочины. Похоже, сангвинисты вломились в его жизнь снова, чтобы своими бессмертными ногами растоптать развалины его карьеры в прах.
Капеллан придержал для него дверцу открытой, и Джордан забрался внутрь. Интерьер автомобиля благоухал кожей, бренди и дорогими сигарами. Не такого ждешь от машины святого отца.
Джордан подвинулся по сиденью. Стеклянная перегородка была поднята, и он видел лишь затылок водителя с толстой шеей, короткие белокурые волосы и форменную фуражку.
Прежде чем сесть, капеллан поддернул брюки, чтобы уберечь стрелку на коленях. Одной рукой он с достоинством захлопнул дверцу, заточив Джордана внутри вместе с собой.
– Пожалуйста, включите отопление для нашего гостя, – окликнул капеллан водителя, после чего расстегнул китель своего парадного мундира и откинулся на спинку сиденья.
– По-моему, мой командир сказал, что вы мне все объясните, – Джордан скрестил руки. – Валяйте.
– Дело непростое, – молодой капеллан налил бренди, поднес бокал к носу и вдохнул аромат. А потом со вздохом опустил его и протянул Джордану. – Весьма добрый винтаж.
– Тогда вы и пейте.
Капеллан покрутил бренди в бокале, следуя взглядом за коричневой жидкостью.
– Полагаю, вам известно, что я не могу, как бы ни хотел.
– Как насчет объяснения? – напирал Джордан.
Капеллан поднял руку, и автомобиль тронулся.
– Извините за эти игры в рыцарей плаща и кинжала. А может, уместнее было бы сказать «сутаны и креста»?
Он снова с вожделением втянул ноздрями аромат бренди.
Джордан смотрел на манерные выкрутасы этого субъекта, сдвинув брови. Тот определенно выглядит менее занудным и чопорным, чем прочие встречавшиеся ему сангвинисты.
Сняв белоснежную перчатку, капеллан протянул руку.
– Зовите меня Христианом[6].
Джордан проигнорировал протянутую руку.
Осознав это, капеллан поднял руку и пятерней прочесал свои густые волосы.
– Да, я понимаю иронию положения. Сангвиниста кличут христианином. Матушка будто заранее знала, – он фыркнул.
Джордан толком не знал, как относиться к этому сангвинисту.
– Мне кажется, мы едва не познакомились в Эттальском аббатстве, – заметил капеллан. – Но Рун забрал Надию и Эммануила, чтобы укомплектовать свою триаду в Германии.
Джордан мысленно увидел темные черты Надии и еще более темные – Эммануила.
– Пожалуй, оно и неудивительно, – тряхнул головой Христиан.
– Почему это?
– Полагаю, моя плоть недостаточно умерщвлена и обращена во прах для отца Руна Корцы. – Он приподнял бровь.
Джордан сдержал усмешку.
– Представляю, как это ему допекает.
Поставив бренди на поднос у дверцы, Христиан подался вперед, и взгляд его зеленых глаз вдруг посерьезнел.
– На самом деле как раз из-за отца Корцы я здесь.
– Это он вас послал?
Такого Джордан как-то представить не мог. Вряд ли Рун захочет иметь дело с Джорданом еще хоть когда-нибудь. Расстались они отнюдь не лучшими друзьями.
– Не совсем, – Христиан поставил свои костлявые локти на колени. – Кардинал Бернард пытается сохранить это под спудом, но Рун исчез без единого слова.
Сходится… этот тип никогда не отличался особой общительностью.
– Он не связывался с вами с той поры, как вы покинули Рим в октябре? – поинтересовался Христиан.
– С чего бы ему связываться со мной?
Капеллан склонил голову к плечу.
– А почему бы и нет?
– Я его ненавижу, – Джордан не видел смысла лгать. – И он знает это.
– Испытывать приязнь к Руну и вправду трудновато, – признал Христиан, – но что он такого сделал, что вы его возненавидели?
– Кроме того, что едва не убил Эрин?
Христиан озабоченно сдвинул брови.
– Я думал, он спас ей жизнь… и вам.
Джордан стиснул зубы, вспомнив обмякшее тело Эрин на полу, с мертвенно-бледной кожей и волосами, намокшими от крови.
– Рун укусил ее, – хрипло пояснил Джордан. – Он опустошил ее и бросил умирать в катакомбах под Римом. Если бы мы с братом Леопольдом не подоспели к ней вовремя, она была бы мертва.
– Отец Корца причастился крови Эрин? – Христиан шарахнулся назад с изумлением, явно читающимся на лице. Он пристально вглядывался в Джордана несколько секунд, ни слова не говоря, искренне ошарашенный откровением об этом грехе. – Вы уверены? Быть может…
– Они оба это признали. И Эрин, и Рун, – Джордан скрестил руки. – Если кто здесь и лжет, то не я.
Христиан воздел руки в умоляющем жесте.
– Сожалею. Я не хотел подвергать ваши слова сомнению. Просто это несколько… необычно.
– Только не для Руна, – Джордан положил ладони на колени. – Ваш золотой мальчик оступался и прежде.
– Лишь однажды. И Элисабета Батори была века назад. – Приподняв бокал с бренди, Христиан принялся его разглядывать. – Значит, вы говорите, что брат Леопольд обо всем об этом знал?
– Несомненно.
Очевидно, Леопольд прикрыл Руна. Джордан ощутил досаду, но ничуть не удивился. Сангвинисты держатся друг за друга.
– Он вкусил от нее… – Христиан вглядывался в бокал, словно мог отыскать в его глубине ответ. – Это означает, что Рун полон ее кровью.
Джордан содрогнулся, покоробленный этой мыслью.
– Это все меняет. Надо ехать к ней. Сейчас же. – Подавшись вперед, Христиан постучал по перегородке, чтобы привлечь внимание водителя. – Везите нас в аэропорт! Сию же секунду!
Мгновенно подчинившись, водитель прибавил газу, чиркнув днищем автомобиля по асфальту, переваливая верхушку холма и направляясь прочь с кладбища.
– В аэропорту наши пути расходятся, – Христиан поглядел на Джордана. – Вы ведь можете добраться оттуда домой самостоятельно, верно?
– Мог бы, – подтвердил тот. – Но если в деле хоть каким-то боком замешана Эрин, я отправляюсь с вами.
Набрав полную грудь воздуха, Христиан медленно выпустил его, извлек из кармана сотовый телефон и настучал цифры номера.
– Я уверен, кардинал Бернард произнес вам целую рацею по поводу опасности, коей подвергается и ваша жизнь, и ваша душа, буде вы вмешаетесь в наши дела?
– Совершенно верно.
– Тогда не будем терять время и сделаем вид, что я произнес ее по второму разу, – Христиан поднес телефон к уху. – Мне нужно сейчас же зафрахтовать самолет до Калифорнии.
– Значит, вы не против того, чтобы я отправился с вами?
– Вы любите Эрин и хотите ее защитить. Кто я такой, чтобы вставать у вас на пути?
Для ходячего трупа Христиан оказался не таким плохим парнем.
И все же, пока лимузин мчался по засыпанному снегом городу, тревога Джордана возрастала с каждой милей.
Эрин в опасности.
Снова.
И скорее всего, из-за действий Руна Корцы.
Быть может, было бы лучше, если бы этот ублюдок исчез раз и навсегда.
Глава 318 декабря, 18 часов 06 минут по центральноевропейскому времени
Ватикан
Кардинал Бернард перекладывал газеты на своем полированном письменном столе так, будто, разложив их аккуратно, мог изменить напечатанные в них слова. Первые полосы вопили ужасающими заголовками:
В РИМЕ БЕСЧИНСТВУЕТ СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА
ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЙ ГОЛОВОРЕЗ НАПАДАЕТ НА МОЛОДЫХ ЖЕНЩИН
ПОЛИЦИЯ ПОТРЯСЕНА ЖЕСТОКОСТЬЮ ПРЕСТУПНИКА
Свет свечей отражался от инкрустированного драгоценными камнями глобуса на столе. Бернард медленно повернул древнюю сферу, страстно желая оказаться где угодно, только бы подальше отсюда. Окинул взором свои античные книги, свитки, собственный меч времен крестовых походов на стене – предметы, собранные им за века служения Церкви.
Я служил долго, но хорошо ли я служил?
Запах типографской краски снова привлек его внимание к газетным страницам. Подробности встревожили его еще больше. Каждой женщине перерезали горло и полностью обескровили тело. Все они были молоды и красивы, с черными волосами и синими глазами. Происходили они из самых разных слоев общества, но все погибли в старейших кварталах Рима в темнейшие часы от заката до рассвета.
Общим числом двадцать человек, согласно газетам.
Но Бернарду удалось сокрыть куда больше смертей. По жертве чуть ли не каждый день с конца октября.
И никуда от этого момента не уйти.
Конец октября.
Смерти начались почти сразу после битвы за обладание Кровавым Евангелием, разыгравшейся в криптах под базиликой Святого Петра. Сангвинисты одержали победу в сражении с велиалами – объединенным воинством людей и стригоев, возглавляемым неведомым предводителем, продолжающим изводить его Орден.
Вскоре после сражения отец Рун Корца исчез.
Где же он? Что он натворил?
Бернард чурался думать об этом.
Он смерил взглядом стопку газет. Неужели распоясавшийся стригой улизнул после битвы и бесчинствует на улицах Рима, охотясь на этих девушек? В катакомбах было так много бестий. Одна могла проскользнуть через сети Ордена.
Отчасти он молился, чтобы это оказалось правдой.
Рассматривать альтернативу он попросту не отваживался. Этот страх заставлял его выжидать в мучительной нерешительности, а невинные девушки продолжали тем временем гибнуть.
Чья-то рука постучалась в дверь.
– Кардинал?
Он узнал этот голос и биение дряблого сердца, его сопровождающее.
– Входите, отец Амбросе.
Священник-человек открыл деревянную дверь одной рукой, другую сжав в вялый кулак.
– Извините, что побеспокоил.
Ни намека на раскаяние в голосе помощника не было. На самом деле в нем звенело плохо скрытое ликование. Хоть Амбросе откровенно любит кардинала и усердно отправляет службу в его канцелярии, в душе этого человека затаилась червоточина, заставляющая его радоваться чужим несчастьям.
Бернард подавил вздох.
– Да?
Амбросе вошел в кабинет, устремляясь вперед всем своим пухлым телом, будто ищейка, идущая по горячему следу. Оглядел озаренную свечами комнату – вероятно, убеждаясь, что Бернард один. Как же Амбросе обожает свои секреты! С другой стороны, может, потому-то он так и любит Бернарда. Спустя столько столетий в жилах кардинала струится не только черная кровь, но и уйма секретов.
Наконец удовлетворившись осмотром, помощник почтительно склонил голову.
– Наши люди нашли на месте последнего убийства вот это.
Подступив к столу, Амбросе вытянул руку. Потом нарочито неспешно перевернул ее ладонью вверх и разжал пальцы.
На ладони покоился нож, своим изогнутым клинком напоминающий коготь тигра. На одном конце острого крюка виднелось отверстие для пальца воина, позволяющее молниеносными взмахами наносить тысячи смертоносных надрезов. Это древнее оружие под названием карамбит ведет свое происхождение из седой старины. А судя по патине, поблескивающей на его поверхности, именно этот клинок очень древний – но отнюдь не музейный экземпляр. Он явно изранен в боях и послужил на славу.
Бернард принял нож из рук Амбросе. Жар у кончиков пальцев подтвердил его наихудшие опасения. Клинок покрыт серебром – это оружие сангвиниста.
Он представил лица убиенных девушек, их горла, перерезанные от уха до уха.
И сомкнул пальцы над обжигающим серебром.
Из всего Ордена только один сангвинист владел таким оружием – исчезнувший, когда начались убийства.
Рун Корца.
Глава 418 декабря, 16 часов 32 минуты по тихоокеанскому стандартному времени
Округ Санта-Клара, Калифорния
Верхом на своем любимом коне Эрин скакала по лугам, окрашенным сухой калифорнийской зимой в золотисто-коричневый цвет. Отзываясь на малейшее смещение ее веса, вороной мерин прибавил шаг.
Молодца, Блэкджек!
Она устроила коня на полное содержание в конюшне под Пало-Альто и ездила на нем при всяком удобном случае, зная, что ему необходимо движение, но прежде всего ради чистой радости полета над полями верхом на крепком коне. Блэкджек, не упражнявшийся уже пару дней, так и бурлил энергией.
Она оглянулась через плечо. Нейт ехал чуть позади, верхом на серой кобыле по кличке Гансмоук. Нейт, выросший в Техасе, и сам был искусным наездником и явно заставлял лошадь показать все, на что она способна.
Эрин просто позволила Блэкджеку дать выход своему ликованию, стараясь сосредоточиться на ветре в лицо, пьянящем запахе разгоряченного животного, на органичной связи между конем и всадником. Она полюбила верховую езду с самого детства. Скачка всегда помогала ей привести мысли в порядок. Сегодня Эрин раздумывала о своих видениях, пытаясь разобраться, как к ним относиться, понимая, что это не просто ПТСР. Они означают нечто большее.
Солнце краешком коснулось вершин холмов, плавными перекатами стелющихся перед ней.
– Скоро придется поворачивать обратно! – окликнул Нейт. – Еще полчаса – и солнце зайдет!
Эрин различила в его голосе намек на тревогу. В Риме Нейт оказался заточен во тьме на много дней, пережил во мраке пытки. Вероятно, с тех пор для него ночь – источник ужасов.
Осознав это теперь, она поняла, что не следовало позволять ему ехать вместе с ней. Но раньше, еще днем, не сумев дозвониться до кардинала Бернарда, она поспешила прочь из стен кабинета, чтобы хоть отчасти разогнать тревогу. Нейт поинтересовался, куда она направляется, и она по глупости позволила ему составить себе компанию.
В эти последние месяцы ей стало нелегко отказывать ему. После трагических событий в Израиле и Риме ему приходится нелегко, даже тяжелее, чем ей, но он не сдается, хоть и редко говорит об этом. Эрин старалась быть рядом, чтобы помочь ему совладать с навязчивыми воспоминаниями. Это самое меньшее, что она может для него сделать.
В прошлом их отношения были более беззаботными – пока Эрин ухитрялась делать вид, что не замечает его влечения к ней. Но с той поры, когда она поняла, что полюбила Джордана, Нейт стал относиться к ней сугубо профессионально. Но в чем тут причина – в уязвленных чувствах, гневе или в чем-то ином?
Как ни прискорбно, после сегодняшнего вечера это, вероятно, уже не будет играть никакой роли.
Эрид украдкой вздохнула. Может, оно и к лучшему, что Нейт составил ей компанию в этой поездке. Это самый подходящий момент, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз.
Она придержала Блэкджека легчайшим натяжением удил. Нейт, подъехавший на Гансмоук, пристроился рядом, одарив ее широкой улыбкой. От этой улыбки сердце у нее защемило. Но сказать надо. Лучше сейчас, до рождественских каникул, чтобы дать ему время сжиться с этим.
Она сделала глубокий вдох.
– Нейт, я хочу с тобой поговорить.
Сдвинув свою соломенную стетсоновскую шляпу на затылок, Нейт поглядел на нее искоса. Их лошади шли по широкой тропе бок о бок.
– О чем же?
– Сегодня утром я поговорила с деканом. Назвала ему имена других профессоров, работа с которыми может тебя заинтересовать.
Он озадаченно приподнял брови.
– Я сделал что-то не то? Со времени нашего возвращения было трудновато, но…
– Твоя работа, как всегда, выше всех похвал. Дело не в тебе.
– Смахивает на то, что как раз во мне, раз имеет ко мне отношение и все такое.
Эрин упорно смотрела в одну точку где-то между мягких черных ушей коня.
– После того, что произошло в Израиле… Я не очень уверена, что я для тебя лучший вариант.
Ухватившись за уздечку Блэкджека, Нейт остановил обеих лошадей.
– О чем это вы?
Эрин повернулась к нему лицом. Вид у него был одновременно и встревоженный, и рассерженный.
– Послушай, Нейт… Университет недоволен, что я потеряла двух аспирантов.
– Вряд ли это ваша вина.
Она продолжала, пропустив его реплику мимо ушей:
– Декан считает, что будет лучше, если я возьму академический отпуск для прочистки мозгов.
– Так я подожду, – Нейт скрестил руки на луке седла. – Не проблема.
– Ты не понял, – она теребила удила, испытывая отчаянное желание щелкнуть ими и ускакать от этого разговора прочь, но позволила трудной правде удержать себя на месте. – Нейт, по-моему, это первый шаг к тому, чтобы я покинула университет.
Челюсть у него отвисла.
Эрин быстро заговорила, чтобы покончить разом.
– Тебе вовсе незачем связывать свою диссертацию с профессором, которого вот-вот вышвырнут. Ты блестящий ученый, Нейт, и я уверена, что мы можем найти тебе более приемлемого руководителя – человека, который откроет тебе двери, которые отныне для меня закрыты.
– Но…
– Я ценю твою преданность, – отрезала Эрин, – но она направлена не по адресу.
– Как раз по адресу, черт побери! – гневно вскинулся он.
– Нейт, если ты останешься, мне это ничуть не поможет. Исход моей карьеры предрешен.
– Но я выбрал вас как руководителя, потому что вы лучшая в своей сфере. – Гнев покинул его, и Нейт тяжело осунулся в седле. – Самая лучшая. И это ничуть не изменилось.
– Кто знает? Со временем все может уладиться.
Правду говоря, Эрин не считала, что это произойдет, а в глубине души даже сомневалась, что хочет этого. На заре карьеры мир науки стал для нее раем после строгого религиозного воспитания, но теперь он уже таким не казался. Она припомнила свои мучения с преподаванием в последнем семестре. Учить вракам и дальше – свыше ее сил.
И теперь Эрин не хотела кривить душой перед Нейтом ни капельки.
– И даже если все утрясется, – промолвила она, – за это время ты упустишь уникальные возможности. Я не могу позволить, чтобы это произошло.
Нейт был готов спорить, протестовать. Возможно, ощутив его напряженность, его кобыла вскинула голову и начала приплясывать на передних ногах.
– Не осложняй и без того сложную ситуацию еще больше, – завершила Эрин.
Нейт потер верхнюю губу, не решаясь поднять на нее глаза. Наконец, тряхнув головой, развернул Гансмоук и галопом поскакал прочь, не проронив ни слова, направляясь обратно к конюшне.
Блэкджек заржал вслед, но Эрин удержала его, понимая, что Нейту нужно побыть одному. Дав ему хорошую фору, она тронула Блэкджека обратно шагом.
Дневное светило скрылось за холмами окончательно, но было еще достаточно светло, чтобы Блэкджек не ступил в сусличью нору. Эрин неуютно поерзала
Популярный американский писатель Джеймс Роллинс: все книги по порядку
Популярный американский писатель Джеймс Чайковски родился в Чикаго (штат Иллинойс) в 1961 году. С тремя сестрами и тремя братьями он рос на Среднем Западе, а лето дети проводили в сельской местности Канады, где Джек и решил стать ветеринаром. После получения докторской степени по ветеринарной медицине университета Миссури он открыл собственную ветеринарную клинику в Сакраменто (Калифорния).
Свой первый приключенческий роман автор написал под псевдонимом «Джеймс Роллинс». Все книги по порядку (будем разбирать их в статье) начинаются с произведения под названием «Пещера». Этот роман Джеймс писал не отрываясь от ветеринарной практики и окончил его в 1995 году, но публикация состоялась лишь в 1998 году. В период трёхлетнего ожидания Чайковски пробует себя в жанре фэнтези, и в том же 1998 году выходит его первая книга в этом жанре «Огонь ведьмы», которая открывает цикл «Проклятые и изгнанные». В жанре фэнтези автор работает под псевдонимом Джеймс Клеменс. Чайковски – спелеолог и сертифицированный ассоциацией PADI-дайвер, поэтому действия его произведений, происходящие под толщами воды и земли, так реалистичны. «Нью-Йорк Таймс» называет его автором с наилучшими продажами, а журнал People отмечает, что каждое произведение писателя мгновенно становится бестселлером.
Джеймс Роллинс «Пещера»
События романа переносят читателя в Антарктиду, куда была направлена научно-исследовательская экспедиция, чтобы изучить и описать остатки древнего поселения, найденные в одной из пещер, скрытой под вечными льдами континента. Команда исследователей скоро узнает, что является не первой группой, опустившейся в ледяной лабиринт изучать заброшенные жилища возрастом около пяти миллионов лет. Выясняется, что первая экспедиция пропала. В процессе поисков предыдущей команды исследователи приходят к выводу, что подо льдом существует целая неизвестная цивилизация со своими тайнами и загадками. Куда приведут героев таинственные лабиринты и с чем им придется столкнуться, читателю предстоит узнать. Как уже говорилось, «Пещера» — это первый приключенческий роман, который написал Джеймс Роллинс. Все книги (по порядку разберем их в статье), написанные автором в этом жанре, не менее интересны и достойны внимания.
«Пирамида»
Публикация романа состоялась 3 июля 2000 года. Сам автор с особым трепетом говорит о написании этой книги, поскольку он является большим поклонником истории и народных преданий и изучил массу материала, касающегося инков. Именно о тайнах этой цивилизации идет речь в романе. Книга интересна не только удивительными приключениями героев, но и приведенными в ней мифами и историческими фактами, раскрывающими многие тайны древней цивилизации инков. В непроходимые южноамериканские джунгли увлекает читателя в этом романе Джеймс Роллинс. Пирамида, стоящая между двумя неприступными вершинами Анд, хранит древние секреты, которые и собирается раскрыть археолог Генри Коклин.
«Бездна»
Это очередной бестселлер автора, вышедший в 2001 году. Роман является симбиозом нескольких жанров, поэтому его сюжет держит читателя в постоянном напряжении. Триллер нагоняет страху надвигающейся вселенской катастрофой, захватывает дух невероятными приключениями главного героя, увлекает непознанными фактами альтернативной истории и будоражит воображение фантастическими возможностями древних цивилизаций, пока недоступными современному человечеству.
Раскрыть множество тайн и преодолеть массу опасных препятствий предстоит ученому Джеку Киркланду, которого создал Джеймс Роллинс. Бездна небытия грозит всему человечеству, если главному герою не удастся расшифровать загадочные надписи, оставленные древней цивилизацией для потомков на кристаллической колонне, обнаруженной в глубинах океана. Сможет ли ученый изменить мир, который стремительно мчится навстречу собственной гибели? Узнает это читатель, пережив с главным героем все приключения, уготованные ему автором.
«Амазония» и «Айсберг»
Опубликованная в 2002 году книга «Амазония» является третьим остросюжетным приключенческим романом, который автор написал под псевдонимом «Джеймс Роллинс». Все книги по порядку, рассматриваемые нами, продолжает роман «Айсберг», вышедший в 2003 году. Как и предыдущие произведения писателя, эти романы заставляют читателя изрядно понервничать, сопереживая главным героям. В романе «Амазония» автор увлекает читателей в негостеприимные леса, таящие секреты гибели научной экспедиции. А в своем произведении «Айсберг» Роллинс предлагает раскрыть обстоятельства чудовищного секретного эксперимента, похороненного в полярных льдах, который может обернуться страшными последствиями для всей планеты.
«Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа»
Говоря о Джеймсе Роллинсе, конечно, следует вспомнить о его книге «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа» (2008). Благодаря автору любимый не одним поколением герой получил новые приключения и обзавелся семьей. И хоть приключения Инди, связанные с хрустальным черепом, прекрасно воссозданы на экране, книгу с не вошедшими в фильм красочными событиями стоит прочитать.
«Алтарь Эдема»
Роман, опубликованный в 2012 году, сразу завоевал сердца читателей и увлек разбираться с удивительной загадкой, обнаруженной в дельте Миссисипи. В центре событий романа оказывается ученый Лорна Полк, которой предстоит изучить странных животных и пройти через ужасные испытания, чтобы раскрыть тайну, созданную автором.
«Отряд Сигма»
Это цикл из тринадцати приключенческих романов, объединенных темой раскрытия опасных заговоров и загадочных явлений членами секретной организации «Сигма». Главным героям, входящим в состав отряда, приходится решать массу запутанных задач, которые мастерски придумывает для них автор Джеймс Роллинс. Все книги по порядку из цикла «Отряд Сигма» начинаются с романа «Песчаный дьявол» (2004 год). Здесь читатель впервые узнает о существовании секретной организации, занимающейся самыми загадочными явлениями на планете. На данный момент серия книг «Отряд Сигма» заканчивается романом «Седьмой мор», вышедшим в 2016 году. Не менее захватывающими для читателя станут два цикла романов, написанных Роллинсом в соавторстве с Ребеккой Кантрелл, – «Орден Сангвинисты» – и Грантом Блэквудом («Такер Уэйн»).
Поклонникам жанра фэнтези автор приготовил несколько циклов романов с не менее захватывающими сюжетами и удивительными приключениями главных героев. Напомним, что в этом жанре писатель творит под псевдонимом «Джеймс Клеменс».
определение сангвиника по The Free Dictionary
К несчастью для этих оптимистичных ожиданий, до того, как мистер Его жизнерадостный нрав и бесстрашие подействовали на нее по-разному. На борту корабля всегда были и Сангвиник, и Унылый. Любая такая привязанность к нему, которая могла бы обещать его наклонности этот урожай, который, если бы их поощряли и лелеяли, они, наконец, вырастали бы, чтобы требовать этого. хорошо укреплены, что нападение на них было бы не чем иным, как крайней опрометчивостью.Генерал Тилни был не менее оптимистичен, поскольку уже прислуживал своим прекрасным друзьям на Палтени-стрит и получил их одобрение своих желаний. Ростопчин, хотя и имел патриотические чувства, был оптимистичным и импульсивным человеком, который всегда находился в высших административных кругах и Он совершенно не понимал людей, которых он предполагал вести. Плеймор, прилагая необычную телеграмму агента, не был вдохновлен оптимистичным взглядом на наши перспективы, который он выразил мне, когда мы встретились в доме Бенджамина.Сангвинический темперамент, огромная физическая сила, болезненная возбудимость, периоды уныния, заканчивающиеся какой-то навязчивой идеей, которую я не могу понять. Цена и честь для себя, мы должны обеспечить ребенка или считать себя обязанными обеспечить ее в будущем, как могут возникнуть обстоятельства, обеспечение благородной женщины, если ни одно такое заведение не предложит, как вы так оптимистично ожидаете ». Тяжелый и красноглазый, его надежды явно покинули его, его оптимистичное настроение исчезло, и все его худшие опасения исчезли. Вернись.Разочарование Дэшвуда было сначала серьезным; но характер его был веселым и оптимистичным; и он мог разумно надеяться прожить много лет и, живя экономно, откладывать значительную сумму от продукции уже большого поместья, которое можно было бы почти немедленно улучшить.10 фактов и подробностей о Sanguine, которых вы никогда не замечали
Что касается самого уникального побочного квеста в Skyrim , нельзя отрицать, что A Night To Remember занимает высокое место. Это один из тех квестов, который полностью застает врасплох нового игрока и ведет его в погоню за дикими гусями, чтобы узнать, что именно произошло во время их ночной пьянки.
СВЯЗАННЫЙ: Skyrim: 10 фактов об одиночестве, которых вы никогда не замечали
Оказывается, это даэдрический квест Сангвина, даэдрического принца всего гедонистического. Любитель выпивки и вечеринок, Сангвиник — не совсем жестокий принц, а скорее просто существо, которое любит дурачить и соблазнять смертных на веселье. И все же, когда речь заходит о даэдрическом принце пьянства, многое остается окутанным тайной.
10 Уникальная сангвиниковая роза
Даэдрический артефакт, полученный после завершения квеста Сангвиника, известен как Роза Сангвиника.Этот посох чрезвычайно уникален, как и другое даэдрическое оружие, и имеет форму разросшейся розы. В более ранних преданиях говорилось, что роза увядает при каждом использовании.
В Oblivion и Skyrim посох позволял игроку вызвать даэдрическое существо, чтобы прийти и помочь ему в битве. В Oblivion это длилось всего 20 секунд, но в Skyrim время было увеличено как минимум до 60 секунд.
9 Вдохновленный греческим богом
Персонаж Сангвиника не так уникален, как многие думают.Хотя среди даэдрических принцев он определенно выглядит странным, поскольку он не одержим разрушением и насилием, как Мехрунес Дагон и Молаг Бал, и не имеет конкретной причины, как Азура или Намира, он немного особняк.
СВЯЗАННЫЙ: Skyrim: 10 удивительных модов оружия, дружественных к знаниям
Он очень похож на Диониса из греческой мифологии, греческого бога вина. Как можно догадаться из его поисков, ему нравится, когда смертные выпивают и упиваются в свое удовольствие, и, похоже, у него нет иной высшей цели, кроме этой.
8 Появления в избранных играх
Сангвиник, вероятно, один из даэдрических принцев, который меньше всего появляется в играх The Elder Scrolls . Пока он был представлен только в Daggerfall, Oblivion и Skyrim , где были квесты и / или святыни на его имя.
Единственная игра, в которой он ужасно отсутствует, — это Morrowind .Похоже, данмеры не имеют особого взгляда на Сангвиника как на даэдрического принца, и их верования во многом совпадают с верованиями большинства других рас Тамриэля. Время покажет, дойдет ли он до The Elder Scrolls VI .
7 Даэдрический большой меч опаивания
Хотя Sanguine’s Rose — не лучший даэдрический артефакт в игре, у него есть некоторые применения.Можно призвать пять различных типов дремора, и хотя их нельзя разграбить для Сердца даэдра, если их превратить в кроликов с помощью Ваббаджека, иногда можно найти Сердце даэдра.
Однако, что наиболее важно, один вызванный дремора иногда оставляет после себя довольно хороший меч: Даэдрический большой меч опаивания. Это фантастически выглядящий меч с некоторыми дополнительными огненными чарами, который идеально подходит для любых воинских сборок, преуспевающих в двуручном бою.
6 Значение имени Сангвиника
Имя Сангвиника будет знакомо игрокам, немного владеющим французским, поскольку оно относится к крови или энергичному человеку. Это также имеет несколько похожее значение в английском языке, и вместо того, чтобы считать кровь плохой вещью, оно подразумевает, что кто-то должен быть живым и оптимистичным.
СВЯЗАННЫЙ: Skyrim: 10 вопросов без ответа, которые у нас все еще есть о Dawnstar
Это определенно соответствует тому, что отстаивает Сангвин и его основные ценности.Он покровитель всех пьяниц, которые любят веселиться. Исторически это упоминание могло также означать тип обманщика, который выделяется в проказах и шалостях.
5 Живет во многих царствах
У большинства даэдрических лордов есть свой собственный уникальный план в Обливионе, где они, как известно, проживают и который могут посещать очень талантливые маги и ученые. Однако Сангвиник немного отличается в этом аспекте, поскольку на самом деле он не ограничен только одним царством.
Говорят, что у него есть несколько миров, известных как мириады миров Весеннего веселья. В Скайриме возможно, что Туманная роща, в которую переносится игрок, является одним из этих бесчисленных царств, к которым у него есть личный доступ, скорее всего, аналогичным образом предназначенная только для выпивки и вечеринок.
4 Его маскировка — игра с его именем
В начале «Запоминающейся ночи» рассказывается о таверне и новом неизвестном напарнике Драконорожденного, известном как Сэм Гевенн.Сэм производит впечатление совершенно незаметного, но на самом деле об этом ничего не известно, потому что он на самом деле не смертное существо.
Сэм Гевенн оказался Сангвиником, но это не удивительно, если посмотреть на его имя. Его имя и фамилия на самом деле являются игрой слов и в конечном итоге образуют настоящее имя, которым он наиболее известен, Сангвиник.
3 Его значение для хаджитов
Хотя ранее было заявлено, что большинство рас в Тамриэле рассматривают Сангвиников в одном и том же свете, в частности, есть одна раса, которая имеет более уникальный и индивидуальный взгляд на Даэдрического принца.У каджитов есть особая система убеждений, которая сильно отличается от остальных рас, и в том числе и сангвиник.
СВЯЗАННЫЙ: Skyrim: 5 причин, по которым Ульфрик Братья Бури — злодей (и 5 причин, по которым он герой)
Названный Сангиином среди каджитов, он изображается как нечто, известное как Кровавый Кот. Его цель — попытаться заманить каджитов искушениями, такими как похоть и обещание бессмертия, чтобы проверить их решения.Во многом он работает аналогично оригинальному Сангвинику.
2 Высота Сангвиника
Сангвиник — это настоящее зрелище в Скайриме, где его можно встретить лицом к лицу в Туманной роще. Одетый в полную даэдрическую броню, он традиционно похож на дремору по сравнению с некоторыми другими даэдрическими принцами, которые имеют тенденцию принимать более человеческий или монстроподобный вид.
Он также всегда выше Драконорожденного, независимо от того, какую расу они выбрали в начале игры.По сути, это делает его одним из самых высоких персонажей в игре, не считая любых нечеловеческих монстров или других существ.
1 Вызов сангвиника
Согласно тому, что выяснилось во время событий Oblivion , день вызова Сангвина приходится на 16-е число рассвета Солнца в его уникальном святилище. Тем не менее, те, кто хочет вызвать его за пределами этой конкретной даты, могут просто сделать подношение его имени в его святыне.
Сангвиник примет Сиродильский бренди в качестве подношения, что еще больше усилит его роль человека, который любит пить.
СЛЕДУЮЩИЙ: Можно ли развестись в Скайриме? И 9 других вещей, о которых вам не говорит игра
Pokimane приносит извинения за использование языка AAVEСтример Twitch Pokimane приносит извинения в Twitter за «чрезмерное использование» афроамериканского языка в своем последнем заголовке стрима и заголовке VOD.
Читать далее
Об авторе Анастасия Майо (Опубликовано 266 статей)Любитель чая и одержимый писательством энтузиаст видеоигр со своей собственной командой Overwatch, Анастасия пишет об играх, которые производят на нее впечатление и заставляют возвращаться снова и снова.
Более От Анастасии МайоSanguine «Детектив Слова»
Думайте об этом как о своем внутреннем настроении.
Уважаемый Word Detective! Моя жена натолкнулась на «сангвиник» в цитате, и, изучив французский в старшей школе, она задалась вопросом, почему этот человек сказал, что они были кровавыми. После того, как я объяснил английское значение, я пошел искать, как эти слова могут быть связаны.Единственное упоминание о «сангвинике» в вашей колонке — в статье о «кратком изложении». Но вы не объяснили происхождение слова «сангвиник». Вы можете помочь? — Ричард Стоун.
Я обязательно попробую. Это интересный, но очень сложный вопрос, включающий, среди прочего, небольшой экскурс в глубоко странные теории средневековой медицины.
Вероятно, имеет смысл начать с общепринятого современного значения этого слова и вернуться к странным вещам. «Сангвиник» (обычно произносится как «сан-гвин» с ударением на первом слоге) означает «уверенный, оптимистичный», а также, в более общем смысле, «уверенный в будущем, энергичный, полон энтузиазма и т. Д.(«Хотя продажи виджетов в последнее время упали, генеральный директор был оптимистичен в отношении будущего своей компании»).
«Сангвиник» впервые появился на английском языке в 14 веке, адаптированный от старофранцузского «сангвиник», который основан на латинском «сангвиник», что означает «относящийся к крови», а также «кровавый, кровожадный». Эти кровавые значения также были перенесены на английский язык, но сегодня считаются архаичными или устаревшими (и теперь выражаются родственным прилагательным «кровожадный», что означает «кровавый, кровожадный, жестокий»).«Сангвиник» сегодня почти всегда используется в смысле «обнадеживающий, оптимистичный».
Теперь нам нужно немного перемотать назад, чтобы исследовать теорию «юмора», которая занимала центральное место в медицинской практике Древней Греции и Рима, а также средневековой Европы. Теория заключалась в том, что человеческое тело содержит четыре основных вещества, называемых «юмором», баланс которых определяет здоровье, благополучие и темперамент каждого человека. Четыре юмора были «желтой желчью» (которая вызывала у людей беспокойство и злость), «черной желчью» (тихой, серьезной, подавленной), «мокротой» (спокойной, терпеливой) и «кровью» (обнадеживающей и счастливой).
Некоторые из наших современных английских слов произошли от этих категорий. «Флегматик» спокойный, граничащий с апатичным, считалось, что избыток желтой желчи делает человека «желчным» (раздражительным), а греческое «меланхолия» (буквально «черная желчь») вызывает у нас «меланхолию», что означает «печаль». . » Считалось, что все четыре юмора присутствуют в каждом человеке; это было, когда избыток или недостаточность одного или нескольких вызывали дисбаланс, что приводило к болезни или личностным проблемам.
Измеритель настроения, который немного склонялся к «сангвинической» зоне, давал более солнечное настроение, чем черная желчная «меланхолия», и хотя «сангвиник», вероятно, сделал сомнительный выбор в пользу своего инвестиционного консультанта, они, вероятно, были намного веселее, поскольку ужин гости.
Хотя теория юмора может показаться нам сегодня немного запутанной, она доминировала в практике медицины более 2000 лет, пока достижения науки не положили ее конец в 19 веке. Но основная идея теории о том, что ключ к здоровому разуму и телу заключается в поддержании баланса, по-прежнему лежит в основе медицинской практики сегодня.
Выкройка свитера Sanguine от Morgan Woltersdorf
Доступен на английском и немецком языках. Verfügbar на немецком языке.
Размеры варьируются от 32 до 64 дюймов.
Размеры помечены как 1–9 и разделены на два файла PDF: 1–5 в одном PDF и размеры 6–9 во втором PDF. Я сделал это, чтобы уменьшить количество страниц и сэкономить всем немного бумаги и чернил (чернила стоят дорого !!). Вы даже можете пролистать узор и пропустить печать некоторых страниц, на которых нет инструкций для вашего размера, и сэкономить еще больше чернил и бумаги!
Размеры 1–9 соответствуют готовому измерению бюста ниже.
(32, 36, 40, 44, 48, 52, 56, 60, 64 дюйма)
(91 см, 101 см, 111 см, 122 см, 132 см, 142 см, 152 см, 162 см, 172 см)
Ярд:
Для размеров 1-3:
Цвет A — 220 ярдов пряжи DK
Цвет B — 220 ярдов пряжи DK
Цвет C — 220 ярдов пряжи DK
Цвет D — 220 ярдов пряжи DK
Main Color (белый) — 450 ярдов пряжи DK
Для размера 4 + 5:
Цвет A — 300 ярдов пряжи DK
Цвет B — 300 ярдов пряжи DK
Цвет C — 300 ярдов пряжи DK
Цвет D — 300 ярдов пряжи DK
Основной цвет (белый) — 600 ярдов пряжи DK weight
Для размера 6 + 7:
Цвет A — 300 ярдов пряжи DK
Цвет B — 300 ярдов пряжи DK
Цвет C — 300 ярдов пряжи DK
Цвет D — 300 ярдов пряжи DK
Основной цвет (белый) — 600 ярдов пряжи DK weight
Для размера 8 + 9
Цвет A — 300 ярдов пряжи DK
Цвет B — 300 ярдов пряжи DK
Цвет C — 300 ярдов пряжи DK
Цвет D — 300 ярдов пряжи DK
Основной цвет ( белый) — 700 ярдов пряжи DK weight
Калибр: 4 дюйма = 22 петли и 28 рядов
Примечания:
- Этот свитер создается от шеи вниз, затем разделяется на туловище и рукава.Туловище обработано и закончено, затем петли рукавов подбираются и вязаны до манжеты.
- Fit: этот свитер должен быть немного просторным в подмышечных впадинах, чтобы он соответствовал широкому спектру размеров среди средних размеров груди, перечисленных ниже.
- Проще всего следовать этому шаблону, распечатав его, но если у вас нет доступа к принтеру, поднесите телефон набок!
- В этом шаблоне используются 30-дюймовые круговые спицы. Если вы собираетесь делать большие спицы, вы можете рассмотреть возможность использования 40-дюймовых спиц, чтобы было легче перемещать петли.
Перед тем, как приступить к наложению, убедитесь, что вы хорошо знакомы с этими техниками:
Учимся вязать по кругу
Разберитесь с цветной работой, сначала попробуйте этот узор. https://www.ravelry.com/patterns/library/sanguine-beanie
Научитесь заворачивать и переворачивать. Попробуйте это видео. https://www.youtube.com/watch?v=Xe6OlMna3zQ&t=165s
Узнайте, как M1, используя обратную петлю.
Сангвинический темперамент: характеристики и образ жизни
ТЕГЕРАН. В настоящее время различные болезни распространяются все более быстрыми темпами по всему миру. Итак, традиционная медицина рекомендована Всемирной организацией здравоохранения в качестве дополнительного метода или альтернативы классической медицине.
Недовольство результатами лечения, полученными большинством терапевтических методов в современной медицине, было основной причиной этого совета.
Иранско-исламская традиционная медицина — это древняя медицинская школа, объединяющая как иранскую традиционную медицину, так и исламскую медицину.Иранская традиционная медицина имеет многотысячную историю, и после появления ислама ее концепции были смешаны с исламской доктриной, возникшей как из Священного Корана, так и из просвещения Ахль-уль-Байт (преемников пророка Мухаммеда (мир ему и благословение)).
Великие древнеиранские врачи, особенно Авиценна, также были исламскими учеными и сыграли важную роль в этой бенедиктской интеграции.
Согласно ирано-исламской традиционной медицине, каждый человек обладает уникальным характером (мизадж), по которому состояние его или ее здоровья определяется независимо от других людей.
Более того, одно и то же заболевание проявляется у разных людей по-разному, в зависимости от их характера.
Таким образом, избыток или недостаток тепла и влажности определяют четыре основных темперамента: «Теплый и влажный (сангвиник или дамавий)», «теплый и сухой (холерик или сафравий)», «холодный и сухой (меланхолик или саудавий)» и « Холодный и Влажный (флегматик или Балгамий) »соответственно. Термины в скобках относятся к четырем группам веществ в теле (называемых «юморами» или «ахлатом»), включая горячую и влажную кровь, мокроту, которая холодная и влажная, желчная или желтая желчь, горячая, сухая и непостоянная. или черная желчь, холодная и сухая.Слова, написанные курсивом, показывают оригинальные персидские термины в древней литературе.
Короче говоря, люди с сангвиническим темпераментом общительны, веселы, легко приспосабливаются и терпеливы. У них мягкая румяная кожа, теплые мягкие тела и густые черные волосы. Они крепкие, у них более крупные вены и более сильный пульс. Отходы (моча, пот и кал), выделяемые из их тел, обычно имеют сильный цвет и запах.
Советы по образу жизни для людей с сангвиническим темпераментом приведены ниже.
Образ жизни
Подобно людям с холерическим темпераментом, людям с сангвиническим темпераментом лучше не употреблять большое количество согревающей пищи (теплый мизадж), особенно в теплое время года и в теплый климат.
Этой группе не рекомендуется употребление высококалорийных и тяжелых продуктов, таких как красное мясо, мясо верблюда, индейки, большое количество хлеба, риса и печени, особенно весной и летом (в теплые дни).
В целом, диета с высоким содержанием крахмалистых продуктов, таких как макароны, картофель и яйца, не очень идет на пользу сангвиникам.Людям с теплым и влажным мизаджем следует меньше всего употреблять сливочное масло, сливки, пот, соленую и острую пищу.
Различные виды золы (густой суп или тушеное мясо, которые обычно подают горячими), такие как рисовая зола, ясень верджуиса, ясень сумаха, ясень граната, секанджабин (один из старейших иранских напитков; сироп из кипяченой воды, сахара и уксус) зола, супы, бульоны и тушеные блюда, легкие вегетарианские блюда или блюда на пару, а также Abdoogh Khiar (суп из холодных огурцов и йогуртов) лучше всего подходят для них.
Тяжелая зола, такая как аш-э Рештех (густой суп с тонкой лапшой, овощами и бобами, чакпи, чечевицей и т. Д.) или аш-э Шоле Галамкар (еще один густой суп с фасолью, горохом, чечевицей, листовыми овощами, рисом и т. д.) и Халим (тушеное мясо, которое включает в себя пшеницу или ячмень и мясо в качестве основных ингредиентов) не приносят большой пользы этим людям. . Людям с теплым и влажным Мизажем рекомендуется только светлый пепел с небольшим количеством бобов, свежих овощей и легкой кислинкой.
Пост и даже в некоторых случаях пропуск обеда (хотя и осторожный) для этих людей были бы полезны. Им следует подождать, пока голод поразит их, чтобы поесть.
Им следует сознательно избегать пребывания в теплых и влажных условиях, таких как сауна, парная или ванная, наполненная паром.
Поскольку у них мускулистое тело и в составе тела большая часть мышечной ткани, а не жира, им необходимо заниматься физическими упражнениями, а отсутствие движения может привести к накоплению продуктов жизнедеятельности и других токсинов в их телах. Следовательно, они более склонны к развитию высокого уровня мочевой кислоты и холестерина.
Этой группе людей рекомендуется употребление низкокалорийных продуктов, которые наполняют только одну порцию, не прибавляя в весе, таких как легкое тушеное мясо, сельдерей, морковь, оливки, салат, капуста, брокколи, шпинат и кабачки.
Людям с теплым и влажным Mizaj рекомендуется сдавать кровь и получать терапию влажными банками. Как правило, усиление естественной способности организма к детоксикации через основные пути выхода токсинов, таких как моча, кал и пот, очень хорошо для этой группы.
Питьевой жидкий экстракт цикория (Касни), вытяжной экстракт (Шахтарех), кислый и кислый секанджабин, сиропы граната, лимона или барбариса также принесут им пользу.
Овощи, салаты и арбуз тоже хороши, если не переедать.Им будет полезно есть кислые фрукты и добавлять кислые продукты в рагу и золу.
Сейед Махди Миргазанфари, доктор медицины, имеет докторскую степень в области медицинской физиологии и является исследователем ирано-исламской традиционной медицины. Он также является доцентом Университета медицинских наук AJA, Тегеран.
MQ / MG
alphaDictionary * Бесплатный английский онлайн-словарь
Произношение: sæng -gwin • Послушайте!Часть речи: Прилагательное
Значение: 1. Красный, красноватый, румяный, как у сангвиника. 2. Уверенный, бодрый оптимист, полон надежд.
Примечания: Четыре юмора тела были кровью, мокротой, желтой желчью и черной желчью. Со времен греческой медицины до XIX века считалось, что для хорошего здоровья необходимо поддерживать баланс между этими жидкостями. Неуравновешенность приводит к доминированию одного над другим. Слишком много крови приводило к веселому оптимизму, поэтому латинское слово «кровавый» (отсюда сегодняшнее Доброе слово) приняло это значение.Наречие для этого прилагательного — сангвинический — , а существительное — сангвиническое — . У нас нет места, чтобы охватить все производные от этого слова, но некоторые из наиболее интересных из них — это кровожадный «кровожадный», кровожадный «кровососущий» и глагол sanguify «производить или превращать в кровь» — все немного беспорядочно. Кровавый означает «кровожадный».
В игре: Это слово сохранило свое первоначальное значение «кровавый» в значении красного или румяного: «Сеймур Шейд был такого цвета кожи, что ему приходилось избегать слишком много солнца из-за боязни образования пузырей.«Однако его« юмористический »смысл сегодня, вероятно, подразумевается чаще:« Должен признаться, я не оптимистичен в отношении ваших шансов стать президентом, учитывая ваш послужной список вооруженного ограбления ».
История слов: Сегодняшнее доброе слово происходит от латинского sanguineus «кровавый, кроваво-красный», прилагательного, основанного на sangui (ni) s «кровь». Кажется, никто не знает, откуда пришел sanguis , но он распространился по романским языкам, поскольку латынь распалась на диалекты, которые впоследствии стали языками, такими как французский, итальянский, португальский и испанский.Сегодня мы видим это на французском sang , итальянском и португальском sangue и испанском sangre , корне sangria , охладителя красного вина. Sangría в переводе с испанского означает «кровотечение». (Я всегда был оптимистичен по поводу того, что Джим Марлин получит записку с благодарностью за предложение сегодняшнего Доброго слова — и вот оно.)
П.С. — Зарегистрируйтесь на рассылку Daily Good Word E-Mail! — Вы можете получать наши ежедневные добрые слова прямо вам по электронной почте в HTML или текстовом формате.Перейдите на нашу страницу регистрации, чтобы зарегистрироваться сегодня!
Посетите наш веб-сайт по адресу
Визуальный анализ для управления кровью пациента
Переливание крови — это часто выполняемая медицинская процедура в хирургическом и нехирургическом контексте. Хотя это часто бывает необходимо или даже для спасения жизни, оно было определено как одна из наиболее часто используемых процедур в больницах. Ненужные переливания не только тратят ресурсы, но также могут пагубно сказаться на результатах лечения пациентов.Управление кровью пациента (PBM) — это клиническая практика оптимизации переливаний и связанных с ними результатов. В этой статье мы представляем Sanguine, инструмент визуального анализа данных о переливании крови и связанных с ними медицинских карт. Sanguine был разработан с учетом двух групп пользователей: экспертов по PBM и клиницистов, которые проводят переливания крови. Эксперты PBM используют Sanguine для изучения и анализа практики переливания крови и связанных с ней медицинских результатов. Они могут сравнивать отдельных хирургов или сравнивать результаты или периоды времени, например, до и после вмешательства в отношении практики переливания крови.Затем эксперты PBM курируют и комментируют обзоры для общения с клиницистами с целью улучшения их практики переливания крови. Такой обзор может быть проведен лично или по общей ссылке. Мы подтверждаем полезность и эффективность Sanguine на тематических исследованиях.
@inproceedings {2020_vahc_sanguine,
title = {Сангвиник: визуальный анализ для анализа крови пациента},
author = {Хайхан Лин и Райан А. Меткалф, Джек Уилберн и Александр Лекс},
booktitle = {Семинар по визуальной аналитике в здравоохранении в AMIA (VAHC)},
год = {2020}
}
Это рабочая статья, которая была расширена до журнальной.Вместо этого обратитесь к журнальной статье и цитируйте ее.
Мы благодарим доктора Викаса Шарму, Enterprise Data Warehouse и Центр высокопроизводительных вычислений Университета Юты. Мы благодарны ARUP Laboratories за финансирование этого проекта. Используемые вычислительные ресурсы были частично профинансированы грантом NIH Shared Instrumentation Grant 1S10OD021644-01A1.
Сангвиник: визуальный анализ для анализа крови пациента
Скачать видео
.