Альтруистическая любовь – ( ) / .
Альтруистическая любовь?. Любовь
Альтруистическая любовь?
Само собой разумеется, что Фромм не несет персональной ответственности за то, что творят его последователи на книжном рынке. Никто не станет оспаривать тот факт, что Фромм желал людям исключительно добра, открывая путь в книжные магазины всей той бессмыслице, которая ныне заполняет стеллажи.
Например, кёльнский психолог Петер Лаустер продал более миллиона экземпляров своей книги «Любовь. Психология феномена». В немецкоязычных странах его книги в 1980-е и 1990-е годы пользовались такой же популярностью, какой сегодня пользуются книги Грея и супругов Пиз. Точно так же, как и эти авторы, Лаустер в своей книге обращается прежде всего к женщинам. С ними продажи идут лучше, ибо женщины — существа более «впечатлительные». Чувствительность и впечатлительность — это волшебные слова, потоку чувств не должно препятствовать ничто — ни брак, ни верность. Тот, кто окопался за бруствером брака, тот, кто ценит верность превыше чувственности, тот обладает «больной» и «изуродованной» психикой.
То, что завернуто в милую эзотерическую упаковку, в действительности является формулой террора. Страшное требование — жить только «здесь и сейчас», — которое Лаустер предъявляет своим читателям, невыполнимо в нашем обществе — ни в личной жизни, ни на работе. Только Будда, асоциальные элементы и миллионеры могут себе это позволить. Для всех других такой путь спасения чрезмерно тяжел и может стать подлинным проклятием. Действительно, с такой точки зрения все мы живем неправильно, помимо и вопреки своей сущности. Высокомерие учения «быть, а не иметь» заставляет считать почти всех людей западного мира уродами, а их психику патологически искаженной. Как говорится в критической теории Адорно: большинство наших естественных потребностей — ложные потребности, а большинство наших эмоциональных реакций — ложные реакции.
Успех этого мягкого террора чувственности достаточно хорошо известен. Также, как и его нездоровые последствия в виде скандалов и споров в семьях. Тот, кто чувствует себя непонятым, ищет убежища в своем «истинном я», каковое абсолютно недоступно партнеру. Нет, не пережитый на работе стресс, следы которого дают себя знать и за домашним ужином, не сильнейшее перенапряжение, которое партнер испытывает, даже ложась спать, не мелкие и сильные чувства, не зависть, недовольство или ревность повинны в нарушении супружеских отношений, а отчуждение от «истинного я». Это «истинное я» — атомное ядро, которое не дает мне распасться и делает меня счастливым — пусть только все окружающие оставят меня в покое.
Тот, кто от Уильяма Джеймса знает, что наше поведение нельзя свести к чистым инстинктам, кто увидел у Стэнли Шахтера, что мы не «обладаем» нашими чувствами, а интерпретируем их, и кто от ученых-физиологов знает, что наше «я» распадается на множество «состояний я», тот не попадется на приманку «истинного я». Для всех остальных «истинное я» есть эзотерический бог нашего безбожного мира: созидательный, творческий и невидимый, этот бог становится доступным только в результате медитации и погружения. Наше истинное я правдиво и неоспоримо. И прежде всего это истинное я великолепно тем, что является превосходным основанием обвинять во всех бедах других людей. Ибо если истинное я всегда доброе и хорошее, то значит, другие люди и неблагоприятные обстоятельства являются причиной того, что жизнь не удалась.
О книге Лаустера можно сказать только одно — она асоциальна. Повсюду в мире нас подстерегает зло. Об этом нам рассказал еще Руссо. Капитализм все продает и покупает, способствуя формированию ложных ценностей. Люди легковерно следуют за приманкой потребления и впадают в бездну «иметь», вместо того чтобы подняться на вершину «быть». Больше всего на свете люди домогаются секса. То, что Лаустер считает заблуждениями все эти вполне естественные потребности, — уже большой промах автора. Но самое худшее то, что в своей книге Лаустер бессовестно обманывает женщин, на полном серьезе утверждая, что женщины — лучшая половина человечества. Из этого вытекает их «естественная» роль — «исцелять» мужчин от их пороков.
Не стоило бы обращать внимания на весь этот вздор, если бы он не причинял столько вреда рассудку бесчисленных читателей. В особенности это касается непоколебимой веры в то, что женщины являются лучшей половиной человечества. Эта вера, как ни странно, победно шествует ныне по западному миру. Считается, что мужчины болеют из-за фиксации на разуме, из-за вытеснения душевных проблем и из-за похоти. Короче, мужчина — непаханое поле деятельности для женщин и психотерапевтов.
Весь вред этой искаженной картины становится ясно виден, если ее повернуть обратной стороной. Из всех этих писаний выходит, что женщины менее интеллектуальны, чем мужчины, что с душевным здоровьем у них все в полном порядке и что их потребность в сексуальных отношениях меньше, чем у мужчин. Достаточно отвлечься от книги и посмотреть на реальных женщин, чтобы убедиться в лживости всех трех утверждений. Не будем говорить о сомнительной ценности этой салонной психологии, но спросим: что плохого в разумности? Почему я должен изо всех сил стремиться к скучнейшему состоянию — полной душевной безмятежности? И что, собственно, плохого в том, что время от времени меня охватывает сексуальное желание?
Добрые советы и утешение — вот что делает интересными для многих сладкие сентенции Лаустера. Судя по всему, этот интерес подогревается безоглядной уверенностью в том, что он, Лаустер, четко знает то, о чем другие только смутно догадываются. Представление материала у Лаустера очень напоминает популярные в 1970-е годы наклейки, на которых был изображен человечек с квадратной головой, объявлявший: «Любовь — это…» Оглавление в книге Лаустера выглядит так: «Любовь — это дар», «Любовь — это Медитация», «Любовь — это обретение себя». Это неописания — это «/Описания. Не стоит даже упоминать здесь об определении Гилберта Райла относительно «категориальных ошибок».
Если бы любовь действительно была медитацией, то значит, медитация — это любовь? Да и вообще, стоит ли иметь дело с любовью а-ля Лаустер? Согласно Лаустеру, «любовь — это лишенное вожделения созерцание, лишенное вожделения познание; любви достаточно самой себя, она развивается без жажды обладания, и ее исполнение происходит без похоти. Ориентированному на потребление человеку трудно охватить эту мысль во всем ее значении, ибо такой человек подавлен и охвачен алчностью, так как он до сих пор не прочувствовал свое истинное отношение к миру» (75).
Мы все же попробуем охватить мысль Лаустера во всей ее полноте невзирая на ожидающие нас трудности. Будем исходить из того, что Лаустер знает путь к высшей мудрости, путь, сокрытый от глаз множества других людей. Так же примем в расчет спрятанное под маской доброжелательности высокомерие, с которым Лаустер считает более 90 процентов всех людей поистине жалкими созданиями, ибо они — в своей душевной неполноценности — не помышляют ни о чем, кроме потребления. Теперь, однако, сосредоточимся только на главном тезисе Лаустера — на том, что любовь — это «лишенное вожделения созерцание».
Какая женщина и какой мужчина захотят, чтобы партнер или супруг желали бы их только созерцать? Кто мечтает об «исполнении без вожделения» или о бесстрастной симпатии? Если любовь и в самом деле имеет такое происхождение, то кому она может понравиться? Нельзя ли уподобить половую любовь без вожделения попытке опьянеть от безалкогольного пива?
Порошковое молоко, которое Лаустер выдает за «любовь», даже не пахнет настоящим молоком. Это какое-то новое изобретение, причем совершенно безвкусное. Мне кажется, что очень немногие жаждут таких разбавленных отношений, в которых нет острых углов. Лаустер изобрел любовь, которая пытается сгладить все противоречия, приглушить все диссонансы. Неупорядоченное спонтанное чувство должно превратиться в чувство упорядоченное, чистенькое и аккуратное — такое, которое никого не подведет и не обманет.
В реальной жизни неупорядоченность так же присуща любви, как алкоголь пиву. На самом деле в любви мы ищем близость и отчужденность, интуитивное понимание
Тот, кто предъявляет к любви такие высокие требования, не удовлетворится партнером, который всего лишь желал бы ему всего наилучшего. Мы не хотим видеть в партнере утешающего пастора, психотерапевта и психиатра — мы хотим иметь рядом человека, притертого к нам во всех отношениях. Мы хотим, чтобы нас желали так же, как желаем мы. Мы общественные животные, нас не может удовлетворить затворничество в индивидуальной пещере. Взгляд другого или другой очень для нас важен, так уж мы устроены. Любая самооценка, как говорил еще Сартр, это вопрос отношения к нам других людей. Никто не может быть свободным от этой зависимости. Мы вовсе не должны томиться по такому состоянию «внутренней свободы». Я никогда не смогу найти удовлетворение в отношении только с самим собой. Какую «самость» смогу я отыскать? Самодостаточность — мать всех глупостей.
Альтруистическая любовь — это всего лишь гипотеза, предположение. Альтруизм характерен для христианской версии любви или для версии психотерапевтической. В психотерапевтическом смысле альтруистическая любовь в англо-американской литературе именуется
Миф об альтруизме любви часто сопровождается еще одним требованием: мифом о безусловном сходстве, безусловной общности. Этот миф тоже является одним из самых устойчивых превратных мнений о любви. Любящие должны хорошо понимать, что именно они могут делить друг с другом — как физически, так и психологически. Интимная сфера, куда воспрещен вход партнеру — это не бюргерский барьер, а очень полезная и необходимая вещь — в противном случае такая приватность не была бы само собой разумеющейся потребностью подавляющего большинства людей. Любить кого-то — это не значит хотеть, чтобы этот человек был рядом в любой жизненной ситуации; это не значит делиться с ним всеми своими мыслями и чувствами, ибо, если верно, что любовь — это процесс сближения, то значит, необходима дистанция, с которой можно сближаться. Преодоление этой дистанции не есть необходимое зло, это, напротив, важнейшая составная часть любви.
Гамбургский психотерапевт Михаэль Мари в своих умных книгах не устает подчеркивать огромное значение такой дистанции, ибо «индивидам жизненно необходимо некоторое отстранение для того, чтобы вернее обрести единение» (76). Любовь освобождает человека из клетки его собственной психики, обогащает его новыми восприятиями, значительно расширяющими его представления о себе и об окружающем мире. Но если это верно, то не может быть любви без некоторой степени отчуждения. Если быть честными с собой, то следует признать красивой иллюзией полное растворение любящих людей друг в друге. Постоянное подтверждение сходства, которого неустанно добиваются любящие люди, вырастает из уяснения различий и несходства переживаний. В противном случае такое подтверждение было бы излишним и бессмысленным.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
fil.wikireading.ru
Альтруистическая любовь: альтруизм литература
Concept of altruistic love in philosophy of N. O. Lossky and Culturology of P. A Sorokin Текст научной статьи по специальности «Философия»
УДК 1:3+1:93
Павенков Олег Владимирович
Санкт-Петербургский государственный университет
ПОНЯТИЕ АЛЬТРУИСТИЧЕСКОЙ ЛЮБВИ В ФИЛОСОФИИ Н.О. ЛОССКОГО И КУЛЬТУРОЛОГИИ П.А. СОРОКИНА
Данная статья посвящена сопоставительному анализу понятия альтруистической любви в рамках предмета философии Н.О. Лосского (1870—1965) и культурологии П.А. Сорокина (1889—1968).
Ключевые слова: духовность, альтруистическая любовь, духовные ценности, собственное «Я», мистическая интуиция, транссубъективная реальность.
Как Любовь коррелирует с другими абсолютными самоценностями: Доб-.ром, Истиной, Красотой? Любовь есть результат их воплощения в человеке или их совершенная, качественно преобразованное единство? Можно ли построить антропологию, этику и аксиологию на любви? Может ли тот или иной мыслитель избрать лишь одну из абсолютных ценностей для построения системы этики или антропологии. Что же все-таки позволяет безусловно надеяться на торжество добра в мире? Это — Любовь. Ответы на эти вопросы мы можем увидеть в трудах представителей относительно единой школы русской религиозной философии и социологии, к которой относятся философ-интуитивист Н.О. Лос-ский и культуролог, русско-американский ученый, директор Г арвардского центра по изучению альтруистической любви П.А. Сорокин.
Особенности подхода Лосского и Сорокина к альтруистической любви
Особенностью их подхода к любви является акцент на агапэ, или альтруистической любви, и выступление против эроса как чувственной любви. Альтруистическая любовь в соответствии с данным подходом есть абсолютная самоценность, интегрирующая, с одной стороны, мир ценностей в единую аксиологическую систему, и, с другой стороны, есть главная жизненная сила, объединяющая социальный мир. Отметим, что нетривиальные концепции альтруизма Лосского и Сорокина были маргинальными в известной степени, не были до конца признаны научным сообществом.
Сравнительный анализ различных видов любви у Сорокина и Лосского Н.О. Лосский является одним из редких представителей русской школы религиозной философии, который, создавая философскую систему, не обошел вниманием проблему любви, в том
числе социальные силы, содействующие или противодействующие добру и любви. Его учение о любви может быть реконструировано по целому ряду фундаментальных философских произведений . Он стоит на позиции этики любви1 и критикует эгоизм, апеллируя к тому, что Н. Луманом было названо «не присутствующий третий», к сакральному тексту христианства. «В эгоистической любви нарушен ранг ценностей, указанный Иисусом Христом, когда Он выразил сущность своей проповеди в двух заповедях: люби Бога больше, чем себя, и люби ближнего так же, как себя» . Сравнительная характеристика альтруизма, эгоцентризма и эгоизма представлена в сводной таблице 1.
Для разработки своего альтруистического учения Сорокину было необходимо разграничить два вида любви: эрос и агапэ. Однако Сорокин не учел существования еще как минимум двух наиболее представленных в социальном взаимодействии видов любви: филии, то есть любви дружеской, братской, и любви-уважения. Если эрос -любовь эгоистическая, любовь, основанная на самости человека, то агапэ — высшая форма бескорыстной созидательной, со-творящей любви, характерная для величайших альтруистов человечества. Сравнительный анализ эти двух путей мышления о любви, парадигмы любви-эроса и любви-агапэ, представлен в таблице 2.
Рассуждая об агапэ, о высшей религиозной форме любви, и П.А. Сорокин, и Н.О. Лосский приводят примеры православных и католических святых, так как, как пишет второй из них, «идеал христианина есть святость, и получение имени святого устанавливает связь человека с индивидуальным носителем святости» .
Механизм формирования альтруизма
В работе «Условия абсолютного добра» Н.О. Лосский разбирает разнообразные взгляды
Таблица1
Сравнительный анализ альтруистической, эгоцентрической и эгоистической любви
Критерии сравнения Альтруизм или жертвенная любовь-служение Эгоцентризм Эгоизм
1. Смысл Служение интересам других и бескорыстное служение ценностям. Служение личной жизни, само-служение. Удовлетворение личного желания.
2. Объяснение любви Субъект или ценность, на которых направлена любовь, объясняют ее своей собственной самоценностью. Например, любимая жена самоценна для любящего мужа, и эта самоценность ее личности объясняет его любовь к ней. Могут в разных ситуациях представлять разные типы объяснений: самоценность Другого или самоценность самости. Любовь к себе объясняется самоценностью своей личности, как достойной всякой любви, блага и т.д. Самость как объяснительный механизм.
3. Ценностная определенность любви Абсолютная сверхличная ценность человеколюбия по отношению к Другому. . Субъект любви доходит до состояния, выраженного таким самоотречением: «Я — ничто. Ты — все, любовь моя». Относительная ценность личного бытия, которая может сочетать любовь к другому к себе. При этом переход к абсолютности любви возможен. Эгоистически-гедоничести ческая псевдоценность. Как правило, сопровождается психопатологией, ведушей к болезненному тщеславию, честолюбию, которые иногда могут привести человека к тяжким преступлениям. При этом любовь понимается эгоистами как правило.в телесно-половом ключе.
4. Телеология любви Цель любви — благо ближнего, то есть другого субъекта любви. Цель любви иногда путается со средством любви, иногда нет. Средство всегда принимается за цель. То есть свое благо рассматривается не как средство, а как цель эгоизма.
5. Мотивация к оказанию помощи Желание помочь ближнему, избавить его от страданий. Желание помочь себе или ближнему. Желание помочь себе, избавить себя от страданий.
6. Отношение к другому, к предмету любви Другой — это самоценность, это достойная личность. Другой как цель. Индифферентное отношение к Другому. Другой как средство для достижения личных корыстных целей, и средство, то есть собственное удовольствие, принимается за цель.
7. Яркие лозунги, идеи Люби ближнего своего, как самого себя. Благородный человек всего более занят мудростью и дружбой. Любовь дана людям не от богов. Бери от жизни все. Бери от других все, что можешь взять.
8. Системы этики, основанные на данном виде любви Этика любви или этика абсолютных ценностей Эвдемонизм в виде эпикуреизма Г едонизм, утилитаризм
Окончание таблицы 1
9. Некоторые «апологеты» данного вида любви Н.О. Лосский, П.А.Сорокин Эпикур и его последователя Спенсер
10. Тип личности Идеалист Смешанный тип Прагматик
11. Тип цивилизации Цивилизация личностей, «абсолютная», идеациональная цивилизация Переходный тип -«идеалистическая» цивилизация Цивилизация личин, масок, «чувственная» цивилизация
представителей гедонизма, эвдемонизма, биологизма, натуралистического эволюционизма на проблематику любви. Преодолевая недостатки этических теорий, Н.О. Лосский предлагает совершенно оригинальный механизм формирования альтруизма. Он не эволюционный и отражает не «процесс», не некие временные этапы формирования любви, но фактически одномоментен, как вспышка или озарение. Подлинная симпатия означает высшую степень социальной и духовной интеграции, единство или, как пишет
Н.О. Лосский, «тесную сращенность всех существ друг с другом» . Она является условием возникновение интуиции, оригинально понимаемой как вступление одного человека в такое сознание нужд и страданий другого, что происходит полное перенятие страдания этого другого . Однако возникновение интуитивного сопережи-
Эрос и
вания является необходимым, но недостаточным условием возникновения любви. Необходима трансляция (предполагающего зависимость) любящим объективных ценностей состояний и целей другого, на которого направлена его любовь. Любовь, предполагающая полное единодушие, единосущие любящих лиц, возможна благодаря тому, что деятели сотворены не как обособленные существа, а как обладающие отвлеченным единосущием, или первичной сращенностью. Если деятели творят дела любви, если их любовь взаимна, то их отвлеченное единосущие качественно преобразуется в конкретное единосущие, любовь переходит на новый уровень конкретности. Таким образом, осуществляется духовное альтруистическое совершенствование.
П.А. Сорокин предлагает концепцию альтруизма, рассматриваемого как образец обществен-
Таблица2
Агапэ
Эрос Агапэ
1. Эрос — желание добра для себя. Агапэ бескорыстна.
2. Эрос — усилие человека к своему совершенству. Агапэ дается человеку сверху (от Бога).
3. Эрос — приложение усилий человеком для достижения спасения. Агапэ — дар Божий, спасение, которое является результатом действия Божественной Любви.
4. Эрос — эгоцентрическая любовь, форма самоутверждения себя как самого продвинутого, самого благородного и самого совершенного. Агапэ — любовь, которая «не ищет своего» (1 Кор.13:5) и свободно и непосредственно дает себя ближним.
5. Эрос стремится получить божественную жизнь, бессмертие себя. Агапэ — удивление (в сравнении со своей жизнью) перед жизнью Бога, который первый отдал свою жизнь, чтобы дать ее людям.
6. Эрос — желание иметь и обладать, опирающееся на ощущение потребности. Агапэ свободно отдает себя, изливает себя. Для этого опирается на богатство Бога и обилие благ, которые он имеет.
7. Эрос — прежде всего человеческая любовь, и Бог — цель Эроса. Агапэ — прежде всего собственная любовь Бога, поскольку Бог есть Агапэ.
8. Эрос дается только тем, кто действительно служит ему; следовательно, он не непосредственный, но «обусловленный» ценностью объект. Агапэ изливается на «злых и добрых»; следовательно, она непосредственна, «беспричинна» и дарует себя тем, кто достоин и не достоин ее.
9. Эрос признает ценность в его объекте и поэтому любит его. Агапэ любит и придает ценность объекту любви.
ного механизма, противостоящего силам разрушения. Используя методы наблюдения и эксперименты в референтных группах с контент-анализом обширных статистических данных и обобщением исторических фактов, Сорокин приходит на первый взгляд к тривиальному выводу, что альтруизм рождается из любви, то есть сама любовь является источником любви. Однако этот вывод важен, так как противопоставляет учение Сорокина светскому гуманизму, выводящему любовь из социальной природы человека, а также эволюционизму, рассматривающего любовь как результат развития социальной организации и коммуникаций в обществе.
В исследовании Сорокина, касающегося изучения «отношений между каждым из студентов Г арварда и Рэдклиффа и его или ее “лучшим другом” дружба была инициирована в 23,7% случаев действиями доброты, помощи, симпатии и заботы одной или обеих сторон; в остальных 76,3% случаев она была обусловлена взаимозаменяемостью ценностей и опыта. Не было ни одного случая дружбы, инициированной агрессией одной или обеих сторон» . Исходя из этих данных, Сорокин предлагает важный методологический принцип: познавать любовь следует исходя из нее самой, искать не внешние, а внутренние факторы ее образования. Н.О. Лосский, основываясь на этом принципе, предложил рассматривать мистическую интуицию как метод познания высшей любви.
Иерархическая структура
альтруистической любви
Исходя из иерархической теории Н.О. Лосско-го, можно реконструировать его взгляды на уровни альтруистической любви по критерию зависимости от качественной определенности субъекта или вещи, на которую она направлена.
Н.О. Лосский выражает христианскую идею о Божественной любви, выраженную в принципе: «Бог — Любовь». Этой же идеи придерживается П.А. Сорокин, однако не уделяя ей такого повышенного внимания. Высшей формой любви, доступной для человека, является любовь к Абсолюту. «Христианское откровение, — пишет Лосский, — дает нам сведения о Нем (Абсолюте. —
О.В.) как Едином Боге в Трех Лицах». Наибольшая полнота любви, по Лосскому, осуществляется в отношениях между ипостасями Святой Троицы. Они «мыслятся как Лица, с совершенною
любовью приемлющие всю индивидуальную сущность друг друга и сполна» .
Основная задача, идеальная цель церковной организация есть формирование в пастве этой любви к высшему идеалу совершенства и любви. «Церковь, по Лосскому, принуждена исходить из серединного царства действительности, задаваясь целью постепенно воспитать в человеке любовь к трансцендентному идеалу абсолютного совершенства» . Эта любовь становится основой для восхождения человека к добродетелям: смирению, кротости, милосердию и т.д.
Следующий уровень любви — это любовь к ценностям. Восхождение к совершенному идеалу предполагает не только любовь к другим субъектам и живым существам, но и к абсолютным ценностями. Ценностная любовь ничем не детерминирована, а, наоборот, полностью свободна. «Любовь к ценности не детерминируется причинно ценностью: она есть свободное проявление деятеля. Он может свободно полюбить Бога, как Абсолютное Добро, заслуживающее высшей степени восхищения; такое отношение деятеля к Богу есть бескорыстная любовь к добру за то, что оно есть добро» . Любовь к ценности предполагает отношение к ценностям не в их разнородности, а к ценности в ее единстве с другими ценностями. Любовь к ценностям, по Лос-скому, ведет к наиважнейшим альтруистическим поступкам.
Четвертый уровень любви — это любовь к личностям, которые называются Лосским «субстанциональными деятелями». Истинная любовь между деятелями возможна, если она достигли осознания абсолютных ценностей. Рассматривая высший уровень любви как аспект абсолютной полноты бытия, Н.О. Лосский дает следующее определение межличностной любви: «Любовь одного лица к другому есть полное приятие чужой индивидуальности и совершенная отдача сил в ее пользу. Совершенное единодушие деятельности, очевидно, невозможно без взаимной любви и достижимо лишь при осуществлении абсолютных ценностей, так только абсолютные положительные ценности все совместимы друг с другом. Результатом этого осуществления абсолютных ценностей в человеке является высшая возможная для человека форма любви — святость. Об этом идеале писал великий русский писатель Ф.М.Достоевский: «Признав святость высшей ценностью, стремясь к абсолютному
добру, русский народ не возводит земные относительные ценности, например частную собственность, в ранг «священных» принципов» . В вечности святость преобразуется как конкретное единосущие, «вполне осуществимое лишь в Царстве Божием» .
Высшая любовь обладает, выражаясь в терминах П.А.Сорокина, высоким экспоненциальным уровнем, то есть огромным масштабом распространения. Применительно к Царству Духа Лосский выражает эту мысль так: «Каждый член Царства Божия, будучи связан совершенною любовью со всем миром, обладает и телом космическим, т. е. охватывающим весь мир» . Высший уровень любви не отрицает нижестоящие уровни. Наоборот, достигнув высшего уровня любви, святой человек обладает любовью всех более низких порядков, то есть, выражаясь в терминах статистики, имеет место быть кумулятивный ряд, в котором каждый последующий уровень включается в себя все предыдущие. Эту идею можно проиллюстрировать следующей цитатой: «Совершенная любовь к Богу, который с любовью сотворил мир, необходимо включает в себя также и любовь ко всем сотворенным Богом существам» . Из этого Лосский делает важный вывод о том, что «творчество всех существ, живущих в Боге, должно быть соборным, вполне единодушным» . Так как творчество при этом обладает индивидуальным вкладом, то творец должен являться личностью уникальной и индивидуальной.
Важно отметить, что степень любви к тому или иному уровню бытия может быть различной, что влияет на глубину деятельного созерцания . Безусловно, количественно и, возможно, даже качественно степень этой любви, по Лосскому, невозможна. Сорокин, не соглашаясь с этой методологической пассивностью Лосско-го, возможно обусловленной его философским, а не социологическим фокусом рассмотрения, предлагает собственную теорию и метод измерения альтруистической любви.
В фундаментальной работе «Пути и власть любви» Сорокин классифицирует проявления этого сверхсознательного феномена и предлагает способы и приемы (например, метод «добрых дел»), с помощью которых возможно формирование альтруистической созидательной любви и обеспечение доминирования ее во внутреннем мире и поведении человека, социальных
групп, страт и всего общества в целом. Выделяя основных субъектов — производителей альтруистической любви, Сорокин, помимо некоторых типов людей, указывает и на социальные группы или учреждения, среди которых семья является самым важным. Спонтанно, а не преднамеренно семья, по сравнению с другими группами, стала наиболее эффективным учреждением человеческой альтруизации2. Этот уровень альтруизации в семье, выражающийся в любви родителей к детям, напрямую обусловливает то, будут ли эти дети девиантами или даже преступниками или же законопослушными гражданами. Это утверждение хорошо подтверждается двумя противоположными группами доказательств. С одной стороны, большая доля детей, нелюбимых и отклоненных родителями, становится юными преступниками, физически и умственно неполноценными людьми, чем те дети, которые, соответственно, были любимы членами их семей. С другой стороны, по Сорокину, почти все те христианские православные святые, кто спокойно, без любой трагедии и внезапного преобразования превратился в апостолов любви, вышли из гармоничных семей, где были любимыми. Лосский выражает ту же мысль: в семьях с альтруистическою любовью близкие родственники обладают огромной чуткостью по отношению к другому: «И в самом деле, такая чрезвычайно обостренная чуткость к чужой душевной жизни, по-видимому, встречается в случае особенной душевной близости друг к другу двух существ, а также в случаях отношений, имеющих особенно важное биологическое значение: так, весьма вероятно, что к таким восприятиям бывает иногда способна мать в отношении к своему ребенку» .
Различия в понимании альтруизма у Сорокина и Лосского
Основные различия в понимании альтруизма у Сорокина и Лосского можно объяснить тем, что Лосский, как философ, тяготеет к определению сущности того или иного феномена, в данном случае предельных оснований любви, и не интересуется методологией ее реализации в социуме; Сорокин же, будучи социологом, уделяет мало внимания различиям, существующим как в понимании, так и в осуществлении идеала альтруистической любви, различиям между представителями разных религиозных и философских традиций. Это приводит социолога к синретиз-
му, не синтезу, а смешению совершенно разных религий и мировоззрений. Очевидно, что цель Сорокина есть подведение их под общий знаменатель альтруизма, что, безусловно, невозможно осуществить на практике. Альтруизм христиан имеет мало общего с альтруизмом как иудеев и мусульман, так и представителей восточных мировоззрений. В отличие от Лосского, Сорокин пытается найти методы разрешения этой проблемы, осуществляя поиск интегральной идеи и системы ценностей, к которым относится триада: Истина, Добро и Красота.
К отличиям в понимании любви Сорокиным и Лосским, кроме того, относится и разный взгляд на гедонистическую этику. Лосский чувствует частичную истинность гедонизма: «Таким образом, учение о гедонистической (эвдемонистической и т. п.) мотивации заключает в себе неоспоримую истину». Но сразу подчеркивает, что «истина эта бедна, она сводится почти к тавтологии и содержит в себе не то, что утверждает гедонизм» . Сорокин же яростно критикует гедонизм как примитивную разновидность этики счастья. Его роль, по мнению культуролога, заключается в подрыве идеациональной, по сути, религиозной этики.
Единство подхода Н.О. Лосского и П.А. Сорокина
Теперь приведем несколько идей, объединяющих учения как Лосского, так и Сорокина о бескорыстной любви в единый подход:
1. Любовь — глубоко личностное признание сердечного переживания другого как своего собственного.
2. Личности любящего и любимого, двух субъектов любви, вступают в онтологическое единство друг с другом .
3. Любовь — высшая абсолютная ценность. Любовь как аспект абсолютной полноты бытия. Царство Божие есть царство абсолютных ценностей и сфера наибольшей реализации высшей любви. Абсолютные ценности априорны и являются аксиомами мистического (религиозного) опыта.
4. Все отношения между личностями в потенциале могут быть пронизаны любовью .
5. Акцент делается на преображающей силе любви, которая способна осуществить альтруистическую трансформацию даже в гордеце и крайнем эгоисте .
6. Чувственная либидонозная любовь, если не соединена с духовными чувствами, растлевает и психическую организацию, и тело человека.
Общим в понимании альтруистической любви у Лосского и Сорокина является рассмотрение альтруизма в интегративном единстве абсолютных ценностей. Интегралистское понимание ценностей, одной важнейшей из которых является любовь, присуще обоим мыслителям. Почему же социолог и философ, жизненные судьбы которых не раз переплетались и на философском пароходе, и в Чехословакии, и, возможно, в США, но при этом различные по характеру своего мышления, тяготеют к единому пониманию альтруистической любви, как одной из главных абсолютных ценностей? Возможно, именно благодаря тому, что называется духовным смыслом русской культуры, приобщенностью к этому духовнокультурному источнику, что приводит этих мыслителей в единый стан сторонников интегрализ-ма в сфере аксиологии и интегрализма в сфере социальной жизни, главной, жизненной, объединяющей силой которой является любовь. Таким образом, любовь рассматривается обоими мыслителями не просто как союз нескольких личностей, не как их социокультурное единство, но как жертвенное служение одной личности другой.
Итак, в заключение сравнительного анализа учения Н.О. Лосского и П.А. Сорокина об альтруистической любви мы выделили общие и различные пункты в их идеях. Значение обоих мыслителей для разработки теории альтруистической любви трудно переоценить: если Лосский дал философское обоснования альтруистической любви, то Сорокин смог выявить ее как научное социокультурное явление и предложил методы изучения и распространения бескорыстной любви.
Примечания
1 Данный термин введен П.А. Сорокиным и обозначает христианскую этику.
2 П. Сорокин употребляет здесь термин “altmization” для обозначения процесса духовнонравственного совершенствования человека.
Библиографический список
1. Sorokin P.A. The ways and power of love. -Chicago: Beacon press, 1967.
2. Августин А. Исповедь Блаженного Августина, епископа Гиппонского. — М., 1998.
3. ЛейбницГ.В. Монадология // Лейбниц ГВ. Сочинения в четырех томах. Т. 1. — М., 1982.
4. Лосский. Н.О. Условия абсолютного добра. — М., 1991.
5. Лосский Н.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. — М., 1995. — С. 39.
6. Лосский Н.О. Свобода воли. — М., 1991.
7. Лосский Н.О. Бог и мировое зло. — М., 1994.
8. Лосский Н. Обоснование мистического эмпиризма // Вопросы философии и психоло-
гии. — М., 1904-1905. — Т. XV — Кн. 72 (II).
9. Лосский. Н.О. История русской философии. — М., 1991.
10. Лосский. Н. О. Достоевский и его христианское миропонимания. — Нью-Йорк, 1954.
11. Сорокин П.А. Пути и власть любви. Глава 11. Факторы ранней интеграции удачливых альтруистов / Перевод О.В. Павенкова // Женщина в российском обществе. — 2009. — №2.
УДК 141:572 (73)
Семёнов Дмитрий Владимирович
кандидат философских наук
Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова
ds7771@rambler. т
ТЕМА ЧЕЛОВЕКА В КОНЦЕПЦИЯХ АМЕРИКАНСКОГО ПРАГМАТИЗМА И НЕОПРАГМАТИЗМА
В данной статье американский прагматизм и неопрагматизм рассматриваются в качестве одного из следствий онтологического редукционизма. В статье отмечается свойственная этим направлениям Нового Света идеализация американского общества и утопичность их социально-философских рекомендаций. Раскрывается роль базовых установок прагматической философской традиции для современного российского общества.
Ключевые слова: прагматизм, неопрагматизм, онтологический редукционизм, христианская ортодоксия, субъективный идеализм, дуализм, культура «нарратива», фундаментализм, универсализм.
Американский прагматизм и неопрагматизм представляют собой разновидность субъективного идеализма в философии. Возникновение этих философских направлений связано с периодом бурного развития капитализма в США, превращением Америки в ведущую супердержаву современного глобализированного мира.
Эмпирический метод и субъективно-идеалистически понимаемая практика в рамках развития этого философского течения Нового Света стали мощными инструментами создания того мифа о практической деловитости американцев, который до сих пор сохраняет свое значение, является силой прямого воздействия на общественное сознание этой страны, да и остального мира. Хотя степень воздействия прагматизма и неопрагматизма на формирование политической мифологии современной Америки еще предстоит оценить в полной мере, нет никаких сомнений в том, что это влияние было колоссальным.
С нашей точки зрения, существуют все основания рассматривать американский прагматизм и неопрагматизм, в лице наиболее выдающихся
представителей этих течений (прежде всего У Джеймса, Д. Дьюи и Р. Рорти), в качестве одного из следствий процесса, свойственного сознанию Нового Времени как в Европе, так и в Новом Свете. Прагматизм и неопрагматизм США выражают тенденции онтологического редукционизма, т.е. последовательного отказа от метафизической парадигмы реальности, которая восходит к парме-нидовско-платоновской традиции и в качестве своих сущностных характеристик содержит эссенци-альность, фундаментализм и универсализм.
Истоки этого процесса надо искать в особенностях западноевропейской версии христианства с присущей ей тенденцией сближения земного и трансцендентного аспектов реальности, с последующим их слиянием в рамках пантеистических теорий новоевропейской философии и фактическим отождествлением божественного и земного.
Преодоление онтологического дуализма, свойственного христианской ортодоксии, обернулось переносом на материю тех атрибутов, которые традиционное христианское богословие относит к характеристикам надмирового Бога. Божественное сначала растворяется в природе, затем ста-
rostovhramvrs.ru
Альтруистическая любовь? ← Любовь ← Любовь и отношения ← Психология человека
Альтруистическая любовь?
Само собой разумеется, что Фромм не несет персональной ответственности за то, что творят его последователи на книжном рынке. Никто не станет оспаривать тот факт, что Фромм желал людям исключительно добра, открывая путь в книжные магазины всей той бессмыслице, которая ныне заполняет стеллажи.
Например, кёльнский психолог Петер Лаустер продал более миллиона экземпляров своей книги «Любовь. Психология феномена». В немецкоязычных странах его книги в 1980-е и 1990-е годы пользовались такой же популярностью, какой сегодня пользуются книги Грея и супругов Пиз. Точно так же, как и эти авторы, Лаустер в своей книге обращается прежде всего к женщинам. С ними продажи идут лучше, ибо женщины — существа более «впечатлительные». Чувствительность и впечатлительность — это волшебные слова, потоку чувств не должно препятствовать ничто — ни брак, ни верность. Тот, кто окопался за бруствером брака, тот, кто ценит верность превыше чувственности, тот обладает «больной» и «изуродованной» психикой.
То, что завернуто в милую эзотерическую упаковку, в действительности является формулой террора. Страшное требование — жить только «здесь и сейчас», — которое Лаустер предъявляет своим читателям, невыполнимо в нашем обществе — ни в личной жизни, ни на работе. Только Будда, асоциальные элементы и миллионеры могут себе это позволить. Для всех других такой путь спасения чрезмерно тяжел и может стать подлинным проклятием. Действительно, с такой точки зрения все мы живем неправильно, помимо и вопреки своей сущности. Высокомерие учения «быть, а не иметь» заставляет считать почти всех людей западного мира уродами, а их психику патологически искаженной. Как говорится в критической теории Адорно: большинство наших естественных потребностей — ложные потребности, а большинство наших эмоциональных реакций — ложные реакции.
Успех этого мягкого террора чувственности достаточно хорошо известен. Также, как и его нездоровые последствия в виде скандалов и споров в семьях. Тот, кто чувствует себя непонятым, ищет убежища в своем «истинном я», каковое абсолютно недоступно партнеру. Нет, не пережитый на работе стресс, следы которого дают себя знать и за домашним ужином, не сильнейшее перенапряжение, которое партнер испытывает, даже ложась спать, не мелкие и сильные чувства, не зависть, недовольство или ревность повинны в нарушении супружеских отношений, а отчуждение от «истинного я». Это «истинное я» — атомное ядро, которое не дает мне распасться и делает меня счастливым — пусть только все окружающие оставят меня в покое.
Тот, кто от Уильяма Джеймса знает, что наше поведение нельзя свести к чистым инстинктам, кто увидел у Стэнли Шахтера, что мы не «обладаем» нашими чувствами, а интерпретируем их, и кто от ученых-физиологов знает, что наше «я» распадается на множество «состояний я», тот не попадется на приманку «истинного я». Для всех остальных «истинное я» есть эзотерический бог нашего безбожного мира: созидательный, творческий и невидимый, этот бог становится доступным только в результате медитации и погружения. Наше истинное я правдиво и неоспоримо. И прежде всего это истинное я великолепно тем, что является превосходным основанием обвинять во всех бедах других людей. Ибо если истинное я всегда доброе и хорошее, то значит, другие люди и неблагоприятные обстоятельства являются причиной того, что жизнь не удалась.
О книге Лаустера можно сказать только одно — она асоциальна. Повсюду в мире нас подстерегает зло. Об этом нам рассказал еще Руссо. Капитализм все продает и покупает, способствуя формированию ложных ценностей. Люди легковерно следуют за приманкой потребления и впадают в бездну «иметь», вместо того чтобы подняться на вершину «быть». Больше всего на свете люди домогаются секса. То, что Лаустер считает заблуждениями все эти вполне естественные потребности, — уже большой промах автора. Но самое худшее то, что в своей книге Лаустер бессовестно обманывает женщин, на полном серьезе утверждая, что женщины — лучшая половина человечества. Из этого вытекает их «естественная» роль — «исцелять» мужчин от их пороков.
Не стоило бы обращать внимания на весь этот вздор, если бы он не причинял столько вреда рассудку бесчисленных читателей. В особенности это касается непоколебимой веры в то, что женщины являются лучшей половиной человечества. Эта вера, как ни странно, победно шествует ныне по западному миру. Считается, что мужчины болеют из-за фиксации на разуме, из-за вытеснения душевных проблем и из-за похоти. Короче, мужчина — непаханое поле деятельности для женщин и психотерапевтов.
Весь вред этой искаженной картины становится ясно виден, если ее повернуть обратной стороной. Из всех этих писаний выходит, что женщины менее интеллектуальны, чем мужчины, что с душевным здоровьем у них все в полном порядке и что их потребность в сексуальных отношениях меньше, чем у мужчин. Достаточно отвлечься от книги и посмотреть на реальных женщин, чтобы убедиться в лживости всех трех утверждений. Не будем говорить о сомнительной ценности этой салонной психологии, но спросим: что плохого в разумности? Почему я должен изо всех сил стремиться к скучнейшему состоянию — полной душевной безмятежности? И что, собственно, плохого в том, что время от времени меня охватывает сексуальное желание?
Добрые советы и утешение — вот что делает интересными для многих сладкие сентенции Лаустера. Судя по всему, этот интерес подогревается безоглядной уверенностью в том, что он, Лаустер, четко знает то, о чем другие только смутно догадываются. Представление материала у Лаустера очень напоминает популярные в 1970-е годы наклейки, на которых был изображен человечек с квадратной головой, объявлявший: «Любовь — это…» Оглавление в книге Лаустера выглядит так: «Любовь — это дар», «Любовь — это Медитация», «Любовь — это обретение себя». Это неописания — это «/Описания. Не стоит даже упоминать здесь об определении Гилберта Райла относительно «категориальных ошибок».
Если бы любовь действительно была медитацией, то значит, медитация — это любовь? Да и вообще, стоит ли иметь дело с любовью а-ля Лаустер? Согласно Лаустеру, «любовь — это лишенное вожделения созерцание, лишенное вожделения познание; любви достаточно самой себя, она развивается без жажды обладания, и ее исполнение происходит без похоти. Ориентированному на потребление человеку трудно охватить эту мысль во всем ее значении, ибо такой человек подавлен и охвачен алчностью, так как он до сих пор не прочувствовал свое истинное отношение к миру» (75).
Мы все же попробуем охватить мысль Лаустера во всей ее полноте невзирая на ожидающие нас трудности. Будем исходить из того, что Лаустер знает путь к высшей мудрости, путь, сокрытый от глаз множества других людей. Так же примем в расчет спрятанное под маской доброжелательности высокомерие, с которым Лаустер считает более 90 процентов всех людей поистине жалкими созданиями, ибо они — в своей душевной неполноценности — не помышляют ни о чем, кроме потребления. Теперь, однако, сосредоточимся только на главном тезисе Лаустера — на том, что любовь — это «лишенное вожделения созерцание».
Какая женщина и какой мужчина захотят, чтобы партнер или супруг желали бы их только созерцать? Кто мечтает об «исполнении без вожделения» или о бесстрастной симпатии? Если любовь и в самом деле имеет такое происхождение, то кому она может понравиться? Нельзя ли уподобить половую любовь без вожделения попытке опьянеть от безалкогольного пива?
Порошковое молоко, которое Лаустер выдает за «любовь», даже не пахнет настоящим молоком. Это какое-то новое изобретение, причем совершенно безвкусное. Мне кажется, что очень немногие жаждут таких разбавленных отношений, в которых нет острых углов. Лаустер изобрел любовь, которая пытается сгладить все противоречия, приглушить все диссонансы. Неупорядоченное спонтанное чувство должно превратиться в чувство упорядоченное, чистенькое и аккуратное — такое, которое никого не подведет и не обманет.
В реальной жизни неупорядоченность так же присуща любви, как алкоголь пиву. На самом деле в любви мы ищем близость и отчужденность, интуитивное понимание и возможность отступления, нежность и жесткость, силу и слабость, святую и шлюху, дикаря и заботливого отца семейства. Иногда мы ищем всего этого не по очереди, а сразу, не пытаясь разделить все эти качества, хотим их одновременно, но подчас и не одновременно.
Тот, кто предъявляет к любви такие высокие требования, не удовлетворится партнером, который всего лишь желал бы ему всего наилучшего. Мы не хотим видеть в партнере утешающего пастора, психотерапевта и психиатра — мы хотим иметь рядом человека, притертого к нам во всех отношениях. Мы хотим, чтобы нас желали так же, как желаем мы. Мы общественные животные, нас не может удовлетворить затворничество в индивидуальной пещере. Взгляд другого или другой очень для нас важен, так уж мы устроены. Любая самооценка, как говорил еще Сартр, это вопрос отношения к нам других людей. Никто не может быть свободным от этой зависимости. Мы вовсе не должны томиться по такому состоянию «внутренней свободы». Я никогда не смогу найти удовлетворение в отношении только с самим собой. Какую «самость» смогу я отыскать? Самодостаточность — мать всех глупостей.
Альтруистическая любовь — это всего лишь гипотеза, предположение. Альтруизм характерен для христианской версии любви или для версии психотерапевтической. В психотерапевтическом смысле альтруистическая любовь в англо-американской литературе именуется «unconditional love» (безусловная любовь). Инквизиторский принцип, согласно которому любовь — это отдача, а не требование — представляется односторонним. Так же, как и бесчеловечное утверждение о том, что каждая ссора любящих людей обусловлена эгоистической любовью к себе. Такое объяснение любви есть не только нереалистичное упрощенчество, оно попросту не имеет смысла. Неотъемлемая часть любви — желание стать счастливым. Надо думать, что те психотерапевты, которые проповедуют альтруистическую любовь, сами отнюдь не жаждут такой любви. Человек, который любит нас альтруистически, обесценивает себя и свою любовь.
Миф об альтруизме любви часто сопровождается еще одним требованием: мифом о безусловном сходстве, безусловной общности. Этот миф тоже является одним из самых устойчивых превратных мнений о любви. Любящие должны хорошо понимать, что именно они могут делить друг с другом — как физически, так и психологически. Интимная сфера, куда воспрещен вход партнеру — это не бюргерский барьер, а очень полезная и необходимая вещь — в противном случае такая приватность не была бы само собой разумеющейся потребностью подавляющего большинства людей. Любить кого-то — это не значит хотеть, чтобы этот человек был рядом в любой жизненной ситуации; это не значит делиться с ним всеми своими мыслями и чувствами, ибо, если верно, что любовь — это процесс сближения, то значит, необходима дистанция, с которой можно сближаться. Преодоление этой дистанции не есть необходимое зло, это, напротив, важнейшая составная часть любви.
Гамбургский психотерапевт Михаэль Мари в своих умных книгах не устает подчеркивать огромное значение такой дистанции, ибо «индивидам жизненно необходимо некоторое отстранение для того, чтобы вернее обрести единение» (76). Любовь освобождает человека из клетки его собственной психики, обогащает его новыми восприятиями, значительно расширяющими его представления о себе и об окружающем мире. Но если это верно, то не может быть любви без некоторой степени отчуждения. Если быть честными с собой, то следует признать красивой иллюзией полное растворение любящих людей друг в друге. Постоянное подтверждение сходства, которого неустанно добиваются любящие люди, вырастает из уяснения различий и несходства переживаний. В противном случае такое подтверждение было бы излишним и бессмысленным.
psibook.com
П.А.Сорокин. Таинственная энергия любви. «О смысле жизни»
1. Новая область исследования
В течение последних десятилетий наука открыла для себя несколько новых областей исследования и применения. Проникновение в мир атома и использование атомной энергии — вот только два примера таких прорывов научного знания. Самое позднее из них, это наверное, открытие мистической сферы альтруистической любви. Несмотря на то, что ее изучение находится еще в стадии становления, в будущем она, по-видимому, превратится в один из важнейших предметов познания.
Перед первой мировой войной с последовавшими за ней катаклизмами нашего времени наука старательно избегала эту область. Считалось, что проявления альтруистической любви составляют заботу скорее религии и этики, нежели науки. На них смотрели как на хорошие темы для проповедей, но отнюдь не для исследования и изучения. Более того, довоенная наука гораздо сильнее проявляла интерес к изучению преступников и душевнобольных, чем святых и гениев; таких явлений, как борьба за существование, эгоизм и ненависть, чем таких, как взаимопомощь, любовь и сострадание.
Волна гигантских катастроф, начавшаяся после 1914 г., а теперь надвигающаяся опасность новой самоубийственной войны радикально изменили ситуацию. Свершившиеся бедствия послужили стимулом к научному изучению бескорыстной любви. Они же привели и к основательному пересмотру многих теорий, до того времени считавшихся научными, в особенности тех из них, которые исследовали причины и средства предотвращения войн, революций и преступлений.
Помимо всего прочего, этот пересмотр показал, что глубокомысленные рецепты о том, как излечить язвы человечества, не способны достичь своей цели, если они не принимают в расчет энергию неэгоистической любви. Этот вывод в равной степени относится ко всем рецептам: и к тем, которые для предотвращения конфликтов рекомендуют чисто политические, воспитательные, псевдорелигиозные, экономические средства, и к тем, которые рекомендуют для этого военные средства. Например, мы склонны думать, что если бы завтра во всем мире установилась демократическая форма правления, мы, наконец, обрели бы длительный мир и социальный порядок, в котором нет места преступлениям. Тем не менее, недавно проведенные скрупулезные исследования сравнительной преступности на примере 967 войн и 1629 внутренних смут из истории Греции, Рима, стран Запада за период с 600 г. до Р.Х. до настоящего времени показывают, что демократические режимы были почти столь же воинственны, неустойчивы, как и автократические режимы, и имели такой же высокий уровень преступности.
Что касается образования, то в том виде, в каком оно есть, оно никогда не было панацеей от международных войн, гражданского раздора и преступлений. За период с IХ века до нашего времени образование добилось громадных успехов. Количество школ всех видов, процент грамотности и число научных открытий и изобретений резко возросли. Однако количество и «убойная сила» войн, кровавых революций и тяжких преступлений не уменьшились. Наоборот, в XX столетии они достигли ни с чем несравнимого уровня, тем самым превратив это столетие — самое научное и самое образованное из двадцати пяти прошедших веков греко-римской и западноевропейской истории — и в самое кровавое из них.
Точно так же, ужасающий прогресс в области знания и освоения всех видов физической энергии не дал человеку длительного мира. Он скорее еще больше увеличил его шансы быть уничтоженным во всякого рода общественных конфликтах.
Даже религия, если она поверхностна, исчерпывается «словами» и «обрядами», такая «облегченная» религия, не подтверждаемая деяниями бескорыстной любви, немного способствует решению этой задачи. Иисус, св. Иаков и св. Павел совершенно справедливо учили, что «вера без дел мертва» и что «во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью». Так как систематическое исполнение заповедей любви гораздо труднее, чем простое «словесно-ритуальное» исповедание веры, истинно верующие, те, кто неизменно осуществляет свои моральные заповеди, всегда составляли незначительное меньшинство в любой религиозной группе. Из миллионов христиан лишь немногие всегда поступают в соответствии с такими поучениями Нагорной Проповеди как «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас», «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» или с большинством других поучений этой проповеди. Сказанное справедливо и относительно приверженцев других религий, насчитывающих миллионы сторонников.
Изучив свидетельства о 73 обращенных известным евангелистом, мы установили, что только один из этих сошедших с «конвейера обращения» заметно изменил свое внешнее поведение в сторону альтруизма. Этим глубоким разрывом между высокими поучениями и низменными поступками объясняются скромные результаты религии в деле предотвращения конфликтов.
Поскольку разрыв на протяжении последних столетий, по-видимому, все более углубляется, то мало шансов с помощью словесно-ритуального вероисповедания достичь этой цели в будущем.
Наконец, то же самое можно сказать и о других «магических» рецептах устранения смертоносных форм социальных конфликтов. Установление коммунистической, или социалистической, или капиталистической форм организации экономики также не может выполнить эту задачу, ведь ни одно из обществ с такими типами экономики, известных в истории, не свободно от описываемой борьбы. Не более обнадеживающей является вера в установление международного и внутреннего мира средствами «массового насилия» с помощью ядерного и других «ультимативных» методов войны.
Эта политика, практикуемая в течение тысячелетия, «мира посредством войны» или основанная на принципе римлян, si vis pacem, parda bellum (хочешь мира — готовься к войне) не дала человечеству даже относительно продолжительных периодов мира.
Последние исследования показывают, что в греко-римской и евро-американской истории международный военный инцидент происходил в среднем каждые 2–4 года, в то же время в тех же странах гражданские войны имели место каждые 5-17 лет.
Наконец, те же исследования обнаруживают факт, что в каждой новой войне изобретались все более смертоносные средства; масштаб, разрушительность и потери в войнах и революциях имели тенденцию возрастания, а не снижения. Эти «зловещие» факты в дост
litresp.ru
2. Многообразие творческой любви. О смысле жизни
2. Многообразие творческой любви
«Все это может быть истинно, — часто говорят мне мои скептически настроенные друзья, — но где доказательства, что эта энергия любви может работать? И если даже так, как мы сможем увеличить ее производство, накопление и распространение в человеческом обществе?» Мой ответ на эти трудные вопросы следующий: имеющееся у нас знание об этой энергии пока ничтожно мало, очень незначительно. Наше «ноу-хау» ее эффективного производства и утилизации также очень скудно. И все-таки даже такое незначительное знание и скудное «ноу-хау» достаточно подтверждают то, что «благодать любви» является одной из трех высочайших энергий, известных человеку (наряду с истиной и красотой).
Эта энергия или сила отлична от других энергий и несводима к скалярным физическим величинам, называемым «сила» (force), «работа» (work), «мощность» (power), «энергия» (energy). Ее свойства скорее качественные, чем количественные. И поэтому у нас нет какой-либо единицы измерения данной энергии (подобно Эргу в физике). Вследствие этого мы можем только очень грубо оценить, когда ее (а) интенсивность, (b) экстенсивность, (с) чистота, (d) длительность, (е) адекватность заметно больше или меньше. Хотя эти измерения (а, b, с, d, е) называются «измерениями любви», они отличаются от величин «силы» или «энергии» в физике, выраженных в формулах: МL / Т2 и МL2 / Т3.
Более того, мы не знаем, применимы ли закон сохранения энергии и другие физические законы к энергии любви. Термин «энергия» используется нами в его общем значении, как «способность производить действие или эффект».
Энергия любви проявляется как бесконечный универсум, который неистощим качественно и количественно. Она как айсберг: только малая часть его является видимой, эмпирически воспринимаемой и наблюдаемой. Из многих форм существования этой энергии мы можем отметить здесь космически-онтологический, биологический и психологический ее аспекты.
Космически-онтологическая концепция энергии любви
В космическо-онтологическом аспекте альтруистическая любовь или Добро, наряду с Истиной и Красотой, считалась одной из трех высших форм космических энергий, или действительности, или ценности, управляющей не только в человеческом обществе, но и во всем космосе. Подобно христианской Троице — Отец, Сын и Св. Дух — Любовь, Истина и Красота являются величайшими ценностями или энергиями, неразделимыми, но отличными друг от друга.
По этой причине подлинная истина всегда добра и прекрасна, подлинная красота неизменно истинна и добра, и подлинная любовь всегда истинна и прекрасна. Потенциально каждая из них содержит две другие. В этой троице любовь постигается как объединяющая, интегрирующая и гармоническая космическая сила, которая противодействует дезинтегрирующим силам хаоса, объединяет то, что разделяется враждой, строит то, что разрушается разладом; создает и поддерживает великий порядок во всем универсуме. Формула «Бог есть любовь и Любовь есть Бог», используемая практически во всех великих религиях, является вариацией этой космической концепции неэгоистической любви.
Вечная космическая борьба между Ахура-Маздой — добрым космическим творцом и Арманом — злым космическим разрушителем в зороастризме; и вообще добрый Бог как благотворящий создатель против злого Сатаны — разрушителя, во многих религиях является еще одной вариацией той же онтологической концепции любви. Эмпедоклова теория, в которой «все вещи то объединяются в единство под действием любви, то все они разделяются под влиянием вражды», развитая многими последующими мыслителями, включая Ф.Достоевского, Л.Толстого, В.Соловьева и М.Ганди, утверждает третий вариант этой онтологической концепции. В соответствии с ним, все эмпирические формы неэгоистической любви в физическом, биологическом и человеческом мирах являются ничем иным, как представлениями этой таинственной космической любви.
Эмпирический биологический альтруизм
В качестве эмпирического феномена альтруистическая любовь означает специфическое поведение живых форм, стремящихся — инстинктивно или сознательно — быть полезными другим организмам. В растительном и животном мирах она имеет во многом рефлекторный характер. Там она проявляет себя в многочисленных действиях и противодействиях сотрудничества и помощи, настолько частых и общих, по меньшей мере, как действия и противодействия в борьбе за существование.
Начиная с репродуктивной деятельности одноклеточных и многоклеточных организмов, и действий, включающих в себя родительскую заботу о беспомощном новорожденном потомстве, и кончая тысячью различных форм оказания помощи, «инстинктивно-рефлекторный альтруизм» среди животных и растительных организмов утверждает себя по меньшей мере как общий и значительный фактор их жизни и эволюции, как фактор борьбы за существование. Без минимума помощи и сотрудничества само выживание и воспроизводство практически всех видов едва ли возможны[123]. Это особенно верно для таких видов, как Homo sapiens, чьи детеныши рождаются беспомощными и требуют заботы об их выживании в течение нескольких месяцев или лет. В этом смысле альтруистические силы сотрудничества биологически являются более важными и жизненными, чем антагонистические силы.
Среди организмов наблюдается относительное равновесие между инстинктивно-рефлекторными альтруистическими стремлениями и бездеятельными, эгоистическими. В конечном счете, тем не менее, сосредоточенные на интересах группы альтруистические стимулы оказываются более сильными, чем стимулы эгоистической природы.
Альтруистическая любовь в человеческом обществе:
ее психологические и поведенческие характеристики
В человеческом обществе альтруистическая любовь проявляется одновременно как специфический психологический опыт, внешнее поведение и социальное отношение. Несмотря на большое разнообразие конкретных форм альтруистического опыта, поведения и отношения, все подлинные альтруистические переживания и действия имеют две общие характеристики. Во-первых, эго или «Я» любящего индивида стремится к слиянию и идентификации с любимым «Ты»; во-вторых, все любимые индивиды рассматриваются и воспринимаются как высшая ценность, а не просто как средство для чего-либо или кого-либо. Чем искренне и чище альтруистическая любовь, тем заметнее в ней эти качества. В опыте и поведении слабовольного или в псевдоальтруизме эти свойства убывают.
В зависимости от различных комбинаций эмоционального, волевого и интеллектуального элементов альтруистическая любовь в своей психологической характеристике различается «тональными качествами» или «цветами». Они обозначаются такими терминами, как сочувствие, симпатия, доброта, дружба, преданность, благоговение, доброжелательность, восхищение, уважение и другие. Все эти формы противоположны формам психологического опыта враждебного характера, таким как ненависть, враждебность, неприязнь, антипатия, зависть и т. п.
Если альтруистическая любовь остается на уровне чисто психологического опыта и не проявляет себя в соответствующих очевидных альтруистических действиях, тогда она становится «осуществленной» или не «полностью реализованной» любовью. Такая чисто «психологическая», или «идеологическая», или «выраженная словесно» любовь часто оказывается псевдолюбовью или даже «лицемерным альтруизмом». Подобные феномены «неисполненной» (психологической) любви, т. е. «психологическая» и «поведенческая» любовь встречаются намного чаще в человеческом обществе, чем феномены «осуществленной» (деятельной) любви. В человеческом обществе встречаются миллионы «идеологических» или «выраженных словесно» альтруистов и сравнительно мало подлинных «завершенных» альтруистов, осуществляющих благородные альтруистические заповеди, которые они проповедуют. Как социальное отношение любовь участвует во всех взаимодействиях между двумя и более субъектами, где ценностные стремления и реальные нужды одного разделяются и поддерживаются другими. Следовательно, все взаимодействия такого рода могут рассматриваться как «работающие» от энергии любви на различных уровнях чистоты, интенсивности, длительности и адекватности.
Альтруистическая и сексуальная любовь
Если в сексуальной любви эго партнеров сливаются в одно любящее «мы», и если партнеры рассматривают друг друга и обращаются друг с другом как с высшей ценностью, тогда сексуальная любовь становится одной из форм альтруистической любви. Когда эти характеристики отсутствуют и когда сексуальные партнеры рассматривают и относятся друг к другу просто как к средству для получения удовольствия или вознаграждения, тогда сексуальная любовь превращается в отношение, лишенное альтруистической любви. Если сексуальные отношения включают в себя элемент принуждения одного партнера другим (как в случае изнасилования и т. д.) или элемент купли и продажи услуг (как в случае проституции и «коммерческих» браков), тогда сексуальная связь становится формой враждебных отношений, противоположных альтруистической любви.
Пять измерений альтруистической любви
Для адекватных описаний и примерных измерений величин огромная сложность, многомерность и качественно-количественное многообразие конкретных феноменов альтруистической любви могут быть сведены до пяти основных «величин» интенсивности, экстенсивности, длительности, чистоты и адекватности субъективных альтруистических целей с их объективными результатами.
(а) В интенсивности психологическая-поведенческая-социальная любовь ранжируется от нуля до бесконечности, от богача, подающего несколько центов голодному, или чисто словесной напыщенной любви до добровольного пожертвования «тела и души» для благополучия любимого субъекта. (b) В экстенсивности любовь колеблется от нулевой точки любви себя (эготизм) до любви всего человечества, всех живущих созданий и всего универсума, (с) В длительности альтруистическая любовь — от кратчайшего по возможности момента до нескольких десятилетий, часто всей жизни индивида или группы, (d) В чистоте любовь варьируется до чистой любви, мотивированной исключительно любовью ради любви, или любовью человека ради самого человека, не принимающей во внимание какие-либо утилитарные или гедонистические мотивы; вплоть до «грязной» любви, мотивированной эгоистическими ожиданиями приключения, пользы, удовольствия, или выгоды от такой «нечистой» любви. Чистая любовь не признает ни сделок, ни вознаграждений. Она ничего не просит взамен. Нагорная Проповедь Иисуса и послание св. Павла (I Кор. 13) прекрасно описывают эту возвышенную любовь[124]. Все формы «продажной любви», включая гетеросексуальную, в которой сексуальный партнер любим только потому, что он или она дает удовольствие или вознаграждение, являются примерами «грязной» любви. Иногда такая любовь, лишенная альтруистических элементов, вырождается в отношение вражды и ненависти. (е) Адекватность любви колеблется от «слепой» до «мудрой». В неадекватной любви всегда имеется расхождение между субъективными мотивами и целями любви и объективными последствиями неумных или неадекватных действий, посредством которых любовь реализуется. Мать может страстно любить свое дитя и с готовностью пожертвовать чем-либо для блага ребенка, но реализуя свою любовь посредством неверных действий и средств, она может испортить ребенка и подвергнуть опасности его благополучие. Все формы такой слепой любви принципиально обусловлены недостатком научного знания о том, какие действия и средства могут или какие не могут дать подразумеваемые эффекты в любимых людях. Даже самая чистая и самая интенсивная любовь может быть слепой, если она проявляет себя в ошибочных с точки зрения науки действиях.
Таковы пять базисных «величин» неэгоистической любви. Чем выше чья-либо эмпирическая любовь в каждой и во всех этих величинах, тем больше она количественно и тем более возвышенна она качественно.
Альтруистическая любовь: «Эрос и Агапе»
Некоторые выдающиеся религиозные, философские и этические мыслители представляют альтруистическую любовь как эгоцентричный эрос, в то же время другие рассматривают ее как неэгоистическую или трансцендеирующую к эго этапе (ego-transcending). Концепция любви-эроса предполагает, что субъект, который не любит самого себя или свое собственное эго, не может любить и никого другого. Поэтому, чтобы быть альтруистом, ему нет необходимости трансцендировать, т. е. отказываться от своего «Я» и желания благ для самого себя. Ему необходимо лишь быть «просвещенным» относительно своих подлинных интересов, чтобы удержать свое «Я» от крайностей «непросвещенного эгоизма» и сотрудничать с другими индивидами для взаимной пользы.
Эгоцентрированный «эрос», таким образом, является по своей природе утилитарным, гедонистическим и «рациональным». Он придерживается правил: «живи и давай жить другим», «помогай другим, чтобы другие помогали тебе», «не делай вреда другим, чтобы не вредили тебе». Такая эрос-любовь характеризуется следующим образом: она даруется только тем, кто ее заслуживает и отвечает на нее взаимностью. В противоположность эросу агапе-любовь есть неэгоистическая самоотверженная любовь, которая «не добивается признания» и свободно изливает себя. Возможно, она приходит к человечеству свыше (от ее космического источника или Бога). Будучи неистощима в своем богатстве, как Солнце, эгапе освещает и спасает грешников не менее, чем добродетельная любовь. В этом смысле она непроницаема, непостижима и непонятна для эгоцентричного «рационального» ума. Проницательный эрос любит свой объект или субъект за его добродетель и его достоинства; непроницательная агапе творит своей любовью достоинства и добродетель даже в лишенном ценности до тех пор объекте или субъекте. Две описанные формы неэгоистической любви и их смешанные формы искони оказывали влияние на историю человеческого общества. Эрос и смешанная форма любви, по-видимому, встречались более часто и более обычны, чем агапе-любовь. С другой стороны, почти все величайшие апостолы любви, от Будды и Иисуса до Ганди, проповедовали и практиковали скорее агапе, чем эрос. Возможно, до некоторой степени это объясняет огромное влияние таких апостолов на миллионы людей и на ход человеческой истории.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
public.wikireading.ru
Альтруистическая любовь. Мотивация и личность
Альтруистическая любовь
Подобные утверждения в изобилии встречаются в теологической литературе. Попытки отделить божественную любовь от людской часто основывались на допущении, что альтруистическая любовь и бескорыстное восхищение является сверхъестественными способностями и человеку не свойственны. На это можно возразить следующим образом: представители человеческой расы в лучших своих проявлениях в пору своего расцвета обладают многими качествами, которые ранее было принято считать прерогативой высших существ.
По моему мнению, эти явления будут более понятны с учетом теоретических рассуждений, приведенных в предшествующих главах. Прежде всего, давайте вернемся к различиям между мотивацией к восполнению недостатков и мотивацией к росту. Я высказал предположение о том, что самоактуализирующиеся индивиды свободны от мотивации к удовлетворению своих потребностей в безопасности, принадлежности, любви, социальном статусе и самоуважении, поскольку все эти потребности уже удовлетворены. Зачем любимому и любящему человеку в кого — то влюбляться? Безусловно, у него нет на это причин, которыми руководствуются лишенные любви люди, стремящиеся удовлетворить эту свою насущную потребность.
Самоактуализирующиеся люди не имеют серьезных неудовлетворенных потребностей, поэтому перед ними открыта дорога к росту, созреванию, развитию, словом, к самореализации и актуализации своего индивидуального и видового потенциала. То, что делают эти люди, является результатом роста и не требует усилий. Они любят, потому что любовь свойственна им, по этой же причине они честны, добры и естественны; точно так же сильный человек силен без всякого своего желания, прекрасная роза испускает аромат помимо своей воли, кошка грациозна, а ребенок ведет себя естественно. Подобные явления так же слабо мотивированы, как и физический рост или психологическое созревание.
В любви самоактуализирующихся индивидов нет напряжения и борьбы, столь характерных для любви обычных людей. Говоря философским языком, это аспект бытия и становления, это бескорыстная любовь к другому человеку просто за то, что он существует.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
psy.wikireading.ru
5 фактов об альтруизме
1.Подлинный альтруизм, который «не ищет своего», существует
Все больше исследований посвящается тому, чтобы доказать существование совершенно бескорыстного альтруизма. Матье Рикар приводит несколько таких работ. Например, он упоминает опрос доноров крови, показавший, что менее 2% из них надеются на что-то взамен. Почти все поголовно люди просто хотели помочь тем, кто в этом нуждался. Матье Рикар объясняет это просто: «Когда мы дарим кому-то от всей души хороший подарок, то главное удовольствие получаем от возможности порадовать человека, а не от предвкушения, что мы получим что-то взамен». Но не говорит ли эта «радость доставить радость» о нашем глубинном эгоизме? Нет, отвечает Рикар, «если мы делаем что-то на благо другого, а не ради удовлетворения от собственного поступка».
2.Альтруизм – это не жертва
Для психоанализа альтруизм – это форма защитного поведения, сублимация нашей агрессивности. Психоаналитик Анна Фрейд (Anna Freud) называет это «проявлением мазохизма»: альтруист просто ищет возможности принести жертву своим поступком. Матье Рикар с этим тезисом категорически не согласен; он утверждает, что, говоря о жертве, мы часто имеем в виду «внешние затраты» – физический комфорт, финансы.
Согласно буддийской концепции психической экономии, следует различать эти внешние ценности и «внутренние затраты». «Если я выхожу победителем в борьбе за финансовые ресурсы, – пишет он, – я становлюсь богаче внешне, но плачу внутреннюю цену, испытывая враждебность, которая смущает мой дух и оставляет внутренний след в виде чувства горечи. И наоборот, если я бескорыстно проявляю щедрость, то становлюсь внешне беднее, но увеличиваю свое субъективное благополучие».
Так что проявлять альтруизм – не значит отодвигать себя на второй план, тушеваться. «Если основным критерием выступает уменьшение количества страданий, то неразумно жертвовать нашим долговременным благополучием ради того, чтобы другой порадовался незначительному приятному событию». Усилие, которое мы соглашаемся сделать, должно иметь смысл.
3.Альтруизм – это врожденное универсальное качество
Работы психолога Майкла Томаселло (Michael Tomasello) свидетельствуют о том, что первые порывы бескорыстной помощи проявляются у людей между 14 и 16 месяцами жизни. То есть мы можем говорить, что у детей существует природная склонность к деланию добра, не обусловленная ни культурой, ни воспитанием. Последние становятся определяющими в выборе дальнейших приоритетов – конкуренции или великодушия, эгоцентризма или чуткости. Исследование, проведенное среди «праведных» (тех, кто помогал европейским евреям спастись во время Второй мировой войны), показало, что «их родители чаще говорили об уважении к другим людям, о чести, справедливости и терпимости, нежели о материальных ценностях, – пишет Матье Рикар. – К тому же они совершенно не акцентировали внимание на послушании. А мы знаем, что подчинение авторитетам привело для многих граждан к исполнению таких приказов, которые несовместимы с совестью».
4.Альтруизм улучшает душевное и физическое самочувствие
Психолог Алан Люкс (Allan Luks) наблюдал за тысячами американцев – участников различных добровольных акций. Выяснилось, что по сравнению со сверстниками все они обладали лучшим здоровьем, у них почти всегда было хорошее настроение и они были менее подвержены депрессиям. Другие исследования показали, что девушки, занятые на добровольческих проектах, менее подвержены риску токсикомании, ранней беременности и срывам в школе. Также депрессия, вызванная трагическими событиями, быстрее проходит, если тратить время на помощь другим. Матье Рикар также приводит примеры спасателей, которые спустя десятилетия чувствуют, что их поступки их сделали внутренне богаче.
читайте такжеШирокий знак альтруизма5.Альтруизм – это каждодневный труд
«Далай-лама различает два типа альтруистической любви. Первый проявляется спонтанно и объясняется биологическими механизмами, сложившимися в ходе эволюции; он выражается в нашем стремлении защитить наших детей, близких и тех, кто по-доброму к нам относится. Альтруистическая любовь второго типа, напротив, неизбирательна. У большинства людей она не возникает самопроизвольно и нуждается в том, чтобы мы ее в себе развивали». Но как это сделать? С помощью разных видов медитации, которые начинают с заботы о дорогих нам людях и постепенно расширяют это чувство, преобразуя его в безграничную благожелательность ко всем. «Тренировать» альтруизм можно и с помощью добрых дел и отстаиваемых в повседневной жизни ценностей. В нашем обществе тотальной конкуренции все люди друг друга опасаются, каждый ставит свои интересы выше остальных, не думая об окружающих. Напротив, в обществе взаимовыручки отношения основаны на доверии, в нем уделяют время ближним и делятся с ними благами. «Так возникает круг солидарности и взаимопомощи, который питает гармоничные отношения». – заключает Матье Рикар.
* М. Рикар «Речь в защиту альтруизма» («Рlaidoyer pour l’altruisme. La force de la bienveillance», NiL, 2013).
читайте такжеБудьте любезны – это полезно!www.psychologies.ru
