Что такое когнитивный диссонанс определение: Когнитивный диссонанс — что это такое?
КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС — это… Что такое КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС?
- КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС
КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС (лат. dissonans — нестройно звучащий, cognitio — знание, познание) — концепция в социальной психологии, объясняющая влияние на человеческое поведение системы когнитивных элементов, описывающая формирование под их воздействием мотиваций социальных действий. Теория К.Д. — одна из «теорий соответствия», основывающихся на приписывании личности стремления к связному и упорядоченному восприятию своего отношения к миру. Впервые сформулирована Ф. Хайдером (1944). Модель когнитивного поля субъекта описывается понятием баланса — ситуации, в которой воспринимаемые единицы и эмоции сосуществуют без стресса, поэтому нет давления к изменению ни когнитивной организации, ни эмоциональных проявлений. Основываясь на теории Хайдера, Т. Ньюком ввел понятие баланса в межличностную коммуникацию — было высказано предположение, что увеличение контактов способствует симметрии ориентации, т.
Новейший философский словарь. — Минск: Книжный Дом. А. А. Грицанов. 1999.
Полезное
Смотреть что такое «КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС» в других словарях:
КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС — (англ. cognitive dissonance) переживание дискомфорта, возникающее из за действий, идущих вразрез с собственными убеждениями (аттитюдами). Внутренняя проблема, внутриличностный конфликт может разрешиться, если изменить убеждения или интерпретацию… … Большая психологическая энциклопедия
КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС — (сognitive dissonance) Состояние, характеризующееся столкновением в сознании индивида противоречивых знаний, убеждений, поведенческих установок относительно некоторого объекта или явления. Человек стремится преодолеть когнитивный диссонанс путем… … Словарь бизнес-терминов
КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС — интеллектуальный конфликт, возникающий, когда имеющимся мнениям и представлениям противоречит новая информация.
Дискомфорт или напряжение, вызванные конфликтом, могут быть устранены при помощи одного из нескольких защитных действий: индивид… … Философская энциклопедияКОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС — англ. dissonance, cognitive; нем. kognitive Dissonanz. По Л. Фестингеру состояние, характеризующееся столкновением в сознании индивида противоречивых знаний, убеждений, поведенческих установок относительно к. л. объекта или явления, вызывающих у… … Энциклопедия социологии
когнитивный диссонанс — сущ., кол во синонимов: 1 • неадекватное состояние (1) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
Когнитивный диссонанс — (от англ. слов: cognitive «познавательный» и dissonance «отсутствие гармонии») состояние индивида, характеризующееся столкновением в его сознании противоречивых знаний, убеждений, поведенческих установок относительно некоторого… … Википедия
когнитивный диссонанс
КОГНИТИВНЫЙ ДИССОНАНС — (cognitive dissonance) случай несовпадения, противопоставления или противоречия мыслей, отношений или действий, ведущий к ощущению напряженности я потребности в достижении согласия. Термин внедрен Фестингером (1957). Согласно его определению,… … Большой толковый социологический словарь
когнитивный диссонанс — (от лат. cognitio знание + dissonans разнозвучный) состояние психического дискомфорта, вызванное одновременным наличием в психике субъекта противоречивых, логически несовместимых представлений, взглядов, взаимоисключающих потребностей, мотивов… … Этнопсихологический словарь
Дискомфорт или напряжение, вызванные конфликтом, могут быть устранены при помощи одного из нескольких защитных действий: индивид… … Философская энциклопедия
Esant pažinimo disonanso būsenai, išgyvenamas vidinis nepatogumas (diskomfortas) arba… … Enciklopedinis edukologijos žodynasКогнитивный диссонанс и когнитивные искажения.
Что такое когнитивный?Дамы и Господа! За этими стенами вас никогда не коснется когнитивный диссонанс! Поэтому вам совершенно незачем знать, что это такое.
Когнитивный — это значит познавательный, связанный с мышлением, работой мозга. Слово происходит от латинского слова cognitio — познание. Пример употребления: «При приеме алкоголя когнитивные способности снижаются — человек хуже соображает».
Когнитивная система человека — это мозг и органы чувств, с помощью которых мы познаем себя и мир вокруг.
Когнитивная психология — это направление в психологии, изучающее с опорой на эксперименты познавательные процессы: восприятие, внимание, мышление, память, речь. Оно возникло в 1950-60-е годы, отчасти как ответ бихевиоризму и психоанализу.
Что такое когнитивный диссонанс?
Когнитивный диссонанс — это психологический дискомфорт, который вызывают у человека противоречащие друг другу знания, установки и действия. Например, обман со стороны человека, которому мы привыкли доверять, провоцирует у нас шок и недоумение: как такое вообще может быть, может быть, это ошибка?
Термин «когнитивный диссонанс» придумал в 1957 году американский психолог Леон Фестингер.
Человек стремится к связному, упорядоченному восприятию мира (консонансу), объяснял Фестингер. Поэтому мы страдаем, когда возникают очевидные противоречия, и стремимся избавиться от когнитивного диссонанса, избегаем ситуаций, где он возникает.
К примеру, курильщик хорошо знает, что табак вреден, но при этом продолжает курить. Это создает когнитивный диссонанс. А избавиться от него можно по-разному: либо бросить курить, либо убедить себя, что сигареты не так уж вредны, либо просто игнорировать неприятную информацию.
Фестингер делал из своей теории оптимистичный вывод: ощутив когнитивный диссонанс и разобравшись в его причинах, человек может измениться в лучшую сторону, поменять свое восприятие и поведение.
Что такое когнитивные искажения?
Когнитивные искажения — это типичные ошибки восприятия, свойственные всем людям. Наш мозг не способен обрабатывать всю поступающую извне информацию, поэтому стремится упростить картину, объясняет нобелевский лауреат Даниел Канеман в книге «Думай медленно, решай быстро».
Поэтому легкое и понятное кажется нам правильным, а сложное и запутанное — ошибочным. Но в реальности, конечно, истина может быть сложной, а заблуждение — простым и «очевидным».
Ученые насчитывают десятки когнитивных искажений, вот лишь несколько примеров:
Ошибка атрибуции — стремление оправдывать собственные ошибки, но осуждать чужие промахи. Если кто-то опоздал на встречу, то мы считаем, что это непунктуальный человек. А если опоздали мы сами, то у нас, безусловно, были уважительные причины задержаться.
Генерализация частностей — стремление делать выводы на основе единичных событий. Если кто-то из близких человека погиб в авиакатастрофе, то этот человек начинает бояться самолетов, хотя шанс попасть в катастрофу остается минимальным.
Феномен Баадера-Майнхоф — иллюзия, что вещь, о которой человек недавно узнал, начинает попадаться ему повсюду. Например, вы прочли, что в этом сезоне модны белые брюки — и они сразу начинают бросаться вам в глаза на улице здесь и там.
Селективное восприятие — стремление верить только тем фактам, которые отвечают сложившимся ожиданиям. Если вы уверены, что коллега желает вам зла, то все его ошибки воспринимаются как намеренные, а все одолжения — как лицемерие.
Подчинение авторитету — готовность сходу согласиться, что наделенный властью человек прав, даже если его неправота очевидна. Страшные последствия этого искажения продемонстрировал печально известный эксперимент Милгрэма.
Эффект ореола — стремление по первому впечатлению судить о человеке или явлении и в дальнейшем. Например, если вы сначала узнали о новом знакомом что-то хорошее, то впоследствии даже отрицательные его черты будете оправдывать.
Эффект фрейминга — склонность по-разному реагировать на одну и ту же информацию, изложенную разными словами. Например, покупатели лучше отнесутся к «лекарству, эффективному в 50% случаев», чем к «лекарству, бесполезному в половине случаев» — хотя речь идет об одном и том же.
Эти «ментальные ловушки» появились в процессе эволюции, поскольку помогали человеку быстро принимать решения в критических ситуациях и не тратить время на второстепенные задачи. От когнитивных искажений нельзя избавиться, как нельзя перестать видеть оптическую иллюзию, объясняет Канеман.
Но можно сознавать, что эти искажения существуют, и не доверять слепо своему «здравому смыслу». Не спешите с оценками и суждениями, перепроверяйте важные факты, сравнивайте информацию из независимых источников и верьте статистике больше, чем частностям, советует в связи с этим Канеман.
Читайте подробнее: Эффект якоря и эффект гориллы. 6 психологических ошибок, которые нами управляю
Что такое когнитивный диссонанс- ПЦ ПРЕОБРАЖЕНИЕ
С вами бывало такое, что вы когда-то поступали вопреки себе и своим принципам? Когда осознавали, так не следует делать. А в любой другой ситуации возмутились бы подобному поведению. Однако, все равно поступаете именно так.
Что такое когнитивный диссонанс? Это несоответствие того, во что мы верим, с нашими действиями. И каждый сталкивается с подобным поведением в тот или иной момент жизни. Зачастую такие ситуации доставляют дискомфорт и человеку неудобно и напряженно. Потому что это противоречит тому, во что он верит и ставит под сомнение жизненные устои. Но на самом деле, некоторый поведенческий диссонанс просто часть человеческого бытия.
Что же это такое?
Термин был впервые введен психологом Леоном Фестингером в книге 1957 года «Теория когнитивного диссонанса». В это йработе ученый утверждал, что люди стремятся жить в гармонии – где их совокупность убеждений совпадает с действиями. Когда этого не происходит, речь идёт о диссонансе, человек начинает испытывать внутреннюю тревогу и смятение. Затем, как правило, прилагает усилия, чтобы вернуть определённые вещи в гармонию.
Возможно, самый распространенный пример – это курильщик. На данный момент, неоспоримым фактом является то, что курение вредно для нашего здоровья.
Так что, если кто-то курит регулярно, то вероятно, эти действия не соответствуют общей системе убеждений. То есть человек знает, что употребление никотина вредно, но несмотря ни на что, всё равно продолжает дымить.
По словам Фестингера, когда люди испытывают когнитивный диссонанс, они будут делать все возможное, чтобы выйти из некоего состояния дискомфорта. Большинство поступает следующим образом, чтобы облегчить поведенческое нессответствие:
- Меняют свое поведение, чтобы оно стало соответствовать убеждениям.
- Убеждают себя, что, то, во что верят, не соответствует действительности, и убеждения выравниваются с действиями.
- Стараются свести к минимуму или уменьшить важность всей системы верований.
- Приобретают другие привычки или поведенческие изменения, чтобы стереть нежелательные эффекты.
Если снова вернуться к примеру курения, то, тот, кто испытывает большой стресс, связанный с диссонансом, может просто бросить курить. Или попытается найти информацию о том, что курение не так вредно для здоровья, как все утверждают.
В качестве альтернативы они начинают новую диету, принимают добавки, которые, уменьшают последствия никотинозависимости. Люди начинают больше заниматься физическими упражнениями, полагая, что это сведет к минимуму вред, наносимый сигаретами их телу.
Влияние и психическое здоровье
Фестингер считал, что вполне естественно избегать существование в состоянии диссонанса. Можно сказать, что это человеческий инстинкт. Когда кто-то осознаете тот факт, что поведение не соответствует убеждениями, человек начинает испытывать сильное напряжение. Которое увеличивается, когда есть ощущения «застрявшего» себя в цикле несоответствия.
Помимо перенапряжения, человек испытывает страх и гнев, особенно если не знает чёткого решения проблемы. Например, допустим, кто-то трудится на работе, которая не соответствует его системе убеждений или жизненному видению. Человек даже осознаёт, что работа делает его несчастными, но, увы, у него нет других вариантов. Оставить должность он не может, потому что нужно оплачивать счета.
Когда не возможно изменить несогласованность, это сказывается на психическом здоровье. Никто не в силах радоваться, если его вера и действия, а так же образ жизни находятся в дисгармонии. Отсутствие путей решения вопроса, приводит к неизбежной депрессии, постоянному беспокойству и унынию.
Положительные стороны диссонанса
Но есть и хорошие новости. Несмотря на то, что состояние, безусловно, может быть неприятным, оно не обязательно должно быть плохим. Для многих людей пережить чувства, которые возникают в результате такого дисбаланса означает своего рода пробуждение, и в этот момент обязательно что-то должно измениться.
Наглядный пример, когда говорят: «Я ненавижу свою работу». Возможно и вправду в настоящее время невозможно просто оставить карьеру и пренебречь своими финансовым положением. Но стремление к тому, чтобы жизнь наиболее полно соответствовала системе убеждений, побудит индивидуума сделать все возможное, чтобы найти лучший выбор в сложившейся ситуации.
Это мотивирует разослать работодателям резюме, приложить максимум усилий для поиска предложений по старым контактам, либо сделать профессиональный рывок и сменить профессию.
Психотерапия и когнитивный диссонанс
Если человек оказался в ситуации, когда убеждения и поведение, какие-то жизненные обстоятельства не совпадают, беседа с психотерапевтом – лучшее решение. Квалифицированный специалист всегда сможет обьяснить чувства переживания, поможет с большей ясностью поиском выхода. Психолоог разложит по полочкам услышанный «рассказ» о себе, и всегда предложит другие способы как взглянуть на вещи и отреагировать на них, поможет сделать серьезные шаги для изменения поведения или образа жизни. Он подскажет как увидеть, что существует больше вариантов, чем вы могли бы себе представить.
Суть в том, что когнитивный диссонанс отнюдь не сладкая конфетка, но если смотреть с правильной точки зрения, это может быть именно то, что разожжет огонь в душе и приведет к развитию. Важно помнить, что это не нужно делать вслепую и наощупь, наши терапевты всегда готовы оказать поддержку.
Возможно путь будет не простой, но вы того стоите. Подробнее ТУТ
«В России начинается когнитивный диссонанс»
Александр Аузан о преодолении инерции развития и о том, почему придется смотреть на 25 лет впередДекан экономического факультета МГУ Александр Аузан / С. Портер / Ведомости
На столе у декана экономического факультета МГУ поверх лесенки из бумаг и книг лежит Why Nations Fail – политэкономический бестселлер о том, почему одни страны богатые, а другие бедные (это и стало названием книги в русском переводе). Только что в Астане встречался с Дароном Асемоглу, соавтором книги, и подискутировал, рассказывает хозяин кабинета. Предмет спора актуален, как никогда: Александру Аузану, члену экономического совета при президенте России и экспертного совета при правительстве, предстоит вместе с другими экспертами во главе с Алексеем Кудриным, председателем Центра стратегических разработок, найти приемлемый для большинства способ, как стране выйти из ловушки развития и сокращать разрыв в уровне благосостояния с развитым миром.
– Вы входите в группу Кудрина, которая готовит программу реформ до 2025 г., важная часть программы – институциональные реформы. В их реальность мало кто верит, хотя они возвращаются в повестку дня. А как вы думаете, может ли режим сам себя реформировать?
– Тут несколько вопросов сразу. Давайте поймем, чем занимается группа Кудрина, потому что это непростой вопрос, который мы обсуждали и еще будем обсуждать внутри группы. В официальном президентском поручении постановка вопроса связана с темпами роста и приоритетом структурных реформ. Тут уже есть некоторая дилемма: если проводить серьезные структурные реформы, то темпы поначалу не вырастут, а упадут, а если пытаться подкачать темпы, то это может препятствовать структурным реформам. Поэтому сначала надо дать себе ответ, чего мы хотим и для чего мы это делаем. С моей точки зрения – с моей, я подчеркиваю, потому что в группе идут обсуждения разных взглядов и мы еще не окончательно согласовали план, – темпы не являются главным вопросом.
Главным вопросом является то, что страна, которая и так не очень хорошо развивалась, с исчерпанием сырьевой модели вообще выпала из развития. Фактически у нас впереди желаемые темпы роста могут оказаться чуть выше нуля – 2%, например.
– Желаемые? Или возможные? Желаемые вроде как 4%.
– Конечно, 4% – это лучше, чем 2%. Есть страны, которые могут себе позволить двигаться небольшим темпом, 1–2%, – например, Германия – и там не будет ухудшения положения основной массы населения. А у нас будет, если мы будем расти меньше 4%, потому что у нас огромные разрывы в благосостоянии и плохо устроенные институты. Низкие темпы роста в итоге означают для населения ухудшение положения, при том что формально экономика растет. Поэтому желаемый темп действительно 4%, по крайней мере не ниже 3%.
А дальше можно обсуждать, как его достигать. Но с моей точки зрения, это не главная постановка задачи. Мы стоим перед совершенно другой проблемой: мы в колее. Мы страна, которая все время пытается дотянуться до положения развитых стран, ведущих, – и срывается.
Предположим, мы решим проблему темпов 3–4% в год. Означает ли это, что мы достигнем каких-то важных целей в развитии? Я считаю, что нет, потому что мы по истории, по восприятию, по образованию – великая держава, которая хочет быть позиционирована в мире тем или иным способом. Кто-то видит это позиционирование в достижении такого статуса, чтобы нас боялись, кто-то все-таки мечтает о другом, о том, чтобы нас уважали за то, что мы придумчивые и много чего можем сделать (и, прямо скажем, в XX в. много чего сделано мозгами, которые отсюда произросли). Мне кажется, надо ставить задачу не про темпы, а про способ выйти из колеи. Тогда и рассуждения, как надо двигаться от 2018 до 2024 г., выглядят немного по-другому. Отжать соки, чтобы дать результат к определенному политическому моменту, – это не значит заниматься развитием страны. И когда говорят, что не очень верят в то, что у нас что-то получится, – да, потому что задачка сложная. И решать ее нужно было намного раньше, болезнь очень сильно запущена.
И говорить, что все мы твердо знаем и имеем согласие, как ее решать, я бы не стал.
«Сначала нужен долгий взгляд»
– К объяснению эффекта колеи – как зависимость от прошлого мешает выбрать правильный путь – есть разные подходы: что это обусловлено географическими условиями или что это обусловлено институциональными, о них пишут Асемоглу и Робинсон в Why Nations Fail. Вы колеей развития занимаетесь лет 20, и ваш ответ на вопрос «Почему мы такие бедные, если такие умные?» заключается в другом: в особенностях культуры, установках, вот в «великодержавности», в частности. Если так, то в чем выход из колеи, обусловленной такими причинами?
– Имел удовольствие дискутировать с Дароном Асемоглу в Астане. Ведь в чем он прав – он, конечно, прав, что определенный тип институтов создает зависимость от предшествующего развития. И невозможность, исчерпание роста из-за того, что этот рост основан на том, что они назвали экстрактивными институтами – институтами выжимания ренты.
Но предметом нашего спора с Асемоглу был вопрос, отчего происходит поворот, где та точка, от которой начинается движение к другой траектории. По Асемоглу и Робинсону, получается, что эта точка лежит в политике. Там речь о перемене политических институтов – о создании инклюзивных политических институтов, т. е. демократии, доступности. Почему инклюзивные – потому что люди могут включиться в принятие решений. А как это может произойти – ну либо руководители государства по тем или иным причинам думают, не провести ли демократизацию (такое бывает, Михаил Горбачев это провел в нашей стране), либо давление идет снизу – происходят революции. Но Асемоглу совершенно справедливо считает, что это плохой путь, потому что дальше вступает железный закон олигархии – он приводил пример Украины, где революции воспроизводят тот же самый режим, но с другими лицами. Либо есть третий вариант – когда создаются какие-то коалиции. Но я-то полагаю, что не в политике лежит точка отсчета.
– Потому что посчитано, что, если вы делаете демократизацию в условиях плохих экономических институтов, неработающих судов, отсутствующего правопорядка, – вы получаете ухудшение.
Мы это прошли в 1990-е гг., Украина это проходит сейчас. Демократизация дает положительные результаты, если у вас уже работают институты. Поэтому мне кажется, что точка отсчета в другом – в сдвиге ценностном, когда начинаются – не важно, сверху или снизу, сбоку или изнутри, – какие-то преобразования, когда возникает то, что называют словом «длинный взгляд». Возьмем авторитарный Китай. Дэн Сяопин с чего начал подвижку – с того, что вместо прежнего взгляда «10 лет упорного труда – 10 000 лет процветания», вместо вот этого «давайте, ребята, рванем сейчас, а дальше можно будет наслаждаться» он сказал: за несколько поколений мы достигнем уровня среднеразвитой европейской страны. Он предложил, во-первых, смотреть далеко – на 30–40 лет вперед, во-вторых, ставить цели не такие амбициозные, а реалистичные и убедил элиты и нацию следовать этому горизонту. Конечно, не обязательно у правителей возникает длинный горизонт – может быть, появляются доминирующие группы, для которых это важно, потому что какие-то их проблемы не решаются в краткосрочном горизонте.
Конечно, это могут быть и перемены, когда определенная идеология распространяется внизу. Но все эти пути сходятся к тому, что сначала нужен долгий взгляд – и только потом речь пойдет об инклюзивных институтах. А долгий взгляд возникает из определенных интересов.
– А как учесть разные интересы?
– Конечно, еще нужна договороспособность, потому что иначе элиты не договорятся никогда о таком повороте. Это будет соревнование умников, которые не желают друг с другом сидеть за одним столом. Я напомню, что в Испании поворот начался на основе пакта Монклоа, когда просто в комнате заперлись по настоянию короля представители разных политических сил и, пока не договорились, оттуда не выходили.
Еще один сдвиг, без которого двигаться вперед очень сложно, – это то, что называется высоким избеганием неопределенности. Инновационные экономики существуют только у тех стран – по 60 странам проводилось исследование, – у которых низкое избегание неопределенности, которые не боятся будущего.
А мы боимся. Мы говорим все время: нет, давайте не пойдем в ту дверь, там может быть что-то страшное; нет, не меняйте этого человека – тот, кто придет, будет хуже; не трогайте эту систему – она нам не нравится, но если ее тронете, то может начаться страшное. Страх перед будущим, конечно, не позволяет двигаться вперед. Поэтому есть несколько точек, с которых начинается поворот.
Точки поворота
– А что у нас может быть такой точкой? Кто запрет в комнате разные силы? И какие группы могут быть заинтересованы не в текущем результате, а в долгосрочном развитии?
– Давайте порассуждаем. Основания же могут быть довольно разные для того, чтобы люди стали смотреть не на 2–3 года вперед, а на 20–30 лет. Иногда это отрицательные основания – социологи обнаружили, что, как только УЗИ показывает, что будет мальчик, семья в России сразу начинает думать на 18 лет вперед. Потому что институты плохие и надо думать: либо на образование копить, либо физическим развитием заниматься, либо, может быть, общественной деятельностью, чтобы институты поправить за 18 лет.
Поэтому очень разные обстоятельства могут исправлять дело. Я полагаю, что у доминирующих в России групп есть свои проблемы экзистенциальные, которые им не дают спать спокойно.
«Мы стоим на входе, но оказывается, что дверь заперта»
«В институциональной теории существует термин, который по-английски звучит как path dependence, а на русский я предлагаю его переводить как «эффект колеи». По сути, это институциональная инерция, которая удерживает страну в определенной траектории. Наша страна вот уже четыре века стоит на распутье между застоем и модернизацией. Мы вроде бы хотим покинуть ту инерционную траекторию, которая нас не очень устраивает и не обеспечивает положения в мире, которое мы считаем для себя достойным, но выйти на более высокую траекторию развития почему-то не очень получается. Проблема институциональных изменений для России, таким образом, упирается в проблему модернизации.
Диагностировать наличие этой колеи можно по трем симптомам: принадлежность к низкой траектории, попытки ее покинуть и – низкий уровень счастья.
Почему он у нас такой низкий, хотя мы явно более успешны, чем подавляющее большинство африканских стран? По определению одного из крупнейших философов XX в. Джона Ролза, счастье есть ощущение успешности реализации жизненного плана. И страна, которая не может реализовать свой жизненный план по модернизации, оказывается несчастлива». Александр Аузан, «Институциональная экономика для чайников»
– Какие, например?
– Смотря кого берем. Если мы бюрократию рассматриваем, наша бюрократия – она же одновременно бизнесом владеет, и, думаю, главная для них проблема – что будет со мной, бизнесом и семьей, если я вдруг потеряю власть. В итоге они цепляются за эту власть – потому что иначе получится, что и бизнес потеряешь, и свободу потеряешь. С другой стороны, ну не удержишь же власть все время, не передашь же ее по наследству – это великая проблема. Кстати, это и Китай показал – проблема принцев так называемая: не получается.
– Поэтому они и заинтересованы в сохранении статус-кво как можно дольше, а не в изменениях.
– Правильно, но обратите внимание: это порочный круг, а они кто угодно, но только не идиоты, они понимают, что рано или поздно руки разожмутся – и тогда разобьется все. Эта проблема – разделить бизнес и власть и при этом не пострадать за то, что происходило при их соединении, – не имеет общего решения, но требует создания переходных институтов. Если мы берем крупную частную буржуазию, то у них другая причина бессонницы – это наследование империй. Потому что семье хочется, конечно, передать что-то для хорошей жизни. Но если передать детям, которые не хотят быть банкирами и промышленниками, то империи погибнут и детям тоже не будет хорошо. Значит, нужно обеспечить семью, нужно кому-то передать управление империями и нужно еще за свою жизнь, длинную и сложную, как-то оправдаться таким способом, чтобы люди были благодарны. Очень непростая задачка, которая решается только при хороших институтах, надо заметить. Потому что иметь возможность, как американские миллиардеры, оставить семье миллионы, миллиарды вложить в фонд борьбы со СПИДом или чем-то еще и получить благодарность человечества за решение проблем, которые не решили государства, – я не думаю, что это возможно в наших условиях.
А, согласитесь, желания-то вполне осязаемые, объяснимые, человеческие. Поэтому есть у доминирующих групп проблемы, которые не решаются, если оставаться в нынешнем состоянии. Им нужны определенные гарантии прав, им нужны способы разделения власти и бизнеса – т. е. то, что как раз нередко понимается под совершенствованием институтов. Чтобы возникли политические условия, нужно, чтобы группы, которые сильно влияют на власть и принятие решений, были за такое движение, а пока что этого нет.
– А почему нет, если есть осознание проблем?
– Потому что нет связи этих проблем с тем, что предлагается, нет осознанной личной заинтересованности.
– Или потому что капиталы хранят в надежных местах, где хорошие институты.
– Подождите, а где вы взяли надежные места в современном мире? Все хуже и хуже с этим делом: держали в западных офшорах, потом решили, что, во-первых, нехорошо на Западе, во-вторых, нехорошо в офшорах. Я считаю весьма важным проект, который сейчас реализуется в Казахстане, – они просто на пять шагов нас опередили, приняв конституционный закон, по которому британское право с 1 января 2018 г.
вводится на части территории Астаны. Они сделали Гонконг внутри, «белую дыру». Бывают черные дыры, где исчезают капиталы, – как Панама, а они делают белую, легитимную, куда могли бы прийти русские капиталы, казахские, китайские и при этом судьи были бы по британскому праву набраны из разных стран мира.
– У нас тоже была такая идея «внутренних офшоров».
– У нас, простите, была идея, а у них – конституционный закон. Чувствуете разницу?
– Когда мы в интервью у главы нацбанка Казахстана спросили, какие силы у них выступают такими влиятельными агентами перемен, он сказал, что на этот вопрос может ответить совершенно откровенно: это мудрый президент, – и это было абсолютно искренне. Все сводится к одной главной личности?
Родился в 1954 г. в Норильске. В 1979 г. окончил экономический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Доктор экономических наук.
1992
президент Международной конфедерации обществ потребителей
2000
президент, затем научный руководитель Института национальных проектов (по настоящее время)
2001
завкафедрой прикладной институциональной экономики МГУ (по настоящее время)
2012
декан экономического факультета МГУ, профессор
– Подождите, подождите.
Я ведь утверждаю, что долгосрочный взгляд может возникать у разных групп, на разных уровнях, главное – чтобы он возник. Я все время повторяю, что люди в России отличаются не взглядами, а их длиной. Меня часто спрашивают: как же так, вы и с либералами общаетесь, и с дирижистами, и с социалистами? Да, и я в этом ничего страшного не вижу. Для меня отличие состоит в том, что люди либо преследуют краткосрочные интересы – и тогда они мне неинтересны, – либо же люди спорят исходя из того, что существуют долгосрочные интересы. И я вам скажу, при длинном горизонте консерватор, либерал и социалист – они друг друга поймут. Это на коротком горизонте они готовы друг другу горло перегрызть, когда речь идет о том, что делать с бюджетным ресурсом: вбросить в промышленность, поделить между людьми или ни в коем случае не портить макроэкономическую ситуацию, потому что иначе рынки не смогут работать сами. А если говорить о том, к каким целям страна должна прийти лет через 20, у них многое сойдется.
– И как же их примирить, если и сегодняшний бюджетный ресурс можно рассматривать как одно из условий долгосрочных целей?
– Мне вообще кажется, что разногласия преувеличены.
Сейчас объясню почему. Вот когда меня спрашивают: «А ты-то какого взгляда придерживаешься?», я говорю, что я институциональный экономист, а это означает, что для меня главная теорема в экономике – это теорема Коуза. Это теорема, которая имеет философское значение, с моей точки зрения. Коуз открыл факт транзакционных издержек – сил трения в социальной жизни, – и тогда выяснилось что совершенство-то невозможно: поскольку транзакционные издержки всегда положительны, то ни один проект – ни либеральный, ни консервативный, ни социалистический – не может быть реализован в идеале. У вас будет сбой в рынках, потому что не бывает при положительных транзакционных издержках автоматического достижения оптимума. Но не бывает и оптимального планирования, потому что транзакционные издержки относятся и к работе госчиновников. Или вы задумали очень справедливую систему распределения, но выясняется, что к этой справедливой системе издержки доступа совершенно неравные, потому что в зависимости от того, люди грамотные или неграмотные, они по-разному будут пользоваться благами этой системы.
В мире нет совершенства, зато есть разнообразие. Каждая из этих дорог допустима, если ее не абсолютизировать, каждая связана с плюсами и минусами.
– Нужно выбрать одну или некий микс?
– Взвесить плюсы и минусы каждой – это и есть дискуссия про то, что мы будем делать: дирижистскими методами поднимать темпы или мы попытаемся как-то убедить потерпеть несколько лет темпы ниже нуля, но при этом выведем инфляцию на 4% роста и вдруг что-то начнет работать само. Или же мы, например, будем поднимать зарплаты людей, рассчитывая, что именно спрос оживит экономику, тем более что этот кризис ударил именно по населению. Поэтому у каждого есть своя логика, что нужно сделать с теми не очень большими ресурсами, которые накоплены страной. Я-то просто считаю, что надо сопоставлять плюсы и минусы каждого варианта. Скажем, когда Кудрин в ответ на доклад [главного экономиста ВЭБа Андрея] Клепача, который говорил о стимуляции роста, задал вопрос: «А что будет после того, как мы прекратим стимуляцию и достигнем 4%?» – вот это был очень правильный вопрос, и на него был очень трезвый ответ – Андрей Николаевич Клепач сказал: да, понадобятся еще деньги для стимуляции, но меньшие, и темпы снизятся, но не ниже 3%, в этом смысле определенное самоподдержание роста будет происходить.
Вот это уже точки не идеологического спора, а расчета, где либерал Кудрин и дирижист Клепач могут разговаривать друг с другом, – потому что, мне кажется, нам все равно придется подкачать эти темпы в ближайший год, правительство не может политически позволить стране много лет жить ниже нуля, с ухудшением, напряжение будет очень быстро нарастать.
– Минус уже вроде заканчивается, уже почти ноль.
– Для большой части населения ноль заканчивается при плюс трех. До плюс трех – это для многих продолжающееся ухудшение положения, потому что первыми выигрыш от роста получают богатые группы, а не бедные. Это не вообще так в мире устроено, а в нашей экономике, социальной системе так устроено, в наших институтах. Потому что это институты по выжиманию ренты, которые контролируются группами, умеющими управлять этой самой рентой, – они первыми и получат выигрыш.
«Недоверие надо обговаривать»
– Предложения Столыпинского клуба, конечно, политически сейчас гораздо привлекательнее, чем предложения Кудрина, но кто-то смотрит дальше, чем конец следующего президентского срока?
– Вопрос – какие институты гальванизируют эти дальние интересы, какие постановки вопросов заставляют говорить об отдаленном будущем.
Возвращаясь к идеям накачки от Столыпинского клуба – ведь тут в чем риск? Мы все время забываем, что экономика – поведенческая наука, она всегда связана с тем, как люди будут реагировать на то или иное, а реакция людей во многом связана с тем, верят они или не верят, готовы они подождать или пойти на какие-то жертвы или не готовы. Риск стимулирования путем эмиссии, например, состоит в чем? В инфляции. Инфляция может ударить так, что мало не покажется. Тогда мы и темпов не достигнем, и потеряем макроэкономическую стабильность. А от чего зависит инфляция – от количества денег? Да, но далеко не только. Если люди не доверяют экономической ситуации, то они эти деньги, боясь инфляции, начнут быстро тратить, и инфляция запустится. Если люди будут считать, что ничего не получится, то точно ничего не получится. В экономике самосбывающиеся прогнозы – это сплошь и рядом. Поэтому, с моей-то точки зрения, надо обсуждать эти вот вещи. Кстати, в интервью в «Ведомостях» Андрей Клепач говорил, что у нас много что есть, но работает очень плохо, потому что бизнес не доверяет правительству.
Конечно. Население тоже не доверяет правительству и не доверяет бизнесу. Вообще говоря, все не доверяют всем. И в этих условиях очень неплохие предложения инструментальные или институциональные – они поворачиваются своей дурной стороной. Поэтому я-то все время настаиваю: давайте посмотрим на то, что происходит с институтами неформальными, с социокультурными установками, ценностями, поведенческими установками, которые можно мерить и на которые можно воздействовать. Понимаете, если мы согласимся, что главный критерий правильного движения сейчас – это рост взаимного доверия, то, вообще говоря, есть инструменты, которые его восстанавливают.
– И как его можно восстановить?
– Сейчас скажу. Знаете, есть такой парадокс: при том что у населения взаимное доверие в 1990-е и нулевые годы падало и на низком уровне было, в бизнесе уровень доверия оказался выше. Знаете почему? Потому что бизнес пошел по пути заявления недоверия и требования гарантий. Сначала, в 1990-е гг., была система заложников: посадили по подвалам людей, потому что мы вам не верим и, если что, мы вашего человека.
.. Потом была система залогов: уже не люди сидели, а средства какие-то вносились. Потом возникла 100%-ная предоплата. Фраза гениальная предпринимателей 1990-х: «Ничто так не укрепляет веру в человека, как 100%-ная предоплата». Потом она стала 50%-ной. И вот так выбирались. Потому что это и есть институциональный прогресс – когда вы от грубых институтов переходите ко все более гибким.
– А на отношения с обществом как это можно перенести? И отношения бизнеса с государством?
– Я бы сказал, что здесь тоже первым делом заявляется недоверие и это недоверие надо обговаривать. У бизнеса и государства отношения тоже могут быть связаны с системой залогов, ответных действий и т. д. Крупный бизнес с правительством всегда в торгах, потому что у бизнеса всегда есть очень сильный инструмент против давления власти – он утечь может. Приведу пример реальной проблемы, которая сейчас может стать предметом обсуждения между бизнесом и властью: у нас в стране была плохая налоговая система и плохое налоговое администрирование, потом, улучшая деловой климат, резко улучшили администрирование.
В итоге выяснилось, что жить при плохой налоговой системе и плохом налоговом администрировании можно, а при плохой налоговой системе и хорошем администрировании – невозможно. Потому что – помните, да? – суровость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. Вот когда возникла обязательность исполнения, то законы стали просто невозможными. Что стал делать бизнес? Большие компании сейчас из России уходят, например, IT-компании перемещаются в Белоруссию, Литву. Вот это инструмент бизнеса, когда он говорит: мы не верим, что ваша система может работать, мы уходим. Но мы хотели бы остаться, поэтому давайте поговорим: может быть, вы что-то измените?
– Бизнес своей мобильностью как раз активно пользуется, и государство само прикладывает усилия, чтобы он стал еще более мобильным или перестал быть совсем. Примеры владельцев «Домодедово», «В контакте».
– Обратите внимание, что, с точки зрения стороннего наблюдателя, есть один важный признак того, что бюрократия осознает наступление трудных времен: если бы при двух девальвациях коррупционный налог по-прежнему номинировался и взимался в валюте и в тех же размерах, бизнес бы задушили.
Но бизнес не задушили. Бюрократия, взимающая коррупционный налог, пошла на антикризисную адаптацию.
Возвращаясь к вопросу об упомянутых миллиардерах. Думаю, что ценность денег для государства сейчас, конечно, возрастает. И вопрос только в том, что при коротком взгляде это порождает захваты, а при длинном – поощрение инвестиций. Вроде бы это было понятно давно. Я могу сказать, что поддерживает уверенность власти в том, что все будет в порядке. Конечно, они успешно осуществили такой военно-политический маневр последних лет, что в условиях довольно болезненного кризиса внимание населения отвлечено туда – Донбасс, Сирия, далее везде. Да, это позволяет власти чувствовать себя прочно.
«Близко висящие плоды»
– Вы говорили раньше про эту смену прежнего социального контракта и предположили, что срок нового недолог, года полтора.
– Да, он заканчивается, видимо.
– А как же мечты о великой державе, как вы сказали, потому что у нас такой менталитет?
– Вот не надо, слово «менталитет» я вообще не употребляю.
Я говорю о ценностях и поведенческих установках, потому что это измеримые вещи, социометрия по этому поводу есть. А вот «дух народа» – этого я не понимаю, это не к экономистам. Так вот почему исчерпание происходит этого контракта «лояльность и даже готовность к снижению дохода в обмен на чувство принадлежности к великой державе». Эти вещи не беспредельны, а снижение реальных доходов больше чем на 10% – это много. Видно, что социальная протестная волна с конца 2015 г. стала расти. Но главное-то наше ограничение в другом: заметьте, что фактически бюджеты на оборону и национальную безопасность, которые росли, росли, росли, теперь снижаются. Можно ли из статуса супердержавы, ощущения супердержавы делать экономику? Какие варианты? Продажа оружия – ну да, но это не те масштабы, чтобы покрыть падение экономических темпов. Что еще можно? Можно оказывать услуги по решению споров в разных частях мира. Но это тоже не вариант – никто не будет нанимать Россию для этих вещей. Доходы от зависимых территорий? У нас расходы на зависимые территории. Поэтому не получается из военного статуса сделать какую-то другую экономику. Может быть, надо посмотреть на технологии, может, у нас что-то лежит в военной индустрии такое, что можно вытянуть в гражданские технологии. Но как-то пока не видно.
Значит, получается, что страна, имеющая 1,7% мирового ВВП (3% по паритету покупательной способности), несет груз больших военных расходов. Не получается. Надо куда-то сворачивать. Поэтому мне кажется, что эта устойчивость – она вряд ли ощущается как надежная. Да, два года протянули при плохой экономической конъюнктуре за счет переключения внимания.
– А что может быть предложено взамен, дальше?
– Краткосрочно – ничего. Я не вижу, что может быть предложено в коротком горизонте, в том-то и дело. Если говорить о долгосрочном, то многое, разное, потому что есть, мне кажется, несколько точек согласия между очень разными группами о том, как хорошо бы выглядела страна лет через 20. Во-первых, я не знаю тех, кто утверждает, что мы должны продолжать жить на ренту от сырья. Все говорят: нет, конечно, мы умная страна, мы должны опираться на человеческий капитал. Второе – даже коммунисты считают, что нам нужен малый и средний бизнес, что его должно быть много. Что должен быть не латиноамериканский тип, когда есть супербогатые, маленький средний класс, а остальные где-то внизу, – а должен быть большой средний класс. Причем состоящий не только из бюрократов и служащих, а из тех же лиц свободных профессий, малых и средних предпринимателей. Это другое социальное измерение. Мне кажется, есть несколько точек потенциального консенсуса в стране по поводу того, чего хотелось бы добиться.
– Но людям, наверное, нужно что-то предложить сейчас? Про «через 20 лет наступит полная победа коммунизма» – мы же это уже проходили.
– Если люди хотят двигаться в определенном направлении, вы правы, что нельзя им сказать: подождите 10 лет и через 10 лет что-нибудь будет. Нужны, что называется, близко висящие плоды. Я вам скажу, где, на мой взгляд, такие результаты нужно искать: нужно выйти из тупиков, в которых у нас сейчас находятся образование, здравоохранение и пенсионная система.
Потому что это и есть оболочка, в которой живет человек, и он видит, что там реформы ведут куда-то не туда. Да, построили здание, завезли оборудование – а на самом деле все хуже и хуже. Мне кажется, мы не в той модели двигались в здравоохранении, образовании и пенсионной системе. Возьмем здравоохранение – страховая модель очень дорогая, в ней сверхбогатая Америка живет с трудом, на единицу блага тратит в 2,5 раза больше, чем Англия или Германия, имеющие хорошее здравоохранение, или Израиль, или Куба. Давайте посмотрим: оказывается, моделей-то хорошего здравоохранения много, а для людей это важно. Знаете, почему еще важно? Вслух как-то не принято говорить, что мы стареющая нация, у нас наш человеческий потенциал живет во все более хрупкой оболочке и, как мы ни стараемся с демографическим ростом, честно сказать, ничего особо не получается. И не будет получаться. Все, кроме американцев – это единственное историческое исключение, – переходят на плато: демографический рост заканчивается, нация стареет. Это значит, здравоохранение становится все более важным и все более чувствительным. Мы довольно образованная стареющая страна, которой нужно тонко отлаженное здравоохранение. А его нет. То же самое касается образования. Мы уже не самая читающая страна, как говорил Жванецкий об СССР, – в этом смысле человеческий капитал уже тоже начинает обрушиваться. Потому что образование сейчас во многом работает не в ту сторону, в которую должно, а опять по старому советскому анекдоту: борьба системы с природной одаренностью человека. Система начинает побеждать. В образовании мы сделали модель рыночно-услужную, в которой оцениваем, как в непрерывно работающем супермаркете, количество и качество оказанных за единицу времени услуг. Слушайте, вообще-то образование – это инвестиции долгосрочные, и результатом является человек, а не отчетность. У нас ведь огромные транзакционные издержки в образовании и здравоохранении, потому что учителя и врачи не столько лечат и учат, сколько пишут и пишут. Как только вы не можете сформулировать реальную цель, у вас появляется огромное количество отчетности.
А поскольку все равно не получается – давайте мы еще добавим какие-то показатели. Мы впали в ухудшающий отбор. Нужно менять модель. Я думаю, что для людей переход на постановку реальных целей [в этих сферах] – это ощутимая вещь, которой можно добиться, ну, не за год-два, но за пять лет поворот может уже начать ощущаться.
– А кто будет заинтересован его сделать?
– Заинтересованы те люди, которые тут получили образование, которые не хотят уезжать из страны, здесь хотят работать и хотят, чтобы их идеи проросли здесь, а не в Германии, Израиле или США. Как для того, чтобы выходить из кризиса, важно наращивать доверие, так и для того, чтобы двигаться к отдаленным целям, надо держать качество человеческого капитала. Вот если появляется потребность в умниках, которых мы не в стране обычно используем, а выкидываем из страны, в высококвалифицированных людях, – то мы движемся по правильной дороге. Это я говорю, кстати, экономистам из Столыпинского клуба: если рост требует всасывания гастарбайтеров из соседних стран – идите с этим ростом в соседние страны, потому что, получается, мы своих умных образованных выкидываем в Европу и Америку, а здесь мы, видите ли, рост обеспечим за счет дешевой рабочей силы.
Не вариант. А вот если вы придумали рост, который высокотехнологичен и требует умников – тогда да.
– Так в том и вопрос: понятно, что люди заинтересованы, но не население делает реформы.
– Зато финансировать реформы, похоже, придется населению. Понимаете, какая штука? У государства денег-то нет на развитие, их очень мало. Конечно, государство – это такой механизм, который умеет извлекать деньги из других, потому что государство – это идеальный насильник. Можно выжать из бизнеса, можно из населения. У населения деньги-то есть. Много.
– Уговорить население вложиться – это вряд ли, потому что не верят, обманули минимум два раза: с приватизацией, с IPO, как-то не получилось. Доверие тут не так быстро восстановится. И я-то прогнозирую, что будет увеличение налогов для населения. Единственное, что я бы сказал, – хорошо бы, чтобы это были прямые налоги, которые замещают налоги косвенные. Потому что самая опасная вещь, которая существует у нас в стране, – это высокие косвенные налоги.
Действует как радиация: человек половину своего дохода отдает государству и не знает ни сколько отдал, ни кому. Вот это самая опасная штука.
– По-моему, бюрократия как раз заинтересована в этом – чтобы налоги повышались косвенно и население не требовало в ответ что-то менять.
– Это правда. Но мне-то кажется, что есть вещи, которые начинают замыкать наши цели и наши средства. Вот прямые налоги, особенно селективные, когда человек может рублем проголосовать, – такие селективные налоги действуют в ряде стран. В Исландии, например, такой налог, который вы можете заплатить университету или отдать церкви. В Испании и Италии социальные налоги можно отдать церкви или государству. Кстати, коллеги-академики, когда я рассказал про исландскую систему, воодушевились и сказали: мы были бы готовы конкурировать с РПЦ, например, вот за такой селективный налог населения. Это интересно же, правда? Поэтому я за то, чтобы замещать косвенные налоги на прямые. Да, население может быть крупным инвестором, в чем заинтересованы и власть, и бизнес. Но оно не будет при низких уровнях доверия куда-то вкладываться. Поэтому сначала скорее всего будет попытка забрать эти деньги налогами. Хорошо бы такими налогами, которые побуждали бы население смотреть, что происходит, куда эти деньги делись, – тогда будет давление, чтобы возникало другого качества здравоохранение и образование, а не мегапроекты, про которые потом, может быть, и вспомнить будет неловко.
Вообще, если говорить о длинных взглядах, то надо понимать, что у человека воспитывает эти долгие взгляды. Это, скажем, накопительная пенсионная система, потому что человек начинает думать про то, какие существуют в стране правила, куда вкладываются эти деньги, как они накапливаются, – это очень хорошо для мозгов. Образование всегда поднимает длинный взгляд, поэтому налоги и образование и были условием ценза при развитии успешной демократии. Когда ты более образованный и когда ты своими налогами подкармливаешь это развитие, ты начинаешь интересоваться, куда оно идет. Ты начинаешь говорить, куда вкладывать эти деньги.
Поэтому, мне кажется, нам нужно поискать в этом направлении.
То, что я говорю, разумеется, очень неопределенно, это размышления, а никакие не планы. Но я по-прежнему настаиваю на том, что нам нужно перейти в координаты длинной, долгосрочной программы – не шестилетней программы реформ, а трансформационной программы лет на 20–25. Вот в чем мы сошлись немедленно с Дароном Асемоглу – что нормальная продолжительность значимых преобразований для того, чтобы выйти из колеи, – это длина одного поколения, 25 лет. Если мы на протяжении этих 25 лет можем двигаться по определенной траектории, я думаю, что есть некоторый шанс на то, что мы решим вечную проблему России: понимаем, куда двигаться надо, но двигаемся не в ту сторону.
– Пенсионными накоплениями сейчас властям важнее закрыть дефицит, потому что пенсии платить прямо сейчас, а что там через 25 лет будет – это еще когда, да и не они пожнут эти плоды. Вы говорите о том, как надо, как правильно, как лучше, но не говорите, какой интерес нынешней бюрократии эти планы воплощать в текущей политической системе.
Что должно щелкнуть?
– Я говорю, вы просто не слышите. Давайте посмотрим один реальный вариант: никто этого делать не будет, все бесполезная говорильня, все равно все это рухнет – рухнет, простите, на чью голову?
– Почему же рухнет? Совсем не обязательно рухнет.
– Общаясь со студентами, которые вообще более склонны к радикальным решениям, я говорю, что хуже революционного решения ничего не бывает, потому что, как замечательно сказал Станислав Ежи Лец, «ну пробьешь ты лбом стену – но скажи, что ты будешь делать в соседней камере?» Революции обычно не решают проблемы, они через какое-то время воссоздают все те же вещи, только они еще обильно кровью политы. Если мы не хотим идти этим путем – какие еще остаются варианты? Загнивание? Понятно, что загнивание – это отъезд людей из страны, это хирение всех систем, это очень тяжелая психологическая обстановка, потому что начинает пахнуть застоем. Застой же имеет запах – я уже второй раз в жизни этот запах чувствую в стране.
Третий вариант какой? Вы говорите, что никто этого делать не будет, а я вам говорю – чтобы менять установки, по которым действует правительство, президент и т. д., важно, чтобы это поддержали доминирующие группы. При каких условиях поддержат? Покажите им, что их собственные тяжелые проблемы решаются при таких-то и таких-то шагах и переходах. Тогда появятся определенные возможности поворота. Мне кажется, что щелкает уже практически непрерывно. СССР был на уровне 10% мирового ВВП и шел вперед; у нас 1,7%, и мы сжимаемся. Щелкает. И как только мы раздуваемся и говорим: боже мой, да мы же великие, и по своей истории, и по своим военным возможностям… Великие, да, только нас за ноги держит примитивная экономика, резко зависимая от мировых рынков, слабая. Мы малая открытая экономика второго ряда, при которой великодержавные мечты не могут быть реализованы, про исторические амбиции тяжело вспоминать и т. д. На этом самом месте у нас в стране сверху донизу начинается когнитивный диссонанс. Этот тяжелый когнитивный диссонанс как раз и заставляет всерьез говорить о том, чего и как мы хотим достигнуть в долгосрочной перспективе и что для этого нужно сделать уже завтра.
Леон Фестингер | Биография и факты
Леон Фестингер , (родился 8 мая 1919 года, Бруклин, Нью-Йорк, США — умер 11 февраля 1989 года, Нью-Йорк), американский когнитивный психолог, наиболее известный своей теорией когнитивного диссонанса, согласно которой несоответствие мыслей или между мыслями и действиями, приводит к дискомфорту (диссонансу), который мотивирует изменения в мыслях или поведении. Фестингер также внес важный вклад в изучение группового поведения, самооценки и изменения отношения.
Образование
Фестингер получил степень бакалавра искусств. получил степень доктора психологии в Городском колледже Нью-Йорка в 1939 году. Затем он поступил в Университет Айовы, где он учился у немецкого социального психолога Курта Левина и получил степень доктора философии. в 1942 году. Год спустя он перешел в Рочестерский университет, чтобы работать статистиком в Комитете Национального исследовательского совета по отбору и обучению пилотов самолетов.
Он оставался там до конца Второй мировой войны.
Социальное давление в неформальных группах
В 1945 году Фестингер стал доцентом Исследовательского центра групповой динамики, который тогда возглавлял Левин, в Массачусетском технологическом институте (MIT).Центр был привержен применению психологических концепций и методов для решения социальных проблем, и он привлек многих талантливых студентов, в том числе Стэнли Шехтера и Гарольда Келли.
Важный ранний исследовательский проект был основан на опросах отношения жителей женатых студенческих общежитий. В исследовании был задокументирован феномен из учебника: дружба была тем вероятнее, чем ближе люди были физически (даже всего на несколько ярдов). Сходство во взглядах также имеет решающее значение: взгляды жителей имели тенденцию совпадать, но те жители, которые придерживались девиантных взглядов, были, вероятно, изолированы от общества.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту.
Подпишитесь сейчасОдной из центральных идей для Фестингера в то время было то, что члены группы приобрели сходные убеждения и мнения из-за социального давления, направленного на единообразие или приспособление. В своей теории неформального общения он предположил, что люди подвержены социальному давлению, когда их привлекает группа. . Такое влечение происходит потому, что некоторые цели могут быть успешно достигнуты только при сотрудничестве других, или потому, что группы предоставляют подтверждение социальной реальности, что необходимо, потому что некоторые мнения и убеждения не могут быть проверены напрямую или объективно (например,ж., «Должен ли аборт быть легальным?»; «Кто самый великий бейсболист всех времен?»).
Предполагая, что людей привлекает определенная группа, они могут стремиться к групповому единообразию или соглашению, пытаясь изменить мнения других людей (общение), изменяя свои собственные взгляды, чтобы они соответствовали взглядам других членов группы (изменение мнения), или отвергая расходящиеся другие как соответствующие ссылки (отклонение).
Такое давление должно быть сильнее в привлекательных группах и возрастать по мере того, как проблема становится более актуальной для целей группы.
Чтобы проверить теорию, Фестингер и его ученики провели серию лабораторных экспериментов. Группы (или клубы) формировались из ранее не знакомых людей, которых просили обсудить различные вопросы. Манипулировали такими факторами, как типы целей, потребность в социальной реальности, привлекательность, актуальность проблемы и т. Д. В некоторых экспериментах сообщники выдавали себя за испытуемых и играли роли по сценарию в качестве членов группы с отклоняющимися или согласованными мнениями. Хотя прецеденты этой амбициозной исследовательской программы существовали в более ранних работах Левина и социального психолога турецкого происхождения Музафера Шерифа, Фестингер усилил роль экспериментатора как драматурга и постановщика.
Для своей диссертации Шахтер под руководством Фестингера объединял сообщников в группы. Один с самого начала принял точку зрения большинства (то есть «режим»), другой изначально высказал девиантную точку зрения, но в ходе обсуждения принял консенсуальную позицию (т.
е. «ползунок»), а третий («отклоняющийся ») Придерживался противоположной точки зрения. Наблюдатели кодировали поведение при групповом обсуждении. Фактические испытуемые пытались убедить других участников дискуссии. Режим был легко принят, как и ползунок после принятия большинства.Первоначально большая часть общения была направлена на отклоняющегося, но общение уменьшилось, когда отклонившегося оказалось невозможно убедить, и отклонившийся был назначен для выполнения самых нежелательных клубных заданий. В соответствии с теорией, групповые цели или социальная реальность были достигнуты путем стремления к групповому консенсусу, давление, направленное на достижение единообразия, проявлялось через различные поведенческие пути, и отклонения отклонялись.
Этот эксперимент отражает некоторые особенности исследования Фестингера.Фестингер понимал, что прогресс в любой науке требует методов, соответствующих этой области. Соответственно, социальной психологии требовался собственный экспериментальный подход.
Следуя примеру Левина, он задумал новую методологию как своего рода экспериментальный театр с прикрытиями, сообщниками и обманом для контроля смешивающих факторов и создания ситуации, которая воспринималась как психологически значимая для субъекта.
Теория социального сравнения
После смерти Левина в 1947 году Исследовательский центр групповой динамики с большинством оставшихся преподавателей переехал в Мичиганский университет.В 1951 году Фестингер перешел на штатную должность в Университете Миннесоты, где Шехтер уже был преподавателем.
В Университете Миннесоты Фестингер разработал теорию социального сравнения, его второй важный вклад в социальную психологию. Теория неформальной социальной коммуникации была о власти группы над человеком. Напротив, теория социального сравнения подчеркивает, как люди оценивают свои мнения и способности по сравнению с мнениями других.
Теория социального сравнения утверждает, что люди оценивают свои способности и мнения, сравнивая их с мнениями других, когда невозможно проверить их напрямую. Сравнение ведет к давлению в сторону единообразия (т. Е. Сходства), но тенденция к сравнению исчезнет, если другие будут слишком разными по параметрам, связанным с оспариваемыми способностями или мнениями. Что касается мнений, то согласие с другими людьми, которые предположительно также мотивированы придерживаться правильных взглядов, заставляет людей чувствовать себя более уверенно. Что касается способностей, наблюдение за теми, у кого есть похожие способности, позволяет людям узнать, на какие действия они способны.
Теория социального сравнения также признает отличительную черту способностей.Люди хотят быть немного лучше, чем все остальные, потому что в западных культурах делается упор на стремление стать лучше или лучше. Это означает, что в западных культурах полное согласие мнений может быть удовлетворительным для всех, но полностью равные способности не будут удовлетворять — подразумевая, что «состояние социального покоя никогда не достигается», как выразился Фестингер.
Когнитивный диссонанс — обзор
Когнитивный диссонанс и музыкальные эмоции
Противоречия между знаниями, повторимся, называются когнитивными диссонансами.
Это отрицательные эмоции, созданные противоречиями между частями знания — между концептуальными представлениями. Чтобы проиллюстрировать эти эмоции, рассмотрим пример: молодой ученый получает сразу два предложения: одно от Гарварда, а другое от Оксфорда. Каждое предложение само по себе вызовет сильные положительные эмоции: удовлетворение, гордость и т. Д. Это хорошо изученные базовые эмоции. Но выбор между этими двумя предложениями может быть болезненным. Эта болезненная эмоция не связана с телесными инстинктами, это не основная эмоция; это эмоция когнитивного диссонанса, это эстетическая эмоция.В этом примере эмоция может быть очень сильной и осознанной. Соответственно, она будет решена сознательно, взвешивая различные аспекты этих двух альтернатив. Но большинство когнитивных диссонансов, вероятно, будут менее осознанными или даже бессознательными. Едва заметные неприятные эмоции, связанные с выбором, связанным со знанием, могут сдерживать развитие знаний и мышления. Новые знания, порождающие когнитивные диссонансы, часто быстро отбрасываются.
Это действительно хорошо известно и экспериментально доказано: дискомфорт когнитивного диссонанса обычно устраняется обесцениванием и отбрасыванием противоречивого знания.Также известно, что осознание когнитивных диссонансов не является необходимым для действий по уменьшению конфликта, и эти действия по отказу от знания часто бывают быстрыми и мгновенными.
Повторяю, когнитивные диссонансы часто приводят к отказу от противоречивого знания. Каждый может наблюдать это сам. Внимательно наблюдайте за обычным разговором между людьми, не между студенткой и ее профессором, а за обычным разговором обычных людей. Обычно люди не слушают друг друга и сразу отбрасывают услышанное.Мы, ученые, любим хвалить себя за то, что мы не отбрасываем противоречия, что нам нравятся противоречия, потому что они дают нам пищу для размышлений, для создания теорий, преодолевающих противоречия. Но что происходит с открытиями, которые идут вразрез с вашей теорией или, что проще, с общепринятыми теориями. Хорошо известные исследования роста знаний показали, что новые идеи игнорируются, как правило, до следующего поколения ученых.
Великие научные открытия могут вызвать не только восхищение, но также зависть и соперничество.Но хуже того, как установлено в 20 веке, первой реакцией может быть когнитивный диссонанс, и в результате роман игнорируется.
Негативный аспект когнитивного диссонанса, отказ от знания, привлек значительное внимание с тех пор, как Тверски и Канеман были удостоены Нобелевской премии в 2002 году. Когнитивный диссонанс является одной из «наиболее влиятельных и широко изученных теорий в социальной психологии». Тем не менее, эмоциям когнитивных диссонансов, их способности разрушить тягу к знаниям и, следовательно, фундаментальной необходимости преодолеть их негативные эффекты, не уделялось достаточного внимания.Чтобы преодолеть негативное воздействие эмоций когнитивного диссонанса, их необходимо осознать. Это познавательная функция музыкальных эмоций. Музыка создает огромное количество разнообразных эмоций. Музыкальные эмоции помогают донести до сознания эмоции когнитивных диссонансов, разрешить их и продолжить эволюцию языка, сознания и культуры. Количество когнитивных диссонансов, возможно, равно количеству словосочетаний, практически бесконечно.Поэтому эстетические эмоции, примиряющие эти противоречия, — это не просто несколько чувств, для которых мы можем дать определенные слова. Существует почти бесчисленное множество эстетических эмоций. Мы чувствуем этот континуум эмоций (а не просто множество отдельных эмоций), слушая музыку. Мы чувствуем этот континуум в Палестрине, Бахе, Бетховене, Моцарте, Шопене, Чайковском, Шостаковиче, Битлз и Леди Гаге… (и, конечно, этот механизм не ограничивается западными культурами).В этой главе предлагается, что музыкальные эмоции развивались для синтеза дифференцированного сознания, для примирения противоречий, возникающих на каждом этапе дифференциации, и для создания единства дифференцированного Я.
Следовательно, эволюция музыки была необходима для развития культуры. Если бы не музыка, когнитивные диссонансы создали бы препятствия для обучения, включая изучение языка и изучение любых знаний, которые, конечно, являются сущностью культуры.Музыкальные эмоции продолжают выполнять эту функцию в познании: преодолевать когнитивные диссонансы, чтобы культура продолжала развиваться.
Происхождение музыки, разрешающей когнитивные диссонансы, исчезает из поля зрения науки на заре человеческой культуры. Никольский писал, что ориньякская культура (более 30 000 лет назад) разработала концепцию лунных календарей, «это переориентировало весь образ жизни с местного времени на космические ритмы, что, должно быть, вызвало психологический стресс у наших предшественников, которым приходилось согласовывать различные представления о мире. время, день / ночь, лето / зима, солнечное / лунное, а также космос.Это «должно было привести к когнитивным диссонансам, повышающим потребность в компенсации« когнитивного созвучия »музыки, и привело к значительному увеличению гармоничности, включая переход от тональной организации на основе неопределенных интервалов к организации определенных интервалов». Это имеет смысл с учетом находок ориньякских пентатонических костных флейт.
Объединение музыкальных ладов в единую семью великих цивилизаций бронзового века также можно рассматривать в контексте растущего когнитивного диссонанса.Рациональная гармонизация всего компаса всех доступных музыкальных тонов представляется естественным развитием человеческой культуры. Вдохновленные корреляционной космологией, математические теории музыкальной гармонии удовлетворяли нейробиологические потребности мозга в снижении информационного стресса за счет использования новой стратегии организации данных и создания способов синтеза нового качества.
Здесь мы приходим к пониманию , почему музыка имеет такую сильную власть над нами . Каждое знание создает когнитивные диссонансы.Мы живем в когнитивных диссонансах, в создаваемом ими море отрицательных эмоций, «в большой мудрости много горя». И если бы не музыка, мы бы постоянно страдали от негативных эмоций, связанных со знаниями. Музыка помогает нам избавиться от этих негативных эмоций. Когнитивные диссонансы простираются от незначительных повседневных выборов, таких как выбор напитка между кока-колой и водой, до жизненных разочарований, знакомых каждому, безответной любви, предательства со стороны друзей и близких. Мы не замечаем отрицательных эмоций, связанных с незначительными повседневными выборами, потому что у нас есть много эмоций, чтобы их преодолеть.Сильные диссонансы, связанные с разочарованиями в друзьях и близких, — главная тема популярных песен. По этой причине мы хотим слушать Элвиса Пресли, The Beatles и Lady Gaga. Преодолеть эти диссонансы помогает большинство популярных песен.
И, конечно же, есть крайний эмоциональный дискомфорт, диссонансы, связанные с нашим желанием жить, и в то же время осознание того, что наше материальное существование конечно. Иначе невозможно понять , почему людям нравится грустная музыка .Самым популярным музыкальным произведением является «Адажио для струнных» Барбера, настолько грустное, что его нельзя слушать без слез. В 2004 году слушатели программы BBC Today назвали «Адажио для струнных» самой грустной классической работой в истории. В 2006 году это была самая продаваемая классическая композиция на iTunes.
Музыка помогает нам лучше наслаждаться нашими счастливыми моментами и выжить в океане горя. Вот почему он так властен над нашими душами.
В то время как язык разделил человеческое Я на части, музыка восстановила единство Я .Эта когнитивная функция музыки является научной гипотезой, теоретическим предсказанием, которое необходимо проверить экспериментально, и в главе 5, Экспериментальные проверки теории: музыка, обсуждаются эксперименты, подтверждающие эту теорию.
Когнитивный диссонанс: определение, теория и примеры — видео и стенограмма урока
Определение когнитивного диссонанса: исследование
Представьте, что вас привели в комнату и дали задание сделать что-то действительно скучное. Это одна из самых скучных и утомительных задач, которые вам когда-либо приходилось выполнять! Фактически, вы думаете, что лучше почитайте телефонную книгу, чем продолжайте выполнять эту задачу.Но когда все закончится, ответственный человек говорит вам, что снаружи кто-то ждет, который через минуту войдет в комнату и сделает то же самое, что вы только что закончили. Он предлагает вам деньги, чтобы вы рассказали постороннему, что задание действительно интересное и веселое. Что вы делаете?
Это была установка для исследования когнитивного диссонанса Леона Фестингера. Но тут была одна изюминка: испытуемым предлагались разные суммы денег. Некоторым испытуемым предлагали по 20 долларов — довольно большие деньги в 1950-х годах! Другим предлагали всего один доллар, даже тогда не много.После того, как испытуемые солгали человеку снаружи, их попросили оценить, как они относятся к задаче, по шкале. Как вы думаете, какая группа сказала, что задача им понравилась больше? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте сначала подробнее рассмотрим, как работает когнитивный диссонанс.
Три стадии когнитивного диссонанса
Хорошо, значит, вам платят за то, чтобы вы солгали кому-то о том, насколько весело и интересно задание. Но вы знаете, что ложь — плохое занятие. Когда лжете, плохо себя чувствуете — вы испытываете когнитивный диссонанс.«Лжецы — плохие люди», — думаете вы. Но ты только что солгал. Это делает вас плохим человеком? Процесс когнитивного диссонанса можно разделить на три основных этапа:
- Непоследовательность в действиях и убеждениях. Лгать — это плохо, но вы все равно делаете это. Существует разрыв между вашими действиями (ложью) и вашими убеждениями (что это плохо).
- Признание несоответствия вызывает диссонанс. Если вы не осознаете, что ваши действия и убеждения не совпадают, вы не испытаете когнитивного диссонанса.Но как только вы поймете, что солгали и думаете, что ложь — это плохо, вы почувствуете дискомфорт из-за возникающего чувства диссонанса.
- Измените что-нибудь, чтобы устранить диссонанс — Вам очень плохо из-за того, что вы солгали, поэтому вам нужно что-то изменить, чтобы почувствовать меньший диссонанс.
Три способа справиться с когнитивным диссонансом
Есть три способа разрешить когнитивный диссонанс, который вы чувствуете, когда ваши действия и убеждения не соответствуют друг другу. Во всех них что-то должно измениться.Вы можете либо:
- Измените свои убеждения — Вы можете изменить свое мнение и сказать: «Знаете что? В конце концов, это была довольно интересная задача ». Ваши убеждения изменились, и вы чувствуете себя лучше, потому что теперь они согласуются с вашими действиями. Вы не солгали человеку в коридоре, если действительно считали, что это забавное задание. Это изменение убеждений часто происходит подсознательно. То есть вы можете не осознавать, что изменили свои убеждения — вы можете думать, что вам всегда нравилась задача.
- Измените свои действия. Вместо того, чтобы менять убеждения, вы можете изменить свои действия в соответствии со своими убеждениями. Например, вы можете пообещать себе, что никогда больше не будете лгать, или можете вернуться и сказать человеку в коридоре, что вы солгали и что задание действительно не очень интересно.
- Измените свое восприятие своих действий. Вы можете не изменить свои убеждения или действия, но вместо этого можете изменить свое восприятие своих действий. То есть вы можете изменить свое мнение о том, что вы сделали.Например, вы можете оправдать свои действия, сказав: «Я солгал, чтобы получить деньги».
Итак, вернемся к кабинету Фестингера. Теперь, когда вы знаете различные способы разрешения когнитивного диссонанса, как вы думаете, какая группа изменила свои убеждения и действительно считала, что задача стала более интересной после того, как они солгали? Было ли это группе заплатили 20 долларов или группе один доллар?
Фестингер обнаружил, что группа заплатила всего один доллар, чтобы солгать, и постоянно оценивала задачу как более интересную.Если задуматься, в этом есть смысл. Лжецы за 20 долларов изменили свое восприятие своих действий, чтобы разрешить когнитивный диссонанс. Они смогли оправдать свою ложь, сказав, что за это им заплатили большие деньги. Но однодолларовым лжецам платили не слишком много за ложь, поэтому им было труднее оправдывать свои действия. Вместо этого они изменили свои убеждения. И помните, что изменение убеждений часто происходит подсознательно, поэтому они действительно думали, что им это нравится больше, чем им!
Краткое содержание урока
Психолог Леон Фестингер представил теорию когнитивного диссонанса , то есть дискомфорта, который люди испытывают, когда их мысли и действия не совпадают, в известном исследовании, в котором он платил людям за ложь.Он обнаружил, что процесс когнитивного диссонанса происходит, когда есть несоответствие в убеждениях и действиях человека, и они признают эту несогласованность. Чтобы попытаться разрешить свой когнитивный диссонанс, человек может изменить свои убеждения, изменить свои действия или изменить свое восприятие своих действий.
Результаты обучения
После просмотра этого видеоурока вы должны иметь возможность делать следующее:
- Описать теорию когнитивного диссонанса Леона Фестингера и его исследование теории
- Объясните три основных шага и три решения когнитивного диссонанса.
Что означает когнитивный диссонанс?
Возможно, вы не знакомы с термином «когнитивный диссонанс», но это слово психологи используют для описания явления, с которым вы, вероятно, сталкиваетесь регулярно, если не ежедневно.У людей, вероятно, всегда было, хотя социальный психолог Леон Фестингер изложил эту теорию и назвал ее только в 1950-х годах. С тех пор она стала одной из самых влиятельных теорий в психологии. (1,2)
«Когнитивный диссонанс — это, по сути, явление, при котором у нас есть естественное стремление к последовательности, в том смысле, что наша система убеждений должна быть согласована сама с собой и должна согласовываться с нашими действиями», — говорит Мэтт Джонсон, доктор философии, профессор и заместитель декана Международной школы бизнеса Hult в Сан-Франциско.Но такое постоянство не всегда происходит, и в результате может возникнуть расстройство.
Первоначальная предпосылка Фестингера заключалась в том, что люди предпочитают жить в стабильном мире, в котором убеждения согласуются друг с другом, а действия соответствуют убеждениям. Поэтому, когда вы выходите из этой совершенной гармонии и либо думаете, либо действуете вопреки своей системе убеждений, нарастает напряжение, и вы впадаете в расстройство. Это бедствие называется диссонансом.
Теория также предполагает, что текущие действия могут влиять на последующие убеждения и ценности, — загадка, которую психологи отметили при изучении когнитивного диссонанса.Наши убеждения и ценности должны определять наши действия, а не наоборот, верно?
Но если мы признаем, что наши убеждения или ценности могут влиять на наши действия и , что наши действия могут влиять на наши убеждения или ценности, это помогает объяснить многие очень общие человеческие тенденции: например, нашу тенденцию рационализировать или оправдать поведение или то, как наши убеждения и ценности меняются по мере того, как мы ориентируемся в различных жизненных ситуациях, и эту обычную человеческую ловушку — лицемерие. (3)
Это универсальное чувство, с которым приходится иметь дело всем людям.«Когнитивный диссонанс является общим для всех, поскольку мы сталкиваемся с различными решениями и переживаниями в нашей жизни, которые могут бросить вызов нашим существующим системам убеждений или противоречить некоторым из наших текущих моделей поведения», — говорит Коррин Лейкам, PsychD, заместитель директора Sober College, лечебного учреждения. в Лос-Анжелес.
СВЯЗАННЫЙ: Когнитивный диссонанс происходит в реальной жизни постоянно
Почему важно думать о том, как когнитивный диссонанс связан с вашим собственным здоровьем и благополучием? Потому что психологический или эмоциональный стресс, который он может вызвать, определенно может повлиять на ваше здоровье и благополучие.
Интенсивность дискомфорта, вызываемого когнитивным диссонансом, в некоторой степени зависит от личности. Люди, которые достаточно гибки, чтобы корректировать свои мысли или живут в «серых зонах», могут не иметь сильной реакции, когда замечают несоответствия. «Некоторые люди могут испытывать это более интенсивно или часто, если у них есть высокая потребность в последовательности в своей жизни», — говорит доктор Лейкам. И важно распознать и устранить эти негативные мысли или эмоции.
Когнитивный диссонанс — Психологическое исследование
Чувство дискомфорта, вызванное двумя альтернативными убеждениями, описывается термином когнитивный диссонанс.
Людям нравится чувствовать, что они согласны со своими убеждениями или тем, что они считают правдой. Но что происходит, когда они придерживаются другого убеждения или совершают действия, полностью противоположные их предыдущим убеждениям. Вот когда возникает когнитивный диссонанс.
Чувство дискомфорта называется диссонансом, и что-то должно измениться, чтобы уменьшить диссонанс, вызванный двумя конфликтующими убеждениями.
Теория и определение Фестингера
Леон Фестингер был одним из первых психологов, исследовавших когнитивный диссонанс.В рамках своего исследования он начал наблюдение за культом, члены которого считали, что земля будет уничтожена наводнением. Затем он исследовал, как члены секты отреагировали на то, что наводнения на самом деле не было.
Члены секты, не имевшие конкретной веры по этому поводу, осознали, что выставили себя дураками, и признали, что приписали это опыту.
С другой стороны, убежденных членов культа, которые дошли до того, что бросили свои дома и работу, чтобы работать на культ, было нелегко убедить.Фактически, они продолжили переосмысливать доказательства того, что потоп не произошел из-за верности членов культа.
В своей книге Теория когнитивного диссонанса Фестингер определил когнитивный диссонанс следующим образом: «Когнитивный диссонанс можно рассматривать как предшествующее состояние, которое ведет к деятельности, направленной на уменьшение диссонанса, в то время как голод ведет к деятельности, направленной на уменьшение голода».
Хотя это определенно другая форма мотивации, с которой психологи привыкли сталкиваться, она, безусловно, мощная.Это дало дальнейшее объяснение принципу когнитивной согласованности Фестингера.
Теория утверждает, что мы, как люди, обладаем внутренним стремлением поддерживать все наши убеждения и позиции в последовательности и избегать любого рода несоответствий или дисгармонии (т. Е. Диссонанса).
Примеры когнитивного диссонанса
Если посмотреть достаточно внимательно, когнитивный диссонанс встречается во многих сферах жизни. По определению, когда наше поведение противоречит нашим убеждениям, возникает когнитивный диссонанс.
Пример 1: Защитник окружающей среды, который хочет сохранить окружающую среду.
Предположим, что кто-то защитник окружающей среды, который хочет сохранить окружающую среду, выступает за это и все такое, но он водит шикарную машину с плохим пробегом. Здесь, в то время как его поведение за рулем автомобиля полностью противоположно тому, за что он выступает. Это вызывает когнитивный диссонанс.
Чтобы уменьшить диссонанс между своим поведением и убеждениями, он должен сделать несколько выборов, ведущих к уменьшению диссонанса.Он может продать машину, чтобы ездить на велосипеде или пользоваться общественным транспортом, что изменит поведение, чтобы уменьшить диссонанс.
Пример 2: Курение вредит здоровью.
Леон Фестингер также привел пример человека, страдающего когнитивным диссонансом из-за его поведения, влияющего на его здоровье. Рассмотрим человека, который курит, он знает, что курение вредно для здоровья и может вызвать рак. Но он не бросает курить, почему?
Человек может возразить, что в повседневной жизни существует множество рисков, и он не может избежать всех возможных рисков.Или он может счесть такое поведение стоящим по сравнению со стрессом и разочарованием, которые он избавляет от него.
В этом примере курильщик может уменьшить диссонанс, но при этом продолжить такое поведение.
Факторы, влияющие на когнитивный диссонанс
На уровень ощущаемого диссонанса влияют несколько факторов. Степень, в которой ценится убеждение или уровень дисгармонии, вызванной поведением, являются основными факторами влияния.
Сила диссонанса также имеет свои факторы.
- Убеждения о себе вызывают более высокую степень когнитивного диссонанса.
- Когда определенное убеждение высоко ценится, любое несоответствие в этом убеждении может привести к более сильному диссонансу.
- Сила диссонанса напрямую влияет на давление, уменьшая чувство дискомфорта.
В то время как поведение вызывает когнитивный диссонанс, сам диссонанс может сильно повлиять на поведение и действия человека.
Как уменьшить диссонанс
Теорию когнитивного диссонанса Фестингера можно разбить на две части.
Любое поведение, вызывающее непоследовательность в убеждениях, вызывает диссонанс. И когда человек испытывает диссонанс, он пытается уменьшить чувство дискомфорта.
Есть три основных способа уменьшить диссонанс.
- Получение новой информации, которая перевешивает диссонирующие убеждения или поведение
Эколог, управляющий модным автомобилем с высоким уровнем выбросов газов (см. Пример 1), может исследовать связь между парниковыми газами и глобальным потеплением. Новая информация, которую он получает, помогает снизить диссонанс. - Уменьшить важность противоречивых убеждений
Мужчина, который курит, зная, что курение вредит здоровью (см. Пример 2), может попытаться оправдать свое поведение, полагая, что его утренняя пробежка компенсирует его привычки к курению. Это больше похоже на попытку уравновесить последствия непоследовательного поведения другими видами деятельности, что приводит к уменьшению диссонанса. - Изменение самого убеждения
Когда человек желает изменить само убеждение, больше не возникает вопроса о когнитивном диссонансе.Однако легче сказать, чем сделать. И это еще труднее, когда вера высока, а верующий — преданный.
Когнитивный диссонанс также имеет огромное влияние на маркетинг. Чтобы узнать больше, посетите Когнитивный диссонанс в маркетинге.
Слово из Psychestudy
Когнитивный диссонанс может играть важную роль в решениях, которые мы принимаем в жизни, и принятие правильных решений напрямую зависит от того, насколько хорошо мы понимаем когнитивный диссонанс.
Примером положительного эффекта диссонанса может быть то, что
Допустим, вы считаете, что исключение конфет из повседневного рациона полезно для здоровья, но это вас так легко соблазняет. Это вызывает дискомфорт и когнитивный диссонанс. Теперь вы можете начать уменьшать количество съедаемых конфет, чтобы поддерживать гармонию между своими убеждениями и своим поведением. Таким образом, понимание теории когнитивного диссонанса может положительно повлиять на вашу жизнь.
Когнитивный диссонанс.Определение | Уэсли Чанг | Психологические секреты для маркетинга
Определение
Когнитивный диссонанс относится к ситуации, когда человек осознает, что то, что он считает правдой, противоречит тому, что, как они знают, происходит в реальном мире, либо из-за их собственных действий. или через действия других. Это также относится к чувству дискомфорта, возникающему из-за логически несовместимых убеждений.
Например, кто-то может почувствовать, что отнятие жизни невинных людей является злом, и в то же время поддержать военные действия, в ходе которых гибнут невинные люди.В результате возникает чувство дискомфорта, во время которого два убеждения находятся в противоречии.
Чтобы примирить дискомфорт, связанный с когнитивным диссонансом , человек может пойти на многое, чтобы избегать ситуаций или сопротивляться информации, которая напрямую бросает вызов их взглядам.
Например:
Любящий супруг может отказаться верить, несмотря на растущее количество доказательств, что его партнер ему изменяет, и будет придумывать всевозможные отговорки и доводы, чтобы объяснить свое необычное поведение.
Произошло ужасное преступление, возмутившее нацию, и вина за преступление возложена на конкретного человека. Каждый день от соседей, друзей и родственников приходят новые истории, укрепляющие веру в то, что Человек X «злой». Позже появляются доказательства, указывающие на невиновность индивидуума X. Несмотря на имеющиеся противоречивые доказательства, остается много тех, кто по-прежнему убежден в виновности Индивидуума X и откажется слушать любого, кто оспаривает это убеждение.Они начинают обвинять тех, кто представляет противоположные доказательства, в том, что они поддерживают «убийцу» и не уважают страдания жертвы.
Также было замечено, что если человек обнаруживает, что занимается деятельностью, которая противоречит тому, во что он верит, он будет с большей готовностью изменить свое убеждение или принять новые убеждения в соответствии с ситуацией, а не изменить свои действия.
Например:
Человек может полагать, что причинять боль другому человеку неправильно.Они обнаруживают, что находятся в конфликте с другим человеком, и, чтобы участвовать в конфликте и причинить вред другому человеку, они изменяют свои убеждения:
Например. Преступник бьет своего партнера. Чтобы избавиться от чувства беспокойства, они оправдывают свои действия, утверждая, что поведение жертвы «заслуживает» правонарушения. («Она получила то, что к ней шло».)
Другой пример такого рода рассуждений также можно найти в экспериментах Милгрэма (см. «Послушание властям»).
Последователь религиозного культа может продолжать придерживаться веры в то, что предсказание его Лидера было верным, даже после того, как предсказание не сбылось, как сказал Лидер. Новые убеждения формируются, чтобы «объяснить» проблемы, возникающие из первоначального убеждения.
Прекрасным примером этого является «Великое разочарование».
Еще в 1843 году баптистский проповедник по имени Уильям Миллер предсказал, что Иисус Христос вернется на землю. Это предсказание было основано на Даниила 8:14:
И он ответил ему: «В течение двух тысяч триста вечеров и утра; тогда святилище будет восстановлено до своего законного состояния.
Первое пророчество Миллера заключалось в том, что событие произойдет где-то между 21 марта 1843 года и 21 марта 1884 года. Когда Иисус Христос не появлялся в этот период, большинство последователей сохранили свою веру в Миллера, поскольку новая дата была установлена на основе Караимский еврейский календарь: 18 апреля 1884 года.
18 апреля прошло без происшествий. После долгих дискуссий был сделан вывод, что реальная дата года была «десятым днем седьмого месяца текущего года», что, согласно еврейскому календарю кариат, было 22 октября 1844 года.
Настало 22 октября, и когда Иисус Христос все еще не явился, пророчество Миллера было названо «Великим разочарованием».
В то время как многие последователи остались разочарованными, другие нашли новые способы объяснить отсутствие явления Иисуса Христа. Последователи убедились, что дата 22 октября действительно была правильной, но что «святилище», упомянутое в Даниила 8:14 , было «не землей или церковью, но святилищем на небе». Вывод таков, что 22 октября 1884 года произошло не Второе пришествие Иисуса Христа на землю, а эта дата знаменовала собой небесное событие.
Эксперименты, проведенные в области когнитивного диссонанса :
Было проведено несколько экспериментов для понимания сложной природы когнитивного диссонанса . К ним относятся:
Исследования, в которых людей просят вести себя так, чтобы они противоречили их убеждениям.
Исследования того, как мы ищем информацию, которая согласуется с нашими текущими взглядами, а не информацию, которая ставит под сомнение наши взгляды, чтобы избежать ощущения когнитивного диссонанса.
Изучение того, как люди реагируют на информацию, которая бросает вызов давно сложившимся убеждениям и взглядам.
Пострешения: после принятия решения изучаются мнения об отклоненных альтернативах.
Когнитивный диссонанс в маркетинге
Итак, как это применимо к маркетингу?
Люди идут на все, чтобы найти причины для оправдания решений / действий. Если маркетолог может предоставить клиентам убедительные доказательства или причины того, что они делают правильный выбор в своем решении о покупке, сделку будет легче закрыть.Это могут быть научные данные, цитаты экспертов и данные исследований.
Эффективный маркетолог также будет представлять возражения против продукта в своей копии и систематически опровергать каждое возражение.
Теория когнитивного диссонанса в социальной психологии
Определение теории когнитивного диссонанса
Введенный Леоном Фестингером в 1957 году — и с тех пор обсуждается, уточняется и снова обсуждается психологами — когнитивный диссонанс определяется как отталкивающее состояние возбуждения, которое возникает, когда человек удерживает два или более познания, несовместимых друг с другом.Концепция диссонанса когда-то была чрезвычайно спорной, но ее поддержка в течение пяти десятилетий исследований сделала ее одной из наиболее широко принятых концепций в социальной психологии.
Теория когнитивного диссонанса может объяснить множество обычных и экстраординарных событий в нашей социальной жизни. В самом деле, для того, чтобы концепция имела такой же продолжительный и активный «срок хранения», как диссонанс, она должна либо помогать нам взглянуть на наш социальный мир по-другому, помогать нам понять, почему происходят определенные явления, либо позволять нам делать (и подтверждать) интересным и интересным. неочевидные предсказания о природе человека.Теория когнитивного диссонанса выполнила все три.
Чтобы разбить определение на компоненты, давайте сначала рассмотрим, что подразумевается под несовместимыми познаниями, поскольку одновременное удержание несовместимых познаний порождает переживание диссонанса. Фестингер думал о познании как о любом имеющемся у нас знании. Мы можем знать о своих убеждениях, поведении, чувствах или состоянии окружающей среды. У нас могут быть десятки познаний, о которых мы хотя бы смутно осознаем в любой момент времени, и бесчисленное множество других познаний, которые мы можем осознавать, как только наше внимание или память приводится в движение.Большинство наших познаний никак не связаны друг с другом. Например, мое знание о том, что я голоден, и мое знание о том, что Земля движется вокруг Солнца, — это два познания, но мой голод не имеет никакого отношения к траектории движения планет. Однако некоторые познания напрямую связаны. Мое знание того, что я голоден, во многом связано с моим поведением в местном ресторане, в котором я сижу. Если я заказываю еду, знание этого поведения связано с моим знанием того, что я голоден.На самом деле, это вполне соответствует моему голоду. Однако, если я решаю отказаться от еды или просто заказать чашку кофе, мое поведение при заказе снова будет связано с моим голодом, но на этот раз оно будет непоследовательным.
Когнитивный диссонанс — это все о последствиях непоследовательности. Мы предпочитаем последовательность непоследовательности и упорно работаем над поддержанием (или восстановлением) согласованности между нашими познаниями. Не заказав в ресторане еду, чтобы утолить голод, я могу убедить себя, что на самом деле я не был так голоден или что еда в ресторане была плохой.Таким образом, несоответствие между моим знанием о своем голоде и решением не покупать еду казалось бы более последовательным. Во многих отношениях потребность в восстановлении согласованности аналогична известной концепции рационализации — действительно, рационализация — это один из способов решения дилеммы, создаваемой непоследовательными познаниями.
Формально состояние когнитивного диссонанса возникает, когда человек придерживается одного познания, которое следует из лицевой стороны другого познания. Например, отказ от заказа еды в ресторане следует из лицевой стороны или противоположности чувства голода.Если бы я был сытым, я бы не стал заказывать еду. Но я не был наелся, и поэтому решение воздержаться от еды должно было исходить из того, что я знал, что голоден. Условие диссонанса выполнено.
Как ощущается когнитивный диссонанс? Диссонанс воспринимается как неприятная эмоция, похожая на чувство дискомфорта, беспокойства или напряжения. Кроме того, диссонанс имеет мотивационный характер. Когда мы испытываем диссонанс, у нас появляется мотивация уменьшить его, так же, как мы мотивированы уменьшать физические влечения, такие как голод и жажда.Чем больше диссонанса мы испытываем, тем больше у нас мотивации найти способ его уменьшить. Эта потребность может привести к различным видам рационализирующего поведения, например, к тому, что встречается в сценарии ресторана. Не заказывать еду, когда вы голодны, создает состояние когнитивного диссонанса. Рационализация, убеждая себя в том, что мы все-таки не так голодны, уменьшает непоследовательность и тем самым уменьшает неприятное состояние диссонанса.
История исследований когнитивного диссонанса: прогнозы и выводы
Выбор, выборСлучаи, которые заставляют нас испытывать диссонанс, встречаются повсеместно.Всякий раз, когда мы делаем выбор, есть вероятность диссонанса. Представьте, что вы покупаете автомобиль. Это сложный выбор, из которого можно выбрать множество альтернатив. Допустим, вы сузили круг до двух ваших любимых вариантов: слегка подержанного BMW и новенького Neon. Вы учитываете плюсы и минусы каждой машины. BMW быстр, великолепен и привлекает положительное внимание. Neon — новый, поэтому вы можете получить полный выбор цветов и многолетнюю гарантию. С другой стороны, БМВ, будучи старым, с большей вероятностью выйдет из строя, стоимость ремонта высока, и вы должны брать его в зеленом цвете.Вы считаете, что недостатком Neon является то, что он медленный, менее привлекательный и вялый в управлении. Вы выбираете BMW, довольные тем, что в итоге он дает больше того, что вы искали, чем Neon.
Но подождите … вы выбрали автомобиль, у которого есть несколько отрицательных особенностей. Что, если он сломается? Что, если ваши друзья ненавидят зеленый цвет? А что вы делаете с особенностями Neon, от которых отказываетесь? Вам понравилась гарантия, а теперь ее нет. Цена вам понравилась, но теперь вы потратили больше денег на покупку BMW.Все эти мысли несовместимы с вашим решением купить BMW. Согласно теории когнитивного диссонанса, вы испытываете неприятное напряжение. Каждый раз, когда вы думаете о познании, которое поддерживало Неон над BMW, ваше напряжение нарастает. Вы стремитесь уменьшить его. Что ты можешь сделать? Вот несколько возможностей: (а) Вы можете повысить важность некоторых факторов, которые в первую очередь заставили вас полюбить BMW. Внезапно скорость кажется самым важным параметром, о котором вы можете думать, когда дело доходит до покупки автомобиля.(б) Вы можете уменьшить важность некоторых хороших характеристик Neon. Например, вы решили, что гарантии часто вводят в заблуждение, а сломанные части автомобилей обычно не покрываются. (c) Вы можете добавить когниции, поддерживающие ваш выбор, о котором вы раньше не задумывались. Вы можете подумать о том, сколько еще людей будут дружить с вами, когда вы будете водить BMW, или сколько людей сочли бы вас скучным, если бы вы выбрали Neon. В конце концов, вы можете выполнить любые или все когнитивные изменения, которые помогут вам уменьшить диссонанс.И у этих когнитивных изменений есть измеримые последствия. Когда вы сделали свой выбор, вам понравился BMW немного больше, чем Neon. К тому времени, когда вы закончите свои рационализации и искажения, которые служили уменьшению когнитивного диссонанса, вам понравится BMW намного больше, чем (теперь) скучный маленький Neon!
Прогнозы сценария покупки автомобилей подтвердились в первом лабораторном исследовании когнитивного диссонанса, о котором было сообщено.В своем исследовании 1956 года Джек В. Брем попросил потребителей оценить различные предметы домашнего обихода, такие как блендеры и тостеры. Он сказал потребителям, что они смогут забрать домой один из двух предметов из более длинного списка продуктов. Чтобы создать высокую степень диссонанса, как в примере с автомобилем, Брем попросил участников выбрать между двумя очень привлекательными, тесно связанными продуктами. Брем предсказал, что, как и в случае с гипотетическим примером BMW, потребители будут оценивать выбранный продукт намного выше, чем они оценивали его ранее, и что они будут понижать оценку продукта, который они не выбрали.Именно это и произошло.
Измените свое отношение на меньшие деньгиВот еще один «мысленный эксперимент»: представьте, что исследователь просит вас написать эссе, в котором вы утверждаете, что плата за обучение в государственных и частных колледжах должна повыситься. Исследователь сообщает вам, что декан вашего колледжа пытается понять аргументы в пользу и против увеличения платы за обучение, и вас попросили написать «за». Вы думаете про себя, что это будет сложно, потому что вы не хотите увеличения платы за обучение.Исследователь говорит вам, что вы можете решить, писать эссе или нет, но он был бы очень признателен вам за это. Вы обдумываете и соглашаетесь. Теперь перед вами дилемма когнитивного диссонанса. Написание эссе в пользу повышения платы за обучение не соответствует вашему отрицательному отношению к обучению. Но вы согласились, что напишете это. Такой сценарий должен вызвать диссонанс. Что ты можешь сделать? Среди имеющихся в вашем распоряжении альтернатив — решить, что вы действительно не против повышения платы за обучение.Если вы действительно считаете, что повышение платы за обучение — это нормально, то в результате написания эссе не возникнет когнитивного диссонанса. Точно так же может случиться так, что политики, которых уговаривают поддержать вопросы, в которые они изначально не верят, страдают от неприятного состояния диссонанса и уменьшают его, поверив позиции, которую они только что отстаивали, — даже если они не поверили ей, когда согласились. выступить с речью.
В очередной раз лабораторные исследования подтвердили истинность этого предсказания.Как и в предыдущем сценарии, Фестингер и его ученик Дж. Меррил Карлсмит показали, что студенты колледжа, согласившиеся выступить с речью, с которой они изначально не соглашались, после выступления поверили в позицию, которую они отстаивали. Но в этом сценарии было еще кое-что: студентам был дан денежный стимул говорить то, во что они не верили. Повлияет ли величина стимула на изменение отношения? Поверит ли ораторы, получившие большое вознаграждение за такое заявление, в это больше, чем студенты, получившие лишь небольшой жетон? Такой прогноз может показаться разумным, исходя из того, что известно об обычных эффектах вознаграждений.Было показано, что голуби, грызуны и даже люди учатся и действуют в зависимости от величины вознаграждения, которое они получают за свое поведение. Однако теория диссонанса делает поразительное и неочевидное предсказание: чем меньше награда, тем сильнее будет изменение отношения. Величина когнитивного диссонанса увеличивается из-за величины и важности несогласованных познаний, которыми обладает человек, но уменьшается из-за величины и важности последовательных познаний. Осведомленность о том, что вы произвели выступление, противоречащее вашему мнению, несовместима с вашим мнением.С другой стороны, получение пачки денег в качестве награды за речь — это познание, вполне совместимое с произнесением речи. Чем выше награда, тем важнее становится последовательное познание. Следовательно, произнесение контртитативной речи для большого вознаграждения приводит к меньшему общему диссонансу, чем произнесение той же речи для небольшого вознаграждения. Вот что обнаружили Фестингер и Карлсмит: чем ниже была награда за выступление, тем сильнее изменение отношения в пользу увеличения платы за обучение.Представление о том, что люди меняют свое отношение в результате противодействия поведению, стало известно как психология вынужденного подчинения. Обнаружение того, что изменение отношения увеличивается по мере уменьшения величины побуждения, является, пожалуй, наиболее ярким признаком того, что возник когнитивный диссонанс.
Страдать — значит любитьПредставьте, что вы решили присоединиться к женскому обществу или братству в вашем колледже. Вы знаете, что для того, чтобы присоединиться, вам нужно пройти какой-то ритуал клятвы.Обязательство будет неинтересным и может быть неудобным и неловким, но вы решите это сделать. Повлияет ли обещание на ваше мнение о привлекательности женского общества или братства? Теория когнитивного диссонанса делает еще одно смелое и неочевидное предсказание: чем сильнее страдание, связанное с клятвой, тем больше у вас будет мотивация любить клуб, в который вы пытаетесь вступить. Знание того, что вы решили пережить некоторую степень дискомфорта и неприятностей, расходится с вашим типичным желанием получить скорее приятные, чем трудные переживания.Однако в этом сценарии есть причина, по которой вы участвовали в сложном, менее чем приятном ритуале клятвы: вы хотели присоединиться к группе. Желание быть членом группы — это познание, которое заставляет ваше страдание иметь смысл. Любой диссонанс, возникший из-за вашего решения нести обещание, объясняется или оправдывается тем, насколько приятно будет участвовать в группе. Чем неудобнее процедура клятвы группы, тем больше вам нужно найти причину, по которой вы ее терпите. И оправдание может быть очень убедительным, искажая то, насколько хороша, по вашему мнению, группа на самом деле.Следовательно, теория когнитивного диссонанса предсказывает, что акт залога сделает группу привлекательной — и чем сложнее или вреднее обещание, тем более привлекательной будет казаться группа. Это явление получило название оправдания усилий.
Два социальных психолога, Эллиот Аронсон и Джадсон Миллс, проверили логику оправдания усилий в эксперименте, в котором они заставили студентов пройти отборочный тест, чтобы присоединиться к группе, которая обсуждала тему секса.Для некоторых студентов просмотр был заведомо трудным и затруднительным; для других студентов отбор был меньше. Хотя группа и члены группы были совершенно одинаковыми, те студенты, которые прошли более затруднительную и трудную проверку, сочли групповое обсуждение более интересным, а члены группы — более привлекательными. Убедив себя в том, что группа прекрасна, студенты смогли уменьшить диссонанс, вызванный их добровольным участием в трудном и унизительном просмотре.
Волонтерство для выполнения сложных задач, требующих усилий, часто случается в нашей жизни. Курсы, которые мы выбираем, могут потребовать большой подготовки, чтения и выполнения домашних заданий. Спортивные программы могут потребовать от нас тратить много времени на тренировки и выдерживать всплески требовательных тренеров. Тем не менее, сам акт согласия участвовать в таких усилиях имеет положительные последствия: он подталкивает нас к тому, чтобы нам нравилась деятельность, из-за которой мы страдали.
Когнитивный диссонанс и социальная жизнь
Когнитивный диссонанс встречается повсеместно.Нам нравится думать о себе как о психологически последовательных людях — о том, что мы действуем способами, которые согласуются с нашим отношением, и что наши отношения обычно согласуются друг с другом. Нам нравится думать, что мы делаем правильный выбор и действуем в наших собственных интересах. Однако жизнь часто подкидывает нам изгибы, создающие непоследовательность. Выбор, который мы делаем, часто приводит нас к дилеммам, в которых нам нужно отказаться от некоторых аспектов отвергнутой альтернативы, которые мы действительно хотели бы, или принять аспекты нашей выбранной альтернативы, которые мы предпочли бы не принимать.Иногда мы оказываемся вовлеченными в напряженную деятельность, которая не имеет большого смысла, или обнаруживаем, что должны говорить или делать то, что не совсем соответствует нашему личному отношению. Эти случаи заставляют нас испытывать диссонанс — то неприятное состояние напряжения, которое Фестингер ввел в 1957 году. Мы не живем с напряжением; скорее, мы принимаем меры для его уменьшения. Вот что так интересно в когнитивном диссонансе. В своих усилиях по уменьшению диссонанса мы искажаем свой выбор, чтобы он казался лучше, нам нравилось то, чего мы страдали, и мы меняем свое отношение, чтобы соответствовать нашему поведению.Обнаружение и объяснение процессов, лежащих в основе этих событий, пронизывающих нашу социальную жизнь, было отличительной чертой исследований теории когнитивного диссонанса.
