Реалистом: Недопустимое название — Викисловарь
Реалист — это… Что такое Реалист?
РЕАЛИСТ — (фр.; этим. см. пред. слово). 1) приверженец реализма как в литературе, так и в искусствах. 2) ученик реального училища. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. РЕАЛИСТ франц. realiste, нем. Realist;… … Словарь иностранных слов русского языка
реалист — а, м. realiste m. 1. Представитель реализма в литературе, искусстве. БАС 1. Писемский по прежнему остается первым русским художником реалистом. Писарев Моск. мыслители. Начинаю знакомиться с произведениями современных французских реалистов. Экая … Исторический словарь галлицизмов русского языка
РЕАЛИСТ — РЕАЛИСТ, реалиста, муж. 1. Представитель, последователь философского реализма (см. реализм в 1 знач.; филос.). 2. Представитель, последователь реализма в искусстве и литературе (см. реализм в 3 знач.). Великие реалисты русской литературы 19 в. 3 … Толковый словарь Ушакова
РЕАЛИСТ — в философии последователь реализма.
В широком же смысле реалист – деловой человек, который принимает вещи такими, каковы они есть, в противоположность идеалисту, который видит свои желания, идеи и идеалы в сияющем ореоле. Различие между… … Философская энциклопедия
реалист — материалист Словарь русских синонимов. реалист сущ., кол во синонимов: 3 • материалист (3) • … Словарь синонимов
РЕАЛИСТ 1 — РЕАЛИСТ 1, а, м. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
РЕАЛИСТ 2 — РЕАЛИСТ 2, а, м. В России до 1917 г.: ученик реального училища. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
реалист — РЕАЛИСТ, а, муж. 1. Художник последователь реализма (в 1 знач.). Великие русские реалисты. 2. Человек, правильно учитывающий в своей деятельности условия реальной действительности. Трезвый р. | жен. реалистка, и (ко 2 знач.
). II. РЕАЛИСТ, а, муж … Толковый словарь Ожегова
реалист{ –} — 1) последователь реализма; 2) * человек, учитывающий в своей деятельности условия реальной действительности, практик; 3) ученик реального училища в дореволюционной России. Большой словарь иностранных слов. Издательство «ИДДК», 2007 … Словарь иностранных слов русского языка
РЕАЛИСТ — последователь реализма; в широком смысле реалист деловой человек, который учитывает в своей деятельности условия реальной действительности, принимает вещи такими, каковы они есть в противоположность идеалисту, который видит свои желания, идеи и… … Профессиональное образование. Словарь
реалист — РЕАЛИСТ1, а, м Человек, воплощающий в своем творчестве принципы реализма. Не понимаю, сказал Соколов, Чехов реалист, а достается у нас декадентам (В. Гроссман). РЕАЛИСТ2, а, м Человек трезво практического склада ума, ясно и расчетливо оценивающий … Толковый словарь русских существительных
«Быть реалистом и требовать невозможного»…
Важный итог съезда СПС — партия объявила о том, что она уходит в оппозицию.
Это кажущееся легким решение далось либералам нелегко, потому что многие идейные сторонники и даже в некотором смысле выдвиженцы партии до сих пор занимают ключевые посты в финансово-экономических структурах власти. А быть в оппозиции к «своим» как-то странно. Тем не менее, решение принято, и ясности с политическим позиционированием стало больше.
Второй принципиальный итог — правые либералы признали, что им с их уровнем электоральной поддержки в 1-2% бесполезно в ближайшие годы претендовать на власть. Поэтому в своей программе они сосредоточились на содержательных вопросах — объявили главным врагом партию власти, «Единую Россию», подробно разъяснили свои отличия от других политических сил и от власти, обозначили конкретные экономические и политические среднесрочные и долгосрочные приоритеты. Партия объявила и о том, что поддержит в 2008 году своего кандидата в президенты (каковым, в силу молодости и законодательных ограничений на этот счет, не может быть председатель партии 31-летний Никита Белых), а в 2007 попытается войти в парламент.
Остается открытым вопрос о перспективах либерального движения в России в целом, пусть и в долгосрочной десятилетней перспективе. Появится ли в стране влиятельная либеральная партия, способная привлечь голоса демократического, главным образом правого электората? Хотя бы столь же влиятельная, какой была предшественница «Союза правых сил» партия «Демократический выбор России» в минувшем десятилетии или сама СПС в самом конце 1990-х?
С одной стороны, все условия для этого есть. «Емкость» демократического электората даже по самым скромным оценкам, составляет 11-14%. Молодой лидер СПС Никита Белых оценивает ее в 20%. С другой стороны, «русские яппи», молодые, образованные, адаптированные жители городов, где становятся заметными плоды экономического роста, либо не верят в эффективность выборов и потому не ходят голосовать, либо предпочитают конформистскую позицию и голосуют за партию власти — «Единую Россию».
Очевидно, именно поэтому правые призывают в союзники время и, реалистично оценивая свои возможности, прогнозируют свое полное возвращение во власть через десять лет. Контуры политической системы России после президентских выборов 2008 года еще не ясны. Может статься, что непарламентская политика — «сетевая», «клубная», правозащитная, окажется для избирателей более привлекательной, чем парламентская. Так что шанс на создание влиятельной либеральной партии существует. Конечно, если правые лидеры смогут им воспользоваться.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
РАЗНИЦА МЕЖДУ ПЕССИМИСТОМ И РЕАЛИСТОМ | СРАВНИТЕ РАЗНИЦУ МЕЖДУ ПОХОЖИМИ ТЕРМИНАМИ — ЖИЗНЬ
Что вы думаете, если перед вами на столе стоит стакан, наполовину наполненный водой? Он наполовину полон или наКлючевое различие — пессимист против реалистаНесмотря на определенное сходство, между пессимистом и реалистом есть ключевое различие. Что вы думаете, если перед вами на столе стоит стакан, наполовину наполненный водой? Он наполовину полон или наполовину пуст? Это классический вопрос, который используется, чтобы определить отношение человека и понять, пессимист он или оптимист. Но есть и третий тип, известный как реалисты. Реалист и пессимист далеки от континуума, в котором пессимист с одной стороны, а оптимист — с другой. Ключевое различие между пессимистом и реалистом состоит в том, что в то время как пессимист отрицательно относится к жизни, реалист подходит к жизни объективно. Эта статья позволяет нам изучить разницу между этими двумя словами.
Кто такой пессимист?Пессимист — это человек, который отрицательно относится к жизни и всегда ожидает нежелательных результатов.
Пессимист из пословиц — это тот, кто думает, что стакан наполовину пуст, а не наполовину полон. У пессимиста мрачное мировоззрение, он считает, что мир и окружающие его люди плохие. В некоторых случаях продолжающийся пессимистический настрой приводит к депрессии и требует лечения или лечения в зависимости от основных причин. Пессимизм — это черта, которую можно улучшить, хотя для того, чтобы превратить пессимиста в оптимиста или, по крайней мере, в реалист, нужно время и усилия.
Пессимист считает, что стакан наполовину пуст.
Кто такой реалист?Реалист — это человек, которого не беспокоят левое или правое мышление, и он видит вещи и концепции такими, какие они есть вокруг него. Он не из тех, кто верит слухам и пропаганде, так как у него свой взгляд на вещи. Эти люди не принадлежат ни к большинству, ни к меньшинству, но принимают решение или действие, исходя из своего понимания ситуации.
Реалист — это объективный и научный по своей природе и не верит ни во что, пока не узнает факты.
Большинство атеистов и агностиков подпадают под эту категорию людей, поскольку они не верят в религию или божеств только потому, что их просят об этом их старшие. Трудно классифицировать реалиста как положительного или отрицательного, поскольку он понимает как положительные, так и отрицательные аспекты ситуации и соответственно оценивает ситуацию.
Реалист видит не только препятствия или возможности среди препятствий. Он старается быть практичным во всех ситуациях и не действует по своим прихотям.
Реалист видит только полстакана жидкости.
В чем разница между пессимистом и реалистом?Определения пессимистов и реалистов:
Пессимист:Пессимист всегда отрицателен.
Реалист: Реалист ожидает результатов, оценивая ситуацию.
Характеристики пессимиста и реалиста:
Прогноз:
Пессимист:Пессимист негативно настроен и всегда боится худшего.
Реалист: Реалист оценивает ситуацию на основе фактов, а не смотрит на вещи через свои цветные очки.
Человек:
Пессимист:Пессимист смотрит только на пресловутые темные облака.
Реалист: Реалист — личность прагматичная.
Пессимист: Пессимист считает, что стакан наполовину пуст.
Реалист: Реалист видит только полстакана жидкости.
Изображение предоставлено:
1. Стекло, коньяк, дым, полный, пустой вид, Геральт [Public Domain] через Pixabay
2. Стакан воды, Дерек Дженсен (Tysto) (собственная работа) [общественное достояние], через Wikimedia Commons
Художники по направлению: Новый Реализм (Американский Реализм)
направление
Американский реализм — стиль в искусстве, музыке и литературе, изображающий современные социальные реалии в жизни и повседневной деятельности обычных людей.
Американский реализм ведет свое начало с литературы середины 19-го века и стал важной тенденцией в изобразительном искусстве в начале 20 века.
В Америке в начале 20-го века многие художники испытывали влияние американских художников, таких как Томас Икинс, Мэри Кассат, Джон Сингер Сарджент, Джеймс Макнейл Уистлер, Уинслоу Хомер, Чайльд Хассам, Дж Олден Вейр, Томас Поллок Аншютца, и Уильям Мерритт Чейз. Однако часть из них была заинтересована в создании новых работ, отражающих жизнь города и его жителей.
С конца 19 — начала 20 веков Соединенные Штаты испытывали огромные производственные, экономические, социальные и культурные изменения. Непрерывная волна Европейской иммиграции и рост международной торговли привели к росту народного благосостояния американцев. На рубеже 19 и 20 веков в живописи США преобладали два направления — импрессионизм и академический реализм. Однако появились художники, желающие показывать в своих картинах реальную жизнь города с её неприкрашенным бытом, детей улиц, проституток, алкоголиков, жизнь многоквартирных домов.
Они считали, что живопись может показывать язвы и нищету городской жизни.
Через искусство и художественное выражение (в живописи, литературе и музыке), американский реализм попытался изобразить реальную жизнь людей и окружающую их природу. В своих работах американские художники использовали цвета, текстуры и звуки города. Музыканты отметились свежим и новым темпом в музыке, писатели рассказали новые истории про американцев.
Идеолог движения реализма Роберт Генри требовал от своих учеников, чтобы их «краски были так же реальны, как грязь, как комья лошадиного дерьма и снег зимой на Бродвее». За приверженность к подобным сюжетам это направление в живописи получило прозвище «школа мусорного ведра» или «школа урны для мусора», которое закрепилось за ним и используется в современной искусствоведческой литературе.
В школе мусорных ведер (Ashcan School), также известной как группа Восьми и в группе Десяти американских художников был создан костяк нового американского модернизма в изобразительном искусстве.
В Школу мусорных ведер входила группа художников из Нью-Йорка, которые стремились к изображению Нью-Йорка 20 века через реалистичные портреты людей в их повседневной жизни. Эти художники предпочитали изображать людей из низшего класса иммигрантов, а не богатых и перспективных светских львиц Пятой авеню. Их также стали называть революционной черной бандой и апостолами безобразия.
Джордж Беллоуз (1882—1925) — мастер изображения городской жизни Нью-Йорка. В его картинах с кровавыми сценами бокса видно и увлечение художника изображением сцен насилия, свойственное и другим членам этого клуба. В его картине под названием Cliff Dwellers изображен обобщенный образ городского пейзажа.
В 1904 году он стал основателем в Нью-Йорке художественной группы Школа Эшкена (Ashcan School), в 1909 году поступил учиться в Национальную академию дизайна. Его наиболее известное полотно «Демпси и Фирпо» (Dempsey and Firpo, Музей американского искусства Уитни) изображает бой боксёров (Беллоуз интересовался спортом).
Цветовая гамма и фантазия художника отражают действительную силу и динамику движений атлетов.
Портреты, созданные Беллоузом около 1910 года, показывают жизнь большого американского города — в первую очередь Нью-Йорка. Сотрудничал он и с социалистическом журналом «Массы» (The Masses), но отошёл от него из-за поддержки вступления США в Первую мировую войну.
Роберт Генри (1865—1921) был художником реалистом, членом школы Ashcan School. Анри любил рисовать сцены из жизни людей. Он изображал лица, незнакомцев, быстро проходящих по улицам больших и малых городов. Работам Анри характерны энергичные и смелые мазки импасто, которые подчеркивают материальность красок. Анри оказал влияние на художников Глакенс (Glackens), Лукс, Шинн и Слоан. В 1906 году он был избран членом Национальной академии дизайна. .
Это часть статьи Википедии, используемая под лицензией CC-BY-SA.
Полный текст статьи здесь →
Что такое магический реализм и какие книги к нему относятся?
В июне у романа Габриеля Гарсии Маркеса «Сто лет одиночества» юбилей: библии магического реализма, положившей моду на Латинскую Америку, исполняется 50 лет. По такому случаю «Афиша Daily» вспоминает главные особенности этого литературного направления и книги, в которых они ярче всего отразились.
Возникший в 1920-е годы магический реализм — жанр синкретический не только потому, что он по определению подразумевает слияние действительного и иллюзорного. Его представителям удалось найти чрезвычайно удачный и необычный способ по-новому рассказать о бытовых, социальных, нравственных проблемах, уже успевших набить человечеству оскомину.
Магические реалисты сыграли на ностальгии и неудовлетворенности читателя, которому в детстве обещали, что жизнь будет полна чудес, а она оказалась скучной и серой. Связав воедино латиноамериканский эпос и поэтику французского сюрреализма (Алехо Карпентьер и Мигель Анхель Астуриас в юности жили в Париже), философскую притчу и исторический роман, они произвели революцию в литературе, а во второй половине XX века их книги стали до того модными, что отголоски этого художественного метода проникли даже в консервативную советскую прозу: что мешает нам назвать «надреальностью» таинственное, вязкое безвременье, в которое погружаются старухи на последних страницах «Прощания с Матерой» Валентина Распутина?
«Сто лет одиночества» по сей день остается одной из самых продаваемых книг всех времен, а темы и приемы, открытые или искусно модифицированные Маркесом, Борхесом и Кортасаром, широко используются и современными писателями.
Двоемирие
В книге «Психология шизофрении» польский психиатр Антоний Кемпинский очень просто и наглядно объяснил, в чем именно заключается разница в восприятии действительности между здоровым человеком и человеком с серьезным расстройством психики.
Здоровый человек, приняв в темноте куст за притаившегося грабителя, пугается, но понимает, что перед ним либо куст, либо грабитель. В глазах того, кто болен шизофренией, увиденный объект может быть и кустом, и грабителем одновременно.
Точно так же персонажи произведений, которые причисляют к магическому реализму, существуют сразу в двух мирах: в мире прошлого и в мире настоящего, в мире сна и в мире бодрствования, в мире субъективном и в мире подлинном. Бытийный дуализм обычно не смущает героев: такой порядок вещей кажется им совершенно естественным — и читатель, словно поддавшись гипнозу, в конце концов и сам перестает отличать реальное от ирреального. С одной стороны, это позволяет нам говорить о родстве Маркеса, Кортасара, Карпентьера не только с экспрессионистами, но и с фантастами. С другой, такой подход к изображению действительности не то чтобы сильно грешит против истины: по большому счету каждый из нас в любой момент может из душного вагона метро мысленно перенестись на берег моря.
Пример: «62. Модель для сборки» Хулио Кортасара
Книга, которую сам Кортасар называл антироманом, маскируется под затейливое полотно, сотканное из нескольких потоков сознания, а на деле оказывается философским трактатом. Писатель не просто попытался стереть границу между миром вещей и миром идей. Оставив в стороне диалектику Платона, он пошел по пути Аристотелевой метафизики, а через нее добрался и до экзистенциализма XX века. Ловко переплетая мысли и впечатления героев, которые легко перемещаются между несколькими географическими и пространственно-временными пластами, Кортасар исподволь заставляет нас задуматься над вопросом о том, что первично: настоящие города, в которых проходит наше детство (а за ним — юность, зрелость, старость), или вымышленный Город, куда мы все бежим в надежде на спасение?
Издательство АСТ, Москва, 2014, пер. Е.Лысенко
Условность времени
Для реалистического романа XIX века был характерен историзм: Бальзак и Стендаль не только перечисляли приметы эпохи, в которую жили Жюльен Сорель или Эжен де Растиньяк, но и называли конкретные годы, имена действительно существовавших государственных деятелей, даты проведения военных парадов и т.
д. В свою очередь представители магического реализма рассматривали категорию времени как условность и обращались с ним чрезвычайно вольно.
Время в их романах либо течет с немыслимой скоростью, либо, наоборот, замедляется и кажется застывшим, и герои вяло бултыхаются в нем, подобно мухам в киселе. Оно может быть нелинейным и дробиться на будто бы не связанные друг с другом отрезки — как у Кортасара, а может переносить читателя в неопределенное прошлое — как у Астуриаса. Магические реалисты словно говорят нам: не только пространство, но и время не поддается объективной оценке. Да, все люди движутся в одном потоке мгновений, но видят его с разных точек, а значит, существование единого, общепринятого понимания времени попросту невозможно.
Пример: «Сто лет одиночества» Габриеля Гарсии Маркеса
«Сто лет одиночества» неспроста называют манифестом магического реализма: Маркес вместил в роман буквально все характерные для этой традиции черты — в частности, поразительную гибкость хронотопа.
В комнате волшебника Мелькиадеса «всегда март месяц и всегда понедельник», дождь над Макондо льет четыре года, одиннадцать месяцев и два дня. Многочисленные, на определенном этапе уже с трудом отличимые друг от друга герои блуждают по мирам, чтобы вернуться в родное селение и обнаружить, что оно одновременно изменилось и осталось прежним. И хотя изначально Маркес обещает нам рассказать только о ста годах жизни рода Буэндиа, невозможно отделаться от мысли, что каждый день в Макондо длится дольше века.
Издательство АСТ, Москва, 2017, пер. В.Столбова и Н.Бутыриной
Миф как способ постижения мира
Практически в любой словарной статье или главе учебника, посвященной магическому реализму, будет сказано, что он опирается на миф. Боливийский летописец Бартоломе Арсанс де Орсуа-и-Вела, который считается одним из предшественников магического реализма, исследовал в том числе значение мифологии в формировании представлений об истории человечества.
Тонкость заключается в том, что отголоски двойственности, свойственной магическому реализму в целом, встречаются и в понимании писателями роли и функции мифа.
Да, в книгах магических реалистов можно встретить образы, заимствованные из южноамериканского фольклора: к ним обращались, в частности, Карпентьер и Астуриас. Однако в значительно большей степени миф для этих авторов стал приемом осмысления современной им действительности. Создавая новую мифологию или апеллируя к уже устоявшейся, писатели стремились не столько одарить аудиторию полчищем колоритных героев и злодеев или пробудить в ней интерес к народным легендам и верованиям, сколько показать, что порой фантастические твари и стоящие за ними проекции позволяют проникнуть в суть явлений значительно глубже, чем сухой, скрупулезный научный анализ.
Пример: «Книга вымышленных существ» Хорхе Луиса Борхеса
Может показаться, будто одна из самых известных книг Борхеса не имеет к магическому реализму никакого отношения: уже в названии автор вроде бы открыто сообщает, что предмет его исследования — только вымышленные существа. Однако не все так просто. Во-первых, практически в каждом пункте этой своеобразной энциклопедии писатель во главу угла ставит не собственно описание легендарного зверя или духа, а смысл, который люди вкладывали в его появление на Земле. Во-вторых, сводя под одной обложкой китайского лунного зайца и чилийского чончона, упоминающихся в Коране джиннов и слона, предсказавшего рождение Будды, Борхес показывает, что в разные эпохи и в разных точках планеты человечество было склонно использовать миф как ключ к познанию действительности.
Издательство «Азбука», Санкт-Петербург, 2003, пер. Е.Лысенко
Поэтизация образа народа
Магический реализм если и не берет начало в сказаниях инков и ацтеков, то уж точно обыгрывает характерные для них мотивы и выводит на передовую человека из народа. Не экзотического, загадочного дикаря (как в новеллах Проспера Мериме), а по-толстовски естественного, непосредственного, заключенного в теле взрослого ребенка, который аккумулирует и ретранслирует духовный опыт целых поколений, живших на Земле задолго до того, как она попала в тиски цивилизации.
В отличие от, например, участников движения за возрождение народной норвежской культуры, развернувшегося во второй половине XIX века при участии Генрика Ибсена, магические реалисты не были склонны фанатично идеализировать коренное население Латинской Америки. Индейцы у них не единственные носители силы духа, вековой мудрости, сакрального знания. Они тоже страдают от неприкаянности и мучительно ищут ответы на «проклятые вопросы», но их примитивный взгляд на мир часто оказывается гораздо более проницательным, чем воззрения городского умника. А учитывая, что произведениям магического реализма не свойственен глубокий психологизм, нам кажется, что народный герой в них словно захлебывается в пучине чувств и впечатлений. Это делает его фигуру особенно трагической и прекрасной.
Пример: «Маисовые люди» Мигеля Анхеля Астуриаса
В 1967 году Мигель Анхель Астуриас получил Нобелевскую премию за «яркое творческое достижение, в основе которого лежит интерес к обычаям и традициями индейцев Латинской Америки». Его роман «Маисовые люди» — апофеоз народной темы в прозе магических реалистов. Запутанное, многослойное, неторопливое повествование знакомит нас с бытом коренного населения Гватемалы — импульсивного, наивного, плутоватого, болезненно привязанного к матушке-земле, привыкшего во всем сверяться с приметами и древними легендами, но исключительного обаятельного и убедительно доказывающего, что простота не хуже, а лучше воровства.
Издательство «Прогресс», Москва, 1977, пер. Н.Трауберг
Притчевость
Хотя понятие притчи обычно связывают в первую очередь с библейскими сюжетами и даосизмом, влияние этого жанра распространилось далеко за пределы христианской и древнекитайской философии: например, в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» обращение к притче становится едва ли не основным художественным приемом. Для литературной притчи характерны обобщения, выразительный язык, кольцевая композиция, внимание к вечным темам (вроде любви и дружбы, жизни и смерти), иносказания — все это в той или иной мере встречается в большинстве книг, относящихся к магическому реализму.
Магические реалисты, как правило, не позволяют себе прямолинейных назидательных высказываний, не проговаривают мораль, не злоупотребляют идеологией — в том числе религиозной. Однако жизнь героев их сочинений состоит из многочисленных испытаний и подчиняется притчевой логике: раз за разом им неизбежно приходится расплачиваться за свои поступки, а финал книги часто оказывается многозначительно, подчеркнуто открытым и таким образом не просто побуждает читателя сделать какой-то вывод, а буквально требует этого от него.
Пример: «Царство земное» Алехо Карпентьера
Наряду с работами Маркеса «Царство земное» Алехо Карпентьера называют одним из ключевых произведений магического реализма. В центре романа — причудливого гибрида притчи и исторической реконструкции — мы видим по-вольтеровски простодушного Ти Ноэля, судьба которого разворачивается на фоне революции в Гаити на рубеже XIX и XX веков. Наблюдая за беспорядочно сталкивающимися вокруг него людскими массами, Ти Ноэль никак не может разобраться в себе и в поисках ответов обращается к аллегорическому миру вуду.
Издательство «Амфора», Санкт-Петербург, 2000, пер. А.Косс
Мотив одиночества
Вселенная, в которой обитают персонажи магических реалистов, кажется абсолютным хаосом: их окружает множество людей, животных, призраков предков, загадочных и пугающих галлюцинаций; они постоянно попадают в передряги или становятся свидетелями удивительных происшествий; они почти никогда не сидят на месте и мечутся между плоскостями реального и фантастического. В общем, складывается представление, что их жизнь сверх всякой меры насыщена событиями и эмоциями, — всем на зависть.
Но, как ни парадоксально, герои Маркеса, Кортасара, Карпентьера чувствуют себя невыносимо одинокими, часто даже не осознавая этого. Они не с азартом путешествуют по магической реальности, а скорее неприкаянно слоняются по ней в надежде постичь наконец смысл своего существования. Им сложно вести друг с другом полноценный диалог, поскольку почти каждый из них лелеет лишь собственную затаенную печаль: в результате друзья и родственники становятся чужаками, застывшими картонными фигурами, а потусторонние сущности — едва ли не единственным источником утешения.
Пример: «Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау» Джуно Диаса
Отталкиваясь от канонов магического реализма, Джуно Диас, американский писатель доминиканского происхождения, попробовал представить, как бы сегодня выглядел несчастный маркесовский полковник, и создал гораздо более понятный и близкий современному читателю образ гика-толстяка — эдакого юного Килгора Траута, который укрывается в мире грез не столько от губительных последствий проклятия, преследующего его семью, сколько от тотального неприятия обществом. Правда, в отличие от героев-фаталистов, населяющих книги того же Маркеса, Оскар все-таки пытается изменить свою судьбу.
Издательство «Фантом Пресс», Москва, 2017, пер. Е.Полецкой
Реализм — что это такое в литературе, живописи и философии
Обновлено 4 ноября 2021 Просмотров: 101 330 Автор: Дмитрий Петров«Реализм в чистом виде — скучное дело.
Если показывать все, как есть,
будут одни котлеты и пирожки».
Владимир Этуш, советский актер
- Реализм — это…
- Как развивался реализм в литературе и живописи
- Признаки реализма в искусстве
- Проблема временных границ
- Критический реализм в литературе
- Жив ли он сегодня?
Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. Реализм можно поворачивать разными сторонами, как кубик, и каждая из граней будет раскрывать это понятие по-своему.
В большинстве случаев неизменной останется одна категория — правдивость в изображении действительности. Из-за этой самой правдивости с реализмом не все гладко.
Дело в том, что правда у каждого своя, а искусство всегда условно. Реалистам приходится как-то увязывать правдивость и условность.
Реализм — это одно из самых сложных и противоречивых понятий в мировой культуре.
Начнем с того, что у него до сих пор нет единого и общепринятого определения, нет ясного понимания, где очерчивать его границы, а многие уважаемые исследователи вообще не выделяют реализм в отдельное направление или самостоятельный стиль.
В этой статье рассмотрим несколько основных граней этого емкого понятия.
Реализм — это…
В самом элементарном смысле реализм — это трезвый взгляд на вещи, так называемая объективная реальность. Реалистами мы называем людей, способных без иллюзий смотреть на мир, учитывая все факторы в их взаимосвязи.
«Реалисту не важно, стакан наполовину пуст или полон,
главное для него, что внутри стакана».
Автор высказывания неизвестен
Философия реализма восходит к Платону и получает развитие в Средние века. Средневековые мыслители были увлечены вопросом о реальном существовании универсалий, или общих понятий.
Примеров универсалий в любом языке предостаточно: растения, профессии, одежда — все это обобщения, объединяющие группы каких-то вещей. В зависимости от ответа на вопрос об их реальности различают три направления: реализм, номинализм и концептуализм.
Реализм как раз выступает ЗА реальное существование универсалий.
Реалисты Средневековья разделились на две группы:
- Крайний реализм пошел за Платоном с его идеей, что универсалии, находясь в недоступном для человеческого сознания мире, породили предметы. Если объяснять на пальцах, то некое глобальное ДЕРЕВО в высшем мире породило рябину у вас под окном.
- Умеренный реализм опирался на идеи Аристотеля и утверждал, что универсалии существуют в самих предметах, это их основа, скелет. То есть рябина под окном суть есть ДЕРЕВО, а потом уже все остальное. Универсалия — тот каркас, который делает вещь вещью.
Умеренным реалистом был знаменитый философ Фома Аквинский (1225–1274), который сформулировал основные тезисы средневекового реализма. По его задумке универсалии существуют в трех качествах:
- прообраз — «до вещей»;
- сущность — «в вещах»;
- представление — «после вещей».
*Карло Кривелли, Святой Фома Аквинский, 1476 г.
Философия реализма подразумевает существование объективной реальности вне зависимости от человеческого восприятия или познания.
Как развивался реализм в литературе и живописи
Краткий экскурс в философию не дает понимания, что же такое реализм в искусстве.
По сути, реализм в литературе и живописи это даже не стиль, а глобальная перестройка, пронизывающая все его виды, обнажающая кризисы (что это?) и противоречия общества.
Термин реализм (realisme) появился в 20-е годы XIX века во Франции. В его основе позднелатинское слово realis — действительный, вещественный.
Сначала реализмом в искусстве называли копирование действительности с перекосом в сторону вульгарщины.
В начале XIX века такой подход вызывал шок и неприязнь, ведь искусство призвано нести прекрасное, доброе, вечное, стремиться к идеалу, так зачем же тащить в эту чудную гавань всякие безобразия?!
Но прошло каких-то 20 лет, публика привыкла, и реализм перестал восприниматься чем-то дико скандальным.
Стало понятно, что реалисты изображают современную действительность, как она есть, без идеализации, мы бы сегодня сказали, без фотошопа.
*Слева реализм, справа классицизм. На фотографии Кейт Мосс — топ-модель нулевых.
Следующий уровень осознания нового направления в искусстве случился в 1850-е годы, когда в Париже прошла выставка Гюстава Курбье «Павильон реализма». Его картины вызывали бурю негодования, современники называли его социалистом, предавшим высокие идеалы искусства.
*Гюстав Курбье, Купальщицы, 1853 г.
Самая скандальная картина художника.
Наполеон III от возмущения даже стеганул по ней кнутом
В литературе первым, кто назвал себя реалистом, был приятель Гюстава Курбье писатель Шанфлёри. Он же дает и первое определение реализму как художественному методу, а родоначальником этого метода называет своего кумира — Оноре Бальзака.
*Шанфлёри — первый самопровозглашенный писатель-реалист
В основе реализма по версии Шанфлёри и его единомышленников лежат искренность и наивность, выход за рамки стереотипов (что это?) и отказ от подражания любым образцам.
Признаки реализма в искусстве
Реализм — это крайне широкое направление в мировой культуре, произведения, выполненные в этом стиле, часто невозможно уложить в какие-то определенные рамки, но все же выделяют целый ряд характерных признаков:
- правдивость в изображении жизни;
- художественные образы соответствуют реальным явлениям действительности;
- отказ от каких-либо идеалов и образцов;
- через обращение к реальности человек познает окружающий мир и себя самого;
- невзирая на трагические конфликты, искусство реализма жизнеутверждающе;
- реализму важен социальный контекст, он ищет и находит новые векторы развития общественных и психологических отношений в обществе.
Проблема временных границ реализма
Реализм как художественное направление в искусстве не имеет четких границ. До сих пор распространено мнение, что черты реализма зарождаются в эпоху Возрождения.
Чего уж говорить, рисовать так, чтобы было похоже на правду, люди старались еще во времена наскальной живописи, но и Ренессанс, и вышедший из него классицизм (что это такое?) противоречат главному принципу реализма — они опираются на образцы античного искусства, изображают не реальную жизнь, а идеальную.
Трагедия Ренессанса в том, что ему не удалось объединить реальность и идеал, божественное и человеческое — все попытки оказались утопией (что это?).
Реализм начинает складываться как стиль во время расцвета Барокко и Классицизма в XVII веке.
На фоне двух мощных направлений в живописи того времени выделяются работы, которые нельзя отнести ни к тому ни к другому стилю.
Барочный реализм развивается в большей степени в протестантских Фландрии и Голландии, яркими его представителями являются Рембрандт, Карраччи, Веласкес и другие, менее именитые художники.
*Ян Стен, Городская школа, 1670 г.
Следующий виток развития реализма относится к XIX веку, применительно к нему используется устойчивый термин критический реализм.
В этот трудный период складывается новая идеология, и искусство активно подключается к социальным изменениям в общественной жизни.
Реалисты XIX века поднимают темы социальной несправедливости, пороков и проблем общества. Именно в это время наиболее ярко реализм проявляется в литературе.
В XX веке в России критический реализм трансформируется в социалистический, его еще называют «стиль Сталин». Такой вариант реализма был распространен в СССР и странах соцлагеря.
Главный посыл соцреализма — изображать то, что хочет видеть государство. Культура, в первую очередь, становится средством пропаганды и агитации.
*Максим Горький — отец-основатель соцреализма
Социалистический реализм стал официальным стилем страны советов с легкой руки Максима Горького, который сформулировал это название на Первом съезде советских писателей в 1934 году.
*Федор Шурпин, Утро нашей родины, 1946–1948 гг.
Несмотря на то, что искусство оказалось «на посылках» у власти и официальной идеологии, шаг влево–шаг вправо считался попыткой к бегству и буквально карался расстрелом, соцреализм подарил нам потрясающих самобытных писателей, кинорежиссеров, художников, умудрившихся гармонично встроиться в систему.
Критический реализм в литературе
В 30-е годы XIX столетия реализм начинает понемногу смещать с пьедестала романтизм, но до середины века оба стиля идут рука об руку. В 50–70-е годы критический реализм полностью оформляется в полнокровный художественный стиль, определяя дальнейшее развитие мировой литературы.
Знаменитая фраза Фридриха Энгельса о реализме, изображающем «…типичные характеры в типичных обстоятельствах», дает нам ключ к пониманию сути этого направления в литературе.
Писатели-реалисты изображают жизнь такой, какой они видят ее изо дня в день. Эта обыденность знакома каждому, в героях узнаваемы люди из собственного окружения, сюжеты подсмотрены в жизни обычных обывателей.
Реалисты не склонны идеализировать своих героев, избегают мистики, изощренных форм и приемов. Их творчество — способ познания мира, раскрывающий его противоречия.
Характерные черты критического реализма в литературе:
- Принцип жизненной правды — изображение жизни, как она есть.
- Историзм — изучение явления в ретроспективе его развития — прошлого, настоящего и будущего. То, что происходит сейчас, для реалиста результат предыдущих событий.
- Социальные взаимоотношения — проблема личности и общества является основной в литературе реализма.
- Критическое изображение действительности — описание негативных явлений, обличение несправедливости и пороков общества.
- Жизнеутверждающее начало — реализму свойственно проявление патриотизма (что это?), вера в светлое будущее, сочувствие униженным и угнетенным.
- Психологизм — характеры героев раскрываются через их переживания.
Первыми ласточками критического реализма в зарубежной литературе становятся французы Оноре Бальзак (1799–1850), Стендаль (1783–1842) и Проспер Мериме (1803–1870). Приметы нового стиля явственно читаются в их творчестве, хотя в произведениях еще сильно влияние романтизма.
Русская литература благодаря Крылову, Грибоедову и Пушкину приходит к реализму даже немного раньше вечно опережающих нас французов. В России тоже в первой трети XIX века идет борьба романтизма и реализма.
С этой точки зрения показателен роман в стихах «Евгений Онегин», который Пушкин писал 7 лет. Поэт берется за роман в 1825 году, а заканчивает в 1832, на наших глазах превращаясь из романтика в реалиста. Смерть Ленского — это манифест окончательного разрыва Пушкина с идеалами романтизма.
*Е.П.Самокиш-Судковская, Иллюстрация к роману «Евгений Онегин»
Неудивительно, что «Онегина» приняли в штыки все, кроме, разве что Белинского — Пушкин сотворил революцию в русской литературе, поставив ее на рельсы реализма.
После этого дело пошло как по маслу. Критический реализм в России с середины XIX века называют «натуральной школой» (Гоголь, Некрасов), а дальше произведения этого направления развиваются в поразительно глубокие психологические и даже философские тексты Гончарова, Островского, Тургенева, Достоевского, Толстого, Чехова, Бунина и др.
Жив ли реализм сегодня?
В XX–XXI веках реализм становится всемирно известным художественным методом, пронизывающим всю мировую культуру. Меняется реальность, вслед за ней меняется и реализм, постоянно находясь в поисках новых форм, тем, героев.
Появляются новые течения, генетически связанные с реализмом — фотореализм и гиперреализм в живописи, непосредственно фотография, которая, пожалуй, как ничто другое изображает жизнь «как она есть». Современная литература несет в себе культурный код реализма.
Трансформируясь, реализм рождает новые литературные направления — «новый реализм», «неокритический реализм», «жестокий реализм» в русской прозе представлены в творчестве Людмилы Петрушевской, Захара Прилепина, Павла Санаева и многих других.
Автор статьи: Елена Румянцева
Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru
Эта статья относится к рубрикам:
Кем должен быть инвестор: оптимистом, реалистом или пессимистом? — Finsovetnik.com
Вопрос не такой простой, каким может показаться. Например, в карьере достигают большего успеха те, кто является склонными к риску оптимистами. Первоисточник этого суждения — Даниэль Канеман, Лауреат Нобелевской премии по экономике (дословный перевод: «Все успешные люди — склонные к риску оптимисты»). Те, кто оптимистично думают о возможном продвижении по карьерной лестнице, с большей вероятностью добьются этого. Чем те, кто пессимистично думает, что «ничего не получится». В качестве бизнес-примеров можно вспомнить Илона Маска, который оптимистично ставит большие цели, кажущиеся даже недостижимыми. Достигает далеко не всех, зато Tesla — самая дорогая автомобильная компания мира.
Однако на рынке ценных бумаг ситуация иная. Здесь быть чрезмерным оптимистом не стоит, так как за каждым прогнозом стоят реальные деньги.
В бизнес-мире можно поставить оптимистичную цель «сделать миллион роботизированных такси в ближайшие два года», и даже если цель не будет достигнута, а будет немного улучшен автопилот и увеличено производство электромобилей, это будет успехом. Т.е. что-то вроде «целься в Луну, даже если промахнешься, то все равно окажешься среди звезд».
А вот на рынке ценных бумаг так делать не стоит. Если сделать прогноз, который не сбудется, то это приведёт к потере части вложенных денег. Илон Маск как бизнесмен может быть оптимистом. Но вот инвесторы Теслы — нет, т.к. если вложиться «под его прогноз», а он не сбудется, то это приведёт к денежным потерям.
Кроме того, если быть оптимистом, это значит всё время видеть только возможности для роста рынков. А полезно не забывать, что они иногда снижаются, и в такие моменты полезно фиксировать прибыль по позициям, пока они не упали и/или как-то страховать портфель (скажем, шортами).
Поэтому быть оптимистом — это идеальный вариант в карьере или бизнесе. Но на рынке ценных бумаг важно быть реалистом. Т.е. видеть как возможности для роста, так и проявлять осторожность вида «а что если что-то упадёт, надо подстраховаться». Когда кажется, что всё хорошо, я спрашиваю себя, а есть ли риск падения, не нужно ли что-то продать? Когда что-то снижается, я смотрю, есть ли какие-то причины для оптимизма, может быть, это интересная цена для покупки?
Реализм и безопасность | Oxford Research Encyclopedia of International Studies
Как отмечалось выше, центральной темой практически всех реалистических писаний является идея о том, что существование более чем одного государства или «конфликтной группы» (Gilpin 1986) в условиях анархии обеспечивает безопасность каждого из них. проблематично и побуждает их соревноваться друг с другом. Однако разные реалисты предлагают разные объяснения того, почему безопасность недостаточна, и сосредотачивают наше внимание на различных основных механизмах и причинных факторах.Как показывают недавние работы об интеллектуальных основах реализма, эти различные акценты отражают исторические условия во время написания различных произведений, интеллектуальный фон и жизненный опыт конкретных авторов, а также состояние более широкого интеллектуального дискурса, сопровождавшего эти работы (Schmidt 1998; Доннелли 2000; Хаслам 2002).
Какова основная причина проблемы безопасности?
Для «биологических реалистов», таких как Макиавелли, Рейнхольд Нибур (1932) и особенно Ханс Дж.Моргентау (1946; 1948), главный корень незащищенности — это человеческая природа и, в частности, врожденное стремление человека к власти. Как выразился Нибур, «воля к власти конкурирующих национальных групп является причиной международной анархии, которую моральное чутье человечества до сих пор тщетно пыталось преодолеть». Или проще: «основные источники социальных конфликтов и несправедливости находятся в невежестве и эгоизме людей» (1932: 19, 23). Для этих авторов международная анархия — это разрешающее состояние, которое позволяет человеческой агрессивности — то, что Моргентау называл animus dominandi , или желанием доминировать, — выражать себя.Государства были небезопасны, потому что люди жаждали власти и стремились получить ее больше, и не было центральной власти, которая помешала бы им попытаться сделать это. Человеческая природа неизменна и не может быть изменена, а это означает, что конфликт является центральной частью политической жизни и не может быть устранен. В самом деле, учитывая примитивные страсти, которые, по его мнению, определяли политическое поведение, сам Моргентау оставался неоднозначным в отношении того, возможна или желательна «рациональная» наука о политике (Guilhot 2008).
Напротив, английский ученый Э. Карр связывает проблему безопасности с неизбежными конфликтами интересов, которые возникают между государствами, обладающими разными ресурсами, экономическими системами и политическими порядками. Основная работа Карра в реалистическом ключе, The Twenty Years ’Crisis (1946), была резкой критикой идеалистической веры в то, что международное право, мировое мнение или такие институты, как Лига Наций, могут эффективно устранить конфликты и отсутствие безопасности между государствами.По словам Карра, «бесполезно представлять себе гипотетический мир, в котором люди больше не объединяются в группы для целей конфликта» (1946: 231). Для Карра, как и для других «классических» реалистов, отсутствие эффективной центральной власти позволило продолжить силовую политику и сделало все государства потенциально уязвимыми для хищничества других, особенно ревизионистских держав. Но Карр видит движущую силу конкуренции в сфере безопасности не в некотором врожденном стремлении людей к власти, а в управляющих системах, правящих идеологиях или личностях отдельных лидеров.Более широкий исторический и социологический подход Карра к мировой политике сейчас наиболее четко отражен в так называемой английской школе (Bull 1977; Watson 1992; Linklater and Suganami 2006), которая одновременно опирается на реалистическую традицию и ставит под сомнение некоторые из ее мрачных предсказаний.
Напротив, «структурные» реалисты подчеркивают иную «первопричину» проблемы безопасности, придавая больший причинный вес «принципу упорядочения» международной анархии. С этой точки зрения отсутствие центральной власти побуждает государства конкурировать, даже если они могут не захотеть этого делать, — тенденция, отмеченная несколькими авторами задолго до разработки современной «неореалистической» версии этого аргумента (Dickinson 1916; Schwarzenberg 1941 ).Таким образом, Герц (1950) отметил, что в отсутствие центральной власти государства сталкиваются с «дилеммой безопасности», когда действия, предпринимаемые одним государством для повышения собственной безопасности (такие как создание вооружений или формирование альянса), имеют тенденцию покидать другое государство (а). менее безопасен и вызывает ответную реакцию, что, в свою очередь, ведет к усилению подозрений и, таким образом, делает обе стороны менее защищенными, чем раньше. Более того, Герц считал, что существующий международный порядок был даже менее стабильным, чем предполагала идея дилеммы безопасности, учитывая хрупкость правовых и социальных институтов и вездесущую возможность зла (Stirk 2005).
Эта концепция структуры как активной причинной силы была изложена с особой ясностью в знаменательной книге Кеннета Вальца «Теория международной политики » (1979). В то время как Моргентау и некоторые другие ранние реалисты неоднозначно относились к возможности «науки о политике» (из-за того, что они считали непредсказуемой природой человеческих страстей), Вальц стремился поставить теорию реализма на более строгую научную основу. Для этого он обратился к современной философии науки, микроэкономике и теории систем с целью разработки чисто «системной» теории.
Вальс начинался с предположения, что все государства стремятся выжить, одновременно признавая возможность того, что у некоторых государств могут быть и более амбициозные цели. Однако, поскольку эти государства были помещены в царство анархии, им приходилось полагаться на свои собственные ресурсы и стратегии, чтобы выжить. Для Вальса международная система была не просто пассивной ареной, на которой люди боролись за власть или государства преследовали независимо полученные «национальные интересы». Скорее он видел международную структуру, в которой анархия является ключевым принципом упорядочивания, как активную силу, которая «формировала и подталкивала» государства, существование которых составляло систему и которые, в свою очередь, были вынуждены вести себя определенным образом или страдать от последствий (Waltz 1979; 1986: 343–4; Buzan et al.1993).
Здесь стоит подчеркнуть, что Вальс полагался в первую очередь на причинный механизм конкурентного отбора, чтобы объяснить, почему государства имеют тенденцию действовать аналогичным образом (т. Е. Конкурировать). Точно так же, как плохо управляемые фирмы на конкурентном рынке могут обанкротиться, государства, не соблюдающие императивы системы, с большей вероятностью будут завоеваны или выпадут из рядов великих держав. Тем не менее, Уолтц также утверждал, что «уровень смертности» среди штатов был довольно низким, а это означало, что существует широкая свобода действий для неоптимального поведения.Фазал (2007) вносит поправки в эту основную картину, предполагая, что вероятность «смерти государства» значительно варьируется в зависимости от пространства и времени. Она считает, что в «буферных государствах», лежащих между великими державами, исторически наблюдается особенно высокий уровень смертности, что «государственная смертность» резко снизилась после 1945 года и что существует лишь слабая связь между относительной мощью государства и его перспективами на выживание.
Более того, несмотря на его акцент на автономной роли сил системного уровня, «неореалистическая» теория Вальса по-прежнему полагалась на факторы уровня единиц для объяснения проблемы безопасности.Как подчеркивал Швеллер (1996), если принять предположение Вальца о том, что система анархична, а государства просто стремятся выжить, то на самом деле у них нет логической необходимости беспокоиться друг о друге и нет внутренней причины для возникновения конфликта. И, как недавно показал Миршаймер (2009), Вальс на самом деле не предполагал, что государства были рациональными, но подчеркивал, что великие державы часто ведут себя агрессивно и безрассудно по различным внутриполитическим причинам. Короче говоря, чтобы объяснить, почему возникают конфликты и государства небезопасны, Вальс в конечном итоге сказал, что нужна отдельная теория «внешней политики», что является просто еще одним способом сказать, что нужно добавить факторы на уровне единиц, чтобы полностью объяснить, почему государства в анархии небезопасны.
Влияние системного давления становится еще более очевидным в собственной разработке «наступательного реализма» Миршаймера (2001). Он явно предполагает, что государства — это рациональные субъекты, которые стремятся выжить, обладают некоторой способностью причинять друг другу боль и не могут знать намерения друг друга со 100-процентной уверенностью. Даже если бы все государства были убеждены, что ни одно другое государство не вынашивает никаких опасных намерений в данный момент, они не могли быть уверены, что какое-то другое государство не станет враждебным или агрессивным в будущем.Точно так же, даже если государство достаточно сильно, чтобы защитить себя сейчас, оно должно продолжать конкурировать, чтобы какое-то другое государство не догнало его, а затем попыталось использовать свою власть для получения уступок (или того хуже). Таким образом, Миршаймер заключает, что государства, желающие выжить, должны постоянно искать возможности для увеличения своей власти, чтобы они были в лучшем положении, чтобы предотвратить нападение, если оно возникнет в какой-то момент в будущем. Поскольку все великие державы также знают, что потенциальные соперники сталкиваются с одинаковыми стимулами, они вынуждены бороться за власть, даже если они не хотят этого, из страха отставать и стать уязвимыми для других.
Таким образом, наступательный реализм прослеживает проблему безопасности непосредственно в анархическом состоянии мировой политики и «непознаваемости» намерений, хотя Лобелл (2002–2003) утверждает, что внутренняя политика по-прежнему играет ключевую роль в формировании конкретной стратегии безопасности каждого государства. Он рассматривает конкуренцию в сфере безопасности и максимизацию власти как «зашитые» в любую систему мировой политики, где отсутствует центральная власть, намерения невозможно предвидеть, а государства обладают некоторой значительной способностью причинять друг другу вред.
Что делает проблему безопасности более или менее серьезной?
Учитывая центральное место, которое безопасность занимает в реалистической мысли, неудивительно, что ученые, работающие в этой традиции, уделили значительное внимание выявлению факторов, которые могут усугубить или смягчить основную проблему безопасности.
Полярность
Классические реалисты утверждали, что опасность войны минимальна, а безопасность государств велика в многополярной системе, состоящей из нескольких (т.е., более трех) крупных держав. Они утверждали, что это позволяло гибкость согласования, предотвращая развитие ожесточенной и стойкой вражды и способствовало формированию уравновешивающих коалиций, которые помогли бы сдерживать особенно сильные или агрессивные государства и, таким образом, повысили бы вероятность войны. Даже если бы многополярные системы не предотвратили войну, они укрепили бы безопасность великих держав и снизили бы вероятность того, что кто-либо из них будет исключен из системы (Morgenthau 1948; Kaplan 1957; Deutsch and Singer 1964).
Напротив, Вальц (1964; 1979) утверждал, что многополярность создает больший риск просчета и усугубляет проблему коллективных действий, приводя к неэффективному уравновешиванию и, следовательно, к большим возможностям для агрессии. Он утверждал, что биполярность была наиболее стабильной структурой, потому что две ведущие державы уже контролировали большую часть активов в системе, были менее склонны неправильно рассчитывать вероятность противодействия и обладали большей способностью держать под контролем государства-клиенты.Миршаймер (2001) расширяет эту линию аргументов, соглашаясь с тем, что биполярность является наиболее стабильной конфигурацией власти, одновременно утверждая, что сбалансированная многополярность делает государства более склонными к войне и что «несбалансированная многополярность» является наименее стабильной структурой из всех. В частности, Миршаймер утверждает, что несбалансированная многополярность побуждает сильнейшие державы делать ставки на региональную гегемонию и, таким образом, с большой вероятностью может спровоцировать гегемонистские войны. Дальнейшим уточнением является Schweller (1998), чей анализ динамики альянсов во время Второй мировой войны предполагает, что несбалансированные трехполюсные системы являются особенно опасным частным случаем.Коупленд (1996a) предлагает противоречивый анализ, предполагающий, что биполярные системы, в которых один полюс опускается, будут подвержены кризисам и войнам, потому что государство в упадке не имеет перспектив выравнивания, которое могло бы обратить вспять неблагоприятные тенденции власти.
Смена власти
Вторая ветвь теоретизирования определяет сдвиги в общем балансе сил как ключевой источник конкуренции и войны в сфере безопасности, хотя пока нет консенсуса относительно ключевых причинных механизмов, связывающих смену власти с небезопасностью и войной (Органский и Куглер 1980; Гилпин 1981; Леви 1987).Сдвиги в балансе сил считаются опасными, потому что: (1) развивающиеся государства становятся более амбициозными и инициируют конфликты, чтобы пересмотреть существующий статус-кво; (2) находящиеся в упадке государства опасаются усиления власти и ведут превентивные войны, чтобы остановить ее рост; или (3) большие сдвиги в балансе сил затрудняют потенциальным соперникам оценку баланса сил и увеличивают риск просчета. Коупленд (2000) утверждает, что эти проблемы более серьезны при биполярности, чем при многополярности, потому что в состоянии спада в биполярности нужно только победить одну восходящую державу, но государство в спаде в многополярности должно верить, что оно достаточно сильное, чтобы взять на себя обе восходящие державы. и его потенциальные союзники-великие державы.
«Баланс нападения и защиты»
В то время как Вальс и другие «структурные» реалисты сосредотачиваются на полярности (определяемой распределением общих ресурсов власти), другое влиятельное направление реалистической теории объясняет интенсивность конкуренции в сфере безопасности, сосредотачиваясь на «штрафах». -зернистая структура власти »(Ван Эвера, 1999) и влияние географии, дипломатии и технологий.
Этот подход — ключевой элемент того, что иногда называют «защитным реализмом» — основан на ключевой концепции баланса между атакой и защитой .Этот баланс обычно определяется как относительная легкость или сложность завоевания (Quester 1977; Jervis 1978; Glaser and Kaufmann 1998; Van Evera 1999). Так же, как и другие реалистические теории, защитный реализм признает, что анархия вынуждает все государства беспокоиться о безопасности, но интенсивность этой озабоченности (то есть уровень незащищенности) будет зависеть от того, легко или сложно победить. Когда военные технологии, география, характер дипломатии и т. Д. Объединяются, чтобы затруднить завоевание, тогда безопасность в изобилии и опасность войны снижается.Однако когда эти различные факторы объединяются, благоприятствуя завоеванию, государства становятся менее безопасными, сотрудничество становится труднодостижимым, а войны становятся более частыми и интенсивными. Отсюда следует, что государства могут усилить свою безопасность, занимая оборонительную военную позицию (особенно когда оборона имеет преимущество), а государства статус-кво могут сигнализировать о своих благих намерениях, избегая наступательных возможностей (Glaser 1994–5; Kydd 1997). Таким образом, защитные реалисты неявно бросают вызов убеждению в том, что безопасность недостаточна, потому что государства не могут оценить намерения других и поэтому должны предполагать худшее.
Хотя теория «нападение – защита» была логически последовательной и интуитивно правдоподобной, другие выдающиеся реалисты подвергли сомнению ее основные утверждения. Критики утверждают, что основную концепцию теории («баланс нападения и защиты») невозможно измерить и она может изменяться непредсказуемо, а это означает, что государства не могут и не основывают важные решения в области политики национальной безопасности на этом факторе (Levy 1984). Либер (2005) также подверг сомнению эмпирическую основу теории, утверждая, что национальные лидеры редко соглашаются с тем, что такое «баланс нападения и защиты» — даже после крупных технологических революций — и, похоже, не полагаются на оценки этого баланса, делая выводы. решения для войны и мира.
Внутренняя политика
Подчеркивая стимулы для конкуренции, вызванные анархией, некоторые реалисты сосредоточились на том, как различные внутренние порядки, социальные структуры или отдельные лидеры могут по-разному реагировать на это давление. Снайдер (1992) и Ван Эвера (1984) утверждают, что «картелированные» или «милитаризованные» государства склонны преувеличивать угрозы безопасности и принимать чрезмерно агрессивные ответы на них; совсем недавно «неоклассические» реалисты (Lobell et al.2009) стремились включить множество внутренних или индивидуальных переменных для объяснения конкретных внешнеполитических решений, тем самым жертвуя скупостью ради точности описания.
Можно ли решить проблему безопасности?
За последние два столетия несколько альтернативных подходов к международным отношениям поставили под сомнение базовый реалистический взгляд на проблему безопасности, особенно его вывод о том, что конкуренция и незащищенность являются неизбежным условием сосуществования суверенных государств в условиях анархии.В частности, эти альтернативы принимают идею о том, что анархия может поощрять конкуренцию между государствами, но приходят к выводу, что картина безжалостной конкуренции в сфере безопасности, изображаемая реализмом, в лучшем случае неполна, а в худшем — опасно самореализации.
Теория демократического мира
Теория демократического мира, впервые предложенная Иммануилом Кантом в его эссе Вечный мир (1795 г.), признает потенциал конкуренции в сфере безопасности в анархическом порядке, состоящем из независимых государств, но утверждает, что либеральные или демократические государства, тем не менее, могут создать устойчивые отношения, в которых конкуренция в сфере безопасности значительно ослаблена (Doyle 1986; Russett 1994).Первичным основанием для этого утверждения является наблюдение, что демократические государства, похоже, не воевали друг с другом, утверждение, которое горячо оспаривается (и защищается) по ряду причин (Elman 1997; Green et al. 2001).
Даже если бы эмпирическая проблема была решена, пока нет согласия относительно точного причинного механизма, который мог бы объяснить отсутствие войны между либеральными государствами. Ученые предположили, что демократии не воюют друг с другом, потому что: (1) демократические лидеры опасаются наказания на выборах; (2) существуют мощные «нормы уважения» между государствами, разделяющими либеральные ценности; или (3) потому что демократические государства могут брать на себя более достоверные обязательства и более достоверно сигнализировать о намерениях, тем самым снижая риск войны из-за просчетов (Schultz 1999).Розато (2003) оспаривает эти объяснения на теоретических основаниях, в то время как Мэнсфилд и Снайдер (2005) предлагают важную оговорку, заключающуюся в том, что, хотя демократические государства могут быть менее склонны воевать друг с другом, демократизирующиеся государства на самом деле с большей вероятностью будут вовлечены в войну.
Экономический либерализм
Либеральные теории экономической взаимозависимости давно стали вторым вызовом для реалистичного изображения проблемы безопасности (Angell 1913). Как и в случае теории демократического мира, экономический либерализм признает приоритет национальных государств и отсутствие мирового правительства, но предполагает, что высокий уровень торговли или инвестиций может сделать борьбу государств друг с другом слишком затратной.С этой точки зрения рациональный личный интерес (то есть стремление к большему материальному процветанию), таким образом, является мощным сдерживающим фактором для войны. Считается также, что высокий уровень экономической торговли или инвестиций поощряет транснациональные связи и создает узы знакомства между государствами, тем самым уменьшая подозрения и сводя к минимуму ксенофобные стереотипы. Критики отмечают, что высокий уровень взаимозависимости не предотвратил Первую мировую войну, а также стимулировал японскую экспансию во Второй мировой войне, но теория была возрождена в более современных формах (Rosecrance 1986) и продолжает привлекать внимание ученых.Коупленд (1996b) связывает экономический либерализм и теорию нападения-защиты и предполагает, что взаимозависимость укрепляет мир, когда завоевание трудно; в то время как Брукс (2005) предполагает, что интегрированный характер глобальных производственных процессов значительно усилил сдерживающие факторы для конфликтов для промышленных держав. Мэнсфилд и Поллинс (2003) резюмируют состояние дискуссии и приходят к выводу, что взаимосвязь между экономической взаимозависимостью и войной остается весьма условной.
Социальный конструктивизм
За последние два десятилетия социальные конструктивисты бросили более фундаментальный вызов реалистическому объяснению истоков международной незащищенности.Вообще говоря, конструктивисты утверждают, что нет необходимой связи между анархией и незащищенностью; По известной фразе Александра Вендта, «анархия — это то, что из нее делают государства» (Wendt 1992; 1999). С этой точки зрения, именно реалистический дискурс убеждает лидеров и население проводить политику конкуренции, и будут получены разные результаты, если люди будут говорить, писать и думать об этих проблемах по-новому (Ashley 1984; Booth 2007). Противоположную точку зрения предлагает Фишер (1992), который утверждал, что отношения между разнородными политическими единицами феодальной Европы демонстрируют ту же степень незащищенности и конкуренции, которую предсказывает реалистическая теория (включая формирование союзов, агрессивные войны и т. Д.).) несмотря на идеологию христианского универсализма, пропитавшую этот период, принципиально иную природу политической идентичности и отсутствие строгой нормы суверенитета.
Конструктивисты также оспаривают традиционные концепции «безопасности», предполагая, что новые концепции и дискурсивные практики могут привести к значительному сдвигу в государственной практике и привести к более стабильным или мирным результатам (Krause and Williams 2003). Другие конструктивисты подчеркивают роль, которую нормы, такие как «ядерное табу» или нормы против использования химического оружия, могут играть в ограничении или регулировании межгосударственной конкуренции, тем самым снижая уровень незащищенности, не устраняя ее полностью (Price 1997; Tanenwald 2007).
В дополнение к этим «нормативным нормам» некоторые конструктивисты утверждали, что сдвиги в дискурсе и идентичности могут трансформировать существующие конфликты и потенциально устранить коренные причины международного соперничества, как это проиллюстрировано Горбачевской революцией в советской внешней политике и установлением « сообщество безопасности »внутри и между Северной Америкой и Западной Европой (Koslowski and Kratochwil 1994; Adler and Barnett 1998). Реалисты обычно не согласны с этими интерпретациями, утверждая, что материальный спад сыграл более важную роль в прекращении холодной войны, и подчеркивая потенциал конфликта, который все еще сохраняется (например,g., Wohlforth 1994–5).
Хотя обычно их не называют конструктивистскими работами, важные дискуссии Мюллера об устаревании войны (1986; 2004) также предполагают, что сдвиги в дискурсе и коллективное отношение к войне сыграли ключевую роль в сдерживании крупномасштабной войны великих держав со времен Второй мировой войны. . Мюллер подчеркивает, что такое изменение отношения не устранило все войны и не сделало конкуренцию в сфере безопасности устаревшей, но он явно полагает, что это изменение является значительным и, вероятно, сохранится среди крупных промышленных держав.
Менее оптимистично, недавняя конструктивистская интерпретация утверждает, что государства стремятся не только к физической защите от атак, но и к «онтологической безопасности», определяемой как сохранение существующей идентичности и набора повторяющихся отношений с другими (Mitzen 2006). Согласно последнему мнению, государства не находятся в ловушке дилемм безопасности, от которых они предпочли бы избежать, а скорее как привязанные к конфликтным отношениям, которые помогают сохранить самобытность государства. Интересно, что, предоставляя отчетливый причинный механизм для постоянного конфликта, эта точка зрения фактически укрепляет реалистические взгляды на неизбежность конкуренции в сфере безопасности.
Несмотря на свою полезность, ни один из этих широких критических анализов реалистической точки зрения на незащищенность не нанес смертельный удар. Это само по себе неудивительно, поскольку войны продолжаются, а конкуренция в сфере безопасности все еще сохраняется, даже между демократическими государствами с высоким уровнем экономической взаимозависимости.
Реалистичный ответ на JSTOR
Информация о журналеInternational Security издает ясные, хорошо задокументированные эссе по всем аспектам контроля и применения силы, от всех политических точки зрения.Его статьи охватывают современные вопросы политики и исследуют стоящие за ними исторические и теоретические вопросы. Очерки международной безопасности определили дискуссию по Политика национальной безопасности США и программа стипендий. по вопросам международной безопасности. Читатели журнала International Security узнают о новых разработках в: причины и предотвращение войны этнический конфликт и миротворчество проблемы безопасности после холодной войны Европейская, азиатская и региональная безопасность ядерные силы и стратегия контроль над вооружениями и распространение оружия постсоветские проблемы безопасности дипломатическая и военная история
Информация об издателеСреди крупнейших университетских издательств в мире, MIT Press издает более 200 новых книг каждый год, а также 30 журналов по искусству и гуманитарным наукам, экономике, международным отношениям, истории, политологии, науке и технологиям, а также по другим дисциплинам.Мы были одними из первых университетских издательств, которые предлагали названия в электронном виде, и мы продолжаем внедрять технологии, которые позволяют нам лучше поддерживать научную миссию и широко распространять наш контент. Энтузиазм прессы к инновациям находит отражение в том, что мы постоянно исследуем этот рубеж. С конца 1960-х годов мы экспериментировали с поколениями электронных издательских инструментов. Благодаря нашей приверженности новым продуктам — будь то цифровые журналы или совершенно новые формы коммуникации — мы продолжаем искать наиболее действенные и действенные средства обслуживания наших читателей.Наши читатели привыкли ожидать совершенства от наших продуктов, и они могут рассчитывать на то, что мы сохраним приверженность созданию строгих и инновационных информационных продуктов в любых формах, которые может принести будущее издательского дела.
Реализм — Международные отношения — Oxford Bibliographies
Snyder 2004 дает самый общий обзор трех основных ветвей теории международных отношений (IR) — реализма, либерализма и конструктивизма — и, таким образом, является лучшим выбором для быстрого обзора теории реализма. .Elman and Jensen 2014 представляет собой сборник реалистических текстов и является выдающимся источником почти полного обзора теории реалиста на (всего) 534 страницах. Фрейберг-Инан и др. 2009 представляет собой обзор последних исследований в области теории реализма. Фромкин 1981 дает логический аргумент в пользу того, почему государства являются наиболее заметными действующими лицами в международной системе, что является ключевым принципом теории реализма. И Моллой 2006, и Гилхот 2008 рассказывают историю реалистической теории. Моллой 2006 показывает дискурсивную эволюцию «неореализма» в «реализм», а Гилхот 2008 описывает, как Ханс Дж.Моргентау и ранние классические реалисты попытались отделить международные отношения от политологии в попытке сформировать новую дисциплину.
Элман, Колин и Майкл Дженсен. Читатель Реализма . Нью-Йорк: Рутледж, 2014.
Антология основных и важных произведений во всех формах реализма. Он прослеживает развитие реализма от Э. Х. Карра и ранних классических реалистов через современные разработки неоклассического реализма. Он включает в себя: основные диалоги между реалистами и их критиками; как различные реалистические теории борются с внешнеполитическими проблемами; и смотрит в будущее реализма.Важный ресурс.
Фрейберг-Инан, Аннет, Юэн Харрисон и Патрик Джеймс, ред. Переосмысление реализма в международных отношениях: между традициями и инновациями . Балтимор: Johns Hopkins University Press, 2009.
Прекрасно организованный сборник последних теоретических разработок в области реализма. Также представлены главы о применении реализма в современной внешней политике и о достоинствах реалистической теории. Включает работы Ричарда Литтла, Кристофера Лейна, Колина Элмана и Дженнифер Стерлинг-Фолкер.Доступно для студентов с базовыми знаниями теории реалиста.
Фромкин, Дэвид. Независимость народов . Нью-Йорк: Praeger, 1981.
Фромкин утверждает, что штаты являются наиболее заметными действующими лицами в системе и, вероятно, останутся таковыми, поскольку они независимы и не существует более высокой власти, чем государство. Как и Моргентау, он утверждает, что международная политика отличается от внутренней политики и что к государствам нельзя относиться как к людям.Четко написано и мало используется в сегодняшних классах бакалавриата.
Гилхо, Николас. «Реалистический гамбит: послевоенная американская политология и рождение теории IR». Международная политическая социология 2.4 (декабрь 2008 г.): 281–304.
DOI: 10.1111 / j.1749-5687.2008.00052.x
Объясняет, как Моргентау, Кеннет Томпсон и другие ученые пытались (безуспешно) превратить IR в отдельную дисциплину в Соединенных Штатах. Слишком плотно и сложно для большинства студентов, но рассказывает важную историю в истории американской теории IR.
Моллой, Шон. Скрытая история реализма: генеалогия политики власти . Нью-Йорк: Palgrave Macmillan, 2006.
. DOI: 10.1057 / 9781403982926
В этой книге рассказывается о том, как термин «реализм» стал использоваться как синоним «неореализма», а не «классический реализм». Трудно найти, но цитируется в большинстве работ о реализме. Ориентировано на аспиранта или профессора. Трудно следить без сильного фона в предмете и в поле.
Снайдер, Джек. «Единый мир, теории соперничества». Внешняя политика 145 (ноябрь – декабрь 2004 г.): 52–62.
Обновление статьи Стивена Уолта 1998 Foreign Policy с аналогичным названием. Снайдер предлагает свой взгляд на основные принципы реализма и сравнивает их с основными принципами других основных школ теории IR. Прекрасный краткий обзор как реализма, так и теории международных отношений в целом.
|
