Свобода для человека: Свобода: иллюзии и действительность

Свобода: иллюзии и действительность

Человек ищет свободы. В нем есть огромный порыв к свободе, и он не только легко попадает в рабство, но он и любит рабство.

Н. А. Бердяев

Термин «свобода» довольно часто употребляется в повседневной жизни людей. Но каждый человек понимает его по-своему. Причем в основном свобода сводится к тому, чтобы делать все, что хочется.

Очень широко понятие свободы используется в современной политике. Все политические коллизии, любое вмешательство во внутренние дела другого государства происходят под лозунгом свободы и демократии. Все так называемые «бархатные» и «оранжевые» революции, не имеющие ничего общего с действительными революциями, совершались и совершаются под флагом свободы и защиты прав человека. Средства массовой информации сосредоточились на проблемах свободы.

Как уже отмечалось, каждый человек вкладывает в понятие свободы свой собственный смысл, имеющий чисто субъективный характер, поскольку речь идет, как правило, о личной свободе, якобы не предполагающей никаких ограничений.

Такое представление о свободе вписывается в рамки обыденного сознания, но ни в коем случае не может претендовать на какую-либо научность.

Ретроспективный взгляд на историю философии показывает, что проблемы свободы находились в центре внимания многих корифеев мировой философии. Я сошлюсь только на некоторых. Т. Гоббс под свободой подразумевал «отсутствие внешних препятствий, которые нередко могут лишить человека части его власти делать то, что он хотел бы, но не могут мешать использовать оставленную человеку власть сообразно тому, что диктуется ему его суждением и разумом»

^[1]. Свободным является тот человек, который делает то, что ему необходимо в жизни, и при этом не встречает никаких препятствий.

Вольтер замечает, что вопрос о свободе довольно простой, но тем не менее люди постоянно спорят о нем, и в результате все запутались. Сам французский философ свободу определяет так: «Свобода – это исключительная возможность действовать»^[2].

Соотечественник Вольтера П. А. Гольбах немало страниц посвятил проблемам свободы. «Любовь к свободе, – пишет французский мыслитель, – самая сильная из страстей человека; она вызвана его стремлением к самосохранению и беспрепятственному использованию личных способностей для того, чтобы сделать свою жизнь счастливой»

^[3]. Стремление к свободе Гольбах объясняет природными факторами. Иначе говоря, любовь к свободе носит естественный характер. Она, по мнению французского мыслителя, вызвана тем, что человек стремится к самосохранению и улучшению своих жизненных позиций.

Но человек во всех случаях, в том числе в стремлении к свободе, должен руководствоваться только разумом, благодаря которому любовь к свободе приводит к добродетели. Кроме того, человек должен подчиняться установленным в обществе законам. Он должен понимать, что свобода имеет свои границы и их нельзя нарушать, чтобы не ущемлять свободу других. Поэтому «свобода – это возможность делать ради своего счастья все, что не вредит счастью других членов общества»

^[4]. А мерилом «свободы членов общества должно быть благо общества в целом»^[5]. Как видно, французский просветитель проблему свободы человека непосредственно связывает с обществом. Небезынтересны рассуждения Гольбаха о причинах потери народами свободы. Главной причиной потери свободы французский философ считает приход к власти правителей, которые путем насилия и хитрости лишали людей свободы. Но народы сами тоже виноваты в потере свободы, потому что «привычка, лень, страх и невежество ослабили пружины человеческого сердца; можно сказать, что им удалось исказить естественные человеческие свойства и принизить человека в его собственных глазах» ^[6]. Иными словами, собственная лень и равнодушие людей привели к потере ими свободы.

Чтобы сохранить свою свободу, люди должны быть разумными и добродетельными. Интересно, что Гольбах вовсе не считает, что только демократия предоставляет подлинную свободу людям. «При демократии народ, только по видимости осуществляющий суверенную власть, слишком часто является лишь рабом развращенных демагогов, которые льстят ему и разжигают его страсти; народ сам становится тираном»

^[7]. Но если в условиях демократии можно потерять свободу, то при деспотических формах правления ее вообще нет.

Как сохранить свободу? По глубокому убеждению П. А. Гольбаха, свободу можно сохранить лишь в том случае, если она базируется на началах разума и добродетели. Гольбах как идеолог Просвещения считает, что свободу можно сохранить, если люди поступают разумно, если в обществе руководствуются здоровыми нравами и если они знают о том, что происходит в обществе, а это предполагает наличие просвещения.

Вместе с тем, по мнению Гольбаха, одних законов и просвещения недостаточно для сохранения свободы. «Свобода может быть долговечной только при условии, что она подкреплена силой, способной заставить всех членов общества придерживаться справедливости и выполнять законы, устанавливающие определенные границы как для подданных, так и для тех, кто ими управляет»

^[8].

Прежде всего следует подчеркнуть, что свобода есть социальное понятие. У животных нет никакой свободы. Они часть природы и не испытывают никакой нужды в свободе. «Животное, – писал К. Маркс, – непосредственно тождественно со своей жизнедеятельностью. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно есть эта жизнедеятельность. Человек же делает свою жизнедеятельность предметом своего сознания… Сознательная жизнедеятельность непосредственно отличает человека от животной жизнедеятельности»

^[9]. Человек осознает свободу, потому что его действия носят сознательный характер.

Свобода возникает в процессе совместной деятельности людей. Поэтому основа всякой свободы – свобода жизнедеятельности человека. С одной стороны, человек находит свою свободу только в обществе, а с другой – общество ему часто мешает делать то, что он хочет, и человеку кажется, что общество лишает его свободы. Но он либо не понимает, либо не хочет понять, что его личные интересы не всегда совпадают с интересами всего общества и приходится жертвовать личными интересами во имя сохранения общества.

Такова диалектика жизни, и в данном случае мы встречаемся с одним из противоречий социума, которое решается путем компромисса: общество предоставляет индивиду определенную свободу, но и индивид в свою очередь сознательно ограничивает свои требования к обществу относительно свободы.

Наивно думать, что формирование человеческого общества начинается со свободы. Напротив, оно начинается с табу, с запрета, нарушение которого строго наказывается. Чтобы выжить в суровых условиях, первобытные люди соблюдали возникшие в ходе их практической жизни нормы и принципы поведения, регулировавшие их образ жизни. Каждый поступок члена рода строго регламентировался, и ни о какой свободе не могло быть и речи. Охотились, например, молодые люди, но мясо в первую очередь давали детям и старикам.

Нельзя свободу путать с волей. Воля связана с игнорированием общепринятых норм жизни. Воля – это субъективизм и волюнтаризм, отказ от учета объективных обстоятельств. Воля – это произвол и самодурство. В политике, например, волюнтаристские действия приводят к огромным отрицательным последствиям. Всем известны негативные последствия волюнтаристических решений Н. С. Хрущева.

Любящий волю человек не ограничивает себя никакими законами морального или юридического характера. Вольный человек в отличие от свободного человека уважает только самого себя, потому что он постоянно покушается на свободу других людей. Вольный человек – это эгоистичный человек, потому что он стремится лишь к удовлетворению личных интересов. Воля есть другое выражение произвола. Заметим, что анархизм как политическое течение, не признающее государственной власти, предпочитает волю свободе. Но не только анархисты не любят свободу. Даже некоторые сторонники демократии под свободой понимают не соблюдение законов, а волю, особенно когда это касается деятельности таких демократов.

В отличие от воли свобода предполагает действия человека в рамках юридических и моральных норм и законов. Человек должен понимать, что в обществе есть определенные законы, нормы, принципы, традиции, которые нужно соблюдать и в пределах которых можно и нужно свободно действовать. «Нравственный человек сознает содержание своей деятельности чем-то необходимым, имеющим силу в себе и для себя, и этим так мало наносится ущерб его свободе, что последняя даже, наоборот, лишь благодаря этому сознанию становится действительной и содержательной свободой…»^[10] Если каждый будет поступать по своему усмотрению, то это приведет к хаосу и в конечном счете к гибели общества как целостного социального образования.

Нельзя абсолютизировать личную свободу человека, так как это нередко оборачивается трагедией для окружающих. Так, например, абсолютизация свободы приводит к росту насилия (убивают просто прохожих на улице, в учебных заведениях, своих коллег, причем убивают как взрослые, так и дети). Таким образом, свобода предполагает деятельность социальных групп, слоев, классов, индивидов при обязательном соблюдении общепринятых моральных и юридических норм и принципов.

Выше я привел некоторые дефиниции свободы, предложенные классиками философии. Они правомерны, но их следует рассматривать в контексте эпохи. На мой взгляд, свобода – это возможность проявлять свои физические и духовные потенции. Чем свободнее человек, тем у него больше возможностей создавать материальные и духовные ценности, обогащать свой духовный мир. Иными словами, развивать в себе все человеческое. А все это главным образом зависит от общества, в котором живет человек.

Свобода есть процесс, а не застывшее состояние. Иначе говоря, по мере продвижения общества по восходящей линии человек становится все более и более свободным в экономическом, политическом, духовном и других аспектах. Процесс этот носит очень противоречивый и порой даже драматический характер, но тем не менее эмпирически можно показать, как на протяжении истории расширяются свободы человека. Человек первобытной эпохи, например, не был свободен ни в отношении своего рода, ни в отношении природы. Ему приходилось бороться со стихийными силами на каждом шагу, чтобы прокормиться. Не давали свободы родовые связи и отношения. Человек по отношению к ним проявлял рабскую покорность и не представлял свою жизнь за пределами рода или племени. Его поступки и поведение регулировались традициями и обычаями рода и племени. Возможность решать самому те или иные жизненные вопросы, в том числе личного характера (женитьба, например), либо вовсе отсутствовала, либо была крайне ограничена. «Племя, – пишет Ф. Энгельс, – оставалось для человека границей как по отношению к иноплеменнику, так и по отношению к самому себе: племя, род и их учреждения были священны и неприкосновенны, были той данной от природы высшей властью, которой отдельная личность оставалась безусловно подчиненной в своих чувствах, мыслях и поступках. Как ни импозантно выглядят в наших глазах люди этой эпохи, они неотличимы друг от друга, они не оторваны еще, по выражению Маркса, от пуповины первобытной общности»^[11]. Всюду человека подстерегала опасность, физически он рано изнашивался и умирал в сравнительно молодом возрасте.

Иную картину мы наблюдаем в рабовладельческом обществе. Да, жизнь раба полностью зависела от его хозяина: он мог убить его или продать, обращался с ним как с вещью. Аристотель считал, что «невозможна дружба и с конем или быком или с рабом в качестве раба. Ведь [тут] ничего общего быть не может, потому что раб – одушевленное орудие, а орудие – неодушевленный раб, так что как с рабом дружба с ним невозможна, но как с человеком возможна»^[12].

Но тем не менее раб обладал большей свободой, чем первобытный человек, потому что он освободился от «пуповины первобытной общности». Он уже отличает себя от других, может вести самостоятельный образ жизни. Кроме того, – и это очень важно, – в рабовладельческом обществе жили не только рабы, но и рабовладельцы, свободные граждане и т. д., которые принимали непосредственное участие в делах государства, особенно демократического. Так, в Афинах эпохи Перикла была развитая рабовладельческая демократия, суть которой тот выразил следующим образом: «В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным склонностям, и не выказываем ему хотя и безвредной, но тягостно воспринимаемой досады. Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним, и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным»^[13].

Первобытный человек не протестовал против существующих порядков. Да ему и в голову не могла прийти мысль не покориться родовым и племенным обычаям, ослушаться вождя. Рабы же организовывали восстания, шли на войну со своими эксплуататорами, потому что осознавали собственное рабское положение. Хорошо известно восстание рабов под предводительством Спартака. Конечно, среди рабов было немало людей, которые довольствовались своим положением, верой и правдой служили хозяевам и не нуждались ни в какой свободе. О таких рабах Г. В. Ф. Гегель писал: «…раб, довольный своим положением раба, не мыслит себя, так как свобода не является его целью, следовательно, он не хочет своей всеобщности, он не хочет только того или другого»^[14].

Именно при рабовладельческом строе одна часть общества получила возможность заниматься философией, наукой, культурой, то есть духовным производством, которое в первобытном обществе было непосредственно вплетено в материальную жизнь. Выделение духовного производства в самостоятельную сферу представляет гигантский прогресс в развитии человеческого общества, в расширении свободы людей. Нелишне напомнить, что генезис цивилизации связан по времени с рабовладельческим строем, когда создается фундамент цивилизации – общественное богатство – и когда социальные связи начинают доминировать над природными. Таким образом, человек эпохи рабства, даже если он раб, обладал большей свободой, чем человек эпохи первобытного строя, хотя на первый взгляд первобытный человек более свободен, чем раб.

Еще большей свободы человек добивается при феодальном способе производства. Рабов уже нет, человека нельзя продать, купить или убить. Крестьянин имеет возможность владеть землей, орудиями производства. У него есть семья, и он относительно свободно распоряжается своей собственностью. Конечно, при этом нельзя забывать, что сохраняется крепостная зависимость, ибо крестьянин без разрешения или без выкупа не мог покинуть деревню и помещика, на которого был вынужден работать. «Средневековое общество, – пишет Э. Фромм, – в отличие от современного характеризовалось отсутствием личной свободы… Человек почти не имел шансов переместиться социально – из одного класса в дру- гой – и едва мог перемещаться даже географически, из города в город или из страны в страну. За немногими исключениями, он должен был оставаться там, где родился. Часто он даже не имел права одеваться, как ему нравилось, или есть, что ему хотелось. Ремесленник был обязан продавать за определенную цену, а крестьянин – в определенном месте, на городском рынке»^[15].

Средневековое общество характеризуется не только отсутствием личной свободы, но и общей отсталостью, общим невежеством. Жить средневековому человеку приходилось в неимоверно трудных условиях. Нельзя не привести в этой связи слова выдающегося французского историка, одного из основателей школы «Анналов» Л. Февра. «Жизнь в те времена, – пишет он, – постоянное сражение. Человека с человеком. Со стихиями. С враждебной и почти дикой еще природой. И у того, кто вышел победителем из этого сражения, кто достиг зрелости, не подвергшись слишком большим злоключениям и напастям, – у того твердая кожура, у того толстая кожа, дубленая шкура – в прямом и переносном смысле»^[16].

После возникновения буржуазного общества неизмеримо расширяется пространство свободы человека. Принцип лессеферизма позволяет ему получить экономическую свободу. Теперь он ни от кого не зависит. Он может заниматься бизнесом, и если ему повезет, то разбогатеть и занять высокое место в социально-экономи-ческой иерархии общества.

При капитализме человек из подданного превращается в гражданина. Он становится полноправным членом общества и может свободно принимать те или иные политические решения. Буржуазия разрушила феодальные общественные отношения, провозгласила лозунг свободного предпринимательства и формального равенства всех перед законом, упразднила сословные привилегии и сословные титулы. Классическая французская буржуазная революция 1789–1794 гг. приняла «Декларацию прав человека и гражданина», в которой было провозглашено: «1. Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные отличия могут основываться лишь на соображениях общей пользы. 2. Цель каждого политического союза составляет обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковы свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению. 3. Источник суверенитета зиждется по существу в нации. Никакая корпорация, ни один индивид не могут располагать властью, которая не исходит явно из этого источника. 4. Свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другим…»^[17]

В буржуазном обществе человек формально свободен. Он может работать или не работать, заниматься бизнесом, вкладывать свой капитал в различные сферы экономики, путешествовать и т. п. Но он может и ничего не делать, ведя, например, паразитический образ жизни. Получается, что человек абсолютно свободен и может руководствоваться принципом: «Что хочу, то и ворочу». Однако суровая экономическая необходимость заставляет его, если можно так выразиться, крутиться и вертеться, так как ему надо выжить в условиях жесточайшей конкуренции. Если у него ничего нет, кроме рабочей силы, то он вынужден продавать ее либо частному лицу, либо государству. Поэтому свободу нельзя понимать как свободу от добывания средств существования, от принятых в обществе законов, от существующих принципов, от сложившихся традиций и т. д. Свобода человека в условиях капитализма выражается прежде всего в том, что в отличие от предыдущих эпох человек полностью распоряжается собой, он – юридически свободная личность и является собственником своего «я».

Но парадокс буржуазной свободы состоит в том, что все свободны, и вместе с тем никто не свободен: не свободен трудящийся, так как боится потерять работу и не уверен в завтрашнем дне. Не свободен и капиталист, ибо боится обанкротиться, не выдержать конкуренции и т. д. Одним словом, дамоклов меч висит над всеми. И все же повторим, что человек эпохи буржуазии пользуется бóльшими свободами, чем во все предыдущие времена. Но еще больше свободы он получит в посткапиталистическом обществе, в котором свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех.

Свобода непосредственно связана со знаниями. Чем больше знает человек о законах объективного мира, об окружающей природной и социальной действительности, тем большей свободой он обладает, ибо может принимать такие решения, которые в рамках конкретных условий для него будут наиболее оптимальными. Поэтому нельзя не согласиться с Энгельсом в том, что свобода воли «есть не что иное, как способность принимать решения со знанием дела»[18].

Свобода детерминируется социальными и природными условиями жизни человека, и поэтому, на мой взгляд, неверно утверждение Ж. П. Сартра о том, что человеческая свобода ничем не детерминирована. «Детерминизм, – пишет он, – умиротворяющ: человек, для которого знание сводится к знанию причин, способен и действовать посредством причин, и потому, между прочим, все усилия моралистов и по сей день направлены на то, чтобы доказать нам, будто мы – всего лишь рабочие детали, поддающиеся манипуляциям с помощью подручных средств»^[19]. Но человек не может вырваться за пределы тех условий, в которых ему приходится жить и работать. Первобытный человек, например, был так придавлен социальными и природными обстоятельствами, что, как уже отмечалось, фактически не имел никакой свободы. Другой вопрос – степень свободы. Она зависит от общего уровня развития общества, от его цивилизованности, от интеллекта человека, от уровня знаний, от богатства, социального или политического положения индивида и т. д. Но можно согласиться с Сартром в том, что у человека всегда есть свобода выбора. В концлагере, например, можно выбрать свободу погибнуть за Родину или не выдать своих товарищей, либо, наоборот, выбрать свободу предать всех и тем самым спасти свою шкуру.

Нельзя не обратить внимания еще на один аспект свободы. Речь идет о потребности в свободе. В какой мере она проявляется в тех или иных жизненных ситуациях? Вот что по этому поводу говорит И. В. Гете: «Свобода – странная вещь. Каждый может легко обрести ее, если только он умеет ограничиваться и находить самого себя. И на что нам избыток свободы, который мы не в состоянии использовать? Посмотрите эту комнату и соседнее с ней помещение, в котором вы через открытую дверь видите мою кровать. Комнаты эти невелики, кроме того, они загромождены разнообразными мелочами, книгами, рукописями и предметами искусства. Но для меня этого достаточно; я прожил в них всю зиму и почти никогда не заходил в передние комнаты. Какую пользу я имел от моего просторного дома и от свободы ходить из одной комнаты в другую, когда у меня не было потребности использовать эту свободу?

Если кто-либо имеет достаточно свободы, чтобы вести здоровый образ жизни и заниматься своим ремеслом, то этого достаточно, а столько свободы имеет каждый. И потом все мы свободны только на известных условиях, которые мы должны выполнять»^[20].

Люди очень дифференцированы, и они нуждаются в свободе разной степени. Человеку, работающему в науке, литературе, философии, живописи и т. д., нужна одна свобода, а ремесленнику, пастуху, земледельцу и т. д. – другая. Бывают ситуации, когда есть свобода, но нет интересных творческих произведений. Многие наши творческие работники в советскую эпоху жаловались на отсутствие свободы, на невозможность свободного творчества. Советской эпохи давно нет, но нет также не только великих, а даже просто талантливых произведений, хотя сейчас никто никому не запрещает творить свободно, писать о чем угодно и печататься где угодно. Пушкин не был свободен, но создавал великие произведения, без которых мировая культура немыслима. Следовательно, нужна не только свобода, нужен еще талант, способный творить и создавать эпохальные труды.

Конкретная реализация свободы проявляется в повседневной жизни людей, прежде всего в экономической, политический и духовной сферах.

В экономической сфере свобода проявляется в том, что человек как существо производящее должен иметь определенную свободу трудовой деятельности. Он, во-первых, должен иметь возможность проявить свои интеллектуальные и физические способности по созданию материальных и духовных ценностей. Иначе говоря, он должен иметь право трудиться, ибо именно в труде человек становится действительным творцом истории. Во-вторых, только свободный труд, то есть труд на себя и на общество, труд без эксплуатации и без принуждения приносит настоящее удовольствие человеку. Если даже человек получает достаточно финансов для удовлетворения своих потребностей, но зависит экономически от частных или государственных структур, то его трудно назвать свободным. В-третьих, экономическая свобода позволяет человеку воспроизводить свои физические силы, чувствовать уверенность в завтрашнем дне, использовать свободное время для физического и духовного совершенствования.

Но до настоящего времени человек был лишен такой возможности. Возьмем эпоху крепостного права. Человек был зависим от своего хозяина, как правило, бóльшую часть времени работал, обслуживал его, а если еще оставалось время, то он полностью посвящал его своему личному хозяйству. Тяжелую жизнь крепостного крестьянина блестяще описал А. Н. Радищев в своей знаменитой книге «Путешествие из Петербурга в Москву».

При капитализме, как уже отмечалось, человек формально свободен, но от этого ему не становится легче жить, особенно в современном глобализированном мире. Во-первых, в результате глобализации слаборазвитые страны фактически утратили свои национальные экономики, что привело к полной экономической зависимости. Во-вторых, резко обострились социальные контрасты. «Всего лишь 358 миллиардеров владеют таким же богатством, как и 2,5 миллиарда человек, вместе взятые, почти половина населения земли»^[21]. Причем происходит не только относительное, но и абсолютное обнищание людей. Как пишут Г.-П. Мартин и Х. Шуманн, «в 1995 году четыре пятых всех американских рабочих и служащих мужского пола зарабатывали в реальном исчислении на 11 процентов в час меньше, чем в 1973 году. Другими словами, вот уже более двух десятилетий уровень жизни огромного большинства американцев падает»^[22].

В сфере политики свобода предполагает свободу слова, свободу избирать и быть избранным, свободу создавать политические партии и т. д. Политические свободы проявляются в зависимости от экономических свобод, социального положения индивида и вообще от конкретно-исторических условий. Основная характеристика политической свободы, на мой взгляд, состоит не просто в свободе слова или свободе выбора того или иного кандидата на государственную должность, а в том, чтобы человек оказывал реальное воздействие на политическую жизнь общества, что практически нереально в современном мире.

Что касается духовной сферы, то здесь свобода связана, во-первых, с овладением духовными ценностями и, во-вторых, с возможностью самому их создавать. Знание литературы, искусства, науки и т. д. помогает человеку чувствовать себя раскованным и полноценным гражданином. Человеку необходима свобода для производства духовных ценностей. Это значит:

1. Быть экономически в состоянии посвятить себя интеллектуальной деятельности. Без экономической независимости трудно рассчитывать на творческую независимость. Как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку. Нельзя не вспомнить в этой связи Лукиана из Самосаты, этого, по выражению Энгельса, «Вольтера классической древности»: «Единственное дело историка – рассказывать все так, как оно было. А этого он не может сделать, если боится Артаксеркса, будучи его врагом, или надеется получить в награду за похвалы, содержащиеся в его книге, пурпуровый кафтан, золотой панцирь, нисейскую лошадь»^[23]. Ни одно государство не финансирует тех представителей творческой интеллигенции, которые выступают против него. В буржуазном обществе, например, человек свободен писать что угодно и о чем угодно, но если он затрагивает интересы господствующего класса, то ему долго приходится искать (если вообще найдет) издателя.

2. Писать по велению души и сердца, писать правдиво и отражать в своем творчестве объективные процессы.

3. Не быть контролируемым со стороны цензуры или других государственных учреждений. Главный цензор человека – его совесть, его нравственные принципы и нормы. Добродетельный человек никогда не станет писать сочинения, в которых проповедуются насилие, алчность, антигуманизм и другие пороки человечества. Он никогда не будет писать пасквили даже на своих врагов. Духовная свобода – это подлинное наслаждение для человека, стремящегося проявить себя не в накопительстве, а в интеллектуальном творчестве. Духовная свобода – это вместе с тем свобода самовыражения, свобода внутреннего ощущения. И здесь я не могу не процитировать нашего гениального поэта А. С. Пушкина:

Не дорого ценю я громкие права,

От коих не одна кружится голова.

Я не ропщу, что отказали боги

Мне в сладкой участи оспаривать налоги

Или мешать царям друг с другом воевать;

И мало горя мне, свободно ли печать

Морочит олухов, иль чуткая цензура

В журнальных замыслах стесняет балагура.

Все это, видите ль, слова, слова, слова.

Иные, лучшие, мне дороги права;

Иная, лучшая, потребна мне свобода:

Зависеть от царя, зависеть от народа –

Не все ли нам равно? Бог с ними.

Никому

Отчета не давать, себе лишь самому

Служить и угождать; для власти, для ливреи

Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;

По прихоти своей скитаться здесь и там,

Дивясь божественным природы красотам,

И пред созданьями искусств и вдохновенья

Трепеща радостно в восторгах умиленья.

– Вот счастье! Вот права…^[24]

Люди так или иначе осознают свою свободу, но при этом забывают о том, что нет свободы без ответственности, хотя и нет ответственности без свободы. Нельзя понимать свободу как свободу от ответственности за свои поступки. Человек, не осознающий своей ответственности, не заслуживает свободы. Как уже выше отмечалось, у человека всегда есть возможность выбора принять то или иное решение. Предатели, убийцы, воры, подлые люди должны нести ответственность за свои поступки. И никакие ссылки на сложившиеся объективные обстоятельства не должны приниматься во внимание. В противном случае в жизни все можно оправдать такого рода объективными обстоятельствами.

Можно выделить три вида ответственности: моральную, юридическую и политическую. Моральная ответственность не влечет за собой никакого наказания. Человек сам чувствует свою ответственность перед семьей, обществом и государством, и степень ответственности зависит от его добросовестности, порядочности и человечности. Юридическая ответственность предполагает наказание за нарушение правовых норм и принципов. Что касается политической ответственности, то она во многом определяется уровнем цивилизованности общества. Прежде всего народ должен нести политическую ответственность за свои действия или бездействие в политической жизни страны. Если народ считает, что правительство постоянно его обманывает, но ничего не делает для его замены, то такой народ не заслуживает другого правительства.

Самой большой политической свободой обладают государственные деятели. Монарх, например, по существу, имеет неограниченную власть. И монарх-самодур, не чувствующий никакой ответственности, может принести огромный ущерб своему народу. В современных условиях очень велика ответственность лидеров государства. Это связано в первую очередь с наличием ядерной энергии, способной уничтожить всю мировую цивилизацию. Если во главе ядерной державы окажется безответственный человек, то от него пострадает не только народ этого государства, но и весь мир. Поэтому очень важно, чтобы к власти приходили чрезвычайно ответственные люди, психически уравновешенные и обладающие хорошим здоровьем, способные принимать ответственные решения.

Подведем некоторые итоги. Homo sapiens – существо загадочное. И не случайно одни исследователи его называли добрым, другие – злым, одни – гуманным, другие – негуманным, одни – бунтующим, другие – покорным. А великий русский историк В. О. Ключевский писал: «Человек – это величайшая скотина в мире»^[25].

На самом деле человек как таковой ни добр, ни зол и, конечно, не скотина. Человек не живет в безвоздушном пространстве, он продукт социальной среды, и поэтому сущность его надо искать не в природе, а в обществе, и эта сущность, как писал Маркс, есть «совокупность всех общественных отношений»^[26].

Но вместе с тем нельзя не отметить, что человеку присуще жить иллюзиями, верить в чудеса, в сверхъестественные силы и т. д. Он стремится к свободе, он хочет, чтобы никто ему не мешал жить и действовать в обществе. Но он живет в мире иллюзий, ибо не понимает, что жить в обществе и быть свободным от него нельзя, что себя он может проявить только в обществе, только при соблюдении общественных норм и принципов.

^[1] Гоббс Т. Избр. произв.: в 2 т. – М., 1963. – T. 2. – С. 155.

^[2] Вольтер. Философские сочинения. – М., 1988. – С. 258.

^[3] Гольбах П. А. Избр. произв. : в 2 т. – М., 1963. – Т. 2. – С. 337.

^[4] Гольбах П. А. Указ. соч. – Т. 1. – С. 173.

^[5] Там же. – Т. 2. – С. 339.

^[6] Там же. – С. 341.

^[7] Там же. – С. 343.

^[8] Гольбах П. А. Указ. соч. – Т. 2. – С. 346.

^[9] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 42. – С. 525.

^[10] Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: в 3 т. – Т. 1. Наука логики. – М., 1974. – С. 337.

^[11] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 21. – С. 99.

^[12] Аристотель. Никомахова этика 8: XIII.

^[13] Цит. по: Историки античности. – Т. 1. Древняя Греция. – М., 1988. – С. 304.

^[14] Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М., 1990. – С. 392 .

^[15] Фромм Э. Бегство от свободы. – 2-е изд. – М.: Академический проект, 1995. – С. 44.

^[16] Февр Л. Бои за историю. – М., 1991. – С. 296.

^[17] Документы истории Великой французской революции: в 2 т. – М., 1990. – Т. 1. – С. 112.

[18] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т. 20. – С. 116.

^[19] Сартр Ж. П. Бодлер / Ш. Бодлер // Цветы зла. Стихотворения в прозе. Дневники. – M., 1993. – С. 337.

^[20] Гёте И. В. Избр. филос. произв. – М., 1964. – С. 458.

^[21] Мартин Г.-П., Шуманн X. Западня глобализации. Атака на процветание и демо-кратию. – М., 2001. – С. 46.

^[22] Там же. – С. 161.

^[23] Лукиан. Как следует писать историю 39.

^[24] Пушкин А. С. Соч.: в 3 т. – Т. 1. Стихотворения. Сказки. Руслан и Людмила. Поэма. – М., 1985. – С. 584.

^[25] Ключевский B. O. Соч.: в 9 т. – Т. IX. Материалы разных лет. – М., 1990. – С. 363.

^[26] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – T. 3. – С. 3.

Рекомендации педагогов — воспитание и образование

— Что такое свобода?

Автор — С. Соловейчик

Что такое свобода?

Чтобы ответить на этот вопрос, написаны сотни книг, и это объяснимо: свобода – понятие бесконечное. Оно принадлежит к высшим понятиям человека и потому принципиально не может иметь точного определения. Бесконечное не определимо в словах. Оно выше слов.

Сколько люди живут, они будут стараться понять, что же такое свобода, и стремиться к ней.

Полной социальной свободы нет нигде в мире, экономической свободы для каждого человека нет и, судя по всему, быть не может; но свободных людей – огромное множество. Как же это получается?

В слове «свобода» содержится два разных понятия, сильно отличающихся одно от другого. По сути, речь идет о совершенно разных вещах.

Философы, анализируя это трудное слово, пришли к выводу, что есть «свобода-от» – свобода от какого бы то ни было внешнего угнетения и принуждения – и есть «свобода-для» – внутренняя свобода человека для его самоосуществления.

Внешняя свобода, как уже говорилось, не бывает абсолютной. Но внутренняя свобода может быть беспредельной даже при самой трудной жизни.

В педагогике давно обсуждается свободное воспитание. Учителя этого направления стремятся дать ребенку внешнюю свободу в школе. Мы говорим о другом – о внутренней свободе, которая доступна человеку во всех обстоятельствах, для которой не надо создавать специальных школ.

Внутренняя свобода не зависит жестко от внешней. В самом свободном государстве могут быть зависимые, несвободные люди. В самом несвободном, где все так или иначе угнетены, могут быть свободные. Таким образом, воспитывать свободных людей никогда не рано и никогда не поздно. Мы должны воспитывать свободных людей не потому, что наше общество обрело свободу – это спорный вопрос, – а потому, что внутренняя свобода нужна самому нашему воспитаннику, в каком бы обществе он ни жил.

Человек свободный – это человек, свободный внутренне. Как и все люди, внешне он зависит от общества. Но внутренне он независим. Общество может освободиться внешне – от угнетения, но стать свободным оно может лишь тогда, когда люди в большинстве своем будут внутренне свободны.

Вот это и должно быть, на наш взгляд, целью воспитания: внутренняя свобода человека. Воспитывая внутренне свободных людей, мы приносим самую большую пользу и нашим воспитанникам, и стране, стремящейся к свободе. Здесь нет ничего нового; присмотритесь к лучшим учителям, вспомните своих лучших учителей – они все старались воспитывать свободных, потому они и запоминаются.

Внутренне свободными людьми держится и развивается мир.

 

Что такое внутренняя свобода?

Внутренняя свобода так же противоречива, как и свобода вообще. Внутренне свободный человек, свободная личность, в чем-то свободен, а в чем-то не свободен.

От чего свободен внутренне свободный человек? Прежде всего от страха перед людьми и перед жизнью. От расхожего общего мнения. Он независим от толпы. Свободен от стереотипов мышления – способен на свой, личный взгляд. Свободен от предубеждений. Свободен от зависти, корысти, от собственных агрессивных устремлений.

Можно сказать так: в нем свободно человеческое.

Свободного человека легко узнать: он просто держится, по-своему думает, он никогда не проявляет ни раболепства, ни вызывающей дерзости. Он ценит свободу каждого человека. Он не кичится своей свободой, не добивается свободы во что бы то ни стало, не сражается за свою личную свободу – он всегда владеет ею. Она дана ему в вечное владение. Он не живет для свободы, а живет свободно.

Это легкий человек, с ним легко, у него полное жизненное дыхание.

Каждый из нас встречал свободных людей. Их всегда любят. Но есть нечто такое, от чего действительно свободный человек не свободен. Это очень важно понять. От чего не свободен свободный человек?

От совести.

Что такое совесть?

Если не понять, что же такое совесть, то не понять и внутренне свободного человека. Свобода без совести – ложная свобода, это один из видов тяжелейшей зависимости. Будто бы свободный, но без совести – раб дурных своих устремлений, раб обстоятельств жизни, и внешнюю свою свободу он употребляет во зло. Такого человека называют как угодно, но только не свободным. Свобода в общем сознании воспринимается как добро.

Обратите внимание на важное различие: тут не сказано – не свободен от своей совести, как обычно говорят. Потому что совесть не бывает своя. Совесть и своя, и общая. Совесть – то общее, что есть в каждом отдельно. Совесть – то, что соединяет людей.

Совесть – это правда, живущая между людьми и в каждом человеке. Она одна на всех, мы воспринимаем ее с языком, с воспитанием, в общении друг с другом. Не нужно спрашивать, что же такое правда, она так же невыразима в словах, как и свобода. Но мы узнаем ее по чувству справедливости, которое каждый из нас испытывает, когда жизнь идет по правде. И каждый страдает, когда справедливость нарушается – когда попирается правда. Совесть, чувство сугубо внутреннее и в то же время общественное, говорит нам, где правда и где неправда. Совесть заставляет человека придерживаться правды, то есть жить с правдой, по справедливости. Свободный человек строго слушается совести – но только ее.

Учитель, цель которого – воспитание свободного человека, должен поддерживать чувство справедливости. Это главное в воспитании.

Никакого вакуума нет. Никакого госзаказа на воспитание не нужно. Цель воспитания одна на все времена – это внутренняя свобода человека, свобода для правды.

Свободный ребенок

Воспитание внутренне свободного человека начинается в детстве. Внутренняя свобода – это природный дар, это особый талант, который можно заглушить, как и всякий другой талант, но можно и развить. Этот талант в той или иной мере есть у каждого, подобно тому как у каждого есть совесть, – но че-ловек или прислушивается к ней, старается жить по совести, или она заглушается обстоятельствами жизни и воспитанием.

Цель – воспитание свободного – определяет все формы, способы и методы общения с детьми. Если ребенок не знает угнетения и научается жить по совести, к нему сами собой приходят все житейские, общественные навыки, о которых так много говорится в традиционных теориях воспитания. На наш взгляд, воспитание заключается лишь в развитии той внутренней свободы, которая и без нас есть в ребенке, в ее поддержке и охране.

Но дети бывают своевольны, капризны, агрессивны. Многим взрослым, родителям и учителям кажется, что предоставлять детям свободу опасно.

Тут проходит граница двух подходов в воспитании.

Тот, кто хочет вырастить свободного ребенка, принимает его таким, какой он есть, – любит его освобождающей любовью. Он верит в ребенка, эта вера помогает ему быть терпеливым.

Тот, кто не думает о свободе, боится ее, не верит в ребенка, тот неизбежно угнетает его дух и тем губит, глушит его совесть. Любовь к ребенку становится угнетающей. Такое несвободное воспитание и дает обществу дурных людей. Без свободы все цели, даже если они кажутся высокими, становятся ложными и опасными для детей.

Свободный учитель

Чтобы вырасти свободным, ребенок с детства должен видеть рядом с собой свободных людей, и в первую очередь – свободного учителя. Поскольку внутренняя свобода не прямо зависит от общества, всего лишь один учитель может сильно повлиять на талант свободы, скрытый в каждом ребенке, как это бывает и с музыкальными, спортивными, художественными талантами.

Воспитание свободного человека посильно каждому из нас, каждому отдельному учителю. Вот то поле, где один – воин, где один может все. Потому что дети тянутся к свободным людям, доверяют им, восхищаются ими, благодарны им. Что бы ни происходило в школе, внутренне свободный учитель может быть в победителях.

Свободный учитель принимает ребенка равным себе человеком. И этим он создает вокруг себя атмосферу, в которой только и может вырасти свободный человек.

Быть может, он дает ребенку глоток свободы – и тем спасает его, научает его ценить свободу, показывает, что жить свободным человеком возможно.

Свободная школа

Учителю гораздо легче сделать первый шаг к воспитанию свободного, легче проявить свой талант к свободе, если он работает в свободной школе.

В свободной школе – свободные дети и свободные учителя.

Таких школ не столь уж много на свете, но все же они есть, и значит, этот идеал осуществим.

Главное в свободной школе не то, что детям предоставляют делать все, что они хотят, не освобождение от дисциплины, а учительский свободный дух, самостоятельность, уважение к учителю.

В мире много очень строгих элитных школ с традиционными порядками, которые дают наиболее ценных людей. Потому что в них свободные, талантливые, честные учителя, преданные своему делу, – и потому в школе поддерживается дух справедливости. Однако в таких авторитарных школах далеко не все дети вырастают свободными. У некоторых, слабейших, талант свободы заглушается, школа ломает их.

Подлинно свободная школа та, в которую дети идут с радостью. Именно в такой школе дети обретают смысл жизни. Они научаются думать свободно, держаться свободно, жить свободно и ценить свободу – свою и каждого человека.

Путь к воспитанию свободных

Свобода – это и цель, и дорога.

Для учителя важно вступить на эту дорогу и идти по ней, не слишком уклоняясь. Дорога к свободе очень трудна, ее без ошибок не пройдешь, но будем придерживаться цели.

Первый вопрос воспитателя свободных: не угнетаю ли я детей? Если я принуждаю их к чему-то – ради чего? Я думаю, что ради их пользы, но не убиваю ли я детский талант свободы? Передо мной класс, я нуждаюсь в определенном порядке, чтобы вести занятия, но не ломаю ли я ребенка, стараясь подчинить его общей дисциплине?

Возможно, не каждый учитель найдет ответ на каждый вопрос, но важно, чтобы эти вопросы были заданы себе.

Свобода умирает там, где появляется страх. Путь к воспитанию свободных – возможно, полное избавление от страха. Учитель не боится детей, но и дети не боятся учителя – и свобода сама собой приходит в класс.

Освобождение от страха – первый шаг на пути к свободе в школе.

Осталось добавить, что человек свободный всегда красив. Воспитать духовно красивых, гордых людей – это ли не мечта учителя?

«Главное в жизни что?
Главное в жизни – вовремя спохватиться!»
Симон Соловейчик
ватага «Семь ветров» 

 

Урок 10. свобода и ответственность — Обществознание — 10 класс

Обществознание, 10 класс

Урок 10. Свобода и ответственность

Перечень вопросов, рассматриваемых на уроке:

1. Свобода и ответственность в деятельности человека
2. Свобода и необходимость в человеческой деятельности.
3. Свобода как осознанная необходимость.

Глоссарий по теме

Свобода — это возможность выбора видов деятельности в соответствии со своими желаниями, интересами и целями, формируемыми в рамках существующих общечеловеческих ценностей гражданского общества.

Ответственность – необходимость, обязанность отвечать за свои действия и поступки.

Необходимость — то, что обязательно должно произойти в данных условиях; внутренние устойчивые связи предметов и явлений, определяющие их закономерное изменение и развитие.

Ключевые слова

Свобода, ответственность, абсолютная свобода.

Основная и дополнительная литература по теме урока:

Учебник «Обществознание» для 10 класса авторов: Л.Н. Боголюбова, Ю.И. Аверьянова, А.В. Белявского. Москва. Издательство «Просвещение», 2014.

О.А. Чернышёва, Р.В. Пазин. Обществознание. ЕГЭ. Работа с текстом. Решение познавательных задач. Легион. Ростов-на-Дону, 2017. С. 5- 35.

П.А. Баранов. Большой сборник тематических заданий. АСТ, 2017. С. 63 – 70.

Теоретический материал для самостоятельного изучения

Можно ли быть свободным от общества, живя в нём?

Одна из самых важных ценностей современного мира — свобода личности. Понятие свободы в современном понимании появилось в эпоху Ренессанса. Тогда человека провозгласили мерой всех вещей, а свободу личности неотъемлемым правом.

Эпоха Реформации сузила понятие свободы до права выбора дороги к Богу.

В XIX веке материалистическое понимание мира привело к восприятию свободы как права на свободную экономическую деятельность, передвижения и выбора образа жизни. Век Прогресса привел к сомнению в необходимости в духовной свободе. Английского философ Гоббс говорил, что люди ищут обеспеченности, а не свободы. Его слова стали основой программы наступающей материалистической цивилизации. Так что же такое свобода и есть ли в ней необходимость?

Осмысливая свободу, философы отводят ей центральное место в своих исканиях, но подходят к этой категории по-разному.

Люди, стремясь к свободе, понимают, что абсолютной свободы не может быть. Например, желание человека включить громкую музыку ночью нарушает право и свободу других людей получить полноценный сон и отдых. Или курящий рядом человек лишает другого возможности дышать свежим воздухом.

Французский философ Жан Буридан рассказал об осле, которого поставили между двумя равноудаленными друг от друга стогами сена. Обладая абсолютной свободой, не решив какую съесть, осел умер от голода.

Это говорит о том, что абсолютно свободным человек быть не может. Главный ограничитель свободы — свобода других людей.

Немецкий философ Г. Гегель сказал, что свобода есть осознанная необходимость . Этими словами философ хотел сказать, что все в мире подчинено необходимости. Если человек осознает ее, то он становится свободным в принятии решения. В этом выражается свобода воли личности.

Какова же природа необходимости?

Часть философов говорят о Божьем промысле.

Так религиозный реформатор Мартин Лютер говорил об абсолютном предопределении, что люди ничего не совершают по своей воле. А только по предопределению божьему. В данном понимании свобода полностью отсутствует. Существует другой, отличный от этого, религиозный взгляд на предопределение, что Вселенная задумана богом так, что самое ценное в ней – это свобода выбора между злом и добром.

Ряд философов считают, что необходимость – это объективные законы природы и общества, независящие от сознания человека.

Например, в сейсмоопасных зонах люди подвергаются опасности, чтобы уменьшить риск они должны строить сейсмоустойчивые здания. Об этом писал Ф. Энгельс, немецкий философ, что свобода не в независимости от законов природы, а в том, как их заставить работать в целях человека.

Сегодня человек находится в постоянном стрессе. Существуют разные средства, с помощью которых человек может расслабиться, в том числе алкоголь и наркотики.

Человек делает выбор, зная об опасности расплаты самым дорогим – собственным здоровьем.

Подлинно свободный человек не станет рабом сиюминутных настроений и изберёт здоровый образ жизни. Отклонение поведения человека от принятых социальных норм вызывает реакцию общества. А негативное отклонение влечёт за собой санкции, т.е. наказание. Такое наказание называют ответственностью человека за свои поступки и их последствия. Это вид внешнего воздействия на человека.

Но есть вид ответственности — внутренний регулятор наших действий – т.е. чувство ответственности и долга. Тогда человек поступает сознательно в соответствии с установленными нормами.

Бывает так, что чувство ответственности притупляется. Человек в толпе может повести себя совсем иначе. Это связано с влиянием массовости, чувства безнаказанности и потерей индивидуальности. Формируя свое чувство ответственности, мы защищаем себя от превращения в существо без самосознания.

Итак, рассмотрим внутренние ограничители свободы, которые человек устанавливает сам.

Христианский богослов Климент Александрийский (Тит Флавий), живший во II—III вв. правильно заметил, что ничто, ни похвала, ни порицание, ни просьбы не заставит человека сопротивляться, если его душа сама к этому не стремится и не сопротивляется.

Подлинная свобода в выборе поступка, принципов, действий, которые превращаются в убеждения. Такой человек даже при экстремальных общественных условиях, тоталитарном режиме не изменит своим принципам, веря в их торжество. Свобода означает состояние человека способного действовать на основе выбора.

Какое же общество может обеспечить такой выбор?

Свободное общество. Можно ли считать свободным общество, в котором государство не вмешивается в частную жизнь? В этом ли подлинная свобода? Не только. Дополнением к сказанному является ответственность, справедливость, т. е. ценности, которые должно обеспечить общество. Государство в таком обществе должно выполнять регулирующую роль, обеспечивая благосостояние и свободное развитие граждан.

Разбор типового тренировочного задания

1. Выберите верные суждения о свободе личности:

1). Одним из проявлений свободы личности является осознанный выбор в соответствии с принятыми нормами.

2) Политика государства не влияет на свободу выбора человека в обществе.

3). Свобода личности — неотъемлемое право на проявление его внутренней духовной жизни.

4) Понятие «свобода» не является философской категорией.

Правильный вариант/варианты: 1,3.

1. Восстановите смысловое значение предложения.

При осуществлении своих прав и ______ (А) каждый человек должен подвергаться только таким ____________ (Б), которые имеют своей целью обеспечить признание и уважение ____ (В) других.

Варианты ответов: взглядов, действий, свобод;

Испытаниям, ограничениям, возможностям;

Прав, труда, взгляда.

Правильный вариант:

Свобод; ограничениям; прав.

Что такое свобода для человека?

Время Чтения: 3 мин.

Вы знаете, у каждого человека есть такая тема, которая дается особенно нелегко. И чем больше копаешь, тем сложнее, как будто лопата вязнет во влажном грунте. Ты на нее давишь, она упирается в камни, и не идет и всё! Бывает у вас такое?

У меня такое получилось с темой Свободы.

А что такое свобода для человека? Что такое свобода для вас? Как стать свободным? Как себя чувствует свободный человек? Каким я буду, когда стану свободным?

Эти и многие вопросы я начал задавать очень давно и не мог найти на них ответы. Зачем я себе их задавал? Делать нечего, что ли?

Дело в том, что чувствовать себя свободно на определенном этапе развития человека, становится необходимо. Кто не хочет почувствовать себя свободным?

Кстати, придумайте слова-антонимы для слова «свободный». А?

• Угнетенный, заключённый, подавленный…
• Забитый…
• Связаный, скованный. Даже можно сказать: «Ты Замкнутый»

Прикольно? Теперь сильнее хочется поискать ответы? Никому же не хочется быть скованным, замкнутым, угнетенным, подавленным. Закрытым… Рабом…

Бесплатный мастер-класс «КОУЧ — ПРОФЕССИЯ БУДУЩЕГО».

При регистрации бонус Чек лист 7 Шагов самокоучинга!

Обратимся к толковым словарям, чтобы раскрыть смысл слова «свобода».

Свобода — состояние субъекта, в котором он является определяющей причиной своих действий, то есть они не обусловлены непосредственно иными факторами, в том числе природными, социальными, межличностно-коммуникативными и индивидуально-родовыми.
Википедия

Толковый словарь Ожегова С.И. определяет ее, как философское понятие:

Свобода — возможность проявления субъектом своей воли на основе осознания законов развития природы и общества.

Эрих Фромм утверждал, что свобода есть цель человеческого развития. В библейском понимании, свобода и независимость – суть цели человеческого развития; назначение человеческих деяний есть постоянный процесс самоосвобождения от пут, привязывающих человека к прошлому, к природе, клану и идолам.

Постоянный процесс, вот что главное!

Против таких авторитетов и не попрешь особо. Оказывается, свобода – это одна из высших степеней эволюции! Это очень важный момент — признать, что весь мир свободен — все имеет право быть таким, какое оно есть.

До тех пор, пока вы не дадите всему миру свободу соглашаться или не соглашаться с вами, пока вы не дадите каждому человеку свободу любить или не любить вас, одобрять или не одобрять вас, смотреть на вещи так же как вы или по-другому — до тех пор, пока вы не дадите миру причитающуюся ему свободу, вы и сами никогда не освободитесь.
Адьяшанти

А теперь подберем синонимы к слову «свободный»

• Независимый
• Легкий
• Самостоятельный
• Освобожденный
• Хозяин своей жизни
• Веселый
• Живущий в “потоке”
• Делающий то, что нравится

И тут меня осенило. Свобода – это та самая самореализация!!!

Свобода не во множестве направлений. Она в возможности заниматься тем немногим, что хочет твой Дух.
Владимир Серкин, доктор наук, автор книг

Но тут важно отличать свои цели от чужих. Наверняка, Вам знакомы “зайчики с барабанчиками”, которые верещат с утра до вечера: «Достигай! Ставь цели! Никогда не сдавайся! Ты должен!»

Стоп. Я никому ничего не должен. Я даже выйти из игры могу в любой момент, если приму такое решение. Потому что создан свободным! И каждый день я делаю свой выбор. Самый наилучший на данный момент. И если что-то не получается, то таков мой Путь. И мой Опыт.

И чем больше я узнаю себя, развиваюсь и делаю то, к чему стремится моя душа, тем больше я свободен.

Только душа знает, что приносит вам истинную радость, счастье и любовь. Главное, научиться ее слышать.

Однажды почувствовав свободу, ты от нее уже не откажешься.
Анна Тодд. После

Не пропускай самые интересные публикации для личностного роста. Подписывайся на нас в той социальной сети, которую любишь больше всего: Instagram, Facebook, Telegram.

что это такое и 6 способов стать свободным человеком

Одна из основных ценностей – это право самому распоряжаться своей жизнью. Некоторые считают, что оно дается с самого рождения. Другие думают, что его стоит давать после достижения совершеннолетия. Третьи вообще расценивают независимость как привилегию отдельной группы людей, по половому, социальному либо другому признаку. Однозначного ответа на вопрос, что такое свобода с позиций морали, этики, философии, законодательства или социальных норм не существует. Есть только обобщенное понятие и большое количество интерпретаций, в зависимости от того, с какой точки зрения мы его рассматриваем.

Что такое свобода?

Свобода — это право человека самому быть причиной своих поступков, без влияния внешних факторов. Наиболее обобщенное определение раскрывает суть понятия, подразумевая возможность самостоятельного выбора своих жизненных ориентиров или действий. Проблематике свободы уделяется значительное внимание во всех религиях и философских учениях мира. Наличие ее считается одной из высших ценностей наравне с самой жизнью.

Кто такой свободный человек?

Свободный человек — это тот, кто имеет право на определенное поведение, закрепленное в Конституции его страны. Это с позиций законодательства. Речь идет о регламентированной свободе. Чем более развита демократия страны, тем больше прав у ее граждан.

С точки зрения этики, свобода человека выражается в его возможностях проявить свою волю. Но, в данном случае уместно говорить о морали, когда волеизъявление одного может негативно отображаться на ком-то другом. Это означает, что люди все-равно наделены ответственностью перед обществом. Наиболее демократичны философы. Их определение свободы напоминает данное вначале этой статьи, без отсылок к законодательству или чувству совести. С другой стороны, возможность бесконтрольного поведения вызывает ряд морально-этических вопросов, делая понятие «абсолютной» свободы утопией.

Корректней всего говорить о возможностях беспрепятственно совершать те или иные действия, если они не несут угрозы жизни или здоровью других людей, не посягают на их честь и достоинство. Ведь иначе, окружающие также свободны в том, чтобы своими действиями предотвратить аморальное поведение кого-либо. Получается замкнутый круг.

Пройти тест на тип личности

Как стать свободным?

Если речь не идет о крайностях, то возможность беспрепятственного волеизъявления крайне важна для каждого. Даже, если обстоятельства отбирают свободу движения, никто не может лишить возможности мечтать и думать. В своей голове каждый свободен настолько, насколько позволяет ему его мировоззрение.

Существует целый ряд практических рекомендаций, которые помогают стать самостоятельным.

1. Освободить свой разум.

Страшнее всего оковы, которые сдерживают разум. Свободный человек – это, прежде всего, личность, лишенная стереотипов, открытая к пониманию своего внутреннего мира. Уместно вспомнить поговорку о мечте раба – «рынок, на котором можно купить себе хозяина». Крайняя форма порабощения, когда индивидуум не может даже представить себе что-то лучшее.Если кто-то решит стать более свободным, то этот путь следует начать со своих мыслей. Самому поверить в свободу, а потом уже добиваться ее.

2. Понять, что мешает быть свободным.

Когда личность уже встала на путь своего внутреннего освобождения, в первую очередь, ей необходимо понять, что делает ее зависимой. К этим факторам относятся:

• Страхи, неуверенность, комплексы;
• Чужое мнение, общественные стереотипы;
• Зависимость от финансового благополучия;
• Неумение принимать решения самостоятельно.

Независимость, являясь нашим правом, порой требует решительных действий. Она появляется в борьбе. Прежде всего – с самим собой.

3. Победить свои внутренние барьеры.

Страхи, неуверенность, комплексы прочно укореняются практически во всех. Они являются продуктом былых неудач. Причем не только своих, но и собственной семьи. Порой родители, не добившись чего-то в своей жизни, начинают программировать на неудачу и детей, вырабатывая у них множество комплексов. Это становится первым барьером на пути к свободе личности.

Пройти тест на характер человека

4. Быть искренним перед самим собой.

Уважать мнение других людей стоит, а вот бездумно следовать ему не желательно. Родители, бабушки, дедушки, друзья-товарищи, коллеги, могут порой подсказать правильные вещи. Но, жизнь у каждого своя и как ней распорядиться выбор индивидуальный. В этом заключается свобода личности. Прежде чем «включать» бунтарский дух, отстаивая свое мнение, стоит, для начала, это мнение выработать. Быть индивидуальностью, со своими взглядами, желаниями, потребностями. Если только следовать правилам большинства, то можно так и не стать собой настоящим.

5. Прекратить погоню за деньгами.

Деньги очень важны в этом мире, но очень часто они становятся ловушкой, из которой сложно выбраться. Преследуя прибыль, люди рискуют стать ее заложником. Это не значит, что обязательно нужно отказаться от финансового благополучия и посвятить себя отшельничеству. Просто, выбирать работу, дополнительный заработок либо открывать свой бизнес желательно в той сфере, которая вызывает наибольший интерес и положительные эмоции.

6. Научиться самостоятельно принимать решения.

Серьезной проблемой, мешающей многим людям обрести свою независимость является боязнь самостоятельности. Одной из причин является невежество, которое держит людей подобно настоящим кандалам. Очень часто, кто-то попадает в зависимость от других только лишь потому, что не знает иного пути. Узнавая больше о законах окружающего мира, понимая собственные возможности и права, люди получают мощнейшее оружие в борьбе за свою свободу. Страх, как правило, появляется в ответ на непонимание. Таким образом, расширение своего мировоззрения способно открыть свободу, тем самым делая первый шаг на пути к ней.

Кроме этого, важным этапом развития самостоятельности является практика. Если не начинать что-то делать и решать самому, то как стать независимым? Безусловно, не исключены и неудачи, но, тот, кто ничего не делает ошибается вдвойне. Ведь свобода человека – это реализация его воли. Само слово «реализация» подразумевает активность.

Над вопросом что такое свобода можно размышлять годами. Это право каждого. Но, помимо мыслей, желательно и воплощать ее в жизни. Хочешь быть свободным – будь ним! На данном пути встречается целый ряд барьеров, но большинство из них находятся в голове. Поэтому первым шагом в сторону своего освобождения можно считать позитивное мышление и активную жизненную позицию.

Пройти тест: ребенок, взрослый, родитель

Теодор Зельдин: свобода — это умение, а не право

2 декабря 2016

Для просмотра этого контента вам надо включить JavaScript или использовать другой браузер

Подпись к видео,

Теодор Зельдин — один из самых ярких и интересных мыслителей нашего времени.

Сын иммигрантов, бежавших из России в разгар гражданской войны, он родился в 1933 году в Палестине, где его отец работал в Британской колониальной службе.

Уже в 17 лет он закончил университет по специальностям философия, история и латинский язык. С 1957 года он преподает в престижном колледже Сент-Энтони Оксфордского университета.

На счету Зельдина несколько получивших широкое признание как публики, так и специалистов книг.

Самые известные из них — «История французской страсти» (в пяти томах), «Счастье», «Интимная история человечества», «Путеводитель по неизвестному городу», «Путеводитель по неизвестной вселенной», «Разговоры».

Последняя его книга — «Скрытые наслаждения жизни: новый способ воспоминания о прошлом и воображения будущего» вышла в 2015 году.

«Всеобъемлющая история чувств… полная соблазнов и заставляющая думать», «захватывающий лабиринт истории и человеческого опыта», «книга, способная перевернуть вашу жизнь» — вот лишь некоторые из откликов ведущих британских газет на книги Теодора Зельдина.

В прекрасном, выстроенном в стиле арт-деко доме под Оксфордом наш обозреватель Александр Кан беседует с 83-летним ученым о смысле и предназначении философии, о демократии и свободе, о сексе и гастрономии, о богатых и бедных, о революции и мире, об интернете и социальном прогрессе.

Философия частной жизни

Александр Кан: Пожалуй, первое, что бросается в глаза при чтении ваших книг — неожиданный для привычной философии предмет ваших рассуждений.

Начинали вы с более или менее стандартных исследований политической истории — первая ваша книга называлась «Политическая система Наполеона III».

Со временем, однако, вы стали все больше и больше сдвигаться в сторону частной жизни человека, и, на первый взгляд, отходить от социальных, политических и экономических процессов, составляющих содержание трудов большинства ваших коллег.

Одна из самых знаменитых ваших книг так и называется — «Интимная история человечества». Чем вы объясняете этот сдвиг?

Теодор Зельдин: В истории я проделываю то, что ученые-естествоиспытатели проделали в свое время с живой природой.

Они теперь не говорят вам — это диван. Они говорят, что это частицы и молекулы, и учат нас видеть то, что скрывается за очевидностью.

В истории же мы по-прежнему говорим о классах, народах и производственных отношениях.

Я смотрю не просто на человека, а на те многочисленные проявления, которые составляют человеческую личность.

И рассуждения эти заставили меня задаться вопросом «как иначе может быть устроена жизнь?» вместо привычного для историков описания жизни такой, какой они ее видят.

История для меня — провокация воображения. Мы видим, как люди поступали в прошлом. А почему так, а не иначе?

Человек для меня — еретик природы. Не будь мы еретиками, мы по-прежнему жили бы в лесу, бок о бок с животными.

Но в какой-то прекрасный момент какой-то безумец решил заняться чем-то иным.

Поначалу все над ним посмеялись. Или даже убили его. Но именно так мы начали изобретать топор, колесо, паровоз, самолет и так далее, и так далее.

Поэтому для меня вполне логично говорить о том, что я вижу.

Задача моя вовсе не в том, чтобы сказать вам, что вы должны видеть, а в том, чтобы слова мои заставили вас увидеть что-то свое.

Каждый из нас, я убежден, видит что-то свое, и через видения каждого из нас мы получаем микроскопическое видение человечества.

Как бы я ни убеждал вас в том, что вы должны видеть, я знаю по опыту, что видение ваше изменится, приспособится под ваши взгляды и мировоззрение.

Представления об учениках и последователях — это иллюзия. Сознание наше устроено так, что оно отвергает незнакомое.

Политики говорят нам, что они изменят мир. Я видел достаточно политиков, чтобы понять, что, как бы искренни и честны они ни были, обещания свои сдержать они, по большей части, не могут.

Мир слишком сложен, и каждый человек толкует закон по-своему, находит пути скрыться от закона и так далее, и тому подобное. Так что я всего лишь применяю метод естественных наук к исследования человека и общества.

Свобода — это умение, а не право

А.К: Тем не менее, говоря о вещах чувственных, таких, как любовь, вы вольно или невольно — подозреваю, что вольно — затрагиваете проблемы, имеющие прямой политический смысл.

Ну вот, скажем в «Интимной истории человечества» я наткнулся на такую вашу фразу: «На протяжении большей части истории человечества любовь считалась угрозой стабильности личности и общества, потому что стабильность обычно ценится выше, чем свобода».

Мысль эта поразила меня как прямое отражение процессов происходящих в пост-советской России, когда первоначальная эйфория от свободы периода Горбачева-Ельцина сменилась стремлением к стабильности путинской эры.

Вы говорите, что в процессе развития человека роль любви в этой формуле любовь-стабильность растет. А как насчет свободы? Или Россия лишь на раннем этапе этого развития?

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Лозунг «Свобода, равенство, братство» закрепился во всеобщем сознании благодарая романтическому образу из одноименной картины Эженом Делакруа. Придумал его, однако, юрист Максимилиан Робеспьер.

Т.З.: На Западе широко распространено мнение, что путь к свободе лежит через права человека.

Я не верю, что права человека могут быть введены законодательным путем. Люди должны научиться быть свободными.

Свобода — это умение, а не право. Это способность понимать другого человека и быть понятым.

Лозунг «Свобода, равенство, братство» изобрели юристы. Им казалось, что, стоит эти понятия провозгласить, и они будут реализованы.

Но вдумайтесь. Право говорить, свободно и беспрепятственно излагать свои мысли — очень привлекательное, замечательное право. Но что, если никто вас не слушает? И, на самом деле, большинство людей не хотят, не умеют слушать.

Людям не так важно иметь возможность сказать, что они хотят. Им важно, чтобы их ценили и понимали.

Или возьмите равенство. Хорошо, что у всех есть равное право голосовать. Но посмотрите, к каким неожиданным и странным вещам приводят нас в последнее время выборы.

Мы не равны друг другу. Кто-то лучше слышит, кто-то лучше видит, кто-то умнее, кто-то красивее — и так далее, и так далее. И избавиться от этого невозможно.

Настоящее равенство порождают не выборы, а чувство эмоциональной привязанности.

Когда вам прощают ваши слабости. Когда вас любят, несмотря на ваши слабости. В этом самая желаемая форма равенства — когда в вас признают равного, даже если вы слепы, глупы или еще что-то в этом роде.

Так же и братство. Вы получаете пенсию, но в ней нет признания лично ваших заслуг. Вам нужно это признание. Вы не станете делать что бы то ни было без признания других людей.

Я использую слово «animation». Оно включает в себя признание, но означает нечто большее — душевную наполненность жизни (anima в переводе с латыни означает «душа» — Би-би-си).

Большинство из нас живет на 30-50 процентов. Мы не открыли для себя всю полноту жизни.

Узнать другого можно только через разговор

И чтобы свобода пришла в ту или иную страну, нам нужно учиться отношениям друг с другом, учиться говорить друг с другом. Нас этому не учат.

Это долгий процесс, и я посвятил себя не политической агитации, а тому, как научить людей говорить друг с другом. И в первую очередь — о чем говорить.

Не так давно в одном из городов Англии я собрал людей из самых разных слоев общества — этнических, религиозных, имущественных, профессиональных — и дал им меню для разговора, примерно 25 составленных мною вопросов.

Я разбил участников произвольно на пары, и в течение двух часов они обсуждали эти темы: чего вы хотите добиться в жизни, чего вы боитесь, как вы относитесь к противоположному полу и так далее, и тому подобное.

В зале царило невероятное возбуждение. Между незнакомыми людьми завязался самый живой, заинтересованный разговор.

«Я говорил вещи, которые даже своей матери не стал бы говорить», — признался мне один из них. Это невероятное высвобождение — говорить о том, что для вас на самом деле важно.

Ведь большая часть наших разговоров — ни о чем. Недавно было проведено исследование английских пабов. Пабы по идее — место, куда люди собираются поговорить. Но все опрашиваемые признают: «Мы не говорим ни о чем важном. Так, пустая болтовня».

Именно поэтому я говорю о частной жизни. Частная жизнь — это то о чем мы говорим, когда чувствуем себя в безопасности и когда пытаемся установить дружеские отношения.

Поэтому библейское «возлюби ближнего своего» лишено смысла. Невозможно любить того, кого не знаешь. А узнать другого можно только через разговор.

А.К:Поэтому вы и назвали одну из своих книг «Разговоры»… Вернемся, однако к свободе. Приведу еще одну цитату из вашей книги: «Свобода и права человека это всего лишь первый шаг. Гораздо важнее и гораздо труднее понять, что делать со свободой, когда она достигнута». Поясните свою мысль, пожалуйста.

Т.З.: Я проведу аналогию между свободой и деньгами. Денег никому не хватает, даже миллионерам.

Вопрос оказывается таким образом не в том, как добыть деньги, а в том, как избавиться от вечной необходимости покупать все, что делает человек.

Мы жертвуем своей свободой ради того, чтобы работать, а работаем мы ради того, чтобы покупать.

В своей последней книге я много места уделил работе. На работе мы проводим, по меньшей мере, треть своей жизни. Большая часть людей на работе ощущают себя рабами.

Они делают то, что им приходится делать. Есть такие, кто чувствует на работе удовлетворение, но многие — даже в самых лучших престижных профессиях ощущают, что не могут в полной мере использовать свои возможности.

Свободны ли мы? Эта свобода не имеет никакого отношения к политике.

Качество работы — основная часть нашей свободы

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Малообразованные работницы в Индии готовы час своего рабочего времени — без оплаты — посвятить образованию

Нам нужно переосмыслить понятие работы. Идея вовсе не утопическая. В течение своей истории люди постоянно изобретали новую работу — всякий раз это было реакцией на бурный рост населения.

Когда жителей леса стало слишком много, мы изобрели сельское хозяйство. Когда в сельском хозяйстве наметился избыток рабочей силы, мы изобрели промышленность. Так же произошло со сферой услуг, государственной службой.

Сегодня почти миллиард людей на планете не имеют работы, многие рабочие места находятся под угрозой из-за появления роботов.

В Индии я был на фабрике, где малообразованные женщины за гроши работают над товарами для IKEA.

Я спросил у них, готовы ли они были бы час своего рабочего времени — без оплаты — посвятить образованию. Они невероятно бедны, но большинство ответили «да». То есть качество работы — основная часть нашей свободы.

А.К: Вы говорите о свободе, которая достижима в результате индивидуального развития личности.

Человек развивается, но в последние десятилетия мы наблюдаем тенденцию скорее регресса, чем прогресса в том, что касается движения по пути к свободе.

Все попытки импортировать демократию, то есть политическое, институциональное воплощение свободы в Ирак, Ливию или Сирию закончились плачевно.

Страны эти сегодня наверняка менее свободны, чем когда было принято решение их «освободить». Не говоря уже о негативном воздействии всего этого процесса и на страны «свободного» Запада.

Приток мигрантов всколыхнул правые движения во Франции, Нидерландах, здесь в Британии, даже в Соединенных Штатах. Появляются даже разговоры о конце либерализма. Насколько, по-вашему, подобные опасения обоснованы?

Войны и конфликты порождены страхом и невежеством

Т.З.: В корне всех этих проблем лежит главное препятствие на пути к свободе — страх.

Помните, как говорил Франклин Рузвельт: «Нам нечего бояться, кроме собственного страха».

Страх — основополагающее свойство человека. Все мы рождаемся со страхом, это наш врожденный, животный инстинкт. И способность преодолеть страх — победа и триумф.

Цивилизация существует для того, чтобы оградить нас от внешнего страха. Но внутри мы обязаны подчиняться тому, что требует от нас цивилизация, и мы начинаем бояться ее регламентаций и ограничений.

Избежать страха очень трудно. Единственный способ, как я считаю, — это любопытство.

Ну вот, к примеру, паук. Огромное большинство людей боятся пауков. Но есть люди, которые занимаются пауками, и для них паук — интересное и прекрасное существо.

Любопытство заставляет забыть о страхе. Он сменяется интересом. По идее этому должно нас учить образование, но роли своей оно не выполняет.

Образование стало слишком специализированным. Общий объем знания человечества растет гигантскими темпами, и потому наше образование дает нам все меньшую и меньшую долю этого знания. Любопытство нужно культивировать и поощрять.

А.К: То есть, те войны и конфликты, о которых я говорил, они порождены страхом?

Автор фото, Alexander Kan

Подпись к фото,

Большая часть войн и конфликтов, по убеждению Теодора Зельдина, порождены страхом и невежеством

Т.З.: Безусловно. Страхом и невежеством. Мир полон вещей, которые мы не знаем, но, стоит нам узнать их поближе, и мы увидим их красоту.

Буквально сто лет назад Альпы считались опасным местом, которое несет в себе угрозу. На протяжении большей части истории человечества горы считались вместилищем дьявольской силы, чего-то опасного и потустороннего.

Затем люди взобрались на вершины гор, увидели, как там красиво, и теперь мы все любуемся красотой гор. Наша задача — показать людям, что во многих непонятных, неведомых нам пока вещах есть своя красота.

Еда — часть познания мира

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Благодаря еде, считает Теодор Зельдин, мы познаем мир и природу

А.К:Перейдем теперь к более мирным темам. В ваших книгах немало внимания уделяется еде, точнее гастрономии — теме, редко становящейся предметом исследования философов.

Более того, по вашему настоянию и, несмотря на скепсис некоторых коллег, в вашем колледже Сент-Энтони в Оксфорде введен пост исследователя истории гастрономии.

Вы также основали Оксфордский симпозиум по еде и гастрономии. Очевидно, что для вас это не просто увлечение, а серьезный научный интерес. Чем вы его объясняете?

Т.З.: Еда — часть процесса познания мира. Проще всего остановиться на той еде, которую мы знаем из родительского дома.

Огромное большинство животных имеют крайне скудный рацион. Панды находятся на грани вымирания, потому что они едят только один тип травы. Вся история еды — это история открытия новых продуктов и новых способов их приготовления и потребления.

Но поразительно при этом, что прогресс человечества в этом процессе остается крайне ограниченным.

Даже сегодня мы используем в пищу лишь примерно 600 из сотен тысяч съедобных растений. Большинство людей изо дня в день удовольствуются одним и тем же меню.

Благодаря еде мы познаем мир, познаем природу и в процессе этого познания понимаем, что едим мы не самым лучшим образом. Более того, наше питание нередко становится причиной ожирения и других болезней.

Мы разрушаем плодородный слой почвы, скоро мы почувствуем недостаток пресной воды.

Многие районы планеты превращаются в пустыню. Продолжать так невозможно. Мы должны пересмотреть свое отношение к питанию.

Это огромный вызов, который стоит перед человечеством. Да, в Оксфорде с немалым скепсисом восприняли мои книги о еде.

Наше образование не учит людей, как жить. Тебя назначают профессором не потому, что ты знаешь жизнь, а потому, что ты все знаешь о каком-то ферменте или каком-то историческом деятеле, о котором кроме тебя никто не знает.

В результате молодые люди выходят из университета, не имея понятия о том, что им делать со своей жизнью.

Я бы хотел основать новый тип университета, где учат жизни, всем аспектам человеческого существования. Ты понимаешь, с чем ты родился, и какие выборы стоят перед тобой. Именно в этом и состоит свобода.

Секс — это разговор

Подпись к фото,

Половина человечества не имеет свободы в сфере секса, и политики предпочитают о ней не говорить

А.К: Наряду с едой, вы немало внимания уделяете и другой радости жизни — сексу. Одна из глав в вашей книге «Интимная история человечества» называется «Почему мы достигли в гастрономии большего прогресса, чем в сексе?»

Вопрос интригующий. Как вы на него отвечаете, и как это знание помогает нам понимать человека и его развитие?

Т.З.: В еде мы достигли определенного прогресса в познании кухни других народов, в преодолении предрассудков и понимании других культур и цивилизаций.

В сексе у нас по-прежнему множество табу, которые сильно ограничивают наше понимание того, что такое, собственно, секс, и чему он служит.

Вот пример. В Китае 800 лет назад в среде отставных высших государственных чиновников, привыкших к власти, но потерявших возможность проявлять свою власть на службе, появилась практика употребления ее по отношению к женщинам.

Развилась особая — мы можем назвать ее извращенной — форма культивирования сексуальной притягательности женщин.

По каким-то причинам было решено, что маленькая женская ступня является особо привлекательной.

И в течение тысячелетия женские ноги деформировались в специальных колодках, чтобы предотвратить их рост. Это стало навязчивой идеей, сильно ограничивавшей воображение мужчин.

Я так много вниманию уделяю отношениям между мужчинами и женщинами, потому что изменения в нашей частной жизни могут привести к фундаментальным изменениям в обществе.

Половина человечества не имеет свободы в этой сфере жизни, и политики предпочитают о ней не говорить, потому что они не в состоянии изменить то, как вы общаетесь со своей женой.

А.К:И поэтому, когда вы говорите о сексе, вы вновь поднимаете вопрос о разговоре, и говорите, что секс — это разговор.

Т.З.: Секс — действительно, разговор. Этот способ познания людьми друг друга. Позвольте привести вам метафору, которая мне представляется очень важной.

Люди часто говорят о желании творчества (creation). Но модель творчества, которая имеется при этом в виду — гениальный творец вроде Леонардо да Винчи, создающий произведения искусства.

Я же считаю, что человек не в состоянии создать нечто из ничего. Для акта творчества необходимо взаимодействие с другим человеком.

Поэтому я говорю не столько о творчестве (creation) сколько о воспроизведении, размножении (procreation).

Произведение искусства есть сочетание различных влияний, в ходе создания которого рождается что-то новое, как рождается ребенок.

При обсуждении искусства мы часто говорим о влияниях, о том, как рождаются новые идеи.

Я вижу творческий процесс как соитие различных влияний, сходное акту любви, в результате которого рождается или произведение искусства или новый человек.

Так что есть прямая параллель между человеческими отношениями и тем, что мы можем сделать. Поэтому я и создал фонд «Оксфордская муза». Художнику всегда нужна муза. Муза не велит тебе, что делать, она не диктатор. Она вдохновляет.

Новые опасности интернета

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

На смену небольшому количеству контролируемых полицей секс-шопов в крупных городах пришло повсеместное и бесконтрольное распространение порнографии через интернет

А.К: Мы с вами говорим о расширении человеческого видения, о познании новых миров и культур.

Интернет сыграл и продолжает играть совершенно гигантскую роль в этом процессе.

Но, с другой стороны, интернет еще больше замыкает нас в частном пространстве нашего дома, становится эрзацем выхода в живой реальный мир. Вы видите в этом конфликт?

Т.З.: Конечно, и не только в том, о чем вы говорите. Интернет действительно сильно расширяет возможности нашего познания. Но мало кто этими возможностями пользуется.

Большинство людей живут в заточении уже существующего у них знания. Огромная часть молодых людей ограничивает свое пользование интернетом порнографией.

Каждое изобретение влечет за собой как положительные, так и негативные последствия.

Никто не мог предсказать, до какой степени автомобиль приведет к загрязнению воздуха крупных городов, точно так же никто не мог предположить, до какой степени распространение порнографии через интернет будет оказывать решающее воздействие на отношение молодых людей к сексу.

Да, вы правы, интернет может расширить наше видение мира и помочь взаимопониманию разных культур. Но над этим надо работать.

Есть проблема языка, проблема нечестности, ложной репрезентации в интернете, проблема интернет-преступности. То есть мы создали новые опасности.

И так происходит с любым новым изобретением. Свобода порождает, в том числе, и нежелательные последствия.

Разногласия — источник правды

А.К: Вернемся к политике. Меня поразило одно из ваших высказываний: «Мир — это химера».

Вы говорите, что консенсус как средство достижения мира становится все труднее и труднее достижимым, и предлагаете вместо того, чтобы концентрироваться на том общем, что есть между различными людьми и народами, сосредоточиться на бесконечных различиях между ними.

Слова эти ваши звучат очень пессимистически, в них есть какая-то обреченность.

Т.З.: Наоборот! Такой подход открывает перед нами новые возможности. Мы всю жизнь пытаемся найти консенсус, и первое что пообещал Дональд Трамп после своего избрания — это найти консенсус между всеми американцами.

Согласие между людьми — это иллюзия. Мы расходимся во мнениях и взглядах, мы по-разному смотрим на мир, и в признании этого факта нет ничего пессимистического.

Разногласия — источник правды. Вы мне что-то говорите, с чем я не согласен. Я должен задуматься, попытаться понять, в чем причина моего несогласия, оправдано ли оно или нет. Без разногласий мы придем к катастрофе.

И второе. Мы построили нации, национальные государства на принципе поддержки правителя наций.

Он говорит о единстве нации на основе общего языка, общей культуры, общих интересов.

Но все это неправда. У разных людей даже в составе одной нации разные идеи, разные мнения.

Государство призывает к единению для противостояния врагу. Да, действительно, во время войны от страха перед неприятелем у людей может появиться патриотический подъем и стремление к единству.

Автор фото, Reuters

Подпись к фото,

Во многих важнейших избирательных кампаниях последнего времени перевес одной стороны над другой оказывается минимальным

Но посмотрите, что происходит на выборах: 50 на 50, 49 на 51, 48 на 52. Почему такой раскол практически посередине общества, если мы должны быть едины?

Внутри каждой политической партии столько своих разногласий, что и они превратились уже в воображаемую политическую общность.

Безусловно, консенсус — это иллюзия. А разногласия — это наша ценность.

Я обожаю говорить с людьми, с которыми у меня есть разногласия. Они стимулируют мою мысль.

И проблема, катастрофа нашего нынешнего состояния именно в том, что мы не хотим, не умеем говорить с нашими так называемыми врагами.

Я призываю собрать воедино сторонников и противников Трампа и заставить их говорить друг с другом.

У меня есть подобный опыт. Однажды я собрал вместе турок и армян, и встреча эта была очень успешной.

Когда люди начинают говорить о том, что для них по-настоящему важно, они понимают, что напротив них такие же люди и что можно найти общий язык. Проблема в том, что чаще всего мы говорим не о том.

Сегодня нередко можно услышать вопрос: какого вы вероисповедания? Это глупый вопрос. Любую религию можно истолковывать по-разному.

Вопрос должен звучать так: как вы применяете свою религию в повседневной жизни? Каков результат ваших верований?

И тогда вы становитесь человеком, тогда извечное столкновение религий полностью изменится.

Мне доводилось говорить с людьми, чья религия казалась мне в высшей степени странной, но в их личном поведении, в их способности к сочувствию и состраданию мне виделось много очень мне близкого, вне зависимости от того, как они представляли себе процесс создания мира.

Можно ли преодолеть бедность?

А.К: Еще одна фундаментальная проблема, которую вы затрагиваете в своих книгах, — проблема богатых и бедных. Вы говорите о ней как об извечном социальном зле.

Я цитирую: «Прогресс всегда порождает нищету, и все попытки искоренить нищету обречены на неудачу».

Поэтому вместо того, чтобы искать пути искоренить это зло, вы говорите, что бедные должны искать утешение в вещах нематериальных, духовных, а богатые — по примеру Эндрю Карнеги, которому вы посвящаете целую главу, должны заниматься благотворительностью.

И то, и другое — вполне благородные занятия, но они не решают проблему. Не пораженческую ли позицию вы занимаете?

Автор фото, AFP/Getty Images

Подпись к фото,

Известный американский филантроп Эндрю Карнеги — пример того, как богатый человек должен распоряжаться своими деньгами

Т.З.: Нет, я так не считаю. Я знаком с миллиардерами, и единственное чувство, которое они вызывают — это жалость. Во-первых, общаться и уж тем более дружить они могут только с другими миллиардерами. Они всегда обеспокоены тем, что кто-то может отнять их деньги.

Во-вторых, огромная проблема — их дети. Если детям давать все, что они просят или хотят, дети портятся. Быть миллиардером очень-очень трудно.

В то же время я встречал бедных людей, которым было свойственно такие просветление, покой и умиротворенность, которым могут позавидовать многие богатые.

У них нет искушений. Они не думают бесконечно о том, как бы им накопить денег, чтобы купить тот или иной предмет.

Я привожу пример бедной женщины в Индии, у которой не было денег, но которая посвятила жизнь помощи сиротам — 400 сирот благодаря ей смогли стать на ноги. И лучшими моментами в ее жизни, говорит она, были те, когда эти сироты обращались к ней «мама». В этом есть такая глубина, такое чувство…

Вы называете эту мою позицию пораженческой. Я, как историк, могу сказать, что бедные люди были всегда.

Мы можем поднять их доход вдвое — от одного доллара в день до двух долларов в день. От этого они не перестанут быть бедными. А когда у них появится три доллара в день, они захотят холодильник, автомобиль, просто появится намного больше вещей, которые они захотят покупать.

Это заставляет нас задаться вопросом «что такое настоящая бедность?».

Древние говорили, что бедный человек это тот, у которого нет семьи. Никто не может ему помочь. Бедный человек — одинокий человек. А одиночество, изоляция — одна из главных проблем нашего времени.

Люди знают очень мало других людей. Они не знают мир, боятся его. Я пишу о том, как преодолеть эту изоляцию. И касается это в равной степени и бедняков, и миллиардеров.

Когда я собираю людей для разговора, я поражаюсь тому чувству высвобождения, которое они испытывают в процессе и в результате таких разговоров.

Они выходят из своей раковины и видят что-то новое. А поход в магазин и трата там десятка, сотни или тысячи фунтов ни в коей мере не снижает вашей изоляции.

Познание мира мы заменяем покупкой мира. Бизнес состоит в покупке человеческого времени. Я тебе плачу, а ты даешь мне взамен часть своей жизни.

Я же хочу вернуть слову «бизнес» его исконное значение — busу-ness, то есть искусство быть занятым, размышление о том, как мне распорядиться своей жизнью.

Нет, эта позиция не пораженческая. Это поиск выхода из того поражения, в котором мы находимся. Мы боремся с бедностью испокон века. Давать немного денег неимущим это неплохо, но это не решит проблемы, это лишь закрепит ее.

Можно ли измерить счастье?

А.К:В чем же решение? Революции, как вы говорите, «редко достигают желаемого результата. Один деспотизм привходит на смену другому».

Что тогда может стать двигателем социального прогресса? Во всяком не случае не экономическое развитие?

Вы пишете, да и мы знаем, что, несмотря на все экономические успехи в Индии, например, число бедных там остается пугающе огромным.

Т.З.: Ну, это зависит от того, что вы понимаете под социальным прогрессом. С точки зрения экономической, социальный прогресс — это ВВП, доход на душу населения и тому подобное.

Но вы знаете прекрасно, что если мы начнем вглядываться в ситуацию пристально, то мы увидим, что положение человека с доходом в сто тысяч может оказаться ничуть не лучше того, кто живет намного скромнее.

Мне неоднократно приходилось слышать, что в Лондоне прожить на зарплату 200 тысяч фунтов в год «просто невозможно».

В то же время, если вас спросить, что главное для вас в жизни, то большинство людей ответят «семья и друзья».

Не автомобили или другие материальные ценности. А семья и человеческие отношения, люди, которые понимают меня и принимают меня со всеми моими недостатками.

Это редчайшая вещь в жизни. Есть тысячи экспертов, занимающихся расчетами человеческого счастья, но считают они, по-моему, совершенно не то.

Они просят вас определить степень вашего счастья: очень счастлив, просто счастлив, немного счастлив. Как вы знаете это? Как вы можете это знать?

Размышления о свободе и искусстве

Вопреки известному заявлению британского поэта Шелли, что «поэты − непризнанные законодатели мира», они «никогда таковыми не были, и хорошо бы это до них донести», − пишет Уистен Хью Оден в своем не публиковавшемся ранее эссе 1947 года. Он задается вопросами о границах свободы и искусства, об их потенциале и взаимосвязях. Далекий от романтического взгляда на искусство, придающего ему большую значимость, чем оно имеет на самом деле, англо-американский писатель выступает за его шекспировское видение: искусство протягивает природе зеркало.

Уистен Хью Оден

Говоря о свободе, мы имеем в виду свободу выбора. Мы пользуемся свободой, когда из двух или более альтернатив решаем выбрать одну, исключив остальные. Свободный выбор ‒ это выбор сделанный. Либеральные богословы с глупым энтузиазмом радуются принципу Гейзенберга: неопределенность поведения хороша для электронов, но недостаточна для свободных людей.

Выбор бывает трех типов:

1) Выбор действия: мучимый жаждой посреди пустыни человек не свободен. Не потому, что не может утолить свою жажду, а потому, что не имеет возможности выбора: пить или не пить.

2) Выбор оценочного суждения: хорошее или плохое, истинное или ложное, красивое или уродливое, абсолютное или относительное, обязательное или запрещенное.

Человек, видевший лишь одно изображение, не свободен в суждении о том, красиво оно или уродливо. Не свободен человек гневающийся или испытывающий страх, потому что утрачивает понятие о каком-либо ином состоянии и не может оценить свой гнев либо страх.

3) Выбор авторитета: в какого бога, какого человека, какую организацию следует верить, кому из них повиноваться, а кому нет. Здесь дело обстоит точно так же: где нет осознанности и возможности выбора, нет и свободы.

Желания души человека радикально отличаются от желаний его естества, таких как голод или сексуальное желание. Их я насчитываю два: желание не зависеть от обстоятельств и желание ощутить собственную значимость. Одно с другим могут конфликтовать, и действительно часто конфликтуют, ибо первое воспринимает все, что человеку «дано» – как от природы, так и от окружающего мира – как ограничение его свободы, и побуждает его не учитывать это в своих поступках, притом что ощущение значимости человек может извлечь только и исключительно из того, что ему «дано». Абсолютное самочинство было бы одновременно абсолютной банальностью.

 

Искусство как игра

Одна из человеческих попыток удовлетворить оба этих желания ‒ это беспричинный преступный акт, нарушение закона ради удовольствия его нарушить, когда закон прибавляет значимости, а его нарушение ‒ свободы. Еще одна такая попытка – игра, когда игрок соблюдает правила, потому что сам же их установил. В конечном счете, любая форма искусства, любая чистая наука, любое творчество – в каком-то смысле игра. Вопрос «что есть искусство» и вопрос «почему художник творит» − суть вещи разные.

Мне кажется, что в основе творчества, каким бы оно ни было, лежит желание добиться чего-то совершенно необходимого, желание же совершить нечто важное – второстепенно.

Правила игры придают игроку значимости, делая ее труднее для него, испытывая его и требуя от него доказательств его врожденных талантов или приобретенных навыков. При условии, что игра является морально приемлемой, решение играть в нее или нет зависит лишь от того, находит ли человек в ней для себя удовольствие или не находит, иными словами, хороший он игрок или плохой. Если вы спросите великого хирурга, почему он работает, и если он будет с вами честен, он скажет не: «Потому что спасать жизни людей ‒ мой долг», а «Потому что мне нравится моя работа». Он может люто ненавидеть своего соседа, но все же спасет ему жизнь ради удовольствия, которое испытает, применив свои навыки.

Надо сказать, что в самом глубоком смысле слова искусство и наука ‒ занятия легкомысленные, потому что зависят от особых талантов, которые дает нам случай. Единственный серьезный аспект состоит в том, чем мы все, будучи людьми, обладаем – это воля, гласящая, что ближнего нужно любить как самого себя. Тут не приходится говорить ни о таланте любить, ни об удовольствии и боли. Если спросить доброго самаритянина, почему он помог человеку, попавшему в лапы разбойников (если только он не станет шутить), то он не сможет ответить: «Потому что мне нравится делать добро», ибо удовольствие или боль не имеют к этому никакого отношения: речь идет о послушании заповеди «Люби ближнего своего».

Общая любовь

Есть три вида объединений людей:

1) Толпа: двое и более индивидов, единственная общность которых состоит в том, что они рядом. Пример: четверо незнакомцев в купе поезда.

2) Общество: двое и более людей, объединенных намерением делать нечто, требующее их совместного участия. Пример: струнный квартет.

3) Сообщество: двое и более людей, объединенных любовью к чему-то, кроме себя самих. Пример: зал, полный любителей музыки.

Общества имеют определенный размер и структуру, а свойства целого отличаются от суммы свойств его частей. Поэтому воля отдельного члена подчиняется общей воле общества, в чем бы она ни заключалась. Один музыкант струнного квартета должен обладать правом решать, играть Моцарта или Бетховена, а остальные должны ему подчиняться, независимо от того, согласны они с таким выбором или нет. Общество может быть одновременно сообществом, но не обязательно. Вполне вероятно, что виолончелист из нашего квартета музыку ненавидит и играет лишь ради заработка. Общество свободно до тех пор, пока его члены, обладающие полномочиями, реализуют их с согласия всех остальных. Общества функционируют лучше, когда они свободны, но в некоторых случаях можно, и даже нужно, прибегнуть к принуждению, чтобы заставить какого-то непокорного участника выполнять свои членские обязанности. Нравственное тому оправдание вытекает из двух факторов:

1) важность деятельности общества;

2) степень, в которой непокорный член общества может, либо нет, быть заменен другим, более покладистым.

Как и толпы, сообщества не имеют определенного размера. Таким образом, об «общей воле» сообщества говорить не приходится, ибо лица, входящие в его состав, не могут не соглашаться: они именно потому и составляют сообщество, что каждый по отдельности и все они вместе взятые любят одно и то же (в отличие от членов толпы, у которых нет общей любви). В Time Magazine от 23 июня [1947 года] читаем, что г-н Владимир Корецкий заявил на конференции Организации Объединенных Наций по правам человека: «Человек не должен иметь прав, которые противопоставляют его сообществу. Человек против сообщества – ничто». Если перевод верен, г-н Корецкий говорит глупости.

Индивид может выбиваться из общества (например, виолончелист может играть фальшиво), но если другие члены квартета любят Моцарта, а он его ненавидит, то это лишь означает, что есть два сообщества: сообщество тех, кто любит Моцарта, и, возможно, еще одно сообщество – тех, кто его ненавидит. Ибо сообщество может начинаться с одного человека, тогда как общество имеет место только тогда, когда все его члены на месте и правильно расставлены.

Существует два типа сообществ: закрытые (несвободные) и открытые (свободные). Членов закрытого сообщества объединяет общая любовь, но они не выбирали ее, потому что не знают никакой иной любви, которую могли бы ей предпочесть или от которой они могли бы отказаться в пользу той, что они испытывают. Члены открытого сообщества сознательно выбрали свою любовь из двух или более возможных.

Искусство как зеркало

Если я правильно понял миф об Орфее или определение катарсиса у Аристотеля, у греков была теория искусства, которая, на мой взгляд, ложна и от которой мир с тех пор страдает. В соответствии с ней, искусство – это волшебная палочка для пробуждения хороших эмоций и изгнания плохих, для поощрения к действию. Если это так, то как тогда реагировать на суждения об искусстве, выдвигаемые Платоном в его «Республике» или Толстым в его работе «Что такое искусство?»

На мой взгляд, правильное определение мы видим у Шекспира, согласно которому искусство протягивает природе зеркало. То есть оно не меняет моих чувств, но заставляет меня осознать, что я чувствовал или мог бы чувствовать, и фактические, либо возможные, отношения между моими чувствами. Другими словами, мир искусства – это мир зеркала, возможный образ реального мира, в котором мы наблюдаем эмоции, отделенные от породившей их моментальной страсти. И роль художника заключается в том, чтобы отразить в этом зеркале как можно более точный и полный образ реального мира. Искусство посредственное искажает, малое искусство отражает лишь незначительный или тривиальный облик мира.

Искусству не дано выносить приговор

Искусство несет в себе две ценности: во-первых, доставляет удовольствие, всего лишь удовлетворяя любопытство, и во-вторых, прибавляет свободы. Если бы человек не обладал воображением, то был бы не в состоянии сделать выбор между двумя возможными путями, не пройдя их оба, или правильно расценить одно из своих чувств, прежде чем почувствовать обратное.

Искусство не оказывает и не может оказывать воздействия на выбор или суждение человека, оно лишь делает его более осознанным.

Так, чтение «Макбета» не может помешать человеку совершить убийство, но тому, кто читал его, лучше известно, что значит быть убийцей, чем тому, кто его не читал, и если он решит таковым стать, то станет им с большей ответственностью.

Другими словами, искусство ни в коем случае не является средством превращения плохого сообщества в хорошее, однако для закрытого сообщества − это одно из верных средств, чтобы стать открытым.

Нанести вред искусство может двумя способами. Во-первых, оно может не быть хорошим и потому доставить не такое удовольствие, какое следовало бы. Если искусство предлагает ложную картину мира, льстит зрителю, не говоря о зле, или вводит его в отчаяние, отрицая возможность добра (что, как ни странно, также может доставлять удовольствие), то такое искусство причиняет ему боль.

Во-вторых, и это серьезнее, потому что чем искусство лучше, тем больше опасность, что оно запрет зрителя в сладостном параличе самосозерцания, так что, как Гамлет, он перестает выбирать. Нарциссизм – вот опасность великого искусства. Нарцисс влюбляется в собственное отражение не потому, что оно красиво, а потому, что это его отражение, со всеми его бесконечными возможностями.

Мы можем изложить этот миф по-другому, сделав Нарцисса гидроцефалом. Глядя на свое отражение в пруду, он восклицает: «Я не так уж плох!» Или Нарцисс ни красив, ни уродлив, но просто банален, вроде мужа у Турбера*: видя свое отражение в пруду, он восклицает: «Извините, кажется, мы где-то встречались?»

Искусство может способствовать формированию двух видов плохих сообществ: сообщества тех, кто питает ложное представление о себе самих, и пародии на свободное сообщество, в котором знание о добре и зле обращено против воли до тех пор, пока та не ослабнет до такой степени, что будет не в состоянии сделать выбор.

Любое произведение искусства является объектом внимания потенциального сообщества людей, которые его ценят или могли бы это сделать. Это сообщество свободно: ведь художник мог бы создать что-то другое, но решил взяться именно за это произведение, и наоборот, зрители или читатели могли бы выбрать, смотреть или читать что-то еще, но их выбор пал именно на это. Если художник создает произведение, которое ценит только он, либо зритель не может найти произведение, которое пришлось бы ему по душе, то об отсутствии свободы в сообществе речи не идет: просто нет сообщества.

Лишить свободы можно двумя способами. Во-первых, художник может по какой-либо причине быть вынужден изменить свое произведение, и тогда характер сообщества будет отличаться от того, каким он мог бы оказаться, если бы художнику позволялось творить на свое усмотрение. Во-вторых, людям могут ограничить доступ к его произведению, и тогда сообщество будет менее многочисленным, чем могло бы быть.

Цензура

Цензура может быть двух видов: незапланированная экономическая, когда у художника нет средств создать то, что он хочет, либо у общественности недостаточно денег, чтобы получить доступ к его произведению; и плановая цензура со стороны властей. С экономической точки зрения, лучший способ обеспечить свободу искусства – это создать условия для существования как можно большего числа разнообразных издателей, книжных магазинов, библиотек, галерей и т. п., при этом некоторые из них, но не все, должны представлять собой крупные организации. Если новых учреждений слишком мало, и особенно при государственной монополии, разнообразие распространяемых произведений неизменно сокращается даже при отсутствии намеренной цензуры. Если все учреждения отличаются небольшим размером, затраты части потенциальной аудитории излишне велики.

Препятствие, с которым зачастую сталкивается либерализм, состоит в том, что нам легче уважать свободу тех, кто нам безразличен, чем тех, кого мы ценим. Родители или власти, считающие что-либо хорошим или правильным, прекрасно знают, что их дети, или народ, могут предпочесть что-то, что, по их мнению, является плохим или неправильным; и если выбор будет неверным, пострадают и те, кто им дорог, и они сами вместе с ними. Более того, они и те, кто им дорог, более не будут принадлежать к одному и тому же сообществу.

Тем не менее, любить своего ближнего, как самого себя, подразумевает как раз принятие того, что этот ближний может совершать свои собственные ошибки, и готовность страдать с ним, когда он будет страдать из-за них, ибо ни один человек не может сознательно хотеть не отвечать за свои мысли и действия, во что бы они ему не обходились. Каждый человек знает, что права и обязанности – не одно и то же, он знает, что обязан выбирать добро, но имеет право выбрать и зло. Он знает, что, как пишет Кафка, «мы лжем как можно меньше, только когда лжем как можно меньше, а не тогда, когда у нас для этого меньше всего возможностей».

Власти, более обеспокоенные тем, чтобы их подданные делали нужный выбор, а не тем, чтобы дать им право выбора, всегда склонны идти самым коротким путем. Охваченный страстью мужчина действует быстрее и эффективнее, чем мужчина, достигший рефлексивной стадии желания. Поэтому обычно власти хотят, чтобы художник вызывал у других страсть к добру, а не помогал им распознавать добро и зло, и если бы они могли, то сделали бы из него автора платоновской «благородной лжи».

Искусство почти никогда не подвергалось цензуре по эстетическим соображениям, ибо художники редко бывали у власти. И так оно лучше, конечно, потому что, если бы это зависело, к примеру, только от меня, то захваченные за чтением Шелли или слушанием Брамса люди приговаривались бы к соляным копям, а владение музыкальным автоматом наказывалось бы смертной казнью.

Как правило, у цензуры побудительных причин две. Это либо аморальность произведения, способного побудить публику к аморальным или незаконным деяниям, отрицательно сказывающимся на функционировании общества, либо еретический его характер, толкающий общественность к ценностям, властью не одобряемым, и к выходу из своего сообщества, чтобы присоединиться к другому. Цензура всегда предполагает две вещи: наличие у произведения потенциальной аудитории и неспособность ее членов сделать ответственный выбор. И потому допустима она бывает лишь в двух случаях: когда аудитория состоит из несовершеннолетних, которые, как предполагается, еще не в состоянии делать ответственный выбор; и когда аудитория состоит из взрослых, которые выбрали цензора и вольны от него отвернуться, если перестанут считать его авторитетом. Римско-католическая церковь, например, запрещая те или иные книги, не нарушает свободу своих прихожан, потому что никто не обязывал их быть католиком, а решение стать таковым обязательно подразумевает веру в авторитет Церкви и правильность ее указаний относительно того, что имеют право читать верующие.

Ни одно государство такого права не имеет, потому что членом политического общества человек становится по рождению, что является результатом случайности, а не выбора.

Революции и свобода человека

Все великие революции в истории отстаивают тот или иной аспект человеческой свободы и имеют свой символ, своего типичного представителя. Все они раз и навсегда провозглашают собственный тип свободы. Однако успешный исход всех революций находится под угрозой по причине лежащего в их основе ошибочного представления о своей сверхважности – то есть о том, что защищаемый тип свободы является единственно значимым.

Поскольку та особая свобода, которую отстаивает каждая революция, предыдущей революцией явно игнорируется, то, критикуя неудачу предшественницы, она склонна враждебно относиться к свободе, за которую та боролась. Тем не менее, так как судьба у всех революций одна, то побеждают или проигрывают они вместе: если одна революция битву не выиграет, то следующая не сможет вести свою. И потому, чтобы добиться успеха, любой революции следует защищать достижения предыдущих.

Папская революция XI и XII веков дала человеку свободу выбора между несколькими послушаниями, право покидать одно сообщество ради другого и право одновременно принадлежать к двум сообществам. Ее символы – задумчивый многонациональный священнослужитель и солдат из народа.

Революция в рамках Реформации XVI века дала человеку свободу выбирать себе профессию, право покинуть компанию, к которой принадлежал его отец, чтобы поступить на службу в другую. Ее символ – мастеровой, ремесленник.

Французская революция и промышленная революция XVIII и XIX веков дали одаренному человеку свободу развивать свои таланты и соревноваться за внимание публики, а также право преобразовывать сообщество или руководить обществом, если он на то способен. Символ – Фигаро.

«… Все решает ум один.
Повелитель сверхмогучий
Обращается во прах,
А Вольтер живет в веках».

Один среди прочих в мировой толпе

Наша революция ХХ века силится дать каждому по отдельности свободу добиваться того, что ему нравится, свободно развиваться и оставаться в добром здравии. Ее символ – обнаженный аноним с удостоверяющей личность нумерованной биркой на груди, не вошедший пока ни в какое общество либо сообщество, один среди прочих в мировой толпе.

Отсюда и свойственные нашей эпохе тревоги о здоровье и об экономике, активизм, враждебное отношение к таким завоеваниям Французской революции, как свобода слова и мысли, которые воспринимаются как угроза массовому единодушию. Потребности физического плана у всех, по существу, одинаковые, а субъективные различия в темпераментах или талантах значения не имеют.

Поэтому в пору нашей революции, сосредоточившейся на свободе от нужды**, все завоеванные предыдущими революциями свободы находятся в опасности как никогда ранее. Французская революция отвергается повсюду, где только есть контролируемая пресса и цензура искусства и науки; Реформация отвергается везде, где государство диктует человеку, кем ему надлежит стать; папская революция отвергается везде, где монолитные государства претендуют на абсолютную власть.

Талантливый человек сегодня наказуем за свободу, которую он себе позволял на протяжении двух столетий. Поэты не являются непризнанными законодателями мира, никогда таковыми не были, и хорошо бы это до них донести. Те, кто проповедовал искусство ради искусства или искусство как роскошь, были намного ближе к истине, но тогда им не следовало принимать относительное легкомыслие своего призвания за доказательство духовного превосходства над лишенным таланта, но полезным работником. В этом отношении между современным цензором и романтичным художником есть нечто общее: они считают искусство более важным, чем оно является на самом деле.

Какова роль поэта?

«Вчера он был розовым, сегодня стал синий. «Что делать?», – вздыхают медсестры в унынии», − распевает поэт в палате больного. Если бы только больной или медсестра сказали ему: «Ради всего святого, прекрати петь, сходи-ка лучше за горячей водой и бинтами». Однако они этого не делают. Медсестра восклицает: «Скажите больному, что только я в состоянии ему помочь, а я вам паспорт дам, талоны на питание и контрамарки в оперу. А что-то другое скажете, вызову полицию». Больной же бредит: «Убедите меня, что я здоров, и в награду я дам вам двухэтажную квартиру и красивую любовницу. А если не можете, то не буду вас слушать».

Если бы поэт действительно любил больного и медсестру, как самого себя, то замолчал бы и пошел за горячей водой. Но поскольку он продолжает петь, то должен следовать одной лишь заповеди: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего».

***

Эссе У. Х. Одена, публикуемое «Курьером» с любезного разрешения его правонаследников, – это его реакция на опрос о философских основах прав человека, проведенный ЮНЕСКО в 1947 году. Другие ответы на этот опрос представлены в рубрике «Широкий обзор» нашего номера за октябрь-декабрь 2018 года, вышедшего под заголовком «Права человека: назад в будущее». Впервые «Размышления о свободе и искусстве» были опубликованы в 2018 году в работе Letters to the Contrary: A Curated History of the UNESCO Human Rights Survey Марка Гудейла.

 

* «Муж» – типичный персонаж, встречающийся в ряде произведений американского писателя-юмориста Джеймса Турбера (1894-1961).

** В знаменитом докладе, подготовленном британским реформатором Уильямом Бевериджем в 1942 году, говорилось, что главной задачей на пути преодоления социально-экономических проблем страны должно стать избавление от нужды. Этот доклад заложил фундамент для построения государства благосостояния (welfare state) в Великобритании и лег в основу послевоенных реформ лейбористского правительства Клемента Эттли.

Фото: PEJAC

Свобода человека | Издательство Йельского университета

— Любой — Искусство и архитектура — Галерея американского искусства Аддисон — Афро-афроамериканец-американец-Древняя архитектура-Художественный институт Чикаго-Азиатско-Юго-Восточная Азия-Центр выпускников Барда-Библиотека редких книг и рукописей Бейнеке-Британский-Карикатуры и Графическое искусство-Каталоги Raisonné и Reference-Центральная и Восточная Европа-Институт искусства Кларка-Кливлендский музей искусства-Сохранение и технические исследования-Современное искусство (после 1960 г.) -Далласский музей художественно-декоративного искусства, ювелирных изделий и текстиля-Дизайн и графика Дизайн-Детройтский институт искусств-Мода и история костюма-Французский генеральный-Гарвардские художественные музеи-Ирландское-итальянское-Японское общество-Еврейский музей-Художественный музей Кимбелла-Латинская Америка-Средневековье-Коллекция Менил-Меркаторфондс-Музей искусств Метрополитен-Миддл и Ближневосточный современный музей изящных искусств, Хьюстон-музейные исследования-Национальная художественная галерея, Д.C.-Национальная художественная галерея, Вашингтонская национальная галерея, Лондон-Национальная галерея, Вашингтон — Исследования по истории искусства — Нидерланды и Голландия — Oceanic — Центр Пола Меллона — История искусства Пеликана — Путеводители по архитектуре Певснера — Художественный музей Филадельфии -Коллекция Филлипса-Фотография-Доколумбовый и индейский музей-Художественный музей Принстонского университета-Рейксмузеум Амстердам-Скандинавский-испанский-Городская история и ландшафтные исследования-Музей изящных искусств Вирджинии-Художественный музей Уодсворта Атенеум-Музей американского искусства Уитни-Йельский центр Британская художественная галерея Йельского университета -Африканские исследования-американская история-американистика-древняя история-азиатские исследования-атлантическая история-британские исследования-культурная история-восемнадцатый век y Исследования-История окружающей среды-Европейская история-Французские исследования-Общие-германские исследования-История медицины-Исследования Холокоста-Разведка и шпионаж-Международные исследования-Ирландские исследования-Исламоведение-Итальянские исследования-Еврейская история-Журналистика-Латиноамериканские исследования-Морское дело История-Средневековье-Средневековье / Исследования Возрождения-Исследования Ближнего Востока-Военные исследования-Исследования коренных американцев-Исследования Ближнего Востока-Новая Англия-Нью-Йорк-Популярная культура-Возрождение-Рабство-Славянские исследования-Южные исследования-Испанские исследования-Викторианские исследования-Вестерн Исследования-Женские Исследования-Всемирная история Язык-Арабский-Библейский иврит-Камбоджийский-Китайский-Французский-Немецкий-Греческий-Хауса-Иврит-Игбо-Ирландский-Итальянский-Японский-Кхмерский-Курдский-Латинский-Методы-Другой-Персидский-Польский-Португальский -Русский-испанский-урду-вьетнамский-идиш-йоруба-закон-конституционное право-этика-общая-юридическая история-литературные исследования-книги о книгах-культурная критика-драма-эссе-художественная литература-литературная критика-литература-поэзия-исполнительское искусство-танец-фильм Исследования-G eneral-джаз, музыка, опера, театр, философия, этика, общая риторика, политология, американская политика, сравнительная политика, текущие события, евразийские исследования, европейская политика, общая политика, общая политика, международные отношения, исламские исследования, политические исследования, политическая философия, политическая Теория Психология-Развитие ребенка-Общий-Психоанализ-Психология старения Справка-Общие справочные-Библиотечные исследования-Путешествия Религия-Библейские исследования-Буддизм-Христианство-Сравнительное религиоведение-Этика-Общий-Индуизм-История религии-Исламоведение-Иудаистика-Религиоведение- Даосизм, наука, астрономия, когнитивные науки, компьютерные исследования, электронная инженерия, исследования окружающей среды, эволюция, география, геология, история науки, ландшафтные исследования, науки о жизни, морские науки, океанография, математика, естественная история, орнитология, физическая наука, науки о растениях / Садоводство-Общественное здравоохранение-Технологии-Web / Интернет-Зоология Социальные науки-Антропология-Археология-Криминология-Образование-Этнические исследования-Исследования в области питания -Изучение геев и лесбиянок-гендерные исследования-трудовые исследования-лингвистика-социальная работа-социология-спорт-городские исследования

Свобода и человек

Питер Августин Лоулер И Ричард Райнш

Осень 2014

Для сторонников свободы начало 21 века было непростым временем.Мы живем в период быстрых и, возможно, беспрецедентных социальных и экономических изменений, и наши устоявшиеся взгляды на общественные вопросы не служат нам хорошо. Восстановление баланса потребует от нас открыть глаза на одновременно тревожные и обнадеживающие тенденции. Но, возможно, более того, мы оба необходимы и имеем возможность заново задуматься о том, кем мы являемся как свободные и общительные личности. Мы можем и должны более глубоко задуматься о содержании полностью человеческой жизни, поскольку знание того, кто мы есть, является незаменимой прелюдией к выяснению того, что делать для сохранения личной и политической свободы в будущем.

Некоторые из наших наиболее знакомых политических и интеллектуальных категорий, адаптированные к дебатам 20-го века, теперь заставляют нас впадать в простодушный индивидуализм, в который мы действительно не можем поверить. Например, слишком много консерваторов упорствуют в устаревшем различии между индивидуальной свободой и коллективизмом. Эта нереалистичная бифуркация помогла дискредитировать коммунистическое или фашистское превращение отдельного человека в не что иное, как одноразовый винтик в машине, отключившийся в погоне за каким-то славным раем в конце Истории.Но сегодня это различие слишком часто заканчивается тем, что к той же отталкивающей категории относят любое понимание человека как относительной части большего целого — страны, семьи, церкви или даже природы. Это заставляет консерваторов отвергать то, что исследователи человечества от Аристотеля до современных эволюционных психологов знают как истину: что мы, социальные животные, инстинктивно «запрограммированы» на поиск смысла в служении личным целям, большим, чем мы сами, и что примирение свободы с личной значимостью является возможно только в контексте отношений, который не столько о правах, сколько о обязанностях.

Тот же простодушный индивидуализм оставляет нас неуверенными в том, как подойти к трудностям современной американской экономики. Учитывая сложные проблемы, создаваемые глобализацией, исчезновение среднего класса, распад семьи среди бедных, растущее экономическое расстояние, отделяющее нашу «когнитивную элиту» от все менее «малоэффективной» рядовой американки, и бесспорную необходимость урезать наши права, чтобы сохранить их (на время), наши способы говорить об ответственности, работе, мобильности и возможностях кажутся все более неуместными.

Всем известно, что успех на рынке требует навыков и привычек, которые обычно приобретаются в хороших школах, крепких семьях, активной гражданской позиции и даже в заботливых и осуждающих церквях. Однако этим реляционным институтам по-разному угрожают непосредственные эффекты как рынка, так и большого безличного правительства. Мы также знаем, что большинство людей считают, что достойная жизнь формируется как любовью, так и работой, и что расцвет любви и работы взаимозависимы.Мы даже знаем, что любовь и работа — это и ограничений, и правительства, хотя мы знаем, что американцы среднего класса, у которых есть хорошая работа, крепкие семьи и «церковные дома», также являются нашими лучшими гражданами.

То, что мы действительно знаем, должно указывать на нашу политическую жизнь в довольно определенных направлениях. Дает ли наш знакомый политический словарь то, что нам нужно, чтобы сформулировать эти направления? Или это еще больше сбивает нас с толку в это и без того запутанное время? У нас есть все основания задаться вопросом, имеют ли даже консервативные американцы доступ к правдоподобному описанию реальности нашей личности, описанию, которое могло бы служить основой общественной философии, которая должным образом ограничивала бы и направляла устойчивую политическую жизнь свободных людей.Чего нам больше всего не хватает, так это подлинно эмпирической теории, адекватной сложностям американской жизни в наше время.

Естественная склонность любого консерватора состоит в том, чтобы искать такую ​​теорию в нашей глубокой и разнообразной традиции свободы, а не изобретать ее из цельной ткани. И если наши поиски руководствуются чувством того, как изменяющиеся обстоятельства требуют от нас размышлений о реляционном характере человеческой личности, наша традиция не разочарует. Но у нас нет другого выбора, кроме как взглянуть за пределы наиболее знакомых элементов этой традиции на некоторых забытых американских теоретиков свободы, которые подчеркнули недостатки чрезмерно индивидуалистического понимания американской жизни.Самодовольно чрезмерный индивидуализм — опиум американских «публичных интеллектуалов» нашего времени.

Одним из ресурсов, которым не уделяется должного внимания при исправлении этого избытка, является самый оригинальный и глубокий мыслитель Америки XIX века: Орест Браунсон. Автор книги The American Republic (опубликованной в 1865 году) и многих других, Браунсон объяснил, что «провиденциальная конституция» нашей страны глубже и убедительнее, чем теоретизирование Локка Джефферсона и других ведущих основателей и создателей.Наши создатели, которые веками строили, как великие государственные деятели, черпали из всех источников, которые им дали история, философия, политические прецеденты, религия и прочие наши цивилизованные традиции. Именно потому, что они строили как государственные деятели, а не как абстрактные теоретики, они построили лучше, чем они знали .

Для Браунсона ясно думать как о нашей Конституции, так и о конкретных людях означает избегать излишнего мышления слишком универсально (или абстрактно) или слишком конкретно (или эгоистично).Требуется найти середину между двумя крайностями американской политической мысли. С одной стороны, американцы должным образом усваивают правдивую догму человеческого равенства, и помня, что все люди в равной степени обладают правами, — вот что уводит нас от чрезмерной заботы об особенностях, которая характеризовала аристократов-южан во времена Браунсона со всеми их сепаратистскими и расистскими взглядами. и даже языческие порывы. Но в противоположной крайности гуманитарии и их абстрактный эгалитаризм — как некоторые трансценденталисты, пантеисты-северяне во времена Браунсона — оторвали теорию равенства от ее собственно личного теологического контекста.Остается пустой универсализм, который переоценивает возможности искупления в политической реформе и отрицает истину о личном бытии и, следовательно, о личных правах. Как признали янки Браунсоны, несмотря на их многочисленные недостатки, южане были правы, отстаивая особенность индивидуальности в отношениях; они утверждали, что знают и любят реальных людей и поэтому не нуждаются в каком-либо интересе к абстрактному «гуманизму».

Согласно Браунсону, американское конституционное средство между абстрактным универсализмом и племенным сепаратизмом представляет собой ограниченное политическое единство граждан, которые знают, что они больше и меньше граждан.Все мы в равной степени сформированы естественными личными императивами, связанными с процветанием как материальных, политических, и духовных существ. Когда мы забываем любой из трех, мы попадаем в беду. Материальное существо озабочено личным существованием себя и своей семьи. Политическое существо озабочено общим благом, которое разделяют граждане в «территориальной демократии» в определенной части мира. Духовное существо озабочено обнаружением своих обязанностей по отношению к своему любящему личному Создателю и делится этими личными новостями со своими собратьями через церковь.

Полноценный человек проявляет внимание ко всем трем частям того, кем он является, как свободный и общительный человек, рожденный, чтобы знать, любить и умереть. Он не считает себя меньшим, чем он есть на самом деле, думая о себе только как о производителе и потребителе или только как о гражданине, и он не думает о себе как о чем-то большем, чем он есть, смешивая свою ограниченную и послушную свободу с неограниченной. свобода Бога.

Этот полный отчет о том, кем является каждый из нас, означает, что экономику, семью и церковь нельзя политизировать.Истинное богословие является «католическим» в том смысле, что оно не является исключительной прерогативой определенного политического сообщества или просто «гражданским богословием». Этот полный отчет об ответственности человека в отношениях также означает, что политическое сообщество существует не только для удовлетворения эгоистических потребностей конкретных людей; политика не существует ради экономики. Таким образом, верность вашей стране — реальная и незаменимая добродетель, которой, по словам Браунсона, особенно не хватает в любой стране, слишком одержимой правами.Что возвышает страну над племенем, так это то, что эта верность истинно общему благу, подлинной концепции справедливости. Американская конституция, как объясняет Браунсон, примиряет «свободу с законом, а закон со свободой» посредством самоотверженного утверждения посреднических конституционных принципов, таких как самоуправление, федерализм, разделение властей и религиозная свобода.

При правильном понимании мы можем увидеть в идее Браунсона о законе и свободе теоретическое обоснование устойчивой практики американской свободы, которая утверждает конституционный порядок, который «одновременно обеспечивает авторитет общества и свободу личности — суверенитет государства». люди без социального деспотизма и индивидуальная свобода без анархии.Другими словами, его миссия состоит в том, чтобы выявить в своей жизни диалектический союз власти и свободы, естественных прав человека и общества ».

Браунсон, по крайней мере, может помочь сегодняшним американцам серьезно задуматься о сложном взаимодействии между политическими и экономическими свободами и взаимоотношениями между существами и гражданами. Это такое мышление, которого требуют друзья свободы, если они хотят преодолеть путаницу, которая определяет наше время.

ЛИЧНОСТЬ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИКА

Чтобы увидеть, как Браунсон может помочь нам задуматься о некоторых современных проблемах, мы можем начать с более внимательного изучения особенностей нынешней политической экономии Америки, не забывая о его взгляде на всю правду о свободном и общительном человеке.

Когда они думают об экономике, многие консерваторы и либертарианцы сосредотачиваются почти исключительно на несправедливости и контрпродуктивности ограничений свободы предпринимателей, «создателей рабочих мест» и членов нашей когнитивной элиты. Но эта перспектива плоская и одномерная. Он не принимает во внимание законные опасения большей части нашего рабочего и среднего классов. Многие представители среднего класса — люди, которые управляют малым бизнесом, занимаются квалифицированным ручным трудом и составляют «менеджмент среднего звена», — в наши дни чувствуют себя все менее и менее защищенными, и на это есть веские причины.Разрушаются различные «системы социальной защиты», которые защищали рабочих и их семьи от рыночной конкуренции: профсоюзы и различные формы владения жильем — это тост, равно как и лояльность работодателя и служащего, пенсии и, для многих обычных рабочих мест, даже льготы. Некоторые люди празднуют новое рождение свободы, когда все сотрудники становятся независимыми подрядчиками, продавая свои гибкие навыки тем, кто в них нуждается в данный момент. Но другие говорят о падении — имея в виду снижение производительности и статуса — членов среднего класса, особенно, но не только нижней половины среднего класса.Их навыки стоят меньше, чем когда-либо, и поэтому, даже когда они много работают, зарабатывают все меньше и меньше. Учитывая их неспособность найти работу, которая дает им, по крайней мере, достоинство обеспечивать тех, кого они любят (как это делали рабочие места на фабриках, объединенные в профсоюзы полвека назад), они иногда решают, что работа не стоит того.

Экономическое неравенство быстро увеличивается, и откровенные либертарианские футуристы, такие как профессор права Университета Джорджа Мейсона Тайлер Коуэн, признают, что эта тенденция сохранится. Но наши либертарианцы правы в том, что неравенство само по себе вряд ли подрывает аргументы в пользу свободы.Процветающая свободная страна — это место, где все становятся лучше, хотя некоторые, благодаря своему упорному труду и природным талантам, добиваются гораздо большего успеха, чем другие. Либертарианцы часто указывают на то, что прогресс технологий приносит пользу всем нам. А благодаря технологическому развитию и глобальному конкурентному рынку производительность возросла. Но заработная плата не изменилась, и многие американцы не видят демократических преимуществ прогресса экономической свободы.

Между тем, наши программы льгот обходятся нам дороже, и мы не можем позволить себе их гораздо дольше финансировать, как сейчас.В этом отношении прогрессисты в большинстве своем стали «консерваторами» в точном смысле слова, отстаивая преимущества статус-кво и часто вводящими в заблуждение или откровенно нечестными способами. Президент Обама солгал многим американцам, когда он сказал, что они могут сохранить свои планы медицинского страхования, и он ввел американцев в заблуждение, когда он выступал с обещанием избежать реформы системы льгот. В обоих случаях он предлагал невероятный уровень стабильности. Джеймс Капретта, среди прочих, показал, что будущее нашей системы льгот находится под угрозой не столько из-за нашей культуры зависимости, сколько из-за нашей огромной демографической трансформации.У нас слишком много стариков и мало молодых и продуктивных. Итак, мы застряли, говоря, что старая потребность стать более продуктивным — и в некоторой ограниченной степени это возможно, учитывая улучшение здоровья и долголетие. Однако правда в том, что от такого исправления можно ожидать не так уж много.

Основной причиной нашего кризиса прав является не столько культура зависимости, сколько развивающийся индивидуализм. Хотя тысячелетний образ жизни часто обсуждается как доказательство растущего индивидуализма нашего общества, среди пожилых людей имеется множество свидетельств.Люди живут дольше, потому что они, как заинтересованные лица, более внимательны к факторам риска, угрожающим их существованию. И у них меньше детей, по крайней мере, отчасти потому, что они считают создание замены (из-за любви) невыносимым бременем для их автономной и продуктивной жизни. Разумеется, между этим индивидуализмом и зависимостью существует связь: по мере того как институты взаимоотношений, такие как брак и церковь, атрофируются, правительство часто в конечном итоге вмешивается, чтобы заполнить пустоту.Это одна из причин, почему одинокие женщины, особенно матери-одиночки, склонны голосовать за демократов, а замужние женщины — за республиканцев.

Приближающийся крах прав не позволит пожилым людям испытать свой техно-дар беспрецедентного долголетия, как они должны — как подлинное новое рождение свободы. Можно сказать, что им просто придется больше полагаться на свои семьи, как это делали их бабушки и дедушки в разгар Депрессии. Но распад наших институтов взаимоотношений — включая, конечно же, семейные узы между поколениями — отражается в том факте, что одна из наших самых быстрорастущих демографических категорий — это мужчины старше 65 лет, не имеющие тесных связей с супругом или детьми.Частью нового рождения свободы стал взрыв разводов среди родителей, чьи дети наконец вышли из дома. Когда осталось так много лет, почему бы не реагировать на все аспекты качества жизни?

В целом, многие из наших наиболее многообещающих и тревожных экономических и культурных изменений можно отнести к все более индивидуалистической философии жизни. Более последовательная индивидуалистическая этика, конечно же, глубоко связана с тем фактом, что мы живем в мире, в котором дети становятся все реже и где брак становится причудливым вариантом образа жизни, основанным исключительно на чувстве любви.Как заметил политический философ Пьер Манент, Европа становится постполитической, пострелигиозной и постсемейной, и он видит в этом форму прогресса, основанную на ненависти к телам или на тех реляционных ограничениях, которые мы неизбежно испытываем как социальные существа. рожден, чтобы любить и умереть. И наша страна, по правде говоря, сейчас не сильно изменилась. Либертарианские представления о том, что гражданство — это просто другое слово для обозначения «погони за рентой» и что национальные границы — не что иное, как произвольные препятствия на пути беспрепятственного процветания глобального рынка, становятся мейнстримом.Конечно, многие либертарианцы и многие из наших «образцов для подражания» в Кремниевой долине также легко соблазняются трансгуманистическим импульсом, что мы можем жить вечно как сознательные машины.

С этой освободительной точки зрения легко определить социальный прогресс как растущее понимание американцев — мужчин и женщин, геев и натуралов — как одинаково свободных в определении своей личной идентичности независимо от религиозного и политического притеснения. Судья Верховного суда Энтони Кеннеди продвигал эту точку зрения более двух десятилетий, и его точка зрения становится все более доминирующей.Женщины свободны, как сказал Кеннеди (вместе с двумя другими судьями) в мнении большинства в деле Planned Parenthood v. Casey в 1992 году, не считать себя матерями и быть неограниченными политическими и экономическими субъектами, как и мужчины. Геи, добавил Кеннеди в деле Лоуренс против Техаса десять лет спустя, свободны определять, что для них означает реляционная автономия, точно так же, как и натуралы. Несмотря на государственное регулирование и вмешательство АНБ, сейчас явно лучшие времена для того, чтобы быть свободным человеком.

В качестве детерминантов успеха раса и унаследованный социальный статус заменяются унаследованным интеллектом, способностью к самодисциплине и тяжелой работе, готовностью откладывать вознаграждение ради большей отдачи позже и (возможно, прежде всего) техническим образованием и навыками. Как понимает Бринк Линдси из Cato Institute, успешный работник умственного труда обладает способностью к быстрому изучению абстрактного (или дерацинированного) и концептуального (или безличного) мышления, готовностью обрабатывать сложность, относясь к машинам и людям с точки зрения продуктивных ролей. и интересы.Как считает Тайлер Коуэн, те, кто становится более продуктивным и заслуженно богаче, могут либо легко работать с «гениальными машинами», либо управлять и продавать тех ботаников, которые так хорошо работают с машинами. Между тем, большинство американцев становятся менее производительными и поэтому «заслуживают» своего застойного или падающего статуса и богатства.

В результате Америка в большей степени, чем когда-либо, основана на меритократии, основанной на производительности. Коуэн сообщает нам в своей провокационной книге 2013 года «Среднее значение больше », что Америка разделяется на два все более отдаленных экономических класса.Средний означает «средний класс» — то, что Маркс называл мелкой буржуазией, или владельцами малого бизнеса, квалифицированными рабочими, менеджментом среднего звена и т. Д. Коуэн во многом уступает марксизму, говоря, что техно-прогресс капитализма означает, что Америка больше не является страной среднего класса, то есть страной, где большинство черт жизни являются общими для подавляющего большинства граждан.

Но Коуэн, кажется, слеп к тому, сколько будет потеряно в деле свободы, если его прогнозы сбудутся.Ориентация Америки на средний класс вдохновляла ее граждан на самосовершенствование за счет свободного труда с высоким уровнем дохода. Это то, что сделало американцев однозначно враждебными к социализму. Эта точка зрения также заставила американцев довольно серьезно относиться к работе и ее месту в нашей системе социального обеспечения. Этот взгляд среднего класса даже заставил нас проявить сострадание, чтобы профинансировать систему социальных льгот для «работающих бедных» и тех, кто — например, детей и инвалидов — действительно не в состоянии заботиться о себе. Коуэн предполагает, что системы социальной защиты почти исчезнут, поскольку классы станут настолько отдаленными друг от друга, что сказочно богатые будут сопротивляться тому, чтобы делать что-либо много для кажущихся непродуктивными бедняков, с которыми у них мало общего.

Кто может отрицать снижение социальной мобильности, как, например, объяснил Чарльз Мюррей? Однако аргумент, обвиняющий слабых представителей нижнего среднего класса в их завистливом отсутствии добродетели, может иметь все меньшую объяснительную ценность. И если Мюррей прав насчет «ассортативного спаривания», то богатые не только становятся богаче, но и умнее — и поэтому все меньше и меньше похожи на большинство американцев. Настоящие демократические средства от зависти — это совместное гражданство и общие возможности, но и то, и другое уменьшается.И, конечно же, самое благородное средство от зависти — это удовлетворение тем, что у вас есть, чего трудно достичь, если у вас нет или вы теряете то, что нужно для достойной жизни в отношениях.

Зависть также смягчается представлением о том, что те, у кого есть богатство и власть, заслуживают того, что у них есть, — что они не только хорошие люди, но и используют то, что у них есть, для демонстрации своей добродетели. Но один упускаемый из виду недостаток новой когнитивной или трудолюбивой и рациональной элиты состоит в том, что добродетели, делающие возможным их превосходство, противоположны патерналистским и не привязывают их к низшим классам.Древние аристократии, как объясняет Алексис де Токвиль, оправдывали свои привилегии своей благородной и благотворительной заботой о тех, за кого они считали себя ответственными. Они думали, что заслужили свои деньги и имущество, которые часто не зарабатывали, потому что знали, как использовать их с щедростью и классом.

Сегодняшняя элита Кремниевой долины думает о своем вкладе в общество в терминах инновационных и творческих форм продуктивности, а свое отношение к обычным людям — в терминах манипуляции и контроля.Либертарианцы жалуются на слежку АНБ, но большее значение имеют «большие данные» (генерируемые для невообразимо огромной прибыли), полученные благодаря способности Google и Facebook фиксировать интимные подробности нашей жизни, отслеживая нашу онлайн-активность. Некоторые миллиардеры Кремниевой долины, конечно, тратят много денег на достойные цели, но они не связывают свою производственную деятельность с какой-либо заботой о ее влиянии на потребителей.

Первоначальный персонаж Кремниевой долины был радостным сочетанием продуктивности с своего рода богемной самореализацией — хиппи и другие неудачники-нонконформисты, которые находили творческое удовлетворение в своей работе.Это изображение по-прежнему проецируется Googleplex, штаб-квартирой Google. И, конечно же, Кремниевая долина поддерживает социальный либерализм 1960-х годов и основную причину «разнообразия». Но оказывается, что техно-творчество не легче, чем другие формы предпринимательской продуктивности. Техно-творчество — или гениальное изобретение — всегда было в основе современной свободы и процветания, и именно в Кремниевой долине мы видим, как такое изобретение может быть развернуто в почти немыслимых масштабах для преобразования, освобождения и ограничения способов в котором мы все живем.Члены нашей когнитивной элиты просто используют новую форму власти, являющуюся результатом их интеллектуального труда.

Либертарианские футуристы, такие как Коуэн и Линдси, иногда пишут так, будто весь смысл этого замечательного технопрогресса — победы капитализма в форме творческой силы «человеческого капитала» — состоит в том, чтобы объединить освободительный дух хиппи 1960-х годов с оптимистический дух свободы на службе индивидуальной продуктивности Рональда Рейгана 1980-х годов. Коуэн говорит, что «свет в конце туннеля» — это приход мира, в котором у нас будет много всего и все время в мире, чтобы играть в увлекательные игры.Линдси пишет, что точка зрения Маркса на коммунизм ошибочна только в одном отношении: чтобы жить в мире богемных удовольствий, нам нужно оставаться продуктивными.

УСТОЙЧИВОСТЬ ЧЕЛОВЕКА

Несмотря на эти проявления беспрецедентного индивидуализма и размышления либертарианских футуристов, существует множество доказательств того, что наша относительная природа сохраняется и не будет удовлетворена технопрогрессом, лишенным межличностной ответственности.

Брак и воспитание детей, возможно, исчезают в большинстве развитых стран Европы и Японии, но они, конечно, не исчезают среди наших успешных.Они не только женятся; их браки стабильны и предполагают общую приверженность воспитанию детей. Родительство, конечно, нельзя назвать ни продуктивной (или оплачиваемой) работой, ни личным удовольствием. Это третья и более естественная категория, которую Маркс никогда не мог интегрировать в свое описание не навязчивой самореализации в конце истории. По этой причине современные искушенные родители на самом деле консервативны, когда дело касается родительских обязанностей.

Их фактическое подтверждение брака подчеркивает эмоциональные недостатки того, чтобы быть просто продуктивным и потребляющим человеком, быть буржуазным и богемным.Брак и дети уводят нас от размышлений о нашей личной свободе и продуктивности к размышлениям о благословениях воплощения и любви к существам с телами. Не может быть ничего более личного и относительного, чем воспитание.

Воспитание является серьезным и осознанным делом в наших когнитивно-элитных семьях (чьи дети сейчас опережают остальное общество в силу как природы, так и воспитания), в то время как среди большинства американцев ситуация в целом ухудшается. Хотя у обычных американцев могут быть более традиционные «семейные ценности», чем у наших искушенных людей, они кажутся все менее и менее способными действовать в соответствии с ними.Их семьи становятся все более патологическими, с большим количеством матерей-одиночек, непослушных отцов и зависимостью от правительства.

Чтобы противодействовать этим тревожным тенденциям, многие либертарианцы и консерваторы подчеркивают, что государственная политика должна уменьшать неравенство, готовя как можно больше людей к требованиям производительной работы. Этот образ мышления является движущей силой участия федерального правительства в разработке стандартов Common Core образования и его усилий по подготовке студентов к колледжу и карьере.»Политики и высшие должностные лица выдвинули реформы, направленные на обеспечение максимального выбора и подотчетности в сфере образования. Также были предложения относительно мер по дерегулированию и снижению налогов, направленных на поощрение предпринимательства и роста рабочих мест, наряду с другими усилиями по содействию восходящей мобильности и созданию богатства.

Не возражая полностью с подобным традиционным экономическим анализом, другие правые (группа, известная как «консерваторы реформ») формулируют предложения, направленные на облегчение отношений между членами нашего среднего класса.Налоговая реформа должна быть направлена ​​на облегчение положения семей и самозанятых. Реформаторы также делают упор на исправлении — а не на прекращении или объявлении неконституционными — программ предоставления прав, которые образуют настоящую «сеть безопасности» и не служат в первую очередь сдерживающим фактором для работы. Они настойчиво напоминают нам, что и большое правительство, и большие данные и большие технологии Кремниевой долины угрожают маленьким реляционным организациям, от которых обычные люди зависят в поисках смысла. Семьи, церкви, районы и сообщества предоставляют людям возможность быть более чем продуктивными людьми, а значит, больше, чем частью чужого сценария.

Такой консерватизм также скептически относится к утверждениям о том, что ключом к улучшению повседневной жизни является простое повышение производительности, и что существует четкая связь между производительностью и созданием рабочих мест в нашу эпоху высоких технологий. Восстановление без работы было большим для тех, кто владеет акциями и другим капиталом, и бесполезным или хуже для тех, у кого их нет. Доля американцев, владеющих акциями, снижается, и уже сам по себе этот факт свидетельствует о пролетаризации среднего класса.

Тем не менее, консерватор, настроенный на все взгляды Браунсона, относящийся к отношениям человек должен очень скептически относиться к любой форме редукционистского детерминизма — марксистскому или либертарианскому — который уверенно предсказывает неизбежность превращения среднего класса в ничто. Эта уверенность оскорбляет стремление свободных мужчин и женщин управлять своей собственной достойной судьбой. «Консервативный персонализм» также отвергает техно-детерминистское самомнение о том, что дуга нашего прогресса неизбежно ведет к большей индивидуальной свободе, большему количеству денег и большему веселью.Технологическое развитие — это прекрасное откровение человеческой свободы и, безусловно, необратимое, но это также, как сказал Александр Солженицын, глубокое испытание нашей свободы воли.

СВОБОДА И РЕЛИГИЯ

Именно благодаря свободной воле мы подчиняем технологическое «как» личному «почему». Этот проект указывает нам на основу нашей свободы и обязательно вызывает вопрос о ее цели. Таким образом, он возвращает нас к нашему личному и религиозному наследию, основанному на отношениях.Когда речь идет особенно о религии, нынешнее состояние нашей свободы сбивает с толку.

Свобода религии хороша для политической жизни постольку, поскольку политическая деятельность может быть ограничена вопросами, не требующими противоречивого формирования душ или вторжений в сферу совести. Но свобода религии, как объяснил Алексис де Токвиль, особенно полезна для религии, поскольку дает церквям возможность поддерживать свою независимость как тела мысли и действия, противостоящие скептическим, материалистическим и даже отрицающим свободу или пассивно фаталистическим крайностям демократии.

Религия, напоминает нам Токвиль, на самом деле является ограничением свободы изолированного, одержимого собой человека. Любовь и требования, которые он предъявляет к нам, уводят нас от самих себя. Наши личные и общественные обязанности становятся для нас важнее. Таким образом, именно через религию американцы обретают чувство общей морали и общих обязанностей, а через религию американцы обретают уверенность в равенстве всех уникальных и незаменимых существ перед Богом. Именно благодаря религии американцы пришли к убеждению, что всеобщее образование должно быть больше, чем техно-профессиональное, потому что каждый из нас — больше, чем просто продуктивное существо с интересами.

Некоторые американцы сегодня празднуют освобождение человека от догматических ограничений религиозной морали и освобождение личной жизни — даже духовной жизни — от ограничений церкви. Конечно, мы больше не можем сказать, что американцы связаны общей религиозной моралью, когда речь идет, скажем, о браке и семье. И наш Верховный суд был первым, кто подтвердил «автономию отношений» или выбор человека в отношении того, как построить свою свободную личную идентичность.Нация, которая в последнее время стала очень сторонницей выбора, когда дело доходит до контрацепции, развода, гомосексуализма и однополых браков, безусловно, достигла нового рождения свободы от религии в общественной жизни. И все больше и больше американцев — хотя они все еще составляют небольшое меньшинство — соглашаются с нашими «новыми атеистами» в том, что «религия отравляет все» и что почти все репрессивные патологии, искажающие мир, восходят к религиозным авторитетам. Мы можем сказать, что американцы более свободны, чем когда-либо, от навязчивого влияния церквей как организованных групп мысли и действий.

Но соблюдающие религиозные верующие — те, кто на самом деле глубоко отождествляют себя с религиозными институтами как с источниками личного и относительного авторитета — говорят, что у нас на самом деле меньше религиозной свободы, чем когда-либо. Меньше уважения к учительскому авторитету церкви как к источнику морального руководства, которое особенно необходимо в демократии — форма руководства, которая также ограничивает авторитет правительства и рынка. Похоже, что мы больше не согласны с тем, что свободное исповедание религии — это свобода религии, а не просто свобода личной совести.Таким образом, мандат Obamacare в отношении контрацепции нарушает свободу церкви быть авторитетным органом для верующих. Действительно, складывается консенсус в том, что мнение церкви об абортах и ​​браке должно быть отклонено как необоснованное и, если оно противоречит преобладающему взгляду на права, не отличается от взглядов расистов и других моральных идиотов. Таким образом, демонстрация свободы, которая является подлинным религиозным разнообразием, теперь является преступлением против «разнообразия» в корпоративно-бюрократическом смысле.

Наша религиозная идентичность не является ни политическим творением, ни полностью приватизированным или изолированным опытом совести.Религиозная свобода, как напоминает нам Браунсон, создает пространство для церкви как организованного тела мысли и действий. Это то, как мы, люди, живущие в отношениях, наиболее открыты правде о том, кто мы есть. Это не означает, что церковь в правильном понимании требует от государства большего, чем признание того, что свободные и находящиеся в отношениях люди могут добровольно подчиняться ее корпоративной власти. Как говорит Браунсон, все, что церкви нужно от правительства, — это свобода евангелизировать или формировать души, и наша Конституция предоставляет церквям эту автономию.

Только что описанные тенденции, утверждают некоторые критики американской культуры, показывают, что наша локковская и основополагающая идея свободы (в том виде, в каком она разворачивалась на протяжении истории) всегда была глубоко враждебна свободе церкви как церкви. Как следствие, искренне верные католики, например, должны противопоставить себя разрушительному шару цивилизации, которым является американская идея свободы. По их словам, положение католиков в Америке все больше и больше напоминает положение диссидентов при коммунизме: преследование за веру не за горами.Эти католические критики — такие как Аласдер Макинтайр и Патрик Денин — теперь отдают предпочтение политическому порядку, который более непосредственно связан с привилегией добродетели над свободой или управлением свободой добродетелью. Они добавляют, что положение церкви в Америке настолько слабо, отчасти потому, что так много католиков соблазнились утверждением, что быть хорошим католиком может быть совместимо с тем, чтобы быть хорошим американцем — идея, которая невозможна, если, как Макинтайр и Денин, вы считаете, что быть хорошим американцем равносильно тому, чтобы быть свободным человеком, как описывает Локк.Эти «традиционалистские» католические критики все более и более уверены в том, что им мало за что им быть благодарными — и так мало к чему они верны — в Америке. С политической точки зрения они стали сепаратистами, противопоставляя свой религиозный долг гражданскому духу.

Но есть также серьезные католики и другие моральные и социальные консерваторы, которые верят в использование локковских или либертарианских средств в нелибертарианских целях. Под этим они подразумевают, что наша экономическая и политическая свобода может быть утверждена как хорошая только для тех, кто использует свою свободу на службе целеустремленной жизни, основанной на отношениях.По правде говоря, каждый человек является свободным экономическим субъектом, гражданином, чьим-то ребенком (и, возможно, чьим-то родителем) и творением Бога. Политическая деятельность должна в значительной степени быть связана с защитой и расширением пространства для религиозных институтов, домашнего обучения и подлинно контркультурного или религиозного образа жизни, который позволит людям жить своей полной идентичностью.

Эти более обнадеживающие консерваторы имеют в виду компромисс, который отвергнет, в свете недавнего опыта, представление о том, что наши церкви могут сочетать свои благотворительные функции с государством всеобщего благосостояния, не подрывая их исключительных миссий.Но их компромисс будет настаивать на том, что эти миссии можно выполнять в рамках американской жизни. Например, одним из способов решения проблемы контрацепции было бы увести правительство как можно дальше от страхового бизнеса и сделать институциональные церкви в целом менее зависимыми от государственного финансирования и регулирования. С другой стороны, эти либертарианские нелибертарианцы тоже являются сепаратистами. Они хотят восстановить различие между скромным публичным царством и обширным частным царством.

АМЕРИКАНСКАЯ ТЕОРИЯ СВОБОДЫ

В духе (и близком к букве) Браунсона мы должны в заключение попытаться примирить как наши церкви, так и наших либертарианцев с цивилизационной миссией нашей страны. Для этого мы должны увидеть пределы абстрактных принципов, с которыми мы, консерваторы, часто склонны определять основание Америки и ее общественную жизнь. Наши политические договоренности всегда были компромиссом между такими принципами и сложным, относительным характером свободной человеческой личности.Как утверждает Джеймс Стоунер:

Быть верным духу Декларации означает, с моей точки зрения, не то, что мы привязаны к самому радикальному прочтению ее самой абстрактной истины, а то, что мы должны вернуть то пылкое стремление к самоуправлению, которое дало Американская революция. его сила и его оправдание. Вместо того чтобы обращаться к неизбираемой судебной системе для формулирования наших идеалов — или к либеральным философам, которые хотят править через них, — мы не должны уклоняться от свободных дебатов по важным социальным вопросам и требовать, чтобы каждый консенсус основывался на первых вещах. чтобы считать.

Понадобился французский католический священник, отец Раймон-Леопольд Брукбергер (капеллан французского Сопротивления во Второй мировой войне), чтобы открыть Америку самой себе или напомнить Америке, что ее наследие начинается с людей, вовлеченных в сухие политические споры. Книга Брукбергера Image of America (опубликованная в Америке в 1959 году) прекрасно объясняет нашу Декларацию независимости и ее смесь естественного богословия (во втором абзаце) с провиденциальным Богом (фигурирует в последнем разделе).Брукбергер отмечает, что Континентальный Конгресс, не отвергая деистическую формулировку Джефферсона «Бога природы» в начале документа, вставляет в конце два описания Бога как творца и судьи, как личного Бога.

На самом деле, замечает Брукбергер, «Конгресс и Джефферсон имели разные представления о Боге» и придерживались «двух совершенно разных философий». Джефферсон и господствующая в то время философия Локка придерживались безличного Бога в прошедшем времени, скорее «что», чем «кто».«Но в основе своей христианские (и, в частности, кальвинисты, чаще всего) члены Конгресса думали о Боге как о личном, в настоящем времени, связанном с отношениями« который ». Это христианский вклад в основополагающий компромисс, который сделал Бога природы личным. осуждающий, относительный и провиденциальный (и очень любящий).

Живой, дающий Бог Библии — это то, что обеспечивает больше, чем вклад Джефферсона Локка, нашу веру в неснижаемую личную значимость каждого из нас.Без этой веры было бы невозможно полностью объяснить утверждение Линкольна о том, что Америка — это больше всего на свете , посвященная утверждению, что все люди созданы равными. Без этого нам было бы слишком легко объяснить противоречие между трогательными словами Джефферсона о том, как наше расовое рабство приводило к насилию по отношению к мужчинам и женщинам, имеющим права, и его безразличием к даже скромным рискам, чтобы довести американское рабство до своевременного конец. Жизнь под Богом, Который заботится обо всех нас, — это основа многомерной страны, в которой мужчины и женщины больше, чем граждане, но все же граждане.На многих уровнях они призваны свободно заботиться друг о друге, а также уважать свободу каждого человека как существа, созданного по образу Бога.

«Самая большая удача для Декларации, — утверждает Брукбергер, — была именно расхождением и компромиссом между пуританской традицией и тем, что написал Джефферсон». Декларация, созданная в строго пуританском стиле, произвела бы теократические оскорбления против нашей истинной свободы как граждан и существ. С другой стороны, «[h] ad это было написано с точки зрения небрежной философии того времени, это было бы нерелигиозным, если не на самом деле оскорбительным для христиан.«С подлинно американской точки зрения понимание свободных людей только как несвязанных между собой носителей прав — или как производителей и потребителей или свободных индивидов и ничего более — на самом деле является« слабой философией », которая сводит каждого из нас к меньшему, чем то, что мы сот.

Декларация, объединив эти взгляды на то, кем является каждый из нас, обеспечивает «философию, которая наиболее выражает равенство всех людей в их естественном и сверхъестественном достоинстве», — заключает Брукбергер. Это документ, лежащий в основе традиции, которая правдиво опирается на апелляции как к Локковскому, так и к христианскому пониманию того, кем мы являемся как свободные и равные существа, примиряя индивидуальную свободу с политической и религиозной преданностью и личными жертвами от имени наших сограждан и существ. .

Мы можем сказать, как это сделал Джон Кортни Мюррей в духе Браунсона, что Основатели построили «лучше, чем они думали». Они были государственными деятелями, которые не мыслили абстрактными теоретиками, а предпочли пойти на разумный компромисс в интересах национального единства. Джефферсон, например, думал, что поправки Конгресса к его Декларации исказили его намерения, но он принял их с достоинством. Такая государственная мудрость примирила универсальность и особенность на многих уровнях. Универсализм Джефферсона с одной точки зрения был слишком абстрактным, а с другой — слишком частным и эгоистичным.Эгалитарный теологический универсализм пуритан был слишком навязчиво личным, и поэтому он смехотворно и тиранически ограничивал свободу конкретного человека. Но это также было личным и относительным, и таким образом подтверждало уникальную незаменимость каждого отдельного существа.

Не существует прямой матрицы перевода основополагающего взгляда на равную личную и реляционную свободу под Богом на конкретные области политики. Но это понимание действительно предполагает, что дух благоразумного компромисса должен проникнуть в наши дискуссии о семье, правах, абортах, религиозной свободе, налогообложении и регулировании, а также в наших усилиях по примирению гражданства и гражданского духа с глобализирующимися императивами рынка.Сегодняшнее разделение на фракции не так уж сильно отличается от разделений поколения основателей, и мы можем даже сказать, что истинный консерватор как инстинктивно, так и благоразумно ищет среднее между фундаментализмом и либертарианством — или даже между либерализмом и либертарианством. Цель всегда должна заключаться в том, чтобы отдавать должное полной и сложной правде о том, кто мы есть.

«Цивилизация», как выразился коллега-католик Мюррея Томас Гилби, «сформирована людьми, сцепленными в споре.«Наша Декларация и Конституция, правильно понятые, поддерживают« сознательное ощущение сообщества »как органа, способного к самоуправлению, открытого для правды о том, кем является каждый из нас и хвалящегося своим наследием многогранного и подлинно провиденциального западного конституционная традиция, данная Америке. Как памятно напомнил нам Солженицын, наши надежды на политический и технический прогресс одновременно сдерживаются и направляются непреходящей истиной о том, что единственный истинный человеческий прогресс достигается в течение каждой конкретной человеческой жизни в направлении своего рода личного и личного. относительное совершенство в мудрости и добродетели — прогресс, который достигается за счет ответственных, мужественных и любовных действий в свете того, что мы не можем не знать о том, кто мы есть.С этой точки зрения беспрецедентные проблемы, а также возможности для жизни в качестве целеустремленных существ, встречающиеся в нашем технологическом мире, следует понимать как дары, которые нужно использовать хорошо или плохо в соответствии с нашей свободной волей. Проблемы нашего времени особенно сбивают с толку, потому что они так легко отделяют нас от наших традиционных и реляционных институтов и источников руководства. Первый шаг к их осмыслению — к нахождению нашего истинного места в мире — это выздоровление путем обдумывания и, часто, компромисс с истиной о том, кем является каждый из нас как свободный и общительный человек.

Питер Огастин Лоулер — профессор государственного управления Даны в Берри-колледже и ответственный редактор журнала Perspectives on Polit Science .

Ричард Райнш — научный сотрудник Фонда свободы и редактор Библиотеки права и свободы.

Симона де Бовуар об этике свободы

Симона де Бовуар (1908-1986) написала «Этику двусмысленности» в 1948 году.Во многих смыслах это можно рассматривать как реакцию на Вторую мировую войну, попытку осмыслить все, что повлекло за собой войну, и, следовательно, научить нас тому, что значит быть человеком перед лицом самых ужасных злодеяний, которые мы можем вообразить.

Писательница Мария Попова описывает книгу как «трудное, но чрезвычайно полезное чтение, в котором исследуется экзистенциалистское противоречие между абсолютной свободой выбора и ограничениями данностей жизни».

В книге говорится о свободе, о том, что значит быть свободным. Но также и этика этой свободы, и поэтому де Бовуар работает, чтобы дать нам этическую систему, которую мы можем использовать.

Она ставит людей в центр своей философии, описывая нашу роль в нашей собственной свободе. «Нельзя начинать с того, что наша земная судьба имеет или не имеет значения, потому что от нас зависит придать ей значение. Человек должен сделать так, чтобы быть мужчиной, и только он один может почувствовать его успех или неудачу ».

Она исследует не только нашу ответственность перед самими собой, чтобы придать смысл нашему существованию, но и ответственность, которую мы несем перед другими в реализации их свободы.Тем самым она защищает человечество от ужасов, свидетелем которых оно только что стало. Она не извиняет их, а предлагает выход. В некотором смысле это обнадеживает.

Отвернувшись от разрушений Войны и режимов, которые ее устроили, она анализирует пространство, в котором мы можем продолжать называть себя людьми. Свободный человек — это тот, «чьей целью является освобождение себя и других».

Она дает мощный анализ типов несвободных мужчин и тем самым объясняет, как мы заканчиваем войной и угнетением.Она показывает, что человеческое состояние не универсально. Все мы по-разному переживаем свое пребывание в этом мире, в зависимости от того, как мы с ним взаимодействуем, и поэтому каждый тип человека классифицируется на основе того, как он обращается с другими в стремлении к своей свободе.

Во-первых, есть «недочеловек». Человек, который далек от свободы из-за постоянного отказа взять на себя ответственность за свое существование в мире.

Странный характер вселенной, с которой он не связан, также вызывает в нем страх.Отягощенный событиями настоящего, он сбит с толку мраком будущего, преследуемого ужасными призраками, войной, болезнями, революциями, фашизмом, большевизмом. Чем более расплывчаты эти опасности, тем страшнее они становятся. Субчеловек не очень ясно понимает, что он должен потерять, поскольку у него ничего нет, но сама эта неуверенность усиливает его ужас. На самом деле он боится того, что шок от непредвиденного может напомнить ему о мучительном сознании самого себя.

Этот отрывок напоминает нам, что трудно быть человеком.Трудно принять ненадежное существование и найти удовлетворение в преходящем. Но описание недочеловека напоминает нам, что важно попробовать. Поступить иначе, чтобы избежать бытия, означает «проявить фундаментальный страх перед лицом существования, перед лицом рисков и напряжений, которые оно подразумевает». Субчеловек — это тот, кто, чтобы избежать разочарования, избегает участия. Если он не попытается, он не потерпит неудачу.

Далее идет «серьезный мужчина». Этот человек — тот, кто ставит ценность своего существования во внешнюю цель.Деньги, власть, положение, завоевание — только достигнув этих внешних целей, он чувствует, что его существование будет подтверждено. И в результате он никогда не получает этого подтверждения, потому что всегда есть кто-то, у кого больше. Вести такую ​​жизнь — значит быть проклятым одним из колец ада Данте — рецепт гарантированного вечного несчастья.

Серьезный человек никогда не может признать субъективность своих целей, что он сам определил их как таковые, потому что это означало бы признать субъективность своего собственного существования.

Все представляет для него угрозу, поскольку то, что он создал в качестве идола, является внешним явлением и, таким образом, находится в отношениях со всей вселенной; и поскольку, несмотря на все меры предосторожности, он никогда не станет хозяином этого внешнего мира, которому он согласился подчиниться, он будет постоянно расстраиваться из-за неконтролируемого хода событий.

Значение должно исходить изнутри. Но серьезные мужчины скрывают смысл жизни во внешних конструкциях, которые, по их мнению, универсальны.Деньги важны не только для него, они важны для всех. Де Бовуар утверждает, что это заставляет серьезного человека подчиняться своим целям, и поэтому он жертвует своей свободой и свободой других ради их достижения. Достижение этих целей — вот что действительно сломает серьезного человека, потому что он вынужден признать свою субъективность, которая подрывает его понимание своего существования.

Есть также «авантюрист», человек, который «с энтузиазмом бросается в свои дела, в исследования, завоевания, войну, спекуляции, любовь, политику, но он не привязывается к цели, к которой он стремится; только завоевание.Он довольно убедительно заявляет о своей свободе. Проблема в том, что в процессе он часто подрывает свободу других. И иметь свою свободу за счет других — значит участвовать в угнетении.

Авантюристы либо не понимают, что «каждое начинание разворачивается в человеческом мире, затрагивает людей», либо они сознательно игнорируют это. Мы называем это эгоистичным. Подобно дону Хуану, разбивать сердца женщин только для того, чтобы удовлетворить его желание завоевания, причинять боль другим ради достижения собственного удовлетворения, не работает.

Наконец, есть «страстный человек», который, как авантюрист, относится к другим людям как к вещам на пути к достижению своей свободы. Страстные мужчины тоже хотят добиваться внешних целей, но в отличие от серьезного мужчины признают свою субъективность. Точно так же эти цели — вещи, которыми нужно обладать, и через это обладание страстный мужчина верит, что он подтвердит свое существование. «Вся вселенная воспринимается только как совокупность средств или препятствий, с помощью которых речь идет о достижении того, чем человек занимался своим существом.”

Де Бовуар советует страстному человеку, ближайшему из четырех к свободе, принять вечную дистанцию, которую он имеет от того, чем он хочет обладать. Любовь, счастье — свобода приходит в осознании того, что между нами и этими вещами всегда будет дистанция, но в любом случае к ним стремимся.

Ее описание этих разных типов мужчин — это ее способ понять поведение диктаторов и тиранов, людей, которые их поддерживают, и людей, которые выполняют их приказы.

В отличие от многих философов де Бовуар не утверждает, что ее описание «человека» относится ко всем мужчинам. Она признает, что не все люди имеют одинаковый доступ к свободе.

Угнетение — это результат того, что напуганные люди пытаются оправдать свое существование. Не в силах принять двусмысленность человеческого бытия, они, как мы видели выше, отказывают другим в свободе, чтобы оправдать свои поверхностные попытки придать своей жизни смысл. Причина, по которой эти попытки поверхностны, заключается в том, что они не могут принять преходящую природу существования.Негативное воздействие на свободу других проявляется именно в попытках конкретизировать существование.

Почему стремление к свободе никогда не угасает полностью у угнетенных? Она не тратит на это много времени, но предлагает следующий замечательный отрывок: «Тем не менее, при всей этой мерзкой покорности были дети, которые играли и смеялись; и их улыбка разоблачала ложь их угнетателей: это был призыв и обещание; он спроектировал будущее перед ребенком, будущее мужчины. Если во всех угнетенных странах лицо ребенка такое трогательное, дело не в том, что ребенок движется больше или у него больше прав на счастье, чем у других; это то, что он является живым подтверждением человеческого превосходства: он настороже, он нетерпеливая рука, протянутая миру, он — надежда, проект.«Это то, что тирания никогда не сможет полностью устранить.

Для де Бовуар свобода приходит в попытках быть свободными и в принятии того, что это путешествие есть свобода. Это процесс, а не результат. Это, естественно, приводит к вопросам этики, потому что, если я хочу свободы других в стремлении к своей собственной свободе, у меня должна быть система оценки конфликтов. «Быть ​​свободным — это не иметь возможности делать все, что угодно; это возможность превзойти данное в сторону открытого будущего; существование других как свобода определяет мою ситуацию и даже является условием моей собственной свободы.Меня угнетают, если меня бросают в тюрьму, но не то, что меня удерживают от того, чтобы бросить в тюрьму моего соседа ».

Ее этика не абсолютна — она ​​стремится дать нам то, что мы действительно можем использовать. По ее словам, «этика не дает рецептов больше, чем наука и искусство. Можно просто предложить методы ».

С этой целью мы должны постоянно подвергать сомнению свои действия. «Что отличает тирана от человека доброй воли, так это то, что первый основан на уверенности в своих целях, тогда как второй постоянно спрашивает себя:« Действительно ли я работаю для освобождения людей? Разве эта цель не оспаривается жертвами, посредством которых я к ней стремлюсь? »« Праведность и добродетель не являются объективными конструкциями, которых, однажды достигнув, мы достигаем навсегда.Они не существуют самостоятельно в природе. Это концепции, которые развиваются вместе с остальным, вместе с нами, и поэтому мы всегда должны оценивать свои действия в свете новых знаний и понимания, которые мы приобретаем на этом пути.

На этические вопросы нет однозначных ответов. Жертвуя одним человеком, чтобы спасти многих, де Бовуар убедительно доказывает, что иногда эта жертва будет оправдана, а иногда нет. Иногда временное угнетение меньшинства становится для большинства путем к свободе.Невозможно ответить на все вопросы морали заранее, и поэтому «мы можем просто попросить, чтобы такие решения не принимались поспешно и легкомысленно, и чтобы, учитывая все обстоятельства, зло, причиняемое человеком, было меньшим, чем то, которое предотвращается».

Наконец, мы должны признать и смирение. Никто этого не знает и не понимает полностью.

Угнетатели всегда выступают против, например, расширения всеобщего избирательного права путем признания некомпетентности масс, женщин, туземцев в колониях; , но это забвение того, что человек всегда должен решать сам в темноте, что он должен желать сверх того, что он знает .

«Этика двусмысленности» стоит прочитать целиком.

Работ Михаила Бакунина 1871 г.

Произведения Михаила Бакунина 1871 г.

Михаил Бакунин 1871

---

Написано: 1871 г .;
Источник: Бакунин об анархии , перевод и редакция Сэма Долгоффа, 1971.

Человек, общество и свобода взято из длинной незаконченной заметки к Кноутогерманская империя и социальная революция , фактически написанной близкими соратниками Бакунина Карло Кафьеро и Лизой Реклю в 1871 году. Состояние взято.

---

Либералы-доктринеры, исходя из предпосылок свободы личности, выдают себя за противников государства. Те из них, кто утверждает, что правительство, т. Е. Орган должностных лиц, организованный и назначенный для выполнения функций государства, является необходимым злом , и что прогресс цивилизации состоит в постоянном и постоянном уменьшении атрибутов и прав человека. Штаты, противоречивы. Такова теория, но на практике те же самые либеральные доктринеры, когда существование или стабильность государства находится под серьезной угрозой, являются такими же фанатичными защитниками государства, как монархисты и якобинцы.

Их приверженность государству, которая категорически противоречит их либеральным принципам, может быть объяснена двумя способами: на практике их классовые интересы делают подавляющее большинство доктринерских либералов членами буржуазии. Этот очень многочисленный и респектабельный класс требует только для себя исключительных прав и привилегий полной лицензии. Социально-экономическая основа его политического существования основывается ни на каком другом принципе, кроме неограниченной лицензии, выраженной в знаменитых фразах laissez faire и laissezaller .Но они хотят этой анархии только для себя, а не для масс, которые должны оставаться под суровой дисциплиной государства, потому что они «слишком невежественны, чтобы наслаждаться этой анархией, не злоупотребляя ею». Ведь если массы, уставшие работать на других, восстанут, все буржуазное здание рухнет. Всегда и везде, когда массы беспокойны, даже самые восторженные либералы немедленно обращаются вспять и становятся самыми фанатичными поборниками всемогущества государства.

Помимо этой практической причины, существует еще одна теоретическая причина, которая также приводит даже самых искренних либералов обратно к культу государства.Они считают себя либералами, потому что их теория происхождения общества основана на принципе индивидуальной свободы, и именно из-за этого они неизбежно должны признать абсолютное право [суверенитет] государства.

Согласно им, индивидуальная свобода не является творением, историческим продуктом общества. Напротив, они утверждают, что индивидуальная свобода предшествует всему обществу и что все люди наделены Богом бессмертной душой. Соответственно, человек — целостное существо, абсолютно независимое вне общества и вне его.Как свободный агент, предшествующий обществу и отдельно от него, он обязательно формирует свое общество посредством добровольного акта, своего рода контракта, будь то инстинктивный или сознательный, негласный или формальный. Короче говоря, согласно этой теории, индивиды не являются продуктом общества, а, наоборот, к созданию общества их побуждает какая-то необходимость, такая как работа или война.

Из этой теории следует, что общества, строго говоря, не существует. Естественное человеческое общество, начало всей цивилизации, единственная среда, в которой формируются и развиваются личность и свобода человека, для них не существует.С одной стороны, эта теория признает только самодостаточных индивидов, живущих в изоляции, а с другой — только произвольно созданное ими общество, основанное только на формальном или негласном контракте, то есть на государстве. (Они очень хорошо знают, что ни одно государство в истории никогда не создавалось по контракту, и что все государства были созданы завоеванием и насилием.)

Масса индивидов, из которых состоит государство, рассматривается как придерживающаяся этой теории, которая необычайно полна противоречий.Каждый из них, с одной стороны, считается бессмертной душой, наделенной свободой воли. Все они беспрепятственные существа, вполне достаточные для себя и не нуждающиеся ни в каком другом человеке, даже в Боге, поскольку, будучи бессмертными, они сами являются богами. С другой стороны, они жестокие, слабые, несовершенные, ограниченные и всецело подчиняются силам природы, которые их окружают и рано или поздно уносят в могилу …

С точки зрения своего земного существования масса людей представляет такое жалкое и унизительное зрелище, настолько бедное духом, волей и инициативой, что нужно наделить поистине великой способностью к самообману, чтобы обнаруживать в них бессмертная душа или даже малейший след свободы воли.Они кажутся абсолютно детерминированными: детерминированными внешней природой, звездами и всеми материальными условиями их жизни; определяется законами и всем миром идей или предрассудков, выработанных в прошлые столетия, и все они, как они находят, готовы захватить их жизнь при рождении. Подавляющее большинство людей, не только среди невежественных масс, но также среди цивилизованных и привилегированных классов, думают и хотят только того, что думают и хотят все остальные вокруг них. Они, несомненно, верят, что думают сами за себя, но они лишь рабски повторяют наизусть, с небольшими изменениями, мысли и цели других конформистов, которые они незаметно усваивают.Это подобострастие, этот распорядок, это постоянное отсутствие воли к восстанию, это отсутствие инициативы и независимости мысли являются основными причинами медленного, пустынного исторического развития человечества. Для нас, материалистов и реалистов, которые не верят ни в бессмертие души, ни в свободу воли, эта медлительность, сколь бы катастрофической она ни была, является естественным фактом. Выйдя из состояния гориллы, человек с большим трудом достиг осознания своей человечности и свободы…. Он родился свирепым зверем и рабом, и постепенно очеловечился и освободился только в обществе, которое неизбежно предшествовало рождению его мысли, его речи и его воли. Он может достичь этого освобождения только благодаря коллективным усилиям всех членов, прошлых и настоящих, общества, которое является источником, естественным началом его человеческого существования.

Человек полностью осознает свою индивидуальную свободу, а также свою личность только через людей, которые его окружают, и только благодаря труду и коллективной силе общества.Без общества он, несомненно, остался бы самым глупым и самым несчастным среди всех других свирепых зверей … Общество не только не ограничивает его свободу, но напротив, создает индивидуальную свободу всех людей. Общество — это корень, дерево, а свобода — его плод. Следовательно, в каждую эпоху человек должен искать своей свободы не в начале, а в конце истории. Можно сказать, что реальное и полное освобождение каждого человека является истинной, великой и высшей целью истории….

Материалистический. Реалистическая и коллективистская концепция свободы, в отличие от идеалистической, такова: человек осознает себя и свою человечность только в обществе и только благодаря коллективным действиям всего общества. Он освобождается от ига внешней природы только коллективным и общественным трудом, который один может превратить Землю в обитель, благоприятную для развития человечества. Без такого материального освобождения невозможно интеллектуальное и моральное освобождение человека.Он может освободиться от ига своей собственной природы, то есть подчинить свои инстинкты и движения своего тела сознательному направлению своего разума, развитию которого способствует только образование и тренировка. Но образование и обучение в первую очередь и исключительно социальные … следовательно, изолированный индивид не может осознать свою свободу.

Быть свободным … значит быть признанным и относиться к нему как к такому со стороны всех его собратьев. Свобода каждого человека является лишь отражением его собственной человечности или его человеческих прав через совесть всех свободных людей, его братьев и равных ему.

Я могу чувствовать себя свободно только в присутствии других мужчин и в отношениях с ними. В присутствии низшего вида животных я ни свободен, ни человек, потому что это животное не способно зачать и, следовательно, признать мою человечность. Я сам не свободен или человек до тех пор, пока я не признаю свободу и человечность всех моих собратьев.

Только уважая их человеческий характер, я уважаю свой собственный. Каннибал, пожирающий своего пленника … не человек, а зверь.Рабовладелец — это не мужчина, а хозяин. Отрицая человечность своих рабов, он также уничтожает свою человечность, как показывает история всех древних обществ. Греки и римляне не чувствовали себя свободными людьми. Они не считали себя таковыми по праву человека. Они верили в привилегии для греков и римлян и только для своих стран, в то время как они оставались непокоренными и покоряли другие страны. Поскольку они считали себя находящимися под особой защитой своих национальных богов, они не считали, что имеют право на восстание… и сами попали в рабство ….

Я действительно свободен только тогда, когда все люди, мужчины и женщины, одинаково свободны. Свобода других людей не только не отрицает и не ограничивает мою свободу, но, напротив, является ее необходимой предпосылкой и подтверждением. Это рабство других мужчин создает барьер для моей свободы, или, что равносильно тому же, это их скотство, которое является отрицанием моей человечности. Ибо мое человеческое достоинство, мое человеческое право, которое состоит в отказе подчиняться любому другому человеку и определять свои собственные действия в соответствии с моими убеждениями, отражается в равной степени свободной совести всех и подтверждается согласием всего человечества.Моя личная свобода, подтвержденная свободой всех, простирается до бесконечности.

Материалистическая концепция свободы, следовательно, очень позитивная, очень сложная вещь и, прежде всего, в высшей степени социальная, потому что она может быть реализована только в обществе и при строжайшем равенстве и солидарности между всеми людьми. Можно выделить основные элементы обретения свободы. Первый в высшей степени социальный. Это наиболее полное развитие всех способностей и способностей каждого человека посредством образования, научной подготовки и материального благополучия; вещи, которые могут быть предоставлены каждому человеку только коллективным, материальным, интеллектуальным, физическим и сидячим трудом общества в целом.

Второй элемент свободы — отрицательный. Это восстание индивидуума против всей божественной, коллективной и индивидуальной власти.

Первое восстание против высшей тирании теологии, призрака Бога. Пока у нас есть господин на небесах, мы будем рабами на земле. Наш разум и наша воля будут в равной степени аннулированы. Пока мы верим, что должны безоговорочно подчиняться — и перед Богом, никакое другое послушание невозможно — мы должны по необходимости пассивно подчиняться, без малейших оговорок, святому авторитету его посвященных и неосвященных агентов, мессий, пророки, богодухновенные законодатели, императоры, короли и все их должностные лица и министры, представители и посвященные служители двух величайших институтов, которые навязывают себя нам и которые установлены Самим Богом для управления людьми; а именно Церковь и Государство.Всякая светская или человеческая власть проистекает непосредственно из духовной и / или божественной власти. Но власть — это отрицание свободы. Бог, или, скорее, вымысел Бога — это освящение, интеллектуальный и моральный источник всего рабства на земле, и свобода человечества никогда не будет полной, пока не будет уничтожена катастрофическая и коварная выдумка небесного господина.

За этим, естественно, следует восстание против тирании людей, как индивидуальной, так и социальной, представленной и узаконенной государством.Здесь мы должны провести очень четкое различие между официальными и, следовательно, диктаторскими прерогативами общества, организованного как государство, и естественным влиянием и действиями членов неофициального, неискусственного общества.

Восстание против этого естественного общества намного труднее для человека, чем против официально организованного общества государства. Социальная тирания, часто подавляющая и губительная, не принимает насильственного императивного характера узаконенного и формализованного деспотизма, который отмечает авторитет государства.Это не навязывается в форме законов, которым каждый человек под страхом судебного наказания вынужден подчиняться. Действие социальной тирании мягче, коварнее, незаметнее, но не менее мощно и всепроникающе, чем власть государства. Он доминирует над людьми в силу обычаев, нравов, массы предрассудков, привычек повседневной жизни, которые в совокупности формируют то, что называется общественным мнением.

Он подавляет человека с рождения, Он пронизывает все стороны жизни, так что каждый человек, часто неосознанно, участвует в своего рода заговоре против самого себя.Из этого следует, что для того, чтобы восстать против этого влияния, которое общество естественным образом оказывает на него, он должен хотя бы до некоторой степени восстать против самого себя. Ведь вместе со всеми своими природными наклонностями и материальными, интеллектуальными и моральными устремлениями он сам является не чем иным, как продуктом общества, и именно в этом заключается огромная власть, осуществляемая обществом над индивидуумом.

С точки зрения абсолютной морали, то есть человеческого уважения, эта сила общества может быть и благотворной, и вредной.Это полезно, когда оно способствует развитию науки, материальному процветанию, свободе, равенству и солидарности. Губительно, когда он стремится в противоположном направлении. Человек, рожденный в обществе животных, обычно остается животным; рожденный в обществе священников, он становится идиотом, ханжеским лицемером; рожденный в банде воров, он, вероятно, станет вором; и если он, к несчастью, рожден в обществе полубогов, которые правят этой землей, знати, князей, он станет презренным поработителем общества, тираном.Во всех этих случаях восстание против общества, в котором он родился, необходимо для гуманизации личности.

Но, повторяю, бунт личности против общества намного труднее, чем бунт против государства. Государство — это временный исторический институт, как и его братский институт, Церковь, регулирующий привилегии меньшинства и настоящие поработители огромного большинства.

Восстание против государства намного менее сложно, потому что в самой природе государства есть что-то, что провоцирует восстание.Государство авторитет, сила. Это показуха и увлечение силой. Он не намекает на себя. Он не стремится к обращению; и если временами он смягчает свою тиранию, то делает это с плохой милостью. Его природа не в том, чтобы убеждать, а в том, чтобы навязывать себя силой. Какие бы усилия ни прилагались, чтобы замаскироваться, он по своей природе законный нарушитель воли людей, постоянный отрицатель их свободы. Даже когда государство командует добром, оно порождает зло; ибо каждая команда дает пощечину свободе; потому что, когда предписывается добро, оно становится злом с точки зрения человеческой морали и свободы.Именно в этом состоит свобода, нравственность и человеческое достоинство личности; что он делает добро не потому, что его принуждают к этому, а потому, что он свободно замышляет это, хочет и любит.

Власть общества навязывается не произвольно или официально, а естественным образом. И именно из-за этого его влияние на человека несравнимо сильнее, чем влияние государства. Он создает и формирует всех людей в своей среде. Он медленно, со дня рождения до смерти, передает им все свои материальные, интеллектуальные и моральные характеристики.Общество, так сказать, индивидуализируется в каждом человеке.

Реальный человек с момента его вынашивания в утробе матери уже предопределен и конкретизирован сочетанием географических, климатических, этнографических, гигиенических и экономических влияний. которые составляют природу его семьи, его класса, его нации, его расы. Он сформирован в соответствии со своими способностями сочетанием всех этих внешних и физических влияний. Более того, благодаря относительно превосходной организации человеческого мозга, каждый человек наследует от рождения в разной степени не идеи и врожденные чувства, как

.

идеалистов утверждают, но только на способность чувствовать, хотеть, думать и говорить.Есть элементарные способности без содержания. Откуда взялось их содержание? От общества … впечатления, факты и события, объединенные в шаблоны мышления, правильные или неправильные, передаются от одного человека к другому. Они видоизменяются, расширяются, дополняются и объединяются всеми отдельными членами и группами общества в уникальную систему, которая в конечном итоге составляет общее сознание, коллективную мысль общества. Все это, передаваемое по традиции от одного поколения к другому, развивающееся и расширяющееся интеллектуальным трудом столетий, составляет интеллектуальное и моральное наследие нации, класса и общества….

Каждое новое поколение, достигнув возраста зрелой мысли, находит в себе и в обществе устоявшиеся идеи и концепции, которые служат ему отправной точкой, давая ему как бы сырье для его собственного интеллектуального и морального труда. … Это концепции природы, человека, справедливости, обязанностей и прав отдельных лиц и классов, социальных условностей, семьи, собственности и государства, а также многих других факторов, влияющих на отношения между людьми.Все эти идеи запечатлеваются в уме человека и обусловлены образованием и обучением, которые он получает еще до того, как полностью осознает себя как сущность. Намного позже он заново открывает их, освящает и объясняет, разрабатывает теорию, которая выражает универсальную совесть или коллективные предрассудки религиозных, политических и экономических институтов общества, к которому он принадлежит. Он сам настолько проникся этими предрассудками, что невольно, в силу всех своих интеллектуальных и моральных привычек, поддерживает эти беззакония, даже если он лично не был заинтересован в их защите.

Это, конечно, не удивительно, что идеи, передаваемые коллективным разумом общества, так сильно повлияли на массы людей. Что удивительно, напротив, то, что среди этих масс есть индивидуумы, у которых есть идеи, воля и смелость идти против течения конформизма. Ибо давление общества на личность настолько велико, что нет настолько сильного характера или такого могущественного интеллекта, чтобы быть полностью невосприимчивыми к этому деспотическому и непреодолимому влиянию….

Ничто не демонстрирует социальную природу человека лучше, чем это влияние. Можно сказать, что коллективное сознание любого общества, воплощенное в великих общественных институтах, во всех деталях частной жизни, служит основой всех его теорий. Он представляет собой своего рода интеллектуальную и моральную атмосферу: хотя она может быть вредной, но абсолютно необходимой для существования всех ее членов, над которыми она доминирует, поддерживая их, и усиливает банальность, рутину, которая связывает воедино подавляющее большинство людей. массы.

Большинство людей, и не только массы людей, но и более привилегированные и просвещенные классы, чувствуют себя неловко, если они не подчиняются и не следуют традициям и рутине. во всех делах своей жизни. Они рассуждают так: «Наш отец думал и действовал таким образом, поэтому мы должны думать и делать то же самое. Так думают и поступают все остальные. Почему мы должны думать и действовать иначе? »

---

Глава 2. Права и свободы человека и гражданина

Глава 2.Права и свободы человека и гражданина

Статья 17

.

1. В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и в соответствии с настоящей Конституцией.

2. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому со дня рождения.

3.Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других людей.

Статья 18

.

Права и свободы человека и гражданина имеют прямое действие. Они определяют сущность, значение и исполнение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются отправлением правосудия.

Статья 19

.

1.Все люди равны перед законом и судом.

2. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и официального статуса, места жительства, религии, убеждений, членства в общественных объединениях, а также других обстоятельств. Запрещаются все формы ограничения прав человека по социальным, расовым, национальным, языковым или религиозным мотивам.

3. Мужчина и женщина пользуются равными правами и свободами и имеют равные возможности для их реализации.

Статья 20

.

1. Каждый имеет право на жизнь.

2. Смертная казнь до ее полной отмены может быть предусмотрена федеральным законом как исключительное наказание за особо тяжкие преступления против жизни, и обвиняемому предоставляется право на рассмотрение его дела судом присяжных.

Статья 21

1. Достоинство человека охраняется государством. Ничто не может служить основанием для его отступления.

2. Никто не может подвергаться пыткам, насилию или другому жестокому или унижающему достоинство обращению или наказанию. Никто не может быть подвергнут медицинским, научным и другим экспериментам без добровольного согласия.

Статья 22

.

1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.

2. Арест, задержание и заключение под стражу допускаются только по решению суда. Без решения суда лицо может быть задержано на срок более 48 часов.

Статья 23

1. Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту чести и доброго имени.

2. Каждый имеет право на тайну переписки, телефонных разговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничения этого права допускаются только по решению суда.

Статья 24

1. Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются.

2. Органы государственной власти и местного самоуправления, их должностные лица обеспечивают каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом.

Статья 25

Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц, за исключением случаев, установленных федеральным законом или решением суда.

Статья 26

.

1. Каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность. Никто не может быть принужден к определению и указанию своей национальности.

2. Каждый имеет право пользоваться родным языком, свободно выбирать язык общения, воспитания, обучения и творчества.

Статья 27

.

1. Каждый, кто находится на территории Российской Федерации на законных основаниях, имеет право на свободный проезд, выбор места пребывания или проживания.

2. Каждый может свободно выезжать из Российской Федерации. Граждане Российской Федерации имеют право беспрепятственно возвращаться в Российскую Федерацию.

Статья 28

Каждому гарантируется свобода совести, свобода религии, включая право исповедовать любую религию индивидуально или вместе с другой или вообще не исповедовать никакой религии, свободно выбирать, обладать и распространять религиозные и другие взгляды и действовать в соответствии с их.

Статья 29

.

1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.

2. Запрещается пропаганда или агитация, разжигающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и рознь. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

3. Никто не может быть принужден к выражению своих взглядов и убеждений или к их отрицанию.

4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.

5. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается.

Статья 30

1. Каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Гарантируется свобода деятельности общественных объединений.

2. Никто не может быть принужден вступать в какое-либо объединение и оставаться в нем.

Статья 31

Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить митинги, собрания и демонстрации, шествия и пикеты.

Статья 32

1. Граждане Российской Федерации имеют право участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей.

2. Граждане Российской Федерации имеют право избирать и быть избранными в государственные органы власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдумах.

3. Право избирать и быть избранными лишены граждане, признанные судом недееспособными, а также граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда.

4. Граждане Российской Федерации имеют равный доступ к государственной службе.

5. Расходные граждане имеют право участвовать в отправлении правосудия.

Статья 33

.

Граждане Российской Федерации имеют право обращаться лично, а также подавать индивидуальные и коллективные обращения в государственные органы и органы местного самоуправления.

Статья 34

1. Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и хозяйственной деятельности, не запрещенной законом.

2. Не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию.

Статья 35

.

1. Право частной собственности охраняется законом.

2. Каждый вправе иметь имущество, владеть, пользоваться и распоряжаться им как лично, так и совместно с другими людьми.

3. Никто не может быть лишен собственности иначе как по решению суда. Принудительная конфискация имущества для государственных нужд может быть осуществлена ​​только при условии предварительной и полной компенсации.

4. Право наследования гарантируется.

Статья 36

1. Граждане и их объединения вправе владеть землей в частной собственности.

2. Владение, пользование и распоряжение землей и другими природными ресурсами осуществляется собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает права и законные интересы других людей.

3. Условия и правила пользования землей устанавливаются федеральным законом.

Статья 37

.

1. Работа бесплатна. Каждый вправе свободно использовать свои трудовые способности, выбирать род деятельности и профессию.

2. Запрещается принудительный труд.

3. Каждый имеет право на условия труда, отвечающие требованиям безопасности и гигиены, на оплату труда без какой бы то ни было дискриминации и не ниже минимального размера оплаты труда, установленного федеральным законом, а также право на защиту от безработицы.

4. Признать право на индивидуальные и коллективные трудовые споры с использованием способов их разрешения, установленных федеральным законом, в том числе право на забастовку.

5. Каждый имеет право на отдых и лицензию. Работающим по трудовым договорам гарантируется установленная федеральным законом продолжительность рабочего времени, выходные и праздничные дни, а также ежегодный оплачиваемый отпуск.

Статья 38

.

1.Материнство и детство, семья находятся под защитой государства.

2. Забота о детях, их воспитание являются правом и обязанностью родителей в равной мере.

3. Дети-инвалиды старше 18 лет находятся под опекой родителей-инвалидов.

Статья 39

.

1. Каждому гарантируется социальное обеспечение за счет государства в старости, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, на воспитание детей и в других установленных законом случаях.

2. Государственные пенсии и социальные пособия устанавливаются законом.

3. Содействовать добровольному социальному страхованию, созданию дополнительных форм социальной защиты и благотворительности.

Статья 40

.

1. Каждый имеет право на жилище. Никто не может быть произвольно лишен жилища.

2. Органы государственной власти и местного самоуправления поощряют жилищное строительство и создают условия для реализации права на жилище.

3. Малообеспеченные и иные лица, указанные законом и нуждающиеся в жилище, получают его бесплатно или за разумную плату из государственного, муниципального и иного жилищного фонда в соответствии с нормами, установленными законом.

Статья 41

1. Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается физическим лицам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов и иных доходов.

2. В Российской Федерации федеральные программы защиты и укрепления здоровья населения финансируются государством; принимаются меры по развитию государственного, муниципального и частного здравоохранения; поощрять деятельность, способствующую укреплению здоровья, развитию физической культуры и спорта, экологическому и санитарно-эпидемиологическому благополучию.

3. Утаивание должностными лицами фактов и обстоятельств, представляющих угрозу жизни и здоровью людей, влечет ответственность в соответствии с федеральным законом.

Статья 42

.

Каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью и имуществу экологическими правонарушениями.

Статья 43

.

1. Каждый имеет право на образование.

2. Обеспечиваются гарантии общедоступности и бесплатности дошкольного, среднего и высшего профессионального образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях и на предприятиях.

3. Каждый имеет право на конкурсной основе получить бесплатное высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении и на предприятии.

4. Основное общее образование бесплатное. Родители или их законные родители должны давать своим детям возможность получить основное общее образование.

5. В Российской Федерации устанавливаются федеральные государственные образовательные стандарты и поддерживаются различные формы обучения и самообразования.

Статья 44

.

1. Каждому гарантируется свобода литературной, художественной, научной, технической и иной творческой деятельности и обучения. Интеллектуальная собственность охраняется законом.

2. Каждый имеет право участвовать в культурной жизни и пользоваться учреждениями культуры и иметь доступ к культурным ценностям.

3. Каждый обязан заботиться о сохранении культурно-исторического наследия и охранять памятники истории и культуры.

Статья 45

.

1. В Российской Федерации гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина.

2. Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми не запрещенными законом способами.

Статья 46

1. Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.

2. Решения и действия (бездействие) органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд.

3. Каждый вправе обращаться в соответствии с международными договорами Российской Федерации в международные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все существующие внутригосударственные средства правовой защиты.

Статья 47

.

1. Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, в ведении которого находится данное дело согласно закону.

2. Обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом.

Статья 48

.

1. Каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи. В случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатной.

2. Любое задержанное, заключенное под стражу, обвиняемое в совершении преступления лицо имеет право на получение помощи адвоката (защитника) с момента задержания, содержания под стражей или предъявления обвинения соответственно.

Статья 49

.

1. Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана по правилам, установленным федеральным законом, и подтверждена приговором суда, вступившим в законную силу.

2. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность.

3. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Статья 50

.

1.Никто не может быть дважды осужден за одно и то же преступление.

2. При отправлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона.

3. Каждый осужденный за преступление вправе обжаловать приговор вышестоящего суда по правилам, предусмотренным федеральным законом, а также просить о помиловании или смягчении наказания.

Статья 51

.

1. Никто не обязан давать уличающие показания муж или жена, а также близкие родственники, круг которых определяется федеральным законом.

2. Федеральным законом могут быть предусмотрены и другие случаи освобождения от обязанности давать показания.

Статья 52

.

Права потерпевших от преступлений и злоупотребления служебным положением охраняются законом. Государство обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию за причиненный ущерб.

Статья 53

Каждый имеет право на государственную компенсацию вреда, причиненного неправомерными действиями (бездействием) органов государственной власти и их должностных лиц.

Статья 54

.

1. Закон, устанавливающий или отягчающий ответственность, не имеет обратной силы.

2. Никто не может нести ответственность за действие, которое на момент совершения не считалось преступлением. Если после нарушения закона ответственность за это устраняется или смягчается, применяется новый закон.

Статья 55

.

1. Перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отказ или умаление других общепризнанных прав и свобод человека.

2. В Российской Федерации не принимаются законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека.

3. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов другие люди, для обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Статья 56

.

1. В условиях чрезвычайного положения в целях обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя и в соответствии с федеральным конституционным законом могут быть наложены определенные ограничения прав и свобод человека с установлением их рамок и ограничений. временной период.

2. Чрезвычайное положение может вводиться на всей территории Российской Федерации и в отдельных ее частях при наличии обстоятельств и по правилам, установленным федеральным конституционным законом.

3. Права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть первая), 24, 28, 34 (часть первая), 40 (часть первая), 46-54 Конституции Российской Федерации, не подлежит ограничениям.

Статья 57

.

Каждый обязан платить установленные законом налоги и сборы. Законы, вводящие новые налоги или ухудшающие положение налогоплательщиков, не могут иметь обратной силы.

Статья 58

Каждый обязан беречь природу и окружающую среду, бережно относиться к природным богатствам.

Статья 59

.

1. Защита Отечества — долг и обязанность граждан Российской Федерации.

2. Гражданин проходит военную службу в соответствии с федеральным законом.

3. Гражданин Российской Федерации вправе заменить военную службу альтернативной гражданской службой в случае, если его убеждения или религиозные убеждения противоречат военной службе, а также в других случаях, предусмотренных федеральным законом.

Статья 60

.

Гражданин Российской Федерации может полностью осуществлять свои права и обязанности с 18 лет.

Статья 61

1. Гражданин Российской Федерации не может быть депортирован из России или выдан другому государству.

2. Российская Федерация гарантирует своим гражданам защиту и покровительство за рубежом.

Статья 62

.

1. Гражданин Российской Федерации может иметь гражданство иностранного государства (двойное гражданство) в соответствии с федеральным законом или международным договором Российской Федерации.

2. Обладание иностранным гражданством гражданина Российской Федерации не ущемляет его права и свободы и не освобождает его от обязанностей, предусмотренных гражданством Российской Федерации, если иное не предусмотрено федеральным законом или международным договором Российской Федерации. Российская Федерация.

3. Иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности граждан Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом или международным договором Российской Федерации.

Статья 63

.

1. Российская Федерация предоставляет политическое убежище иностранным гражданам и лицам без гражданства в соответствии с общепризнанными нормами международного права.

2. В Российской Федерации не допускается выдача в другие государства лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (бездействие), не признанные преступлением в Российской Федерации. Выдача лиц, обвиняемых в совершении преступления, а также передача осужденных для отбывания наказания в других государствах осуществляется на основании федерального закона или международного договора Российской Федерации.

Статья 64

.

Положения настоящей главы составляют основу правового положения человека в Российской Федерации и не могут быть изменены иначе в соответствии с правилами, введенными настоящей Конституцией.

Алфавитный указатель
A B C D E F G H J L M N P R S T

Dignitatis humanae

1. Чувство достоинства человеческой личности все глубже и глубже проникает в сознание современного человека (1), и все чаще возникает требование, чтобы люди действовали по собственному усмотрению, наслаждаться и пользоваться ответственной свободой, движимой не принуждением, а чувством долга.Также выдвигается требование установить конституционные ограничения на полномочия правительства, чтобы не было посягательства на законную свободу личности и ассоциаций. Это требование свободы в человеческом обществе главным образом касается поиска ценностей, присущих человеческому духу. Это касается, в первую очередь, свободного исповедания религии в обществе. Этот Ватиканский собор внимательно отслеживает эти желания в умах людей. Предлагается заявить, что они полностью согласны с истиной и справедливостью.С этой целью он исследует священные традиции и доктрины Церкви — сокровищницу, из которой Церковь постоянно извлекает новые вещи, которые находятся в гармонии с тем, что было старым.

Во-первых, совет исповедует свою веру в то, что Сам Бог открыл человечеству путь, которым люди должны служить Ему и, таким образом, спастись во Христе и прийти к блаженству. Мы верим, что эта единственная истинная религия существует в Католической и Апостольской церкви, перед которой Господь Иисус взял на себя обязанность распространять ее среди всех людей.Так Он сказал Апостолам: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам». (Мф. 28: 19-20). Со своей стороны, все люди обязаны искать истину, особенно в том, что касается Бога и Его Церкви, и принимать истину, которую они узнали, и твердо держаться за нее.

Этот Ватиканский собор также исповедует свою веру в то, что эти обязательства лежат на совести людей и имеют свою связывающую силу.Истина не может навязываться, кроме как на основании своей собственной истины, поскольку она проникает в разум одновременно тихо и с силой.

В свою очередь, религиозная свобода, которую люди требуют по мере необходимости для выполнения своего долга поклоняться Богу, связана с иммунитетом от принуждения в гражданском обществе. Поэтому он оставляет нетронутым традиционное католическое учение о моральном долге людей и общества по отношению к истинной религии и единой Церкви Христа.

Помимо всего этого, совет намеревается развить доктрину недавних пап о незыблемых правах человеческой личности и конституционном строе общества.

2. Этот Ватиканский совет заявляет, что человеческая личность имеет право на свободу вероисповедания. Эта свобода означает, что все люди должны быть защищены от принуждения со стороны отдельных лиц или социальных групп и любой человеческой силы таким образом, чтобы никого нельзя было принуждать к действиям, противоречащим его собственным убеждениям, будь то в частном порядке. или публично, самостоятельно или совместно с другими, в установленных пределах.

Совет далее заявляет, что право на свободу вероисповедания основано на самом достоинстве человеческой личности, поскольку это достоинство известно через явленное слово Бога и сам разум.(2) Это право человека на свободу вероисповедания должно быть признано в конституционном законе, которым управляется общество, и, таким образом, оно должно стать гражданским правом.

В соответствии с их достоинством как личностей, то есть существ, наделенных разумом и свободной волей и, следовательно, имеющих привилегию нести личную ответственность, все люди должны быть одновременно побуждены природой, а также связаны моральным обязательством стремиться к правда, особенно религиозная правда. Они также обязаны придерживаться истины, раз она известна, и строить всю свою жизнь в соответствии с требованиями истины.Однако мужчины не могут выполнять эти обязанности в соответствии со своей природой, если они не пользуются иммунитетом от внешнего принуждения, а также психологической свободой. Следовательно, право на свободу вероисповедания основано не на субъективном расположении человека, а на его самой природе. Следовательно, право на этот иммунитет продолжает существовать даже у тех, кто не выполняет свои обязательства по поиску истины и соблюдению ее, и осуществлению этого права не должно препятствовать при условии соблюдения справедливого общественного порядка.

3. Дальнейший свет на эту тему можно пролить, если учесть, что высшей нормой человеческой жизни является божественный закон — вечный, объективный и универсальный, посредством которого Бог приказывает, направляет и управляет всей вселенной и всеми путями человеческого сообщества. планом, задуманным с мудростью и любовью. Бог создал человека для участия в этом законе, в результате чего при кротком расположении божественного провидения он может прийти к более полному восприятию неизменной истины. Поэтому каждый человек имеет долг и, следовательно, право искать истину в религиозных вопросах, чтобы он мог с осторожностью формировать для себя правильные и истинные суждения совести, используя все подходящие средства.

Истину, однако, следует искать таким образом, чтобы соответствовать достоинству человека и его социальной природе. Исследование должно быть свободным, проводиться с помощью обучения или инструктирования, общения и диалога, в ходе которого люди объясняют друг другу истину, которую они открыли или думают, что они открыли, чтобы таким образом помогать друг другу. в поисках истины.

Более того, поскольку истина обнаруживается, люди должны придерживаться ее только с личного согласия.

Со своей стороны, человек воспринимает и признает императивы божественного закона через посредничество совести. Во всей своей деятельности человек обязан следовать своей совести, чтобы прийти к Богу, цели и цели жизни. Отсюда следует, что его нельзя принуждать к действиям, противоречащим его совести. С другой стороны, его также нельзя удерживать от совести, особенно в религиозных вопросах. Причина в том, что осуществление религии по самой своей природе состоит прежде всего в тех внутренних, добровольных и свободных действиях, посредством которых человек устанавливает курс своей жизни непосредственно к Богу.Никакая человеческая сила не может ни приказывать, ни запрещать действия такого рода. (3) Социальная природа человека, однако, сама требует, чтобы он давал внешнее выражение своим внутренним религиозным актам: чтобы он делился с другими в вопросах религиозных; что он должен исповедовать свою религию в обществе. Следовательно, вред наносится человеческой личности и самому порядку, установленному Богом для человеческой жизни, если в обществе запрещается свободное исповедание религии, при условии соблюдения справедливого общественного порядка.

Есть еще одно соображение. Религиозные действия, посредством которых люди в частном порядке и публично и из чувства личного убеждения направляют свою жизнь к Богу, по самой своей природе выходят за рамки земных и мирских дел. Следовательно, правительство действительно должно принимать во внимание религиозную жизнь граждан и оказывать ей благосклонность, поскольку функция правительства состоит в обеспечении общего блага. Тем не менее, он явно нарушил бы ограничения, установленные для его власти, если бы мог осмелиться повелевать или воспрепятствовать действиям религиозного характера.

4. Свобода или иммунитет от принуждения в религиозных вопросах, которыми обладают люди как индивидуумы, также должны признаваться их правом, когда они действуют сообща. Религиозные сообщества являются требованием социальной природы как человека, так и самой религии.

При соблюдении справедливых требований общественного порядка религиозные общины по праву заявляют о своей свободе, чтобы они могли управлять собой в соответствии со своими собственными нормами, уважать Высшее Существо в публичном богослужении, помогать своим членам в религиозной жизни, укреплять их поучением, и продвигать институты, в которых они могут объединяться с целью устроить свою жизнь в соответствии со своими религиозными принципами.

Религиозные общины также имеют право не сталкиваться ни с какими правовыми мерами или административными действиями со стороны правительства при отборе, обучении, назначении и переводе своих собственных министров, в общении с религиозными властями и общинами за рубежом. , при возведении зданий религиозного назначения, а также при приобретении и использовании подходящих средств или собственности.

Религиозные общины также имеют право не сталкиваться с препятствиями в их публичном обучении и свидетельстве о своей вере, будь то устное или письменное слово.Однако, распространяя религиозную веру и внедряя религиозные обычаи, каждый должен всегда воздерживаться от любых действий, которые могут показаться несущими намек на принуждение или своего рода убеждение, которое было бы бесчестным или недостойным, особенно когда имеешь дело с бедными. или необразованные люди. Такой образ действий следует рассматривать как злоупотребление своим правом и нарушение прав других.

Кроме того, в рамках значения свободы вероисповедания не должно быть запрещено религиозным общинам свободно выражать особую ценность своей доктрины в том, что касается организации общества и вдохновения для всей человеческой деятельности.Наконец, социальная природа человека и сама природа религии составляют основу права людей свободно проводить собрания и создавать образовательные, культурные, благотворительные и общественные организации, руководствуясь своим собственным религиозным чутьем.

5. Семья, поскольку она является самостоятельным обществом, имеет право свободно жить своей собственной религиозной жизнью под руководством родителей. Кроме того, родители имеют право определять, в соответствии со своими религиозными убеждениями, какое религиозное образование должны получать их дети.Правительство, как следствие, должно признать право родителей на действительно свободный выбор школ и других средств образования, и использование этой свободы выбора не должно служить основанием для возложения несправедливого бремени на родителей, будь то прямое наказание. или косвенно. Кроме того, права родителей нарушаются, если их детей принуждают посещать уроки или занятия, которые не соответствуют их религиозным убеждениям, или если всем навязывается единая система образования, из которой исключается всякое религиозное образование.

6. Поскольку общее благосостояние общества состоит во всей совокупности тех условий общественной жизни, при которых люди пользуются возможностью достичь своего собственного совершенства в определенной полноте, а также с некоторой относительной легкостью, оно в основном состоит в защите прав и при исполнении обязанностей человеческой личности. (4) Следовательно, забота о праве на свободу вероисповедания возлагается на всех граждан, на социальные группы, правительство, а также на Церковь и другие религиозные общины. в силу долга всех к общему благополучию и в порядке, свойственном каждому.

Защита и поощрение незыблемых прав человека входит в число основных обязанностей правительства. (5) Таким образом, правительство должно взять на себя защиту религиозной свободы всех своих граждан эффективным образом, с помощью справедливых законов и других соответствующие средства.

Правительство также должно способствовать созданию условий, благоприятных для развития религиозной жизни, с тем чтобы люди могли действительно иметь возможность осуществлять свои религиозные права и выполнять свои религиозные обязанности, а также для того, чтобы само общество могло извлечь выгоду из нравственных ценностей. качества справедливости и мира, берущие свое начало в верности людей Богу и Его святой воле.(6)

Если, ввиду особых обстоятельств, складывающихся среди народов, особое гражданское признание дается одной религиозной общине в конституционном порядке общества, в то же время необходимо, чтобы право всех граждан и религиозных общин на религиозную Свобода должна быть признана и реализована на практике.

Наконец, правительство должно следить за тем, чтобы равенство граждан перед законом, которое само по себе является элементом общего блага, никогда не нарушалось, открыто или тайно, по религиозным причинам.Также не должно быть дискриминации среди граждан.

Отсюда следует, что зло совершается, когда правительство навязывает своему народу силой, страхом или другими средствами исповедание или отказ от какой-либо религии, или когда оно мешает людям присоединиться к религиозной общине или покинуть ее. Тем более нарушением воли Бога и священных прав человека и семьи народов является применение силы любым способом с целью уничтожения или подавления религии, будь то во всем человечестве или в других странах. в конкретной стране или в определенной общине.

7. Право на свободу вероисповедания реализуется в человеческом обществе: поэтому его осуществление регулируется определенными нормативными нормами. При использовании всех свобод следует соблюдать моральный принцип личной и социальной ответственности. При осуществлении своих прав отдельные люди и социальные группы обязаны в соответствии с моральным законом уважать как права других, так и свои собственные обязанности по отношению к другим, а также общее благополучие всех. Мужчины должны относиться к своим собратьям справедливо и вежливо.

Кроме того, общество имеет право защищаться от возможных злоупотреблений, совершаемых под предлогом свободы религии. Обеспечение такой защиты — особая обязанность правительства. Однако правительство не должно действовать произвольно или в духе несправедливого пристрастия. Его действие должно контролироваться юридическими нормами, соответствующими объективному моральному порядку. Эти нормы возникают из-за необходимости эффективной защиты прав всех граждан и мирного урегулирования конфликтов прав, а также из-за необходимости адекватной заботы о подлинном общественном мире, который возникает, когда люди живут вместе в добре. порядок и истинная справедливость, и, наконец, из-за необходимости надлежащего попечительства общественной морали.

Эти вопросы составляют основной компонент общего благосостояния: это то, что подразумевается под общественным порядком. В остальном, обычаи общества должны быть использованием свободы во всем ее диапазоне: то есть свобода человека должна уважаться, насколько это возможно, и не должна ограничиваться, за исключением случаев и в той степени, в которой это необходимо.

8. На людей наших дней оказывается большое давление, вплоть до того, что возникает опасность, что они потеряют возможность действовать по собственному усмотрению.С другой стороны, можно найти немало тех, кто, кажется, склонен использовать имя свободы в качестве предлога для отказа подчиняться власти и принижать долг повиновения. Поэтому этот Ватиканский собор призывает всех, особенно тех, на кого возложена задача обучения других, сделать все возможное для формирования людей, которые, с одной стороны, будут уважать моральный порядок и подчиняться законным властям, а с другой стороны. , будут любителями истинных людей свободы, другими словами, которые будут принимать решения по собственному усмотрению и в свете истины, будут руководить своей деятельностью с чувством ответственности и стремиться к тому, что является истинным и правильным, всегда желая присоединиться к другим в совместных усилиях.

Следовательно, свобода вероисповедания должна иметь эту дальнейшую цель и цель, а именно, чтобы люди могли действовать с большей ответственностью при выполнении своих обязанностей в общественной жизни.

9. Декларация Ватиканского Собора о праве человека на свободу вероисповедания основана на достоинстве личности, чьи потребности полностью известны человеческому разуму на протяжении веков опыта. Более того, это учение о свободе уходит корнями в божественное откровение, и по этой причине христиане обязаны уважать его тем более сознательно.В самом деле, Откровение не так часто подтверждает право человека на иммунитет от внешнего принуждения в религиозных вопросах. Однако он раскрывает достоинство человека во всей его полноте. Это свидетельствует об уважении, которое Христос проявил к свободе, с которой человек должен выполнять свой долг веры в слово Божье, и дает нам уроки в духе, которые ученики такого Учителя должны усвоить и постоянно следовать. Таким образом, дальнейший свет проливается на общие принципы, на которых основана доктрина этой декларации о свободе вероисповедания.В частности, свобода вероисповедания в обществе полностью созвучна свободе действия христианской веры.

10. Один из основных постулатов католической доктрины заключается в том, что ответ человека Богу в вере должен быть свободным: поэтому никого нельзя принуждать принимать христианскую веру против его собственной воли. (8) Это учение содержится в Слово Божие, и его постоянно провозглашали Отцы Церкви. (7) Действие веры по самой своей природе является свободным действием. Человек, искупленный Христом Спасителем и через Христа Иисуса, призванный быть приемным сыном Бога, (9) не может проявить свою приверженность Богу, открывая Себя, если только, по воле Отца, (10) он не предложит Богу разумное и свободное подчинение. веры.Следовательно, совершенно соответствует природе веры то, что в религиозных вопросах следует исключать всякое принуждение со стороны людей. Следовательно, принцип свободы вероисповедания вносит немалый вклад в создание среды, в которой люди могут беспрепятственно приглашаться к христианской вере, принимать ее по своей собственной воле и эффективно исповедовать ее во всем своем образе жизни.

11. Бог призывает людей служить Ему в духе и истине, поэтому они связаны совестью, но не подчиняются никакому принуждению.Бог уважает достоинство человеческой личности, которую Он Сам создал, и человек должен руководствоваться своим собственным суждением и наслаждаться свободой. Эта истина проявляется в высшей степени во Христе Иисусе, в Котором Бог явил Себя и Свои пути с людьми. Христос одновременно наш Учитель и наш Господь (11), а также кроткий и смиренный сердцем. (12) В привлечении и приглашении Своих учеников Он проявил терпение. (13) Он творил чудеса, чтобы пролить свет на Свое учение и установить его истину, но Его намерением было пробудить веру в Своих слушателей и утвердить их в вере, а не оказывать на них принуждение.(14) Он действительно осудил неверие некоторых, кто слушал Его, но Он оставил отмщение Богу в ожидании дня суда. (15) Когда Он послал Своих Апостолов в мир, Он сказал им: «Тот, кто верует и крестится, спасется. Кто не верит, тот будет осужден »(Марка 16:16). Но Он Сам, отметив, что ракушка была посеяна среди пшеницы, приказал дать обоим возможность расти до времени жатвы, которая наступит в конце света. (16) Он отказался быть политическим мессией, правление силой: (17) Он предпочел называть Себя Сыном Человеческим, который пришел «служить и отдать душу Свою как выкуп за многих» (Марка 10:45).Он показал Себя совершенным слугой Божьим, (18) Который «не ломает трость надломленную и не гасит льна дымящегося» (Мф. 12:20).

Он признал власть правительства и его права, когда повелел отдать дань кесарю: но Он ясно предупредил, что высшие права Бога должны оставаться неприкосновенными: Бог Божье »(Мф. 22:21). В конце концов, когда Он завершил на кресте дело искупления, посредством которого Он достиг спасения и истинной свободы для людей, Он завершил Свое откровение.Ибо Он засвидетельствовал истину, (19) но отказался навязать истину силой тем, кто выступал против нее. Его правление не силой ударов утверждает свои требования. (20) Оно утверждается свидетельством истины и слышанием истины, и оно расширяет свое владычество любовью, посредством которой Христос, вознесенный на кресте, привлекает всех людей к Сам. (21)

Обученные словом и примером Христа, апостолы пошли по тому же пути. С самого начала Церкви ученики Христа стремились обратить людей к вере во Христа как Господа; Однако не с помощью принуждения или уловок, недостойных Евангелия, но прежде всего силой слова Божьего.(22) Они стойко провозглашали всему план Спасителя нашего Бога, «Который желает, чтобы все люди спаслись и пришли к признанию истины» (1 Тим. 2: 4). В то же время, однако, они выказывали уважение к более слабым, хотя и ошибались, и таким образом ясно дали понять, что «каждый из нас должен дать Богу отчет за себя» (Римлянам 14:12). ), (23) и по этой причине обязан подчиняться своей совести. Подобно Самому Христу, Апостолы были непрестанно склонны свидетельствовать об истине Божьей, и они проявили самую полную меру смелости, «говоря слово с уверенностью» (Деян. 4:31) (24) перед народом и его правителями.С твердой верой они считали, что Евангелие действительно есть сила Божья ко спасению для всех верующих. (25) Поэтому они отвергли все «плотское оружие»: (26) они последовали примеру кротости и почтения Христа и проповедовали Слово Божье в полной уверенности в том, что в самом этом слове обитает божественная сила, способная уничтожить все силы, настроенные против Бога (27), и привести людей к вере во Христа и к Его служению. (28) Как Учитель, так же и апостолы признавали законную гражданскую власть.«Ибо нет силы, кроме как от Бога», — учит апостол, а затем заповедует: «Каждый да подчиняется высшим властям … Противящийся власти противится Божьему установлению» (Римлянам 13: 1-5) (29). ) В то же время, однако, они, не колеблясь, выступали против правящих сил, которые противопоставляли себя святой воле Бога: «Надлежит повиноваться Богу больше, чем людям» (Деяния 5:29) (30). ) Это путь, по которому мученики и другие верующие прошли через все века и по всей земле.

12. Таким образом, верная истине Евангелия, Церковь следует путем Христа и апостолов, когда она признает и поддерживает принцип религиозной свободы как соответствующий достоинству человека и находящийся в согласии с божественным. откровение. На протяжении веков Церковь хранила и передавала учение, полученное от Учителя и апостолов. В жизни Народа Божьего, совершавшего паломнический путь через превратности истории человечества, временами появлялся образ действий, который вряд ли соответствовал духу Евангелия или даже противоречил ему.Тем не менее доктрина церкви о том, что никого нельзя принуждать к вере, всегда оставалась непоколебимой.

Таким образом, Евангельская закваска долгое время тихо действовала в умах людей, и это в значительной степени связано с тем фактом, что с течением времени люди стали более широко признавать свое достоинство как личности, и Укрепилось убеждение, что человека в обществе следует держать свободным от всякого принуждения в религиозных вопросах.

13. Среди вещей, которые касаются блага Церкви и, в действительности, благополучия общества здесь, на земле, — следовательно, вещей, которые всегда и везде нужно хранить в безопасности и защищать от любого вреда, — это, безусловно, является наиболее важным, а именно то, что Церковь должна пользоваться той полной свободой, которой требует ее забота о спасении людей.(31) Это священная свобода, потому что единородный Сын наделил ею Церковь, которую Он приобрел Своей кровью. На самом деле это настолько большая собственность Церкви, что действовать против нее — значит действовать против воли Бога. Свобода церкви — это основополагающий принцип в отношениях между церковью и правительствами, а также со всем гражданским порядком.

В человеческом обществе и перед лицом правительства Церковь заявляет о своей свободе в своем характере как духовной власти, установленной Господом Христом, на которой, согласно божественному повелению, лежит обязанность выйти во весь мир и проповедуя Евангелие всей твари.(32) Церковь также заявляет о своей свободе в своем характере как общество людей, имеющих право жить в обществе в соответствии с заповедями христианской веры. (33)

В свою очередь, где принцип религиозной свободы не только провозглашается на словах или просто инкорпорирован в закон, но также искренне и на практике применяется, там Церковь преуспевает в достижении стабильной ситуации как в праве, так и в действительности, и в независимости, которая необходима для выполнения ее божественной миссии.

Именно на эту независимость власти церкви претендуют в обществе. (34) В то же время верующие христиане, как и все другие люди, обладают гражданским правом не сталкиваться с препятствиями в ведении своей жизни в соответствии с их совесть. Следовательно, существует гармония между свободой церкви и свободой вероисповедания, которая должна быть признана как право всех людей и сообществ и санкционирована конституционным законом.

14. Чтобы быть верным Божественному повелению, «учите все народы» (Мф.28: 19-20), Католическая церковь должна работать со всей остротой и заботой, «чтобы слово Божье распространялось и прославлялось» (2 Фес. 3: 1). Поэтому Церковь искренне умоляет своих детей, чтобы «прежде всего прошения, молитвы, прошения, благодарственные дела совершались для всех людей … Ибо это хорошо и приятно в глазах Господа нашего Спасителя, Который желает этого. все люди спасутся и придут к познанию истины »(1 Тим. 2: 1-4). В формировании своей совести верующие христиане должны внимательно относиться к священному и определенному учению Церкви.(35) Ибо Церковь по воле Христа является учителем истины. Ее долг — провозглашать и авторитетно учить той истине, которая есть Сам Христос, а также провозглашать и подтверждать своим авторитетом те принципы морального порядка, которые берут свое начало в самой человеческой природе. Более того, пусть христиане ходят в мудрости перед лицом внешних, «в Духе Святом, в непоколебимой любви, в слове истины» (2 Кор. 6: 6-7), и пусть они занимаются своей задачей распространения свет жизни со всей уверенностью (36) и апостольским мужеством, даже до пролития их крови.

Ученик связан серьезным обязательством перед Христом, его Учителем, еще более полно понимать истину, полученную от Него, верно провозглашать ее и энергично защищать ее, никогда — пусть это не будет понято — прибегая к средствам, которые несовместимо с духом Евангелия. В то же время милосердие Христа побуждает его любить, проявлять осмотрительность и терпение в отношениях с теми, кто заблуждается или находится в неведении относительно веры. (37) Все должно быть принято во внимание — христианский долг Христу, животворное слово, которое должно быть провозглашено, права человеческой личности и меру благодати, дарованную Богом через Христа людям, приглашенным свободно принять и исповедовать веру.

15. Дело в том, что современные люди хотят иметь возможность свободно исповедовать свою религию в частной жизни и публично. Действительно, свобода вероисповедания уже провозглашена гражданским правом в большинстве конституций и торжественно признана в международных документах. (38) Еще одним фактом является то, что все еще существуют формы правления, при которых, даже если свобода вероисповедания получает конституционное право По признанию, власти правительства участвуют в усилиях по удержанию граждан от исповедания религии и делают жизнь очень сложной и опасной для религиозных общин.

Этот совет с радостью приветствует первый из этих двух фактов как одно из знамений времени. Однако с печалью он отвергает другой факт, вызывающий сожаление. Собор призывает католиков и обращается ко всем мужчинам с призывом самым тщательным образом подумать о том, насколько необходима религиозная свобода, особенно в нынешнем состоянии человеческой семьи. Все народы становятся еще более сплоченными. Мужчины разных культур и религий сближаются в более тесных отношениях.Растет осознание личной ответственности каждого мужчины. Все это очевидно. Следовательно, для установления и поддержания отношений мира и гармонии во всем человечестве необходимо, чтобы свобода вероисповедания была повсюду обеспечена действенной конституционной гарантией и чтобы проявлялось уважение к высокому долгу и праву человека свободно руководить. его религиозная жизнь в обществе.

Пусть Бог и Отец всего даст, чтобы человеческая семья, через тщательное соблюдение принципа религиозной свободы в обществе, могла быть приведена благодатью Христа и силой Святого Духа к возвышенным, бесконечным и «славным». свобода сынов Божьих »(Рим.8:21).

Перейти к основному содержанию Поиск

Поиск

• Где угодно

Быстрый поиск где угодно

Поиск Поиск

Расширенный поиск

• Войти | регистр

Пропустить основную навигацию Закрыть меню ящика Открыть меню ящика Домой

• Подписка / продление
  • Учреждения
  • Индивидуальные подписки
  • Индивидуальные продления
• Библиотекари
  Полные заказы и
  • выплаты Пакет для Чикаго
  • Полный охват и охват содержимого
  • Файлы KBART и RSS-каналы
  • Разрешения и перепечатки
  • Инициатива развивающихся стран Чикаго
  • Даты отправки и претензии
  • Часто задаваемые вопросы библиотекарей
  • Агенты
    и платежи
    • Полный пакет Chicago
    • Полный охват и содержание
    • Даты отправки и претензии
    • Часто задаваемые вопросы агента
  • Партнеры по издательству
    • О нас
    • Публикуйте у нас
    • Новые журналы
    • tners
  • Обновления из прессы
    • Подпишитесь на уведомления eTOC
    • Пресс-релизы
    • Медиа
  • Издательство Чикагского университета
  • Распределительный центр в Чикаго
  • Чикагский университет
  • Положения и условия
  • Заявление о публикационной этике
  • Уведомление о конфиденциальности
  • Доступность Chicago Journals
  • Доступность университета
  • Следуйте за нами на facebook
  • Следуйте за нами в Twitter
  • Свяжитесь с нами
  • Медиа и рекламные запросы
  • Открытый доступ в Чикаго
  • Следуйте за нами на facebook
  • Следуйте за нами в Twitter
  .

  No related posts.