Свобода выбора человека: Что помогает человеку быть ответственным – Новости – Научно-образовательный портал IQ – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Что помогает человеку быть ответственным – Новости – Научно-образовательный портал IQ – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Ощущение свободы и чувство ответственности прямо связаны друг с другом. Это впервые на экспериментальных данных с участием респондентов из России и США доказала группа ученых Международной лаборатории позитивной психологии личности и мотивации НИУ ВШЭ, Университета Миссури и Омского государственного университета.

Когда есть выбор, и когда его нет

Понятия «свобода» и «ответственность» рассматриваются в разных науках, в том числе в философии, этике, психологии. Однако до сих пор связь этих понятий и ее характер не были изучены на практике. Проведенное исследование показало, что путь к ответственности лежит через поддержку свободы. Ответственность может быть принята человеком добровольно, когда ему предоставлена достаточная для этого свобода.

Ученые провели серию исследований, участниками которых стали студенты российских и американских вузов — всего 1430 человек.

В России исследование проводилось в трех регионах — Алтайском крае, Томской и Омской областях, а в США — в Миссури, на базе университета Миссури.

Свобода — личное или социальное благо, которое разные науки рассматривают в таких терминах как воля, автономия, индивидуализм и т.д. Согласно Оксфордскому словарю, это возможность или право действовать, говорить или мыслить по собственному желанию без препятствий или ограничений.

В исследовании для определения свободы используется понятие «автономия». В рамках психологической теории самодетерминации (Self-Determination Theory) оно означает одну из базовых потребностей человека. При отсутствии выбора эта базовая потребность страдает, что приводит к снижению психологического благополучия и другим негативным последствиям.  

В ходе исследования использовались методики, измеряющие уровень ответственности и автономии как личностных качеств. Результаты показали, что эти характеристики сами по себе имеют связь. Чем выше уровень автономности у человека, тем более он ответственен.

В процессе основной части эксперимента участников просили представить себя в специально смоделированных ситуациях и описать свои чувства и предполагаемые действия. Человек, дававший поручение (близкий человек, представитель власти, незнакомый человек), либо подчёркивал, либо не подчёркивал свободу выбора относительно того,  как реализовать задачу, а также ответственность за результат. Например, студента просили представить, что ему предлагают осуществить научный проект по важной для него дисциплине по поручению профессора. В одном случае предоставлялась свобода выбора действий, в другом профессор определял стратегию действий, студент всего лишь ее реализовал. Затем по сценарию проект оказывался неудачным. Участники должны были оценить, признают ли они собственные действия причиной этого или объясняют неудачу внешними обстоятельствами и ищут оправдания.

Акцент на «должен» не работает

В ситуациях, когда респондентам предоставлялась свобода, они чувствовали больше ответственности и готовы были принять и возможные негативные последствия, а также искать меньше оправданий.

При этом, как продемонстрировали результаты, неэффективно апеллировать к ответственности — это не ведет к повышению готовности брать ее.

Ученые отмечают, что ответственность выше, когда есть поддержка автономии со стороны людей, которые имеют власть или авторитет. Это, например, родители, преподаватели, руководители и т.д. «Возможность выбора, уважение и понимание со стороны руководителя, представителя власти и т.д., — это то, что помогает человеку расти и быть более эффективным», — говорится в исследовании. Напротив, формулировки «должен», «следует» и т.п. наименее эффективны и действуют по принципу от обратного.

Российские особенности

Результаты оказались схожими как в случае с респондентами из России, так и из США. Но обнаружились некоторые культурные особенности. Россияне все-таки менее склонны принимать на себя ответственность по сравнению с американцами. Авторы связывают это с разным уровнем свободы в обществе.

Исследование, тем не менее, продемонстрировало, что участники из российских регионов чувствительнее к тому факту, кто дает поручение, и как это делается. Ответственность оказывается выше, чем у американцев, когда источником запроса выступает близкий – родственник или друг. Главный фактор в данном случае – доверие. Речь при этом должна идти не о требовании, а о просьбе. «Эти результаты могут быть использованы в сфере менеджмента и политики, когда требуется индивидуальная ответственность от россиян», − считают авторы исследования.

IQ

Авторы исследования:

Кеннон Шелдон, научный руководитель Международной лаборатории позитивной психологии личности и мотивации НИУ ВШЭ, Университет Миссури. Тамара Гордеева, ведущий научный сотрудник Международной лаборатории позитивной психологии личности и мотивации НИУ ВШЭ Дмитрий Леонтьев, заведующий Международной лабораторией позитивной психологии личности и мотивации НИУ ВШЭ Мартин Линч, ведущий научный сотрудник Международной лабораторией позитивной психологии личности и мотивации НИУ ВШЭ Евгений Осин, заместитель заведующего Международной лабораторией позитивной психологии личности и мотивации НИУ ВШЭ Елена Рассказова, ведущий научный сотрудник Международной лабораторией позитивной психологии личности и мотивации НИУ ВШЭ Людмила Дементий, Омский государственный университет им.

Ф.М.Достоевского

---

Подпишись на IQ.HSE

«Ограничьте свободу выбора — и вы сделаете людей счастливыми» – Секрет фирмы – Коммерсантъ

Текст: Барри Шварц, профессор психологии, автор бестселлера The Paradox of Choice

В Ванкувере есть место, где посетители могут выбрать один из 200 сортов мороженого. 200 сортов! Такое разнообразие даже трудно представить. Скорее всего, люди, приходящие в этот «мир мороженого», гораздо менее счастливы своим выбором, чем те, кто делает свой выбор в небольшом уютном кафе среди двадцати сортов. Однако «мир мороженого» не иссякает. Люди убеждены, что если свобода выбора — это само по себе хорошо, то чем больше выбора, тем лучше. Но они ошибаются.

Сегодня у нас гигантские, просто невероятные возможности для выбора. Чтобы сделать элементарные покупки, мы вынуждены превращаться в экспертов по мылу, хлопьям или мобильной связи. Мы даже можем выбирать себя — то, как мы выглядим, во всяком случае.

Для этого есть пластическая хирургия. Я не говорю про выбор сексуального партнера или карьеры. Тысячи крупных и мелких выборов, которые мы делаем, порождают тревогу и метания. Они могут быть мелкими и незаметными, но вместе они, как комариные укусы, постепенно разрушают психику. Вот данные: с 1964 года свобода выбора возросла, а количество людей, по крайней мере в США, характеризующих себя как «счастливые», уменьшилось минимум на 5%. Число же людей, страдающих клинической депрессией, выросло в три раза. Много лет главной парадигмой бизнеса была идея: «Надо предоставить покупателю максимальные возможности для выбора!» Например, любой крупный ритейлер пытался позиционировать свой магазин как место, где есть все на свете. Основной идеей стала кастомизация: считалось, что нужно предложить потребителю модель телевизора или компьютера независимо от того, насколько у него странный или извращенный вкус. Однако сегодня бизнесу надо привыкнуть к другой, столь же простой максиме: «Ограничьте свободу выбора, и вы сделаете людей счастливыми».

Простые исследования психологов показывают: если потребителя заставить выбирать между тридцатью разновидностями джема, он с большей вероятностью не купит ничего, в отличие от ситуации, когда он делает выбор только между шестью сортами. Все больше бизнесов понимают, что свобода выбора — это не благо, а проблема для потребителя. Самая вредная идея для розничной торговли заключается в том, что потребитель должен приходить в магазин с пустыми руками и делать выбор, глазея на полки. Если выбор неизбежен, задача бизнеса — упростить его для потребителя. Например, вместо того чтобы предлагать выбрать автомобиль из сотен брэндов и моделей, можно спросить его: «Какой автомобиль вы хотите: с мощным двигателем или экономичный? Американский или японский?» и т. д.

Такой структурированный выбор делает проблему «выбирательного безумия» менее острой. Другой путь — поступать так, как одна из самых быстрорастущих сетей супермаркетов в США, Trader Joe’s. Она сознательно держит на своих полках ограниченный набор товаров.

Бизнес должен позиционировать себя как способ для решения проблем, а не как место, где можно сделать выбор. И будущее за теми, кто сможет избавить человека от бремени излишнего выбора.

Свобода выбора человека. Право на свободу выбора

С недавнего времени понятие «свобода выбора» приобрела в определенных кругах некоторый негативный окрас. Такой же, как «либеральность», «толерантность» и прочие понятия, ассоциирующиеся с западными демократическими ценностями. И это как минимум странно.

Эволюция свободы выбора

Собственно, а что такое свобода выбора? В широком смысле это – право человека определять свою судьбу сообразно собственным желаниям, вкусам и убеждениям. Полная антитеза свободе – рабство. Положение, в котором человек не может выбирать вообще ничего. Ест, что дадут, живет, где позволят, делает, что скажут. Даже такое, казалось бы, естественное право на любовь, на выбор человека, с которым хочется быть, у раба отсутствует.

И чем дальше уходит человек от рабства, тем больше у него возможностей выбирать. Семью. Место жительства. Работу. Образ жизни. Религию. Политические убеждения.

Свобода выбора никоим образом не означает вседозволенности. Она не отменят дисциплины, не отменяет ответственности перед обществом, не отменяет чувства долга. Более того, она предполагает полное осознание последствий своего поступка.

Выбор и ответственность за него

Еще в детстве каждый слышал сказку, в которой богатырь, стоя перед камнем, читал: «Налево пойдешь… Направо пойдешь… Прямо пойдешь…»

Так, собственно, и выглядит свобода выбора человека. Осознание возможностей и принятие ответственности за последствия. Ведь никому же в голову не придет, что в конце истории, столкнувшись с исполнением предсказания, богатырь вдруг возмущенно закричит: «Как это – коня потеряю? Вы что, с ума сошли? Мало ли, что и где написано?!»

Точно так же дело обстоит и со свободным осмысленным выбором. Человек ознакомился с перспективами, обдумал все и принял решение, полностью осознавая его последствия и принимая ответственность за них. Именно этим свобода выбора отличается от вседозволенности.

Собственно, именно поэтому право принимать любые важные решения человек получает только после достижения совершеннолетия. Он становится достаточно взрослым, чтобы оценить последствия своих поступков, а значит, сможет принять взвешенное решение. Право на свободу выбора предполагает обязанность за этот выбор отвечать.

Диктатура или демократия

Всегда находятся сторонники «сильной» вертикали власти, считающие корнем всех бед демократию и либералов. Они утверждают, что государство, принимающее решения за граждан – вариант намного более перспективный и надежный, чем государство, в основе политического строя которого лежит закон свободы выбора. Потому что люди в массе не слишком умны и дальновидны, в отличие от официальной власти.

Звучит не слишком человеколюбиво. Но, допустим, эти люди правы. Действительно, существует такая вот гипотетическая страна с исключительно глупым народом, не знающим, чего он хочет. И власть, состоящая не из представителей того же недальновидного населения, а совсем из других людей, очевидно, завезенных откуда-то издалека, из мест, в которых живут умные люди. Но неужели в этом случае задачей властей не является работа над образовательными программами, над повышением культурного уровня страны? Так же, как родители воспитывают и учат ребенка, а не запирают его навсегда в детской, мотивируя это неопытностью и наивностью подопечного.

Свобода и эволюция государственного строя

Еще Уинстон Черчилль говорил, что демократия плоха, но лучше, к сожалению, пока ничего не придумали. Потому как расти и развиваться может только свободное существо.

Винтики империи – это, конечно, прекрасно. И в своем роде тоже величественно. Но кругозор у металлических деталей крайне ограничен, а стремление к развитию отсутствует вовсе. Все, что может винтик – это работать. Либо – не работать, в зависимости от ситуации. Не так уж велик выбор.

Увы, если верить историческим примерам, то чем выше уровень развития общества – тем выше уровень свободы отдельного индивидуума. Эти величины очевидно коррелируют.

Эволюционируя от рабовладельческого строя до феодального, от феодального до капиталистического, государство все шире раздвигало границы личных прав и свобод граждан.

Эволюция статических государств

История со всей очевидностью доказывает, что свобода выбора человека как гражданина и личности – основа прогресса. Ни одна диктатура не достигла долговременного успеха. Все они рано или поздно рушились либо приспосабливались к меняющемуся миру. Даже наиболее известные и успешные, такие как Китай или Япония, существовали десятки веков, но практически не развивались. Да, они были совершенны в своем роде – так же, как совершенен идеально сбалансированный механизм. Но вся их история – это не путь создания нового, а бесконечное усовершенствование уже имеющегося.

И качественный скачок в развитии этих государств произошел только после того, как границы старой системы были сломаны. Уровень личной свободы китайца двадцать первого века не идет ни в какое сравнение с нормами жизни китайца века девятнадцатого. Но и страна из замкнутого, практически лишенного реального влияния государства превратилась в одного из тяжеловесов мировой политики и экономики.

Свобода выбора и правовые нормы

В современном мире понятие «свобода выбора» — вовсе не абстрактный философский термин.

У этого словосочетания есть вполне конкретное смысловое наполнение, закрепленное нормами как международного, так и государственного права. Всеобщая декларация прав человека гарантирует каждому свободу, равенство, безопасность и право на выражение собственных убеждений, вне зависимости от расы, возраста, сексуальной ориентации или вероисповедания. Эти же нормы гарантированы конституциями многих стран и их действующим законодательством.

Конечно, это вовсе не означает, что полицейский не может ударить дубинкой мирного демонстранта. Может. Но он тем самым нарушит закон. И существует хотя бы теоретическая возможность официального разбирательства и наказания преступника. А еще сто лет назад ни о каком служебном взыскании и речи бы не шло – просто потому, что никто не запрещал полицейским бить дубинками тех, кого они считали преступниками.

Мир без свободы выбора

Свобода выбора места жительства тоже сейчас воспринимается как что-то абсолютно естественное. Конечно, человек может жить там, где он хочет – при условии, что хватит денег на покупку дома или квартиры. Даже мысль о том, что нужно обращаться за разрешением на переезд, кажется странной.

А ведь крепостное право отменили только в 1861 году, всего 150 лет назад. До этого практически половина жителей России не имела права менять место жительства без разрешения хозяина-помещика. Да что там место жительства… Помещик мог продать крестьянина, личной волей судить его, вплоть до физической расправы или ссылки на каторгу. При этом права жаловаться на барина у крепостного не было. Им было официально запрещено подавать челобитные царю.

В Советском Союзе колхозники до 70-х годов не имели паспорта. А поскольку без этого документа передвигаться по стране было нельзя, то и покинуть свое место жительства крестьяне не могли. В противном случае им грозил штраф или даже арест. Таким образом, крестьяне оказывались привязанными к своему колхозу. И это – всего 45 лет назад.

Выбор покупателя

Свобода выбора – не только термин из общественной и политической жизни. Это – неотъемлемый атрибут экономических реалий.

Право и возможность купить ту вещь, какую хочется, а не ту, какую можно. Если на прилавке лежит только один сорт хлеба, ни о какой свободе выбора речи нет. Если, конечно, не рассматривать вариант «Покупать этот или не покупать вообще». Для выбора нужен хотя бы один альтернативный вариант.

И именно возможность выбора – рычаг, который толкает экономику вперед. Производителю нет нужды повышать качество товара. Зачем? Лишние усилия, дополнительные расходы. Но вот если появляется конкурент и предлагает потребителю альтернативу… Вот тогда имеет смысл постараться.

Отличная иллюстрация этого тезиса – отечественный автопром. Отсутствие конкурентной борьбы позволяло выпускать машины крайне низкого качества и не беспокоиться о наличии клиентуру. Но как только у потребителя появилась возможность выбора, подобный подход к делу оказался недопустимым. Производитель был попросту вынужден обновить модельный ряд и модернизировать производство. В противном случае покупателей просто не нашлось бы.

Выбор производителя

Таким же правом на свободу выбора пользуются и предприниматели.

Человек сам решает, где и как он хочет работать. Госучреждение, промышленное предприятие, фриланс, предпринимательство – открыты все пути. Можно даже вообще не работать, если совсем уж не хочется. Главное – не жаловаться потом, что нечего есть. В свободной стране трудовая деятельность человека – его личный выбор. Предприниматель сам решает, что и как он будет производить, задача государства – следить, чтобы продукция соответствовала всем нормам и требованиям. В этом и заключается свобода выбора. Экономика – живой организм, она стремится к саморегуляции так же, как и естественная природная система. Задача государства – следить, чтобы свободный рынок не превратился в подобие джунглей.

Предопределение, выбор и свобода воли

Российский Университет дружбы народов

В.В.Кассандров

¹  

Вопрос о свободе воли; о смысле, существовании и достижи­мости этой свободы; об ее отношении к причинной обусловлен­ности, неизбежности наступления всех без исключения собы­тий — относится к числу «вечных», изначальных вопросов как философии, так и фундаментального естествознания. Личная позиция в этом вопросе, как ни в каком другом, во многом опре­деляет отношение человека к Богу, к нравственному закону и к своему предназначению, поэтому он так важен и с точки зре­ния религии. Кто есть человек — автомат-марионетка, случайно меняющееся сочетание молекул или некая высшая сущность, способная действовать вопреки всем физическим влияниям и психическим мотивам, на основе каких-то внутренних побужде­ний, не подвластных ни причинному закону, ни слепому случаю? Нетрудно понять, что первые два ответа не могут удо­влетворить даже обывателя, поскольку лишают смысла всякую деятельность человека, тогда как третий, самый оптимистич­ный, ведет к трудноразрешимым логическим противоречиям.

Следует признать, что ни классическая философия, ни на­ука (в том числе квантовая теория) так и не предложили при­емлемого решения проблемы свободы воли; даже большинство религий оставляет ей «мало свободы», делая акцент на Боже­ственном предопределении сущего. По-видимому, каждый че­ловек испытывает чувство беспомощности при попытках логи­ческого анализа этой проблемы, так что возникает сомнение в самой целесообразности ее обсуждения.

Хочется надеяться, однако, что продвижение здесь возможно как в иррациональном (в том числе через более глубокое осмысление христианской и восточной религиозных филосо­фий), так и в рациональном направлениях (через новое пони­мание свойств физического времени, взаимодействий, частиц и т.п.). Представляется не только оправданным, а крайне важным снова и снова ставить вопрос о соотношении свободы и неизбеж­ности, не рассчитывая на сколько-нибудь скорое его решение, но привлекая для этого все возможности логики и математики и пытаясь синтезировать самые различные подходы, в том числе религиозные и теософско-мистические.

Ниже, в разделе 1 мы кратко обсудим основные философские аспекты проблемы свободы воли. В разделе 2 мы критически рассмотрим состояние современной квантовой теории и ее философию. В разделе 3 будет рассмотрена концепция сверх-причинности А.Эйнштейна, альтернативная к индетерминизму квантовой физики, и ее возможные реализации, в том числе, ранее предложенные автором. В заключение мы коснемся неко­торых психологических аспектов проблемы свободы и активно-христианской философии Н.Бердяева.

1. Причинность и свобода воли в философии

Предопределение (судьба, рок) и дар свободного выбора — два противоречивых начала, присутствие и действие которых в себе самом с уверенностью констатирует каждый мыслящий человек. В своей практической жизни и творчестве мы не под­вергаем сомнению способность наших поступков повлиять на будущее, так же как и свою способность совершить действие независимо от (и даже вопреки) всем влияниям извне. С дру­гой стороны, в той же практической жизни и особенно в науч­ных исследованиях мы имеем дело с жесткой закономерностью природных, психических и социальных явлений; с автоматиз­мом поведения как животных, так и человека; с наблюдаемой независимостью результата как от индивидуальной, так и от коллективной, «усредненной» воли (это так очевидно в сегодняшней России!). Образно писал об этом Г.Гурджиев [1]: «Глав­ное заблуждение человека — его уверенность в том, что он может что-то делать… Из себя самого человек не в состоянии произ­вести ни одной мысли, ни одного действия. Все, что он говорит, делает, думает, чувствует, — все это случается». Что же каса­ется науки, то уже древние греки (Александр Афродиэский, III в. до н.э.) понимали, что существование свободы воли несовме­стимо с мировым порядком и с научными предсказаниями, а вытекающий отсюда фатализм, составлял основу мировоззрения, например, стоиков² .

Очень часто человек воспринимает свою свободу как созна­тельный выбор между несколькими альтернативами с вытека­ющим отсюда поступком. «Захочу — сделаю то, захочу — это; и могу сделать, что захочу», — вот бытовые представления о личной свободе, из которых, собственно, и выросла сама философская проблема. По той же логической схеме обычно реали­зуется и свобода нравственного выбора между добром и злом, эгоизмом и жертвованием.

Однако последовательный детерминизм приводит к выводу, что так понимаемая свобода является иллюзией. Это свобода сложного автомата (типа шахматного компьютера), выбира­ющего из различных продолжений наиболее целесообразное в соответствие с критериями заложенной в него программы. Для человека целесообразность объективно сводится к достижению оптимальных условий выживания вида (и лишь как необ­ходимое условие этого — выживание потомства и себя самого). Субъективно такая целесообразность воспринимается сознани­ем и реализуется через деятельность человека в самых разно­образных формах, от низших (физиологические потребности) и вплоть до самых альтруистических (любовь, материнство, гу­манность, научное познание, поиски смысла существования и т.п.), объективно также ведущих к устойчивости вида³. В свою очередь, «программа выживания» никем не задана изначально, а формируется закономерно в процессе эволюции через известный механизм «изменчивости плюс отбора».

Итак, детерминизм приводит убедительные аргументы в пользу того, что выбор человека, возможно, никогда не является свободным, и в этом смысле свободы воли не су­ществует вообще! Другой крайней позицией является пред­ставление о свободе воли как о «беспричинном хотении»; эту позицию, концептуально близкую к квантово-механическому ин­детерминизму, мы обсудим в разделе 2.

Однако достоинство человека унижается признанием его полной зависимости от «программы» или слепого случая: как от причинной сверхобусловленности, так и от полной апричинности собственных мыслей и действий. В такой ситуации лиша­ется смысла творчество и само существование человека, обес­цениваются понятия добра, любви, совести. Смириться с этим интеллект не может и не хочет; в поисках ответа он обращается и к философии, и к религии, и к науке.

Что касается науки, то после Галилея и Ньютона все ее раз­витие проходило на базе «железного» лапласовского детерми­низма. Мало интересуясь до XX века проблемами, типа свободы воли, она предоставляла разбираться с ними философам. Рели­гия же, зиждущаяся, прежде всего, на Вере и Откровении, нико­гда всерьез не рассматривала логику и причинность как первич­ные категории Бытия (этим грешили ее «спутницы» — теософия и теология) и не смущалась какими-либо противоречиями как внешнего, так и внутрибиблейского происхождения. В христианстве эта последовательная линия получила завершение в философии свободы А.Бергсона и особенно Н.Бердяева (см. раздел 3.)

Таким образом, проблема свободы воли оказалась, в основном, предметом философского изучения. Там она была естественно увязана с другими «сверхпроблемами»: материи и Духа, объ­екта и субъекта, сознания и представления. Для их решения и были, собственно говоря, воздвигнуты великолепные в своей ло­гической завершенности здания идеалистических философских систем Фихте, Канта, Гегеля, Шопенгауэра.

В отношении рассматриваемых здесь вопросов к заслугам этих систем могут быть причислены, в частности, а) дифферен­циация причинной структуры мышления (логическое основа­ние) и метафизической причинности явлений, б) рассмотрение причинности как единства временной последовательности со­бытий (представлений) и их взаимовлияния, в) классификация трех форм причинности (каузальности) по особенностям реакции: простейшей причины (например, «действие — противодей­ствие» в механике), раздражения и мотива (включающего как высший тип и самое познание*) [3]. В вопросе же о свободе воли идеалисты (Юм, Кант, Шопенгауэр) исповедовали определен­ное сочетание детерминизма с индетерминизмом, различая про­явления воли (через поступки, желания и т.п.), подчиняющиеся общим законам причинности, от ее неизменной трансцендентной сущности, недоступной рациональному познанию, а восприни­маемую лишь внутренним самосознанием субъекта (в том числе и через априорное осознание нравственных категорий).

Недостатки идеалистических систем слишком хорошо известны. Справедливо акцентируя опосредованность, субъективность нашего восприятия реальности, эти системы в то же время затрудняются дать естественное объяснение воспроизводимости, подтверждаемости этих восприятий, абсолютно­му характеру первичных, наблюдаемых свойств пространства (трехмерность, евклидовость и т.п.) и материи (тождественность элементарных частиц, их постоянство и дискретность). Все это, как и вообще успехи фундаментальною естествознания, с точки зрения идеалистических воззрений, не имеет простого объяснения⁴.

Изощренные логические построения, манипулирование понятиями могут, разумеется, создать впечатление формальной внутренней непротиворечивости наиболее разработанных из та­ких систем⁵. «Призрачно спасти реальность, свободу, личность современная философия всегда сумеет, для этого существуют многочисленные орудия софистики и гносеологической эквилибристики» , — писал Н.Бердяев. Однако «живому человеку не легче от этих гносеологических ухищрений… Не верьте этой философии, ищите иной» [4].

Что же касается материалистов, то об уровне разработки ими рассматриваемых проблем можно судить, например, по вы­сказыванию Ф.Энгельса о свободе воли как о «способности при­нимать решения со знанием дела» [5]. В.Ленин, как известно, также придерживался чисто детерминистической позиции, от­вергая «вздорную побасенку о свободе воли» [6].

Что же нового принес в развитие философии, в том числе в решение проблемы свободы воли, XX век? Автору как непро­фессионалу сложно дать ответ; очевидно, однако, что, по край­ней мере, на развитие естествознания каких-либо мощных вли­яний труды новейших философов не оказали. Скорее наоборот, бурное развитие физики, теоретической биологии и математи­ки оказали сильное воздействие на философию, укрепив в ней позитивистские (Р.Кьеркегор) и рационалистические (Б.Рассел) тенденции. Магистральным же направлением развития в XX веке оказалась все же социальная и историческая философия, ставившая проблему свободы воли соответственно как проблему социальных свобод и роли личности в истории. При всей прак­тической значимости этих аспектов очевидно, что они являются вторичными с точки зрения общетеоретического подхода.

Что же касается экзистенциальной (Ж. П. Сартр, А. Ка­мю, М. Хейдеггер), религиозной (о. П. Флоренский, Н. Бердяев, Н. Лосский) и теософско-мистической (Е. и Н. Рерихи, С. Вивекананда, П.Успенский, К.Кастанеда) философий, то эти уче­ния оказали влияние больше на менталитет и эмоционально-духовную сферу отдельных слоев интеллигенции, чем на общее развитие науки и социума. Предопределение и свобода — эта про­блема, как и раньше, будоражит умы всех «несуетно» мысля­щих; однако философия не готова, по-видимому, к какой-либо принципиально новой ее постановке. Мы рассмотрим теперь в этой связи ситуацию в теоретической физике.

 

2. Квантовая теория: индетерминизм и «свобода воли электрона»

Если не принимать во внимание области естествознания, имеющие дело с атомно-молекулярными процессами (химия, молекулярная биология), можно было бы с уверенностью утвер­ждать, что все развитие фундаментального естествознания в XX веке происходило, как и раньше, на основе детерминистиче­ских и материалистических, по сути, представлений. Это в пол­ной мере относится и к таким «скользким» областям, как теория поведения, психология, теория информации и искусственного интеллекта. Ставя во главу угла прежний закон причинности, наука все более детально разбирается в механизмах природных и психических явлений, выявляет их взаимосвязи и единство первичных законов⁶.

По существу, мало что изменила в трактовке проблемы при­чинности и свободы и неквантовая теоретическая физика — специальная теория относительности и геометрическая теория гравитации, обнаружив пространственно-временную ограниченность «областей причинного влияния» и «запаздывание» это­го влияния, связанные с конечностью максимально возмож­ной скорости распространения взаимодействий (скорости све­та). Помимо того, эти теории установили относительность вре­менной протяженности событий от движения наблюдателя и гравитации (не нарушающую, как правило, отношений «причи­на-следствие») и существование космологического времени, опре­деляемого процессом расширения Вселенной (некоторые возни­кающие при этом парадоксы, связанные с причинностью, разре­шаются в принятом сегодня инфляционном сценарии расшире­ния [7]).

Однако несравненно более сильное влияние на отношение между детерминизмом и свободой оказала квантовая теория, особенно в пору ее осмысления в конце 20-х начале 30-х го­дов. Суть соотношений неопределенности В.Гейзенберга, ко­торые вначале пытались трактовать как выражение неустра­нимого влияния измерительного прибора на микрообъект, ока­залась значительно более туманной. Так и не сумев дать про­стое логическое объяснение совокупности наблюдаемых законо­мерностей поведения микрообъектов (статистического, не для отдельного объекта (!) проявления волновых свойств при рас­сеянии и дифракции частиц; пространственного деления пуч­ка тождественных частиц в неоднородном магнитном поле и др. ), научное сообщество сделало выбор в пользу предложен­ной М.Борном концепции «волн вероятности», абсурдной для непредубежденного ума и вульгарно-идеалистической по сути.

Абсолютная случайность, апричинность получила тем са­мым статус фундаментального закона природы, продолжая при этом удивительным, алогичным образом уживаться со вполне детерминированным изменением во времени основной, с точки зрения квантовой механики (КМ), физической величины — волновой функции (пси-функции) КМ-системы. Для создания иллюзии устранения логических противоречий Н.Бором и был предложен т.н. «принцип дополнительности» — реинтерпретация отдельных кусков диалектики Гегеля, возведенная в ранг фундаментальной философской системы.

Известно множество различных интерпретаций КМ, от «с потугой» на материалистические (делающих акцент на корпускулярно-волновом дуализме как объективном свойстве материи) до крайне идеалистических (И.фон Нейман), подчеркивающих необходимость учета непосредственного влияния наблюдателя на материю. Все эти трактовки страдают, однако, либо край­ней схоластичностью, либо легко обнаруживаемыми логически­ми противоречиями⁷.

Прямым следствием «недоделанности» квантовой парадиг­мы стал жестокий кризис, постигший теоретическую физику в конце 40-х — начале 50-х годов, выразившийся, в частности, в бессмысленности расходящихся (даже не перенормируемых) выражений в теории слабого взаимодействия и в полном от­сутствии подходов к единому описанию физических взаимодей­ствий и спектра характеристик частиц (вплоть до агрессивного отрицания такой возможности в принципе!).

Следует признать, однако, что за счет привлечения новых плодотворных идей (концепции калибровочных полей; топологи­ческих, нелинейных и групповых методов; концепций спонтан­ного нарушения симметрии и суперсимметрии; рассмотрения дополнительных измерений физического пространства и др.) квантовой теории удалось частично преодолеть этот кризис без кардинальной ревизии своих первичных принципов.

Между тем, по существу, все вышеперечисленные новые концепции, оплодотворившие квантовую теорию, имеют чисто классическую природу и могут быть с успехом реализованы в рамках неквантовых (в том числе геометрических) полевых концепций! Так, например, топологическая структура нелинейных уравнений непринужденно объясняет происхожде­ние дискретной структуры материи из непрерывных полевых распределений; а ведь именно описание дискретности считает­ся главным практическим достижением КМ.

Поэтому основной недостаток квантовой теории состоит, на наш взгляд, не в эклектическом смешении чисто классических представлений с квантовыми и материалистических с идеалистическими; не в известных некорректностях ее формализма. Он состоит в ее агрессивном неприятии (возведенном в ранг философского догмата) всяких возможностей альтернативно­го описания физической реальности, не сводящихся ни к примитивным теориям со «скрытыми параметрами»⁸, ни к гео­метрическим теориям поля типа Эйнштейна-Вейля.

Адепты ортодоксальной квантово-механической парадигмы в своей боязни отказаться от ставших уже «неприкасаемыми» принципов не видят, что физика стоит на пороге новой ре­волюции. В отличие от прошлой, эта революция стимулиру­ется не какими-то вновь открытыми парадоксальными явлени­ями. Напротив, мы перенасыщены «непереваренной» информа­цией о представителях «зоопарка» частиц, о взаимодействиях и взаимопревращениях этих «зверюшек». Однако, обладая этой огромной информацией, богатством образных представлений и, в особенности, математических методов, мы не можем предло­жить логически последовательную и простую в отношении ис­ходных принципов теорию. Теорию, в которой самоочевидными стали бы трехмерность пространства, геометрия Минковского, спектр частиц и первичные динамические законы (как самоочевидным фактом стало равенство инертной и гравитационной масс в общей теории относительности). Теорию, которая придаст новый смысл таким первичным понятиям, как поле, частица, волна, информация и даже само пространство-время.

Грядет Новая Физика, которая впервые способна ответить на вопрос не «Как?», а «Почему не иначе?» (постановка Эйн­штейна, см.[9]). Эта физика, безусловно, будет основана на принципах, совершенно отличных как от классической, так и от квантовой теории. О возможной структуре такой теории бу­дет идти разговор в разделе 3.

Возвращаясь к основной теме, отметим, что в пору становле­ния «квантовая философия» давала надежду на новый подход к проблеме свободы воли. Действительно, логически нетрудно прийти к выводу, что в чистом виде свобода воли равносиль­на «абсолютной беспричинности». «Или же приходится допустить», — писал Шопенгауэр, — «что все события имеют опре­деленную достаточную причину, за исключением хотений, не­хотений, решений и т.п., которые могут возникать без всякого основания, без всякой причины» (цитируется по [10, с. 488]). С другой стороны, «идея беспричинного хотения совершенно ли­шена смысла», — утверждал Т.Липпс [11]. — «Она представляет собой утверждение, чуждое мышлению» (и природе, добавил бы любой материалист).

С такой точки зрения апричинный мир Борна-Бора кажется весьма удачной моделью понятия свободы воли. Это послужило в свое время поводом для дискуссий о «свободе воли электро­на», идее, самой по себе, совершенно замечательной, приводящей к представлениям о единстве сознания, об универсально­сти его существования и проявления на всех уровнях организации Вселенной⁹.

К сожалению, эти идеи до настоящего времени так и не были реализованы. С другой стороны, концепция «беспричинного хо­тения» представляется еще более неудовлетворительной (даже с социальной и нравственной стороны), чем признание полно­го отсутствия свободы воли и господства детерминизма. Мож­но все-таки полагать, что новые возможности, предоставляемые квантовой теорией именно в этом вопросе, не исчерпаны и будут еще реализованы.

 

3. Сверхпричинность и локальная свобода

Парадоксальным образом решение проблемы свободы мо­жет быть связано с концепцией сверхпричинности. А.Эйнштейн предложил ее в качестве альтернативы квантовой парадигме для вывода, дискретной структуры материи из свойств реше­ний некоторой единой системы (нелинейных) дифференциальных уравнений (ДУ), детерминировано описывающей динами­ку как самого непрерывного поля, так и его сингулярностей — частиц (краткую формулировку этой концепции Эйнштейн предложил в своей речи на юбилее М.Планка в 1929 г., см.[12]). С математической точки зрения идея сводится к рассмотре­нию сильно переопределенных систем ДУ, сама структура ко­торых фиксирует как эволюцию решений со временем, так и са­мо начальное состояние, т.е. их эволюцию в пространстве. Од­нако такого типа ДУ, предложенные Эйнштейном в рамках гео­метрических единых теорий поля, оказались весьма громозд­кими, неоднозначными и были «обречены». Между тем с точки зрения концепции сверхпричинности естественно рассматри­вать в качестве первичных, фундаментальных уравнений физи­ческой динамики максимально жесткие системы ДУ, в которых определена каждая из частных производных от каждой из компонент некого фундаментального поля F. Математиче­ски это означает, что первичные единые уравнения поля долж­ны иметь вид условий интегрируемости 

dF = H(F,{A}) (1)

(точности) некоторого набора дифференциальных 1-форм H со структурой, зависящей от компонент самого поля F и, быть может, некоторых вспомогательных полей {А}. При этом условия совместности системы (1), т.е. замкнутости 1-форм Н

dH = 0 (2)

приводят к сильным ограничениям и на компоненты полей {А}, определяя согласованную с F и чрезвычайно жесткую их динамику.

Такой подход был реализован автором ранее [13, 14], причем уравнениям (1) оказалось возможным придать фундаменталь­ный алгебро-геометрический смысл. Так, в простейшем случае структура 1-формH может иметь вид

H = A*dX*F, (3)

где знак (*) отвечает операции умножения в некоторой исклю­чительной алгебре пространства-времени (алгебре комплекс­ных кватернионов Q). При этом все величины в (3), включая координаты X, принимают значения в Q, а сами уравнения (1) имеют смысл условий Q-аналитичности поля F, т.е. обобщен­ных уравнений Коши-Римана. Из уравнений (2) тогда неме­дленно следуют фундаментальные для физики уравне­ния калибровочных полей(уравнения Максвелла и Янга-Миллса), причем величины {А} имеют смысл потенциалов калибровочных полей (подробнее см. в [14]).

Жесткость системы (1-3) конкретно проявляется в том, что задание значений полей F, А в некоторый момент време­ни и лишь в одной фиксированной точке пространства, по существу, определяет их значения не только «потом», но и «везде», т.е. во всей (связной) области физического пространства! Так, убывающее на пространственной бесконеч­ности кулоновское решение системы (1-3) может иметь толь­ко фиксированное (единичное) значение электрического заряда [13, 14], как это и имеет место в действительности для элементарных частиц как наиболее симметричных материаль­ных образований. Т.о. данный алгебродинамический подход дей­ствительно можно рассматривать как конкретную реализацию концепции Эйнштейна.

На самом деле, сверхпричинность имеет здесь все же чи­сто локальный характер, обычный для теории поля. Между тем более отвечающей природе вещей может оказаться кон­цепция глобальной сверхпричинности, т.е. взаимообусловленно­сти динамики пространственно-удаленных тел. Эта идея мо­жет быть реализована, если физические поля рассматри­вать как отображения (некоторого специального вида, т.е. исключительные) пространственно-временного многообразия (в себя). Так, если в качестве первоосновы Мира рассматривать в духе идей Пифагора некоторую исключительную числовую систему (типа алгебры кватернионов Q), то в качестве фунда­ментальных физических полей естественно принимать отображения, сохраняющие структуруQ, т.е. ее гомоморфизмы. Тогда вместо привычных дифференциальных будем иметь функ­циональные уравнения вида 

F(X)*F(Y) = F(X*Y),

где X, Y — две произвольные точки пространственно-временного многообразия; F(X) — функция, реализующая гомоморфизм. Нетрудно показать, что следствием этих уравнений для диф­ференциала dF отображения будут ДУ, близкие по струк­туре к рассмотренным выше (1-3)!

Мы приходим тогда к ситуации, когда первичная «скры­тая» физикаесть физика существенно нелокальная, од­нако однозначно определяющая и локальную физику, как раз и наблюдаемую в лабораторных условиях. С обще­концептуальной точки зрения такая функциональная динамика близка теориям «действия на расстоянии» Фоккера-Фейнмана-Уилера и знаменитому принципу Маха [15,16]. Примечательно, что во многих отношениях данный подход близок к бинарной геометрофизике, развиваемой Ю.Владимировым [17,18]. При­чина этого состоит в том, что математической основой БГФ является теория физических структур Ю.Кулакова [18,19], в которой анализ отношений между физическими объектами (вместо отображений в нашем случае) также ведет к функци­ональным уравнениям особого типа.

Отличия между нашим алгебродинамическим подходом и бинарной геометрофизикой Владимирова с концептуальной точ­ки зрения сводятся к тому, что в первом случае в полной мере сохраняется фундаментальный смысл понятий пространства-времени и локального поля (хотя первичными являются уже Мировая алгебра и ее симметрии). В БГФ, напротив, понятие поля становится уже излишним (в соответствии с концепцией «действия на расстоянии»), а пространство-время играет роль фундаментального отношения между объектами, и его свой­ства выводятся из основных функциональных уравнений те­ории [17, 18]. Несмотря на это, как и на совершенно различ­ный характер получаемых результатов, совпадение многих ис­ходных понятий и математических структур в обоих подходах представляется весьма примечательным и обнадеживающим.

Обсудим теперь кратко, что могут дать новые представле­ния в отношении проблемы свободы. Важно понять, что субъ­ективно причинность всегда рассматривается индивидом кон­кретно, как влияние хорошо определяемых, идентифицируе­мых физических тел (или людей)¹⁰. С другой стороны, наличие глобальных корреляций (своего рода влияния Космоса) никогда не может быть отождествлено с конкретным объектом и будет, скорее всего, иметь чисто информационный характер, не сопровождаясь никаким энергетическим (и вообще вол­новым) процессом¹¹. Объективно влияя на ход и направление мыслительных процессов, настраивая и гармонизируя их¹², та­кие влияния будут рассматриваться сознанием субъекта как са­мообусловленные, мотивированные изнутри «хотения», реше­ния и т.п., т.е. именно как ощущение свободы выбора и воли.

Понятно, что подобные представления носят пока чисто спе­кулятивный характер, как с физической, так и с психологиче­ской точек зрения. Прежде всего, сейчас необходимо переосмы­слить в свете новых понятий время как физическую категорию и связь между глобальной и локальной сверхпричинностью и, с другой стороны, эйнштейновской релятивистской причинно­стью, определяющей волновые процессы передачи энергии с за­паздыванием. Заметим, что прямые указания на существование нелокальных, связанных именно с информационными аспектами, корреляций микрообъектов дает сама квантовая теория (парадокс ЭПР, неравенства Белла и их экспериментальная проверка, см. например [8]). На уровне макромира глобальные корреляции могут дать ключ к объяснению таких «пара-явлений», как гипноз, астрологические влияния, эффекты гео­метрии (пирамиды и т.п.), магические обряды. Такие примеры наряду с квантово-механическими рассмотрениями позволяют предположить, что рассматриваемые корреляции в основном определяются не степенью удаленности тел в пространстве (а возможно, и во времени!), а формой, относительным рас­положением и степенью тождественности объектов друг другу. Эту гипотезу можно было бы назвать принципом кон­формности и рассматривать как реализацию конформной ин­вариантности, играющей все возрастающую роль в структуре физических теории.

С философской точки зрения предложенная картина все же не может рассматриваться как принципиально решающая проблему свободы воли. Эта картина близка к исповедуемой Н.Лосским концепции «свободы от», т.е. относительной свобо­ды (см.[10]). Действительно, в нашем рассмотрении на мысли и поступки человека оказывают определяющее влияние не мощ­ные по энергетике локальные факторы, а воспринимаемые в основном подсознанием влияния вселенского, космического мас­штаба (во многих ситуациях — внушение, гипноз и т.п. — эти вли­яния приобретают локальный и личностный, т.е. персонифицированный характер). Таким образом, сверхзависимость здесь не только не устраняется, а становится еще выраженнее, хотя и не ощущается, как правило, сознанием.

Подлинную свободу, как мы можем представить себе сей­час, предлагает человеку только религия. Однако и там Про­мысел Божий, Всеведение и всемогущество Творца оказыва­ются трудно сочетаемыми как со свободой воли, так и с са­мой причинностью. Понятно поэтому, что в разных религиоз­ных системах степень жесткой заданности поведения и Судьбы человека различна. Самую решительную и оптимистическую позицию в этом вопросе отстаивали религиозные философы активно-христианского направления — Н.Федоров, В.Соловьев, Н.Бердяев. Так, Н.Ф.Федоров подчеркивал условный характер апокалипсических пророчеств, важность их понимания как пре­достережения, а не фатальной неизбежности конца.

Гимн алогичной, абсолютно иррациональной свободе чело­века, человека верящего и творящего, представляет собой осо­бенно философия Н.Бердяева, словами которого мы начали и завершаем эту статью. «Знание этого мира основано на искон­ной и исключительной вере в него… Да и само существование внешнего мира утверждается лишь верой… В последней же глу­бине вера и знание — одно, т.е. обладание полнотой реаль­ного бытия… Подмена же веры знанием есть отказ от свободного выбора… Свободу нельзя ни из чего вывести, в ней можно только изначально пребывать… Свобода, прежде всего свобода — вот душа христианской философии и вот что не дается ника­кой другой. Направление воли свободных существ создает природную необходимость. Материальная зависимость есть порождение нашей свободной воли. Необходимость есть продукт свободы» ([4], стр. 50-53;12;65).

Современная наука бесконечно далека от такого парадок­сального, но глубоко духовного, праведного понимания свобо­ды человека-творца. Часто представляется даже, что постро­ить единую Теорию Всего можно и не вникая в такие «вечные» проблемы. Однако многие ведущие физики-теоретики считают, что действительный прорыв станет возможным лишь после до­стижения нового понимания свойств физического времени (С. Хокинг, И. Пригожин) и физических принципов работы созна­ния (Р. Пенроуз, см.[20]). Решение проблемы свободы воли явля­ется одним из ключевых этапов этой грядущей научно-духовной революции.

 

ЛИТЕРАТУРА

[1] Г.Гурджиев. Вестник грядущего добра. С-Пб.: изд.Чернышева. 1993. С.128.

[2] П.Д.Успенский. Tertium organum. С-Пб.: Андреев и сыновья. 1992.

[3] А.Шопергауэр. О четверояком корне закона достаточного осно­вания. Мир как воля и представление. Ч.1. М.: Наука. 1993. С.41.

[4] Н.А.Бердяев. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Прав­да. 1989. С.21.

[5] Ф.Энгельс. Анти-Дюринг. М.: Правда. 1957. С. 107.

[6] В.И.Ленин. Полное собр. сочинений. Т.1. С.159.

[7] А.Д.Линде, Физика элементарных частиц и инфляционная кос­мология. М.: Наука, 1990.

[8] А.А.Гриб. Лекции для молодых ученых. Вып. 59. Дубна: ОИЯИ. 1992.

[9] А.Эйнштейн. Физика и реальность. М.: Наука. 1965. С. 156.

[10] И.О. Л веский. Избранное. М.: Правда. 1991.

[11] Т.Липпс. Основные вопросы этики. СПб. 1905. С. 235.

[12] А.Эйнштейн. Собр. Сочинений. Т.4. С.109. М.: Наука. 1967.

[13] В.В.Кассандров. Алгебраи­ческая структура пространства-времени и алгебродинамика. М.: изд. Росс.Ун-та дружбы народов. 1992.

[14] V.V.Kassandrov. //Gravitation & Cosmology, v. 1. 1995. №3. Р. 216.

[15] Ю.С.Владимиров, А.Ю.Турыгин. Теория прямого межчастично­го взаимодействия. М.: Энергоатомиздат. 1986.

[16] Ю.С.Владимиров. Фундаментальная физика и религия. М.: Архимед. 1993.

[17] Yu.S.Vladimirov. //Gravitation & Cosmology, v.l. 1995. №2. Р. 97; №3. Р.184.

[18] Ю.И.Кулаков, Ю.С.Владимиров, А.В.Карнаухов. Введение в те­орию физических структур и бинарную геометрофизику. М.: Архимед. 1992.

[19] Ю.И.Кулаков. Элементы теории физических структур. Новоси­бирск: изд. Новосиб.Ун-та. 1968.

[20] R.Penrose. Shadows of the mind. Oxford: Oxford Univ.Press. 1994.

 

Примечания:

1. От редактора-составителя: Владимир Всеволодович Кассандров, кан­дидат физико-математических наук, доцент, физик-теоретик, автор моно­графии «Алгебраическая структура пространства-времени и алгебродинамика» ( М.: изд. Рос.Ун-та дружбы народов, 1992), Занимается проблемами теории относительности и вопросами построения физической картины мира на основе кватернионов.

2. С другой стороны, Аристотель допускал свободу воли и пытался даже обосновать ее с помощью логических суждений.

3. Прекрасный анализ этого сделан П.Успенским, см.[2].

4. При этом не так существенно, приписываются ли эти свойства объективной реальности или же самому сознанию: «Майю» тоже надо бы объяснять .

5. Такая ситуация характерна и для квантовой теории (см. раздел 2) и мо­жет классифицироваться как схоластика.

6. Широко распространившиеся методы статистики и теории вероятности не противоречат, разумеется, детерминистическим представлениям.

7. Как известно, внутреннюю логическую противоречивость КМ не уда­лось выявить ни Эйнштейну, ни многим другим исследователям. Ситуация и по существу, и по форме напоминает ситуацию с идеалистическими си­стемами, см. раздел 1.

8. Обсуждению подобных проблем посвящены тысячи работ, а «воз и ныне там». Хорошее их изложение можно найти, например, в [8].

9. Об этом, в частности, писали К.Циолковский, Н.Федоров и другие за­мечательные мыслители и фантасты.

10. Либо мы домысливаем эту конкретность, представляя себе, например, возникновение мотива как результат «переключений» в нейронных сетях.

11. С точки зрения квантово-механических представлений такие влияния могут опосредоваться, например, через переходы между вырожденными уровнями в молекулярных структурах нейронов.

12. Однако не предопределяя их целиком, хотя случайность имеет здесь не квантовое абсолютное, а чисто статистическое происхождение.

Свобода выбора это не свобода воли.

У человека есть свобода воли. В целом, это признают все, кроме законченных бихевиористов, которые считают, что все, что человек делает – полностью является результатом  опыта данного окружающие средой, и никакой свободы воли человека нет. Под свободой воли чаще всего понимают что-то, неконкретное, но в целом, интуитивно понятное:

свобода воли человека это свобода действий человека, свобода принимать решения, и, следовательно, ответственность за эти решения.

Содержание статьи

Свобода выбора это не свобода воли

Свобода воли интуитивно понятна, но нередко ее путают со понятием «свобода выбора человека». Понятия эти, хоть и связаны, но между ними есть существенная разница, понимание которой отражается на нашей жизни.

Достаточно длительное время идет активное продвижение идей права на свободу выбора человека. Человек имеет право выбирать то, что он хочет выбрать (часто с ремаркой: если  это не ущемляет других). Сама по себе эта идея права на свободу выбора не плоха, но без четкого понимания свободы воли человека, часто приводит не к тем результатам и уводит от главного.

Специфика понятия свободы выбора человека

Свобода выбора — это свобода выбрать из различных вариантов предложений и возможностей ту, которую тебе хочется. Пришел в супермаркет – а там изобилие вариантов для реализации свободы выбора. Окончил школу – перед тобой множество вузов, техникумов и вариантов работы – выбирай любую. И так далее. Естественно, свобода выбора человека и ответственность за этот выбор неразрывно связаны. Когда нечего выбирать – тогда и отвечать не за что. Если вас попросили купить молоко, а на всю деревню один магазин, и там один вид молока, то вы и купите это молоко, тут и говорить не о чем.

Однако, если с наступлением совершеннолетия человек приобретает право свободы выбора, купить и выпить водку, причем в любых объемах, сколько хватит денег, то ему за этот выбор придется нести ответственность. Нести ответственность – принятие факта, что каждый выбор влечет за собой множество следствий, как сиюминутных, так и в перспективе. В каком-то смысле ответственность за выбор нести придется в любом случае (следствия же объективны), но будет ли именно принятие и понимание – это вопрос.

Существует так же понятие нравственная свобода выбора.

Это и есть, способность различать варианты возможных выборов, по их предполагаемым последствиям, как добрые или злые. Причем нравственная свобода выбора, развитая у человека – это не еще гарантия того, что человек будет делать выбор в пользу добра. Нет. Очень часто мы делаем что-то недоброе, сами, прекрасно понимая, что совершаем не тот поступок, который нужно было выбрать. Вот здесь и заходит речь о свободе воли человека и ответственности.

«Я человек, у меня свободная воля, что хочу – то и делаю» известная фраза в различных вариациях. Вот беда в том, произнося эту фразу, люди чаще всего пытаются обмануть и собеседника и себя.

Свобода воли человека – это способность принимать решения и следовать им.

Сила свободы воли – измеряется именно способностью следовать  своему выбору, а не способностью что-то там в магазине выбирать.  Помимо свободы воли в нас действуют так же различные хотелки. И принципиально важно, чтобы свободная воля в человеке была сильнее всех этих хотелок. Можно даже так сказать, хотелка – это оторванный кусок нашей свободной воли, который вышел из нашего подчинения. Если таких кусков много или они «большие» — нас можно считать слабовольными. Хочет человек бросить курить, а упитанная хотелка курения е дает. Хотим заниматься спортом – и даже решение приняли – тут же начнут вылезать хотелки «позырить телек», «посидеть в инете, там что-то интересное, еще почту проверю», «хочу спать утром» и так далее. Думаю, список можно долго продолжать, но суть уже понятна. При этом человек оправдывается, что это он сам курить бросать не хочет, а внутри себя-то понимает, что просто сил не хватает.

Поэтому-то, борясь за свободу выбора, мы забываем, что лучше не иметь возможности покупать водку или скажем, суши или еще что-то, чем тратить на них все свои свободные  деньги. Сильная свобода воли человека – намного дороже и ценнее широкого поля для свободы выбора.

А теперь вы можете перейти на Главную
или посмотреть другие интересные записи из рубрики Личный рост и развитие, Эффективность.

Дмитрий Волков против Роберта Сапольски: почему свобода воли все-таки существует

Роберт Сапольски·Фото L.A. Cicero·Stanford University

«Я абсолютно уверен в том, что такого понятия, как свобода воли, не существует <…>, мы не выбираем путь менять себя — нас изменяют обстоятельства, и в этом прямое влияние биологии <…>. Мы представляем собой не более чем результат нашей биологической удачи», — заявил в интервью Forbes Life известный стэнфордский биолог Роберт Сапольски. Этим выводом заканчивается и его новая научно-популярная книга «Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки». В ней Сапольски рассказывает о причинах поведения человека: оно формируется за мгновение до действия, за несколько дней, во время воспитания и даже в прошлом наших предков-приматов. Ученый прослеживает цепочку причин к моменту возникновения человечества — если такие отдаленные причины определяют следствия, то каждое действие, считает Сапольски, было вынужденным.

Мозг, сформированный эволюцией и обучением, как дуло пистолета у виска, вынудил нас поступать так, а не иначе. Вынужденные действия не заслуживают благодарности и наказания. Значит, устарела вся система правосудия. Преступник не отвечает за свои преступления. Герой — это как родиться красивым — за свои заслуги. Значит, нужно не судить и благодарить, а лечить. Некогда эпилептиков осуждали за то, что они якобы продали душу дьяволу. Оказалось, что эпилепсия имеет гораздо более прозаичные причины. И эпилептикам просто стали давать лекарства. Вот разберемся до конца с причинами преступлений — и покончим с наказаниями.

Реклама на Forbes

Критика свободы воли с помощью нейрофизиологии — это попытка перерубить топором бутерброд

Сапольски не единственный среди ученых, кто призывает к ревизии правосудия. С ним согласны американский нейропсихолог Майкл Газзанига, психолог из Гарварда Дэниел Вейгнер, нейробиолог Сэм Харрис, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине Фрэнсис Крик. Может сложиться впечатление, что нейрофизиология сделала грандиозное открытие и теперь следует пересмотреть все законы. Серьезно?

Критика свободы воли с помощью нейрофизиологии — это попытка перерубить топором бутерброд. Нейрофизиология — просто неподходящий для этого инструмент. Ученые за последнее время действительно открыли множество фактов о мозге. Но они имеют мало отношения к свободе воли и ее отсутствию. По крайней мере к той свободе, которой стоит дорожить. Кроме того, для общества просто вредно отрицать свободу воли.

Сравнительно недавно провели несколько экспериментов, показывающих, что полезно верить в свободу. В одном эксперименте студентов разделили на две группы. Первой дали читать авторитетный текст об отсутствии свободы воли, а другой — нейтральный. А потом дали тест по математике. Оказалось, что те, кто попал под влияние идей об отсутствии свободы, гораздо чаще подсматривали результат. Потом эксперимент проверили на большем количестве участников, используя денежную компенсацию. Те, кто склонен был отрицать свободу воли, заработали больше всех, списав ответы. Так что убеждение о свободе воли — это основание для чувства ответственности.

Ученые появились на поле метафизики сравнительно недавно, и сразу с громкими заявлениями. Но выглядят они там как рыцари, сражающиеся с ветряными мельницами, — они отрицают то, что давно очевидно. Сапольски дает такие определения, которые делают из свободы пугало. В одном из интервью ученый признается: «Последнее время мне приходится читать размышления философов о свободе воли. Нелегкое дело, я не понимаю, что они хотят сказать, они плохо [все] написали. У них бесконечное число определений свободы воли». Да, согласен, читать трудно. Не менее сложно читать книги по эволюционной биологии. Но с чем он тогда борется? Какое определение свободы он сам принимает?

Оказывается, свобода в понимании Сапольски — это «нечто вроде духа, души, эманации, носителя той самой свободной воли. И эта эфирная субстанция сосуществует с телесной биологией…» (цитата из книги «Биология добра и зла». — Forbes Life). А в интервью он поясняет: «Свобода — это «нейрон, который стоял бы у истоков, который сработал бы сам, точка, где потенциал действия возник бы из ниоткуда. Нейрон, который вдруг решил нарушить все известные физические законы». Так вот что отрицает Сапольски! Левитирующий нейрон, causa sui, первопричину, самодвижущий двигатель, чудо чудесное. Но кто с этим спорит? Кто верит в беспричинные события в мозге? Свобода воли не должна означать беспричинность и нарушение законов природы.

Представьте, что вы собрались идти в магазин. Выходите на улицу — и вдруг поворачиваете в сторону заправки. У вас нет машины, заправлять нечего — вы пошли туда абсолютно без причины, просто потому, что какой-то свободный нейрон Сапольски активировался. Какая же в этом свобода? Это не свобода, а чистая случайность. Не это мы понимаем под свободой.

Свобода — это возможность думать перед тем, как делать

Большинство академических философов совсем иначе определяют требования к свободе. Да, существует много определений. Но с ними путаница не меньшая, чем у биологов с понятием «ген». Наиболее часто свободу определяют как возможность действовать по желанию и без внешнего принуждения, как действие, соответствующее характеру и общим установкам личности. Свобода — это возможность думать перед тем, как делать, возможность учиться на своих ошибках и избегать неприятностей. Это нейрофизиологи отрицать не могут.

Сомневаться можно только в определении свободы как возможности изменять будущее. Но я считаю, что и такая свобода есть. Вот я сейчас сижу и пишу колонку для медиа, но я мог бы встать и приготовить себе ужин. Никто, никакой нобелевский лауреат не может убедить меня, что, имея две ноги и две руки, нормальное здоровье и хороший аппетит, я не могу вставать, если сижу. Я имею возможность поступать по-разному в будущем. Да и сам Сапольски, как оказывается, этого не отрицает. В заключении своей книги он пишет, что наука и знание прошлого позволяют человечеству совершенствоваться и быть чуточку добрее. Это не что иное, как убеждение в том, что будущее открыто и мы можем на него влиять. Не все так плохо. У нас есть та свобода, которой стоит дорожить. А что касается Деда Мороза… Ну да, его нет — подарки нам дарит природа в лице нейронов, синапсов, аксонов и дендритов. Но разве это плохая новость?

О старении, феминитивах и джедаях: лучшие новые книги от российских ученых

4 фото

Выбор, свобода и свобода выбора в JSTOR

Абстрактный

Эта статья приводит доводы в пользу проведения различия между «свободой» и «свободой выбора» — различия, которое экономисты и политические философы до сих пор либо игнорировали, либо проводили неправильно. Правильное проведение различия может помочь разрешить ряд споров в современной политической философии и не-велфаристской нормативной экономике относительно так называемого «основанного на предпочтениях» подхода к свободе и релевантности суждений о свободе степеней сходства между агентами. ‘ параметры.Статья начинается с изложения трех широко обсуждаемых аксиом измерения свободы (выбора?), Первоначально выдвинутых Паттанаиком и Сюй. Предполагается, что проблемы, порождаемые этими аксиомами, можно решить, правильно проведя различие между «свободой» и «свободой выбора». Затем в документе излагаются определения «свободы», «выбора» и «свободы выбора», обосновывая их философскими терминами и аргументируя их превосходство над альтернативными определениями. Наконец, на основе этих определений и со ссылкой на аксиомы Паттанаика и Сюй показано, что агент может наслаждаться свободой, не наслаждаясь свободой выбора, и что он может наслаждаться увеличением одного из них, не наслаждаясь увеличением другого. .

Информация о журнале

Социальный выбор и благосостояние исследует все аспекты, как нормативные, так и положительные, экономики благосостояния, коллективного выбора и стратегического взаимодействия. Темы включают, помимо прочего: агрегирование предпочтений, критерии благосостояния, справедливость, справедливость и равенство, права, неравенство и измерение бедности, голосование и выборы, политические игры, формирование коалиций, общественные блага, дизайн механизмов, сети, сопоставление, оптимальное налогообложение, анализ затрат и выгод и экспериментальные исследования, связанные с социальным выбором и голосованием.Таким образом, журнал является междисциплинарным и выходит за рамки экономики, политологии, философии и математики. В журнал также включены статьи по теории выбора и порядка, которые включают результаты, которые могут быть применены к вышеуказанным темам. Делая упор на теории, журнал также публикует эмпирические работы в предметной области, отражающие взаимообогащение теоретических и эмпирических исследований. Читатели найдут оригинальные исследовательские статьи, обзоры и обзоры книг.

Информация об издателе

Springer — одна из ведущих международных научных издательских компаний, издающая более 1200 журналов и более 3000 новых книг ежегодно, охватывающих широкий круг предметов, включая биомедицину и науки о жизни, клиническую медицину, физика, инженерия, математика, компьютерные науки и экономика.

границ | Свобода, выбор и чувство свободы воли

Введение

Чувство свободы воли является одним из наиболее распространенных аспектов человеческого сознания и обычно определяется как ощущение, что человек является автором своих собственных действий и сенсорных последствий (Haggard and Tsakiris, 2009).Хотя полное понимание того, как мы переживаем чувство свободы воли, остается труднодостижимым, исследования, проведенные в последнее десятилетие, оказались плодотворными, предоставив основу для более глубокого понимания агентского опыта и процессов, которые могут его порождать. На концептуальном уровне две конкурирующие точки зрения, делающие упор на предсказательные и ретроактивные процессы, соответственно, постепенно примиряются в единую структуру, в рамках которой можно изучать чувство свободы воли (см. Moore and Obhi, 2012). Несмотря на этот прогресс, остаются многочисленные вопросы о нейрокогнитивной архитектуре, лежащей в основе деятельности, а также о типах и разнообразии факторов, которые влияют на деятельность.

Ранее предполагалось, что субъективный опыт агентности возникает как на уровне обработки первого порядка (до рефлексии), так и на более высоком уровне (рефлексия) (Bayne and Pacherie, 2007; Gallagher, 2007, 2010; Synofzik et al., 2008a). , б; Обхи, Холл, 2011а, б). Различие между различными формами агентного опыта приводит к вопросу о том, происходит ли ощущение действия на более низком уровне сенсомоторных операций или на более высоком уровне, включающем механизмы интерпретации.В связи с этим было предложено два основных объяснения происхождения чувства свободы воли. Прогнозирующая учетная запись подчеркивает роль внутренних и сенсомоторных сигналов, тогда как выводная учетная запись утверждает вклад внешних сигналов и выводов высокого уровня (Wegner and Wheatley, 1999; Frith et al., 2000; Blakemore et al., 2002; Wegner) , 2002, 2003; Фрит, 2005; Сато, Ясуда, 2005; Галлахер, 2007).

Во многих экспериментах, исследующих нейрокогнитивную основу агентного опыта, явные суждения использовались как зависимые меры чувства действия.Такие явные меры чаще всего требуют, чтобы участники указали, какой контроль они чувствовали над результатами действий (например, Sato and Yasuda, 2005; Balslev et al., 2007; Linser and Goschke, 2007; Metcalfe and Greene, 2007; Ebert and Wegner, 2010). ; Wenke et al., 2010) или сами действия (например, Wegner et al., 2004; Sebanz and Lackner, 2007). В некоторых случаях участников просят вынести прямое суждение о причине или источнике эффекта в контекстах, где присутствует неоднозначность источника (т. Е. Сообщник, компьютер или сам участник могли вызвать эффект; e.г., Вегнер и Уитли, 1999; Аартс и др., 2005, 2009; Dijksterhuis et al., 2008; Шпенглер и др., 2009; Обхи и Холл, 2011а, б).

Однако применение только таких явных мер очень подвержено заражению такими проблемами, как социальная желательность, управление впечатлениями и пределы самоанализа со стороны участников (Metcalfe and Greene, 2007; Schüür and Haggard, 2011; Obhi, 2012). В качестве альтернативы, в других экспериментах использовалось «намеренное связывание» как потенциально неявная мера чувства свободы воли.Эффект преднамеренного связывания относится к временному притяжению между воспринимаемым временем действий и эффектами, наблюдаемыми в произвольных действиях (например, Haggard et al., 2002; Haggard and Clark, 2003; Haggard et al., 2009; Moore et al., 2009). ; Strother, Obhi, 2009; Strother et al., 2010). С момента своего появления намеренное связывание вызвало большой интерес из-за его предполагаемой связи с чувством свободы воли (см. Moore and Haggard, 2010; Moore and Obhi, 2012). Хотя стремление полностью раскрыть эту взаимосвязь требует обширных исследований, прогресс, достигнутый в недавних исследованиях, был многообещающим (недавний обзор исследований преднамеренного связывания, Moore and Obhi, 2012).

Чтобы приблизиться к пониманию потенциальной взаимосвязи между связыванием и чувством свободы воли, можно исследовать факторы, которые могут быть связаны с агентством, и оценить, влияют ли они на намеренное связывание. Если такие факторы действительно влияют на связывание, это подтвердит идею о том, что связывание и действие действительно связаны некоторым, хотя и сложным образом.

Агентство и свобода часто считаются тесно связанными. То есть считается, что свобода действий наиболее сильна в «среде возможностей» (Pettit, 2001).В самом деле, если человек не может свободно выбирать курс действий, само представление о том, что он является автономным агентом, подрывается. Учитывая это, можно ожидать, что свобода действий и свобода действий связаны таким образом, что возрастающие уровни свободы выбора образа действий соответствуют возрастающим уровням свободы воли. В своем исследовании, например, Wenke et al. (2010) оценили чувство контроля над результатами действий при изменении соотношения запрошенных и бесплатных испытаний (25% против 75%) и совместимости между двумя различными подсознательными примерами действия и ответами.В испытаниях с указанием участников требовалось выполнить действие с указанием, тогда как в бесплатных испытаниях они могли свободно выбирать одно из двух действий. Результаты показали, что у участников чувство контроля было больше, когда простые числа были совместимы с реакциями действия, что предполагает эффект облегчения процессов выбора действия. Более интересно то, что контрольные рейтинги были выше, когда доля бесплатных испытаний была высокой (соотношение 75/25). Это исследование предполагает наличие интригующей связи между свободой выбора действия и ощущением контроля над последствиями своего действия.

Расширяя и сокращая общую идею связи между свободой и свободой действий до тестируемой лабораторной задачи, можно также ожидать, что намеренное связывание будет варьироваться в зависимости от различий в степени свободы. Опять же, свобода и свобода часто обсуждаются вместе, а чувство свободы связано с выбором (например, Markus and Schwartz, 2010). В этом свете интересно отметить, что большинство предыдущих экспериментов по преднамеренному связыванию требовали от участников выполнения заранее определенного действия, за которым следует сенсорное событие, такое как слуховой тон.В таких случаях участник может выбрать , когда выполняет действие, но не может выбрать , какое действие выполнить. Просто изменив количество доступных для участников альтернатив действий, можно параметрически манипулировать «средой возможностей» (т. Е. Выбором) и, таким образом, установить влияние количества альтернативных вариантов на намеренное связывание. Фундаментальный вопрос заключается в том, создают ли большее количество альтернатив действий более высокий уровень преднамеренной привязки, чем набор более ограниченного выбора, в котором агент меньше участвует в выборе того, какое действие совершить?

С этой целью в настоящем исследовании мы изучили, как на агентность, якобы проиндексированную намеренным связыванием, влияет манипулирование количеством альтернатив действий.Насколько нам известно, это первое исследование, в котором рассматривается потенциальная связь между свободой выбора действий и чувством свободы воли. Соответственно, в настоящем исследовании участников просили нажать клавишу на панели с семью кнопками, наблюдая за обычными часами Либета на экране. Они сообщали о своем воспринимаемом времени нажатия клавиш или звуковом тоне, который производился при нажатии клавиш. В условиях отсутствия выбора им было сказано нажать только одну конкретную кнопку на панели ответа.В состоянии среднего выбора они могли выбирать одну из трех кнопок, а в состоянии высокого выбора им разрешалось нажимать любую из семи кнопок. Для отчетов о времени действий и эффектов мы использовали парадигму, аналогичную парадигме Libet et al. (1983) (см. Также Haggard et al., 2002; Obhi et al., 2007, 2009).

Метод

Участников

В исследовании приняли участие 24 участника-правшей (18 женщин; возрастной диапазон 17–22 лет). Все участники имели нормальное зрение или зрение с поправкой на нормальное, и за свое участие они получили частичные зачетные единицы курса.Исследование было одобрено Советом по этике исследований Университета Уилфрида Лорье, и все участники дали письменное информированное согласие перед началом исследования. Данные одного участника не были включены в анализ из-за несоблюдения экспериментальных инструкций.

Аппаратура и процедура

Эксперимент был запрограммирован в Superlab 4.5 (Cedrus Corporation, США) и проводился на персональном компьютере Dell (3,07 ГГц). Стимулы предъявлялись на 20-дюймовом мониторе (1600 × 1200).Участники сидели на расстоянии примерно 60 см от монитора компьютера, и экспериментатор записывал ответы на ноутбук. Эксперимент состоял из базовых и оперантных условий, в которых изменялось количество нажатых клавиш (высокое: 7, среднее: 3, без выбора: 1) и критическое событие (нажатие клавиши, звуковой сигнал), время которого участники оценивали. Подобно Haggard et al. (2002), исходное состояние состояло из единичных событий, связанных либо с нажатиями клавиш, либо со слуховыми тонами.Условие однократного нажатия клавиши включает семь (высокий уровень условия выбора), три (средний уровень условия выбора) и один (отсутствие условия выбора) варианты нажатия клавиш. В условиях отсутствия выбора участники могли только нажать синюю кнопку, расположенную в центре панели ответов. В условиях среднего уровня выбора им было предложено выбрать одну из трех кнопок с правой стороны панели ответов. В условиях высокого уровня выбора участники могли свободно выбирать любую из семи кнопок на панели ответов.Когда критическим событием был слуховой тон, участники не нажимали никаких клавиш, а только сообщали время, когда они слышали этот тон. В оперантных условиях за нажатием клавиши участниками следовал тон 1000 Гц (длительность: 100 мс, скорость передачи: 160 Кбит / с), подаваемый с задержкой в ​​200 мс, и их просили сообщить время нажатия клавиши или времени. тон. Условие (2: базовый уровень, оперант) вместе с уровнем выбора действия (3: высокий, средний, без выбора) и критическое событие (2: нажатие клавиши, тональный сигнал) в целом тестировались в десяти отдельных блоках по 30 испытаний в каждом. (см. Таблицу 1 для списка различных типов блоков).Порядок блоков был рандомизирован для участников. В начале каждого блока участникам сообщали, какую клавишу или клавиши им разрешено нажимать и о каком из двух событий (нажатие клавиши или звуковой сигнал) они собирались сообщить. Перед началом каждого блока участники завершили шесть практических испытаний. Таким образом, всего шестьдесят практических испытаний были исключены из анализа данных.

Таблица 1. Средние ошибки суждения в каждом условии .

Каждое испытание начиналось с предупреждающего сигнала о том, что начнется новое испытание, которое оставалось на экране в течение 1 секунды.Затем фиксирующий крест предъявляли в течение 500 мс, после чего отображались часы Libet (диаметром 1,8 см) с минутной стрелкой, указывающей на одно из 12 положений, отмеченных с 5-минутными интервалами. Участникам было предложено сообщить свои суждения от 0 (положение на 12 часов) до 59, включая промежуточные значения. Минутная стрелка оставалась неподвижной в центре экрана в течение 500 мс, а затем начала вращаться по часовой стрелке с периодом 2,5 с. В базовом сценарии — где единственным событием было только нажатие клавиши — и в оперантных условиях участникам было сказано нажимать клавишу в их собственном темпе с помощью указательного пальца правой руки после того, как часы начали вращаться.Их проинструктировали не давать стереотипных ответов в условиях высокого и среднего уровня выбора и не нажимать кнопку в заранее определенных положениях минутной стрелки. В условиях использования только основного тона участники не нажимали никаких клавиш, но сообщали, что начало тона произошло в случайное время (колеблющееся между 200 и 2000 мс) после начала вращения стрелки часов. Часы продолжали вращаться около 2000 мс после того, как участники сообщили время критического события. Время восприятия устно сообщалось как положение минутной стрелки и записывалось экспериментатором на портативном компьютере.В конце эксперимента участники были опрошены и поблагодарили за участие в исследовании (см. Образец процедуры испытания на Рисунке 1).

Рисунок 1. Процедура испытания в оперантном состоянии. Каждое испытание начиналось с отображения креста фиксации в течение 500 мс, затем участники нажимали клавиши в своем собственном темпе после того, как часы начали вращаться. Им было сказано нажать определенную кнопку в условиях отсутствия выбора или выбрать одну из трех (средний уровень выбора) или семи (высокий уровень выбора) кнопок на панели ответа.После нажатия клавиши раздается звуковой сигнал с задержкой в ​​200 мс. В исходных условиях участники либо нажимали клавишу, не слыша тонального сигнала, и оценивали время нажатия клавиши, либо слышали звуковой сигнал, который воспроизводился отдельно, и оценивали время его нажатия.

Результаты

Эксперимент включал в себя план повторных измерений 2 (Условие: Базовый уровень, Оперант) × 3 (Уровень выбора: Высокий, Средний, Без выбора) × 2 (Критическое событие: Действие, Тон). После преобразования суждений стрелки часов в значения времени в миллисекундах мы вычислили ошибки суждения для каждого условия как разницу между воспринимаемым и фактическим временем событий (таблица 1).Испытания с временем реакции на нажатие клавиши меньше или равным 500 мс и с ошибками суждения на три стандартных отклонения от средней ошибки суждения участника были исключены из анализа. Кроме того, испытания, в которых участники нажимали клавиши, отличные от разрешенных, были удалены из данных. Критерии исключения привели к исключению 3,06% всех испытаний (диапазон: 1–11%).

Затем мы получили перцепционные сдвиги с точки зрения разницы между ошибками суждения между оперантом и соответствующими базовыми условиями единичного события для суждений как о нажатии клавиш, так и о тоне.Например, перцепционный сдвиг для условия выбора действия высокого уровня был вычислен как разница между ошибками суждения в условии высокого уровня операнта и условием высокого уровня базового уровня. Точно так же перцепционные сдвиги для оценок тона вычислялись как разность между ошибками оценки в каждом условии выбора уровня-тона и условием только базового тона. Положительные сдвиги в оценках нажатия клавиш и негативные сдвиги в оценках тона относительно соответствующих исходных условий демонстрируют временную привлекательность, т.е.е., преднамеренный связывающий эффект между действиями и эффектами (рисунок 2).

Рис. 2. Средний перцепционный сдвиг (разница между ошибками суждения в оперантных и базовых условиях) для суждений о нажатии клавиш (нижний) и тон (верхний). Планки ошибок представляют стандартную погрешность (* означает, что перцепционный сдвиг для нажатий клавиш в условиях высокого уровня выбора был значительно больше, чем средний уровень выбора и условия отсутствия выбора, p <0,05.Разница между средним уровнем выбора и условиями без выбора не была значимой, p > 0,05. ** Указывает, что перцепционный сдвиг для суждений о тоне на высоком уровне выбора и среднем уровне условий был значительно больше, чем условие отсутствия выбора, p <0,05. Разница между высоким и средним уровнями выбора не была значительной, p > 0,05).

Мы выполнили 3 (уровень выбора: высокий, средний, без выбора) × 2 (критическое событие: нажатие клавиши, тон) с повторными измерениями ANOVA, чтобы изучить влияние наличия разного количества вариантов действий на перцепционные сдвиги.Анализ выявил значительный главный эффект от выбора нажатия клавиши ( F, (2,44) = 3,359, p, <0,05) и значительный основной эффект критического события ( F, (1,22) = 5,148, p <0,05). Взаимодействие между этими факторами также было значительным ( F (2,44) = 3,389, p <0,05). Мы предсказали, что связывание будет наименьшим для условия отсутствия выбора, наибольшим для условия высокого уровня выбора и промежуточным для условия среднего уровня.Таким образом, мы провели тесты односторонних парных образцов t , чтобы более подробно изучить двустороннее взаимодействие.

Тесты t , проведенные на восприятии времени действий, показали, что, когда у участников было большое количество вариантов выбора, среди которых они могли нажимать, их перцепционный сдвиг в суждениях о нажатии клавиш от базовых условий был значительно больше в сторону тона по сравнению с тем, когда они имел средний уровень выбора ( т (22) = 2,287, р <.05) и когда у них не было выбора ( t (22) = 1,792, p <0,05). Разница между условием выбора среднего уровня и условием отсутствия выбора не была значимой ( p > 0,05).

Что касается тональных суждений, перцепционные сдвиги смещались в сторону воспринимаемых проявлений действия как для среднего, так и для высокого уровня выбора. Размер сдвига был больше для среднего уровня, чем для высокого уровня, и он был в противоположном направлении для условия отсутствия выбора.Мы обнаружили значительную разницу в перцепционных сдвигах между высоким уровнем выбора и условиями без выбора ( t (22) = −2,186, p <0,05), а также между средним уровнем выбора и условиями без выбора ( t (22) = -2,260, p <0,05). Разница в перцептивных сдвигах между высоким и средним уровнем выбора не была значимой ( p > 0,05).

Мы исследовали дополнительно влияние уровней выбора на среднее общее связывание путем вычисления абсолютного значения вычитания среднего сдвига нажатия клавиш в каждом условии из сдвига тона (Wenke et al., 2009). Мы провели 3 (уровень выбора: высокий, средний, без выбора) с повторными измерениями ANOVA и обнаружили существенное влияние уровня выбора действия на общее связывание ( F (2,44) = 3,389, p <0,05 ). Как и ожидалось, мы обнаружили, что общее связывание было самым сильным при высоком уровне условия выбора действия, промежуточным для среднего уровня условия выбора и самым низким для условия отсутствия выбора (рис. 3). Мы провели односторонние тесты t , чтобы изучить различия между тремя уровнями выбора.Результаты показали, что общее связывание в условиях высокого уровня выбора было значительно выше по сравнению с состоянием без выбора ( t (22) = 1,998, p <0,05). Однако разница между высоким уровнем выбора и средним уровнем выбора условия, а также разница между средним уровнем выбора и отсутствием выбора не были значительными ( p > 0,05).

Рис. 3. Среднее значение общей привязки как функция выбора действия. Планки ошибок представляют SEM (* указывает, что связывание значительно больше в условиях высокого уровня выбора, чем в условии отсутствия выбора, p <0,05).

Обсуждение

Предыдущее исследование, посвященное различным формам чувства свободы воли, изучало вклад различных факторов, включая процессы прогнозирования и ретроспективы (полный обзор этих исследований см. В Moore and Obhi, 2012). Выбор действия является важнейшим аспектом агентного опыта и, как было показано, усиливает явное чувство контроля, когда ему способствует подсознательная подготовка альтернатив действия (Wenke et al., 2010). Целью настоящего исследования было изучить, как на намеренное связывание влияют разные уровни выбора действия. Это важный вопрос, учитывая популярные представления о том, как взаимосвязаны свобода и свобода действий (например, Pettit, 2001).

Мы измерили воспринимаемое время отдельных нажатий клавиш и событий тона отдельно как в базовых, так и в оперантных условиях, что позволило нам сравнить величину перцептивного сдвига между каждым уровнем выбора действия. Во-первых, мы обнаружили, что воспринимаемое время нажатия клавиш для всех уровней выбора было сдвинуто вперед во времени.В условиях среднего и высокого уровня направление воспринимаемого времени тонов было смещено в сторону нажатия клавиши, тогда как, что несколько удивительно, этого не было в случае условия без выбора. Однако важно отметить, что, как показано на рисунке 2, общий сдвиг для каждого отдельного события (то есть нажатие клавиш и звук) был в правильном направлении и демонстрирует эффект преднамеренного связывания. Более интересным было то, что мы обнаружили, что степень общего связывания была максимальной, когда у участников был самый высокий уровень альтернативных действий на выбор.В условиях выбора среднего уровня связывание существенно не отличалось от условия отсутствия выбора, но оба эти условия отображали меньшее связывание, чем условие высокого выбора. Более того, величина связывания в трех условиях показала параметрическую тенденцию к увеличению от отсутствия до трех и семи вариантов (рис. 3). Таким образом, наши результаты подтверждают мнение о том, что высокая степень выбора связана с большей степенью связывания действие-эффект, чем более низкая степень выбора. Эти результаты служат для того, чтобы связать чувство свободы воли со свободным выбором, а также согласуются с общепринятым представлением о том, что осуществление личного выбора, свободы и свободы воли тесно взаимосвязаны (Hirschmann, 2003; Krause, 2012).

Что может быть движущей силой наблюдаемых нами эффектов выбора на намеренное связывание и, соответственно, на чувство свободы воли? Учитывая, что все возможные действия в наборе альтернатив производят одно и то же слуховое событие, наш метод может быть истолкован как истинный тест выбора действия на чувство свободы воли. То есть нет очевидной причины, по которой отдельный участник мог выбрать одно действие вместо другого, учитывая, что результат или величина вознаграждения каждого возможного действия были фиксированными. Возможны несколько объяснений.

Во-первых, результаты, о которых мы здесь сообщаем, согласуются с выводом о том, что намеренная привязка сильнее, когда участники указывают как «что», так и «когда» компонент ожидающего действия, по сравнению с тем, когда они указывают только одно из этих параметров (т. Е. «Когда» или «что» — Брасс и Хаггард, 2008; Венке и др., 2009). Участники настоящего исследования всегда отвечали за определение компонента «когда», но имели разные уровни выбора в отношении того, «какие» действия им предпринять. В частности, участники были ограничены только одним возможным действием (условие отсутствия выбора), тремя возможными действиями (условие среднего выбора) или семью возможными действиями (условие высокого выбора).Таким образом, в условии отсутствия выбора действие полностью определяется снаружи экспериментатором, тогда как в условиях среднего и высокого выбора участник должен внутренне указать, какое действие он в конечном итоге выберет. По некоторым оценкам, условие отсутствия выбора может рассматриваться как более активное извне, чем условия выбора среднего и высокого уровня (см. Obhi and Haggard, 2004; Schüür and Haggard, 2011; Obhi, 2012; Schüür and Haggard, 2012). Соответственно, было показано, что активация в областях, связанных с произвольной подготовкой к действию, таких как дополнительная двигательная область (SMA), больше для действий, которые более внутренне заданы, чем внешне заданы (Jahanshahi et al., 1995). Таким образом, одним из общих объяснений наших открытий является то, что более внутренняя, эндогенная обработка до производства действия связана с более высокими уровнями агентного опыта, что проявляется в большей интенциональной привязке.

Еще одна интересная схема, в рамках которой следует рассматривать наши результаты, основана на гипотезе аффордансной конкуренции, которая моделирует поведение как результат конкуренции между различными представлениями потенциальных действий (Cisek, 2007). В этой модели репрезентации действия рассматриваются как распределенные нейронные популяции, которые активируются с помощью избирательных механизмов внимания (Типпер и др., 1992). Согласно такой точке зрения действие, которое в конечном итоге выбирается и выполняется, выбирается на основе динамического реципрокного процесса, действующего в основном в лобно-теменных цепях, который включает взаимное торможение между потенциальными репрезентациями действия и подвержен смещению со стороны возбуждающих входов, некоторые из которых возникают из-за когнитивные процессы принятия решений (подробное обсуждение см. в Cisek, 2007).

В рамках этой структуры мы предполагаем, что условия высокого, среднего и отсутствия выбора различаются по степени этого процесса динамической активации и торможения, который в конечном итоге отвечает за выбор действия.В частности, условие отсутствия выбора может не включать в себя такую ​​же степень этой динамической тормозной и возбуждающей активности, как условие высокого выбора. Мы предполагаем, что это различие может привести к более сильной активации представления действия, выбранного среди многих, например, в условиях высокого выбора в настоящем эксперименте.

Это похоже на то, что более эндогенный процессинг связан с большей активностью, как предполагалось выше, причем эндогенная активность представляет собой, в частности, динамическое взаимодействие между возбуждающими и тормозными процессами во время выбора действия.Это объяснение также предсказывает большее связывание для условия выбора среды по сравнению с условием отсутствия выбора, как сообщалось в нашем исследовании, хотя разница не была значимой. Из настоящего исследования видно, что когда доступны семь альтернативных действий, этого достаточно, чтобы изменить субъективное восприятие действий по сравнению с тем, когда альтернативы нет. Однако три альтернативы не отличаются от семи или не демонстрируют никаких альтернатив. Ясно, что требуется дополнительная работа, чтобы определить, является ли это предложение разумным, но, по крайней мере, наши данные показывают, что высокий выбор влияет на привязку так, как никакой выбор — нет.

Кто-то может возразить, что когнитивная нагрузка варьировалась на трех уровнях выбора действий в нашем исследовании, что могло испортить наши результаты. Однако, поскольку в предыдущих исследованиях подробно обсуждалась эта проблема (например, Haggard et al., 2002), ошибки в суждениях о времени в оперантном состоянии вычитаются из соответствующих им исходных условий (например, ошибки суждения о высоком уровне выбора действий в базовых условиях). condition вычитаются из ошибок суждения о высоком уровне выбора действия в оперантном условии), чтобы вычислить перцепционные сдвиги для каждого события и условия.Поскольку потенциальный эффект когнитивных требований или требований внимания, меняющихся на разных уровнях выбора, должен присутствовать как в исходных, так и в оперантных условиях, этот эффект будет уменьшаться в результате вычитания, которое мы использовали для получения перцептивных сдвигов. Таким образом, мы уверены, что исключаем влияние дифференциальной когнитивной нагрузки в зависимости от условий.

Показав, что высокая степень выбора связана с повышенным связыванием, важно учитывать, что у настоящего исследования есть ограничения.Например, мы не оценивали явное чувство свободы воли в этом исследовании и поэтому не можем говорить о том, как количество вариантов выбора действия может повлиять на явное ощущение свободы воли. Кроме того, мы не манипулировали результатами различных альтернативных действий. Это очевидное продолжение текущей работы и позволит определить влияние вознаграждения на намеренное связывание и чувство свободы воли.

Несмотря на эти ограничения, показ того, что на намеренное связывание влияет степень выбора действия, является важным открытием, и мы полагаем, что текущее исследование предоставляет новый набор вопросов, касающихся того, как выбор влияет на чувство свободы воли, который может применяться ко многим областям, которые выходят за рамки фундаментального рассмотрения того, как возникает чувство свободы воли.

Наконец, текущие результаты, наряду с другими недавними результатами, полученными в нашей и других лабораториях, подтверждают представление о том, что намеренное связывание каким-то сложным образом связано с агентским опытом. В частности, ранее мы показали, что прайминг с низкой мощностью уменьшает связывание, а активация воспоминаний о депрессии уменьшает связывание, тогда как другие показали, что меньшее по сравнению с большим контролем над самолетом, когда управление делится с автопилотом, уменьшает связывание (Berberian et al., 2012; Обхи и др., 2012а, б). Учитывая, что все эти сценарии сопровождаются реальными изменениями в степени контроля, который человек либо воспринимает как обладающий, либо фактически имеющий, идея о том, что связывание и действие связаны, усиливается. Ключ для будущей работы — это понять, почему и как именно чувство свободы воли и привязанности затрагиваются подобными манипуляциями. На данный момент, однако, текущие результаты подтверждают предположение о том, что увеличение личного выбора увеличивает свободу воли, что может стать основой для чувства свободы.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Аартс, Х., Кастерс, Р., и Мариен, Х. (2009). Примирование и приписывание авторства: когда бессознательные цели превращаются в сознательные переживания самоагентства. J. Pers. Soc. Psychol. 96, 967–979. DOI: 10.1037 / a0015000

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Аартс, Х., Кастерс Р. и Вегнер Д. М. (2005). Об умозаключении личного авторства: усиление опытной свободы воли за счет первичной информации. Сознательное. Cogn. 14, 439–458. DOI: 10.1016 / j.concog.2004.11.001

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Балслев Д., Коул Дж. И Миалл Р. К. (2007). Проприоцепция способствует возникновению чувства свободы воли во время визуального наблюдения за движениями рук: свидетельство временных суждений о действии. Дж.Cogn. Neurosci. 19, 1535–1541. DOI: 10.1162 / jocn.2007.19.9.1535

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Bayne, T. и Pacherie, E. (2007). Рассказчики и компараторы: архитектура агентивного самосознания. Synthese 159, 475–491. DOI: 10.1007 / s11229-007-9239-9

CrossRef Полный текст

Бербериан Б., Сарразин Ж.-К., Ле Блей П. и Хаггард П. (2012). Технология автоматизации и чувство контроля: окно в человеческую деятельность. PLoS One 7: e34075. DOI: 10.1371 / journal.pone.0034075

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Dijksterhuis, A., Preston, J., Wegner, D. M., and Aarts, H. (2008). Влияние подсознательного прайминга себя и бога на самоатрибуцию авторства событий. J. Exp. Soc. Psychol. 44, 2–9. DOI: 10.1016 / j.jesp.2007.01.003

CrossRef Полный текст

Фрит, К. Д., Блейкмор, С. Дж., И Вольперт, Д. М. (2000).Нарушения осознания и контроля над действием. Philos. Пер. R. Soc. Лондон. B Biol. Sci. 355, 1771–1788. DOI: 10.1098 / rstb.2000.0734

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Галлахер, С. (2007). Натуральная философия агентства. Philos. Компас 2, 347–357. DOI: 10.1111 / j.1747-9991.2007.00067.x

CrossRef Полный текст

Галлахер, С. (2010). Множественные аспекты в смысле свободы воли. New Ideas Psychol. 30, 15–31.

Хаггард П. и Цакирис М. (2009). Опыт свободы воли: чувства, суждения и ответственность. Curr. Реж. Psychol. Sci. 18, 242–246. DOI: 10.1111 / j.1467-8721.2009.01644.x

CrossRef Полный текст

Хиршманн, Н. Дж. (2003). Предмет свободы: к феминистской теории свободы. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Джаханшахи, М., Дженкинс, Х., Браун, Р. Г., Марсден, К. Д., Пассингем, Р.Э. и Брукс Д. Дж. (1995). Самостоятельные движения в сравнении с движениями, инициируемыми извне: I. Исследование с использованием измерения регионального церебрального кровотока с помощью домашних животных и связанных с движением потенциалов у здоровых субъектов и субъектов с болезнью Паркинсона. Мозг 118, 913–933. DOI: 10.1093 / мозг / 118.4.913

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Краузе С. Р. (2012). Множественная свобода. Полит. Генд. 8, 238–245. DOI: 10,1017 / s1743923x12000220

CrossRef Полный текст

Либет, Б., Глисон, К. А., Райт, Э. У., и Перл, Д. К. (1983). Время сознательного намерения действовать по отношению к началу мозговой активности (потенциал готовности): бессознательное инициирование свободно-произвольного действия. Мозг 102, 623–642. DOI: 10.1093 / мозг / 106.3.623

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Маркус, Х. Р., Шварц, Б. (2010). Означает ли выбор свободу и благополучие? J. Consum. Res. 37, 344–354. DOI: 10.1086 / 651242

CrossRef Полный текст

Обхи, С.С. (2012). Проблемное различие между самопроизвольным и инициируемым извне действием: комментарий к Шюру и Хаггарду. Сознательное. Cogn. 21, 587–588. DOI: 10.1016 / j.concog.2011.09.014

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Обхи, С. С., и Хаггард, П. (2004). Действия, сгенерированные внутри и запускаемые извне, физически различны и управляются независимо. Exp. Brain Res. 156, 518–523. DOI: 10.1007 / s00221-004-1911-4

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Обхи, С.С., Лайонс, Дж., Уэлш, Т. Н., Глейзбрук, К. М., Энсон, Г., и Эллиотт, Д. (2007). Воспринимаемое время произвольного действия для взрослых с синдромом Дауна и без него. Даун Syndr. Q. 9, 4–9.

Обхи, С. С., Свидерски, К. М., и Брубахер, С. П. (2012a). Индуцированная сила меняет чувство свободы воли. Сознательное. Cogn. 21, 1547–1550. DOI: 10.1016 / j.concog.2012.06.008

CrossRef Полный текст

Обхи, С.С., Свидерски, К., и Фаркуар, Р. (2012b).Активация воспоминаний о депрессии изменяет опыт произвольных действий. Exp. Brain Res. DOI: 10.1007 / s00221-012-3372-5. [Epub перед печатью].

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Петтит П. (2001). Теория свободы: от психологии к политике свободы воли. Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета.

Сато А., Ясуда А. (2005). Иллюзия самоагентства: несоответствие между предсказанными и фактическими сенсорными последствиями действий модулирует чувство самоагентства, но не чувство собственности. Познание 94, 241–255. DOI: 10.1016 / j.cognition.2004.04.003

CrossRef Полный текст

Шпенглер, С., фон Крамон, Д. Ю., и Брасс, М. (2009). Это я или ты? Как чувство свободы воли возникает из идеомоторного обучения, выявленного с помощью фМРТ. Нейроизображение 46, 290–298. DOI: 10.1016 / j.neuroimage.2009.01.047

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Synofzik, M., Vosgerau, G., and Newen, A. (2008a). Помимо модели компаратора: многофакторный двухэтапный учет агентства. Сознательное. Cogn. 17, 219–239. DOI: 10.1016 / j.concog.2007.03.010

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Synofzik, M., Vosgerau, G., and Newen, A. (2008b). Я двигаюсь, следовательно, я: новая теоретическая основа для исследования свободы воли и собственности. Сознательное. Cogn. 17, 411–424. DOI: 10.1016 / j.concog.2008.03.008

CrossRef Полный текст

Типпер С. П., Лорти К. и Бейлис Г. К. (1992). Избирательный охват: свидетельство сосредоточенного на действиях внимания. J. Exp. Psychol. Гм. Восприятие. Выполнять. 18, 891–905. DOI: 10.1037 / 0096-1523.18.4.891

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Вегнер Д. М. (2002). Иллюзия сознательной воли. Кембридж, Массачусетс: MIT Press.

Вегнер Д. М. и Уитли Т. (1999). Видимая ментальная причинность: источники переживания воли. г. Psychol. 54, 481–492. DOI: 10.1037 / 0003-066x.54.7.480

CrossRef Полный текст

Вегнер, Д.М., Воробей Б. и Винерман Л. (2004). Заместительная деятельность: контроль над передвижениями других. J. Pers. Soc. Psychol. 86, 838–848. DOI: 10.1037 / 0022-3514.86.6.838

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Венке Д., Флеминг С. и Хаггард П. (2010). Подсознательная подготовка действий влияет на чувство контроля над эффектами действия. Познание 115, 26–38. DOI: 10.1016 / j.cognition.2009.10.016

Pubmed Реферат | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Краткая оценка призывов поведенческих экономистов к легкому патернализму

Brazilian Journal of Polit Economy 32 (3), 2012 458

LOEWENSTEIN, G.; СИЧЕРМАН, Н. (1991) «Предпочитают ли работники увеличивающиеся профили заработной платы?», Jour-

nal of Labor Economics, Chicago, n. 9, июнь 1991: 67-84.

LOEWENSTEIN, G .; и Питер УБЕЛ (2010) «Экономика ведет себя плохо». New York Times, 14 июля,

2010

ЛОКЕ, Вернон; КРАМЕР, Рид (2009) «Рабочий документ Центральный резервный фонд Сингапура: Национальная политика счетов пожизненных активов», New America Foundation. [Онлайн] доступно по адресу http: //

www.newamerica.net/publications/policy/Singapores_Central_Provident_Fund; по состоянию на

, 10 июля 2010 г .; Интернет.

МАДРИАН, Бриджит; SHEA, Деннис (2001) «Сила внушения: инерция 401 (k) участия

и поведение сбережений», Ежеквартальный журнал экономики 116 (ноябрь): 1149-1525.

МАТИН, Имран (2002) «Новое мышление и новые формы предоставления микрофинансовых услуг в Бангла-

деш: сравнительное исследование Аса, Сейфсейв и Гоно Бима».Рабочий документ Cgap.

МИЛЛ, Дж. С. ([1859], 1909) «О свободе». [Онлайн] доступно с http://ebooks.adelaide.edu.au/M/

Mill / John_Stuart / M645o / Complete.html; По состоянию на 10 июня 2009 г .; Интернет.

О’ДОНУ, Тед; РАБИН, Мэтью (2003) «Изучение оптимального патернализма на примере модели

налогов на грех», American Economic Review, май 2003 г. Papers and Proceedings, 93 (2): 186-191.

ПОСНЕР, Ричард (1998) «Рациональный выбор, поведенческая экономика и закон», Stanford Law Review,

vol.50, нет. 5 (май 1998 г.): 1551-1575.

ПОТЕРБА, Джеймс; ВЕНТИ, Стивен; WISE, Дэвид (1996) «Как программы пенсионных сбережений увеличивают

сбережений на

», Journal of Economic Perspectives, x (1996): 91-112.

SEN, Amartya (1985) Товары и возможности. Амстердам: Северная Голландия.

SEN, A. K. (1988) «Свобода выбора: концепция и содержание», European Economic Review, 32: 269-294.

SEN, Amartya (1999) Развитие как свобода, Оксфорд: Oxford University Press.

СЕН, А.К. (2004) Рациональность и свобода. Кембридж: Издательство Гарвардского университета.

СИМОН, Герберт (1957) Модели человека, т. 1, Нью-Йорк: Джон Вили.

САЙМОН, Герберт (1990) «Инварианты человеческого поведения», Ежегодный обзор психологии, 41: 1-19.

СИМОН, Герберт (1997) Модели ограниченной рациональности: эмпирически обоснованный экономический разум,

т. III, Кембридж: MIT Press.

СУГДЕН, Роберт (2005) «Возможности, счастье и возможности», доклад, представленный «Возможности

И счастье: международная конференция, факультет экономики Миланского университета —

Бикокка».16-18 июня.

ТАЛЕР, Ричард (1994) «Психология и политика сбережений», American Economic Review, май 1994:

186-192.

ТАЛЕР, Ричард; БЕРНАЦИ, Шломо (2002) «Сколько стоит автономия инвестора?» Журнал

Финансов 1593.

ТАЛЕР, Ричард; БЕРНАЦИ, Шломо (2004) «Экономьте больше завтра: используйте поведенческую экономику для увеличения сбережений сотрудников», Журнал политической экономии, CXII: 164-187.

ТАЛЕР, Ричард; САНШТЕЙН, Касс (2003a) «Патернализм — это не оксюморон», Университет штата Чи-

cago Law Review, vol.70, Осень, N4.

ТАЛЕР, Ричард; САНШТЕЙН, Касс (2003b) «Либертарианский патернализм», American Economic Review,

,

, май 2003 г., Papers and Proceedings, 93 (2): 175-79.

ТАЛЕР, Ричард; КАСС Санштейн ([2008], 2009) Подталкивание: Улучшение решений о здоровье, богатстве

и счастье. Лондон: Penguin Books.

УБЕЛ, г. Питер; ЛОВЕНШТЕЙН, Джордж (2008) «Гедоническая адаптация и роль решения и полезности опыта в государственной политике», Journal of Public Economics, vol.92, выпуски 8-9 августа: 1795-1810 гг.

ВОНДЕРЛАК, Ребекка; Шрайнер (2001) «Женщины, микрофинансирование и сбережения: уроки и предложения —

als», Центр социального развития Вашингтонского университета.

Бюллетень политики и исследований Всемирного банка. Почему ставки сбережений различаются в разных странах? [Онлайн]

доступно по адресу http://www.worldbank.org/html/dec/publications/bulletins/Prb10,1.Pdf>; ac-

от 11 ноября 2009 г .; Интернет.

РАЙТ, Грэм (1999) «Критический обзор сберегательных услуг в Африке и других странах», Mimeo.Mi-

cro-Save Africa, Кампала, Уганда. [Онлайн] доступно по адресу http://www.undp.Org/Sum; доступ

11 ноября 2009 г .; Интернет.

ЯНГ, Р. (В печати) «Джон Стюарт Милль, Дворкин и патернализм». In On Liberty: A Critical Guide

(под редакцией C.L. Ten) .Cambridge University Press.

Свобода выбора — иллюзия?

Угроза современной науки нравственному восприятию

«Свобода всегда и исключительно свобода для того, кто думает иначе» — Роза Люксембург

Каждый день мы принимаем решения.Они могут быть сложными или простыми. Они могут иметь долгосрочное или краткосрочное влияние. Они могут касаться политических, личных, медицинских или финансовых вопросов. Решения над решениями над решениями. Большинство людей заявили бы, что они принимают эти решения по собственной воле; мы можем решить, что мы хотим есть, делать или изучать. Но так ли это на самом деле?

Мы также должны учитывать тот факт, что, поскольку мы живем в обществе, а не изолированно, наши решения влияют не только на нас самих, но и на других.Итак, мы сталкиваемся с дилеммой: если мы не можем принимать собственные решения, как мы можем нести ответственность за действия, которые мы предпринимаем в отношении других?

Вопрос о свободе воли — это вопрос, который философы, ученые и врачи обсуждали веками. Но на этот вопрос очень сложно ответить, поскольку он знаменует собой значительное столкновение между научной и метафизической перспективами и объединяет многие научные, социальные и этические области.

И Фрейд, и Скиннер, известные философы, написали работы, в которых они пытаются докопаться до сути вопроса о свободе воли.Оба утверждали, что мы, люди, несвободны в своих решениях, поскольку на нас в значительной степени влияют влияния извне. В то время как Скиннер придавал большее значение непредвиденным обстоятельствам окружающей среды, Фрейд подчеркивал влияние бессознательных конфликтов как причин наших чувств, убеждений и действий. Таким влиянием на индивидуальном уровне может быть прошлый опыт (особенно воспитание и образование), когнитивные предубеждения, убеждения, убеждения в личной значимости и т. Д. В социальном масштабе социальные нормы, культура и различные типы средств массовой информации могут дать побуждающие импульсы.Это означает, что мы свободны принимать решения, но не по доброй воле, поскольку наши решения определяются другими факторами, которые мы не в состоянии активно контролировать. Эта концепция в психологии называется компатибилизмом. Это теологический термин, который подразумевает, что люди свободны решать (это означает без принуждения, вымогательства или под влиянием гипноза или наркотиков) и выбирать в соответствии с их самым большим желанием. Но то, чего хочет человек, определяется его моральной природой.

Вы отрицаете эти утверждения? Если да, то задайте себе следующие вопросы: Изменили ли вы когда-нибудь свой образ действий на публике, потому что чувствовали, что должны действовать определенным образом? Ожидаете ли вы, что другие будут действовать определенным образом в данных ситуациях? Эти сценарии верны для большинства из нас.Все мы знаем, и это очевидно, что есть разница между тем, как человек действует в библиотеке, и на рок-концерте. Однако есть и менее очевидные ситуации, которые, тем не менее, влияют на важные жизненные решения, такие как, например, решения, касающиеся карьерного роста, голосования и вступления в брак. Журнал «Социальные, когнитивные и аффективные нейронауки» опубликовал работу, в которой утверждается, что социальные нормы влияют на решения больше, чем стремление к справедливости. Это настораживает, так как это означает, что мы предпочитаем делать то, чего ожидает общество, а не то, что морально правильно! Итак, теперь задайте себе вопрос: вы тот, кто вы есть, или кем вам сказали и кем вы решили быть?

Но если этого было недостаточно, то сейчас неврология и генетика угрожают возможности свободы воли.Специалисты в этих областях утверждают, что психологический опыт связан не только с внешними воздействиями, но и с взаимодействиями генов и окружающей среды. Это просто означает, что человек должен действовать определенным образом, если у него есть определенный ген. Например, было обнаружено, что девочки с определенным геном рецептора окситоцина чувствуют себя более одинокими в присутствии критически настроенного и осуждающего друга. Вдобавок к этому пристрастия, такие как алкоголизм, как утверждается, определяются особыми генетическими комбинациями.

В дополнение к этим тревожным исследованиям показывают, что модели нейронной активности могут быть обнаружены у участников исследования еще до того, как они осознают, что они хотят решить. Проще говоря, это означает, что наш мозг решает раньше нас. Итак, действительно ли мы являемся главными действующими лицами наших действий или на самом деле мы всего лишь биохимические марионетки, как утверждает американский философ и нейробиолог Сэм Харрис? Является ли свобода воли лишь иллюзией, и действительно ли мы живем под диктатурой нашего мозга?

С научной точки зрения эти верования называются детерминизмом.Это теория, которая утверждает, что акты свободы воли, явления в природе и социальные, а также психологические явления полностью определяются предшествующими событиями или законами природы. Если эти результаты будут дополнительно подтверждены в других экспериментах и ​​долгосрочных исследованиях, это будет означать шок для человеческих представлений о вине и ответственности. Почему? Потому что это означало бы, что наши действия уже были определены для нас после Большого взрыва; Решение, выбрать ли я жирную пиццу или полезный салат из киноа, было принято мной 13 миллионов лет назад.Идя еще дальше, мы должны спросить себя, как и можем ли мы продолжать судить и наказывать людей за определенные действия? Только человек, который может свободно принимать решение, также может нести ответственность за свои действия! Нам придется переосмыслить все наши принципы морали и этики.

Итак, что мы можем сделать, если мы хотим иметь свободу решать сами? Ответ на этот, казалось бы, сложный вопрос проще, чем думают многие. Мы должны осознавать внешние и внутренние факторы, влияющие на нас, чтобы свести к минимуму нашу зависимость от них и взять на себя ответственность за свою жизнь, действия и мысли.Кроме того, мы должны гарантировать, что у нас есть широкая и богатая база опыта и знаний, будь то спорт, чтение, путешествия и т. Д., Поскольку увеличение опыта напрямую связано с увеличением творческих способностей и свободы, как у нас. больше «материала», который можно обрабатывать, и больше вариантов, из которых мы можем выбирать. Но самое главное, мы должны замедлить нашу жизнь.

В настоящее время мы живем в быстром темпе. Этому способствует развитие социальных сетей и глобализация.Мы всегда должны быть в сети, ожидается, что мы всегда прямо отвечаем, и мы хотим делать все одновременно и нравиться всем. Эта культура не придает важности размышлениям, глубоким размышлениям и исследованиям, которые включают знания в контексте. Поэтому в следующий раз, когда вы столкнетесь с важным решением: не торопитесь, подумайте о последствиях для вас и других и подвергните сомнению свою мотивацию. В конце концов, «поспешность тратит впустую».

Источники:

https: // ethik-heute.org / sind-wir-in-unseren-entscheidungen-frei /

http://www.spektrum.de/news/wie-frei-ist-der-mensch/1361221

http://www.zeit.de/zeit-wissen/2011/06/Entscheidungsfreiheit

https://www.psychologie-heute.de/ph-compact/detailansicht/news/gibt_es_eine_freie_entscheidung/

http://www.faz.net/aktuell/feuilleton/debatten/john-r-searle-im-interview-wie-frei-sind-wir-wirklich …

http://www.spektrum.de/news/ohne-zufall-gibt-es-keine-freiheit/1168814

http: // www.faz.net/aktuell/wissen/ist-das-gehirn-fremdgesteuert-endlich-befreit-14034210.html

http://www.inquiriesjournal.com/articles/180/3/decision-making-factors-that-influence-decision-makin …

https://www.mentalhelp.net/blogs/how-social-norms-affect-our-decisions/

http://www.makeyourbestself.com/dowemakeourowndecisions/

https://www.psychologytoday.com/blog/proceed-your-own-risk/201311/do-we-have-free-will

ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ ВОЛИ В КРИМИНОЛОГИИ (ИЗ КРИМИНОЛОГИИ В ПЕРСПЕКТИВЕ — ОЧЕРКИ В ЧЕСТЬ ИЗРАИЛЬ ДРАПКИН, 1977 г. Авторы: Симха Ф. Ландау и Лесли Себба — NCJ-45543)

Аннотация

ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ ВОЛИ, А ТАКЖЕ НАЗЫВАЕМАЯ СВОБОДОЙ ДЕЙСТВИЙ ИЛИ СВОБОДой САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ, РАССМАТРИВАЕТСЯ КАК ОСНОВНОЙ ВОПРОС КРИМИНОЛОГИИ, КОТОРЫЙ ВОДИТ К ВОПРОСУ О СВОБОДЕ ВЫБОРА ЧЕЛОВЕКА ДЕЙСТВОВАТЬ ИЛИ НЕ ДЕЙСТВОВАТЬ, И ЕГО СООТВЕТСТВУЮЩИМ СВОИМ ОТВЕТСТВЕННЫМ УСЛОВИЯМ.ДЕТЕРМИНИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРЕДЛАГАЕТ, ЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ВОЛЯ НЕ МОТИВИРУЕТ ДЕЙСТВИЯ; ПОЛУЧИТЕ ЭТО РЕЗУЛЬТАТЫ ИЗ ВНЕШНИХ ИСТОЧНИКОВ. ОПРЕДЕЛЕНИЕ, ОДНАКО, ПРЕДЛАГАЕТ, ЧТО ЧЕЛОВЕКА НЕ МОТИВИРУЕТСЯ ФИЗИЧЕСКИМИ И ЭКОЛОГИЧЕСКИМИ ФАКТОРАМИ; ТАКИМ ОБРАЗОМ, ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО ХОЧЕТ, Ибо, ЕСЛИ «БУДЕТ» НЕ «БУДЕТ» НЕ СУЩЕСТВОВАТЬ, ПРИЧИННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ БУДЕТ ТОЧКОЙ ЗРЕНИЯ КРИМИНОЛОГИИ И УГОЛОВНОГО ЗАКОНА, ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ДЕТЕРМИНИСТЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ПРАВИЛЬНЫМИ, ПРЕСТУПНИКИ НЕ БУДУТ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ. , ПОСКОЛЬКУ ВСЕ ИМПУЛЬСЫ, ОТ КОТОРЫХ ДЕЙСТВИЯ НЕОБХОДИМЫ.Если ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ БУДУТ ПРАВАМИ, С ПОМОЩЬЮ «ГОТОВНОСТИ» НА СОВЕРШЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, НАКАЗАНИЕ ДОЛЖНО БЫТЬ РАВНЫМ ДЛЯ ВСЕХ ПРЕСТУПНИКОВ, ПОСКОЛЬКУ ЧЕЛОВЕК БЫЛ НА ДЕЙСТВИЕ И МОЖЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ ИНО ПО ВЫБОРУ. ПОЭТОМУ ПРЕСТУПНИК БУДЕТ НЕСЕТ ПОЛНОСТЬЮ И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СВОЙ ВЫБОР НАРУШЕНИЯ ЗАКОНА, НЕЗАВИСИМО ОТ ПОВЕДЕНИЯ ЕГО ЖЕРТВЫ И НЕЗАВИСИМО ОТ ЕГО СОЦИАЛЬНЫХ И ФИЗИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ. ПРИНЯТИЕ ВСЕХ УГОЛОВНЫХ СИСТЕМ КАЖЕТСЯ ДЕТЕРМИНИСТИЧНЫМ: ФИЛОСОФИЯ ОФИЦИАЛЬНОГО НАКАЗАНИЯ УГОЛОВНОГО ПРЕСТУПНИКА ИМЕЕТ СВОБОДУ ВЫБОРА.УГОЛОВНОЕ ПРАВО ДЕЙСТВУЕТ НЕ ТОЛЬКО НА ПРЕДУСМОТРЕНИИ ЧЕЛОВЕКА СВОБОДНОЙ ВОЛИ РЕШЕНИЯ СВОИХ ДЕЙСТВИЙ, НО И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ, ИЗ СЛЕДСТВИЯ, ЧТО ОНИ ЯВЛЯЮТСЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМИ И РАЗУМНЫМИ СОЗДАНИЯМИ, КОТОРЫЕ МОГУТ УЗНАВАТЬ И УПРАВЛЯТЬ ЦЕННОСТИ И КОТОРЫЕ МОГУТ ПОВРЕДИТЬ. УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ БУДЕТ РАСПРОСТРАНЯТЬСЯ НА ЛЮБИТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ ХОТЯТ СОВЕРШИТЬ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, ИЛИ НЕ БУДУТ ИНАЧЕ. ДВЕ ТЕОРИИ, ПРЕДЛАГАЕМЫЕ ФИЛОСФЕРАМИ, СООТВЕТСТВУЮТ СВОБОДЕ И ФИЗИЧЕСКИЙ ДЕТЕРМИНИЗМ, И ИНКОМПАТИЛИЗМ, В КОТОРЫМ ДВА НЕЗАВИСИМЫХ МИРА НЕ МОГУТ СОДЕЙСТВОВАТЬ.ДУАЛИСТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД, СВЯЗАННЫЙ С СОВМЕСТНЫМ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ УМЕРЕННЫМ ДЕТЕРМИНИЗМОМ И УМЕРЕННЫМ ИНДЕТЕРМИНИЗМОМ, ПРЕДЛАГАЕТ НЕКОТОРЫЙ ОТВЕТ НА ПРОБЛЕМУ СВОБОДЫ ВОЛИ. ПОНЯТИЕ «НРАВСТВЕННОГО АГЕНТА» В УСЛОВИЯХ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ ОПРЕДЕЛЯЕТ ФИЛОСОФ-ИНДЕТЕРМИНИСТ КАК НАСТОЯЩИЙ НРАВСТВЕННЫЙ ФАКУЛЬТЕТ, т. Е. Способность различать правое и неправое, и обладающий способностью рассуждать. ДРУГАЯ ШКОЛА МЫСЛИ ПОДТВЕРЖДАЕТ, ЧТО С ДЕТЕРМИНИСТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ СВОБОДНО, ДАЖЕ ТОГО, ЧТО ОН ДЕЙСТВОВАЛ НЕОБХОДИМО И НЕ МОГ ДЕЙСТВОВАТЬ ИНО.ТЕОРИЯ СОЦИАЛИЗАЦИИ гласит, что у человека есть свобода воли, что на эту волю повлияла, ограничила и арестовала сила процессов социализации еще до того, как она могла развиться до стадии, на которой человек мог бы быть свободен. МЕНЬШЕ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРОЦЕССА СОЦИАЛИЗАЦИИ, ШИРОЧЕЕ СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ВОЛИ; ЧЕМ БОЛЕЕ УСПЕШНОЙ ОПЕРАЦИЯ ОБЪЕДИНЕНИЯ, ТЕМ УЖЕ СВОБОДА ВОЛИ И ДИАПАЗОН ВЫБОРА, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К ДЕЙСТВИЯМ. ВОПРОС О СТЕПЕНИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ВОЗНИКАЕТ ПРИ ПРИНЯТИИ ТЕОРИИ СОЦИАЛИЗАЦИИ.УКАЗАНИЯ ПРЕДОСТАВЛЯЮТСЯ. (DAS) ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ. (DAS)

Глобальные трудовые стандарты против свободы выбора

, автор — Каушик Басу

Загадка

Большинство разумных людей согласны с тем, что работникам, где бы они ни находились, должны быть гарантированы определенные основные права и минимальные стандарты благосостояния. Но как только мы пытаемся преобразовать это, казалось бы, безобидное требование в конкретную политику, мы сталкиваемся с противоречием.

Не будет ли единым стандартом , независимо от того, насколько низко мы его установим, несправедливо по отношению к странам, требуя слишком мало от промышленно развитых стран и слишком много от беднейших? Если бедные рабочие в одной из наименее развитых стран чувствуют, что они готовы подвергнуть себя серьезной опасности для здоровья, чтобы иметь возможность прокормить свои семьи, должна ли международная организация или правительство иметь право запретить такую ​​работу? Конечно, мы все согласимся, что никто не должен быть достаточно бедным, чтобы выполнять такую ​​работу.Но вот вопрос: если они такие бедные, имеем ли мы право прекращать такую ​​работу?

В основе этих практических вопросов лежат глубокие философские и аналитические вопросы, и они составляют основу данной лекции. Такое аналитическое исследование важно для того, чтобы наши вмешательства не пошли не так, как надо, и не нанесли вреда той самой аудитории, которой они призваны помочь.

В городе Калькутта местность под названием Соленое озеро, которая изначально была солончаком, была разработана местным правительством, чтобы позволить относительно более бедным людям владеть землей и домами.Так что участки продавались по льготной цене. Но затем правительство осенило, что эти люди, которым были проданы участки, могли потерять свою землю из-за богатых покупателей. Поэтому был принят закон, запрещающий продажу этих участков в Солт-Лейк-Сити. Это должно было помочь первоначальным покупателям. Когда экономистам рассказывают об этой политике, они смеются. Несомненно, человеку, желающему продать свою землю, будет лучше, если она сможет ее продать.

«Поскольку международные трудовые нормы призваны помочь бедным странам, крайне важно, чтобы детали мероприятий были сформулированы бедными странами.»© IFAD / Анвар Хоссейн

Это часть более крупного принципа экономики: контракт между двумя согласными взрослыми, не имеющий очевидных негативных последствий для других, является их делом. У правительства нет причин вмешиваться; во всяком случае, правительство должно предоставить механизм для обеспечения соблюдения таких контрактов. Этот «принцип свободного контракта», в свою очередь, вытекает из более фундаментального принципа, принципа «Парето», который утверждает, что любое изменение, в результате которого одному человеку становится лучше, а никому не становится хуже, является желательным изменением и не должно происходить. сорвано.

В то время как большинство экономистов придерживаются принципа свободного контракта, многие — часто непреднамеренно — поддерживают законодательные вмешательства, которые, как представляется, нарушают этот принцип. Те же люди, которые смеются над глупостью правительства, принявшего закон о Солт-Лейк-Сити, часто поддерживают глобальные конвенции, запрещающие рабочим в бедных странах работать на рабочих местах, подвергающих их серьезной опасности для здоровья.

Запрет этих контрактов часто оправдывается расплывчатыми ссылками на «неприятные рынки».В этой лекции я утверждаю, что нам нужно более осмотрительно оправдывать запреты на такую ​​рыночную деятельность. Мир прошел через фазу чрезмерной бдительности правительства и чрезмерно регулируемых рынков в странах. Это вызвало хор требований экономических реформ и либерализации. Сейчас мы рискуем такой же ошибкой на глобальном уровне. Благодаря глобализации теперь легче вмешиваться в дела друг друга, и есть реальный риск переусердствовать.

Я не возражаю против вмешательства.Правительства и международные организации должны играть важную роль в контроле и управлении рынком. Но вмешательства должны быть хорошо продуманы и тщательно обоснованы с использованием нормативной экономики, данных и теории.

Позвольте мне здесь в качестве примера рассмотреть один спорный вопрос международных трудовых норм, в который люди часто испытывают искушение глобально вмешиваться в местную практику в развивающихся странах.

Трудовые права в ОЭЗ

Многие страны преуспели на экспортном рынке, создав специальные зоны экспортной обработки (ЗЭП), где компаниям, которые производят продукцию исключительно или в основном для международного рынка, правительство предоставляет особые земли и льготы.Примерами этого являются макиладорас Мексики, «Особые экономические зоны» Китая, многочисленные ЗЭП и «лицензированные производственные склады» Малайзии. Одно из того, чего не хотят транснациональные корпорации, работающие в этих зонах, — это проблемы с рабочей силой и прекращение работы. Чтобы обеспечить это, некоторые страны ввели ограничения на ведение коллективных переговоров и деятельность профсоюзов и приостановили применение законов о минимальной заработной плате (которые часто являются источником проблем со стороны работников и руководства) в этих зонах. То есть рабочие, желающие работать в этих зонах, должны отказаться от некоторых прав, которые другие работники в других частях страны могут принять как должное.

Это привело к протестам против того, что зоны экспортной обработки, допускающие такую ​​практику, являются аморальными и антирабочими. Я не думаю, что маркировку можно использовать так же легко. Это потому, что никого не заставляют работать в зоне экспортной переработки. Если работник решает работать в одной компании, то, по-видимому, это нравится и работнику, и работодателю, и принцип свободного контракта, кажется, срабатывает. , отметил: Никого не заставляют есть в McDonald’s.

Следовательно, запрет на практику урезания прав в ОЭЗ определенно не является аксиомой. В пользу этого могут быть аргументы, но такие аргументы требуют гораздо большей изощренности, чем мы показали до сих пор.

Когда мы можем вмешаться?

В этой лекции я разработаю три возможных аргумента, которые можно использовать в качестве общих принципов для оправдания вмешательств. Вот они в несколько загадочной форме.

А. Иррациональность

Люди часто иррациональны.Мы часто нетерпеливы и готовы идти на несоразмерные жертвы, чтобы в ближайшее время добиться хороших результатов. Мы ужасно понимаем процентные ставки, когда речь идет о начислении сложных процентов. Нам не хватает самообладания. Поэтому отрадно, что современная поведенческая экономика привлекла наше внимание к этим систематическим иррациональным, даже при том, что немного тревожит то, что экономистам потребовалась поведенческая экономика, чтобы понять, что не все всегда рациональны.

Когда сельский житель регулярно берет ссуды под 10 и более процентов в месяц (я часто сталкивался с этим во время полевых работ в деревне в Джаркханде, Индия), экономисты объясняют это предполагаемым фактом высокой процентной ставки или монопольное ценообразование.Что недопустимо, так это возможность того, что заемщик может не понимать, что означают 10 процентов в месяц с точки зрения огромного бремени погашения.

Некоторые меры вмешательства могут быть оправданы для защиты людей от систематических и укоренившихся человеческих иррациональностей.

Б. Множественные равновесия

В своем более раннем исследовании детского труда я обсуждал, как рынки труда в бедных странах могут иметь множественное равновесие, при котором низкая заработная плата и дети работают в одном равновесии, а высокая заработная плата и отсутствие детского труда — в другом.Если это произойдет, то вблизи равновесия низкой заработной платы, позволив ребенку работать, мы сможем добиться улучшения по Парето, правда. Но, запретив любой детский труд, мы сможем повернуть всю экономику к другому равновесию, которое не уступает по Парето первому равновесию. Это не означает, что мы должны запретить детский труд везде, где мы его видим, но существуют условия, при которых запрет на детский труд совместим с соблюдением принципа Парето.

С.Принцип больших чисел

Существуют определенные виды контрактов, которые, когда их добровольно принимают обе стороны, приводят к улучшению по Парето, но в то же время, если такие контракты будут в целом разрешены и использоваться большим количеством людей, это вызовет изменения в параметрах рынка. что сделало бы некоторых людей хуже. Философ Дерек Парфит утверждал, что нормативный статус определенных действий или контрактов, выполняемых в ограниченном количестве, может отличаться от нормативного статуса тех же действий или контрактов, выполняемых в большом количестве.Я утверждал в другом месте и продолжу анализ в лекции, что «принцип больших чисел» может быть формализован в экономике и использоваться правительствами и международными организациями для оправдания запрета определенных видов контрактов.

Вывод

Международное вмешательство должно быть оправдано одним из этих принципов. Но мы должны остерегаться риска использования этих аргументов в качестве алиби для вмешательства, где бы мы ни пожелали, точно так же, как правительства поступали бессмысленно в прошлом, наблюдая за воображаемыми внешними эффектами.Причина, по которой я набросал эти правила, состоит в том, чтобы призвать к осмотрительности во вмешательстве. Мы должны убедиться с помощью теории и эмпирической работы, что предлагаемое вмешательство удовлетворяет одному из этих критериев, прежде чем мы санкционируем его использование.

И, обращаясь к более практическому вопросу, поскольку международные трудовые нормы призваны помочь бедным странам, крайне важно, чтобы детали интервенций были сформулированы бедными странами. Нам придется работать намного активнее, чтобы дать голос бедным странам на различных международных форумах, которые участвуют в разработке политики в их интересах.Представьте себе, если бы в Карачи был коллоквиум, на котором присутствовало большое количество представителей правительств стран Африки к югу от Сахары и бедных азиатских и латиноамериканских правительств (возможно, с несколькими представителями из промышленно развитых стран), чтобы обсудить школьное насилие и законы об оружии в развитых странах, а затем конференция попыталась инициировать политику мониторинга и контроля этой практики в США, Европе и других промышленно развитых странах. Это было бы возмутительно. То, как мы решаем законную задачу — беспокоиться о глобальных стандартах труда, столь же возмутительно.Если мы хотим выполнить нашу задачу эффективно и в интересах бедных, нам нужно гораздо больше вовлекать правительства и гражданское общество стран третьего мира и думать о более демократических методах формулирования и реализации политики.

Кошик Басу — профессор экономики и профессор международных исследований им. К. Маркса на факультете экономики Корнельского университета, а также директор Программы сравнительного экономического развития в Корнелльском университете. Он основал Центр экономики развития в Дели и занимал должности в Принстонском университете, Массачусетском технологическом институте, CORE и Лондонской школе экономики.Он является редактором журнала «Социальный выбор и благосостояние», входит в состав редакционных советов других экономических журналов и является автором популярных статей в ведущих газетах и ​​журналах.

Милый, тебе нужна большая свобода выбора?

«Любовь не требует обладания, но дает свободу». Рабиндранат Тагор

«Любящие отношения — это отношения, в которых любимый волен быть самим собой — смеяться со мной, но никогда не надо мной; плакать со мной, но никогда из-за меня; любить жизнь, любить себя, любить бытие. любил.Такие отношения основаны на свободе и никогда не могут вырасти в ревнивом сердце ». Лео Бускалья

В наши дни свобода выбора больше. Больше, чем когда-либо в истории человечества, мы можем выбирать, чем мы хотим заниматься и кого хотим любить. Свобода выбора любимого считается признаком романтической любви. Несомненно, существует множество любовных историй о любовниках, которые отказываются принять партнера, которого они не выбрали свободно, и вместо этого предпочитают следовать своему сердцу.Идеал свободного романтического выбора сопряжен с трудностями, и главная трудность состоит в том, что чрезмерная романтическая свобода может привести к отказу от некоторых из наших важных ценностей, и, прежде всего, от наших романтических обязательств. Можно ли тогда говорить об оптимальной свободе?

Природа нашего романтического выбора сложна. Почему мы выбираем то, что делаем? Связан ли такой выбор с нашими личными обстоятельствами во время выбора, например, с тем, что мы одиноки (см. Здесь)? Связан ли наш выбор с временными качествами, ценность которых может сохраняться только в краткосрочной перспективе? Вопрос здесь в том, имеет ли правомерность нашего выбора значение в более широком смысле, связанное, например, с долгосрочными соображениями, общим характером человека или общим благополучием человека.Характеризуя романтический выбор, мы должны ссылаться не только на внешние силы, которые вынуждают человека выбрать вариант, который он не хочет, но и на внутренние факторы, которые могут помешать его глубоким желаниям.

Новое время высветило еще одну проблему: свободу рассматривать выбор любимого не как разовый выбор, а как постоянный опыт. Современные любовники не просто выбирают любимого и затем пассивно отдыхают всю оставшуюся жизнь; они находятся в жидком состоянии, что может потребовать от них постоянно делать свежий выбор.

Одна из главных трудностей неограниченной свободы романтического выбора состоит в том, что она вступает в противоречие с другой глубокой ценностью любви — ценностью глубокой привязанности к партнеру. Отсутствие приверженности может усилить у людей чувство неуверенности и незащищенности, а также вызвать недовольство и депрессию. Поэтому постоянная свобода в романтических выборах может быть неоднозначным благословением. Иногда наличие слишком большого количества вариантов делает задачу выбора менее привлекательной; следовательно, есть люди, которые (иногда) предпочитают, чтобы другие делали такой выбор за них.

Барри Шварц показывает, что слишком большая свобода от ограничений — это плохо, поскольку неограниченная свобода может привести к параличу и стать своего рода саморазрушительной тиранией. Он также утверждает, что из-за множества вариантов, доступных в любое время и на всех фронтах, люди больше не знают, как быть удовлетворенными «достаточно хорошим». Они всегда стремятся к совершенству. Свобода, ограниченная идеалами и границами, на самом деле может быть легче вынести и менее опасна, чем неограниченная свобода. Шварц далее утверждает, что доступ к свободе может привести к тирании свободы — индивидуальная свобода может препятствовать значительным культурным и моральным ограничениям, которые необходимы людям, чтобы жить осмысленной и приносящей удовлетворение жизнью.Верно ли это в отношении романтической свободы в современном обществе?

На протяжении большей части истории человечества у людей почти не было альтернативы, и им приходилось приспосабливаться к неудовлетворительной романтической ситуации в семье. Когда альтернативы нет, текущая ситуация принимается, и ее ценность, вероятно, возрастет. Когда доступно много альтернатив, довольствоваться своей судьбой чрезвычайно сложно. Помимо того, что около 50% всех браков заканчиваются разводом, в большинстве из оставшихся 50% супруги в какой-то момент всерьез задумывались о разводе.

Сегодня, когда внешние ограничения на супружеские романтические отношения практически отсутствуют и доступно так много заманчивых альтернатив, находиться за пределами романтической арены труднее и разочаровывать. Когда романтическая среда предлагает людям привлекательные альтернативы, которые постоянно доступны у них под рукой, их становится труднее избегать. Более чем когда-либо прежде тем, у кого нет романтических отношений, трудно быть счастливыми со своей судьбой.

Следует отметить, что, хотя свобода выбора является неотъемлемой чертой романтической любви, такая любовь часто трактуется как иррациональная и неконтролируемая.Как говорит Александра, замужняя женщина в возрасте 50 лет, о своих романтических отношениях с женатым мужчиной: «С рациональной точки зрения, лучше бы об этом забыть. Я пыталась, но это было невозможно». Согласно романтической идеологии, любовь — это подавляющая сила и непреодолимая сила: человек не входит в любовь обдуманно; скорее, человек «схвачен… схвачен и побежден» любовью, потому что любовь не поддается самоконтролю, за пределами свободного выбора. Любовь часто объясняют притязаниями на непреодолимую силу; как говорит Оливия Ньютон Джон в своей песне: «Я безнадежно предана тебе.«

Хотя собственничество, зависимость, уязвимость, незащищенность и потеря свободы считались сущностью того, чем любовь не является, на самом деле все они воплощены в одном центральном желании, характерном для романтической любви: желании каждого включить другой в себе. Мы можем обозначить это близостью и интимностью, и тем самым наполнить это желание коннотациями тепла и счастья; однако в основе такого союза и слияния идентичностей лежит зависимость, которая, вероятно, повлечет за собой некоторую потерю свободы.

Связь между идеалами и границами, с одной стороны, и свободой, с другой, сложна. Идеалы и границы подразумевают, что одни вещи важнее других; Другими словами, идеалы и границы определяют значения и тем самым ограничивают свободу. Границы часто воспринимаются как препятствия на пути к выражению того, чего мы действительно хотим, но без таких границ не может возникнуть подлинная идентичность или смысл. Установление границ ограничивает нашу свободу в том смысле, что мешает нам делать то, что мы действительно хотим.Однако пренебрежение установлением границ на самом деле означает порабощение своих нынешних желаний и приводит к неспособности направить нашу жизнь к нашим идеалам. Темная сторона свободы от ограничений, таких как идеалы и границы, заключается в том, что она оставляет людей во власти тирании несущественных прихотей, что в конечном итоге может привести к хаосу и параличу.

В любви степень, в которой мы ценим наши фундаментальные ценности, проявляется в нашей готовности пожертвовать другими ценностями и потребностями, которые мы считаем менее важными.Соответственно, мы не должны рассматривать самоконтроль или соблюдение границ как сдачу внешнему давлению, которое противоречит нашим желаниям. Отсюда следует, что некоторые из наших глубочайших конфликтов не находятся на пересечении внешних границ и наших желаний; скорее, они находятся между некоторыми из наших самых глубоких ценностей.

Здесь мы можем говорить о самоопределяющейся свободе: я свободен, когда мое решение основано на моих ценностях и ограничениях, а не на внешних факторах. Наша автономия лучше всего выражается, когда нет конфликта между тем, что мы хотим делать, и тем, что предписывают наши ценности.Фактически, это вступает в игру как тогда, когда мы ведем себя в соответствии с нашими глубокими ценностями, так и когда мы следуем временным желаниям, которые представляют менее укоренившиеся ценности.

Границы важны для человеческого поведения. Необходимость расставить приоритеты подразумевает как установление, так и нарушение границ. Приоритезация — это выражение правил, которые мы применяем при принятии решения, какие ценности мы должны соблюдать, а какие можем игнорировать и даже нарушать. В этом смысле мы обычно пересекаем границы, которые, по нашему мнению, имеют меньшую ценность; в этих случаях мы можем столкнуться с болью человеческого выбора.

Напряжение между устойчивыми границами, которые защищают наши зоны комфорта и в которых события знакомы и предсказуемы, и желание иметь свободу испытывать новизну, которое обычно возникает при выходе за эти границы, является важной чертой человеческой жизни и опыт любви. Это также противоречие между идеалами свободы и приверженности.

Подводя итог, можно сказать, что свобода очень ценится на романтической арене; однако это не абсолютная свобода, а своего рода ограниченная свобода в рамках нормативных рамок, которая выражает самые глубокие ценности любовника.Оптимальная свобода существует, но у нее нет золотых правил, поскольку она зависит также от личных и контекстных особенностей.

Приведенные выше соображения могут быть заключены в следующее утверждение, которое может выразить любовник: «Дорогая, ты чувствуешь, что потерял что-то ценное, ограничив свою романтическую свободу только мной?»

.