Бессмысленность жизни: «Что делать, когда осознал бессмысленность жизни?» – Яндекс.Кью
бессмысленность жизни – Психолог Ольга Подольская
Отсутствие объективного смысла
Я сегодня поработаю Капитаном Очевидностью и напомню, что на индивидуальном уровне объективного смысла у жизни нет. Ведь что мы называем смыслом какого-либо действия? – чаще всего, ту цель, которой надеемся достигнуть с помощью этого действия. Объективный смысл, натурально, можно проверить: проверочный вопрос «и что?».
Вот я выхожу из дома, чищу машину от снега, завожу мотор, нажимаю на педали – и что? И приезжаю на работу! То есть, у этих действий есть смысл: добраться до работы. Проверить достижение этой цели нетрудно, она совершенно объективна. Можно отвлечься от того, что само по себе пользование машиной доставляет мне удовольствие, и решить, что смысл этих действий состоит в том, чтобы мне добраться до некой конечной точки путешествия. (Хотя москвичам прекрасно известно, что эта цель легче, дешевле и быстрее достигается в метро; так что по сути дело всё-таки в моём личном удовольствии.
Если мы попытаемся рассмотреть объективно более глобальную последовательность действий, называемую обычно «жизнь», мы обнаружим неприятное: логический анализ неопровержимо свидетельствует, что конечной точкой этого путешествия является смерть. Жил-жил, теоремы доказывал, стихи писал, континенты открывал, закатом любовался… и что? – и умер!
Поскольку утверждение «объективным смыслом жизни является смерть» смахивает на оксюморон, материалистам приходится согласиться, что объективного смысла у жизни нет – хотя все религии мира, в общем, идут именно по этому пути: предлагают смыслом жизни считать подготовку к смерти. Чтобы попасть в рай, необходима определенная последовательность действий во время жизни, точка.
Этот элегантный ответ имеет только одну логическую неувязку: объективно существование рая недоказуемо. В результате чего этот «объективный» ответ превращается во вполне субъективный: он может удовлетворить только тех, для кого существование рая имеет смысл. Проще говоря, тех, кто в него верит.
Получается, нет у индивидуальной жизни никакого объективного, доказуемого смысла, который мог бы логически ответить на вопрос «И что?»: объективно в конце этого путешествия нет ничего; всё, что там есть – оно субъективно. К счастью, чтобы обнаружить субъективный смысл жизни, свой собственный, необязательно дожидаться смерти. Но.
Субъективный смысл жизни
Субъективный – это означает доступный только самому субъекту действия. Необъективный, недоказуемый, логическими методами необнаружимый, на вопрос «и что?» не отвечающий. Этот смысл – удовольствие от выполнения своих собственных желаний.
Это как в моем примере с машиной: по сути поездка на работу именно таким способом служит моему удовольствию, а не только достижению конечной цели, поскольку кратчайший способ достигнуть цели – ехать на метро. Аналогично и с религиями: кратчайший способ попасть в рай – умереть безгрешным, во младенчестве. Смысл длинной жизни – не одно только достижение результата, но ещё и удовольствие от процесса.
Но тут важно избыточно не упрощать само понятие удовольствия. Удовольствие – это удовлетворение потребности, и в зависимости от уровня развития человека его потребности различны. Кому-то хватает удовольствия от удовлетворения повседневных нужд, – и таких людей вопрос смысла жизни чаще всего вообще не парит. Само возникновение вопроса о смысле жизни, а тем более кризиса бессмысленности, свидетельствует о появившейся потребности в самоактуализации, которая не получает своего удовлетворения. Удовольствие «послужить человечеству» вполне может оказаться смыслом жизни, если это собственное желание человека. И ни в коем случае не может, если оно является просто обязанностью, навязанной этим самым эгоистичным человечеством. Но обязанности свои человек обычно знает назубок (выполняет ли – это другой вопрос), а вот желания нередко вообще не осознает.
Почему же человек может не осознавать своих собственных желаний? – потому что сам от себя оторвался, смотрит на себя свысока, из диссоциированной позиции, каждый раз спрашивает себя «и что?»: вопрос, свидетельствующий о критическом, объективном восприятии.
Выполнение собственных желаний
Смысл жизни – жить. Непосредственно и полностью проживать свою собственную жизнь. Осознавая свои желания.
По отношению, скажем, к простейшим желаниям типа «съесть яблоко» абсурдность вопроса «и что?» очевидна: человек съел яблоко, удовлетворил своё желание, получил от этого удовольствие, какое вам ещё «что»? Но вот по отношению к более сложным желаниям этот критический вопрос иногда кажется требующим ответа. Эта иллюзия тщательно воспитывается в человеке семьёй и школой, которые редко интересуются желаниями – зато бдительно следят за выполнением обязанностей.
Человек, потерявший смысл жизни, занимает по отношению к самому себе критическую позицию (здравствуй, Внутренний Критик!): вслед за семьёй, школой и вообще социумом он постоянно спрашивает себя: «И что?» – обесценивая тем самым собственную, субъективную ценность своих желаний и своей жизни.
Ибо, как мы установили, объективного смысла у жизни нет, и цепочка вопросов типа «И что?» неминуемо приводит к смерти как единственному объективному итогу. Парадоксально, но люди, потерявшие смысл жизни, нередко пытаются его найти среди предлагаемых социумом обязанностей типа «стать успешным» или «добиться богатства». То есть, пытаются поверить субъективный смысл объективными критериями, что бессмысленно по определению.
Искать смысл жизни в выполнении обязанностей – задача абсурдная именно потому, что обязанности объективны, а смысл – субъективен.
В греческом языке слово «смысл» имеет общий корень со словом «любовь». Потеря смысла в жизни – это потеря контакта со своей внутренней любовью, потеря связи со своей душой. И чем более диссоциирована внутренняя позиция, чем чаще вопросы «и что?» – тем больше утрата контакта. Людей, которые обесценивают любовь вопросом “и что?”, обычно никто не любит – и, хуже того, они и сами себя не любят. Контакт со своей внутренней любовью утрачен…
Сознательное и бессознательное
Что же делать? – спрашивает обычно человек, убедившийся, что выполнение общественных обязанностей никак не может составить его собственный, личный смысл жизни.
И ответ тут один: восстанавливать связь со своей собственной душой и своими глубинными желаниями.
Если дело дошло уже до кризиса бессмысленности – то, видимо, процесс зашел довольно далеко, и добраться сразу до глубинных желаний не получится: они погружены куда-то в бессознательное, где и нащупать-то их сложно. Но любая способность человека может быть улучшена тренировкой – в том числе и способность различать и удовлетворять свои собственные желания. Осознавать их. Не «делать как все», не препоручать поиск своих смыслов Богу или государству («смысл жизни гражданина – стать достойным членом общества»), не ограничиваться выполнением чьих-то чужих желаний – мамы, жены или приятеля, – а искать свои собственные, и иметь смелость одобрять их, и брать на себя ответственность за их осуществление.
Помимо сложности доступа к собственным желаниям сложность тут может заключаться ещё и в том, что вопрос с ответственностью тоже непростой вопрос, и нередко служит темой экзистенциального кризиса, который я буду рассматривать следующим – связанного со свободой.
Упражнение
Напишите десять своих желаний: именно своих, тех, которые отзываются в теле предвкушением удовольствия. Прочитайте их вслух, добавляя после каждого фразы:
1. Да, это важно.
2. Да, на самом деле это и есть смысл моей жизни.
Если у вас есть внутреннее согласие со сказанным – ну и славно, кризис бессмысленности вам не грозит. Теперь вы можете ранжировать смыслы своей жизни, чтобы выделить среди них главные и второстепенные, и искать возможности для их воплощения.
Если согласиться с тем, что ваши желания важны, не удалось – то упражнение дает возможность познакомиться со своим Внутренним Критиком, выяснить, откуда взялся и чего хочет. Осознание обеих сторон этого внутреннего конфликта может помочь сознательно его распутать. В большинстве случаев для этого понадобится помощь психолога, но начать можно и самостоятельно.
Если же в список попали самодеструктивные желания – типа того, что сладким предвкушением в теле отозвалось «желание разъебашить себе голову об стену» – то не тяните с визитом к психотерапевту.
Велика вероятность того, что попытка самостоятельного распутывания будет только углублять пропасть между сознанием и бессознательным.
Смысл и бессмысленность жизни – Психология без соплей
Смысл жизни — это просто. В восточной, а именно в дзэн-буддисткой традиции, есть такой замечательный инструмент для выколачивания дури из слишком умных монашеских голов, называется — коан. Сейчас расскажу, что это такое, и тогда сразу станет понятно, при чем тут смысл жизни. Рассказ шутливый — выдохните перед прочтением.
Восток — край интровертов. В отличие от запада, там преобладает тип созерцателя, вечно погруженного в интроспекцию, а не тип деятеля, отдающего предпочтение соблазнам и радостям внешнего мира. И потому психологические проблемы у них на востоке тоже интровертские.
Если практичному западу вечно не хватает понимания своей души, то восток легко теряется в ее дебрях и лишается связи с объективной реальностью. По этой причине западные и восточные психотехники так различаются между собой.
На западе учат открывать свой внутренний мир, а на востоке — открывать мир окружающей реальности.
По этой же причине мода на восточные духовные традиции для запада бессмысленна, а иногда и опасна. Западный экстраверт не ощутит никакой великой истины, от того, что крепко прочувствует на своей спине тяжесть настоятельского посоха, — он и так прекрасно знает, что мир тверд и осязаем. А вот восточному монаху урок с палкой крайне важен — он самым непосредственным образом, с реальными синяками и ссадинами, напоминает ему о вещности этого мира.
Восточные психотехники предназначены для вправления мозгов монахам, склонным тонуть в мире своих вечных интеллектуальных спекуляций. И коан — одно из таких средств.
По сути, коан — это вопрос с хитрым подвохом. Вот, например, один из самых известных коанов — «Как звучит хлопок одной ладонью?» Мастер задает этот вопрос ученику и ждет от него некой реакции, и если реакция его не устраивает, бьет ученика палкой и отправляет подумать еще — подольше.
И вот монах идет куда-нибудь в тихое место, садится лицом к стене в позу лотоса и думает, что же это за фигня такая — хлопок одной ладонью. Для пущей важности эти размышления называют медитацией, но в действительности он просто сидит и думает о белой обезьяне. А подвох в том и состоит, что пока ученик «думает» ответа найти он не сможет и будет получать от любящего учителя только новые синяки на свою спину.
Коан — это интеллектуальный парадокс. Он действует, как камень, брошенный внутрь сложного часового механизма из тысячи шестеренок. Как только ум пытается его прожевать, так сразу сыплются зубья и искры — мыслительная машина начинает хрустеть и разваливаться. А ученика так и продолжают потчевать коанами до тех пор, пока его ум не капитулирует окончательно.
Когда это происходит, новый коан больше не вводит ученика в ступор. Вместо этого он выкидывает какой-нибудь ответный фокус — такой же парадоксальный, как и сам вопрос. Например, сам бьет палкой по спине любимого учителя.
И потом они вместе празднуют и веселятся, потому что главная преграда, отделявшая ученика от красоты и гармонии окружающего мира, теперь сломана.
Конечно, не все так просто, но сейчас это не важно.
Самая первая реакция ученика на коан показывает, где находится его центр масс. Если ученик продолжает жить умом, то парадокс он воспринимает всерьез и тут же пытается его решить, а если из ума он уже малость выжил, то парадокс его никак не трогает и не цепляет — и это хороший знак.
Так вот, возвращаемся к заглавию. Вопрос о смысле жизни — это тоже, своего рода, коан. И больше всего на него попадаются фантазеры-интроверты, любящие порассуждать о судьбах всего мира, сидя у себя на кухне. Экстраверты на этот вопрос, обычно, реагируют проще — «Отвалите, у меня есть дела поважнее!»
Человек может выстроить множество красивых и поэтичных теорий о том, в чем смысл жизни, но за каждую из них на востоке он получал бы удар по спине. Реальная жизнь всегда находится на другом полюсе.
Куда бы ни забрался ум в своих размышлениях, жизни там уже нет — одни только призрачные отражения. Как горизонт, который удаляется с той же скоростью, с какой пытаешься его нагнать.
Любой интеллектуальный ответ на вопрос о смысле жизни — это ерунда. Чем больше теорий выстроено о том, зачем нужна жизнь и как ее нужно жить, чем сильнее гонишься за смыслом, тем более пустой и скучной кажется жизнь. Жизнь никогда не подчиняется ожиданиям, которые на нее пытаются возложить. Она сама — лучший учитель, который всегда рядом и всегда готов дать крепкого пинка.
Погоню за смыслом нужно прекратить — вот тогда можно будет восстановить связь с жизнью и прочувствовать осмысленность каждого мгновения. Ум — это препятствие, а не предмет поиска. А вопрос о смысле жизни имеет смысл использовать только, как индикатор, — если человека этот вопрос волнует, значит он забрел куда-то в дебри и в чем-то себя обманул. Надо стукнуть его палкой или сварить ему кофе — на ваш выбор…
Так в чем ваш смысл жизни?
p. s.
А пока размышляете, сходите и проголосуйте за этот сайт. Занятие это совершенно бессмысленное и потому отлично иллюстрирует вышесказанное.
((В чем смысл вашей жизни?))
Жизнь, полная смысла, победила бессмысленную смерть
- Дэвид Аллан
- Би-би-си, Нью-Йорк
Автор фото, Nicole Tung
Подпись к фото,Джеймс Фоули в Алеппо, Сирия, 2012 г.
Журналисты гибнут на войне. Так было всегда. Так и сейчас – в Сирии, Ливане, Украине. Последние жертвы: Джеймс Фоули, Андрей Стенин, Стивен Джоэль Сотлофф… Дэвид Аллан рассказывает об одном из них, своем друге, но его слова можно отнести ко многим журналистам.
«Смысл жизни – в том, чтобы жизнь была полна смысла», — писал американский автор Роберт Бирн.
Если вам посчастливилось найти свою цель в жизни, хватает смелости, чтобы идти ради нее на риск, и пришлось ради нее поплатиться жизнью, как журналисту Джеймсу Фоули, работавшему в зонах конфликта в Ливии и на Ближнем Востоке и недавно убитому боевиками «Исламского государства», то и смерть тоже приобретает осмысленность.
Пожалуй, это основной урок, который я смог вынести для себя из недавней чудовищной смерти старого друга, весть о которой облетела весь мир.
Когда-то мы с Джимом (так Джеймса называли друзья и члены семьи) оказались в одной группе новоиспеченных преподавателей, недавних выпускников колледжа. Американская некоммерческая организация Teach For America направила нас работать учителями в бедных районах города Финикс, столицы штата Аризона. Нам было трудно, не хватало подготовки, но настрой был боевой. Наша группа состояла примерно из 30 человек, ощущавших себя членами сплоченной семьи, готовыми выслушать, посочувствовать и поддержать друг друга. Я помню, что Джим меньше всех нас унывал из-за преподавательских неудач и всегда сохранял по отношению к ним удивительное чувство юмора.
Поработав учителями, мы оба стали профессиональными журналистами, но наши карьеры представляют собой полную противоположность. Я выбрал красивый путь: писал путеводители, устраивался на онлайн-работы в Сан-Франциско, путешествовал, женился и завел семью, остепенился.
Джим же продолжил приносить пользу другим: преподавал чтение и письмо обитателям чикагской тюрьмы, был наставником для трудных подростков, закончил магистратуру по журналистике, которая вдохновила его на то, чтобы стать репортером в зонах боевых действий, делал репортажи из стран, где сложнее всего достать объективную информацию – из Афганистана, Ирака, Ливии, Сирии.
Вся его жизнь стала воплощением целеустремленности и преданности делу – это больше напоминало призвание, чем карьеру.
Когда в 2011 году я узнал через общих друзей, что Джима похитили в Ливии, мы с ним не виделись и не разговаривали уже больше десяти лет. Я пришел на мероприятие, организованное в его поддержку в Нью-Йорке, где члены его семьи и близкие друзья прочувствованно, но оптимистично говорили о своей любви к нему и о вере в то, что он вернется живым и невредимым. Вскоре после того вечера нашим общим надеждам и молитвам было суждено сбыться.
А затем он вновь поехал в Ливию.
Автор фото, Jonathan Pedneault
Подпись к фото,Джеймс Фоули в Триполи, Ливия, 2011 г.
Джим присутствовал при пленении Муаммара Каддафи. Спустя год он отправился в Сирию, чтобы освещать начинающуюся гражданскую войну – там его снова похитили. Никто не брал на себя ответственности за его похищение, и его плен и молчание продолжались почти два года – до самой смерти.
Мало кто может представить, каково ему пришлось в плену, но про первое свое похищение Джим рассказывал, что важнейшим источником душевных сил для него стала католическая вера.
Что побудило его посвятить всю профессиональную карьеру помощи другим и борьбе с информационным вакуумом в самых напряженных точках планеты? На похожий вопрос ответил вскоре после смерти Джима его отец Джон, делая заявление для прессы. Он процитировал Джоэла Саймона, исполнительного директора международного Комитета защиты журналистов: «Почему пожарные возвращаются в полыхающие дома? Потому что это их работа».
Через две недели после того, как ливийские похитители отпустили его, Джим выступил перед студентами в родном вузе, Медиллской школе журналистики Северо-западного университета. Он объяснял им, почему так важно вести репортажи в непростых условиях и что привлекало его в освещении военных конфликтов, откровенно говорил про риски подобной работы.
Кроме того, Джим рассказывал о мотивах, побудивших его сменить направление деятельности, и о том, насколько повлиял на него курс, посвященный журналистике в зоне конфликтов. «Главное в учебе, — поделился он со студентами, — это возможность встретить человека, который тебя вдохновит».
Эта строчка напомнила мне о том, как мы преподавали в Финиксе, и о цели, которую разделяли все в нашей группе – зажечь огонь вдохновения в наших студентах. Напомнила она мне и об одном из моих преподавателей, журналисте пацифистских взглядов, бывшем колумнисте газеты Washington Post Колмане Маккарти, который уговорил меня устроиться преподавать в Teach For America.
«Нужно возвращать сторицей то, что тебе дали, Дэвид», — сказал он мне тогда. Благодаря Колману я встретил Джима, который сейчас вдохновляет меня.
Вдохновляет меня на что? Я пока не понял. Возможно, быть смелее или предпринимать решительные действия в ситуациях, которые, на мой взгляд, их требуют. Совершенно точно – больше ценить свою жизнь и людей, которые в ней участвуют.
Сейчас я особенно благодарен за то, что в моей жизни был Джим. Это заостряет внимание на том, что по-настоящему важно. И его история, о которой благодаря прессе узнали все, продолжит вдохновлять других – на то, чтобы следовать своему призванию и нести добро в мир. Это лучший способ почтить его память.
Автор фото, Getty
Подпись к фото,Поминальная служба по Джеймсу Фоули в католическом храме Рочестера, штат Нью-Гемпшир
«Жизнь во дворце бессмысленна, если существует смерть»: почему сотрудники массово уходят из корпораций
Волны коронавируса сменяют одна другую в разных странах, и кажется, новостями о возможной четвертой уже никого не удивишь (хотя никому, конечно, этого не хотелось бы).
Время, проведенное на собраниях Microsoft Teams, увеличилось более чем в два раза во всех офисах компании, а продолжительность одной встречи в среднем выросла на 10 минут. Средний пользователь Teams стал отправлять на 45% больше сообщений в чат в неделю и на 42% больше в нерабочее время, причем количество чатов растет каждую неделю. Число электронных писем, отправленных по работе, по сравнению с тем же месяцем прошлого года выросло на 40,6 млрд штук.
Если верить данным опроса, 60% молодых сотрудников Microsoft «просто выживают или отчаянно борются за желание жить»
54% опрошенных признались, что из-за возросшей нагрузки чувствуют себя переутомленными; 39% — даже истощенными.
Особенно страдают, как отмечают исследователи, представители поколения Z — те, кому сейчас от 18 до 25 лет (если верить данным опроса, 60% молодых сотрудников Microsoft «просто выживают или отчаянно борются за желание жить»). Участники исследования рассказали, что тяжелый 2020-й заставил задуматься о переменах: 41% подумывают уволиться в течение следующего года, 46% планируют совершить «серьезный поворот» в карьере.
Реклама на Forbes
Газета The New York Times дала название этому феномену, когда молодое поколение резко взяло курс на масштабные изменения в карьере, — YOLO-экономика. YOLO — это аббревиатура от You Only Live Once, что значит «живем лишь раз». Хештэг #YOLO можно было встретить в американском Twitter еще в 2011 году (после того как об этом записал трек рэпер Дрейк). В начале десятых этот призыв получить желаемое прямо сейчас, не откладывая на будущее, был скорее абстрактным слоганом — его можно было встретить на футболках и граффити. Но пандемия COVID-19 превратила его в реальное явление, оказывающее влияние на экономику и рынок труда.
Юрист Бетт Уильямс во время Zoom-медитации внезапно осознал, что просиживает за столом по 10 часов в день и чувствует себя несчастным
The New York Times пишет, что, опасаясь великого исхода сотрудников, работодатели пытаются поднять рабочий дух и бороться с выгоранием. LinkedIn предоставил всем своим работникам дополнительную оплачиваемую неделю выходных. Команда Twitter получила лишний выходной день в месяц в рамках проекта #DayofRest. Credit Suisse выплатил младшим банкирам премию $20 000, а Houlihan Lokey — полностью оплаченный отдых в отпуске. Пока это не помогает: все больше людей в возрасте от 20 до 30 лет решают бросить стабильную карьеру в корпорации, чтобы начать рискованный стартап, превратить любимую подработку в полноценное дело, наконец, написать тот самый сценарий для сериала или книгу.
Живем один разThe New York Times собрал несколько историй американцев, решившихся на перемены. Все они начинаются со слов: «Пандемия поменяла мои приоритеты, и я понял, что не обязан так жить всегда».
Например, 33-летний юрист из Орландо Бетт Уильямс во время Zoom-медитации внезапно осознал, что просиживает за столом по 10 часов в день и чувствует себя несчастным, в то время как завтра он может умереть. Уильямс ушел в маленькую юридическую компанию, организованную соседом, чтобы больше времени проводить с женой и собакой, — и ни о чем не жалеет.
Умри, но не сейчас: что делать, если вы абсолютно выгорели
Россия не отстает от мирового тренда. 28-летний Дмитрий Ханарин из Москвы последние пять лет работал консультантом в Mckinsey. Когда началась пандемия, он взял первый продолжительный отпуск и «просто наблюдал» за тем, что происходит вокруг: «Смотря на происходящие изменения, я думал: окей, а что мне дальше делать со своей жизнью?» — рассказывает Дмитрий. Интерес к теме здоровья у Ханарина был всегда — его родители врачи, сам Дмитрий экспериментировал с разными практиками, как ментальными (медитация), так и физиологическими (интервальное голодание).
Пандемия, по его словам, подняла на поверхность всю усталость, накопившуюся в людях за годы работы в корпорациях, и заставила обратить внимание на тему ресурсов и выгорания. Ханарин покинул Mckinsey и создал платформу тренеров по здоровью Deva.school. Дмитрий признается, что сейчас работает даже больше, чем в Mckinsey, так как проект и личная жизнь конвергировались, и что в сравнении с доходом консультанта сейчас не зарабатывает «практически ничего»: «Но это инвестиция в будущее, которая окупится. Краткосрочно деньги точно становятся менее важны».
Ханарин не отрицает, что однажды может вернуться в корпоративный мир, потому что «жизнь долгая» и потому что, делая свой стартап, по-новому посмотрел на достоинства корпораций: «Но в настоящий момент я кайфую от того, что делаю, и в ближайшие годы вижу пространство для того, чтобы развивать свой проект».
Сейчас мне хочется сказать, что было не страшно, но на самом деле ощущения были такие, будто я прыгаю со скалы в неизвестность
33-летняя Юлия Акбердина также работала в российском офисе Mckinsey.
После она переехала в Ирландию и несколько лет отвечала за стратегию продаж одного из продуктов Linkedin в Европе и Латинской Америке. Работа, признается Юлия, оказалась «намного менее интересной». «Linkedin — это технологическая компания, как Google или Facebook. Такие техкорпорации стали настолько большими, что даже на верхнем уровне у сотрудника очень ограниченный функционал, за который параллельно могут отвечать еще несколько человек. То есть сфера ответственности и зона роста маленькие», — объясняет Акбердина. Юлия подумывала разослать резюме в небольшие компании, а в 2020-м ушла в декрет и решила, что это отличная возможность поработать над собственным проектом на «безопасной территории». Она запустила образовательное онлайн-пространство для мам Her Space и уже к окончанию декретного отпуска поняла, что хочет заниматься только этим проектом.
«Спасибо локдауну, теперь я счастлива»: как пандемия изменила отношение женщин к работе
«Сейчас мне хочется сказать, что было не страшно, но на самом деле ощущения были такие, будто я прыгаю со скалы в неизвестность.
До этого у меня всегда была стабильная работа с фиксированным заработком, я примерно знала, в какой момент и как вырасту, а сейчас я попала в абсолютную неопределенность», — продолжает Юлия. Она добавляет, что решиться на перемены было бы не так просто, если бы не финансовая подушка безопасности — уходя из Linkedin Акбердина знала, что даже если не будет зарабатывать совсем ничего, сбережений хватит на несколько лет. Иногда ее беспокоит, что до прошлого уровня дохода «еще очень далеко», но Юлия уверена, что «в какой-то момент» ее проект будет приносить «столько же или больше». Сейчас, признается Акбердина, она ощущает себя по-настоящему счастливой: «Я как будто открываю новую сторону себя, более креативную. И после выходных не могу дождаться, когда начну работать — я давно не испытывала этого чувства».
Юнгианский аналитик, сопредседатель Московской ассоциации аналитической психологии Станислав Раевский отмечает, что пандемия в первую очередь показала людям неизбежность встречи со смертью — и этим можно объяснить рассвет YOLO-экономики.
До сих пор, подчеркивает он, эта тема была закрыта. «Но в пандемию смерть везде: умер знакомый, друг, родитель твоего друга. Ты не можешь бежать от смерти. Социальные сети дали нам возможность прямо столкнуться с этой информацией. Гаутама Будда 2500 лет назад прекрасно проводил время в своем дворце, а потом поехал в город и впервые увидел похороны человека. А увидев, понял, что жизнь во дворце бессмысленна, если существует смерть. Многие современные люди в этом смысле повторяют путь Будды», — говорит Раевский.
Люди стремятся не только заработать деньги, но придумать лекарство, накормить людей, разработать удобное приложение — сделать что-то сущностное
Психолог подчеркивает, что мы и раньше имели дело с даушифтингом, который напоминает культуру YOLO-экономики. И тогда, и сейчас люди, по его словам, пытались найти настоящих себя. «Нет рецепта счастья, кроме как развернуться к себе. И, конечно, люди разворачиваются к себе, особенно в экстремальных ситуациях, таких как пандемия.
Они стремятся не только заработать деньги, но придумать лекарство, вкусно накормить людей, разработать удобное приложение — то есть сделать что-то сущностное», — объясняет Раевский.
Консультант, соучредитель Ассоциации русскоязычных коучей (АРК) Михаил Кларин подтверждает, что именно высокий уровень стресса подталкивает людей к тому, чтобы уходить с привычной работы и менять жизнь. «Пандемию социальные психологи по всему миру называют коллективной травмой: люди ограничены в общении, рабочий день удлиняется, при этом работать надо в малоподходящих условиях. Над каждым висит угроза заразиться смертельным заболеванием. Многие просто выгорают», — объясняет он необычные тенденции в экономике.
Потерянные во времени: как мы переживаем коллективную травму от COVID-19
По словам Кларина, часто настроению все бросить поддаются предприниматели, которые чувствуют, что климат в стране не в их пользу, несмотря на заверения властей. При этом решиться на перемены проще людям, у которых есть накопления.
Те, кому не на что жить, с напряжением вглядываются в необходимость зарабатывать деньги. Рассказывая о работе с клиентами, у которых есть запрос на перемены, Михаил Кларин замечает: «Нам приходится каждый раз заниматься инвентаризацией внутренних и внешних ресурсов. В ситуации столкновения с кризисной волной перед человеком встают знаменитые экзистенциальные вопросы: что для меня самое важное в жизни, на что я могу опираться, что я на самом деле люблю. Они кажутся слишком масштабными, чтобы ими часто задаваться, но это реальные рабочие вопросы, с которыми я сталкиваюсь каждый день».
Решимость уйти в свободное плавание свойственна людям 20-25 лет, которые еще не обременены семьей и ипотекой
Специалисты в области управления персоналом объясняют наметившиеся в экономике тенденции более материальными вещами. Рекрутер Алена Владимирская отмечает, что молодые люди во все времена подумывают открыть собственное дело, однако обычно их удерживает именно комфортная офисная среда и ритуалы компании, например утренний кофе с коллегами и совместные обеды: «В пандемию очень востребованным стал удаленный формат работы.
И если людей более старшего возраста это скорее испугало, то молодежь воодушевленно приняла возможность работать из любой точки на несколько компаний одновременно и параллельно вести свой проект».
Реклама на Forbes
Решимость уйти в свободное плавание, по словам Владимирской, свойственна людям 20-25 лет, которые, как правило, еще не обременены семьей и ипотекой, и людям после 40, у которых уже большей части этих обязательств нет. При этом компаниям, отмечает она, действительно стало сложнее удерживать эти категории сотрудников: «Привязка к офису больше не работает. Работают либо деньги, то есть когда компания платит человеку больше, чем он сможет заработать на собственном деле, либо интересные проекты и понятные интересные карьерные треки».
Президент сервиса по поиску работы Superjob.ru Алексей Захаров уверен, что о долгосрочной тенденции говорить рано. По его мнению, людей, желающих работать в корпорациях, не стало меньше, и с должности директора департамента крупного банка все еще не уходят, чтобы начать свой рискованный проект.
«Но молодых людей, которые в качестве карьеры выбирают не корпоративный путь, а путь самозанятости, действительно стало больше. Другое дело, что это вряд ли проблема для корпораций: персонал всегда уходил в свои стартапы, уходит и будет уходить вне зависимости от пандемии», — считает Захаров.
Самолет на водородном топливе и конструктор шаурмы: стартапы, за которыми нужно следить в 2021 году
8 фотоМанифест философии абсурда
В разные времена философы считали различные вопросы основополагающими. Например, для Канта основными вопросами философии являются «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться?». А для Маркса — «Что первично — бытие или сознание?». Для Камю есть только один по-настоящему важный философский вопрос: «А стоит ли эта жизнь того, чтобы быть прожитой?».
❓А стоит ли эта жизнь того, чтобы быть прожитой? Этот вопрос Камю формулирует в своем знаменитом эссе 1942 года «Миф о Сизифе» и пытается объяснить свой вариант ответа на него.
Его ответ может показаться сложным и непонятным, если подходить к нему чисто теоретически. Если же попытаться прочувствовать его как собственный живой опыт, то он оказывается предельно ясным.
🧵 Связь между человеком и жизнью асимметрична. Камю удивляется, насколько асимметрична связь между человеком и жизнью. Жизнь — проблема для человека, но человек — не проблема для жизни. В этом и заключается фундаментальная абсурдность мира: мы всегда «посторонние» в этой жизни, мир с нами несоизмерим.
👂 Что такое абсурд? Абсурд, пишет Камю, не в человеке и не в мире — он в их совместном присутствии. Сам по себе мир не абсурден, он лишь неразумен, внечеловечен. Абсурд — просто другое название для «бытия-в-мире». Абсурд — лат. absurdum «от глухого». Мир просто глух к терзаниям человека. Вы когда-нибудь замечали, как говорят глухие? Они сами себя не слышат, и поэтому их слова похожи на камни. У них как будто нет внутреннего измерения.
→ Так говорят герои сериала-триллера Дэвида Линча «Твин Пикс» в Черном вигваме — казалось бы, те же самые звуки, что и в нашей речи, но так инопланетно произнесены, что пробирает дрожь.
🤔 Отношение к абсурду. Ощущение тотальной бессмысленности жизни является прямым вызовом человеку — если все абсурдно, то и любое отношение к абсурду тоже абсурдно. Одобрять его или проклинать, признавать или отрицать — все это лишь добавляет бессмысленности происходящему.
🙋🏻♀️ Подлинный Поступок. Единственное, что может прорваться сквозь вязкую пелену любого абсурда — это человеческий Поступок. Только важно, чтобы он был подлинным, а подлинный поступок всегда совершается ради самого поступка — без цели, без оправданий, без надежды что-то изменить.
🗣 «Рано или поздно наступает время, когда нужно выбирать между созерцанием и действием. Это и называется: стать человеком».
«Любые технологии бессмысленны, если они не облегчают жизнь людям» / Интерфакс
– Чем отличаются «цифровые чиновники» от обычных? Что входит в их функционал?
– Как такового определения «цифровой чиновник» не существует.
Скорее, мы говорим о людях, обладающих навыками и умениями применять для решения своих ежедневных задач новые технологии. Ведь мы пользуемся приложениями в смартфонах для того, чтобы вызвать такси, сделать покупки. Примерно то же должно происходить и в масштабах государства. У него должны быть такие же инструменты для взаимодействия с гражданами, и во многом это сейчас реализуется с помощью портала госуслуг и смежных с ним региональных порталов.
Однако если говорить о системе принятия решений, то в ряде отраслей такая система выстраивается на объективных данных, которые собирают на каждом этапе производства или предоставления услуги. К сожалению, в области госуслуг такая система функционирует не в полном объеме, потому что госслужащие по-прежнему опираются на результаты, которые им дает статистика, причем со значительной задержкой в формировании статистической отчетности.
В то же время, для принятия решений необходима оперативная, качественная и, главное, достоверная информация.
Поэтому основная задача – поставить технологии на службу государству для качественного взаимодействия государства и граждан. Любые технологии бессмысленны, если они не облегчают жизнь людям.
– Федеральные и региональные чиновники – занятые люди. Расскажите, как происходит сам процесс их обучения и что входит в программу?
– Обучение уже давно стало элементом профессиональной деятельности госслужащего. В биографии каждого из них есть определенные карьерные изменения, которые давали возможность поменять сферу, направление деятельности, а это всегда требует новых знаний.
В нашем случае так же: сотрудники органов власти по-разному участвуют в различных образовательных мероприятиях. Сейчас очень много разных программ реализуется государством для развития компетенций, особенно у сотрудников региональных органов власти.
У нас, кроме формата очного обучения, есть онлайн курсы. Причем программа выстраивается индивидуально для каждого ученика. Но прежде нам нужно понять, что знает и умеет обучающийся до начала курсов.
Поэтому он заочно проходит тестирование, которое позволяет узнать, каким мышлением обладает человек, какие компетенции, способности к обучению у него есть. Важно, чтобы команда региона состояла из людей с разными компетенциями, и люди дополняли друг друга. В то же время, обладали высоким уровнем навыков. Задача тестирования – не отобрать лучших, отсеяв других по определенному минимуму баллов, а определить, какие знания необходимы человеку, чтобы на основании этих данных выстроить индивидуальную траекторию.
На образовательный интенсив «Остров 10-21», который прошел в июле этого года на острове Русский, заявилось порядка 50 команд от регионов, мы отобрали 35.
– На уровне исполнительной власти, в особенности региональной, какие проблемы помогают решить госслужащие, которые прошли обучение и умеют управлять большими данными (Big Data), профессионально решать задачи Chief Digital Office (CDO)?
– Они решают традиционные задачи, нельзя сказать, что они супертехнологичные.
Например, возьмем сферу здравоохранения. Все мы сталкиваемся с очередями в поликлинике. На основе данных команда управленцев на «Острове» выстроила модель, каким образом распределить нагрузку по муниципалитету, по врачам так, чтобы пациентам было комфортно и не приходилось ждать в очереди.
В Москве похожая модель — электронная запись в поликлинику, но это наш с вами интерфейс взаимодействия с поликлиникой. А мы говорим о качестве принятия решения уже внутри системы.
Еще один кейс из системы здравоохранения был связан с загрузкой медицинского оборудования. Команда изучила уровень загрузки маммографа на примере медицинских учреждений в разных муниципалитетах одного из регионов. Разница оказалась колоссальная – в тысячи раз! То есть там есть, конечно, ограничения, связанные с медицинским персоналом, потому что иногда мы идем в конкретную поликлинику, зная, что там работает хороший врач. Но когда такая большая разница, речь уже идет об эффективности использования аппаратуры.
Большой набор кейсов был отработан в области образования.
В основном эти кейсы касались цифрового профиля и выстраивания системы кадрового прогноза на уровне региона. Показателен пример одного из субъектов, который использовал информацию о количестве выпускников и их миграции в другие регионы на основании открытых данных из социальных сетей. В соцсетях довольно точные данные, потому что люди в большинстве случаев указывают актуальное место работы, актуальный город проживания.
– И это поможет регионам удержать молодежь?
– Всех оставить жить в регионе невозможно. Поэтому управленцы шли в логике вовлечения людей в развитие, в деятельность региона. Они даже привели пример, когда программист уехал в другую страну и, работая там, создал команду на территории этого субъекта. По факту, появился новый бизнес на территории региона.
Несмотря на большое количество данных, которые есть у государства, они не всегда качественные. И работу по их очистке, по отделению «мусорных» сведений от представляющих ценность, необходимо еще налаживать.
Ведь после того, как вы данные получили, важно выстроить правильный набор гипотез. Один из преподавателей на «Острове» приводил пример неправильно выстроенной гипотезы, что нападение акул на морском побережье якобы увеличивается в тех случаях, когда на пляже продают мороженое. Мороженое продают в солнечные дни, и людей на пляже больше в солнечные дни, здесь понятная закономерность: больше людей – больше вероятность нападения акул.
– Могут ли эти новые технологии быть использованы чиновниками не во благо, а во вред? Их применение как-то регулируется в правовом поле?
– Риск злонамеренного применения новых технологий есть всегда, мы это понимаем. Очень важно определиться с базовыми принципами работы с данными, которые нужно принимать, прежде всего, на федеральном уровне. Во-первых, это набор стандартов работы с данными. Во-вторых, нужно определиться с корректными механизмами раскрытия данных. В целом же для решения большинства задач персональные данные вообще не требуются.
– Вы отметили, что чиновники в командах должны обладать разными компетенциями, чтобы сформировались команды. По итогам обучения, которое сейчас запускается, могут быть сформированы новые команды управленцев?
– В рамках обучения команды могут формироваться самым причудливым образом. Это можно утверждать, посмотрев на уже реализующиеся проекты, участники которых находятся в разных концах страны. Мы стараемся построить наши образовательные мероприятия таким образом, чтобы у нас участвовали не только управленческие, административные команды, но и были представители технологического бизнеса.
На «Острове» был случай, когда от региона приехал один-единственный человек. Он проявил инициативу, нашел соратников для реализации своего проекта, дата-аналитика, технолога, и они вместе сделали очень хороший проект, который сейчас поддержало АСИ в реализации.
– Как Вы оцениваете уровень цифровой трансформации в регионах на сегодняшний день и что может способствовать его повышению?
– В цифровой трансформации мы для себя выбрали тему, связанную с управлением, основанным на данных.
Поэтому и начали образовательную программу, и мы предлагаем всем субъектам принять в ней участие, конечно, с основным акцентом на регионы Дальневосточного федерального округа. Первый модуль у нас завершился 23 ноября. У нас два образовательных трека. Первый трек – это общее управление, основанное на данных. Второй – управление, основанное на данных в образовании. С одной стороны, у нас очень много данных, начиная от школьных дневников и заканчивая часами учителей. С другой стороны, а что мы можем сказать о траектории каждого отдельного человека, и чем мы, самое главное, можем помочь, когда видим картину развития школьника? Как отвечать на такие вопросы – все это мы предметно обсуждаем с представителями субъектов России.
Книга «Страдания от бессмысленности жизни. Актуальная психотерапия» Франкл В Э
Страдания от бессмысленности жизни. Актуальная психотерапия
Книга всемирно известного австрийского философа, психолога, создателя логотерапии Виктора Франкла представляет собой сборник лекций, в которых в доступной и увлекательной форме изложены основные идеи экзистенциальной психологии. Научная и литературная карьера выдающегося австрийского психолога началась в 1924 году, когда он с одобрения Зигмунда Фрейда опубликовал свою первую статью в «Международном психоаналитическом журнале». Пережив в молодости увлечение психоанализом и психологией Адлера, Виктор Франкл стал родоначальником совершенно нового направления в психологии, которое теперь именуют Третьей Венской Школой психотерапии. Основываясь на своем богатом опыте практикующего психотерапевта, Франкл не только анализирует причины появления мучительного ощущения бессмысленности жизни, которое царит в современном обществе, но и дает свой рецепт избавления от страданий, вызванных этим ощущением. Многие лекции, составившие эту книгу, публикуются на русском языке впервые.
Поделись с друзьями:- Издательство:
- Сибирское университетское издательство
- Год издания:
- 2017
- Место издания:
- Новосибирск
- Язык текста:
- русский
- Язык оригинала:
- английский
- Перевод:
- Панков С.
- Тип обложки:
- Мягкая обложка
- Формат:
- 60х90 1/16
- Размеры в мм (ДхШхВ):
- 215×145
- Вес:
- 70 гр.
- Страниц:
- 95
- Тираж:
- 1500 экз.
- Код товара:
- 872125
- Артикул:
- 246683
- ISBN:
- 978-5-379-01997-6
- В продаже с:
- 20.12.2016
Книга всемирно известного австрийского философа, психолога, создателя логотерапии Виктора Франкла представляет собой сборник лекций, в которых в доступной и увлекательной форме изложены основные идеи экзистенциальной психологии.
Научная и литературная карьера выдающегося австрийского психолога началась в 1924 году, когда он с одобрения Зигмунда Фрейда опубликовал свою первую статью в «Международном психоаналитическом журнале». Пережив в молодости увлечение психоанализом и психологией Адлера, Виктор Франкл стал родоначальником совершенно нового направления в психологии, которое теперь именуют Третьей Венской Школой психотерапии. Основываясь на своем богатом опыте практикующего психотерапевта, Франкл не только анализирует причины появления мучительного ощущения бессмысленности жизни, которое царит в современном обществе, но и дает свой рецепт избавления от страданий, вызванных этим ощущением.
Многие лекции, составившие эту книгу, публикуются на русском языке впервые. Читать дальше…
Насколько распространено убеждение, что жизнь бессмысленна?
В знаменитой книге Виктора Франкла Человек в поисках смысла в разделе под названием «Экзистенциальный вакуум» утверждается, что «экзистенциальный вакуум — широко распространенное явление двадцатого века». Он продолжает объяснять, почему возник этот вакуум: в двадцатом веке. века, люди перестали полагаться на свои традиции и на свои инстинкты.
Я слышал много похожих мнений. Люди часто обсуждают широко распространенный экзистенциальный вакуум, вездесущее чувство бессмысленности, преобладающую экзистенциальную пустоту, безудержный экзистенциальный кризис.Я даже встречал людей, которым было неловко из-за , а не , считая жизнь бессмысленной. Что с ними не так? Почему они не считают жизнь бессмысленной, как все другие люди? Они мелкие? А может быть недостоверным?
Свидетельство Франкла о том, что «экзистенциальный вакуум — широко распространенное явление», представляет собой статистический обзор, согласно которому 25 процентов его европейских студентов и 60 процентов его американских студентов показали «более или менее заметную степень экзистенциального вакуума.«К сожалению, Франкл не упоминает ссылку для этого исследования. Он также не отмечает, что распространенность экзистенциального вакуума среди тех, кто пришел вместе с ним учиться тому, как справиться с бессмысленностью жизни, вероятно, будет выше, чем среди населения в целом. Точно так же, когда я спрашиваю своих современных собеседников, которые обсуждают широко распространенное ощущение бессмысленности жизни на том основании, на чем они основывают свои утверждения, у них нет убедительных доказательств.
Эмпирические исследования по этой теме показывают, что это явление может быть менее распространенным, чем некоторые думают.Саманта Дж. Хайнцельман и Лаура А. Кинг из Университета Миссури проанализировали множество эмпирических исследований, в которых оценивалась распространенность ощущения бессмысленности жизни. Их вывод, отраженный в названии их статьи, заключается в том, что чувство бессмысленности вообще не очень распространено. Они назвали свою статью «Жизнь очень значима».
Например, в цитируемом ими исследовании 2002 года, спонсируемом Национальным институтом старения при Мичиганском университете, 1062 человека старше 50 лет спросили, чувствовали ли они, что их жизнь имела смысл в предыдущие 12 месяцев.Девяносто пять процентов из них ответили на этот вопрос утвердительно.
В другом исследовании, инициированном в Университете Бэйлора, 1648 участников попросили оценить утверждение «Моя жизнь имеет реальную цель» по пятибалльной шкале от совершенно не согласен до полностью согласен . Только 10 процентов участников не согласились или категорически не согласились с этим утверждением. Шесть процентов затруднились с ответом, а 84 процента согласились или полностью согласились с этим утверждением.
В еще одном исследовании Шигехиро Оиси и Эд Динер сообщают об информации, собранной Gallup Global Опросы от 137 678 человек в 132 странах мира.На вопрос «Считаете ли вы, что ваша жизнь имеет важную цель или смысл?» утвердительно ответили 91% участников.
Другие исследования представляют аналогичные результаты. Как всегда, к таким цифрам следует относиться с осторожностью. И, как всегда, было бы полезно провести больше исследований на большем количестве популяций в разных частях мира. Более того, многие философы, вероятно, укажут, что ощущения людей смысла своей жизни могут отличаться от того, что могло бы иметь реальный смысл в их жизни.Кроме того, большой процент в этих и других выборках людей, которые лишают своей жизни смысла, не должен заставлять нас игнорировать тех, кто считает, что их жизнь не имеет смысла; к ним следует относиться очень серьезно.
Тем не менее, стоит отметить, что некоторые, по-видимому, считают экзистенциальный вакуум гораздо более распространенным явлением, чем показывают эмпирические исследования по этой теме на самом деле.
Изображение в Facebook: Voyagerix / Shutterstock
Свобода без основания и бессмысленность жизни в «Бытии и ничто» Сартра на JSTOR
АбстрактныйВ этой статье критически исследуется аргумент Сартра о бессмысленности жизни из-за нашей необоснованной свободы.По словам Сартра, наша свобода выбора наших ценностей совершенно не определена. Следовательно, мы не можем ни на что полагаться при выборе и не можем оправдать свой выбор. Таким образом, наша свобода — это основа нашего мира, сама не имеющая никакого основания, и это делает нашу жизнь абсурдной. Таким образом, аргумент Сартра предполагает, что, хотя мы можем свободно выбирать все наши ценности, у нас есть мета-значение, которое мы не можем выбрать: эти ценности приемлемы, только если они оправданы каким-то независимым фактором, а не свободным выбором.Я утверждаю, что нам не нужно принимать эту предпосылку: субъективисты вполне могут стать «гордыми субъективистами», которые довольны своим субъективизмом, а не стыдятся его. Действительно, эту позицию занимают многие субъективисты, в том числе те, кто рассматривает смысл жизни — например, Гарри Франкфурт и Брук Алан Трисел.
Информация о журналеSartre Studies International — это рецензируемый научный журнал, который публикует статьи междисциплинарного, межкультурного и международного характера, отражающие весь спектр и сложность собственной работы Сартра.Он фокусируется на философских, литературных и политических вопросах, берущих начало в экзистенциализме, и исследует сохраняющуюся жизнеспособность экзистенциалистских и сартровских идей в современном обществе и культуре.
Информация об издателеBerghahn Books — отмеченный наградами независимый научный издатель выдающихся книг и журналов по гуманитарным и социальным наукам, возглавляемый группой матери (книги) и дочери (журналы). Его программа, которая на сегодняшний день включает 35 журналов и 100 новых наименований в год, ориентирована на историю, социологию и антропологию, международную политику и политические исследования, исследования культуры и СМИ, иудаику и исследования миграции и беженцев.Рецензируемая пресса, Berghahn привержена высочайшим академическим стандартам; его издательская программа широко известна благодаря качеству списков и выпуска книг и журналов.
Философия в бессмысленной жизни: система нигилизма, сознания и реальности | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама
Есть много философских аргументов в пользу вывода о том, что жизнь имеет смысл. Следовательно, приводить доводы в пользу нигилизма (утверждение, что не только жизнь, но и вся реальность бессмысленны (ix)) — значит утверждать, что каждый аргумент в пользу смысла жизни содержит некоторую ошибку.Это амбициозное начинание, по-видимому, занимает центральное место в книге Джеймса Тартальи: как он прямо выражается, «нигилизм — это просто факт». (19). В печати я поддержал один из аргументов в пользу смысла жизни, против которого открыто выступает Тарталья [1]. Но, хотя я не согласен с этим, по-видимому, центральным утверждением, я симпатизирую другой точке зрения, в отношении которой в этой книге приводится интригующий случай: что «управление пространством трансцендентности» является одной из центральных задач философии (183).
Полезное введение и открывающая глава резюмируют взгляды Тартальи и излагают его аргументы в пользу истинности нигилизма.Тарталья утверждает, что для того, чтобы сделать вывод о том, что жизнь имеет смысл, мы должны были бы предоставить не только причинное объяснение того, как появились люди, но и объяснение, которое также подтверждает приписывание цели человеческой жизни — телеологическое объяснение того, что мы здесь за . Необходимое объяснение в этих двух смыслах (причинном и телеологическом) «скажет нам, почему мы существуем» и, таким образом, объяснило бы смысл жизни (2). Поскольку он считает, что такого убедительного объяснения нет, Тарталья приходит к выводу, что жизнь бессмысленна.Однако он заверяет нас, что наша неспособность осмыслить реальность и, следовательно, жизнь в целом не мешает нам осмыслить вещи в пределах этой реальности: мы можем объяснять и осмысливать вещи в определенных ограниченных пределах. контекст. Но беспочвенность этого контекста влечет за собой, «что наши доводы в конечном счете беспочвенны: они — причины, данные в рамках существования, которое само по себе лишено разума»; короче говоря, «все имеет смысл, пока мы не заходим слишком далеко» (43).
В приложении к своему введению (12-19) Тарталья вкратце опровергает некоторые из существующих аргументов об обратном, за исключением того, с которым я согласен: выдвинутого Дэвидом Э. Купером (18-9) [2]. ] Он обещает полностью обсудить этот аргумент в главе 2 (18) и заявляет, что для него характерны «тонкие отличия» от его собственной позиции, которые, по его словам, «должны быть оценены, когда моя позиция обсуждается» (19). . Однако работы Купера больше не упоминаются.
Глава 2 представляет собой обзор «ошибочных» стратегий совладания с нигилизмом, включая идею трансцендентного смыслового контекста (который может рассматриваться как неявная ссылка на Купера), гуманизма и релятивизма.Хотя эта глава не является исчерпывающим обзором, она четко формулирует то, что, по мнению Тартальи, является неправильным во многих существующих попытках доказать, что жизнь имеет смысл. Он сравнивает жизнь с игрой в шахматы, а идею о том, что жизнь имеет значение, — с возможностью получить мат, который может мотивировать человека на ходы в игре. Однако нигилист считает, что «мат — это иллюзия» (43). Поэтому нам советуют вместо этого переориентировать наше внимание на сами действия, которые мы, возможно, раньше считали просто промежуточными целями.Обнаружив, что они фактически являются «единственными настоящими целями», мы должны ценить их «ради них самих» (43). Против обвинения в том, что нигилизм побуждает нас относиться к жизни менее серьезно, Тарталья утверждает, что «нет ничего вне жизни, что мы могли бы воспринимать более серьезно», чем сама эта бессмысленная жизнь (44).
Глава 3 защищает роль философского вопрошания (о смысле жизни и о том, как мы должны жить) в открытии «пространства трансцендентности». Принимая во внимание приведенный выше аргумент в пользу нигилизма, Тарталья заверяет читателя, что нигилизм совместим с идеей трансцендентности: он просто утверждает, что не существует трансцендентного контекста значения .'(77). Глава 4 убедительно защищает трансцендентность на том основании, что «кажется, что сознание выходит за пределы мира объективных мыслей», поднимая «перспективу того, что реальность превосходит физическую вселенную» (85). Глава 5, «ключ к этой книге» (11), излагает «трансцендентную гипотезу» более подробно, опять же с особым упором на сознание. Он предполагает, что феномен сознания «должен быть отождествлен с чем-то в более широком контексте существования, чем мир, который он представляет»; это дает нам основание принять гипотезу, «что объективный, физический мир превосходит» (104).Здесь предложение Тартальи напоминает предположение экзистенциальных феноменологов, таких как ранний Хайдеггер, Карл Ясперс и Морис Мерло-Понти, которые пришли к выводу, что человеческое сознание (даже если мы признаем, что оно неизбежно воплощено) не может пониматься как чисто объективный физический объект. или процесс в мире, поскольку это тот, благодаря которому для нас вообще существует значимый мир объектов [3].
В главах 6 и 7 Тарталья применяет трансцендентную гипотезу для философского осмысления времени и универсалий, соответственно — оба из которых, по его мнению, предоставляют дополнительные философские пути к трансцендентности.В то время как время является частью объективного мира, «временная перспектива« сейчас »превосходит объективный мир» и «движущаяся концепция настоящего является результатом незаконного наложения трансцендентного« сейчас »на объективный порядок» (144). Точно так же «у нас есть точка зрения на объективный мир, которая предполагает универсалии, но универсалии не могут принадлежать объективному миру», поэтому мы можем заключить, что универсалии «являются искажением трансцендентного бытия» (161). Том завершается резюме, которое еще раз напоминает читателю, что трансцендентная гипотеза не несовместима с нигилизмом, потому что «нет причин, по которым трансцендентный контекст должен быть контекстом значения; это было бы лишним требованием »(170).
Аргумент Тартальи в пользу нигилизма основан на идее, что успешное объяснение смысла жизни должно быть как причинным, так и телеологическим. Но почему нам нужно что-то знать о происхождении человека или верить в то, что человеческая жизнь существует для какой-то цели, чтобы предполагать, что жизнь имеет смысл? Как указывает Лешек Колаковски, даже необязательно, чтобы придающие значение объяснения были правдой, как в случае с генеалогическими мифами или мифами о человеческом происхождении, которые сочетают в себе «истину» и «поэзию» в различных пропорциях, возможно, в той или иной степени. где миф полностью «ложен» с чисто фактической точки зрения.Но вопрос фактической истины кажется неуместным для функции таких мифологических объяснений, которые заключаются не только в предоставлении «интересной информации о генеалогии сообщества», но и в обеспечении «принципа легитимности», который придает «смысл продолжающемуся существованию сообщества — — значение определенное и находящееся, так сказать, в источнике бытия »[4]. Нет оснований полагать, что мифологические объяснения происхождения человечества в целом функционируют иначе. Если мифологические объяснения не обязательно должны быть буквально истинными, чтобы придать смысл жизни, почему мы должны настаивать на том, чтобы все объяснения смысла жизни были причинными и телеологическими по своей природе?
Как я уже упоминал в самом начале, успешный аргумент в пользу нигилизма будет означать, что все аргументы в пользу смысла жизни ошибочны.Я уже заметил, что Тарталья не может явно опровергнуть аргумент Купера в пользу этого заключения, но, на мой взгляд, он не может сделать этого и неявно. Купер утверждает, что нигилизм подорвет то, что Тарталья называет «социальным смыслом» (15) наших практик, и, в конце концов, станет невыносимым, потому что «деятельность, цель которой — способствовать чему-то, что само по себе оказывается бессмысленным, ретроспективно наследует эта бессмысленность »[5]. Мы действительно не могли бы продолжать жить, если бы опыт действительно был структурирован таким образом.Тот факт, что у большинства из нас она есть, предполагает, что она обычно не так структурирована. Отсутствие мата подорвало бы смысл ходов в шахматной игре, которые не имеют внутреннего значения, за которое их можно было бы ценить «ради самих себя». Их смысл как раз и заключается в их вкладе в возможность мат. Следовательно, учитывая, что игра продолжается, есть как логическая, так и психологическая потребность предположить, что жизнь имеет смысл, а нигилизм ложен. Неявный ответ Тартальи на эту цепочку рассуждений состоит в том, что мы просто воздерживаемся от слишком далеко зайти в вопросе о значении.Чтобы жить нормальной жизнью, самое большее, что нам нужно, — это предположение, что «наши цели стоят того, пока мы ими занимаемся» (47). «Нигилизм говорит нам, что у жизни нет общей цели, но мы все равно можем действовать так, как если бы она была» (172). «Конечно, нам не нужно поднимать теоретический вопрос о том, что — если вообще — делает наши цели стоящими, чтобы предполагать их; мы делаем это без усилий, как только перестаем об этом думать »(47).
Очень странно встретить в книге по философии предложение, которое поощряет перестать думать .Но в этом суть неявного ответа Тартальи Куперу. Нам потребуется дополнительное утверждение трансцендентной гипотезы, чтобы сделать вывод о том, что жизнь имеет смысл: нам также потребуется утверждение, что трансцендентный контекст является трансцендентным контекстом значения . В то время как Купер думает, что нам нужно это дополнительное утверждение, потому что, очевидно, жизнь (в целом) терпима и была бы невыносима без нее, Тарталья считает, что жизнь выносима даже без этого утверждения — пока мы перестанем думать об этом. .На мой взгляд, это не опровержение аргумента Купера. И, безусловно, философы, все люди, должны продвигать данную линию вопрошания настолько далеко, насколько это возможно, даже если потенциальные последствия могут быть сочтены нежелательными или тревожными. Хотя Тарталья прав, утверждая, что «вам не нужно трансцендентного смысла, если нигилизм морально нейтрален и является просто фактом», для опровержения нигилизма нужен только один веский аргумент в пользу смысла жизни. Тарталья не доказал, что этот аргумент является несостоятельным.
Однако может не иметь значения, что истинность нигилизма все еще под вопросом, потому что нигилизм не только «утомителен» (7), он также не обязателен для «ключа к этой книге» (11): проект Тартальи по установлению трансцендентная гипотеза. Эта гипотеза в лучшем случае совместима с нигилизмом. Это не влечет за собой и не следует из этого. Тарталья признает, что «существование трансцендентной реальности не влияет на истину нигилизма» (145) и что «если реальность трансцендентна, то нигилизм может быть неправдой» (179).В свете этих уступок первая половина книги Тартальи кажется ненужной, если не несущественной для второй.
Что касается второй половины, в которой Тарталья защищает трансцендентную гипотезу: здесь я полностью согласен. Однако для этой защиты было бы полезно обратиться к Карлу Ясперсу, чей философский проект в этом отношении чрезвычайно близок к проекту Тартальи. Оба стремятся объяснить значение научного исследования и человеческого существования в свете трансцендентности, все три из которых являются формами «окружающего» Ясперса.Заявление Тартальи о том, что опыт не является частью объективного мира, описываемого наукой, и его точка зрения о том, что «опыт и объективный мир являются частями интерпретации трансцендентной реальности» (122, 176), созвучны трехчастной системе Ясперса. Ясперс, который последовательно выступал против догматических религиозных и суеверных истолкований трансцендентности в пользу «философской веры», соглашался с тем, что «как только трансцендентность отделена от религиозного смысла, ее философский потенциал высвобождается.'(171). [6] Тарталья разделяет философскую цель Ясперса — провести курс между полным отрицанием трансцендентности и кажущимся подтверждением ее, но с заполнением пространства объективными (религиозными или суеверными) реальностями (180). Он разделяет видение Ясперса задачи философии «заботиться о пространстве трансцендентности» (183), которое, по Ясперсу, передается как факел от одного философского поколения к другому, иногда только как «мерцающая искра», до следующего поколения. великий мыслитель может снова зажечь его в более яркое пламя.[7] Тарталья нашел бы у Ясперса многое, что помогло бы сформировать этот ключ к его книге.
Неустановленное сходство между целями Тартальи и Ясперса указывает этому читателю, что концепция невыразимости была бы более подходящим компаньоном для трансцендентной гипотезы, чем нигилизм. Сам аргумент, который Тарталья не может опровергнуть, заключает, что контекст смысла существует, но что это, как он правильно заявляет, «невыразимая тайна, которая обеспечивает меру человеческого существования — нечто, что« за пределами »человеческого, но все же близкое к нему. ‘(18-19).Если Купер временами сопротивляется языку «трансцендентности», то это делается для того, чтобы препятствовать бессвязному неверному истолкованию его «невыразимой тайны» как кантовского ноуменального царства, космоса или бога, который «выходит за пределы» человеческого мира аналогичным образом. внеземные существа, которых воображает Тарталья (49). [8] Такая концепция сделала бы результирующее объяснение смысла жизни круговым, потому что оно объяснило бы жизнь в терминах некоторых самых понятий и значений, которыми сама эта жизнь наделена, или (в случае пришельцев Тартальи) в терминах того, что есть «такая же часть физической вселенной, как и мы» (49).Учитывая фальшь нигилизма, требуется объяснение смысла жизни, которое избегает этой замкнутости. Такое объяснение обеспечивается обращением Купера к концепции невыразимости, которая придает смысл жизни именно посредством ссылки на определенно бессодержательный контекст смысла, выходящий за пределы самой жизни (хотя и близкий к ней). Совместимый (подобно нигилизму) с трансцендентной гипотезой, апелляция к невыразимости объясняет смысл жизни в терминах трансцендентного смыслового контекста, но не каузального или телеологического, который сделал бы объяснение круговым.Это обеспечило бы все, что Тарталья требует от нигилизма, без необоснованного и несостоятельного вывода о том, что жизнь, а следовательно, и методы и проекты, которые ей способствуют, бессмысленны.
Этот читатель обнаружил, что неортодоксальная практика обращения к концевым сноскам с использованием надстрочных и подстрочных якорей, в зависимости от содержания примечаний, иногда отвлекает от плавности самого текста. В целом книга Тартальи является интригующим вкладом в продолжающуюся философскую дискуссию о смысле (или бессмысленности) жизни и написана в ясном и увлекательном стиле.
[1] Гай Беннетт-Хантер, Невыразимость и религиозный опыт (Рутледж, 2014 г.), гл. 2.
[2] Дэвид Э. Купер, «Жизнь и смысл», Ratio 18 (2005): 125–37, на 128; Мера вещей: гуманизм, смирение и тайна (Clarendon Press, 2002).
[3] См., Например, Морис Мерло-Понти, Феноменология восприятия , пер. К. Смит (Routledge, 2002), 105.
[4] Лешек Колаковски, «Кончина исторического человека», в Счастлив ли Бог? Избранные эссе (Penguin, 2012), 264-276, на 264.
[5] Купер, «Жизнь и смысл», 128.
[6] Карл Ясперс, Философская вера и откровение , пер. Э. Б. Эштон (Коллинз, 1967), 340; Беннет-Хантер, Невыразимость и религиозный опыт , гл. 5.
[7] Причина и существование: Пять лекций , пер. У. Эрл (Рутледж и Кеган Пол, 1956), 141.
[8] Купер, «Жизнь и смысл», 133-4.
Примирение с абсурдом бессмысленной жизни | Автор: Итан Чуа
Камю отметил, что абсурд — это противоречие, которое невозможно примирить, и любые попытки сделать это со стороны философов прошлого были просто попыткой избежать ужасного представления о том, что ничто не имеет значения.
Для Камю последствием его суицида было самоубийство. Камю считал самоубийство философской проблемой, и решение о его совершении определялось смыслом или отсутствием такового в жизни.
«Есть только одна по-настоящему серьезная философская проблема — самоубийство. Судить о том, стоит ли жить или нет, — значит ответить на фундаментальный вопрос философии ». — Альбер Камю
Теперь, когда мы знаем о бессмысленности жизни и наших собственных абсурдных ожиданиях от нее, оправдано ли самоубийство? Нет.
В отличие от других философов-экзистенциалистов, Альбер Камю отвергает погружение в нигилизм и безнадежность. Он утверждает, что у нас есть , чтобы продолжать жить, даже зная, что наши усилия будут тщетными, что наши жизни скоро будут забыты и что все, что мы делаем, не имеет трансцендентного, объективного значения.
Для Камю красота Сизифа заключается в его принятии абсурда. Несмотря на то, что он знает о тщетности своих усилий, он продолжает толкать валун вверх снова и снова всю вечность.Интересно, что он делает это не со злостью, а с удовлетворением.
Сизиф — величайший герой абсурда. Большинство людей сочувствовали бы ему, поскольку он был обречен на вечную борьбу, которая в конечном итоге была бессмысленной. Однако Камю отмечал, что Сизиф, принимая свое положение, находит удовлетворение в бессмысленной борьбе.
Принимая свое условие, Сизиф понимает, что не имеет значения, имеет ли его борьба или нет значение. В самой борьбе есть красота, и преодоления этой борьбы (даже если нужно было только найти другую у подножия горы) достаточно, чтобы нас удовлетворить.
Примирение абсурда — это не ответ на вопрос, на который нет ответа. Вместо этого он принимает абсурд как часть жизни. Мы должны принять тот факт, что жизнь бессмысленна, но не поддаваться ложному заключению, что только самоубийство следует за этим осознанием.
Подобно Сизифу, мы можем найти удовлетворение в бессмысленной борьбе, но только если мы примем абсурд и примем свое положение. Как заключил Альбер Камю в своем эссе:
«Я оставляю Сизифа у подножия горы.Всегда снова находишь свое бремя. Но Сизиф учит высшей верности, которая отрицает богов и поднимает камни. Он тоже приходит к выводу, что все в порядке. Отныне эта вселенная без хозяина не кажется ему ни бесплодной, ни бесполезной. Каждый атом этого камня, каждая минеральная пластинка этой наполненной ночью горы сама по себе образует мир. Достаточно самой борьбы к вершине, чтобы заполнить мужское сердце. Надо представить Сизифа счастливым ».
Эта колонка изменит вашу жизнь: Экзистенциальное безразличие | Здоровье и благополучие
«Все, что угодно может быть лучше, чем эта агония разума, эта ползучая боль, которая гложет, теребит и ласкает человека и никогда не причиняет достаточно боли!» — блестяще вопит персонаж Гарсена в пьесе Жан-Поля Сартра «Нет выхода». инкапсулирует как а) состояние человека, так и б) опыт банковского дела с Сантандером, хотя, возможно, последнее совпадение.Гарсин переживает экзистенциальный кризис, как это обычно бывает у Сартра. (В наши дни он мог бы просто взять копию «Целенаправленной жизни» и покончить с этим.) Перед ним стоит Большой вопрос: как справиться с очевидной бессмысленностью жизни? Конечно, многие другие философы, не говоря уже о гуру самопомощи, будут утверждать, что жизнь не бессмысленна — этот смысл следует искать в семье, работе или духовности. Но новое интригующее исследование показывает, что для значительной части населения более уместным может быть другой ответ на Большой вопрос: кого это волнует?
Психологи склонны предполагать, что люди могут быть расположены в простом континууме: с одной стороны, те, кто чувствует, что их жизнь имеет глубокий смысл и, следовательно, счастливы; с другой стороны, те, кто чувствует, что их жизнь лишена смысла, и чувствуют себя замученными или подавленными.(Нечто подобное неявно присутствует в почтенной «пирамиде потребностей» Абрахама Маслоу с самоактуализацией на вершине.) Но исследование Татьяны Шнелл из Университета Инсбрука в Австрии, основанное на опросе 603 немцев, показало 35 % из них были «экзистенциально безразличны»: они не чувствовали, что их жизнь имеет смысл, и, честно говоря, это их не сильно беспокоило.
Судя по усилиям Шнелла по измерению уровня удовлетворенности жизнью, эти расслабленные типы не так счастливы, как те, кто имеет высокие баллы по шкале значимости, но они значительно счастливее тех, кто жаждет смысла, но ему не хватает.«Без приверженности источникам смысла жизнь остается поверхностной», — отмечает Шнелл. «Но поверхностность — не обязательно состояние страдания». Похоже, она не особо думает об экзистенциальном безразличии — «[его] вряд ли можно рассматривать, — утверждает она, — как жизнь, полную здоровья и благополучия». Тем не менее, это тоже не ад в стиле Сартра. Другие ее результаты показывают, что если вы действительно хотите жить осмысленной жизнью, то, помимо прочего, лучше выйти замуж и немного лучше получить работу. Но вполне возможно — не то чтобы вы когда-либо представляли себе это из легионов книг по самопомощи, обещающих помочь вам «обнаружить свою цель», «найти свое призвание» или «прожить жизнь, которая имеет значение», — что вы просто не делаете этого. т забота.
Ну не , а конкретно . Я подозреваю, что чтение журнальных колонок о психологии счастья не является приоритетом для экзистенциально безразличных людей: для них, в значительной степени по определению, выводы Шнелла, по-видимому, не имеют значения. Но для остальных из нас — небезразличных — они несут некоторые важные и, в конечном счете, обнадеживающие последствия. Мы компульсивно сравниваем себя с окружающими и обнаруживаем, что наша жизнь полна недостатков: кажется, что другие люди нашли смысл, а мы все еще ищем.Отчасти потому, что у нас нет прямого доступа к их внутренним мучениям. Но это также может быть потому, что они вообще не ищут смысла. Возможно, это своего рода благословение, но вряд ли это завидное состояние удовлетворения, которое, как мы думаем, должно наполнять их жизнь. Быть человеком, который ищет ответы в жизни, достаточно хлопотно. Нет смысла чувствовать себя неполноценным по отношению к тем, кто даже не задает вопросов.
[email protected]
twitter.com/oliverburkeman
определение в Кембриджском словаре английского языка
Забота — это то, как мир влияет на нас, позволяя нам свободно участвовать и интересоваться вещами, включая предполагаемые проблемы с бессмысленностью .Как мы можем исследовать или понять бессмыслицу или бессмысленность ? Да, все и все уговорили его на вездесущую границу бессмысленности .Ирония судьбы восхитительна: бессознательный нигилист решается указать на предполагаемую бессмысленность . Популярность игры была шуткой, это была причуда, ее можно было рассматривать как искусство, и отчасти ее привлекательность проистекала из ее бессмысленности .И сделать это значило бы сдаться бессмысленности и безнадежности самой жизни. Убежал с постмодернистской иронией, эксцентризовал ее до бессмысленности .Меня просто впечатлила расточительность, ужасная расточительность, бессмысленность войны. Бессмысленность ужасна, поэтому обращение к созданию смысла происходит автоматически и даже вызывает привыкание.Мы живем в очень опасные времена, мобы и бессмысленность . Ваша тень возникает из-за страха бессмысленности или потери цели.Поскольку эти категории широки и расплывчаты до бессмысленности , мы исключили их из нашей карты. Одно из лучших противоядий от этого чувства, этого чувства пустоты или бессмысленности — это трепет, полное погружение, эмоциональный и интеллектуальный трепет.В какой-то момент он начал более пристально вникать в идею бессмысленности и писать песни, которые были сознательными участниками собственной фрагментации. Научное мировоззрение без более широкой философской, метафизической или религиозной системы, в которой можно было бы закрепиться, заставляет человека, пережившего кораблекрушение, плыть по течению в океане бессмысленности .Эти примеры взяты из корпусов и из источников в Интернете. Любые мнения в примерах не отражают мнение редакторов Cambridge Dictionary, Cambridge University Press или его лицензиаров.
Философский подход к преодолению страха бессмысленности
Возможность того, что я строю для себя бессмысленную жизнь, является одним из моих самых больших страхов.Тупое повторение дней (которое, кажется, является одним из неотъемлемых качеств жизни) преследует меня с мыслью о том, что полноценной жизни невозможно достичь. Меня мучает мысль о том, что жизнь может быть лишена цели. Проведя много утомительных дней в размышлениях об этом, я приобрел глубоко укоренившийся страх, что моя жизнь бесполезна, бессмысленна. Дни как таковые уводят меня от самого себя, заставляя смотреть на свою жизнь так, как если бы я смотрел на песочные часы, глядя, как песок падает, пока мое время не истечет. Когда я когда-нибудь делаю последние несколько вдохов и смотрю, как падают последние песчинки, я боюсь, что оглянусь на однообразные дни и буду презирать себя за то, что никогда не превращал свою жизнь во что-то значимое.Так что, пока проходят пустые часы, я оказываюсь в ловушке размышлений о том, почему я делаю то, что делаю. Интересно, как мне жить по-другому, чтобы получить от жизни больше? Интересно, чувствует ли кто-нибудь еще так часто. Наконец, я устало задаюсь вопросом, стоит ли что-нибудь того и есть ли смысл пытаться.
Нигилистические вопросы, подобные этим, часто остаются глубоко в уме и остаются невысказанными, поскольку они являются глубоко важными и личными соображениями для мыслителя. Я всегда думал, что возможность найти ответ на вопрос, есть ли смысл в жизни, ничтожна.Несмотря на это, я нашел неожиданные решения своих вопросов в рамках философских исследований, которые изучали то, как люди постоянно ищут смысл в своей жизни, но никогда не находят его. Вместо того чтобы ответить на мой вопрос о смысле жизни, такие мыслители, как Альбер Камю, осмелились оспорить вопрос, имеет ли это вообще значение.
В философии есть слово для описания моментов, когда мы чувствуем неудовлетворенную жажду смысла в мире. Такие философы, как Альбер Камю и Сорен Кьеркегор, называют это «абсурдом».Абсурд может возникнуть из-за внезапного чувства удивления, почему мы здесь, почему мы делаем то, что делаем. Попросту говоря, абсурд — это моменты времени, когда люди ищут смысл в своей жизни, но не могут его найти.
Есть несколько способов справиться с абсурдом. По словам Камю, лучший способ справиться с абсурдом — это посмотреть ему в лицо — не отступать от него и не поддаваться ему. Вместо этого подумайте об этом, примите это и живите полной жизнью, осознавая, что жизнь, возможно, бессмысленна.Эта идея развеяла туман из моей головы. Сочинения Камю вдохновили меня найти свободу в тщетности жизни. Бессмысленность дает нам свободу, которой нельзя найти в жизни, ограниченной высшей целью. Это позволяет нам жить, не беспокоясь о том, тратим ли мы время зря, потому что в конечном итоге это не имеет значения. Поэтому мы свободны и поощряем собирать столько опыта, сколько захотим, с комфортом осознавая, что не обязательно жить качественной жизнью.
