Меланхоличное лицо: Недопустимое название — Викисловарь
МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ — это… Что такое МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ?
- МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ
- МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ
- МЕЛАНХОЛИ́ЧНЫЙ, меланхоличная, меланхоличное; меланхоличен, меланхолична, меланхолично (книжн.). То же, что меланхолический.
Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935-1940.
.
Антонимы:
- МЕЛАНХОЛИЧКА
- МЕЛАНХОЛИЯ
Смотреть что такое «МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ» в других словарях:
меланхоличный — см. унылый Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011. меланхоличный прил., кол во синонимов: 12 • … Словарь синонимов
МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ — МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ, ая, ое; чен, чна.
меланхоличный — МЕЛАНХОЛИЧЕСКИЙ, МЕЛАНХОЛИЧНЫЙ ая, ое. mélancolique пол. melankoliczny <лат. melanculicus. 1. Отн. к меланхолии и к меланхоликам, свойственный им. БАС 1. Книги, художественные инструменты около нее лежали, ибо меланколический нрав очень… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
Меланхоличный — прил. 1. Склонный к меланхолии [меланхолия II] (о человеке). 2. Выражающий меланхолию [меланхолия II] (о взгляде, взоре). 3. Преисполненный меланхолии [меланхолия II]; грустный, унылый. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
меланхоличный — меланхоличный, меланхоличная, меланхоличное, меланхоличные, меланхоличного, меланхоличной, меланхоличного, меланхоличных, меланхоличному, меланхоличной, меланхоличному, меланхоличным, меланхоличный, меланхоличную, меланхоличное, меланхоличные,… … Формы слов
меланхоличный — бойкий радостный расторопный шустрый … Словарь антонимов
меланхоличный — меланхол ичный; кратк.
меланхоличный — кр.ф. меланхоли/чен, меланхоли/чна, чно, чны; меланхоли/чнее … Орфографический словарь русского языка
меланхоличный — Syn: см. унылый … Тезаурус русской деловой лексики
меланхоличный — ая, ое; чен, чна, чно. = Меланхолический (2 зн.). М. голос. М ая женщина. М ая песня. М. вид. М ое лицо. ◁ Меланхолично, нареч. М. слушать музыку. М. глядеть в окно. М. протянуть руку. Меланхоличность, и; ж. М. настроения. М. взгляда … Энциклопедический словарь
Книги
- Александр I. В 2-х книгах, Валишевский Казимир. Казимир Феликсович Валишевский (польск. Kazimierz Waliszewski; 1849- 1935)- польский историк, писатель и публицист, известный в России сочинениями, посвященными истории России XVII-XIX вв. Он… Подробнее Купить за 1842 руб
- Александр I (комплект из 2 книг), К. Валишевский. Казимир Феликсович Валишевский — польский историк, писатель и публицист, известный в России сочинениями, посвященными истории России XVII-XIX вв. Он издает во Франции на французском языке,… Подробнее Купить за 1630 руб
- От рожденья к смерти…, Андрей Лукин. В чем смысл нашей жизни? Как найти счастье в череде серых и безнадежных дней? Существует ли настоящая любовь? Для тех, кто хоть раз задумывался над этими вечными вопросами, лирика молодого… Подробнее Купить за 246 руб
Валишевский. Казимир Феликсович Валишевский — польский историк, писатель и публицист, известный в России сочинениями, посвященными истории России XVII-XIX вв. Он издает во Франции на французском языке,… Подробнее Купить за 1630 руб(меланхолично жуясь) — Домашний Концлагерь и Оружейка — LiveJournal
Хотите знать, как у нас дела?В телеге пишут:
Неутешительные новости из Перми. После трагедии в университете, где животное расстреляло студентов, резко обострился интерес силовиков к тирам… Вчера пришло сообщение о том, что в ряде тиров оружие было изъято. Сегодня после разговора с региональным директором — Председателем Совета РОСО Федерации практической стрельбы Пермского края Сергеем Чегодаевым выяснились подробности произошедшего.
Итак, Росгвардия РФ по Пермскому краю иницировала проверку правил хранения оружия на всех спортивных стреловых объектах, результатом которой стало изятие оружия у некоторых юр. лиц. Росгвардейцы давили на то, что совместное хранение оружия разрешено только на момент сборов, несмотря на п. 177 приказа 288, хотя в самом тексте нет никакой привязки к соревнованиям. Так же представители РГ пытались апелировать п.55 ПП814 в котором указывается, что необходимо ограничить доступ «ТРЕТЬИХ» лиц, но опять же в данном пункте нет такой формулировки, а есть «посторонних».
Напоминаю, что до этого момента все имели действующие разрешения серии РХИ. Представители Росгвардии буквально вынудили разорвать договора с мотивируя это следующим увещиванием «вы разрываете договора, а мы оставляем в КХО одно юр. лицо», после чего опечатали КХО на спортивных стрелковых объектах «на время проведения расследования».
Исходя из представленной информации на лицо банальное и грубое нарушение прав, результатом которого стало: изъятие оружия у детской биатлонной школы «Старт», НОУ Олимп, а также ССК «ЦСП».
У Динамо и АНО Колледж безопасности опечатали КХО. С другими организациями пока связаться не удалось. Однако, вишенкой на торте послужило письмо из ФПСР в котором гражданин Рожков всячески открещивался от своих Пермских коллег, досрочно разорвав с ними договор. Вот такое «спортивное братство»…
Таким образом свои права и своё оружие спортсменам предстоит теперь отстаивать уже в суде.
Но на этом плохие новости не заканчиваются. Как сообщил подписчик в Тюмени врачи, видимо чтобы не стать «крайними» при получении справки 002 самостоятельно иницировали дополнительные психологические проверки. У «первоходов» требуют дополнительные справки, цитирую: «Что бы пройти психиатра:
1.полный осмотр, по 2 человека в день
2. Характеристики отовсюду откуда можно и нет.»
Друзья, наступило время «охоты на ведьм», печально что в роли «ведьм» законопослушные владельцы оружия.
От себя добавлю: стрельбище, куда ходил убийца, закрыто. Почему?
Бикоз фак ю, вот почему.
До нашего пока не добрались (федерация вообще никаким боком к инциденту, но оружие изъято всё равно).
И вишенка-то, вишенка! Из Питера прислали.
Вооружен и очень прекрасен – Культура – Коммерсантъ
В прокат выходит впечатляющее продолжение мрачной истории о киллере-собачнике «Джон Уик-2» с Киану Ривзом в главной роли. На захватывающий мужской аттракцион с интересом смотрела ЕЛЕНА КРАВЦУН.
Во вступительной сцене главарь мафии описывает Джона Уика (Киану Ривз) как человека «целеустремленного и с охренительной силой воли». Спустя минуту мы видим смертоносного киллера во всей красе — истребление врагов для него и правда несложный процесс. Уик пачками нейтрализует качков и разносит в хлам автомобили, сохраняя при этом меланхоличное выражение лица и страдание во взгляде.
Когда-то он уже вышел было на пенсию, но вынужден был вернуться в профессию из-за русских мафиози, которые угнали его любимый Mustang Boss 1969 года и убили собаку, подарок покойной жены Элены,— с этого начинался первый «Джон Уик».
В новом фильме Уику предстоит разбираться с итальянцами. В прошлом он дал клятву на крови хитроумному Сантино Д`Антонио (Риккардо Скамарчо), став его должником. Теперь честолюбивый итальянец делает Уику предложение, от которого по кодексу чести мафии он отказаться не может. Джон должен поехать в Рим и убить сестру Сантино Джоанну, чтобы тот смог вместо нее представлять каморру за «высоким столом», секретным местом сбора криминальной элиты.
Три года назад «Джон Уик» дал второе дыхание Киану Ривзу. Немногословный убийца с драматическим прошлым — достойная роль для 52-летнего актера, позволяющая продемонстрировать его впечатляющую физическую форму и не скатиться в пошлость. Бывший каскадер, работавший с Ривзом на площадке «Матрицы», а теперь режиссер Чад Стахелски как никто иной понимает, как вдохнуть в главного персонажа жизнь, да и боевой опыт идет ему только на пользу. Кстати, эхо «Матрицы» в «Джоне Уике-2» на режиссере не заканчивается — в новой картине происходит воссоединение Киану Ривза и Лоуренса Фишберна, сыгравших легендарных Нео и Морфиуса.
Создатели картины продолжают работать в русле эстетской брутальности, любовно показывая детали выдуманного ими тайного общества убийц. Мир организованной преступности с его черными рынками, махинациями и вендеттой для простых людей обычно остается невидимым. В «Джоне Уике-2» зрителю удается заглянуть в самое сердце теневого синдиката, в котором убийцы в диапазоне от уличных музыкантов и бездомных до случайных прохожих подстерегают буквально на каждом углу. Однако даже в криминальном мире, в котором главное правило — выплата кровных долгов, все же есть место, где кровь проливать нельзя: это отель «Континенталь» на Манхэттене, безопасное убежище для киллеров, тихая гавань нейтралитета для воюющих сторон с манящим интерьером, красивыми девушками, роскошной мебелью и дорогим виски. Свой «Континенталь» существует и в Риме, он, как и местная кухня, примечателен «специалитетом». У сомелье (британский комик Питер Серафинович) вместо вин из Умбрии и Венето исчерпывающий набор огнестрельного оружия.
Денди-убийцу невозможно представить без подтянутого, агрессивного силуэта, достаточно вспомнить Бонда или шпиона-джентльмена из династии Кингсмэн. Но брутальному мрачному Уику показной лоск ателье Tom Ford, в котором отшивается гардероб нынешнего агента 007, был бы чужд. Поэтому Уик заказывает строгий итальянский костюм, конечно же, индивидуального пошива, пиджак носит с водолазкой. Впрочем, и тут сценаристы придумали свои примочки — например, пуленепробиваемую ткань в классической двойке на две пуговицы.
Бои в фильме отличаются красиво поставленной хореографией gun fu. И в палаццо, и в устрашающих катакомбах, и даже в зеркальном пространстве выставки современного искусства «Reflections on the Soul» убийцы дерутся изобретательно и жестоко, превращая драку в мужской балет.
Пережить зиму в Стокгольме читать онлайн Агнета Плейель (Страница 3)
FOR ME KLEE IS THE GREATEST. Для меня нет никого выше Клее.
Источник постоянного вдохновения. Игра цвета, невесомость. Материя не давит, она легче воздуха.
Ей тоже нравится Пауль Клее. Ресторан был почти пуст. Белые стены. Растение с широкими листьями в большом горшке. Звук льющейся где-то воды. Может, там сад за стеной, фонтан? Его меланхоличное лицо, Да, она запомнила его как меланхолика. Других следов от беседы не осталось, только одна картинка, противостоящая времени.
ГОЛУБОЙ МЯЧ
и скалистый пейзаж. Колючие горы Югославии, и между ними — бурный поток. Яркий голубой мяч, крутясь, уносится водой. На берегу стоит мальчик, лет пяти-шести. Это его мяч, и мальчик несчастен. Наконец мячик исчезает под водой между острыми камнями. Дальше слишком труднопроходимо. На берегу между двух камней лежит женская сумочка. Мальчик берет ее в руки, он в слезах. Продолжение разговора в ресторане она не помнила, вместо этого память предложила эту картинку, откуда она? Откуда берутся картинки, которые замещают слова, контексты, связи? Когда она вспоминала тот вечер одиннадцать лет спустя, ей показалось, что Эмм рассказывал в ресторане о смерти своей матери.
ТЕНИ
прятались в комнате отеля. Они сидели в ее номере, она — на простом стуле у окна, он — в кресле у круглого столика. Настольная лампа бросала мягкий свет. На трехстворчатом окне висели грязные зеленые плюшевые портьеры. Если днем хочется избавиться от света, можно закрыть шторы. Но сейчас они были раскрыты, как занавес. Она сидела на сцене, Эмм был зрителем. Чернота за окном. Она наслаждалась тем, что ничего не надо говорить. Никакого принуждения к разговору. Они поели, прошли по темным улицам, и он, как будто это само собой разумелось, без наглости, последовал за ней в ее номер. Она не знала, надо ли им спать вместе, хочет ли она этого. Она сказала, не глядя в его сторону, что живет не одна.
I HAVE A WIFE. Я женат.
Она сказала, что и ребенок у нее есть.
SO HAVE I. И у меня.
У него оказалось двое. Она повернулась к нему, когда рассказывала, что всегда хотела много детей, но у нее только одна дочь. Отец ее ребенка не хотел больше детей. После развода она стала жить с другим человеком.
Но он тоже был против того, чтобы завести с ней детей, хотя ей этого очень хотелось. Это причиняло ей боль. Разве дети не являются естественным продолжением любви? Мужчина, не хотевший иметь с ней детей, сделал, однако, ребенка другой женщине. По ошибке, сказал он. Одновременно она узнала, что не сможет больше родить. Что-то не в порядке. То, что она уже родила ребенка, было чудом. И она пришла в отчаяние. В ее жизни возник порог, который не переступишь. Она не понимает, почему она открылась ему, незнакомцу, в отеле чужого города. И замолчала. Эмм тоже молчал, казалось, он затерялся в глубоких тенях комнаты. Она прислонилась головой к окну, его холод освежал. Напротив стоял серый дом без единого горящего окна. Внизу, в темной шахте улицы, она заметила движение какого-то существа и попыталась его рассмотреть. Старая женщина, в платке и в тряпье, тащила за собой тачку. На углу она попала под тусклый свет от фонаря, стоявшего на перекрестке.
HOW LONG DID YOU STAY WITH THIS MAN AFTER THE CHILD HE MADE BY MISTAKE? Сколько ты потом оставалась с мужчиной, сделавшим по ошибке ребенка другой женщине?
Она забыла, что не одна в комнате.
Спокойно ответила: я и сейчас с ним живу. Эмм сказал, что он вряд ли бы такое выдержал. Он говорил без иронии, без притворства. Она подалась к нему, чувствуя желание. Влечение, которое проснулось в тот момент, когда он сел рядом с ней в самолете.
ХОТЕТЬ РЕБЕНКА:
тут женщина подавляется биологией. Она замечала это у многих, и у нее самой так было. Непостижимо мощный двигатель, сила природы. Больше, чем что бы то ни было, инстинкт материнства давал ей почувствовать, что она женщина. Ничто не приносило больше сложностей. Мужчины не хотели детей. С другой женщиной — может быть. Но не с ней.
МУЖЧИНА ДОЛЖЕН НОСИТЬ СВОЮ ЖЕНЩИНУ НА РУКАХ
Однажды, во время бракоразводного процесса с отцом своей дочери, она неожиданно разрыдалась в университете, диктуя письмо секретарше, — облокотилась о край стола, и слезы потекли рекой. За окном шел снег, а внутри было сухо и серо. Самое обычное утро. Немолодая секретарша с умными глазами терпеливо выслушала бурные упреки, которые молодая женщина адресовала самой себе.
Она оправдывала отца своего ребенка по всем пунктам. Это она сама работает слишком много, не зная покоя, не такая, какой должна быть мать, не такая, как была мать мужа. Ею что-то движет, но что? Желание найти истину, но какую? Она знает, что живет неправильно, не в гармонии с собой. Она закручена как спираль, напряжена как струна. Ей начинает казаться, что, что бы она ни делала, она отдаляется от своего ребенка. Может быть, уязвимость дочери — слишком мучительное напоминание о другом, заброшенном ребенке, с которым она давно потеряла контакт, занятая попытками быть на высоте и все смочь, — о самой себе. Муж сказал, что они очень скоро разъедутся и что он никогда ее не любил. Он выбрал ее за волевые качества, но ошибся в ней. Земля закачалась. Она не знала, в каком волшебном саду должны воспитываться дети, она была не способна создавать никакие сады. Время охотилось за ней.
Секретарша ласково, почти с любовью, погладила ее по голове и спокойно сказала: «Мужчина должен носить мать своего ребенка на руках».
Молодая женщина перестала плакать и подняла красные глаза на секретаршу. Эти слова изумили ее. Та продолжала: если бы ее собственный муж этого не делал, да к тому же не окружал бы ее цветами в те моменты, когда вынужден опустить ее на землю, она бы с ним не осталась. И то, что у них трое детей, не сыграло бы никакой роли. Молодая женщина смотрела в окно, где не переставал падать снег. Она послушно выпила воду, принесенную секретаршей.
После этого случая она не перестала упрекать себя, разбирать свои недостатки, брать вину на себя, но часто размышляла, каким образом этой незаметной секретарше удалось так высоко себя поставить.
В СЕНТЯБРЕ:
она поехала на метро в Большую церковь Стура Щирка на концерт. Бенджамин Бриттен, Букстехуде и Бах, орган и хор. Это было очень красиво. Она сидела на скамье одна и немного мерзла. Она могла бы позвонить старым друзьям, которых совсем забросила, но не стала. У нее не было сил общаться.
МАРИЕНКИРХЕ
Там она впервые встретила имя этого композитора, Букстехуде.
Тогда она считала, что имя должно произноситься как французское: Бюкстюд. Первая самостоятельная поездка за рубеж. Ей пятнадцать лет, языковые курсы в Любеке. Следы войны были еще очень заметны. На перекрестке лежали кирпичи. Колокольню церкви не восстановили после бомбежки, внутри на полу лежали большие часы, на том самом месте, куда они упали.
Она жила в местной семье. Отец семейства держал лавку материалов для строительства печей — кирпича, кафеля. Однажды они все вместе поехали в Травемюнде посмотреть фейерверк. По дороге отец остановил свой голубой «Фольксваген» и показал на противоположный берег. Можно было различить ровный белый песок, низкие кусты и солдат. Отец сказал: они там живут, в лагере. Она увидела внутренним зрением охранников, солдат, собак и вздрогнула. Там была восточная сторона. Как трещина шла по миру. Это ее возмутило. Потом они ходили туда-сюда по берегу, небо было покрыто огнем, искрами и взрывающимися каскадами света — темно-красный, ледяной зеленый и белый.
Те, на другом берегу, тоже видят салют, подумала она. Его специально здесь сделали, чтобы они увидели.
С дочкой принимающей семьи она ездила на слет скаутов. Девочки из западной части страны, держась за руки, пели под высокими дубами о воссоединении Германии. Она стояла позади круга, сунув руки в карманы, рассматривала светлое вечернее небо над дубами, и ей было очень плохо. Никто не упоминал о войне, преступлениях нацистов или концлагерях — как будто их не существовало. Единственное, что было, — лагерь на той стороне и свобода на этой. Она решила, что имя композитора непременно должно произноситься на французский манер. Три недели она сохраняла подозрительность ко всем вокруг, хотя мать семейства объяснила ей, что они не имели к войне ни малейшего отношения. Все равно ей было неспокойно. Вокруг творилось что-то, чего она не понимала, что-то скрывалось. Ей все было противно: легкость, с которой они жили, большой сад, бассейн. Она запомнила название одного фильма: «Die Мorder sind unter uns» («Убийцы среди нас»).
Мысли о войне овладели ею, точно ночной кошмар. Но хуже всего была ложь. Что они врали. Она часто уходила куда-нибудь одна — как-то вечером на концерт в Мариенкирхе.
ПРАВДА
Это тянулось больше года — летом он переехал на съемную квартиру, но не перестал приходить туда, где они раньше жили вместе, желать ее, спать с ней. Когда он утром покидал ее, она чувствовала, как костлявые пальцы смерти сжимаются на ее шее. Он не врал, он любил обеих. Такая вот простота. Она считала это неприличным, а для него это было нормально. Две женщины, больше он от жизни не просил. Если бы кто-нибудь раньше ей сказал, что она окажется в такой ситуации, она бы рассмеялась. Обман рос с каждым днем, и она теряла опору. Его чистосердечность была жестокой невинностью святого. Кто-то должен был поставить точку. Мужчина этого не сделает. Кто-то из женщин. Интересно, кто?
Поцелуй на ночь / Том 2 / Глава 294
Глава 294: Шафер
Йе Шэнге почувствовала себя одновременно злой и виноватой, когда вспомнила, как этот человек видел ее меланхоличное лицо.
Должно быть, он очень самодовольный.
Должно быть, он действительно доволен собой.
— …Мне просто было жаль Четвертого Молодого Мастера Цяо, — Йе Шэнге посмотрела на звезды и вздохнула. -Я слышала, что сегодняшняя невеста-его бывшая девушка. Должно быть, он чувствует себя ужасно.
Цзи Шитинг скривил губы, видя, насколько она серьезна.
— Перестань притворяться.
— Ничего страшного, если ты мне не веришь, — Йе Шэнге продолжала смотреть в небо.
Цзи Шитинг ущипнул ее за лицо и положил на землю. — Давай вернемся. Ветер на палубе действительно сильный.
…
В банкетном зале Старый Мастер Сяо закончил разбираться с гостями и закончил вступительный танец с Ли Иньинь. Он попросил свою молодую жену и сына остаться, чтобы развлечь гостей.
Атмосфера в банкетном зале стала более оживленной после ухода Старого Мастера Сяо. Все танцевали, пили и поздравляли друг друга. Ли Иньянь все еще сидела на своем месте и приветствовала каждого гостя безупречной улыбкой.
Цяо Яньцзе вышел вперед вместе со своим партнером.
— Госпожа Сяо. — Голос мужчины звучал вызывающе. — Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз, но ты по-прежнему очаровательна, как всегда.
Идеальная улыбка Ли Иньянь слегка дрогнула, когда она увидела его, но она быстро скрыла эту неловкость.
— Это все благодаря тебе, — сказала она, обнажая зубы в прекрасной улыбке. — Четвертый Молодой господин Цяо по-прежнему так же кокетлив, как и всегда.
Цяо Яньцзе смотрел на красивое лицо женщины и чувствовал себя так, словно нож только что пронзил его сердце.
Он представлял себе сцену своего воссоединения с этой женщиной бесчисленное количество раз. Он также представлял себе, как она будет подавлена на свадьбе. Однако он никогда не ожидал, что с этой женщиной все будет в полном порядке, и не представлял себе, что она будет похожа на женщину, погруженную в счастье.
Когда Сяо Чэн ушел, она помогла ему поправить воротник и улыбнулась старику.
Она не казалась ни неохотной, ни несчастной.
— Все такой же кокетливый, как всегда… — Он усмехнулся. — Похоже, ты обращаешь на меня пристальное внимание.
— Вовсе нет, — невинно улыбнулась Ли Иньянь. — О тебе слишком много новостей, Четвертый Молодой мастер Цяо. Я знаю об этом, даже если не хочу.
От яркой улыбки женщины глаза Цяо Яньцзе налились кровью.
У этой женщины всегда была достойная и элегантная внешность. Она привыкла притворяться невинной, но на самом деле…
Цяо Яньцзе мысленно выругался, но не нашел ничего плохого, чтобы сказать.
Он жадно вглядывался в ее лицо. Последний раз он видел ее улыбку больше года назад. Теперь, когда он думал об этом, ему казалось, что прошла целая жизнь.
Он сглотнул и улыбнулся:
— Почему Старый Мастер Сяо оставил тебя здесь одну? Действительно, с возрастом человек становится все более бесполезным.
Он намеренно затянул последнее слово и уставился на женщину перед собой.
Его партнер, Су Циньсюэ, наблюдала за всем этим обменом репликами. Она усмехнулась и посмотрела на Ли Иньинь с презрением и жалостью.
— Ты слишком много думаешь, Четвертый Молодой мастер Цяо, — Ли Иньинь поняла, что он имел в виду, но нисколько не возражала. Вместо этого она мило улыбнулась. — Старый Сяо может выглядеть старым, но он лучший человек, которого я когда-либо встречала.
Цяо Яньцзе был в ярости.
Сяо Чэн был лучшим, но как насчет него?
Как выглядят гопники разных стран / AdMe
Об этом мало кто задумывается, но гоп-культура поистине разнообразна в своем проявлении.
Мы в AdMe.ru решили провести экскурсию в этот дивный социальный слой.
Франция — Ракаи
Ракаи, как истинные французы, обладают совершенным вкусом. Они носят только Lacoste, любят барсетки (тоже, конечно, Lacoste) и видят вершину человеческого вкуса в заправленных в носки штанах. Тусуют они в основном на пригородных железнодорожных станциях: собираются стаями, слушают музыку с телефона, зажимают девушек, прессуют додиков и воруют сумки — причем не только Lacoste.
США — White trash
Не будем упоминать чернокожих гэнста в мегаполисах, поговорим за провинцию: для всего маргинального населения там существует понятие «white trash» («белое отребье»). Внешне они напоминают слегка спившихся скаутов на пенсии. В основном безработные и живут в трейлерах. Любят мирно посидеть с кентами, выпить, по ситуэйшну решить, устроить ли драку, прессануть ли лохов или прошмонать чужие жилища.
Англия — Чавы
Чавы обитают на районах бедного английского пригорода — лондонский движняк не для них. Взрослые особи чавов выглядят как типичная шпана: спортивки, бритые головы, сига в зубах, стаканчик в руках. Занятия тоже типичные: разводят на бабки, шухерят район, любят испить святую воду в общественных местах, побазарить за бытие, порефлексировать — кайфуют, в общем.
Япония — Янки
Янки — это четкая японская молодежь рабочего класса. Они, конечно, не такой блатной масти, как якудза, но при этом не тушуются, увлекаются хулиганством, вандализмом и в целом шумным относительно культурных японцев поведением. Несколько примечательных фактов: сидят на кортанах, слушают японский гангста-рэп (что само по себе увлекательно — видимо, про тяжелую жизнь на саке), увлекаются мотоциклами и красят волосы в блонд.
Индия — Тапори
Тапори — это бодренькая уличная шпана в Мумбаи. Их девиз: «Получить с лоха — святое дело». Поэтому основная их работа — развод туристов. В свободное время они перебарщивают с гелем для волос, шопятся в лавках с цепями и золотыми зубами, флиртуют с девушками при помощи свистков вслед и мечтают стать звездами Болливуда, который, кстати, в своих фильмах активно использует их гротескный имидж.
Испания — Кани
Южно-испанского гопника вычислить легко: он выглядит так, будто только что ограбил ломбард (кольца, золото, все дела), громко слушает треки с телефона в транспорте, на нем футболка и распахнутая парка с солнцезащитными очками при любой погоде. Если вдруг кани обладает накачанным прессом, то футболку из предыдущего описания убираем. По жизни они бодренькие, двигаются по совести, в случае чего могут нехило так навести кипеж — экстраверты, в общем.
Ирландия — Нэды
Нэды промышляют в дебрях бедных спальных районов Ирландии и, в отличие от своих английских собратьев, эти джентльмены выделяются повышенной агрессивностью и алкоустойчивостью. Их униформа — спортивный костюм, нож и меланхоличное лицо. Их деятельность — выражение своего почтения лохам с района при помощи уничижительных шутеечек и насилия.
Израиль — Арсы
Арсы являются поистине парадоксальным явлением на небосклоне гоп-культуры: дело в том, что они в большинстве своем религиозны. Поэтому зачастую вместо кепарей вместе со спортивным костюмом они надевают национальный головной убор. Остальное по сценарию: кипеж в общественных местах, приставания к девушкам, сабвуферы на полную мощность, израильский рэп, алкоголь и обилие золота.
ЮАР — Зефы
«Зефами» некогда называли относительно обеспеченных, но необразованных юарских нуворишей, ездивших на Ford Zephyr. Потом они нехило так деграднули, но по сей день стараются демонстрировать стиль и богатство. Чтобы вы понимали, «стиль и богатство» — это, например, тюнингованная мехом машина. К слову, настоящих зефов вы можете наблюдать в лице участников известной группы Die Antwoord.
Россия — Гопники
Русский гопник традиционный — это мелкий хищник околоуголовного мира, который любит поговорить с представителями более слабых каст на тему их негетеросексуального самоопределения и, в зависимости от манеры ответов оппонентов, в любом случае отжать деньги или же проявить уважение и, по обычаю, воздействовать физически. Изюминка: знаменитый на весь мир славянский присед.
Благодарствуем за внимание!
FACE – ЛАБИРИНТ (LABYRINTH) Lyrics
[Текст песни «ЛАБИРИНТ»]
[Припев]
Мой отец ушёл, когда мне было только пять месяцев
Я хотел повеситься, когда исполнилось десять
И моя мать сошла с ума, когда мне было четырнадцать
Почти все мои друзья сидят, как я смог выбраться? (Пр-р-р)
Мой отец ушёл, когда мне было только пять месяцев
Я хотел повеситься, когда исполнилось десять
И моя мать сошла с ума, когда мне было четырнадцать
Почти все мои друзья сидят, как я смог выбраться? (Пр-р-р)
[Куплет 1]
Мыслю намного глубже, чем просто деньги
Что вокруг меня? Неужели, я удобрение?
Это не любовь, это просто трение (Просто трение)
Творчество сильнее выгоды, мировоззрение
Быть против власти — не значит быть против родины
Я люблю Россию за запах чёрной смородины
Не дам русофобам нажиться на моих взглядах
Я в золотистых полях и колосьях, ляг со мной рядом
[Припев]
Мой отец ушёл, когда мне было только пять месяцев
Я хотел повеситься, когда исполнилось десять
И моя мать сошла с ума, когда мне было четырнадцать
Почти все мои друзья сидят, как я смог выбраться? (Пр-р-р)
Мой отец ушёл, когда мне было только пять месяцев
Я хотел повеситься, когда исполнилось десять
И моя мать сошла с ума, когда мне было четырнадцать
Почти все мои друзья сидят, как я смог выбраться? (Пр-р-р)
[Куплет 2]
Выступаю в Тель-Авиве, я не могу поверить
Я в себе уверен, снова пахну лучшей парфюмерией
Как я попал сюда? Кто открыл мне двери?
Я меланхоличный холерик, утерянный среди материй
Я в полной комнате, но я совсем один
Вокруг меня модели, как с картин
Я не ищу среди них половин
Сердце как лёд, бытие — лабиринт
[Припев]
Мой отец ушёл, когда мне было только пять месяцев
Я хотел повеситься, когда исполнилось десять
И моя мать сошла с ума, когда мне было четырнадцать
Почти все мои друзья сидят, как я смог выбраться? (Пр-р-р)
Мой отец ушёл, когда мне было только пять месяцев
Я хотел повеситься, когда исполнилось десять
И моя мать сошла с ума, когда мне было четырнадцать
Почти все мои друзья сидят, как я смог выбраться? (Пр-р-р)
Эмоциональная предвзятость меланхолической депрессии
J Affect Disord. 2011 Dec; 135 (1-3): 251–257.
Стефани К. Линден
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
Маргарет К. Джексон
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа психологии, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
Лина Субраманиан
c Отделение психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Дэвид Хили
c Dept.Психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Дэвид Э.Дж. Linden
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа Психология, Университет Бангора, Бангор, Великобритания
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
⁎ Автор для корреспонденции: Центр нейропсихиатрической генетики и геномики MRC, Кардиффский университет CF144XN, Уэльс, Великобритания .ku.ca.ffidrac@dnednilПоступило 17 марта 2011 г .; Пересмотрено 31 июля 2011 г .; Принято 1 августа 2011 г.
Эта статья цитировалась в других статьях в PMC.Abstract
Эмоциональные предубеждения занимают важное место в когнитивных теориях депрессии и являются предметом психологического вмешательства. Однако в настоящее время не существует стабильного нейрокогнитивного маркера измененных эмоционально-когнитивных взаимодействий при депрессии. Одной из причин может быть неоднородность большого депрессивного расстройства. Наша цель в настоящем исследовании состояла в том, чтобы найти эмоциональную предвзятость, которая отличает пациентов с меланхолической депрессией от контрольной группы, а пациентов с меланхолической депрессией от пациентов с немеланхолической депрессией.Мы использовали парадигму рабочей памяти для эмоциональных лиц, где два лица с сердитым, счастливым, нейтральным, грустным или испуганным выражением должны были сохраняться в течение одной секунды. В исследовании приняли участие 20 пациентов с меланхолической депрессией, 20 человек из контрольной группы того же возраста, образования и пола и 20 пациентов с немеланхолической депрессией. Мы проанализировали производительность задачи рабочей памяти, используя меры обнаружения сигналов. Мы обнаружили взаимодействие между группой и эмоциями в отношении производительности рабочей памяти, которое было обусловлено более высокой производительностью для грустных лиц по сравнению с другими категориями в группе меланхоликов.Мы вычислили показатель «печальной выгоды», который отличал меланхолических и немеланхолических пациентов с хорошей чувствительностью и специфичностью. Однако необходимы исследования репликации и формальный дискриминантный анализ, чтобы оценить, может ли эмоциональная предвзятость в рабочей памяти стать полезным диагностическим инструментом для различения этих двух синдромов.
Ключевые слова: Депрессия, Меланхолия, Рабочая память, Выражение лица, Эмоции
1. Введение
Пристрастие к негативной информации занимает центральное место в когнитивных теориях депрессии (Beck, 1976; Mathews and MacLeod, 2005).Пациенты с депрессией проявляли избирательное внимание к грустным, но не сердитым или счастливым лицам при выполнении точечной проверки (Gotlib et al., 2004) и согласованной с настроением (то есть отрицательной) оценке нейтрального или неоднозначного материала (Gotlib and Joormann, 2010). ). Подобное предпочтение негативной информации наблюдалось в исследованиях долговременной памяти у пациентов с депрессией или дисфорией (Gilboa-Schechtman et al., 2002; Jermann et al., 2008; Ridout et al., 2003, 2009), наиболее последовательно. у тех, кто пользуется услугами бесплатного отзыва (Gotlib and Joormann, 2010).Такие предубеждения не ограничиваются визуальной модальностью, но также проявляются в эмоциональной просодии (Péron et al., 2011).
Однако не все исследования показывают эмоциональные предубеждения, не говоря уже об улучшении результатов работы с негативным материалом при депрессии. Доказательства наиболее последовательны для задач, в которых пациенты должны подавлять в памяти следы негативного материала, такие как негативное праймирование (Goeleven et al., 2006; Joormann, 2004) или направленное забывание самореференциальных слов (Power et al., 2000), где используются социально значимые стимулы, такие как лица, и где время предъявления относительно велико (1 с или более) (De Raedt and Koster, 2010).Более того, большинство предыдущих исследований, посвященных влиянию специфических эмоций на внимание и память, показали выборочное вмешательство и отключение, а не повышение производительности (De Raedt and Koster, 2010).
Лишь несколько исследований специально исследовали искажения эмоциональной рабочей памяти при депрессии. Это удивительно, потому что активное поддержание в рабочей памяти материала, соответствующего настроению, будет представлять собой особенно распространенное когнитивное искажение из-за широкого диапазона функций, которые зависят от рабочей памяти.В одном исследовании пациентам (но не здоровым людям, испытывающим грустное настроение) требовалось больше времени, чтобы отвергать вторжения из нерелевантных списков слов, если они содержали негативный материал (Joormann and Gotlib, 2008). Авторы предположили, что это указывает на снижение способности удалять ранее релевантный негативный материал из рабочей памяти, когда он стал неактуальным, и что этот дисфункциональный когнитивный стиль может поддерживать размышления. Глобальное нарушение рабочей памяти, о котором сообщалось в некоторых исследованиях (Rose and Ebmeier, 2006), похоже, не объясняет эмоциональные предубеждения при депрессии (Gotlib and Joormann, 2010).
Отсутствие явного печального преимущества дисфории в других предыдущих работах (Noreen and Ridout, 2010) можно объяснить характеристиками выборки из этого исследования, в которую вошли только здоровые люди, получившие высокие баллы по шкале депрессии. Девени и Делдин (2004) действительно исследовали пациентов с большим депрессивным расстройством (БДР) и не обнаружили предвзятости к грустным лицам в рабочей памяти, но они использовали нагрузку только на одно лицо. Производительность рабочей памяти лица при нагрузке 1 может быть близка к потолку для всех категорий (Jackson and Raymond, 2008).Наша предыдущая работа показала, что эмоциональные эффекты на лице WM начинают проявляться только при загрузке двух лиц (Jackson et al., 2009). Поэтому в настоящем исследовании мы использовали протокол рабочей памяти, в котором участники должны были сохранять два лица, что показало хорошую чувствительность для выявления эмоциональных предубеждений в группах пациентов (Linden et al., 2010; Subramanian et al., 2010).
Другой причиной того, что предыдущая работа по когнитивным искажениям не дала стабильных нейрокогнитивных маркеров депрессии, может быть гетерогенность депрессивного синдрома.В частности, в большинстве исследований не проводилось клинически важного различия между меланхолической и немеланхолической депрессией. Часто утверждают, что меланхолия — это тяжелая форма депрессии, которая является продолжением депрессивного заболевания. Однако концепция меланхолии как отдельной клинической сущности недавно получила значительную поддержку (Parker et al., 2010; Taylor and Fink, 2008). Это разделение меланхолии от других депрессивных подтипов, которое мы принимаем здесь, основано на ее различных клинических характеристиках (психомоторные нарушения, качество настроения, отсутствие реактивности настроения, вегетативные признаки) и различных ответах на лечение (Hildebrandt et al., 2003; Parker et al., 2010; Перри, 1996). Диагностическая значимость психомоторных нарушений как отличительного признака между меланхолической и другими подтипами депрессии подтверждается несколькими исследованиями (Parker, 2007; Schrijvers et al., 2008). DSM-IV (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам) позволяет специфицировать меланхолический подтип депрессии, определяемый клиническими симптомами и признаками. Широко признано, что депрессивный синдром в его нынешнем определении во многих отношениях слишком широк и что необходимы клинические и нейрокогнитивные подтипы.Это исследование было направлено на то, чтобы внести свой вклад в определение потенциального когнитивного маркера депрессии или, в частности, меланхолии через отрицательное эмоциональное искажение рабочей памяти.
2. Метод
2.1. Участники и диагностическая оценка
В исследовании приняли участие 20 амбулаторных пациентов с меланхолической депрессией, 20 здоровых людей из контрольной группы, соответствующих возрасту, полу и поведению, и 20 амбулаторных пациентов с немеланхолической депрессией (). Все участники дали письменное информированное согласие после полного объяснения процедур исследования.Исследование было одобрено этическим комитетом Школы психологии Бангорского университета и Местным комитетом по этике исследований Национальной службы здравоохранения. Контрольные участники, набранные через общественную комиссию Университета, не сообщили в анамнезе о неврологических или психических расстройствах или употреблении запрещенных наркотиков. Авторы С.Л. и D.H., сертифицированные психиатры, подтвердили клинический диагноз депрессии в соответствии с критериями DSM-IV-TR (Американская психиатрическая ассоциация) с помощью структурированного клинического интервью для DSM-IV (SCID) (First et al., 2002). Мы включали только пациентов в возрасте от 18 до 65 лет с БДР, за исключением пациентов с большим депрессивным эпизодом биполярного расстройства. Мы также исключили пациентов с сопутствующими психическими, неврологическими или психическими расстройствами. Тяжесть депрессивных симптомов оценивалась по шкале оценки депрессии Гамильтона из 21 пункта (HDRS) (Hamilton, 1980).
Таблица 1
Демографические и клинические данные как для клинических групп, так и для контрольных участников.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль Меланхолия | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | |||||||||||
| Участники | 20 | 20 | 20 | |||||||||||||
| НАРТ | 113.05 | 8,98 | 111,10 | 10,79 | 113,85 | 9,66 | ||||||||||
| Возраст | 42,90 | 11,16 | 50,80 | 10,44 | 6 | 10/10 | 11/9 | |||||||||
| Правый / левый | 19/1 | 19/1 | 17/3 | 17 | HDRS-21 | 20.85 | 7,24 | 25,05 | 7,49 | |||||||
| Продолжительность болезни [месяцев] | 174,30 | 106,09 | 205,90 | 177,65 | ⁎ SSRI / SSNRI: 12 ⁎⁎ Другое: 3 Без лекарств: 4 ⁎ + литий ⁎⁎ 1 + литиевый и 1 + атипичный антипсихотик | TCA: 7 ⁎ / SSNRI: 10 ⁎⁎ Другое: 1 Нет лекарств: 2 ⁎ 2 + атипичный антипсихотик ⁎⁎ 2 + атипичный AP 1 + литий 1 + вальпроат | ||||||||||
Таблица 2
Критерии для спецификатора меланхолических особенностей (согласно DSM-IV) (частично цитируется дословно).
| Группа A | (1) потеря удовольствия от всех или почти всех действий |
| (2) отсутствие реакции на обычно приятные стимулы (не намного лучше, даже временно, когда что-то хорошее случается) | |
| Группа B | (1) отчетливое качество депрессивного настроения (т.е. депрессивное настроение воспринимается как отчетливо отличающееся от того чувства, которое испытывают после смерти любимого человека) |
| (2) депрессия регулярно усиливается утром | |
| (3) раннее утреннее пробуждение (не менее 2 часов) до обычного времени пробуждения) | |
| (4) выраженная психомоторная отсталость или возбуждение | |
| (5) значительное возбуждение или потеря веса | |
| (6) чрезмерное или несоответствующее чувство вины |
Мы оценили предварительную оценку патологический вербальный интеллект с помощью теста National Adult Reading (NART) (Russell et al., 2000). Мы исключили проблемы распознавания лиц с помощью теста Бентона (Benton et al., 1983). В этом тесте участники сопоставляют целевые лица с одновременно представленными тестовыми лицами. Тест проводится в буклете без ограничений по времени. У всех участников было нормальное зрение или зрение с поправкой на нормальное.
2.2. Процедура
2.2.1. Эксперимент 1: рабочая память для эмоциональных лиц
Мы оценили рабочую память для эмоциональных лиц с помощью модифицированной версии парадигмы, описанной в Linden et al.(2010). В этом задании участников ориентировали к центру экрана компьютера с помощью небольшого фиксирующего креста, выставленного на 1000 мс (). В начале каждого испытания крест фиксации увеличивался в размере на 1000 мс, после чего он возвращался к исходному размеру еще на 1000 мс. Затем два лица и два скремблированных лица были представлены в течение 2000 мс в массиве кодирования 2 × 2, который обеспечивал угол обзора 2,86 ° по ширине и 2,96 ° по высоте. После пустого интервала сохранения 1000 мс в центре экрана было представлено одно лицо, и участникам было предложено решить, присутствовало ли это лицо на предыдущем дисплее, нажав на клавиатуре «да» или «нет».
Парадигмы эмоционального лица. (A) Рабочая память. Участники рассматривали два лица (выражающие одну и ту же эмоцию, гнев, счастье, печаль, страх или нейтралитет) в течение 2 секунд. Массив из 4 позиций был выбран из-за совместимости с другими эффектами нагрузки на эмоциональную рабочую память (Jackson et al., 2009) и с нашей предыдущей работой с пациентами с болезнью Паркинсона (Subramanian et al., 2010) и шизофренией (Linden et al., др., 2010). После 1-секундного интервала было представлено пробное лицо с таким же эмоциональным выражением, и участники должны были оценить, соответствует ли оно одному из предыдущих лиц на экране кодирования.(B) Задание на классификацию выражений основных эмоций. Участники классифицировали эмоции соответствующими ярлыками. (C) Рейтинги возбуждения / валентности. С помощью манекена для самооценки участники оценили, насколько возбужденными и приятными они чувствовали себя при каждом лице.
Все лица в одном испытании отображали одни и те же эмоции, поэтому не было конкуренции между эмоциями за ресурсы WM. Задача включала решение о личности («присутствовал ли этот человек или нет?»), И эмоциональное выражение не имело отношения к задаче.Ответы не были быстрыми, никакой обратной связи не было, и участники могли свободно отключать фиксацию. Мы не включали задание на словесное подавление, потому что пациенты не могли справиться с этой дополнительной когнитивной нагрузкой при выполнении задания.
Стимулы отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba (32-битный истинный цвет, разрешение 1024 × 768 пикселей), генерированном программным обеспечением E-Prime (версия 1.1; Schneider et al., 2002). Использовались полутоновые изображения лиц шести взрослых мужчин, каждое из которых выражало пять эмоций (гнев, счастье, нейтральный, грустный, испуганный).Лица взяты из коллекции Экмана и Фризена (Ekman and Friesen, 1976). 16 испытаний на одну эмоцию были представлены в псевдослучайном порядке в четырех блоках.
2.2.2. Эксперимент 2: классификация эмоций
Мы исследовали способность классифицировать лицевые эмоции с использованием одних и тех же шести мужских лиц из набора Экмана с семью различными эмоциональными выражениями (счастливым, злым, нейтральным, грустным, отвращенным, испуганным, удивленным). Использовалось программное обеспечение E-Prime, и лица отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba.Эксперимент состоял из 42 испытаний (каждое из 6 мужских лиц с 7 различными эмоциями показано один раз). В каждом испытании лицо с эмоциональным выражением, которое соответствовало углу обзора 3,6 ° в ширину и 4,5 ° в высоту, появлялось вместе с семью письменными этикетками с эмоциями, напечатанными под ним. Задача участника заключалась в том, чтобы определить выражение, отображаемое на лице, щелкнув нужную метку эмоции с помощью компьютерной мыши.
2.2.3. Эксперимент 3: оценки возбуждения и валентности
Мы исследовали суждения участников о возбуждении и валентности с помощью компьютеризированной версии манекена самооценки (Bradley and Lang, 1994).Участники оценили возбуждение (от спокойного = не возбужденное до возбуждающего = возбужденное) и валентность (от приятного = положительного до неприятного = отрицательного), связанного с лицом, по девятибалльной шкале. Только пять эмоций, использованных в эксперименте 1, и элементы, правильно отнесенные участником к эксперименту 2, были включены в рейтинги валентности и возбуждения.
2.3. Подбор участников
Мы сопоставили контрольную группу с пациентами-меланхоликами по возрасту, рукам и полу. Не было различий между группами в преморбидном интеллекте, измеренном NART (пациенты с меланхоликами: 111.10 [10,79], контроли: 113,85 [9,70]; немеланхолические пациенты: 113,05 [8,98], F (2,57) = 0,413, p = 0,663). В одностороннем дисперсионном анализе наблюдалась тенденция к главному эффекту для возраста, который был обусловлен более низким возрастом в группе немеланхолических пациентов, F (2,57) = 2,343, p = 0,105. Тест хи-квадрат не выявил значимых групповых различий по полу или рукой (все p, s> 0,2).
2.4. Анализ данных
D prime (d ‘) баллов по задаче с рабочей памятью, процент правильных ответов по задаче категоризации, а также оценки возбуждения и валентности были нашими зависимыми мерами.Оценки D ‘вычисляются как разница между z-преобразованными совпадениями и ложными тревогами и представляют собой стандартную меру производительности для задач обнаружения изменений (Green and Swets, 1966). Мы проанализировали зависимые показатели в отдельных анализах дисперсии с повторными измерениями (ANOVA) с «группой» межсубъектных факторов (три уровня: контроль, меланхолические пациенты, немеланхолические пациенты) и внутрисубъектным фактором «эмоции» (пять уровней для задачи WM и рейтингов возбуждения и валентности; семь уровней для задачи классификации).P-значения были скорректированы по Гринхаусу – Гейссеру, если предположение о сферичности было нарушено. Мы проследили основные эффекты и взаимодействия с помощью апостериорных односторонних дисперсионных анализов (ANOVA), Шеффе или t-критериев, в зависимости от ситуации. Мы также коррелировали размер печального преимущества (разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц: d ′ грустное — (d ′ злое + d ′ счастливое + d ′ нейтральное + d ′ испуганный ) / 4) с оценками HDRS и продолжительностью болезни.
3.Результат
3.1. Рабочая память (эксперимент 1)
ANOVA значений d ′ задачи рабочей памяти () показал основные эффекты эмоций, F (4228) = 5,208, p <0,001 и группа, F (2,57) = 4,995, p = 0,01, а взаимодействие между эмоцией и группой, F (8,228) = 2,074, p = 0,039. Отдельный однофакторный дисперсионный анализ для каждой группы выявил основные эффекты эмоций у пациентов-меланхоликов, F (4,76) = 4.773, p = 0,002 и контроль, F (4,76) = 4,629, p = 0,002, но не у немеланхолических пациентов, F (4,76) = 0,653, р = 0,63. Парные сравнения выявили значительно более высокую производительность для грустного по сравнению с счастливым, t (19) = 5,970, p <0,001, двусторонний, испуганный, t (19) = 3,261, p = 0,004, и нейтральный, t (19) = 2,563, p = 0,019, лица и тенденция к более высокой производительности для грустных по сравнению с сердитыми лицами, t (19) = 1.774, p = 0,092 в группе меланхоликов. Из них контрасты грустного и счастливого, грустного и ужасного переживают поправку Бонферрони для 10 сравнений. Ни в одной из других групп не было пика грустных лиц (). В контрольной группе значимые (сохранившаяся поправка Бонферрони) парные сравнения были: гнев и страх, т, (19) = 4,288, р, <0,001, счастье против страха, т, (19) = 3,954, p = 0,001, и нейтральный против пугающего, t (19) = 3.566, р. = 0,002. Таким образом, взаимодействие между группой факторов и эмоциями было обусловлено разным направлением эмоциональных эффектов в меланхолической (лучшая память на грустные лица) и контрольной (худшая память на испуганные лица) группах.
Показатели пациентов с немеланхолической депрессией, меланхолией и здоровых участников контрольной группы по задаче на рабочую память для сердитых, счастливых, нейтральных, грустных и испуганных лиц, измеренные в значениях d ‘(ось Y) и их стандартные ошибки среднего .
Таблица 3
D ‘(d — простое число) значения производительности (и SE в скобках) различных групп по эмоциональным категориям в задаче рабочей памяти лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 3,32 (0,23) | 2,91 (0,31) | 3,88 (0,17) | 2,36 (0,19) | 3.66 (0,23) |
| Нейтральный | 2,93 (0,27) | 2,65 (0,22) | 3,48 (0,21) |
| Sad | 3,02 (0,28) | 3,45 (0,22) | |
| Страх | 2,87 (0,30) | 2,23 (0,33) | 2,91 (0,19) |
Разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц (d ′ sad — (d ′ сердитый + d ′ счастливый + d ′ нейтральный + d ′ испуганный ) / 4) («печальная выгода») дифференцируется между пациентами с меланхолической депрессией и контрольной группой, а также между пациентами с меланхолической и немеланхолической депрессией с чувствительностью 80% и специфичностью 80%.Точка отсечки разности d ‘составляла 0,5.
3.2. Классификация эмоций (эксперимент 2)
ANOVA оценок точности () в задаче классификации эмоций показал основной эффект эмоции, F (4,454,253,869) = 19,993, p <0,001, но нет взаимодействия между эмоции и группа, F (8,908,253,869) = 1,216, p = 0,286, и без группового эффекта, F (2,57) = 2,090, p = 0,13. Основной эффект эмоции был обусловлен более высокой точностью классификации счастливых лиц по сравнению со всеми другими условиями (все p s <.001).
Таблица 4
Точность (и SE в скобках) различных групп для распознавания эмоций.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||
|---|---|---|---|---|
| Злой | 0,71 (0,04) | 0,65 (0,06) | 0,82 (0,05) | 1,00 (0,00) | 0,99 (0,01) |
| Нейтраль | 0.70 (0,05) | 0,73 (0,07) | 0,74 (0,06) | |
| Sad | 0,78 (0,04) | 0,72 (0,05) | 0,87 (0,03) | |
| Fearful | 0,63 (0,06) | 0,65 (0,06) | ||
| Сюрприз | 0,90 (0,03) | 0,91 (0,03) | 0,90 (0,03) | |
| Отвращение | 0,711 (0,04) 0,04) | 0,87 (0,04) |
3.3. Рейтинги возбуждения и валентности (эксперимент 3)
Пациенты и контрольная группа не показали значительных различий в рейтингах возбуждения и валентности (). ANOVA данных о возбуждении показал основной эффект эмоции: F (3,180,162,165) = 17,540, p <0,001. Ни основной эффект для группы, ни взаимодействие между двумя факторами не были значительными. Рейтинги возбуждения были значительно выше для сердитых и испуганных лиц по сравнению со всеми другими состояниями (все p s <.001) (но не различались между сердитыми и испуганными лицами), а для грустных p <0,001 и счастливых p = 0,028 по сравнению с нейтральными лицами.
Таблица 5
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для возбуждения.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 0,89 (0,26) | 0,97 (0,25) | 1.03 (0,18) |
| Happy | 0,28 (0,24) | — 0,32 (0,40) | 0,16 (0,29) |
| нейтральный | — 0,17 (0,23) | — 0,37 (0,17) — | 0,84 (0,30)|
| Sad | 0,22 (0,14) | 0,45 (0,26) | 0,52 (0,12) |
| Ужасный | 1,03 (0,23) | 0,90 (0,30) |
Таблица 6
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для валентности лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Злой | — 1,15 (0,23) | — 2,10 (0,27) | — 1,44 (0,2082) | 1,58 (0,28) | 2,38 (0,32) | 1,75 (0,28) |
| Нейтральный | 0,14 (0,13) | 0,35 (0,20) | 0,35 (0,16) | |||
| Садовый .97 (0,17) | — 1,41 (0,28) | — 1,00 (0,18) | ||||
| Страшный | — 1,12 (0,29) | — 1,83 (0,32) | — 1,46 (0,22) |
3.4. Корреляция производительности с симптомами
Корреляция Спирмена между печальным положительным эффектом в группе меланхоликов и оценками HDRS не выявила значимой связи, rho = -,006, p = 0,971, двусторонний. Точно так же корреляция Пирсона между печальной пользой и продолжительностью болезни не показала значимой связи, r = -.136, п. = .404.
4. Обсуждение
Наше открытие печального преимущества рабочей памяти лица поддерживает когнитивные теории меланхолической депрессии, которые постулируют предвзятость к негативной, особенно грустной информации. Однако такие предубеждения также могут быть получены путем индукции негативного настроения у здоровых людей (Bower, 1981; Bradley et al., 1997; Ridout et al., 2009), особенно у лиц из группы риска (Joormann et al., 2007), что подняло вопрос, является ли предвзятость негативных эмоций вторичной по отношению к изменению настроения.Тем не менее, негативные предубеждения могут сохраняться и после депрессивных эпизодов и, таким образом, представлять собой маркер уязвимости, а не следствие болезни (Fritzsche et al., 2010; Gotlib and Joormann, 2010; Joormann and Gotlib, 2007). Отсутствие корреляции «печальной выгоды» с тяжестью симптомов или продолжительностью заболевания в нашем исследовании предполагает, что это не следствие изменения настроения, а, скорее, может быть основным нейрокогнитивным признаком меланхолической депрессии. Хотя теории когнитивных предубеждений сильно повлияли на современные представления о расстройствах настроения и были продуктивно применены при разработке методов когнитивно-поведенческой терапии, вопрос о причинно-следственной связи оставался открытым (Mathews and MacLeod, 2005).Данные о когнитивных искажениях, которые не зависят от тяжести симптомов, как в настоящем исследовании, в некоторой степени подтверждают причинную (а не реактивную) роль когнитивных искажений в развитии депрессии. Однако в конечном итоге этот вопрос должен быть решен с помощью продольных исследований с участием лиц из группы высокого риска. Настоящая парадигма будет полезна для исследований, направленных на решение вопроса о том, предсказывают ли когнитивные предубеждения развитие депрессии и помогает ли их устранение облегчению симптомов.
Меланхолическая и немеланхолическая депрессия представляют собой разные клинические синдромы и могут диссоциировать по некоторым биологическим показателям (Gold and Chrousos, 2002; Parker et al., 2010; Power et al., 2000). Однако в большинстве нейрокогнитивных исследований депрессии эти синдромы отдельно не изучались. Наши результаты убедительно свидетельствуют о том, что в основе этих двух синдромов лежат разные когнитивные процессы, потому что пациенты с немеланхолической депрессией, по сути, демонстрировали ту же картину, что и контрольная группа (хотя и с незначительно ухудшенной работоспособностью), тогда как пациенты с меланхолической депрессией демонстрировали измененную эмоциональную предвзятость по сравнению с контрольной группой. и немеланхолические пациенты.Эти нейрокогнитивные различия между меланхолией и немеланхолической депрессией могут дополнительно поддержать включение меланхолии как отдельного объекта в DSM-V.
В недавнем исследовании с аналогичной парадигмой у пациентов с болезнью Паркинсона (БП) мы обнаружили повышенную производительность для грустных лиц в гиподопаминергическом состоянии, которое вернулось к «нормальному» предпочтению сердитых лиц после дофаминергического лечения (Subramanian et al., 2010). Моноаминовые системы демонстрируют множественные взаимодействия с осью HPA, а недостаток дофамина постулируется, в частности, при меланхолической депрессии и психомоторных симптомах (Martinot et al., 2001; Schrijvers et al., 2008). Дофаминергические агенты обладают антидепрессивными свойствами как при БП (Yamamoto and Schapira, 2008), так и при депрессии (Dhillon et al., 2008). Таким образом, одним из предварительных объяснений отрицательного когнитивного смещения при меланхолической депрессии может быть то, что он отражает лежащий в основе дофаминергический дефицит. Это необходимо дополнительно проверить при проведении интервенционных или радиолигандных исследований. Неспособность дифференцировать по клиническим субсиндромам может быть одной из причин, почему исследования радиолигандов до сих пор не смогли обеспечить убедительную поддержку моделей депрессии с моноаминергическим дефицитом (Nikolaus et al., 2009).
Поскольку были включены только пациенты, которые пережили депрессивный эпизод, мы не можем установить, сохраняется ли печальное преимущество WM во время ремиссии и может ли оно быть устойчивым эмоциональным предубеждением, способствующим уязвимости к рецидиву. Более того, в отсутствие прямых доказательств нейровизуализации или эффектов конкретных фармакологических вмешательств у пациентов с депрессией, наши интерпретации печальной пользы как индикатора дофаминергической гипофункции в настоящее время все еще являются спекулятивными.Другое ограничение состоит в том, что наши пациенты-меланхолики были более тяжелыми в депрессии, согласно шкале HDRS, чем пациенты-немеланхолики. Однако эта разница вряд ли могла объяснить качественную разницу в эмоциональных предубеждениях, и мы не обнаружили значимой корреляции между печальной пользой и серьезностью симптомов.
Выявление пациентов с меланхолической депрессией требует подробного интервью, тщательного сбора анамнеза и часто наблюдения в течение длительного периода времени.Таким образом, первоначальный инструмент нейрокогнитивного скрининга может быть использован в клинической практике для раннего выявления. Таким образом, успешная классификация пациентов с меланхолией в сравнении с контрольной группой и с немеланхолическими пациентами с 80% чувствительностью и специфичностью представляет потенциальный клинический интерес, но формальное тестирование ее чувствительности и специфичности для различения меланхолической и немеланхолической депрессии посредством дискриминантного анализа в потребуется независимая выборка. Если печальная предвзятость действительно является маркером нехватки дофамина, она должна исчезнуть после лечения дофаминергическими (и, возможно, другими катехоламинергическими) агентами, тем самым обеспечивая нейрокогнитивный маркер лечения.Таким образом, наш вывод будет соответствовать широко признанной потребности в дополнительных критериях оценки результатов, которые не зависят от самооценки.
Наконец, психологические вмешательства, нацеленные на дисфункциональные когнитивные предубеждения и метакогнитивные убеждения, такие как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), могут специально сосредоточиться на предвзятости пациентов к грустному материалу. Помимо явных стратегий, возможны неявные процедуры, использующие оперантное обусловливание или девальвацию отвлекающих факторов. Более того, изменение грустной предвзятости в рабочей памяти и других когнитивных областях может стать новым критерием результата не только для фармакологического лечения, но и для психологических вмешательств.
Роль источника финансирования
Эта работа была поддержана Уэльским институтом когнитивной неврологии (номер гранта WBS006) и Советом по исследованиям биотехнологии и биологических наук (BBSRC) Великобритании (грант BB / G021538). Спонсоры не играли никакой роли в разработке или интерпретации эксперимента.
Конфликт интересов
SL, MJ и LS не имеют конкурирующих интересов. DH консультировался, был клиническим испытателем, выступал на симпозиумах или получал поддержку для участия в собраниях от Astra-Zeneca, Boots-Knoll, Eli Lilly, Janssen-Cilag, Lorex-Synthelabo, Lundbeck, Organon, Pharmacia. и Upjohn, Pierre-Fabre, Pfizer, Rhone-Poulenc Rorer, Roche, SmithKline Beecham и Solvay-Duphar.Он был свидетелем-экспертом истца в 15 судебных исках, связанных с СИОЗС, и в одном патентном деле, касающемся антипсихотического средства. DL получила гонорары за консультационные услуги от Actelion Pharmaceuticals Ltd.
Ссылки
Beck A. New American Library; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1976. Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. [Google Scholar] Бентон А., Хамшер К., Варни Н., Сприн О. Издательство Оксфордского университета; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1983. Вклады в нейропсихологическую оценку: клиническое руководство.[Google Scholar] Брэдли М., Лэнг П. Измерение эмоций: манекен самооценки и семантический дифференциал. Журнал поведенческой терапии и экспериментальной психиатрии. 1994; 25: 49–59. [PubMed] [Ученый Google] Брэдли Б., Могг К., Ли С. Предвзятость внимания к негативной информации при индуцированной и естественной дисфории. Поведенческие исследования и терапия. 1997; 35: 911–927. [PubMed] [Ученый Google] Де Рэдт Р., Костер Э. Понимание уязвимости к депрессии с точки зрения когнитивной нейробиологии: переоценка факторов внимания и новая концептуальная основа.Когнитивная, аффективная и поведенческая неврология. 2010; 10: 50–70. [PubMed] [Google Scholar] Девени К.М., Делдин П.Дж. Память лиц: медленное ERP-исследование большой депрессии. Эмоции. 2004. 4: 295–304. [PubMed] [Google Scholar] Диллон С., Янг Л., Курран М. В центре внимания бупропион при большом депрессивном расстройстве. Препараты ЦНС. 2008. 22: 613–617. [PubMed] [Google Scholar] Экман П., Friesen W. Consulting Psychologies Press; Пало-Альто, Калифорния: 1976. Фотографии лицевого аффекта. [Google Scholar] Фёрст М., Спитцер Р., Гиббон М., Уильямс Дж. Исследовательская версия, издание для пациентов. (SCID-I / P) Биометрические исследования, Психиатрический институт штата Нью-Йорк; Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: 2002. Структурированное клиническое интервью для DSM-IV-TR Axis I. Disorders. [Google Scholar] Фриче А., Даме Б., Готлиб И., Йорманн Дж., Магнуссен Х., Ватц Х., фон Лейпольдт А. Специфика когнитивных искажений у пациентов с текущей депрессией и ремиссированной депрессией, а также у пациентов с астмой. Психологическая медицина. 2010. 40: 815–826. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Гилбоа-Шехтман Э., Erhard-Weiss D., Jeczemien P. Межличностные дефициты соответствуют когнитивным предубеждениям: память на мимику у депрессивных и тревожных мужчин и женщин. Психиатрические исследования. 2002. 113: 279–293. [PubMed] [Google Scholar] Goeleven E., De Raedt R., Baert S., Koster E. Недостаточное подавление эмоциональной информации при депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 93: 149–157. [PubMed] [Google Scholar] Голд П., Хрусос Г. Организация системы стресса и ее нарушение регуляции при меланхолической и атипичной депрессии: высокий или низкий уровень CRH / NE.Молекулярная психиатрия. 2002; 7: 254–275. [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Джорманн Дж. Познание и депрессия: текущее состояние и будущие направления. Ежегодный обзор клинической психологии. 2010. 6: 285–312. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Красноперова Е., Юэ Д., Джорманн Дж. Предвзятость внимания к негативным межличностным стимулам при клинической депрессии. Журнал аномальной психологии. 2004. 113: 121–135. [PubMed] [Google Scholar] Грин Д., Светс Дж. Вили; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1966. Теория обнаружения сигналов и психофизика.[Google Scholar] Гамильтон М. Рейтинг депрессивных пациентов. Журнал клинической психиатрии. 1980; 41: 21–24. [PubMed] [Google Scholar] Хильдебрандт М., Стейерберг Э., Стадия К., Пассьер Дж., Краг-Серенсен П., Группа антидепрессантов Датского университета Важны ли гендерные различия для клинического эффекта антидепрессантов? Американский журнал психиатрии. 2003; 160: 1643–1650. [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Рэймонд Дж. Э. Знакомство улучшает визуальную рабочую память для лиц. Журнал экспериментальной психологии.Человеческое восприятие и производительность. 2008. 34: 556–568. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Ву С.Й., Линден Д.Э., Раймонд Дж. Э. Улучшенная кратковременная зрительная память на сердитые лица. Журнал экспериментальной психологии. Человеческое восприятие и производительность. 2009. 35: 363–374. [PubMed] [Google Scholar] Джерманн Ф., ван дер Линден М., Д’Аргембо А. Распознавание личности и воспоминание о счастливом и грустном выражении лица: влияние депрессивных симптомов. Объем памяти. 2008. 16: 364–373. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж.Смещение внимания при дисфории: роль тормозных процессов. Познание и эмоции. 2004. 18: 125–147. [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Селективное внимание к эмоциональным лицам после выхода из депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 80–85. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Обновление содержимого рабочей памяти при депрессии: вмешательство со стороны нерелевантного негативного материала. Журнал аномальной психологии. 2008. 117: 182–192. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Талбот Л., Готлиб И. Предвзятая обработка эмоциональной информации у девочек из группы риска депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 135–143. [PubMed] [Google Scholar] Линден С.С., Джексон М., Субраманиан Л., Вольф К., Грин П., Хили Д., Линден Д.Э. Взаимодействие эмоций и познания при шизофрении: явные и неявные эффекты выражения лица. Нейропсихология. 2010; 48: 997–1002. [PubMed] [Google Scholar] Мартинот М., Брагулат В., Артиж Э., Долле Ф., Хиннен Ф., Жувент Р., Мартинот Дж.Снижение пресинаптической дофаминовой функции в левом хвостатом коре у пациентов с депрессией с аффективным уплощением и задержкой психомоторного развития. Американский журнал психиатрии. 2001. 158: 314–316. [PubMed] [Google Scholar] Мэтьюз А., Маклауд К. Когнитивная уязвимость к эмоциональным расстройствам. Ежегодный обзор клинической психологии. 2005; 1: 167–195. [PubMed] [Google Scholar] Николаус С., Антке К., Мюллер Х. Визуализация синаптической функции в центральной нервной системе in vivo: II. Психические и аффективные расстройства.Поведенческие исследования мозга. 2009. 204: 32–66. [PubMed] [Google Scholar] Норин С., Ридаут Н. Краткосрочная память эмоциональных лиц при дисфории. Объем памяти. 2010. 18: 486–497. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г. Определение меланхолии: первенство психомоторных нарушений. Acta Psychiatrica Scandinavica. 2007; (Приложение 433): 21–30. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г., Финк М., Шортер Э., Тейлор М., Акискал Х., Берриос Г., Болвиг Т., Браун В. А., Кэрролл Б., Хили Д., Кляйн Д. Ф., Кукопулос А., Михельс Р., Пэрис Дж., Рубин Р.Т., Спитцер Р., Шварц К. Проблемы DSM-5: куда идти меланхолия? Обоснование его классификации как отдельного расстройства настроения. Американский журнал психиатрии. 2010. 167: 745–747. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Перон Дж., Эль Тамер С., Гранджан Д., Лере Э., Траверс Д., Драпье Д., Верен М., Милле Б. Большое депрессивное расстройство искажает узнаваемость эмоциональной просодии. Прогресс в нейропсихофармакологии и биологической психиатрии. 2011; 35: 987–996. [PubMed] [Google Scholar] Перри П.Фармакотерапия большой депрессии с меланхолическими особенностями: относительная эффективность трициклических антидепрессантов по сравнению с селективными ингибиторами обратного захвата серотонина. Журнал аффективных расстройств. 1996; 39: 1–6. [PubMed] [Google Scholar] Пауэр М., Далглиш Т., Клаудио В., Тата П., Кентиш Дж. Задача направленного забывания: применение к эмоционально значимому материалу. Журнал аффективных расстройств. 2000. 57: 147–157. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Астелл А.Дж., Рид И.К., Глен Т., О’Кэрролл Р.Э. Смещение памяти в отношении эмоциональных выражений лица при большой депрессии.Познание и эмоции. 2003. 17: 101–122. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Норин А., Джохал Дж. Память эмоциональных лиц при естественной дисфории и индуцированной печали. Поведенческие исследования и терапия. 2009; 47: 851–860. [PubMed] [Google Scholar] Роуз Э., Эбмайер К. Характер нарушения рабочей памяти во время большой депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 90: 149–161. [PubMed] [Google Scholar] Рассел А., Манро Дж., Джонс П., Хейворд П., Хемсли Д., Мюррей Р. Национальный тест по чтению для взрослых как мера преморбидного IQ при шизофрении.Британский журнал клинической психологии. 2000; 39: 297–305. [PubMed] [Google Scholar] Шнайдер В., Эшман А., Зукколотто А. Питтсбург; Psychology Software Tools Inc: 2002. Руководство пользователя E-Prime. [Google Scholar] Шрайверс Д., Хулстейн В., Саббе Б. Психомоторные симптомы при депрессии: диагностический, патофизиологический и терапевтический инструмент. Журнал аффективных расстройств. 2008; 109: 1–20. [PubMed] [Google Scholar] Субраманиан Л., Хиндл Дж., Джексон М., Линден Д. Допамин улучшает память о сердитых лицах при болезни Паркинсона.Расстройства движения. 2010; 25: 2792–2799. [PubMed] [Google Scholar] Тейлор М., Финк М. Восстановление меланхолии в классификации расстройств настроения. Журнал аффективных расстройств. 2008; 105: 1–14. [PubMed] [Google Scholar] Ямамото М., Шапира А. Агонисты дофамина при болезни Паркинсона. Экспертный обзор нейротерапии. 2008. 8: 671–677. [PubMed] [Google Scholar]Эмоциональная предвзятость меланхолической депрессии
J Affect Disord. 2011 Dec; 135 (1-3): 251–257.
Стефани К. Линден
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
Маргарет К.Джексон
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа психологии, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
Лина Субраманиан
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Хилиc Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Дэвид Э.Дж. Linden
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа Психология, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
c Dept.Психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
⁎ Автор для корреспонденции: MRC Center for Neuropsychiatric Genetics and Genomics, Cardiff University CF144XN, Wales, UK. ku.ca.ffidrac@dnednilПоступило 17 марта 2011 г .; Пересмотрено 31 июля 2011 г .; Принято 1 августа 2011 г.
Эта статья цитировалась в других статьях в PMC.Abstract
Эмоциональные предубеждения занимают важное место в когнитивных теориях депрессии и являются предметом психологического вмешательства.Однако в настоящее время не существует стабильного нейрокогнитивного маркера измененных эмоционально-когнитивных взаимодействий при депрессии. Одной из причин может быть неоднородность большого депрессивного расстройства. Наша цель в настоящем исследовании состояла в том, чтобы найти эмоциональную предвзятость, которая отличает пациентов с меланхолической депрессией от контрольной группы, а пациентов с меланхолической депрессией от пациентов с немеланхолической депрессией. Мы использовали парадигму рабочей памяти для эмоциональных лиц, где два лица с сердитым, счастливым, нейтральным, грустным или испуганным выражением должны были сохраняться в течение одной секунды.В исследовании приняли участие 20 пациентов с меланхолической депрессией, 20 человек из контрольной группы того же возраста, образования и пола и 20 пациентов с немеланхолической депрессией. Мы проанализировали производительность задачи рабочей памяти, используя меры обнаружения сигналов. Мы обнаружили взаимодействие между группой и эмоциями в отношении производительности рабочей памяти, которое было обусловлено более высокой производительностью для грустных лиц по сравнению с другими категориями в группе меланхоликов. Мы вычислили показатель «печальной выгоды», который отличал меланхолических и немеланхолических пациентов с хорошей чувствительностью и специфичностью.Однако необходимы исследования репликации и формальный дискриминантный анализ, чтобы оценить, может ли эмоциональная предвзятость в рабочей памяти стать полезным диагностическим инструментом для различения этих двух синдромов.
Ключевые слова: Депрессия, Меланхолия, Рабочая память, Выражение лица, Эмоции
1. Введение
Пристрастие к негативной информации занимает центральное место в когнитивных теориях депрессии (Beck, 1976; Mathews and MacLeod, 2005). Пациенты с депрессией проявляли избирательное внимание к грустным, но не сердитым или счастливым лицам при выполнении задачи с точечным зондом (Gotlib et al., 2004) и согласованной с настроением (то есть отрицательной) оценки нейтрального или неоднозначного материала (Gotlib and Joormann, 2010). Подобное предпочтение негативной информации наблюдалось в исследованиях долговременной памяти у пациентов с депрессией или дисфорией (Gilboa-Schechtman et al., 2002; Jermann et al., 2008; Ridout et al., 2003, 2009), наиболее последовательно. у тех, кто пользуется услугами бесплатного отзыва (Gotlib and Joormann, 2010). Такие предубеждения не ограничиваются визуальной модальностью, но также проявляются в эмоциональной просодии (Péron et al., 2011).
Однако не все исследования показывают эмоциональные предубеждения, не говоря уже об улучшении результатов работы с негативным материалом при депрессии. Доказательства наиболее последовательны для задач, в которых пациенты должны подавлять в памяти следы негативного материала, такие как негативное праймирование (Goeleven et al., 2006; Joormann, 2004) или направленное забывание самореференциальных слов (Power et al., 2000), где используются социально значимые стимулы, такие как лица, и где время предъявления относительно велико (1 с или более) (De Raedt and Koster, 2010).Более того, большинство предыдущих исследований, посвященных влиянию специфических эмоций на внимание и память, показали выборочное вмешательство и отключение, а не повышение производительности (De Raedt and Koster, 2010).
Лишь несколько исследований специально исследовали искажения эмоциональной рабочей памяти при депрессии. Это удивительно, потому что активное поддержание в рабочей памяти материала, соответствующего настроению, будет представлять собой особенно распространенное когнитивное искажение из-за широкого диапазона функций, которые зависят от рабочей памяти.В одном исследовании пациентам (но не здоровым людям, испытывающим грустное настроение) требовалось больше времени, чтобы отвергать вторжения из нерелевантных списков слов, если они содержали негативный материал (Joormann and Gotlib, 2008). Авторы предположили, что это указывает на снижение способности удалять ранее релевантный негативный материал из рабочей памяти, когда он стал неактуальным, и что этот дисфункциональный когнитивный стиль может поддерживать размышления. Глобальное нарушение рабочей памяти, о котором сообщалось в некоторых исследованиях (Rose and Ebmeier, 2006), похоже, не объясняет эмоциональные предубеждения при депрессии (Gotlib and Joormann, 2010).
Отсутствие явного печального преимущества дисфории в других предыдущих работах (Noreen and Ridout, 2010) можно объяснить характеристиками выборки из этого исследования, в которую вошли только здоровые люди, получившие высокие баллы по шкале депрессии. Девени и Делдин (2004) действительно исследовали пациентов с большим депрессивным расстройством (БДР) и не обнаружили предвзятости к грустным лицам в рабочей памяти, но они использовали нагрузку только на одно лицо. Производительность рабочей памяти лица при нагрузке 1 может быть близка к потолку для всех категорий (Jackson and Raymond, 2008).Наша предыдущая работа показала, что эмоциональные эффекты на лице WM начинают проявляться только при загрузке двух лиц (Jackson et al., 2009). Поэтому в настоящем исследовании мы использовали протокол рабочей памяти, в котором участники должны были сохранять два лица, что показало хорошую чувствительность для выявления эмоциональных предубеждений в группах пациентов (Linden et al., 2010; Subramanian et al., 2010).
Другой причиной того, что предыдущая работа по когнитивным искажениям не дала стабильных нейрокогнитивных маркеров депрессии, может быть гетерогенность депрессивного синдрома.В частности, в большинстве исследований не проводилось клинически важного различия между меланхолической и немеланхолической депрессией. Часто утверждают, что меланхолия — это тяжелая форма депрессии, которая является продолжением депрессивного заболевания. Однако концепция меланхолии как отдельной клинической сущности недавно получила значительную поддержку (Parker et al., 2010; Taylor and Fink, 2008). Это разделение меланхолии от других депрессивных подтипов, которое мы принимаем здесь, основано на ее различных клинических характеристиках (психомоторные нарушения, качество настроения, отсутствие реактивности настроения, вегетативные признаки) и различных ответах на лечение (Hildebrandt et al., 2003; Parker et al., 2010; Перри, 1996). Диагностическая значимость психомоторных нарушений как отличительного признака между меланхолической и другими подтипами депрессии подтверждается несколькими исследованиями (Parker, 2007; Schrijvers et al., 2008). DSM-IV (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам) позволяет специфицировать меланхолический подтип депрессии, определяемый клиническими симптомами и признаками. Широко признано, что депрессивный синдром в его нынешнем определении во многих отношениях слишком широк и что необходимы клинические и нейрокогнитивные подтипы.Это исследование было направлено на то, чтобы внести свой вклад в определение потенциального когнитивного маркера депрессии или, в частности, меланхолии через отрицательное эмоциональное искажение рабочей памяти.
2. Метод
2.1. Участники и диагностическая оценка
В исследовании приняли участие 20 амбулаторных пациентов с меланхолической депрессией, 20 здоровых людей из контрольной группы, соответствующих возрасту, полу и поведению, и 20 амбулаторных пациентов с немеланхолической депрессией (). Все участники дали письменное информированное согласие после полного объяснения процедур исследования.Исследование было одобрено этическим комитетом Школы психологии Бангорского университета и Местным комитетом по этике исследований Национальной службы здравоохранения. Контрольные участники, набранные через общественную комиссию Университета, не сообщили в анамнезе о неврологических или психических расстройствах или употреблении запрещенных наркотиков. Авторы С.Л. и D.H., сертифицированные психиатры, подтвердили клинический диагноз депрессии в соответствии с критериями DSM-IV-TR (Американская психиатрическая ассоциация) с помощью структурированного клинического интервью для DSM-IV (SCID) (First et al., 2002). Мы включали только пациентов в возрасте от 18 до 65 лет с БДР, за исключением пациентов с большим депрессивным эпизодом биполярного расстройства. Мы также исключили пациентов с сопутствующими психическими, неврологическими или психическими расстройствами. Тяжесть депрессивных симптомов оценивалась по шкале оценки депрессии Гамильтона из 21 пункта (HDRS) (Hamilton, 1980).
Таблица 1
Демографические и клинические данные как для клинических групп, так и для контрольных участников.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль Меланхолия | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | |||||||||||
| Участники | 20 | 20 | 20 | |||||||||||||
| НАРТ | 113.05 | 8,98 | 111,10 | 10,79 | 113,85 | 9,66 | ||||||||||
| Возраст | 42,90 | 11,16 | 50,80 | 10,44 | 6 | 10/10 | 11/9 | |||||||||
| Правый / левый | 19/1 | 19/1 | 17/3 | 17 | HDRS-21 | 20.85 | 7,24 | 25,05 | 7,49 | |||||||
| Продолжительность болезни [месяцев] | 174,30 | 106,09 | 205,90 | 177,65 | ⁎ SSRI / SSNRI: 12 ⁎⁎ Другое: 3 Без лекарств: 4 ⁎ + литий ⁎⁎ 1 + литиевый и 1 + атипичный антипсихотик | TCA: 7 ⁎ / SSNRI: 10 ⁎⁎ Другое: 1 Нет лекарств: 2 ⁎ 2 + атипичный антипсихотик ⁎⁎ 2 + атипичный AP 1 + литий 1 + вальпроат | ||||||||||
Таблица 2
Критерии для спецификатора меланхолических особенностей (согласно DSM-IV) (частично цитируется дословно).
| Группа A | (1) потеря удовольствия от всех или почти всех действий |
| (2) отсутствие реакции на обычно приятные стимулы (не намного лучше, даже временно, когда что-то хорошее случается) | |
| Группа B | (1) отчетливое качество депрессивного настроения (т.е. депрессивное настроение воспринимается как отчетливо отличающееся от того чувства, которое испытывают после смерти любимого человека) |
| (2) депрессия регулярно усиливается утром | |
| (3) раннее утреннее пробуждение (не менее 2 часов) до обычного времени пробуждения) | |
| (4) выраженная психомоторная отсталость или возбуждение | |
| (5) значительное возбуждение или потеря веса | |
| (6) чрезмерное или несоответствующее чувство вины |
Мы оценили предварительную оценку патологический вербальный интеллект с помощью теста National Adult Reading (NART) (Russell et al., 2000). Мы исключили проблемы распознавания лиц с помощью теста Бентона (Benton et al., 1983). В этом тесте участники сопоставляют целевые лица с одновременно представленными тестовыми лицами. Тест проводится в буклете без ограничений по времени. У всех участников было нормальное зрение или зрение с поправкой на нормальное.
2.2. Процедура
2.2.1. Эксперимент 1: рабочая память для эмоциональных лиц
Мы оценили рабочую память для эмоциональных лиц с помощью модифицированной версии парадигмы, описанной в Linden et al.(2010). В этом задании участников ориентировали к центру экрана компьютера с помощью небольшого фиксирующего креста, выставленного на 1000 мс (). В начале каждого испытания крест фиксации увеличивался в размере на 1000 мс, после чего он возвращался к исходному размеру еще на 1000 мс. Затем два лица и два скремблированных лица были представлены в течение 2000 мс в массиве кодирования 2 × 2, который обеспечивал угол обзора 2,86 ° по ширине и 2,96 ° по высоте. После пустого интервала сохранения 1000 мс в центре экрана было представлено одно лицо, и участникам было предложено решить, присутствовало ли это лицо на предыдущем дисплее, нажав на клавиатуре «да» или «нет».
Парадигмы эмоционального лица. (A) Рабочая память. Участники рассматривали два лица (выражающие одну и ту же эмоцию, гнев, счастье, печаль, страх или нейтралитет) в течение 2 секунд. Массив из 4 позиций был выбран из-за совместимости с другими эффектами нагрузки на эмоциональную рабочую память (Jackson et al., 2009) и с нашей предыдущей работой с пациентами с болезнью Паркинсона (Subramanian et al., 2010) и шизофренией (Linden et al., др., 2010). После 1-секундного интервала было представлено пробное лицо с таким же эмоциональным выражением, и участники должны были оценить, соответствует ли оно одному из предыдущих лиц на экране кодирования.(B) Задание на классификацию выражений основных эмоций. Участники классифицировали эмоции соответствующими ярлыками. (C) Рейтинги возбуждения / валентности. С помощью манекена для самооценки участники оценили, насколько возбужденными и приятными они чувствовали себя при каждом лице.
Все лица в одном испытании отображали одни и те же эмоции, поэтому не было конкуренции между эмоциями за ресурсы WM. Задача включала решение о личности («присутствовал ли этот человек или нет?»), И эмоциональное выражение не имело отношения к задаче.Ответы не были быстрыми, никакой обратной связи не было, и участники могли свободно отключать фиксацию. Мы не включали задание на словесное подавление, потому что пациенты не могли справиться с этой дополнительной когнитивной нагрузкой при выполнении задания.
Стимулы отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba (32-битный истинный цвет, разрешение 1024 × 768 пикселей), генерированном программным обеспечением E-Prime (версия 1.1; Schneider et al., 2002). Использовались полутоновые изображения лиц шести взрослых мужчин, каждое из которых выражало пять эмоций (гнев, счастье, нейтральный, грустный, испуганный).Лица взяты из коллекции Экмана и Фризена (Ekman and Friesen, 1976). 16 испытаний на одну эмоцию были представлены в псевдослучайном порядке в четырех блоках.
2.2.2. Эксперимент 2: классификация эмоций
Мы исследовали способность классифицировать лицевые эмоции с использованием одних и тех же шести мужских лиц из набора Экмана с семью различными эмоциональными выражениями (счастливым, злым, нейтральным, грустным, отвращенным, испуганным, удивленным). Использовалось программное обеспечение E-Prime, и лица отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba.Эксперимент состоял из 42 испытаний (каждое из 6 мужских лиц с 7 различными эмоциями показано один раз). В каждом испытании лицо с эмоциональным выражением, которое соответствовало углу обзора 3,6 ° в ширину и 4,5 ° в высоту, появлялось вместе с семью письменными этикетками с эмоциями, напечатанными под ним. Задача участника заключалась в том, чтобы определить выражение, отображаемое на лице, щелкнув нужную метку эмоции с помощью компьютерной мыши.
2.2.3. Эксперимент 3: оценки возбуждения и валентности
Мы исследовали суждения участников о возбуждении и валентности с помощью компьютеризированной версии манекена самооценки (Bradley and Lang, 1994).Участники оценили возбуждение (от спокойного = не возбужденное до возбуждающего = возбужденное) и валентность (от приятного = положительного до неприятного = отрицательного), связанного с лицом, по девятибалльной шкале. Только пять эмоций, использованных в эксперименте 1, и элементы, правильно отнесенные участником к эксперименту 2, были включены в рейтинги валентности и возбуждения.
2.3. Подбор участников
Мы сопоставили контрольную группу с пациентами-меланхоликами по возрасту, рукам и полу. Не было различий между группами в преморбидном интеллекте, измеренном NART (пациенты с меланхоликами: 111.10 [10,79], контроли: 113,85 [9,70]; немеланхолические пациенты: 113,05 [8,98], F (2,57) = 0,413, p = 0,663). В одностороннем дисперсионном анализе наблюдалась тенденция к главному эффекту для возраста, который был обусловлен более низким возрастом в группе немеланхолических пациентов, F (2,57) = 2,343, p = 0,105. Тест хи-квадрат не выявил значимых групповых различий по полу или рукой (все p, s> 0,2).
2.4. Анализ данных
D prime (d ‘) баллов по задаче с рабочей памятью, процент правильных ответов по задаче категоризации, а также оценки возбуждения и валентности были нашими зависимыми мерами.Оценки D ‘вычисляются как разница между z-преобразованными совпадениями и ложными тревогами и представляют собой стандартную меру производительности для задач обнаружения изменений (Green and Swets, 1966). Мы проанализировали зависимые показатели в отдельных анализах дисперсии с повторными измерениями (ANOVA) с «группой» межсубъектных факторов (три уровня: контроль, меланхолические пациенты, немеланхолические пациенты) и внутрисубъектным фактором «эмоции» (пять уровней для задачи WM и рейтингов возбуждения и валентности; семь уровней для задачи классификации).P-значения были скорректированы по Гринхаусу – Гейссеру, если предположение о сферичности было нарушено. Мы проследили основные эффекты и взаимодействия с помощью апостериорных односторонних дисперсионных анализов (ANOVA), Шеффе или t-критериев, в зависимости от ситуации. Мы также коррелировали размер печального преимущества (разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц: d ′ грустное — (d ′ злое + d ′ счастливое + d ′ нейтральное + d ′ испуганный ) / 4) с оценками HDRS и продолжительностью болезни.
3.Результат
3.1. Рабочая память (эксперимент 1)
ANOVA значений d ′ задачи рабочей памяти () показал основные эффекты эмоций, F (4228) = 5,208, p <0,001 и группа, F (2,57) = 4,995, p = 0,01, а взаимодействие между эмоцией и группой, F (8,228) = 2,074, p = 0,039. Отдельный однофакторный дисперсионный анализ для каждой группы выявил основные эффекты эмоций у пациентов-меланхоликов, F (4,76) = 4.773, p = 0,002 и контроль, F (4,76) = 4,629, p = 0,002, но не у немеланхолических пациентов, F (4,76) = 0,653, р = 0,63. Парные сравнения выявили значительно более высокую производительность для грустного по сравнению с счастливым, t (19) = 5,970, p <0,001, двусторонний, испуганный, t (19) = 3,261, p = 0,004, и нейтральный, t (19) = 2,563, p = 0,019, лица и тенденция к более высокой производительности для грустных по сравнению с сердитыми лицами, t (19) = 1.774, p = 0,092 в группе меланхоликов. Из них контрасты грустного и счастливого, грустного и ужасного переживают поправку Бонферрони для 10 сравнений. Ни в одной из других групп не было пика грустных лиц (). В контрольной группе значимые (сохранившаяся поправка Бонферрони) парные сравнения были: гнев и страх, т, (19) = 4,288, р, <0,001, счастье против страха, т, (19) = 3,954, p = 0,001, и нейтральный против пугающего, t (19) = 3.566, р. = 0,002. Таким образом, взаимодействие между группой факторов и эмоциями было обусловлено разным направлением эмоциональных эффектов в меланхолической (лучшая память на грустные лица) и контрольной (худшая память на испуганные лица) группах.
Показатели пациентов с немеланхолической депрессией, меланхолией и здоровых участников контрольной группы по задаче на рабочую память для сердитых, счастливых, нейтральных, грустных и испуганных лиц, измеренные в значениях d ‘(ось Y) и их стандартные ошибки среднего .
Таблица 3
D ‘(d — простое число) значения производительности (и SE в скобках) различных групп по эмоциональным категориям в задаче рабочей памяти лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 3,32 (0,23) | 2,91 (0,31) | 3,88 (0,17) | 2,36 (0,19) | 3.66 (0,23) |
| Нейтральный | 2,93 (0,27) | 2,65 (0,22) | 3,48 (0,21) |
| Sad | 3,02 (0,28) | 3,45 (0,22) | |
| Страх | 2,87 (0,30) | 2,23 (0,33) | 2,91 (0,19) |
Разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц (d ′ sad — (d ′ сердитый + d ′ счастливый + d ′ нейтральный + d ′ испуганный ) / 4) («печальная выгода») дифференцируется между пациентами с меланхолической депрессией и контрольной группой, а также между пациентами с меланхолической и немеланхолической депрессией с чувствительностью 80% и специфичностью 80%.Точка отсечки разности d ‘составляла 0,5.
3.2. Классификация эмоций (эксперимент 2)
ANOVA оценок точности () в задаче классификации эмоций показал основной эффект эмоции, F (4,454,253,869) = 19,993, p <0,001, но нет взаимодействия между эмоции и группа, F (8,908,253,869) = 1,216, p = 0,286, и без группового эффекта, F (2,57) = 2,090, p = 0,13. Основной эффект эмоции был обусловлен более высокой точностью классификации счастливых лиц по сравнению со всеми другими условиями (все p s <.001).
Таблица 4
Точность (и SE в скобках) различных групп для распознавания эмоций.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||
|---|---|---|---|---|
| Злой | 0,71 (0,04) | 0,65 (0,06) | 0,82 (0,05) | 1,00 (0,00) | 0,99 (0,01) |
| Нейтраль | 0.70 (0,05) | 0,73 (0,07) | 0,74 (0,06) | |
| Sad | 0,78 (0,04) | 0,72 (0,05) | 0,87 (0,03) | |
| Fearful | 0,63 (0,06) | 0,65 (0,06) | ||
| Сюрприз | 0,90 (0,03) | 0,91 (0,03) | 0,90 (0,03) | |
| Отвращение | 0,711 (0,04) 0,04) | 0,87 (0,04) |
3.3. Рейтинги возбуждения и валентности (эксперимент 3)
Пациенты и контрольная группа не показали значительных различий в рейтингах возбуждения и валентности (). ANOVA данных о возбуждении показал основной эффект эмоции: F (3,180,162,165) = 17,540, p <0,001. Ни основной эффект для группы, ни взаимодействие между двумя факторами не были значительными. Рейтинги возбуждения были значительно выше для сердитых и испуганных лиц по сравнению со всеми другими состояниями (все p s <.001) (но не различались между сердитыми и испуганными лицами), а для грустных p <0,001 и счастливых p = 0,028 по сравнению с нейтральными лицами.
Таблица 5
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для возбуждения.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 0,89 (0,26) | 0,97 (0,25) | 1.03 (0,18) |
| Happy | 0,28 (0,24) | — 0,32 (0,40) | 0,16 (0,29) |
| нейтральный | — 0,17 (0,23) | — 0,37 (0,17) — | 0,84 (0,30)|
| Sad | 0,22 (0,14) | 0,45 (0,26) | 0,52 (0,12) |
| Ужасный | 1,03 (0,23) | 0,90 (0,30) |
Таблица 6
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для валентности лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Злой | — 1,15 (0,23) | — 2,10 (0,27) | — 1,44 (0,2082) | 1,58 (0,28) | 2,38 (0,32) | 1,75 (0,28) |
| Нейтральный | 0,14 (0,13) | 0,35 (0,20) | 0,35 (0,16) | |||
| Садовый .97 (0,17) | — 1,41 (0,28) | — 1,00 (0,18) | ||||
| Страшный | — 1,12 (0,29) | — 1,83 (0,32) | — 1,46 (0,22) |
3.4. Корреляция производительности с симптомами
Корреляция Спирмена между печальным положительным эффектом в группе меланхоликов и оценками HDRS не выявила значимой связи, rho = -,006, p = 0,971, двусторонний. Точно так же корреляция Пирсона между печальной пользой и продолжительностью болезни не показала значимой связи, r = -.136, п. = .404.
4. Обсуждение
Наше открытие печального преимущества рабочей памяти лица поддерживает когнитивные теории меланхолической депрессии, которые постулируют предвзятость к негативной, особенно грустной информации. Однако такие предубеждения также могут быть получены путем индукции негативного настроения у здоровых людей (Bower, 1981; Bradley et al., 1997; Ridout et al., 2009), особенно у лиц из группы риска (Joormann et al., 2007), что подняло вопрос, является ли предвзятость негативных эмоций вторичной по отношению к изменению настроения.Тем не менее, негативные предубеждения могут сохраняться и после депрессивных эпизодов и, таким образом, представлять собой маркер уязвимости, а не следствие болезни (Fritzsche et al., 2010; Gotlib and Joormann, 2010; Joormann and Gotlib, 2007). Отсутствие корреляции «печальной выгоды» с тяжестью симптомов или продолжительностью заболевания в нашем исследовании предполагает, что это не следствие изменения настроения, а, скорее, может быть основным нейрокогнитивным признаком меланхолической депрессии. Хотя теории когнитивных предубеждений сильно повлияли на современные представления о расстройствах настроения и были продуктивно применены при разработке методов когнитивно-поведенческой терапии, вопрос о причинно-следственной связи оставался открытым (Mathews and MacLeod, 2005).Данные о когнитивных искажениях, которые не зависят от тяжести симптомов, как в настоящем исследовании, в некоторой степени подтверждают причинную (а не реактивную) роль когнитивных искажений в развитии депрессии. Однако в конечном итоге этот вопрос должен быть решен с помощью продольных исследований с участием лиц из группы высокого риска. Настоящая парадигма будет полезна для исследований, направленных на решение вопроса о том, предсказывают ли когнитивные предубеждения развитие депрессии и помогает ли их устранение облегчению симптомов.
Меланхолическая и немеланхолическая депрессия представляют собой разные клинические синдромы и могут диссоциировать по некоторым биологическим показателям (Gold and Chrousos, 2002; Parker et al., 2010; Power et al., 2000). Однако в большинстве нейрокогнитивных исследований депрессии эти синдромы отдельно не изучались. Наши результаты убедительно свидетельствуют о том, что в основе этих двух синдромов лежат разные когнитивные процессы, потому что пациенты с немеланхолической депрессией, по сути, демонстрировали ту же картину, что и контрольная группа (хотя и с незначительно ухудшенной работоспособностью), тогда как пациенты с меланхолической депрессией демонстрировали измененную эмоциональную предвзятость по сравнению с контрольной группой. и немеланхолические пациенты.Эти нейрокогнитивные различия между меланхолией и немеланхолической депрессией могут дополнительно поддержать включение меланхолии как отдельного объекта в DSM-V.
В недавнем исследовании с аналогичной парадигмой у пациентов с болезнью Паркинсона (БП) мы обнаружили повышенную производительность для грустных лиц в гиподопаминергическом состоянии, которое вернулось к «нормальному» предпочтению сердитых лиц после дофаминергического лечения (Subramanian et al., 2010). Моноаминовые системы демонстрируют множественные взаимодействия с осью HPA, а недостаток дофамина постулируется, в частности, при меланхолической депрессии и психомоторных симптомах (Martinot et al., 2001; Schrijvers et al., 2008). Дофаминергические агенты обладают антидепрессивными свойствами как при БП (Yamamoto and Schapira, 2008), так и при депрессии (Dhillon et al., 2008). Таким образом, одним из предварительных объяснений отрицательного когнитивного смещения при меланхолической депрессии может быть то, что он отражает лежащий в основе дофаминергический дефицит. Это необходимо дополнительно проверить при проведении интервенционных или радиолигандных исследований. Неспособность дифференцировать по клиническим субсиндромам может быть одной из причин, почему исследования радиолигандов до сих пор не смогли обеспечить убедительную поддержку моделей депрессии с моноаминергическим дефицитом (Nikolaus et al., 2009).
Поскольку были включены только пациенты, которые пережили депрессивный эпизод, мы не можем установить, сохраняется ли печальное преимущество WM во время ремиссии и может ли оно быть устойчивым эмоциональным предубеждением, способствующим уязвимости к рецидиву. Более того, в отсутствие прямых доказательств нейровизуализации или эффектов конкретных фармакологических вмешательств у пациентов с депрессией, наши интерпретации печальной пользы как индикатора дофаминергической гипофункции в настоящее время все еще являются спекулятивными.Другое ограничение состоит в том, что наши пациенты-меланхолики были более тяжелыми в депрессии, согласно шкале HDRS, чем пациенты-немеланхолики. Однако эта разница вряд ли могла объяснить качественную разницу в эмоциональных предубеждениях, и мы не обнаружили значимой корреляции между печальной пользой и серьезностью симптомов.
Выявление пациентов с меланхолической депрессией требует подробного интервью, тщательного сбора анамнеза и часто наблюдения в течение длительного периода времени.Таким образом, первоначальный инструмент нейрокогнитивного скрининга может быть использован в клинической практике для раннего выявления. Таким образом, успешная классификация пациентов с меланхолией в сравнении с контрольной группой и с немеланхолическими пациентами с 80% чувствительностью и специфичностью представляет потенциальный клинический интерес, но формальное тестирование ее чувствительности и специфичности для различения меланхолической и немеланхолической депрессии посредством дискриминантного анализа в потребуется независимая выборка. Если печальная предвзятость действительно является маркером нехватки дофамина, она должна исчезнуть после лечения дофаминергическими (и, возможно, другими катехоламинергическими) агентами, тем самым обеспечивая нейрокогнитивный маркер лечения.Таким образом, наш вывод будет соответствовать широко признанной потребности в дополнительных критериях оценки результатов, которые не зависят от самооценки.
Наконец, психологические вмешательства, нацеленные на дисфункциональные когнитивные предубеждения и метакогнитивные убеждения, такие как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), могут специально сосредоточиться на предвзятости пациентов к грустному материалу. Помимо явных стратегий, возможны неявные процедуры, использующие оперантное обусловливание или девальвацию отвлекающих факторов. Более того, изменение грустной предвзятости в рабочей памяти и других когнитивных областях может стать новым критерием результата не только для фармакологического лечения, но и для психологических вмешательств.
Роль источника финансирования
Эта работа была поддержана Уэльским институтом когнитивной неврологии (номер гранта WBS006) и Советом по исследованиям биотехнологии и биологических наук (BBSRC) Великобритании (грант BB / G021538). Спонсоры не играли никакой роли в разработке или интерпретации эксперимента.
Конфликт интересов
SL, MJ и LS не имеют конкурирующих интересов. DH консультировался, был клиническим испытателем, выступал на симпозиумах или получал поддержку для участия в собраниях от Astra-Zeneca, Boots-Knoll, Eli Lilly, Janssen-Cilag, Lorex-Synthelabo, Lundbeck, Organon, Pharmacia. и Upjohn, Pierre-Fabre, Pfizer, Rhone-Poulenc Rorer, Roche, SmithKline Beecham и Solvay-Duphar.Он был свидетелем-экспертом истца в 15 судебных исках, связанных с СИОЗС, и в одном патентном деле, касающемся антипсихотического средства. DL получила гонорары за консультационные услуги от Actelion Pharmaceuticals Ltd.
Ссылки
Beck A. New American Library; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1976. Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. [Google Scholar] Бентон А., Хамшер К., Варни Н., Сприн О. Издательство Оксфордского университета; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1983. Вклады в нейропсихологическую оценку: клиническое руководство.[Google Scholar] Брэдли М., Лэнг П. Измерение эмоций: манекен самооценки и семантический дифференциал. Журнал поведенческой терапии и экспериментальной психиатрии. 1994; 25: 49–59. [PubMed] [Ученый Google] Брэдли Б., Могг К., Ли С. Предвзятость внимания к негативной информации при индуцированной и естественной дисфории. Поведенческие исследования и терапия. 1997; 35: 911–927. [PubMed] [Ученый Google] Де Рэдт Р., Костер Э. Понимание уязвимости к депрессии с точки зрения когнитивной нейробиологии: переоценка факторов внимания и новая концептуальная основа.Когнитивная, аффективная и поведенческая неврология. 2010; 10: 50–70. [PubMed] [Google Scholar] Девени К.М., Делдин П.Дж. Память лиц: медленное ERP-исследование большой депрессии. Эмоции. 2004. 4: 295–304. [PubMed] [Google Scholar] Диллон С., Янг Л., Курран М. В центре внимания бупропион при большом депрессивном расстройстве. Препараты ЦНС. 2008. 22: 613–617. [PubMed] [Google Scholar] Экман П., Friesen W. Consulting Psychologies Press; Пало-Альто, Калифорния: 1976. Фотографии лицевого аффекта. [Google Scholar] Фёрст М., Спитцер Р., Гиббон М., Уильямс Дж. Исследовательская версия, издание для пациентов. (SCID-I / P) Биометрические исследования, Психиатрический институт штата Нью-Йорк; Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: 2002. Структурированное клиническое интервью для DSM-IV-TR Axis I. Disorders. [Google Scholar] Фриче А., Даме Б., Готлиб И., Йорманн Дж., Магнуссен Х., Ватц Х., фон Лейпольдт А. Специфика когнитивных искажений у пациентов с текущей депрессией и ремиссированной депрессией, а также у пациентов с астмой. Психологическая медицина. 2010. 40: 815–826. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Гилбоа-Шехтман Э., Erhard-Weiss D., Jeczemien P. Межличностные дефициты соответствуют когнитивным предубеждениям: память на мимику у депрессивных и тревожных мужчин и женщин. Психиатрические исследования. 2002. 113: 279–293. [PubMed] [Google Scholar] Goeleven E., De Raedt R., Baert S., Koster E. Недостаточное подавление эмоциональной информации при депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 93: 149–157. [PubMed] [Google Scholar] Голд П., Хрусос Г. Организация системы стресса и ее нарушение регуляции при меланхолической и атипичной депрессии: высокий или низкий уровень CRH / NE.Молекулярная психиатрия. 2002; 7: 254–275. [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Джорманн Дж. Познание и депрессия: текущее состояние и будущие направления. Ежегодный обзор клинической психологии. 2010. 6: 285–312. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Красноперова Е., Юэ Д., Джорманн Дж. Предвзятость внимания к негативным межличностным стимулам при клинической депрессии. Журнал аномальной психологии. 2004. 113: 121–135. [PubMed] [Google Scholar] Грин Д., Светс Дж. Вили; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1966. Теория обнаружения сигналов и психофизика.[Google Scholar] Гамильтон М. Рейтинг депрессивных пациентов. Журнал клинической психиатрии. 1980; 41: 21–24. [PubMed] [Google Scholar] Хильдебрандт М., Стейерберг Э., Стадия К., Пассьер Дж., Краг-Серенсен П., Группа антидепрессантов Датского университета Важны ли гендерные различия для клинического эффекта антидепрессантов? Американский журнал психиатрии. 2003; 160: 1643–1650. [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Рэймонд Дж. Э. Знакомство улучшает визуальную рабочую память для лиц. Журнал экспериментальной психологии.Человеческое восприятие и производительность. 2008. 34: 556–568. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Ву С.Й., Линден Д.Э., Раймонд Дж. Э. Улучшенная кратковременная зрительная память на сердитые лица. Журнал экспериментальной психологии. Человеческое восприятие и производительность. 2009. 35: 363–374. [PubMed] [Google Scholar] Джерманн Ф., ван дер Линден М., Д’Аргембо А. Распознавание личности и воспоминание о счастливом и грустном выражении лица: влияние депрессивных симптомов. Объем памяти. 2008. 16: 364–373. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж.Смещение внимания при дисфории: роль тормозных процессов. Познание и эмоции. 2004. 18: 125–147. [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Селективное внимание к эмоциональным лицам после выхода из депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 80–85. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Обновление содержимого рабочей памяти при депрессии: вмешательство со стороны нерелевантного негативного материала. Журнал аномальной психологии. 2008. 117: 182–192. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Талбот Л., Готлиб И. Предвзятая обработка эмоциональной информации у девочек из группы риска депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 135–143. [PubMed] [Google Scholar] Линден С.С., Джексон М., Субраманиан Л., Вольф К., Грин П., Хили Д., Линден Д.Э. Взаимодействие эмоций и познания при шизофрении: явные и неявные эффекты выражения лица. Нейропсихология. 2010; 48: 997–1002. [PubMed] [Google Scholar] Мартинот М., Брагулат В., Артиж Э., Долле Ф., Хиннен Ф., Жувент Р., Мартинот Дж.Снижение пресинаптической дофаминовой функции в левом хвостатом коре у пациентов с депрессией с аффективным уплощением и задержкой психомоторного развития. Американский журнал психиатрии. 2001. 158: 314–316. [PubMed] [Google Scholar] Мэтьюз А., Маклауд К. Когнитивная уязвимость к эмоциональным расстройствам. Ежегодный обзор клинической психологии. 2005; 1: 167–195. [PubMed] [Google Scholar] Николаус С., Антке К., Мюллер Х. Визуализация синаптической функции в центральной нервной системе in vivo: II. Психические и аффективные расстройства.Поведенческие исследования мозга. 2009. 204: 32–66. [PubMed] [Google Scholar] Норин С., Ридаут Н. Краткосрочная память эмоциональных лиц при дисфории. Объем памяти. 2010. 18: 486–497. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г. Определение меланхолии: первенство психомоторных нарушений. Acta Psychiatrica Scandinavica. 2007; (Приложение 433): 21–30. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г., Финк М., Шортер Э., Тейлор М., Акискал Х., Берриос Г., Болвиг Т., Браун В. А., Кэрролл Б., Хили Д., Кляйн Д. Ф., Кукопулос А., Михельс Р., Пэрис Дж., Рубин Р.Т., Спитцер Р., Шварц К. Проблемы DSM-5: куда идти меланхолия? Обоснование его классификации как отдельного расстройства настроения. Американский журнал психиатрии. 2010. 167: 745–747. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Перон Дж., Эль Тамер С., Гранджан Д., Лере Э., Траверс Д., Драпье Д., Верен М., Милле Б. Большое депрессивное расстройство искажает узнаваемость эмоциональной просодии. Прогресс в нейропсихофармакологии и биологической психиатрии. 2011; 35: 987–996. [PubMed] [Google Scholar] Перри П.Фармакотерапия большой депрессии с меланхолическими особенностями: относительная эффективность трициклических антидепрессантов по сравнению с селективными ингибиторами обратного захвата серотонина. Журнал аффективных расстройств. 1996; 39: 1–6. [PubMed] [Google Scholar] Пауэр М., Далглиш Т., Клаудио В., Тата П., Кентиш Дж. Задача направленного забывания: применение к эмоционально значимому материалу. Журнал аффективных расстройств. 2000. 57: 147–157. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Астелл А.Дж., Рид И.К., Глен Т., О’Кэрролл Р.Э. Смещение памяти в отношении эмоциональных выражений лица при большой депрессии.Познание и эмоции. 2003. 17: 101–122. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Норин А., Джохал Дж. Память эмоциональных лиц при естественной дисфории и индуцированной печали. Поведенческие исследования и терапия. 2009; 47: 851–860. [PubMed] [Google Scholar] Роуз Э., Эбмайер К. Характер нарушения рабочей памяти во время большой депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 90: 149–161. [PubMed] [Google Scholar] Рассел А., Манро Дж., Джонс П., Хейворд П., Хемсли Д., Мюррей Р. Национальный тест по чтению для взрослых как мера преморбидного IQ при шизофрении.Британский журнал клинической психологии. 2000; 39: 297–305. [PubMed] [Google Scholar] Шнайдер В., Эшман А., Зукколотто А. Питтсбург; Psychology Software Tools Inc: 2002. Руководство пользователя E-Prime. [Google Scholar] Шрайверс Д., Хулстейн В., Саббе Б. Психомоторные симптомы при депрессии: диагностический, патофизиологический и терапевтический инструмент. Журнал аффективных расстройств. 2008; 109: 1–20. [PubMed] [Google Scholar] Субраманиан Л., Хиндл Дж., Джексон М., Линден Д. Допамин улучшает память о сердитых лицах при болезни Паркинсона.Расстройства движения. 2010; 25: 2792–2799. [PubMed] [Google Scholar] Тейлор М., Финк М. Восстановление меланхолии в классификации расстройств настроения. Журнал аффективных расстройств. 2008; 105: 1–14. [PubMed] [Google Scholar] Ямамото М., Шапира А. Агонисты дофамина при болезни Паркинсона. Экспертный обзор нейротерапии. 2008. 8: 671–677. [PubMed] [Google Scholar]Эмоциональная предвзятость меланхолической депрессии
J Affect Disord. 2011 Dec; 135 (1-3): 251–257.
Стефани К. Линден
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
Маргарет К.Джексон
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа психологии, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
Лина Субраманиан
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Хилиc Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Дэвид Э.Дж. Linden
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа Психология, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
c Dept.Психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
⁎ Автор для корреспонденции: MRC Center for Neuropsychiatric Genetics and Genomics, Cardiff University CF144XN, Wales, UK. ku.ca.ffidrac@dnednilПоступило 17 марта 2011 г .; Пересмотрено 31 июля 2011 г .; Принято 1 августа 2011 г.
Эта статья цитировалась в других статьях в PMC.Abstract
Эмоциональные предубеждения занимают важное место в когнитивных теориях депрессии и являются предметом психологического вмешательства.Однако в настоящее время не существует стабильного нейрокогнитивного маркера измененных эмоционально-когнитивных взаимодействий при депрессии. Одной из причин может быть неоднородность большого депрессивного расстройства. Наша цель в настоящем исследовании состояла в том, чтобы найти эмоциональную предвзятость, которая отличает пациентов с меланхолической депрессией от контрольной группы, а пациентов с меланхолической депрессией от пациентов с немеланхолической депрессией. Мы использовали парадигму рабочей памяти для эмоциональных лиц, где два лица с сердитым, счастливым, нейтральным, грустным или испуганным выражением должны были сохраняться в течение одной секунды.В исследовании приняли участие 20 пациентов с меланхолической депрессией, 20 человек из контрольной группы того же возраста, образования и пола и 20 пациентов с немеланхолической депрессией. Мы проанализировали производительность задачи рабочей памяти, используя меры обнаружения сигналов. Мы обнаружили взаимодействие между группой и эмоциями в отношении производительности рабочей памяти, которое было обусловлено более высокой производительностью для грустных лиц по сравнению с другими категориями в группе меланхоликов. Мы вычислили показатель «печальной выгоды», который отличал меланхолических и немеланхолических пациентов с хорошей чувствительностью и специфичностью.Однако необходимы исследования репликации и формальный дискриминантный анализ, чтобы оценить, может ли эмоциональная предвзятость в рабочей памяти стать полезным диагностическим инструментом для различения этих двух синдромов.
Ключевые слова: Депрессия, Меланхолия, Рабочая память, Выражение лица, Эмоции
1. Введение
Пристрастие к негативной информации занимает центральное место в когнитивных теориях депрессии (Beck, 1976; Mathews and MacLeod, 2005). Пациенты с депрессией проявляли избирательное внимание к грустным, но не сердитым или счастливым лицам при выполнении задачи с точечным зондом (Gotlib et al., 2004) и согласованной с настроением (то есть отрицательной) оценки нейтрального или неоднозначного материала (Gotlib and Joormann, 2010). Подобное предпочтение негативной информации наблюдалось в исследованиях долговременной памяти у пациентов с депрессией или дисфорией (Gilboa-Schechtman et al., 2002; Jermann et al., 2008; Ridout et al., 2003, 2009), наиболее последовательно. у тех, кто пользуется услугами бесплатного отзыва (Gotlib and Joormann, 2010). Такие предубеждения не ограничиваются визуальной модальностью, но также проявляются в эмоциональной просодии (Péron et al., 2011).
Однако не все исследования показывают эмоциональные предубеждения, не говоря уже об улучшении результатов работы с негативным материалом при депрессии. Доказательства наиболее последовательны для задач, в которых пациенты должны подавлять в памяти следы негативного материала, такие как негативное праймирование (Goeleven et al., 2006; Joormann, 2004) или направленное забывание самореференциальных слов (Power et al., 2000), где используются социально значимые стимулы, такие как лица, и где время предъявления относительно велико (1 с или более) (De Raedt and Koster, 2010).Более того, большинство предыдущих исследований, посвященных влиянию специфических эмоций на внимание и память, показали выборочное вмешательство и отключение, а не повышение производительности (De Raedt and Koster, 2010).
Лишь несколько исследований специально исследовали искажения эмоциональной рабочей памяти при депрессии. Это удивительно, потому что активное поддержание в рабочей памяти материала, соответствующего настроению, будет представлять собой особенно распространенное когнитивное искажение из-за широкого диапазона функций, которые зависят от рабочей памяти.В одном исследовании пациентам (но не здоровым людям, испытывающим грустное настроение) требовалось больше времени, чтобы отвергать вторжения из нерелевантных списков слов, если они содержали негативный материал (Joormann and Gotlib, 2008). Авторы предположили, что это указывает на снижение способности удалять ранее релевантный негативный материал из рабочей памяти, когда он стал неактуальным, и что этот дисфункциональный когнитивный стиль может поддерживать размышления. Глобальное нарушение рабочей памяти, о котором сообщалось в некоторых исследованиях (Rose and Ebmeier, 2006), похоже, не объясняет эмоциональные предубеждения при депрессии (Gotlib and Joormann, 2010).
Отсутствие явного печального преимущества дисфории в других предыдущих работах (Noreen and Ridout, 2010) можно объяснить характеристиками выборки из этого исследования, в которую вошли только здоровые люди, получившие высокие баллы по шкале депрессии. Девени и Делдин (2004) действительно исследовали пациентов с большим депрессивным расстройством (БДР) и не обнаружили предвзятости к грустным лицам в рабочей памяти, но они использовали нагрузку только на одно лицо. Производительность рабочей памяти лица при нагрузке 1 может быть близка к потолку для всех категорий (Jackson and Raymond, 2008).Наша предыдущая работа показала, что эмоциональные эффекты на лице WM начинают проявляться только при загрузке двух лиц (Jackson et al., 2009). Поэтому в настоящем исследовании мы использовали протокол рабочей памяти, в котором участники должны были сохранять два лица, что показало хорошую чувствительность для выявления эмоциональных предубеждений в группах пациентов (Linden et al., 2010; Subramanian et al., 2010).
Другой причиной того, что предыдущая работа по когнитивным искажениям не дала стабильных нейрокогнитивных маркеров депрессии, может быть гетерогенность депрессивного синдрома.В частности, в большинстве исследований не проводилось клинически важного различия между меланхолической и немеланхолической депрессией. Часто утверждают, что меланхолия — это тяжелая форма депрессии, которая является продолжением депрессивного заболевания. Однако концепция меланхолии как отдельной клинической сущности недавно получила значительную поддержку (Parker et al., 2010; Taylor and Fink, 2008). Это разделение меланхолии от других депрессивных подтипов, которое мы принимаем здесь, основано на ее различных клинических характеристиках (психомоторные нарушения, качество настроения, отсутствие реактивности настроения, вегетативные признаки) и различных ответах на лечение (Hildebrandt et al., 2003; Parker et al., 2010; Перри, 1996). Диагностическая значимость психомоторных нарушений как отличительного признака между меланхолической и другими подтипами депрессии подтверждается несколькими исследованиями (Parker, 2007; Schrijvers et al., 2008). DSM-IV (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам) позволяет специфицировать меланхолический подтип депрессии, определяемый клиническими симптомами и признаками. Широко признано, что депрессивный синдром в его нынешнем определении во многих отношениях слишком широк и что необходимы клинические и нейрокогнитивные подтипы.Это исследование было направлено на то, чтобы внести свой вклад в определение потенциального когнитивного маркера депрессии или, в частности, меланхолии через отрицательное эмоциональное искажение рабочей памяти.
2. Метод
2.1. Участники и диагностическая оценка
В исследовании приняли участие 20 амбулаторных пациентов с меланхолической депрессией, 20 здоровых людей из контрольной группы, соответствующих возрасту, полу и поведению, и 20 амбулаторных пациентов с немеланхолической депрессией (). Все участники дали письменное информированное согласие после полного объяснения процедур исследования.Исследование было одобрено этическим комитетом Школы психологии Бангорского университета и Местным комитетом по этике исследований Национальной службы здравоохранения. Контрольные участники, набранные через общественную комиссию Университета, не сообщили в анамнезе о неврологических или психических расстройствах или употреблении запрещенных наркотиков. Авторы С.Л. и D.H., сертифицированные психиатры, подтвердили клинический диагноз депрессии в соответствии с критериями DSM-IV-TR (Американская психиатрическая ассоциация) с помощью структурированного клинического интервью для DSM-IV (SCID) (First et al., 2002). Мы включали только пациентов в возрасте от 18 до 65 лет с БДР, за исключением пациентов с большим депрессивным эпизодом биполярного расстройства. Мы также исключили пациентов с сопутствующими психическими, неврологическими или психическими расстройствами. Тяжесть депрессивных симптомов оценивалась по шкале оценки депрессии Гамильтона из 21 пункта (HDRS) (Hamilton, 1980).
Таблица 1
Демографические и клинические данные как для клинических групп, так и для контрольных участников.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль Меланхолия | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | |||||||||||
| Участники | 20 | 20 | 20 | |||||||||||||
| НАРТ | 113.05 | 8,98 | 111,10 | 10,79 | 113,85 | 9,66 | ||||||||||
| Возраст | 42,90 | 11,16 | 50,80 | 10,44 | 6 | 10/10 | 11/9 | |||||||||
| Правый / левый | 19/1 | 19/1 | 17/3 | 17 | HDRS-21 | 20.85 | 7,24 | 25,05 | 7,49 | |||||||
| Продолжительность болезни [месяцев] | 174,30 | 106,09 | 205,90 | 177,65 | ⁎ SSRI / SSNRI: 12 ⁎⁎ Другое: 3 Без лекарств: 4 ⁎ + литий ⁎⁎ 1 + литиевый и 1 + атипичный антипсихотик | TCA: 7 ⁎ / SSNRI: 10 ⁎⁎ Другое: 1 Нет лекарств: 2 ⁎ 2 + атипичный антипсихотик ⁎⁎ 2 + атипичный AP 1 + литий 1 + вальпроат | ||||||||||
Таблица 2
Критерии для спецификатора меланхолических особенностей (согласно DSM-IV) (частично цитируется дословно).
| Группа A | (1) потеря удовольствия от всех или почти всех действий |
| (2) отсутствие реакции на обычно приятные стимулы (не намного лучше, даже временно, когда что-то хорошее случается) | |
| Группа B | (1) отчетливое качество депрессивного настроения (т.е. депрессивное настроение воспринимается как отчетливо отличающееся от того чувства, которое испытывают после смерти любимого человека) |
| (2) депрессия регулярно усиливается утром | |
| (3) раннее утреннее пробуждение (не менее 2 часов) до обычного времени пробуждения) | |
| (4) выраженная психомоторная отсталость или возбуждение | |
| (5) значительное возбуждение или потеря веса | |
| (6) чрезмерное или несоответствующее чувство вины |
Мы оценили предварительную оценку патологический вербальный интеллект с помощью теста National Adult Reading (NART) (Russell et al., 2000). Мы исключили проблемы распознавания лиц с помощью теста Бентона (Benton et al., 1983). В этом тесте участники сопоставляют целевые лица с одновременно представленными тестовыми лицами. Тест проводится в буклете без ограничений по времени. У всех участников было нормальное зрение или зрение с поправкой на нормальное.
2.2. Процедура
2.2.1. Эксперимент 1: рабочая память для эмоциональных лиц
Мы оценили рабочую память для эмоциональных лиц с помощью модифицированной версии парадигмы, описанной в Linden et al.(2010). В этом задании участников ориентировали к центру экрана компьютера с помощью небольшого фиксирующего креста, выставленного на 1000 мс (). В начале каждого испытания крест фиксации увеличивался в размере на 1000 мс, после чего он возвращался к исходному размеру еще на 1000 мс. Затем два лица и два скремблированных лица были представлены в течение 2000 мс в массиве кодирования 2 × 2, который обеспечивал угол обзора 2,86 ° по ширине и 2,96 ° по высоте. После пустого интервала сохранения 1000 мс в центре экрана было представлено одно лицо, и участникам было предложено решить, присутствовало ли это лицо на предыдущем дисплее, нажав на клавиатуре «да» или «нет».
Парадигмы эмоционального лица. (A) Рабочая память. Участники рассматривали два лица (выражающие одну и ту же эмоцию, гнев, счастье, печаль, страх или нейтралитет) в течение 2 секунд. Массив из 4 позиций был выбран из-за совместимости с другими эффектами нагрузки на эмоциональную рабочую память (Jackson et al., 2009) и с нашей предыдущей работой с пациентами с болезнью Паркинсона (Subramanian et al., 2010) и шизофренией (Linden et al., др., 2010). После 1-секундного интервала было представлено пробное лицо с таким же эмоциональным выражением, и участники должны были оценить, соответствует ли оно одному из предыдущих лиц на экране кодирования.(B) Задание на классификацию выражений основных эмоций. Участники классифицировали эмоции соответствующими ярлыками. (C) Рейтинги возбуждения / валентности. С помощью манекена для самооценки участники оценили, насколько возбужденными и приятными они чувствовали себя при каждом лице.
Все лица в одном испытании отображали одни и те же эмоции, поэтому не было конкуренции между эмоциями за ресурсы WM. Задача включала решение о личности («присутствовал ли этот человек или нет?»), И эмоциональное выражение не имело отношения к задаче.Ответы не были быстрыми, никакой обратной связи не было, и участники могли свободно отключать фиксацию. Мы не включали задание на словесное подавление, потому что пациенты не могли справиться с этой дополнительной когнитивной нагрузкой при выполнении задания.
Стимулы отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba (32-битный истинный цвет, разрешение 1024 × 768 пикселей), генерированном программным обеспечением E-Prime (версия 1.1; Schneider et al., 2002). Использовались полутоновые изображения лиц шести взрослых мужчин, каждое из которых выражало пять эмоций (гнев, счастье, нейтральный, грустный, испуганный).Лица взяты из коллекции Экмана и Фризена (Ekman and Friesen, 1976). 16 испытаний на одну эмоцию были представлены в псевдослучайном порядке в четырех блоках.
2.2.2. Эксперимент 2: классификация эмоций
Мы исследовали способность классифицировать лицевые эмоции с использованием одних и тех же шести мужских лиц из набора Экмана с семью различными эмоциональными выражениями (счастливым, злым, нейтральным, грустным, отвращенным, испуганным, удивленным). Использовалось программное обеспечение E-Prime, и лица отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba.Эксперимент состоял из 42 испытаний (каждое из 6 мужских лиц с 7 различными эмоциями показано один раз). В каждом испытании лицо с эмоциональным выражением, которое соответствовало углу обзора 3,6 ° в ширину и 4,5 ° в высоту, появлялось вместе с семью письменными этикетками с эмоциями, напечатанными под ним. Задача участника заключалась в том, чтобы определить выражение, отображаемое на лице, щелкнув нужную метку эмоции с помощью компьютерной мыши.
2.2.3. Эксперимент 3: оценки возбуждения и валентности
Мы исследовали суждения участников о возбуждении и валентности с помощью компьютеризированной версии манекена самооценки (Bradley and Lang, 1994).Участники оценили возбуждение (от спокойного = не возбужденное до возбуждающего = возбужденное) и валентность (от приятного = положительного до неприятного = отрицательного), связанного с лицом, по девятибалльной шкале. Только пять эмоций, использованных в эксперименте 1, и элементы, правильно отнесенные участником к эксперименту 2, были включены в рейтинги валентности и возбуждения.
2.3. Подбор участников
Мы сопоставили контрольную группу с пациентами-меланхоликами по возрасту, рукам и полу. Не было различий между группами в преморбидном интеллекте, измеренном NART (пациенты с меланхоликами: 111.10 [10,79], контроли: 113,85 [9,70]; немеланхолические пациенты: 113,05 [8,98], F (2,57) = 0,413, p = 0,663). В одностороннем дисперсионном анализе наблюдалась тенденция к главному эффекту для возраста, который был обусловлен более низким возрастом в группе немеланхолических пациентов, F (2,57) = 2,343, p = 0,105. Тест хи-квадрат не выявил значимых групповых различий по полу или рукой (все p, s> 0,2).
2.4. Анализ данных
D prime (d ‘) баллов по задаче с рабочей памятью, процент правильных ответов по задаче категоризации, а также оценки возбуждения и валентности были нашими зависимыми мерами.Оценки D ‘вычисляются как разница между z-преобразованными совпадениями и ложными тревогами и представляют собой стандартную меру производительности для задач обнаружения изменений (Green and Swets, 1966). Мы проанализировали зависимые показатели в отдельных анализах дисперсии с повторными измерениями (ANOVA) с «группой» межсубъектных факторов (три уровня: контроль, меланхолические пациенты, немеланхолические пациенты) и внутрисубъектным фактором «эмоции» (пять уровней для задачи WM и рейтингов возбуждения и валентности; семь уровней для задачи классификации).P-значения были скорректированы по Гринхаусу – Гейссеру, если предположение о сферичности было нарушено. Мы проследили основные эффекты и взаимодействия с помощью апостериорных односторонних дисперсионных анализов (ANOVA), Шеффе или t-критериев, в зависимости от ситуации. Мы также коррелировали размер печального преимущества (разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц: d ′ грустное — (d ′ злое + d ′ счастливое + d ′ нейтральное + d ′ испуганный ) / 4) с оценками HDRS и продолжительностью болезни.
3.Результат
3.1. Рабочая память (эксперимент 1)
ANOVA значений d ′ задачи рабочей памяти () показал основные эффекты эмоций, F (4228) = 5,208, p <0,001 и группа, F (2,57) = 4,995, p = 0,01, а взаимодействие между эмоцией и группой, F (8,228) = 2,074, p = 0,039. Отдельный однофакторный дисперсионный анализ для каждой группы выявил основные эффекты эмоций у пациентов-меланхоликов, F (4,76) = 4.773, p = 0,002 и контроль, F (4,76) = 4,629, p = 0,002, но не у немеланхолических пациентов, F (4,76) = 0,653, р = 0,63. Парные сравнения выявили значительно более высокую производительность для грустного по сравнению с счастливым, t (19) = 5,970, p <0,001, двусторонний, испуганный, t (19) = 3,261, p = 0,004, и нейтральный, t (19) = 2,563, p = 0,019, лица и тенденция к более высокой производительности для грустных по сравнению с сердитыми лицами, t (19) = 1.774, p = 0,092 в группе меланхоликов. Из них контрасты грустного и счастливого, грустного и ужасного переживают поправку Бонферрони для 10 сравнений. Ни в одной из других групп не было пика грустных лиц (). В контрольной группе значимые (сохранившаяся поправка Бонферрони) парные сравнения были: гнев и страх, т, (19) = 4,288, р, <0,001, счастье против страха, т, (19) = 3,954, p = 0,001, и нейтральный против пугающего, t (19) = 3.566, р. = 0,002. Таким образом, взаимодействие между группой факторов и эмоциями было обусловлено разным направлением эмоциональных эффектов в меланхолической (лучшая память на грустные лица) и контрольной (худшая память на испуганные лица) группах.
Показатели пациентов с немеланхолической депрессией, меланхолией и здоровых участников контрольной группы по задаче на рабочую память для сердитых, счастливых, нейтральных, грустных и испуганных лиц, измеренные в значениях d ‘(ось Y) и их стандартные ошибки среднего .
Таблица 3
D ‘(d — простое число) значения производительности (и SE в скобках) различных групп по эмоциональным категориям в задаче рабочей памяти лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 3,32 (0,23) | 2,91 (0,31) | 3,88 (0,17) | 2,36 (0,19) | 3.66 (0,23) |
| Нейтральный | 2,93 (0,27) | 2,65 (0,22) | 3,48 (0,21) |
| Sad | 3,02 (0,28) | 3,45 (0,22) | |
| Страх | 2,87 (0,30) | 2,23 (0,33) | 2,91 (0,19) |
Разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц (d ′ sad — (d ′ сердитый + d ′ счастливый + d ′ нейтральный + d ′ испуганный ) / 4) («печальная выгода») дифференцируется между пациентами с меланхолической депрессией и контрольной группой, а также между пациентами с меланхолической и немеланхолической депрессией с чувствительностью 80% и специфичностью 80%.Точка отсечки разности d ‘составляла 0,5.
3.2. Классификация эмоций (эксперимент 2)
ANOVA оценок точности () в задаче классификации эмоций показал основной эффект эмоции, F (4,454,253,869) = 19,993, p <0,001, но нет взаимодействия между эмоции и группа, F (8,908,253,869) = 1,216, p = 0,286, и без группового эффекта, F (2,57) = 2,090, p = 0,13. Основной эффект эмоции был обусловлен более высокой точностью классификации счастливых лиц по сравнению со всеми другими условиями (все p s <.001).
Таблица 4
Точность (и SE в скобках) различных групп для распознавания эмоций.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||
|---|---|---|---|---|
| Злой | 0,71 (0,04) | 0,65 (0,06) | 0,82 (0,05) | 1,00 (0,00) | 0,99 (0,01) |
| Нейтраль | 0.70 (0,05) | 0,73 (0,07) | 0,74 (0,06) | |
| Sad | 0,78 (0,04) | 0,72 (0,05) | 0,87 (0,03) | |
| Fearful | 0,63 (0,06) | 0,65 (0,06) | ||
| Сюрприз | 0,90 (0,03) | 0,91 (0,03) | 0,90 (0,03) | |
| Отвращение | 0,711 (0,04) 0,04) | 0,87 (0,04) |
3.3. Рейтинги возбуждения и валентности (эксперимент 3)
Пациенты и контрольная группа не показали значительных различий в рейтингах возбуждения и валентности (). ANOVA данных о возбуждении показал основной эффект эмоции: F (3,180,162,165) = 17,540, p <0,001. Ни основной эффект для группы, ни взаимодействие между двумя факторами не были значительными. Рейтинги возбуждения были значительно выше для сердитых и испуганных лиц по сравнению со всеми другими состояниями (все p s <.001) (но не различались между сердитыми и испуганными лицами), а для грустных p <0,001 и счастливых p = 0,028 по сравнению с нейтральными лицами.
Таблица 5
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для возбуждения.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 0,89 (0,26) | 0,97 (0,25) | 1.03 (0,18) |
| Happy | 0,28 (0,24) | — 0,32 (0,40) | 0,16 (0,29) |
| нейтральный | — 0,17 (0,23) | — 0,37 (0,17) — | 0,84 (0,30)|
| Sad | 0,22 (0,14) | 0,45 (0,26) | 0,52 (0,12) |
| Ужасный | 1,03 (0,23) | 0,90 (0,30) |
Таблица 6
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для валентности лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Злой | — 1,15 (0,23) | — 2,10 (0,27) | — 1,44 (0,2082) | 1,58 (0,28) | 2,38 (0,32) | 1,75 (0,28) |
| Нейтральный | 0,14 (0,13) | 0,35 (0,20) | 0,35 (0,16) | |||
| Садовый .97 (0,17) | — 1,41 (0,28) | — 1,00 (0,18) | ||||
| Страшный | — 1,12 (0,29) | — 1,83 (0,32) | — 1,46 (0,22) |
3.4. Корреляция производительности с симптомами
Корреляция Спирмена между печальным положительным эффектом в группе меланхоликов и оценками HDRS не выявила значимой связи, rho = -,006, p = 0,971, двусторонний. Точно так же корреляция Пирсона между печальной пользой и продолжительностью болезни не показала значимой связи, r = -.136, п. = .404.
4. Обсуждение
Наше открытие печального преимущества рабочей памяти лица поддерживает когнитивные теории меланхолической депрессии, которые постулируют предвзятость к негативной, особенно грустной информации. Однако такие предубеждения также могут быть получены путем индукции негативного настроения у здоровых людей (Bower, 1981; Bradley et al., 1997; Ridout et al., 2009), особенно у лиц из группы риска (Joormann et al., 2007), что подняло вопрос, является ли предвзятость негативных эмоций вторичной по отношению к изменению настроения.Тем не менее, негативные предубеждения могут сохраняться и после депрессивных эпизодов и, таким образом, представлять собой маркер уязвимости, а не следствие болезни (Fritzsche et al., 2010; Gotlib and Joormann, 2010; Joormann and Gotlib, 2007). Отсутствие корреляции «печальной выгоды» с тяжестью симптомов или продолжительностью заболевания в нашем исследовании предполагает, что это не следствие изменения настроения, а, скорее, может быть основным нейрокогнитивным признаком меланхолической депрессии. Хотя теории когнитивных предубеждений сильно повлияли на современные представления о расстройствах настроения и были продуктивно применены при разработке методов когнитивно-поведенческой терапии, вопрос о причинно-следственной связи оставался открытым (Mathews and MacLeod, 2005).Данные о когнитивных искажениях, которые не зависят от тяжести симптомов, как в настоящем исследовании, в некоторой степени подтверждают причинную (а не реактивную) роль когнитивных искажений в развитии депрессии. Однако в конечном итоге этот вопрос должен быть решен с помощью продольных исследований с участием лиц из группы высокого риска. Настоящая парадигма будет полезна для исследований, направленных на решение вопроса о том, предсказывают ли когнитивные предубеждения развитие депрессии и помогает ли их устранение облегчению симптомов.
Меланхолическая и немеланхолическая депрессия представляют собой разные клинические синдромы и могут диссоциировать по некоторым биологическим показателям (Gold and Chrousos, 2002; Parker et al., 2010; Power et al., 2000). Однако в большинстве нейрокогнитивных исследований депрессии эти синдромы отдельно не изучались. Наши результаты убедительно свидетельствуют о том, что в основе этих двух синдромов лежат разные когнитивные процессы, потому что пациенты с немеланхолической депрессией, по сути, демонстрировали ту же картину, что и контрольная группа (хотя и с незначительно ухудшенной работоспособностью), тогда как пациенты с меланхолической депрессией демонстрировали измененную эмоциональную предвзятость по сравнению с контрольной группой. и немеланхолические пациенты.Эти нейрокогнитивные различия между меланхолией и немеланхолической депрессией могут дополнительно поддержать включение меланхолии как отдельного объекта в DSM-V.
В недавнем исследовании с аналогичной парадигмой у пациентов с болезнью Паркинсона (БП) мы обнаружили повышенную производительность для грустных лиц в гиподопаминергическом состоянии, которое вернулось к «нормальному» предпочтению сердитых лиц после дофаминергического лечения (Subramanian et al., 2010). Моноаминовые системы демонстрируют множественные взаимодействия с осью HPA, а недостаток дофамина постулируется, в частности, при меланхолической депрессии и психомоторных симптомах (Martinot et al., 2001; Schrijvers et al., 2008). Дофаминергические агенты обладают антидепрессивными свойствами как при БП (Yamamoto and Schapira, 2008), так и при депрессии (Dhillon et al., 2008). Таким образом, одним из предварительных объяснений отрицательного когнитивного смещения при меланхолической депрессии может быть то, что он отражает лежащий в основе дофаминергический дефицит. Это необходимо дополнительно проверить при проведении интервенционных или радиолигандных исследований. Неспособность дифференцировать по клиническим субсиндромам может быть одной из причин, почему исследования радиолигандов до сих пор не смогли обеспечить убедительную поддержку моделей депрессии с моноаминергическим дефицитом (Nikolaus et al., 2009).
Поскольку были включены только пациенты, которые пережили депрессивный эпизод, мы не можем установить, сохраняется ли печальное преимущество WM во время ремиссии и может ли оно быть устойчивым эмоциональным предубеждением, способствующим уязвимости к рецидиву. Более того, в отсутствие прямых доказательств нейровизуализации или эффектов конкретных фармакологических вмешательств у пациентов с депрессией, наши интерпретации печальной пользы как индикатора дофаминергической гипофункции в настоящее время все еще являются спекулятивными.Другое ограничение состоит в том, что наши пациенты-меланхолики были более тяжелыми в депрессии, согласно шкале HDRS, чем пациенты-немеланхолики. Однако эта разница вряд ли могла объяснить качественную разницу в эмоциональных предубеждениях, и мы не обнаружили значимой корреляции между печальной пользой и серьезностью симптомов.
Выявление пациентов с меланхолической депрессией требует подробного интервью, тщательного сбора анамнеза и часто наблюдения в течение длительного периода времени.Таким образом, первоначальный инструмент нейрокогнитивного скрининга может быть использован в клинической практике для раннего выявления. Таким образом, успешная классификация пациентов с меланхолией в сравнении с контрольной группой и с немеланхолическими пациентами с 80% чувствительностью и специфичностью представляет потенциальный клинический интерес, но формальное тестирование ее чувствительности и специфичности для различения меланхолической и немеланхолической депрессии посредством дискриминантного анализа в потребуется независимая выборка. Если печальная предвзятость действительно является маркером нехватки дофамина, она должна исчезнуть после лечения дофаминергическими (и, возможно, другими катехоламинергическими) агентами, тем самым обеспечивая нейрокогнитивный маркер лечения.Таким образом, наш вывод будет соответствовать широко признанной потребности в дополнительных критериях оценки результатов, которые не зависят от самооценки.
Наконец, психологические вмешательства, нацеленные на дисфункциональные когнитивные предубеждения и метакогнитивные убеждения, такие как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), могут специально сосредоточиться на предвзятости пациентов к грустному материалу. Помимо явных стратегий, возможны неявные процедуры, использующие оперантное обусловливание или девальвацию отвлекающих факторов. Более того, изменение грустной предвзятости в рабочей памяти и других когнитивных областях может стать новым критерием результата не только для фармакологического лечения, но и для психологических вмешательств.
Роль источника финансирования
Эта работа была поддержана Уэльским институтом когнитивной неврологии (номер гранта WBS006) и Советом по исследованиям биотехнологии и биологических наук (BBSRC) Великобритании (грант BB / G021538). Спонсоры не играли никакой роли в разработке или интерпретации эксперимента.
Конфликт интересов
SL, MJ и LS не имеют конкурирующих интересов. DH консультировался, был клиническим испытателем, выступал на симпозиумах или получал поддержку для участия в собраниях от Astra-Zeneca, Boots-Knoll, Eli Lilly, Janssen-Cilag, Lorex-Synthelabo, Lundbeck, Organon, Pharmacia. и Upjohn, Pierre-Fabre, Pfizer, Rhone-Poulenc Rorer, Roche, SmithKline Beecham и Solvay-Duphar.Он был свидетелем-экспертом истца в 15 судебных исках, связанных с СИОЗС, и в одном патентном деле, касающемся антипсихотического средства. DL получила гонорары за консультационные услуги от Actelion Pharmaceuticals Ltd.
Ссылки
Beck A. New American Library; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1976. Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. [Google Scholar] Бентон А., Хамшер К., Варни Н., Сприн О. Издательство Оксфордского университета; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1983. Вклады в нейропсихологическую оценку: клиническое руководство.[Google Scholar] Брэдли М., Лэнг П. Измерение эмоций: манекен самооценки и семантический дифференциал. Журнал поведенческой терапии и экспериментальной психиатрии. 1994; 25: 49–59. [PubMed] [Ученый Google] Брэдли Б., Могг К., Ли С. Предвзятость внимания к негативной информации при индуцированной и естественной дисфории. Поведенческие исследования и терапия. 1997; 35: 911–927. [PubMed] [Ученый Google] Де Рэдт Р., Костер Э. Понимание уязвимости к депрессии с точки зрения когнитивной нейробиологии: переоценка факторов внимания и новая концептуальная основа.Когнитивная, аффективная и поведенческая неврология. 2010; 10: 50–70. [PubMed] [Google Scholar] Девени К.М., Делдин П.Дж. Память лиц: медленное ERP-исследование большой депрессии. Эмоции. 2004. 4: 295–304. [PubMed] [Google Scholar] Диллон С., Янг Л., Курран М. В центре внимания бупропион при большом депрессивном расстройстве. Препараты ЦНС. 2008. 22: 613–617. [PubMed] [Google Scholar] Экман П., Friesen W. Consulting Psychologies Press; Пало-Альто, Калифорния: 1976. Фотографии лицевого аффекта. [Google Scholar] Фёрст М., Спитцер Р., Гиббон М., Уильямс Дж. Исследовательская версия, издание для пациентов. (SCID-I / P) Биометрические исследования, Психиатрический институт штата Нью-Йорк; Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: 2002. Структурированное клиническое интервью для DSM-IV-TR Axis I. Disorders. [Google Scholar] Фриче А., Даме Б., Готлиб И., Йорманн Дж., Магнуссен Х., Ватц Х., фон Лейпольдт А. Специфика когнитивных искажений у пациентов с текущей депрессией и ремиссированной депрессией, а также у пациентов с астмой. Психологическая медицина. 2010. 40: 815–826. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Гилбоа-Шехтман Э., Erhard-Weiss D., Jeczemien P. Межличностные дефициты соответствуют когнитивным предубеждениям: память на мимику у депрессивных и тревожных мужчин и женщин. Психиатрические исследования. 2002. 113: 279–293. [PubMed] [Google Scholar] Goeleven E., De Raedt R., Baert S., Koster E. Недостаточное подавление эмоциональной информации при депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 93: 149–157. [PubMed] [Google Scholar] Голд П., Хрусос Г. Организация системы стресса и ее нарушение регуляции при меланхолической и атипичной депрессии: высокий или низкий уровень CRH / NE.Молекулярная психиатрия. 2002; 7: 254–275. [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Джорманн Дж. Познание и депрессия: текущее состояние и будущие направления. Ежегодный обзор клинической психологии. 2010. 6: 285–312. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Красноперова Е., Юэ Д., Джорманн Дж. Предвзятость внимания к негативным межличностным стимулам при клинической депрессии. Журнал аномальной психологии. 2004. 113: 121–135. [PubMed] [Google Scholar] Грин Д., Светс Дж. Вили; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1966. Теория обнаружения сигналов и психофизика.[Google Scholar] Гамильтон М. Рейтинг депрессивных пациентов. Журнал клинической психиатрии. 1980; 41: 21–24. [PubMed] [Google Scholar] Хильдебрандт М., Стейерберг Э., Стадия К., Пассьер Дж., Краг-Серенсен П., Группа антидепрессантов Датского университета Важны ли гендерные различия для клинического эффекта антидепрессантов? Американский журнал психиатрии. 2003; 160: 1643–1650. [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Рэймонд Дж. Э. Знакомство улучшает визуальную рабочую память для лиц. Журнал экспериментальной психологии.Человеческое восприятие и производительность. 2008. 34: 556–568. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Ву С.Й., Линден Д.Э., Раймонд Дж. Э. Улучшенная кратковременная зрительная память на сердитые лица. Журнал экспериментальной психологии. Человеческое восприятие и производительность. 2009. 35: 363–374. [PubMed] [Google Scholar] Джерманн Ф., ван дер Линден М., Д’Аргембо А. Распознавание личности и воспоминание о счастливом и грустном выражении лица: влияние депрессивных симптомов. Объем памяти. 2008. 16: 364–373. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж.Смещение внимания при дисфории: роль тормозных процессов. Познание и эмоции. 2004. 18: 125–147. [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Селективное внимание к эмоциональным лицам после выхода из депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 80–85. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Обновление содержимого рабочей памяти при депрессии: вмешательство со стороны нерелевантного негативного материала. Журнал аномальной психологии. 2008. 117: 182–192. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Талбот Л., Готлиб И. Предвзятая обработка эмоциональной информации у девочек из группы риска депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 135–143. [PubMed] [Google Scholar] Линден С.С., Джексон М., Субраманиан Л., Вольф К., Грин П., Хили Д., Линден Д.Э. Взаимодействие эмоций и познания при шизофрении: явные и неявные эффекты выражения лица. Нейропсихология. 2010; 48: 997–1002. [PubMed] [Google Scholar] Мартинот М., Брагулат В., Артиж Э., Долле Ф., Хиннен Ф., Жувент Р., Мартинот Дж.Снижение пресинаптической дофаминовой функции в левом хвостатом коре у пациентов с депрессией с аффективным уплощением и задержкой психомоторного развития. Американский журнал психиатрии. 2001. 158: 314–316. [PubMed] [Google Scholar] Мэтьюз А., Маклауд К. Когнитивная уязвимость к эмоциональным расстройствам. Ежегодный обзор клинической психологии. 2005; 1: 167–195. [PubMed] [Google Scholar] Николаус С., Антке К., Мюллер Х. Визуализация синаптической функции в центральной нервной системе in vivo: II. Психические и аффективные расстройства.Поведенческие исследования мозга. 2009. 204: 32–66. [PubMed] [Google Scholar] Норин С., Ридаут Н. Краткосрочная память эмоциональных лиц при дисфории. Объем памяти. 2010. 18: 486–497. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г. Определение меланхолии: первенство психомоторных нарушений. Acta Psychiatrica Scandinavica. 2007; (Приложение 433): 21–30. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г., Финк М., Шортер Э., Тейлор М., Акискал Х., Берриос Г., Болвиг Т., Браун В. А., Кэрролл Б., Хили Д., Кляйн Д. Ф., Кукопулос А., Михельс Р., Пэрис Дж., Рубин Р.Т., Спитцер Р., Шварц К. Проблемы DSM-5: куда идти меланхолия? Обоснование его классификации как отдельного расстройства настроения. Американский журнал психиатрии. 2010. 167: 745–747. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Перон Дж., Эль Тамер С., Гранджан Д., Лере Э., Траверс Д., Драпье Д., Верен М., Милле Б. Большое депрессивное расстройство искажает узнаваемость эмоциональной просодии. Прогресс в нейропсихофармакологии и биологической психиатрии. 2011; 35: 987–996. [PubMed] [Google Scholar] Перри П.Фармакотерапия большой депрессии с меланхолическими особенностями: относительная эффективность трициклических антидепрессантов по сравнению с селективными ингибиторами обратного захвата серотонина. Журнал аффективных расстройств. 1996; 39: 1–6. [PubMed] [Google Scholar] Пауэр М., Далглиш Т., Клаудио В., Тата П., Кентиш Дж. Задача направленного забывания: применение к эмоционально значимому материалу. Журнал аффективных расстройств. 2000. 57: 147–157. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Астелл А.Дж., Рид И.К., Глен Т., О’Кэрролл Р.Э. Смещение памяти в отношении эмоциональных выражений лица при большой депрессии.Познание и эмоции. 2003. 17: 101–122. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Норин А., Джохал Дж. Память эмоциональных лиц при естественной дисфории и индуцированной печали. Поведенческие исследования и терапия. 2009; 47: 851–860. [PubMed] [Google Scholar] Роуз Э., Эбмайер К. Характер нарушения рабочей памяти во время большой депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 90: 149–161. [PubMed] [Google Scholar] Рассел А., Манро Дж., Джонс П., Хейворд П., Хемсли Д., Мюррей Р. Национальный тест по чтению для взрослых как мера преморбидного IQ при шизофрении.Британский журнал клинической психологии. 2000; 39: 297–305. [PubMed] [Google Scholar] Шнайдер В., Эшман А., Зукколотто А. Питтсбург; Psychology Software Tools Inc: 2002. Руководство пользователя E-Prime. [Google Scholar] Шрайверс Д., Хулстейн В., Саббе Б. Психомоторные симптомы при депрессии: диагностический, патофизиологический и терапевтический инструмент. Журнал аффективных расстройств. 2008; 109: 1–20. [PubMed] [Google Scholar] Субраманиан Л., Хиндл Дж., Джексон М., Линден Д. Допамин улучшает память о сердитых лицах при болезни Паркинсона.Расстройства движения. 2010; 25: 2792–2799. [PubMed] [Google Scholar] Тейлор М., Финк М. Восстановление меланхолии в классификации расстройств настроения. Журнал аффективных расстройств. 2008; 105: 1–14. [PubMed] [Google Scholar] Ямамото М., Шапира А. Агонисты дофамина при болезни Паркинсона. Экспертный обзор нейротерапии. 2008. 8: 671–677. [PubMed] [Google Scholar]Эмоциональная предвзятость меланхолической депрессии
J Affect Disord. 2011 Dec; 135 (1-3): 251–257.
Стефани К. Линден
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
Маргарет К.Джексон
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа психологии, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
Лина Субраманиан
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Хилиc Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Дэвид Э.Дж. Linden
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа Психология, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
c Dept.Психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
⁎ Автор для корреспонденции: MRC Center for Neuropsychiatric Genetics and Genomics, Cardiff University CF144XN, Wales, UK. ku.ca.ffidrac@dnednilПоступило 17 марта 2011 г .; Пересмотрено 31 июля 2011 г .; Принято 1 августа 2011 г.
Эта статья цитировалась в других статьях в PMC.Abstract
Эмоциональные предубеждения занимают важное место в когнитивных теориях депрессии и являются предметом психологического вмешательства.Однако в настоящее время не существует стабильного нейрокогнитивного маркера измененных эмоционально-когнитивных взаимодействий при депрессии. Одной из причин может быть неоднородность большого депрессивного расстройства. Наша цель в настоящем исследовании состояла в том, чтобы найти эмоциональную предвзятость, которая отличает пациентов с меланхолической депрессией от контрольной группы, а пациентов с меланхолической депрессией от пациентов с немеланхолической депрессией. Мы использовали парадигму рабочей памяти для эмоциональных лиц, где два лица с сердитым, счастливым, нейтральным, грустным или испуганным выражением должны были сохраняться в течение одной секунды.В исследовании приняли участие 20 пациентов с меланхолической депрессией, 20 человек из контрольной группы того же возраста, образования и пола и 20 пациентов с немеланхолической депрессией. Мы проанализировали производительность задачи рабочей памяти, используя меры обнаружения сигналов. Мы обнаружили взаимодействие между группой и эмоциями в отношении производительности рабочей памяти, которое было обусловлено более высокой производительностью для грустных лиц по сравнению с другими категориями в группе меланхоликов. Мы вычислили показатель «печальной выгоды», который отличал меланхолических и немеланхолических пациентов с хорошей чувствительностью и специфичностью.Однако необходимы исследования репликации и формальный дискриминантный анализ, чтобы оценить, может ли эмоциональная предвзятость в рабочей памяти стать полезным диагностическим инструментом для различения этих двух синдромов.
Ключевые слова: Депрессия, Меланхолия, Рабочая память, Выражение лица, Эмоции
1. Введение
Пристрастие к негативной информации занимает центральное место в когнитивных теориях депрессии (Beck, 1976; Mathews and MacLeod, 2005). Пациенты с депрессией проявляли избирательное внимание к грустным, но не сердитым или счастливым лицам при выполнении задачи с точечным зондом (Gotlib et al., 2004) и согласованной с настроением (то есть отрицательной) оценки нейтрального или неоднозначного материала (Gotlib and Joormann, 2010). Подобное предпочтение негативной информации наблюдалось в исследованиях долговременной памяти у пациентов с депрессией или дисфорией (Gilboa-Schechtman et al., 2002; Jermann et al., 2008; Ridout et al., 2003, 2009), наиболее последовательно. у тех, кто пользуется услугами бесплатного отзыва (Gotlib and Joormann, 2010). Такие предубеждения не ограничиваются визуальной модальностью, но также проявляются в эмоциональной просодии (Péron et al., 2011).
Однако не все исследования показывают эмоциональные предубеждения, не говоря уже об улучшении результатов работы с негативным материалом при депрессии. Доказательства наиболее последовательны для задач, в которых пациенты должны подавлять в памяти следы негативного материала, такие как негативное праймирование (Goeleven et al., 2006; Joormann, 2004) или направленное забывание самореференциальных слов (Power et al., 2000), где используются социально значимые стимулы, такие как лица, и где время предъявления относительно велико (1 с или более) (De Raedt and Koster, 2010).Более того, большинство предыдущих исследований, посвященных влиянию специфических эмоций на внимание и память, показали выборочное вмешательство и отключение, а не повышение производительности (De Raedt and Koster, 2010).
Лишь несколько исследований специально исследовали искажения эмоциональной рабочей памяти при депрессии. Это удивительно, потому что активное поддержание в рабочей памяти материала, соответствующего настроению, будет представлять собой особенно распространенное когнитивное искажение из-за широкого диапазона функций, которые зависят от рабочей памяти.В одном исследовании пациентам (но не здоровым людям, испытывающим грустное настроение) требовалось больше времени, чтобы отвергать вторжения из нерелевантных списков слов, если они содержали негативный материал (Joormann and Gotlib, 2008). Авторы предположили, что это указывает на снижение способности удалять ранее релевантный негативный материал из рабочей памяти, когда он стал неактуальным, и что этот дисфункциональный когнитивный стиль может поддерживать размышления. Глобальное нарушение рабочей памяти, о котором сообщалось в некоторых исследованиях (Rose and Ebmeier, 2006), похоже, не объясняет эмоциональные предубеждения при депрессии (Gotlib and Joormann, 2010).
Отсутствие явного печального преимущества дисфории в других предыдущих работах (Noreen and Ridout, 2010) можно объяснить характеристиками выборки из этого исследования, в которую вошли только здоровые люди, получившие высокие баллы по шкале депрессии. Девени и Делдин (2004) действительно исследовали пациентов с большим депрессивным расстройством (БДР) и не обнаружили предвзятости к грустным лицам в рабочей памяти, но они использовали нагрузку только на одно лицо. Производительность рабочей памяти лица при нагрузке 1 может быть близка к потолку для всех категорий (Jackson and Raymond, 2008).Наша предыдущая работа показала, что эмоциональные эффекты на лице WM начинают проявляться только при загрузке двух лиц (Jackson et al., 2009). Поэтому в настоящем исследовании мы использовали протокол рабочей памяти, в котором участники должны были сохранять два лица, что показало хорошую чувствительность для выявления эмоциональных предубеждений в группах пациентов (Linden et al., 2010; Subramanian et al., 2010).
Другой причиной того, что предыдущая работа по когнитивным искажениям не дала стабильных нейрокогнитивных маркеров депрессии, может быть гетерогенность депрессивного синдрома.В частности, в большинстве исследований не проводилось клинически важного различия между меланхолической и немеланхолической депрессией. Часто утверждают, что меланхолия — это тяжелая форма депрессии, которая является продолжением депрессивного заболевания. Однако концепция меланхолии как отдельной клинической сущности недавно получила значительную поддержку (Parker et al., 2010; Taylor and Fink, 2008). Это разделение меланхолии от других депрессивных подтипов, которое мы принимаем здесь, основано на ее различных клинических характеристиках (психомоторные нарушения, качество настроения, отсутствие реактивности настроения, вегетативные признаки) и различных ответах на лечение (Hildebrandt et al., 2003; Parker et al., 2010; Перри, 1996). Диагностическая значимость психомоторных нарушений как отличительного признака между меланхолической и другими подтипами депрессии подтверждается несколькими исследованиями (Parker, 2007; Schrijvers et al., 2008). DSM-IV (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам) позволяет специфицировать меланхолический подтип депрессии, определяемый клиническими симптомами и признаками. Широко признано, что депрессивный синдром в его нынешнем определении во многих отношениях слишком широк и что необходимы клинические и нейрокогнитивные подтипы.Это исследование было направлено на то, чтобы внести свой вклад в определение потенциального когнитивного маркера депрессии или, в частности, меланхолии через отрицательное эмоциональное искажение рабочей памяти.
2. Метод
2.1. Участники и диагностическая оценка
В исследовании приняли участие 20 амбулаторных пациентов с меланхолической депрессией, 20 здоровых людей из контрольной группы, соответствующих возрасту, полу и поведению, и 20 амбулаторных пациентов с немеланхолической депрессией (). Все участники дали письменное информированное согласие после полного объяснения процедур исследования.Исследование было одобрено этическим комитетом Школы психологии Бангорского университета и Местным комитетом по этике исследований Национальной службы здравоохранения. Контрольные участники, набранные через общественную комиссию Университета, не сообщили в анамнезе о неврологических или психических расстройствах или употреблении запрещенных наркотиков. Авторы С.Л. и D.H., сертифицированные психиатры, подтвердили клинический диагноз депрессии в соответствии с критериями DSM-IV-TR (Американская психиатрическая ассоциация) с помощью структурированного клинического интервью для DSM-IV (SCID) (First et al., 2002). Мы включали только пациентов в возрасте от 18 до 65 лет с БДР, за исключением пациентов с большим депрессивным эпизодом биполярного расстройства. Мы также исключили пациентов с сопутствующими психическими, неврологическими или психическими расстройствами. Тяжесть депрессивных симптомов оценивалась по шкале оценки депрессии Гамильтона из 21 пункта (HDRS) (Hamilton, 1980).
Таблица 1
Демографические и клинические данные как для клинических групп, так и для контрольных участников.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль Меланхолия | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | |||||||||||
| Участники | 20 | 20 | 20 | |||||||||||||
| НАРТ | 113.05 | 8,98 | 111,10 | 10,79 | 113,85 | 9,66 | ||||||||||
| Возраст | 42,90 | 11,16 | 50,80 | 10,44 | 6 | 10/10 | 11/9 | |||||||||
| Правый / левый | 19/1 | 19/1 | 17/3 | 17 | HDRS-21 | 20.85 | 7,24 | 25,05 | 7,49 | |||||||
| Продолжительность болезни [месяцев] | 174,30 | 106,09 | 205,90 | 177,65 | ⁎ SSRI / SSNRI: 12 ⁎⁎ Другое: 3 Без лекарств: 4 ⁎ + литий ⁎⁎ 1 + литиевый и 1 + атипичный антипсихотик | TCA: 7 ⁎ / SSNRI: 10 ⁎⁎ Другое: 1 Нет лекарств: 2 ⁎ 2 + атипичный антипсихотик ⁎⁎ 2 + атипичный AP 1 + литий 1 + вальпроат | ||||||||||
Таблица 2
Критерии для спецификатора меланхолических особенностей (согласно DSM-IV) (частично цитируется дословно).
| Группа A | (1) потеря удовольствия от всех или почти всех действий |
| (2) отсутствие реакции на обычно приятные стимулы (не намного лучше, даже временно, когда что-то хорошее случается) | |
| Группа B | (1) отчетливое качество депрессивного настроения (т.е. депрессивное настроение воспринимается как отчетливо отличающееся от того чувства, которое испытывают после смерти любимого человека) |
| (2) депрессия регулярно усиливается утром | |
| (3) раннее утреннее пробуждение (не менее 2 часов) до обычного времени пробуждения) | |
| (4) выраженная психомоторная отсталость или возбуждение | |
| (5) значительное возбуждение или потеря веса | |
| (6) чрезмерное или несоответствующее чувство вины |
Мы оценили предварительную оценку патологический вербальный интеллект с помощью теста National Adult Reading (NART) (Russell et al., 2000). Мы исключили проблемы распознавания лиц с помощью теста Бентона (Benton et al., 1983). В этом тесте участники сопоставляют целевые лица с одновременно представленными тестовыми лицами. Тест проводится в буклете без ограничений по времени. У всех участников было нормальное зрение или зрение с поправкой на нормальное.
2.2. Процедура
2.2.1. Эксперимент 1: рабочая память для эмоциональных лиц
Мы оценили рабочую память для эмоциональных лиц с помощью модифицированной версии парадигмы, описанной в Linden et al.(2010). В этом задании участников ориентировали к центру экрана компьютера с помощью небольшого фиксирующего креста, выставленного на 1000 мс (). В начале каждого испытания крест фиксации увеличивался в размере на 1000 мс, после чего он возвращался к исходному размеру еще на 1000 мс. Затем два лица и два скремблированных лица были представлены в течение 2000 мс в массиве кодирования 2 × 2, который обеспечивал угол обзора 2,86 ° по ширине и 2,96 ° по высоте. После пустого интервала сохранения 1000 мс в центре экрана было представлено одно лицо, и участникам было предложено решить, присутствовало ли это лицо на предыдущем дисплее, нажав на клавиатуре «да» или «нет».
Парадигмы эмоционального лица. (A) Рабочая память. Участники рассматривали два лица (выражающие одну и ту же эмоцию, гнев, счастье, печаль, страх или нейтралитет) в течение 2 секунд. Массив из 4 позиций был выбран из-за совместимости с другими эффектами нагрузки на эмоциональную рабочую память (Jackson et al., 2009) и с нашей предыдущей работой с пациентами с болезнью Паркинсона (Subramanian et al., 2010) и шизофренией (Linden et al., др., 2010). После 1-секундного интервала было представлено пробное лицо с таким же эмоциональным выражением, и участники должны были оценить, соответствует ли оно одному из предыдущих лиц на экране кодирования.(B) Задание на классификацию выражений основных эмоций. Участники классифицировали эмоции соответствующими ярлыками. (C) Рейтинги возбуждения / валентности. С помощью манекена для самооценки участники оценили, насколько возбужденными и приятными они чувствовали себя при каждом лице.
Все лица в одном испытании отображали одни и те же эмоции, поэтому не было конкуренции между эмоциями за ресурсы WM. Задача включала решение о личности («присутствовал ли этот человек или нет?»), И эмоциональное выражение не имело отношения к задаче.Ответы не были быстрыми, никакой обратной связи не было, и участники могли свободно отключать фиксацию. Мы не включали задание на словесное подавление, потому что пациенты не могли справиться с этой дополнительной когнитивной нагрузкой при выполнении задания.
Стимулы отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba (32-битный истинный цвет, разрешение 1024 × 768 пикселей), генерированном программным обеспечением E-Prime (версия 1.1; Schneider et al., 2002). Использовались полутоновые изображения лиц шести взрослых мужчин, каждое из которых выражало пять эмоций (гнев, счастье, нейтральный, грустный, испуганный).Лица взяты из коллекции Экмана и Фризена (Ekman and Friesen, 1976). 16 испытаний на одну эмоцию были представлены в псевдослучайном порядке в четырех блоках.
2.2.2. Эксперимент 2: классификация эмоций
Мы исследовали способность классифицировать лицевые эмоции с использованием одних и тех же шести мужских лиц из набора Экмана с семью различными эмоциональными выражениями (счастливым, злым, нейтральным, грустным, отвращенным, испуганным, удивленным). Использовалось программное обеспечение E-Prime, и лица отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba.Эксперимент состоял из 42 испытаний (каждое из 6 мужских лиц с 7 различными эмоциями показано один раз). В каждом испытании лицо с эмоциональным выражением, которое соответствовало углу обзора 3,6 ° в ширину и 4,5 ° в высоту, появлялось вместе с семью письменными этикетками с эмоциями, напечатанными под ним. Задача участника заключалась в том, чтобы определить выражение, отображаемое на лице, щелкнув нужную метку эмоции с помощью компьютерной мыши.
2.2.3. Эксперимент 3: оценки возбуждения и валентности
Мы исследовали суждения участников о возбуждении и валентности с помощью компьютеризированной версии манекена самооценки (Bradley and Lang, 1994).Участники оценили возбуждение (от спокойного = не возбужденное до возбуждающего = возбужденное) и валентность (от приятного = положительного до неприятного = отрицательного), связанного с лицом, по девятибалльной шкале. Только пять эмоций, использованных в эксперименте 1, и элементы, правильно отнесенные участником к эксперименту 2, были включены в рейтинги валентности и возбуждения.
2.3. Подбор участников
Мы сопоставили контрольную группу с пациентами-меланхоликами по возрасту, рукам и полу. Не было различий между группами в преморбидном интеллекте, измеренном NART (пациенты с меланхоликами: 111.10 [10,79], контроли: 113,85 [9,70]; немеланхолические пациенты: 113,05 [8,98], F (2,57) = 0,413, p = 0,663). В одностороннем дисперсионном анализе наблюдалась тенденция к главному эффекту для возраста, который был обусловлен более низким возрастом в группе немеланхолических пациентов, F (2,57) = 2,343, p = 0,105. Тест хи-квадрат не выявил значимых групповых различий по полу или рукой (все p, s> 0,2).
2.4. Анализ данных
D prime (d ‘) баллов по задаче с рабочей памятью, процент правильных ответов по задаче категоризации, а также оценки возбуждения и валентности были нашими зависимыми мерами.Оценки D ‘вычисляются как разница между z-преобразованными совпадениями и ложными тревогами и представляют собой стандартную меру производительности для задач обнаружения изменений (Green and Swets, 1966). Мы проанализировали зависимые показатели в отдельных анализах дисперсии с повторными измерениями (ANOVA) с «группой» межсубъектных факторов (три уровня: контроль, меланхолические пациенты, немеланхолические пациенты) и внутрисубъектным фактором «эмоции» (пять уровней для задачи WM и рейтингов возбуждения и валентности; семь уровней для задачи классификации).P-значения были скорректированы по Гринхаусу – Гейссеру, если предположение о сферичности было нарушено. Мы проследили основные эффекты и взаимодействия с помощью апостериорных односторонних дисперсионных анализов (ANOVA), Шеффе или t-критериев, в зависимости от ситуации. Мы также коррелировали размер печального преимущества (разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц: d ′ грустное — (d ′ злое + d ′ счастливое + d ′ нейтральное + d ′ испуганный ) / 4) с оценками HDRS и продолжительностью болезни.
3.Результат
3.1. Рабочая память (эксперимент 1)
ANOVA значений d ′ задачи рабочей памяти () показал основные эффекты эмоций, F (4228) = 5,208, p <0,001 и группа, F (2,57) = 4,995, p = 0,01, а взаимодействие между эмоцией и группой, F (8,228) = 2,074, p = 0,039. Отдельный однофакторный дисперсионный анализ для каждой группы выявил основные эффекты эмоций у пациентов-меланхоликов, F (4,76) = 4.773, p = 0,002 и контроль, F (4,76) = 4,629, p = 0,002, но не у немеланхолических пациентов, F (4,76) = 0,653, р = 0,63. Парные сравнения выявили значительно более высокую производительность для грустного по сравнению с счастливым, t (19) = 5,970, p <0,001, двусторонний, испуганный, t (19) = 3,261, p = 0,004, и нейтральный, t (19) = 2,563, p = 0,019, лица и тенденция к более высокой производительности для грустных по сравнению с сердитыми лицами, t (19) = 1.774, p = 0,092 в группе меланхоликов. Из них контрасты грустного и счастливого, грустного и ужасного переживают поправку Бонферрони для 10 сравнений. Ни в одной из других групп не было пика грустных лиц (). В контрольной группе значимые (сохранившаяся поправка Бонферрони) парные сравнения были: гнев и страх, т, (19) = 4,288, р, <0,001, счастье против страха, т, (19) = 3,954, p = 0,001, и нейтральный против пугающего, t (19) = 3.566, р. = 0,002. Таким образом, взаимодействие между группой факторов и эмоциями было обусловлено разным направлением эмоциональных эффектов в меланхолической (лучшая память на грустные лица) и контрольной (худшая память на испуганные лица) группах.
Показатели пациентов с немеланхолической депрессией, меланхолией и здоровых участников контрольной группы по задаче на рабочую память для сердитых, счастливых, нейтральных, грустных и испуганных лиц, измеренные в значениях d ‘(ось Y) и их стандартные ошибки среднего .
Таблица 3
D ‘(d — простое число) значения производительности (и SE в скобках) различных групп по эмоциональным категориям в задаче рабочей памяти лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 3,32 (0,23) | 2,91 (0,31) | 3,88 (0,17) | 2,36 (0,19) | 3.66 (0,23) |
| Нейтральный | 2,93 (0,27) | 2,65 (0,22) | 3,48 (0,21) |
| Sad | 3,02 (0,28) | 3,45 (0,22) | |
| Страх | 2,87 (0,30) | 2,23 (0,33) | 2,91 (0,19) |
Разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц (d ′ sad — (d ′ сердитый + d ′ счастливый + d ′ нейтральный + d ′ испуганный ) / 4) («печальная выгода») дифференцируется между пациентами с меланхолической депрессией и контрольной группой, а также между пациентами с меланхолической и немеланхолической депрессией с чувствительностью 80% и специфичностью 80%.Точка отсечки разности d ‘составляла 0,5.
3.2. Классификация эмоций (эксперимент 2)
ANOVA оценок точности () в задаче классификации эмоций показал основной эффект эмоции, F (4,454,253,869) = 19,993, p <0,001, но нет взаимодействия между эмоции и группа, F (8,908,253,869) = 1,216, p = 0,286, и без группового эффекта, F (2,57) = 2,090, p = 0,13. Основной эффект эмоции был обусловлен более высокой точностью классификации счастливых лиц по сравнению со всеми другими условиями (все p s <.001).
Таблица 4
Точность (и SE в скобках) различных групп для распознавания эмоций.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||
|---|---|---|---|---|
| Злой | 0,71 (0,04) | 0,65 (0,06) | 0,82 (0,05) | 1,00 (0,00) | 0,99 (0,01) |
| Нейтраль | 0.70 (0,05) | 0,73 (0,07) | 0,74 (0,06) | |
| Sad | 0,78 (0,04) | 0,72 (0,05) | 0,87 (0,03) | |
| Fearful | 0,63 (0,06) | 0,65 (0,06) | ||
| Сюрприз | 0,90 (0,03) | 0,91 (0,03) | 0,90 (0,03) | |
| Отвращение | 0,711 (0,04) 0,04) | 0,87 (0,04) |
3.3. Рейтинги возбуждения и валентности (эксперимент 3)
Пациенты и контрольная группа не показали значительных различий в рейтингах возбуждения и валентности (). ANOVA данных о возбуждении показал основной эффект эмоции: F (3,180,162,165) = 17,540, p <0,001. Ни основной эффект для группы, ни взаимодействие между двумя факторами не были значительными. Рейтинги возбуждения были значительно выше для сердитых и испуганных лиц по сравнению со всеми другими состояниями (все p s <.001) (но не различались между сердитыми и испуганными лицами), а для грустных p <0,001 и счастливых p = 0,028 по сравнению с нейтральными лицами.
Таблица 5
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для возбуждения.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 0,89 (0,26) | 0,97 (0,25) | 1.03 (0,18) |
| Happy | 0,28 (0,24) | — 0,32 (0,40) | 0,16 (0,29) |
| нейтральный | — 0,17 (0,23) | — 0,37 (0,17) — | 0,84 (0,30)|
| Sad | 0,22 (0,14) | 0,45 (0,26) | 0,52 (0,12) |
| Ужасный | 1,03 (0,23) | 0,90 (0,30) |
Таблица 6
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для валентности лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Злой | — 1,15 (0,23) | — 2,10 (0,27) | — 1,44 (0,2082) | 1,58 (0,28) | 2,38 (0,32) | 1,75 (0,28) |
| Нейтральный | 0,14 (0,13) | 0,35 (0,20) | 0,35 (0,16) | |||
| Садовый .97 (0,17) | — 1,41 (0,28) | — 1,00 (0,18) | ||||
| Страшный | — 1,12 (0,29) | — 1,83 (0,32) | — 1,46 (0,22) |
3.4. Корреляция производительности с симптомами
Корреляция Спирмена между печальным положительным эффектом в группе меланхоликов и оценками HDRS не выявила значимой связи, rho = -,006, p = 0,971, двусторонний. Точно так же корреляция Пирсона между печальной пользой и продолжительностью болезни не показала значимой связи, r = -.136, п. = .404.
4. Обсуждение
Наше открытие печального преимущества рабочей памяти лица поддерживает когнитивные теории меланхолической депрессии, которые постулируют предвзятость к негативной, особенно грустной информации. Однако такие предубеждения также могут быть получены путем индукции негативного настроения у здоровых людей (Bower, 1981; Bradley et al., 1997; Ridout et al., 2009), особенно у лиц из группы риска (Joormann et al., 2007), что подняло вопрос, является ли предвзятость негативных эмоций вторичной по отношению к изменению настроения.Тем не менее, негативные предубеждения могут сохраняться и после депрессивных эпизодов и, таким образом, представлять собой маркер уязвимости, а не следствие болезни (Fritzsche et al., 2010; Gotlib and Joormann, 2010; Joormann and Gotlib, 2007). Отсутствие корреляции «печальной выгоды» с тяжестью симптомов или продолжительностью заболевания в нашем исследовании предполагает, что это не следствие изменения настроения, а, скорее, может быть основным нейрокогнитивным признаком меланхолической депрессии. Хотя теории когнитивных предубеждений сильно повлияли на современные представления о расстройствах настроения и были продуктивно применены при разработке методов когнитивно-поведенческой терапии, вопрос о причинно-следственной связи оставался открытым (Mathews and MacLeod, 2005).Данные о когнитивных искажениях, которые не зависят от тяжести симптомов, как в настоящем исследовании, в некоторой степени подтверждают причинную (а не реактивную) роль когнитивных искажений в развитии депрессии. Однако в конечном итоге этот вопрос должен быть решен с помощью продольных исследований с участием лиц из группы высокого риска. Настоящая парадигма будет полезна для исследований, направленных на решение вопроса о том, предсказывают ли когнитивные предубеждения развитие депрессии и помогает ли их устранение облегчению симптомов.
Меланхолическая и немеланхолическая депрессия представляют собой разные клинические синдромы и могут диссоциировать по некоторым биологическим показателям (Gold and Chrousos, 2002; Parker et al., 2010; Power et al., 2000). Однако в большинстве нейрокогнитивных исследований депрессии эти синдромы отдельно не изучались. Наши результаты убедительно свидетельствуют о том, что в основе этих двух синдромов лежат разные когнитивные процессы, потому что пациенты с немеланхолической депрессией, по сути, демонстрировали ту же картину, что и контрольная группа (хотя и с незначительно ухудшенной работоспособностью), тогда как пациенты с меланхолической депрессией демонстрировали измененную эмоциональную предвзятость по сравнению с контрольной группой. и немеланхолические пациенты.Эти нейрокогнитивные различия между меланхолией и немеланхолической депрессией могут дополнительно поддержать включение меланхолии как отдельного объекта в DSM-V.
В недавнем исследовании с аналогичной парадигмой у пациентов с болезнью Паркинсона (БП) мы обнаружили повышенную производительность для грустных лиц в гиподопаминергическом состоянии, которое вернулось к «нормальному» предпочтению сердитых лиц после дофаминергического лечения (Subramanian et al., 2010). Моноаминовые системы демонстрируют множественные взаимодействия с осью HPA, а недостаток дофамина постулируется, в частности, при меланхолической депрессии и психомоторных симптомах (Martinot et al., 2001; Schrijvers et al., 2008). Дофаминергические агенты обладают антидепрессивными свойствами как при БП (Yamamoto and Schapira, 2008), так и при депрессии (Dhillon et al., 2008). Таким образом, одним из предварительных объяснений отрицательного когнитивного смещения при меланхолической депрессии может быть то, что он отражает лежащий в основе дофаминергический дефицит. Это необходимо дополнительно проверить при проведении интервенционных или радиолигандных исследований. Неспособность дифференцировать по клиническим субсиндромам может быть одной из причин, почему исследования радиолигандов до сих пор не смогли обеспечить убедительную поддержку моделей депрессии с моноаминергическим дефицитом (Nikolaus et al., 2009).
Поскольку были включены только пациенты, которые пережили депрессивный эпизод, мы не можем установить, сохраняется ли печальное преимущество WM во время ремиссии и может ли оно быть устойчивым эмоциональным предубеждением, способствующим уязвимости к рецидиву. Более того, в отсутствие прямых доказательств нейровизуализации или эффектов конкретных фармакологических вмешательств у пациентов с депрессией, наши интерпретации печальной пользы как индикатора дофаминергической гипофункции в настоящее время все еще являются спекулятивными.Другое ограничение состоит в том, что наши пациенты-меланхолики были более тяжелыми в депрессии, согласно шкале HDRS, чем пациенты-немеланхолики. Однако эта разница вряд ли могла объяснить качественную разницу в эмоциональных предубеждениях, и мы не обнаружили значимой корреляции между печальной пользой и серьезностью симптомов.
Выявление пациентов с меланхолической депрессией требует подробного интервью, тщательного сбора анамнеза и часто наблюдения в течение длительного периода времени.Таким образом, первоначальный инструмент нейрокогнитивного скрининга может быть использован в клинической практике для раннего выявления. Таким образом, успешная классификация пациентов с меланхолией в сравнении с контрольной группой и с немеланхолическими пациентами с 80% чувствительностью и специфичностью представляет потенциальный клинический интерес, но формальное тестирование ее чувствительности и специфичности для различения меланхолической и немеланхолической депрессии посредством дискриминантного анализа в потребуется независимая выборка. Если печальная предвзятость действительно является маркером нехватки дофамина, она должна исчезнуть после лечения дофаминергическими (и, возможно, другими катехоламинергическими) агентами, тем самым обеспечивая нейрокогнитивный маркер лечения.Таким образом, наш вывод будет соответствовать широко признанной потребности в дополнительных критериях оценки результатов, которые не зависят от самооценки.
Наконец, психологические вмешательства, нацеленные на дисфункциональные когнитивные предубеждения и метакогнитивные убеждения, такие как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), могут специально сосредоточиться на предвзятости пациентов к грустному материалу. Помимо явных стратегий, возможны неявные процедуры, использующие оперантное обусловливание или девальвацию отвлекающих факторов. Более того, изменение грустной предвзятости в рабочей памяти и других когнитивных областях может стать новым критерием результата не только для фармакологического лечения, но и для психологических вмешательств.
Роль источника финансирования
Эта работа была поддержана Уэльским институтом когнитивной неврологии (номер гранта WBS006) и Советом по исследованиям биотехнологии и биологических наук (BBSRC) Великобритании (грант BB / G021538). Спонсоры не играли никакой роли в разработке или интерпретации эксперимента.
Конфликт интересов
SL, MJ и LS не имеют конкурирующих интересов. DH консультировался, был клиническим испытателем, выступал на симпозиумах или получал поддержку для участия в собраниях от Astra-Zeneca, Boots-Knoll, Eli Lilly, Janssen-Cilag, Lorex-Synthelabo, Lundbeck, Organon, Pharmacia. и Upjohn, Pierre-Fabre, Pfizer, Rhone-Poulenc Rorer, Roche, SmithKline Beecham и Solvay-Duphar.Он был свидетелем-экспертом истца в 15 судебных исках, связанных с СИОЗС, и в одном патентном деле, касающемся антипсихотического средства. DL получила гонорары за консультационные услуги от Actelion Pharmaceuticals Ltd.
Ссылки
Beck A. New American Library; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1976. Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. [Google Scholar] Бентон А., Хамшер К., Варни Н., Сприн О. Издательство Оксфордского университета; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1983. Вклады в нейропсихологическую оценку: клиническое руководство.[Google Scholar] Брэдли М., Лэнг П. Измерение эмоций: манекен самооценки и семантический дифференциал. Журнал поведенческой терапии и экспериментальной психиатрии. 1994; 25: 49–59. [PubMed] [Ученый Google] Брэдли Б., Могг К., Ли С. Предвзятость внимания к негативной информации при индуцированной и естественной дисфории. Поведенческие исследования и терапия. 1997; 35: 911–927. [PubMed] [Ученый Google] Де Рэдт Р., Костер Э. Понимание уязвимости к депрессии с точки зрения когнитивной нейробиологии: переоценка факторов внимания и новая концептуальная основа.Когнитивная, аффективная и поведенческая неврология. 2010; 10: 50–70. [PubMed] [Google Scholar] Девени К.М., Делдин П.Дж. Память лиц: медленное ERP-исследование большой депрессии. Эмоции. 2004. 4: 295–304. [PubMed] [Google Scholar] Диллон С., Янг Л., Курран М. В центре внимания бупропион при большом депрессивном расстройстве. Препараты ЦНС. 2008. 22: 613–617. [PubMed] [Google Scholar] Экман П., Friesen W. Consulting Psychologies Press; Пало-Альто, Калифорния: 1976. Фотографии лицевого аффекта. [Google Scholar] Фёрст М., Спитцер Р., Гиббон М., Уильямс Дж. Исследовательская версия, издание для пациентов. (SCID-I / P) Биометрические исследования, Психиатрический институт штата Нью-Йорк; Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: 2002. Структурированное клиническое интервью для DSM-IV-TR Axis I. Disorders. [Google Scholar] Фриче А., Даме Б., Готлиб И., Йорманн Дж., Магнуссен Х., Ватц Х., фон Лейпольдт А. Специфика когнитивных искажений у пациентов с текущей депрессией и ремиссированной депрессией, а также у пациентов с астмой. Психологическая медицина. 2010. 40: 815–826. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Гилбоа-Шехтман Э., Erhard-Weiss D., Jeczemien P. Межличностные дефициты соответствуют когнитивным предубеждениям: память на мимику у депрессивных и тревожных мужчин и женщин. Психиатрические исследования. 2002. 113: 279–293. [PubMed] [Google Scholar] Goeleven E., De Raedt R., Baert S., Koster E. Недостаточное подавление эмоциональной информации при депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 93: 149–157. [PubMed] [Google Scholar] Голд П., Хрусос Г. Организация системы стресса и ее нарушение регуляции при меланхолической и атипичной депрессии: высокий или низкий уровень CRH / NE.Молекулярная психиатрия. 2002; 7: 254–275. [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Джорманн Дж. Познание и депрессия: текущее состояние и будущие направления. Ежегодный обзор клинической психологии. 2010. 6: 285–312. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Красноперова Е., Юэ Д., Джорманн Дж. Предвзятость внимания к негативным межличностным стимулам при клинической депрессии. Журнал аномальной психологии. 2004. 113: 121–135. [PubMed] [Google Scholar] Грин Д., Светс Дж. Вили; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1966. Теория обнаружения сигналов и психофизика.[Google Scholar] Гамильтон М. Рейтинг депрессивных пациентов. Журнал клинической психиатрии. 1980; 41: 21–24. [PubMed] [Google Scholar] Хильдебрандт М., Стейерберг Э., Стадия К., Пассьер Дж., Краг-Серенсен П., Группа антидепрессантов Датского университета Важны ли гендерные различия для клинического эффекта антидепрессантов? Американский журнал психиатрии. 2003; 160: 1643–1650. [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Рэймонд Дж. Э. Знакомство улучшает визуальную рабочую память для лиц. Журнал экспериментальной психологии.Человеческое восприятие и производительность. 2008. 34: 556–568. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Ву С.Й., Линден Д.Э., Раймонд Дж. Э. Улучшенная кратковременная зрительная память на сердитые лица. Журнал экспериментальной психологии. Человеческое восприятие и производительность. 2009. 35: 363–374. [PubMed] [Google Scholar] Джерманн Ф., ван дер Линден М., Д’Аргембо А. Распознавание личности и воспоминание о счастливом и грустном выражении лица: влияние депрессивных симптомов. Объем памяти. 2008. 16: 364–373. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж.Смещение внимания при дисфории: роль тормозных процессов. Познание и эмоции. 2004. 18: 125–147. [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Селективное внимание к эмоциональным лицам после выхода из депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 80–85. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Обновление содержимого рабочей памяти при депрессии: вмешательство со стороны нерелевантного негативного материала. Журнал аномальной психологии. 2008. 117: 182–192. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Талбот Л., Готлиб И. Предвзятая обработка эмоциональной информации у девочек из группы риска депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 135–143. [PubMed] [Google Scholar] Линден С.С., Джексон М., Субраманиан Л., Вольф К., Грин П., Хили Д., Линден Д.Э. Взаимодействие эмоций и познания при шизофрении: явные и неявные эффекты выражения лица. Нейропсихология. 2010; 48: 997–1002. [PubMed] [Google Scholar] Мартинот М., Брагулат В., Артиж Э., Долле Ф., Хиннен Ф., Жувент Р., Мартинот Дж.Снижение пресинаптической дофаминовой функции в левом хвостатом коре у пациентов с депрессией с аффективным уплощением и задержкой психомоторного развития. Американский журнал психиатрии. 2001. 158: 314–316. [PubMed] [Google Scholar] Мэтьюз А., Маклауд К. Когнитивная уязвимость к эмоциональным расстройствам. Ежегодный обзор клинической психологии. 2005; 1: 167–195. [PubMed] [Google Scholar] Николаус С., Антке К., Мюллер Х. Визуализация синаптической функции в центральной нервной системе in vivo: II. Психические и аффективные расстройства.Поведенческие исследования мозга. 2009. 204: 32–66. [PubMed] [Google Scholar] Норин С., Ридаут Н. Краткосрочная память эмоциональных лиц при дисфории. Объем памяти. 2010. 18: 486–497. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г. Определение меланхолии: первенство психомоторных нарушений. Acta Psychiatrica Scandinavica. 2007; (Приложение 433): 21–30. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г., Финк М., Шортер Э., Тейлор М., Акискал Х., Берриос Г., Болвиг Т., Браун В. А., Кэрролл Б., Хили Д., Кляйн Д. Ф., Кукопулос А., Михельс Р., Пэрис Дж., Рубин Р.Т., Спитцер Р., Шварц К. Проблемы DSM-5: куда идти меланхолия? Обоснование его классификации как отдельного расстройства настроения. Американский журнал психиатрии. 2010. 167: 745–747. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Перон Дж., Эль Тамер С., Гранджан Д., Лере Э., Траверс Д., Драпье Д., Верен М., Милле Б. Большое депрессивное расстройство искажает узнаваемость эмоциональной просодии. Прогресс в нейропсихофармакологии и биологической психиатрии. 2011; 35: 987–996. [PubMed] [Google Scholar] Перри П.Фармакотерапия большой депрессии с меланхолическими особенностями: относительная эффективность трициклических антидепрессантов по сравнению с селективными ингибиторами обратного захвата серотонина. Журнал аффективных расстройств. 1996; 39: 1–6. [PubMed] [Google Scholar] Пауэр М., Далглиш Т., Клаудио В., Тата П., Кентиш Дж. Задача направленного забывания: применение к эмоционально значимому материалу. Журнал аффективных расстройств. 2000. 57: 147–157. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Астелл А.Дж., Рид И.К., Глен Т., О’Кэрролл Р.Э. Смещение памяти в отношении эмоциональных выражений лица при большой депрессии.Познание и эмоции. 2003. 17: 101–122. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Норин А., Джохал Дж. Память эмоциональных лиц при естественной дисфории и индуцированной печали. Поведенческие исследования и терапия. 2009; 47: 851–860. [PubMed] [Google Scholar] Роуз Э., Эбмайер К. Характер нарушения рабочей памяти во время большой депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 90: 149–161. [PubMed] [Google Scholar] Рассел А., Манро Дж., Джонс П., Хейворд П., Хемсли Д., Мюррей Р. Национальный тест по чтению для взрослых как мера преморбидного IQ при шизофрении.Британский журнал клинической психологии. 2000; 39: 297–305. [PubMed] [Google Scholar] Шнайдер В., Эшман А., Зукколотто А. Питтсбург; Psychology Software Tools Inc: 2002. Руководство пользователя E-Prime. [Google Scholar] Шрайверс Д., Хулстейн В., Саббе Б. Психомоторные симптомы при депрессии: диагностический, патофизиологический и терапевтический инструмент. Журнал аффективных расстройств. 2008; 109: 1–20. [PubMed] [Google Scholar] Субраманиан Л., Хиндл Дж., Джексон М., Линден Д. Допамин улучшает память о сердитых лицах при болезни Паркинсона.Расстройства движения. 2010; 25: 2792–2799. [PubMed] [Google Scholar] Тейлор М., Финк М. Восстановление меланхолии в классификации расстройств настроения. Журнал аффективных расстройств. 2008; 105: 1–14. [PubMed] [Google Scholar] Ямамото М., Шапира А. Агонисты дофамина при болезни Паркинсона. Экспертный обзор нейротерапии. 2008. 8: 671–677. [PubMed] [Google Scholar]Эмоциональная предвзятость меланхолической депрессии
J Affect Disord. 2011 Dec; 135 (1-3): 251–257.
Стефани К. Линден
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
Маргарет К.Джексон
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа психологии, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
Лина Субраманиан
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Хилиc Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
Дэвид Э.Дж. Linden
c Кафедра психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
a Институт психиатрии, Королевский колледж, Лондон, Великобритания
b Центр клинической и когнитивной неврологии Вольфсона, Школа Психология, Бангорский университет, Бангор, Великобритания
c Dept.Психологической медицины и неврологии, Кардиффский университет, Кардифф, Великобритания
⁎ Автор для корреспонденции: MRC Center for Neuropsychiatric Genetics and Genomics, Cardiff University CF144XN, Wales, UK. ku.ca.ffidrac@dnednilПоступило 17 марта 2011 г .; Пересмотрено 31 июля 2011 г .; Принято 1 августа 2011 г.
Эта статья цитировалась в других статьях в PMC.Abstract
Эмоциональные предубеждения занимают важное место в когнитивных теориях депрессии и являются предметом психологического вмешательства.Однако в настоящее время не существует стабильного нейрокогнитивного маркера измененных эмоционально-когнитивных взаимодействий при депрессии. Одной из причин может быть неоднородность большого депрессивного расстройства. Наша цель в настоящем исследовании состояла в том, чтобы найти эмоциональную предвзятость, которая отличает пациентов с меланхолической депрессией от контрольной группы, а пациентов с меланхолической депрессией от пациентов с немеланхолической депрессией. Мы использовали парадигму рабочей памяти для эмоциональных лиц, где два лица с сердитым, счастливым, нейтральным, грустным или испуганным выражением должны были сохраняться в течение одной секунды.В исследовании приняли участие 20 пациентов с меланхолической депрессией, 20 человек из контрольной группы того же возраста, образования и пола и 20 пациентов с немеланхолической депрессией. Мы проанализировали производительность задачи рабочей памяти, используя меры обнаружения сигналов. Мы обнаружили взаимодействие между группой и эмоциями в отношении производительности рабочей памяти, которое было обусловлено более высокой производительностью для грустных лиц по сравнению с другими категориями в группе меланхоликов. Мы вычислили показатель «печальной выгоды», который отличал меланхолических и немеланхолических пациентов с хорошей чувствительностью и специфичностью.Однако необходимы исследования репликации и формальный дискриминантный анализ, чтобы оценить, может ли эмоциональная предвзятость в рабочей памяти стать полезным диагностическим инструментом для различения этих двух синдромов.
Ключевые слова: Депрессия, Меланхолия, Рабочая память, Выражение лица, Эмоции
1. Введение
Пристрастие к негативной информации занимает центральное место в когнитивных теориях депрессии (Beck, 1976; Mathews and MacLeod, 2005). Пациенты с депрессией проявляли избирательное внимание к грустным, но не сердитым или счастливым лицам при выполнении задачи с точечным зондом (Gotlib et al., 2004) и согласованной с настроением (то есть отрицательной) оценки нейтрального или неоднозначного материала (Gotlib and Joormann, 2010). Подобное предпочтение негативной информации наблюдалось в исследованиях долговременной памяти у пациентов с депрессией или дисфорией (Gilboa-Schechtman et al., 2002; Jermann et al., 2008; Ridout et al., 2003, 2009), наиболее последовательно. у тех, кто пользуется услугами бесплатного отзыва (Gotlib and Joormann, 2010). Такие предубеждения не ограничиваются визуальной модальностью, но также проявляются в эмоциональной просодии (Péron et al., 2011).
Однако не все исследования показывают эмоциональные предубеждения, не говоря уже об улучшении результатов работы с негативным материалом при депрессии. Доказательства наиболее последовательны для задач, в которых пациенты должны подавлять в памяти следы негативного материала, такие как негативное праймирование (Goeleven et al., 2006; Joormann, 2004) или направленное забывание самореференциальных слов (Power et al., 2000), где используются социально значимые стимулы, такие как лица, и где время предъявления относительно велико (1 с или более) (De Raedt and Koster, 2010).Более того, большинство предыдущих исследований, посвященных влиянию специфических эмоций на внимание и память, показали выборочное вмешательство и отключение, а не повышение производительности (De Raedt and Koster, 2010).
Лишь несколько исследований специально исследовали искажения эмоциональной рабочей памяти при депрессии. Это удивительно, потому что активное поддержание в рабочей памяти материала, соответствующего настроению, будет представлять собой особенно распространенное когнитивное искажение из-за широкого диапазона функций, которые зависят от рабочей памяти.В одном исследовании пациентам (но не здоровым людям, испытывающим грустное настроение) требовалось больше времени, чтобы отвергать вторжения из нерелевантных списков слов, если они содержали негативный материал (Joormann and Gotlib, 2008). Авторы предположили, что это указывает на снижение способности удалять ранее релевантный негативный материал из рабочей памяти, когда он стал неактуальным, и что этот дисфункциональный когнитивный стиль может поддерживать размышления. Глобальное нарушение рабочей памяти, о котором сообщалось в некоторых исследованиях (Rose and Ebmeier, 2006), похоже, не объясняет эмоциональные предубеждения при депрессии (Gotlib and Joormann, 2010).
Отсутствие явного печального преимущества дисфории в других предыдущих работах (Noreen and Ridout, 2010) можно объяснить характеристиками выборки из этого исследования, в которую вошли только здоровые люди, получившие высокие баллы по шкале депрессии. Девени и Делдин (2004) действительно исследовали пациентов с большим депрессивным расстройством (БДР) и не обнаружили предвзятости к грустным лицам в рабочей памяти, но они использовали нагрузку только на одно лицо. Производительность рабочей памяти лица при нагрузке 1 может быть близка к потолку для всех категорий (Jackson and Raymond, 2008).Наша предыдущая работа показала, что эмоциональные эффекты на лице WM начинают проявляться только при загрузке двух лиц (Jackson et al., 2009). Поэтому в настоящем исследовании мы использовали протокол рабочей памяти, в котором участники должны были сохранять два лица, что показало хорошую чувствительность для выявления эмоциональных предубеждений в группах пациентов (Linden et al., 2010; Subramanian et al., 2010).
Другой причиной того, что предыдущая работа по когнитивным искажениям не дала стабильных нейрокогнитивных маркеров депрессии, может быть гетерогенность депрессивного синдрома.В частности, в большинстве исследований не проводилось клинически важного различия между меланхолической и немеланхолической депрессией. Часто утверждают, что меланхолия — это тяжелая форма депрессии, которая является продолжением депрессивного заболевания. Однако концепция меланхолии как отдельной клинической сущности недавно получила значительную поддержку (Parker et al., 2010; Taylor and Fink, 2008). Это разделение меланхолии от других депрессивных подтипов, которое мы принимаем здесь, основано на ее различных клинических характеристиках (психомоторные нарушения, качество настроения, отсутствие реактивности настроения, вегетативные признаки) и различных ответах на лечение (Hildebrandt et al., 2003; Parker et al., 2010; Перри, 1996). Диагностическая значимость психомоторных нарушений как отличительного признака между меланхолической и другими подтипами депрессии подтверждается несколькими исследованиями (Parker, 2007; Schrijvers et al., 2008). DSM-IV (Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам) позволяет специфицировать меланхолический подтип депрессии, определяемый клиническими симптомами и признаками. Широко признано, что депрессивный синдром в его нынешнем определении во многих отношениях слишком широк и что необходимы клинические и нейрокогнитивные подтипы.Это исследование было направлено на то, чтобы внести свой вклад в определение потенциального когнитивного маркера депрессии или, в частности, меланхолии через отрицательное эмоциональное искажение рабочей памяти.
2. Метод
2.1. Участники и диагностическая оценка
В исследовании приняли участие 20 амбулаторных пациентов с меланхолической депрессией, 20 здоровых людей из контрольной группы, соответствующих возрасту, полу и поведению, и 20 амбулаторных пациентов с немеланхолической депрессией (). Все участники дали письменное информированное согласие после полного объяснения процедур исследования.Исследование было одобрено этическим комитетом Школы психологии Бангорского университета и Местным комитетом по этике исследований Национальной службы здравоохранения. Контрольные участники, набранные через общественную комиссию Университета, не сообщили в анамнезе о неврологических или психических расстройствах или употреблении запрещенных наркотиков. Авторы С.Л. и D.H., сертифицированные психиатры, подтвердили клинический диагноз депрессии в соответствии с критериями DSM-IV-TR (Американская психиатрическая ассоциация) с помощью структурированного клинического интервью для DSM-IV (SCID) (First et al., 2002). Мы включали только пациентов в возрасте от 18 до 65 лет с БДР, за исключением пациентов с большим депрессивным эпизодом биполярного расстройства. Мы также исключили пациентов с сопутствующими психическими, неврологическими или психическими расстройствами. Тяжесть депрессивных симптомов оценивалась по шкале оценки депрессии Гамильтона из 21 пункта (HDRS) (Hamilton, 1980).
Таблица 1
Демографические и клинические данные как для клинических групп, так и для контрольных участников.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль Меланхолия | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | Н / среднее | SD | |||||||||||
| Участники | 20 | 20 | 20 | |||||||||||||
| НАРТ | 113.05 | 8,98 | 111,10 | 10,79 | 113,85 | 9,66 | ||||||||||
| Возраст | 42,90 | 11,16 | 50,80 | 10,44 | 6 | 10/10 | 11/9 | |||||||||
| Правый / левый | 19/1 | 19/1 | 17/3 | 17 | HDRS-21 | 20.85 | 7,24 | 25,05 | 7,49 | |||||||
| Продолжительность болезни [месяцев] | 174,30 | 106,09 | 205,90 | 177,65 | ⁎ SSRI / SSNRI: 12 ⁎⁎ Другое: 3 Без лекарств: 4 ⁎ + литий ⁎⁎ 1 + литиевый и 1 + атипичный антипсихотик | TCA: 7 ⁎ / SSNRI: 10 ⁎⁎ Другое: 1 Нет лекарств: 2 ⁎ 2 + атипичный антипсихотик ⁎⁎ 2 + атипичный AP 1 + литий 1 + вальпроат | ||||||||||
Таблица 2
Критерии для спецификатора меланхолических особенностей (согласно DSM-IV) (частично цитируется дословно).
| Группа A | (1) потеря удовольствия от всех или почти всех действий |
| (2) отсутствие реакции на обычно приятные стимулы (не намного лучше, даже временно, когда что-то хорошее случается) | |
| Группа B | (1) отчетливое качество депрессивного настроения (т.е. депрессивное настроение воспринимается как отчетливо отличающееся от того чувства, которое испытывают после смерти любимого человека) |
| (2) депрессия регулярно усиливается утром | |
| (3) раннее утреннее пробуждение (не менее 2 часов) до обычного времени пробуждения) | |
| (4) выраженная психомоторная отсталость или возбуждение | |
| (5) значительное возбуждение или потеря веса | |
| (6) чрезмерное или несоответствующее чувство вины |
Мы оценили предварительную оценку патологический вербальный интеллект с помощью теста National Adult Reading (NART) (Russell et al., 2000). Мы исключили проблемы распознавания лиц с помощью теста Бентона (Benton et al., 1983). В этом тесте участники сопоставляют целевые лица с одновременно представленными тестовыми лицами. Тест проводится в буклете без ограничений по времени. У всех участников было нормальное зрение или зрение с поправкой на нормальное.
2.2. Процедура
2.2.1. Эксперимент 1: рабочая память для эмоциональных лиц
Мы оценили рабочую память для эмоциональных лиц с помощью модифицированной версии парадигмы, описанной в Linden et al.(2010). В этом задании участников ориентировали к центру экрана компьютера с помощью небольшого фиксирующего креста, выставленного на 1000 мс (). В начале каждого испытания крест фиксации увеличивался в размере на 1000 мс, после чего он возвращался к исходному размеру еще на 1000 мс. Затем два лица и два скремблированных лица были представлены в течение 2000 мс в массиве кодирования 2 × 2, который обеспечивал угол обзора 2,86 ° по ширине и 2,96 ° по высоте. После пустого интервала сохранения 1000 мс в центре экрана было представлено одно лицо, и участникам было предложено решить, присутствовало ли это лицо на предыдущем дисплее, нажав на клавиатуре «да» или «нет».
Парадигмы эмоционального лица. (A) Рабочая память. Участники рассматривали два лица (выражающие одну и ту же эмоцию, гнев, счастье, печаль, страх или нейтралитет) в течение 2 секунд. Массив из 4 позиций был выбран из-за совместимости с другими эффектами нагрузки на эмоциональную рабочую память (Jackson et al., 2009) и с нашей предыдущей работой с пациентами с болезнью Паркинсона (Subramanian et al., 2010) и шизофренией (Linden et al., др., 2010). После 1-секундного интервала было представлено пробное лицо с таким же эмоциональным выражением, и участники должны были оценить, соответствует ли оно одному из предыдущих лиц на экране кодирования.(B) Задание на классификацию выражений основных эмоций. Участники классифицировали эмоции соответствующими ярлыками. (C) Рейтинги возбуждения / валентности. С помощью манекена для самооценки участники оценили, насколько возбужденными и приятными они чувствовали себя при каждом лице.
Все лица в одном испытании отображали одни и те же эмоции, поэтому не было конкуренции между эмоциями за ресурсы WM. Задача включала решение о личности («присутствовал ли этот человек или нет?»), И эмоциональное выражение не имело отношения к задаче.Ответы не были быстрыми, никакой обратной связи не было, и участники могли свободно отключать фиксацию. Мы не включали задание на словесное подавление, потому что пациенты не могли справиться с этой дополнительной когнитивной нагрузкой при выполнении задания.
Стимулы отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba (32-битный истинный цвет, разрешение 1024 × 768 пикселей), генерированном программным обеспечением E-Prime (версия 1.1; Schneider et al., 2002). Использовались полутоновые изображения лиц шести взрослых мужчин, каждое из которых выражало пять эмоций (гнев, счастье, нейтральный, грустный, испуганный).Лица взяты из коллекции Экмана и Фризена (Ekman and Friesen, 1976). 16 испытаний на одну эмоцию были представлены в псевдослучайном порядке в четырех блоках.
2.2.2. Эксперимент 2: классификация эмоций
Мы исследовали способность классифицировать лицевые эмоции с использованием одних и тех же шести мужских лиц из набора Экмана с семью различными эмоциональными выражениями (счастливым, злым, нейтральным, грустным, отвращенным, испуганным, удивленным). Использовалось программное обеспечение E-Prime, и лица отображались на 13-дюймовом мониторе ноутбука Toshiba.Эксперимент состоял из 42 испытаний (каждое из 6 мужских лиц с 7 различными эмоциями показано один раз). В каждом испытании лицо с эмоциональным выражением, которое соответствовало углу обзора 3,6 ° в ширину и 4,5 ° в высоту, появлялось вместе с семью письменными этикетками с эмоциями, напечатанными под ним. Задача участника заключалась в том, чтобы определить выражение, отображаемое на лице, щелкнув нужную метку эмоции с помощью компьютерной мыши.
2.2.3. Эксперимент 3: оценки возбуждения и валентности
Мы исследовали суждения участников о возбуждении и валентности с помощью компьютеризированной версии манекена самооценки (Bradley and Lang, 1994).Участники оценили возбуждение (от спокойного = не возбужденное до возбуждающего = возбужденное) и валентность (от приятного = положительного до неприятного = отрицательного), связанного с лицом, по девятибалльной шкале. Только пять эмоций, использованных в эксперименте 1, и элементы, правильно отнесенные участником к эксперименту 2, были включены в рейтинги валентности и возбуждения.
2.3. Подбор участников
Мы сопоставили контрольную группу с пациентами-меланхоликами по возрасту, рукам и полу. Не было различий между группами в преморбидном интеллекте, измеренном NART (пациенты с меланхоликами: 111.10 [10,79], контроли: 113,85 [9,70]; немеланхолические пациенты: 113,05 [8,98], F (2,57) = 0,413, p = 0,663). В одностороннем дисперсионном анализе наблюдалась тенденция к главному эффекту для возраста, который был обусловлен более низким возрастом в группе немеланхолических пациентов, F (2,57) = 2,343, p = 0,105. Тест хи-квадрат не выявил значимых групповых различий по полу или рукой (все p, s> 0,2).
2.4. Анализ данных
D prime (d ‘) баллов по задаче с рабочей памятью, процент правильных ответов по задаче категоризации, а также оценки возбуждения и валентности были нашими зависимыми мерами.Оценки D ‘вычисляются как разница между z-преобразованными совпадениями и ложными тревогами и представляют собой стандартную меру производительности для задач обнаружения изменений (Green and Swets, 1966). Мы проанализировали зависимые показатели в отдельных анализах дисперсии с повторными измерениями (ANOVA) с «группой» межсубъектных факторов (три уровня: контроль, меланхолические пациенты, немеланхолические пациенты) и внутрисубъектным фактором «эмоции» (пять уровней для задачи WM и рейтингов возбуждения и валентности; семь уровней для задачи классификации).P-значения были скорректированы по Гринхаусу – Гейссеру, если предположение о сферичности было нарушено. Мы проследили основные эффекты и взаимодействия с помощью апостериорных односторонних дисперсионных анализов (ANOVA), Шеффе или t-критериев, в зависимости от ситуации. Мы также коррелировали размер печального преимущества (разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц: d ′ грустное — (d ′ злое + d ′ счастливое + d ′ нейтральное + d ′ испуганный ) / 4) с оценками HDRS и продолжительностью болезни.
3.Результат
3.1. Рабочая память (эксперимент 1)
ANOVA значений d ′ задачи рабочей памяти () показал основные эффекты эмоций, F (4228) = 5,208, p <0,001 и группа, F (2,57) = 4,995, p = 0,01, а взаимодействие между эмоцией и группой, F (8,228) = 2,074, p = 0,039. Отдельный однофакторный дисперсионный анализ для каждой группы выявил основные эффекты эмоций у пациентов-меланхоликов, F (4,76) = 4.773, p = 0,002 и контроль, F (4,76) = 4,629, p = 0,002, но не у немеланхолических пациентов, F (4,76) = 0,653, р = 0,63. Парные сравнения выявили значительно более высокую производительность для грустного по сравнению с счастливым, t (19) = 5,970, p <0,001, двусторонний, испуганный, t (19) = 3,261, p = 0,004, и нейтральный, t (19) = 2,563, p = 0,019, лица и тенденция к более высокой производительности для грустных по сравнению с сердитыми лицами, t (19) = 1.774, p = 0,092 в группе меланхоликов. Из них контрасты грустного и счастливого, грустного и ужасного переживают поправку Бонферрони для 10 сравнений. Ни в одной из других групп не было пика грустных лиц (). В контрольной группе значимые (сохранившаяся поправка Бонферрони) парные сравнения были: гнев и страх, т, (19) = 4,288, р, <0,001, счастье против страха, т, (19) = 3,954, p = 0,001, и нейтральный против пугающего, t (19) = 3.566, р. = 0,002. Таким образом, взаимодействие между группой факторов и эмоциями было обусловлено разным направлением эмоциональных эффектов в меланхолической (лучшая память на грустные лица) и контрольной (худшая память на испуганные лица) группах.
Показатели пациентов с немеланхолической депрессией, меланхолией и здоровых участников контрольной группы по задаче на рабочую память для сердитых, счастливых, нейтральных, грустных и испуганных лиц, измеренные в значениях d ‘(ось Y) и их стандартные ошибки среднего .
Таблица 3
D ‘(d — простое число) значения производительности (и SE в скобках) различных групп по эмоциональным категориям в задаче рабочей памяти лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 3,32 (0,23) | 2,91 (0,31) | 3,88 (0,17) | 2,36 (0,19) | 3.66 (0,23) |
| Нейтральный | 2,93 (0,27) | 2,65 (0,22) | 3,48 (0,21) |
| Sad | 3,02 (0,28) | 3,45 (0,22) | |
| Страх | 2,87 (0,30) | 2,23 (0,33) | 2,91 (0,19) |
Разница в производительности между грустным и средним для всех остальных лиц (d ′ sad — (d ′ сердитый + d ′ счастливый + d ′ нейтральный + d ′ испуганный ) / 4) («печальная выгода») дифференцируется между пациентами с меланхолической депрессией и контрольной группой, а также между пациентами с меланхолической и немеланхолической депрессией с чувствительностью 80% и специфичностью 80%.Точка отсечки разности d ‘составляла 0,5.
3.2. Классификация эмоций (эксперимент 2)
ANOVA оценок точности () в задаче классификации эмоций показал основной эффект эмоции, F (4,454,253,869) = 19,993, p <0,001, но нет взаимодействия между эмоции и группа, F (8,908,253,869) = 1,216, p = 0,286, и без группового эффекта, F (2,57) = 2,090, p = 0,13. Основной эффект эмоции был обусловлен более высокой точностью классификации счастливых лиц по сравнению со всеми другими условиями (все p s <.001).
Таблица 4
Точность (и SE в скобках) различных групп для распознавания эмоций.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||
|---|---|---|---|---|
| Злой | 0,71 (0,04) | 0,65 (0,06) | 0,82 (0,05) | 1,00 (0,00) | 0,99 (0,01) |
| Нейтраль | 0.70 (0,05) | 0,73 (0,07) | 0,74 (0,06) | |
| Sad | 0,78 (0,04) | 0,72 (0,05) | 0,87 (0,03) | |
| Fearful | 0,63 (0,06) | 0,65 (0,06) | ||
| Сюрприз | 0,90 (0,03) | 0,91 (0,03) | 0,90 (0,03) | |
| Отвращение | 0,711 (0,04) 0,04) | 0,87 (0,04) |
3.3. Рейтинги возбуждения и валентности (эксперимент 3)
Пациенты и контрольная группа не показали значительных различий в рейтингах возбуждения и валентности (). ANOVA данных о возбуждении показал основной эффект эмоции: F (3,180,162,165) = 17,540, p <0,001. Ни основной эффект для группы, ни взаимодействие между двумя факторами не были значительными. Рейтинги возбуждения были значительно выше для сердитых и испуганных лиц по сравнению со всеми другими состояниями (все p s <.001) (но не различались между сердитыми и испуганными лицами), а для грустных p <0,001 и счастливых p = 0,028 по сравнению с нейтральными лицами.
Таблица 5
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для возбуждения.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | |
|---|---|---|---|
| Злой | 0,89 (0,26) | 0,97 (0,25) | 1.03 (0,18) |
| Happy | 0,28 (0,24) | — 0,32 (0,40) | 0,16 (0,29) |
| нейтральный | — 0,17 (0,23) | — 0,37 (0,17) — | 0,84 (0,30)|
| Sad | 0,22 (0,14) | 0,45 (0,26) | 0,52 (0,12) |
| Ужасный | 1,03 (0,23) | 0,90 (0,30) |
Таблица 6
Рейтинги SAM (и SE в скобках) различных групп для валентности лица.
| Немеланхолическая депрессия | Меланхолия | Контроль | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Злой | — 1,15 (0,23) | — 2,10 (0,27) | — 1,44 (0,2082) | 1,58 (0,28) | 2,38 (0,32) | 1,75 (0,28) |
| Нейтральный | 0,14 (0,13) | 0,35 (0,20) | 0,35 (0,16) | |||
| Садовый .97 (0,17) | — 1,41 (0,28) | — 1,00 (0,18) | ||||
| Страшный | — 1,12 (0,29) | — 1,83 (0,32) | — 1,46 (0,22) |
3.4. Корреляция производительности с симптомами
Корреляция Спирмена между печальным положительным эффектом в группе меланхоликов и оценками HDRS не выявила значимой связи, rho = -,006, p = 0,971, двусторонний. Точно так же корреляция Пирсона между печальной пользой и продолжительностью болезни не показала значимой связи, r = -.136, п. = .404.
4. Обсуждение
Наше открытие печального преимущества рабочей памяти лица поддерживает когнитивные теории меланхолической депрессии, которые постулируют предвзятость к негативной, особенно грустной информации. Однако такие предубеждения также могут быть получены путем индукции негативного настроения у здоровых людей (Bower, 1981; Bradley et al., 1997; Ridout et al., 2009), особенно у лиц из группы риска (Joormann et al., 2007), что подняло вопрос, является ли предвзятость негативных эмоций вторичной по отношению к изменению настроения.Тем не менее, негативные предубеждения могут сохраняться и после депрессивных эпизодов и, таким образом, представлять собой маркер уязвимости, а не следствие болезни (Fritzsche et al., 2010; Gotlib and Joormann, 2010; Joormann and Gotlib, 2007). Отсутствие корреляции «печальной выгоды» с тяжестью симптомов или продолжительностью заболевания в нашем исследовании предполагает, что это не следствие изменения настроения, а, скорее, может быть основным нейрокогнитивным признаком меланхолической депрессии. Хотя теории когнитивных предубеждений сильно повлияли на современные представления о расстройствах настроения и были продуктивно применены при разработке методов когнитивно-поведенческой терапии, вопрос о причинно-следственной связи оставался открытым (Mathews and MacLeod, 2005).Данные о когнитивных искажениях, которые не зависят от тяжести симптомов, как в настоящем исследовании, в некоторой степени подтверждают причинную (а не реактивную) роль когнитивных искажений в развитии депрессии. Однако в конечном итоге этот вопрос должен быть решен с помощью продольных исследований с участием лиц из группы высокого риска. Настоящая парадигма будет полезна для исследований, направленных на решение вопроса о том, предсказывают ли когнитивные предубеждения развитие депрессии и помогает ли их устранение облегчению симптомов.
Меланхолическая и немеланхолическая депрессия представляют собой разные клинические синдромы и могут диссоциировать по некоторым биологическим показателям (Gold and Chrousos, 2002; Parker et al., 2010; Power et al., 2000). Однако в большинстве нейрокогнитивных исследований депрессии эти синдромы отдельно не изучались. Наши результаты убедительно свидетельствуют о том, что в основе этих двух синдромов лежат разные когнитивные процессы, потому что пациенты с немеланхолической депрессией, по сути, демонстрировали ту же картину, что и контрольная группа (хотя и с незначительно ухудшенной работоспособностью), тогда как пациенты с меланхолической депрессией демонстрировали измененную эмоциональную предвзятость по сравнению с контрольной группой. и немеланхолические пациенты.Эти нейрокогнитивные различия между меланхолией и немеланхолической депрессией могут дополнительно поддержать включение меланхолии как отдельного объекта в DSM-V.
В недавнем исследовании с аналогичной парадигмой у пациентов с болезнью Паркинсона (БП) мы обнаружили повышенную производительность для грустных лиц в гиподопаминергическом состоянии, которое вернулось к «нормальному» предпочтению сердитых лиц после дофаминергического лечения (Subramanian et al., 2010). Моноаминовые системы демонстрируют множественные взаимодействия с осью HPA, а недостаток дофамина постулируется, в частности, при меланхолической депрессии и психомоторных симптомах (Martinot et al., 2001; Schrijvers et al., 2008). Дофаминергические агенты обладают антидепрессивными свойствами как при БП (Yamamoto and Schapira, 2008), так и при депрессии (Dhillon et al., 2008). Таким образом, одним из предварительных объяснений отрицательного когнитивного смещения при меланхолической депрессии может быть то, что он отражает лежащий в основе дофаминергический дефицит. Это необходимо дополнительно проверить при проведении интервенционных или радиолигандных исследований. Неспособность дифференцировать по клиническим субсиндромам может быть одной из причин, почему исследования радиолигандов до сих пор не смогли обеспечить убедительную поддержку моделей депрессии с моноаминергическим дефицитом (Nikolaus et al., 2009).
Поскольку были включены только пациенты, которые пережили депрессивный эпизод, мы не можем установить, сохраняется ли печальное преимущество WM во время ремиссии и может ли оно быть устойчивым эмоциональным предубеждением, способствующим уязвимости к рецидиву. Более того, в отсутствие прямых доказательств нейровизуализации или эффектов конкретных фармакологических вмешательств у пациентов с депрессией, наши интерпретации печальной пользы как индикатора дофаминергической гипофункции в настоящее время все еще являются спекулятивными.Другое ограничение состоит в том, что наши пациенты-меланхолики были более тяжелыми в депрессии, согласно шкале HDRS, чем пациенты-немеланхолики. Однако эта разница вряд ли могла объяснить качественную разницу в эмоциональных предубеждениях, и мы не обнаружили значимой корреляции между печальной пользой и серьезностью симптомов.
Выявление пациентов с меланхолической депрессией требует подробного интервью, тщательного сбора анамнеза и часто наблюдения в течение длительного периода времени.Таким образом, первоначальный инструмент нейрокогнитивного скрининга может быть использован в клинической практике для раннего выявления. Таким образом, успешная классификация пациентов с меланхолией в сравнении с контрольной группой и с немеланхолическими пациентами с 80% чувствительностью и специфичностью представляет потенциальный клинический интерес, но формальное тестирование ее чувствительности и специфичности для различения меланхолической и немеланхолической депрессии посредством дискриминантного анализа в потребуется независимая выборка. Если печальная предвзятость действительно является маркером нехватки дофамина, она должна исчезнуть после лечения дофаминергическими (и, возможно, другими катехоламинергическими) агентами, тем самым обеспечивая нейрокогнитивный маркер лечения.Таким образом, наш вывод будет соответствовать широко признанной потребности в дополнительных критериях оценки результатов, которые не зависят от самооценки.
Наконец, психологические вмешательства, нацеленные на дисфункциональные когнитивные предубеждения и метакогнитивные убеждения, такие как когнитивно-поведенческая терапия (КПТ), могут специально сосредоточиться на предвзятости пациентов к грустному материалу. Помимо явных стратегий, возможны неявные процедуры, использующие оперантное обусловливание или девальвацию отвлекающих факторов. Более того, изменение грустной предвзятости в рабочей памяти и других когнитивных областях может стать новым критерием результата не только для фармакологического лечения, но и для психологических вмешательств.
Роль источника финансирования
Эта работа была поддержана Уэльским институтом когнитивной неврологии (номер гранта WBS006) и Советом по исследованиям биотехнологии и биологических наук (BBSRC) Великобритании (грант BB / G021538). Спонсоры не играли никакой роли в разработке или интерпретации эксперимента.
Конфликт интересов
SL, MJ и LS не имеют конкурирующих интересов. DH консультировался, был клиническим испытателем, выступал на симпозиумах или получал поддержку для участия в собраниях от Astra-Zeneca, Boots-Knoll, Eli Lilly, Janssen-Cilag, Lorex-Synthelabo, Lundbeck, Organon, Pharmacia. и Upjohn, Pierre-Fabre, Pfizer, Rhone-Poulenc Rorer, Roche, SmithKline Beecham и Solvay-Duphar.Он был свидетелем-экспертом истца в 15 судебных исках, связанных с СИОЗС, и в одном патентном деле, касающемся антипсихотического средства. DL получила гонорары за консультационные услуги от Actelion Pharmaceuticals Ltd.
Ссылки
Beck A. New American Library; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1976. Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. [Google Scholar] Бентон А., Хамшер К., Варни Н., Сприн О. Издательство Оксфордского университета; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1983. Вклады в нейропсихологическую оценку: клиническое руководство.[Google Scholar] Брэдли М., Лэнг П. Измерение эмоций: манекен самооценки и семантический дифференциал. Журнал поведенческой терапии и экспериментальной психиатрии. 1994; 25: 49–59. [PubMed] [Ученый Google] Брэдли Б., Могг К., Ли С. Предвзятость внимания к негативной информации при индуцированной и естественной дисфории. Поведенческие исследования и терапия. 1997; 35: 911–927. [PubMed] [Ученый Google] Де Рэдт Р., Костер Э. Понимание уязвимости к депрессии с точки зрения когнитивной нейробиологии: переоценка факторов внимания и новая концептуальная основа.Когнитивная, аффективная и поведенческая неврология. 2010; 10: 50–70. [PubMed] [Google Scholar] Девени К.М., Делдин П.Дж. Память лиц: медленное ERP-исследование большой депрессии. Эмоции. 2004. 4: 295–304. [PubMed] [Google Scholar] Диллон С., Янг Л., Курран М. В центре внимания бупропион при большом депрессивном расстройстве. Препараты ЦНС. 2008. 22: 613–617. [PubMed] [Google Scholar] Экман П., Friesen W. Consulting Psychologies Press; Пало-Альто, Калифорния: 1976. Фотографии лицевого аффекта. [Google Scholar] Фёрст М., Спитцер Р., Гиббон М., Уильямс Дж. Исследовательская версия, издание для пациентов. (SCID-I / P) Биометрические исследования, Психиатрический институт штата Нью-Йорк; Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: 2002. Структурированное клиническое интервью для DSM-IV-TR Axis I. Disorders. [Google Scholar] Фриче А., Даме Б., Готлиб И., Йорманн Дж., Магнуссен Х., Ватц Х., фон Лейпольдт А. Специфика когнитивных искажений у пациентов с текущей депрессией и ремиссированной депрессией, а также у пациентов с астмой. Психологическая медицина. 2010. 40: 815–826. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Гилбоа-Шехтман Э., Erhard-Weiss D., Jeczemien P. Межличностные дефициты соответствуют когнитивным предубеждениям: память на мимику у депрессивных и тревожных мужчин и женщин. Психиатрические исследования. 2002. 113: 279–293. [PubMed] [Google Scholar] Goeleven E., De Raedt R., Baert S., Koster E. Недостаточное подавление эмоциональной информации при депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 93: 149–157. [PubMed] [Google Scholar] Голд П., Хрусос Г. Организация системы стресса и ее нарушение регуляции при меланхолической и атипичной депрессии: высокий или низкий уровень CRH / NE.Молекулярная психиатрия. 2002; 7: 254–275. [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Джорманн Дж. Познание и депрессия: текущее состояние и будущие направления. Ежегодный обзор клинической психологии. 2010. 6: 285–312. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Готлиб И., Красноперова Е., Юэ Д., Джорманн Дж. Предвзятость внимания к негативным межличностным стимулам при клинической депрессии. Журнал аномальной психологии. 2004. 113: 121–135. [PubMed] [Google Scholar] Грин Д., Светс Дж. Вили; Нью-Йорк, Нью-Йорк: 1966. Теория обнаружения сигналов и психофизика.[Google Scholar] Гамильтон М. Рейтинг депрессивных пациентов. Журнал клинической психиатрии. 1980; 41: 21–24. [PubMed] [Google Scholar] Хильдебрандт М., Стейерберг Э., Стадия К., Пассьер Дж., Краг-Серенсен П., Группа антидепрессантов Датского университета Важны ли гендерные различия для клинического эффекта антидепрессантов? Американский журнал психиатрии. 2003; 160: 1643–1650. [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Рэймонд Дж. Э. Знакомство улучшает визуальную рабочую память для лиц. Журнал экспериментальной психологии.Человеческое восприятие и производительность. 2008. 34: 556–568. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Джексон М.С., Ву С.Й., Линден Д.Э., Раймонд Дж. Э. Улучшенная кратковременная зрительная память на сердитые лица. Журнал экспериментальной психологии. Человеческое восприятие и производительность. 2009. 35: 363–374. [PubMed] [Google Scholar] Джерманн Ф., ван дер Линден М., Д’Аргембо А. Распознавание личности и воспоминание о счастливом и грустном выражении лица: влияние депрессивных симптомов. Объем памяти. 2008. 16: 364–373. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж.Смещение внимания при дисфории: роль тормозных процессов. Познание и эмоции. 2004. 18: 125–147. [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Селективное внимание к эмоциональным лицам после выхода из депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 80–85. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Готлиб И. Обновление содержимого рабочей памяти при депрессии: вмешательство со стороны нерелевантного негативного материала. Журнал аномальной психологии. 2008. 117: 182–192. [PubMed] [Google Scholar] Джорманн Дж., Талбот Л., Готлиб И. Предвзятая обработка эмоциональной информации у девочек из группы риска депрессии. Журнал аномальной психологии. 2007. 116: 135–143. [PubMed] [Google Scholar] Линден С.С., Джексон М., Субраманиан Л., Вольф К., Грин П., Хили Д., Линден Д.Э. Взаимодействие эмоций и познания при шизофрении: явные и неявные эффекты выражения лица. Нейропсихология. 2010; 48: 997–1002. [PubMed] [Google Scholar] Мартинот М., Брагулат В., Артиж Э., Долле Ф., Хиннен Ф., Жувент Р., Мартинот Дж.Снижение пресинаптической дофаминовой функции в левом хвостатом коре у пациентов с депрессией с аффективным уплощением и задержкой психомоторного развития. Американский журнал психиатрии. 2001. 158: 314–316. [PubMed] [Google Scholar] Мэтьюз А., Маклауд К. Когнитивная уязвимость к эмоциональным расстройствам. Ежегодный обзор клинической психологии. 2005; 1: 167–195. [PubMed] [Google Scholar] Николаус С., Антке К., Мюллер Х. Визуализация синаптической функции в центральной нервной системе in vivo: II. Психические и аффективные расстройства.Поведенческие исследования мозга. 2009. 204: 32–66. [PubMed] [Google Scholar] Норин С., Ридаут Н. Краткосрочная память эмоциональных лиц при дисфории. Объем памяти. 2010. 18: 486–497. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г. Определение меланхолии: первенство психомоторных нарушений. Acta Psychiatrica Scandinavica. 2007; (Приложение 433): 21–30. [PubMed] [Google Scholar] Паркер Г., Финк М., Шортер Э., Тейлор М., Акискал Х., Берриос Г., Болвиг Т., Браун В. А., Кэрролл Б., Хили Д., Кляйн Д. Ф., Кукопулос А., Михельс Р., Пэрис Дж., Рубин Р.Т., Спитцер Р., Шварц К. Проблемы DSM-5: куда идти меланхолия? Обоснование его классификации как отдельного расстройства настроения. Американский журнал психиатрии. 2010. 167: 745–747. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] Перон Дж., Эль Тамер С., Гранджан Д., Лере Э., Траверс Д., Драпье Д., Верен М., Милле Б. Большое депрессивное расстройство искажает узнаваемость эмоциональной просодии. Прогресс в нейропсихофармакологии и биологической психиатрии. 2011; 35: 987–996. [PubMed] [Google Scholar] Перри П.Фармакотерапия большой депрессии с меланхолическими особенностями: относительная эффективность трициклических антидепрессантов по сравнению с селективными ингибиторами обратного захвата серотонина. Журнал аффективных расстройств. 1996; 39: 1–6. [PubMed] [Google Scholar] Пауэр М., Далглиш Т., Клаудио В., Тата П., Кентиш Дж. Задача направленного забывания: применение к эмоционально значимому материалу. Журнал аффективных расстройств. 2000. 57: 147–157. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Астелл А.Дж., Рид И.К., Глен Т., О’Кэрролл Р.Э. Смещение памяти в отношении эмоциональных выражений лица при большой депрессии.Познание и эмоции. 2003. 17: 101–122. [PubMed] [Google Scholar] Ридаут Н., Норин А., Джохал Дж. Память эмоциональных лиц при естественной дисфории и индуцированной печали. Поведенческие исследования и терапия. 2009; 47: 851–860. [PubMed] [Google Scholar] Роуз Э., Эбмайер К. Характер нарушения рабочей памяти во время большой депрессии. Журнал аффективных расстройств. 2006; 90: 149–161. [PubMed] [Google Scholar] Рассел А., Манро Дж., Джонс П., Хейворд П., Хемсли Д., Мюррей Р. Национальный тест по чтению для взрослых как мера преморбидного IQ при шизофрении.Британский журнал клинической психологии. 2000; 39: 297–305. [PubMed] [Google Scholar] Шнайдер В., Эшман А., Зукколотто А. Питтсбург; Psychology Software Tools Inc: 2002. Руководство пользователя E-Prime. [Google Scholar] Шрайверс Д., Хулстейн В., Саббе Б. Психомоторные симптомы при депрессии: диагностический, патофизиологический и терапевтический инструмент. Журнал аффективных расстройств. 2008; 109: 1–20. [PubMed] [Google Scholar] Субраманиан Л., Хиндл Дж., Джексон М., Линден Д. Допамин улучшает память о сердитых лицах при болезни Паркинсона.Расстройства движения. 2010; 25: 2792–2799. [PubMed] [Google Scholar] Тейлор М., Финк М. Восстановление меланхолии в классификации расстройств настроения. Журнал аффективных расстройств. 2008; 105: 1–14. [PubMed] [Google Scholar] Ямамото М., Шапира А. Агонисты дофамина при болезни Паркинсона. Экспертный обзор нейротерапии. 2008. 8: 671–677. [PubMed] [Google Scholar]Меланхолическая грусть на лице на работе, опишите, как она себя чувствует
90 Это действительно знаменательный момент для большинства молодых артистов сегодня, когда аналоговые сущности встречаются с цифровыми технологиями, так что наступает интенсивность.Ручное мастерство по-прежнему необходимо, и в большинстве случаев людям его очень не хватает, но если мы хотим получить качественный и точный результат, нам нужны технологии, чтобы сделать его безупречным. Так много художников интересуются технологиями, но никогда не отказываются от ручного труда, Цинни — один из них как типаж.
Qinni — известная художница в киберпространстве, она была вдохновлена стилем манга, и в основном ее работы показывали нам меланхолию и грусть, визуально как молодые девушки с тающими слезами. Qinni использует контрастные цвета, чтобы сделать свои произведения искусства, темные тона бок о бок с яркими тонами, ее цветовая схема выделяет ее тему о печали и одиночестве.Неоновый холодный цвет создает атмосферу, противоположную теплой цветовой гамме, которую она использовала. Технически в процессе она часто использует ручные наброски и компьютерную отделку, чтобы раскрасить и довести до конца. Она действительно хочет использовать акварель для завершения своей работы, но она действительно не оправдывает ожиданий и не обеспечивает качество бумаги сегодня. Поклонники спрашивают ее о «грустном лице» при ее визуализации, если мы увидим ее работы и ее письма на фан-странице Qinni в FB, мы получим ответ. Цинни довольно прозрачна с общественностью в отношении своего здоровья. Из-за плохого сердечного клапана она перенесла полную операцию на открытом сердце… три раза.Она призналась, что не может плакать среди других, поэтому вместо этого рисует молодых девушек, которые плачут. Так она высвобождает собственные эмоции, связанные с болью и замешательством, с которыми она боролась во время исцеления. Ее искусство является терапевтическим не только для нее, но и для всех, кто цепляется за ее историю и объединяется с миром, который она создала.
Источник: Patreon, Instagram, Facebook
«Надеюсь, вы, ребята, не возражаете против небольшого личного обновления ~ Я кое-что нарисовал, но здесь как будто 2 часа ночи, так что я отправлю это завтра.
(Правка: для незнакомцев: в сентябре и ноябре прошлого года мне сделали 3 операции на открытом сердце по поводу замены митрального сердечного клапана <он отваливался 2 раза, поэтому у меня было 2 операции по повторному прикреплению ... Теперь я у меня механический сердечный клапан. <.... и я наполовину робот. Jk ", - сказала она на FB Fanpage.
Был ли Хендрик тер Бругген меланхоликом?
Барольский, Павел. Почему Мона Лиза улыбается и другие сказки Вазари . Университетский парк, Пенсильвания.: Издательство Пенсильванского государственного университета, 1991.
Би, Корнелис де. Het gulden шкаф van de edel vry schilderconst . Антверпен: Ян Мейсенс, 1661; Repr., Soest: Davaco, 1971.
Би, Корнелис де. Den spiegel van de verdrayde werelt . Антверпен: Иоанн Паулюс Робинс, 1708 г.
Бланкерт, Альберт и Леонард Дж. Слаткес, ред. Nieuw licht op de Gouden Eeuw: Hendrick ter Brugghen en tijdgenoten. Утрехт: Центральный музей, 1986-87 гг. / Брауншвейг: Музей Герцога Антона Ульриха, 1987.
Бок, Мартен Ян. «Хендрик Янс тер Бругген, Гаага (1588) — 1629 Утрехт». В Nieuw licht , 64-75. Под редакцией Бланкерта и Слаткеса (см. Выше).
Claer, Jean, ed. Меланхолия: Genie und Wahnsinn in der Kunst . Остфильдерн-Руит: Hatje Cantz, 2005.
Хубракен, Арнольд. De groote schouburgh der Nederlantsche konstschilders en schilderessen . 3 тт. Амстердам, 1718-21 гг.
Houck, Maurits E. «Mededeelingen betreffende Gerhard Terborch […] en Hendrick ter Brugghen.” Verslagen en mededeelingen der Vereeniging tot beoefening van Overijsselsch regt en geschiedenis 20 (1899): 348-434.
Jongh, Eddy de. «Portretten en humeuren». В De verbeelde были записаны: Liber amicorum voor Boudewijn Bakker , 112-22, 225-26. Под редакцией Дж. Э. Абрахамсе, М. Карассо-Кок и Э. Шмитца. Bussum: Uitgeverij THOTH, 2008.
.Клибански, Раймонд, Эрвин Панофски и Фриц Саксл. Сатурн и меланхолия: исследования по истории естествознания, религии и искусства .Лондон: Нельсон, 1964.
Коой, Пол ван. «Тер Бругген, Дюрер и Лукас ван Лейден». Hoogsteder-Naumann Mercury 5 (1987): 11-19. Lütke Notarp, Герлинде. Von Heiterkeit, Zorn, Schwermut und Lethargie: Studien zur Ikonographie der vier Temperamente in der niederl ä ndischen Serien- und Genregraphik des 16. und 17. Jahrhunderts . Мюнстер: Waxmann, 1998.
.Luijten, Ger. «De Iconografie: Van Dycks, изображенный в prent». В Antoon van Dyck en de prentkunst , 73-91.Под редакцией К. Депау и Г. Люйтен. Антверпен: Antwerpen Open / Амстердам: Рейксмузеум, 1999.
Николсон, Бенедикт. Хендрик Тербругген . Лондон: Л. Хамфрис, 1958.
Панофски, Эрвин и Фриц Саксл. D ü rers «Melancolia I»: Eine quellen- und typengeschichtliche Untersuchung . Берлин и Лейпциг: Тойбнер, 1923.
Сандрарт, Иоахим фон. Teutsche Academie der edlen Bau-, Bild- und Malerei-K ü nste .3 тт. Нюрнберг, 1675–80; repr., Nördlingen: Alfons Uhl, 1994, № 95; онлайн: http://www.sandrart.net/.
Schuckman, Christiaan.
