Прагматик это кто: Недопустимое название — Викисловарь
Прагматик — это… Что такое Прагматик?
Прагматизм — термин, употребляемый в исторической науке с довольно различными значениями. Слово «прагматический» (греч. πραγματιχός) происходит от πραγμα, что значит деяние, действие и т. п. Впервые это прилагательное применил к истории Полибий, назвавший прагматической историей (греч. πραγματιχή ίστορία) такое изображение прошлого, которое касается государственных событий, причём последние рассматриваются в связи с их причинами, сопровождающими их обстоятельствами и их следствиями, а само изображение событий имеет целью преподать известное поучение. Прагматик — последователь, сторонник прагматизма, как философской системы. В повседневном варианте: прагматик — это человек, который выстраивает свою систему поступков, дел и взглядов на жизнь в аспекте получения практически полезных результатов.
Применение
Когда говорят о прагматической истории, обыкновенно имеют в виду или особенно выдвигают вперёд одно из трёх: или чисто политическое содержание истории (государственные дела), или способ исторического изложения (установление причинной связи), или, наконец, цель исторического изображения (поучение).
Центральным пунктом Прагматизма можно считать изображение именно человеческих действий в истории, хотя бы и не исключительно политических и не ради поучения, но такое, в котором разыскиваются прежде всего их причины и следствия, т. е. мотивы и цели действующих лиц. В этом смысле прагматическая история отличается от культурной, которая занимается не событиями, складывающимися из человеческих деяний (res gestae), а состояниями общества в материальном, умственном, нравственном и общественном отношениях, и связывает между собой отдельные факты не как причины и следствия, а как различные фазисы в развитии той или другой формы. С этой точки зрения исторические факты могут быть разделены на прагматические (события и человеческие поступки, их составляющие) и культурные (состояния общества и формы быта), и историческая связь может быть либо прагматическая (причинная), либо эволюционная.
Согласно с таким пониманием, прагматизмом в истории следует называть исследование или изображение причинной связи, существующей между отдельными поступками отдельных исторических деятелей или между целыми событиями, в которых действующими лицами являются не только единицы, но и целые группы, например, политические партии, общественные классы, целые государства и т.
п. Такое понимание не будет противоречить определению, данному Полибием и большинством историков, употреблявших термин прагматизм.
Во всяком случае, прагматизм интересуется действующей в истории личностью, её мотивами и намерениями, её характером и страстями, одним словом, её психологией, которая должна объяснять её поступки: это — психологическая мотивация исторических событий. Причинность, царящая в мире явлений, проявляется в разных областях этого мира различным образом, вследствие чего и появляется необходимость специальных исследований причинности (напр., причинности в уголовном праве). В области истории этот вопрос разработан очень мало (см. Н. Кареев, «Сущность исторического процесса и роль личности в истории», СПб., 1890).
Теория прагматической истории должна была бы исследовать, как порождаются одни события другими, вызываясь разными переменами в волевой сфере действующих лиц под влиянием действия на них тех или других событий, которые сами, в последнем анализе, суть лишь какие-либо поступки.
Прагматизм как философское течение ХХ века
- Прагматизм (от греч. prágma, родительный падеж prágmatos — дело, действие), субъективно-идеалистическое философское учение. Основателем П. является Чарлз Сандерс Пирс.
История
В качестве философского течения прагматизм возник в последние десятилетия XIX века. Основы философской концепции прагматизма были заложены Чарльзом Пирсом .
Прагматизм становится популярным с 1906 г., когда последователь Пирса Уильям Джеймс прочел курс общедоступных лекций, которые были изданы под этим названием.
Третьим виднейшим представителем прагматизма был Джон Дьюи, развивший собственный вариант прагматизма, получивший название инструментализм
Положения прагматизма
Согласно прагматизму, объективность истины как таковой отрицается, а настоящей истиной считается та, которая даёт результаты, практически полезные.
Основные направления
Ссылки
Wikimedia Foundation. 2010.
Прагматизм — это хорошо или плохо и в чем его суть
Что такое прагматизм: FreepickПрагматики существовали уже в первобытном обществе. Эти люди разрабатывали план охоты, готовились к ней и уверенно шли к намеченному результату. Спустя столетия такой практичный подход к делу американский философ Чарльз Пирс назвал прагматизмом.
Что такое прагматизм
Как философское течение прагматизм сформировался в США в конце XIX века. Концепция заключалась в том, чтобы считать верной любую идеологию, суждение или утверждение, если они обладают практической ценностью.
Любые непрактичные идеи прагматики называли недостойными внимания и отвергали их.
В целом прагматизм нацелен на рассмотрение практических последствий и реальных эффектов каждого действия. Суть этого мировоззрения заключается в том, чтобы оценивать вещь, идею или поступок только с учетом их практичности и целесообразности.
Читайте также
Что такое любовь и какие этапы она проходит
Основные принципы прагматизма таковы:
- Принцип полезности. Он основополагающий в этой теории, его суть состоит в том, что реально важными считаются те вещи, которые имеют практическую пользу.
- Вера в демократию. Философия прагматизма поддержала концепцию гуманизма, а вместе с ней и демократические принципы построения общества.
- Взаимосвязь мысли и действия. Мысль, согласно прагматизму, должна быть неотъемлемой частью действия.
- Истинность материального мира, в котором высшая ценность — человеческая личность.
- Опыт и экспериментальные методы — лучший источник получения знаний.
- Отрицание вечных ценностей. Человек сам их создает.
Философия о прагматизме
Идеи прагматизма рассматривались еще древними философами, Сократом и Аристотелем. В XIX веке американский философ Чарльз Пирс обобщил их мысли и сформулировал концепцию прагматизма в противовес идеалистическому течению. Основной постулат нового течения был назван «принципом Пирса». Он объяснял прагматизм как действия или манипуляции, благодаря которым получаем результат в ходе практической деятельности.
Читайте также
Что такое счастье и как на него настроиться
Идеи прагматизма развивали такие известные философы:
- Философ-психолог Уильям Джемс, который создал особое учение — радикальный эмпиризм. Ученый отвергал все абстрактные идеи, которые не подтверждены опытом.
- Американский философ и педагог Джон Дьюи развивал прагматизм с целью повышения качества жизни людей. Для этого создал направление под названием инструментализм.
- Неопрагматист Ричард Рорти выдвинул идею о том, что любое познание, даже опытное, всегда ограничено и исторически обусловлено.
Психология о прагматизме
Психология прагматизма: FreepickПсихология рассматривает прагматизм как практическую деятельность человека, которая ведет к определенному запланированному результату. Согласно такому подходу, все проявления человеческого характера можно разделить на успешные (полезные) и бесполезные (препятствующие успеху).
Психологические особенности прагматической жизненной позиции такие:
Читайте также
Пацифист — это хорошо или плохо?
- прагматики могут нарушить традиционный и моральный уклад жизни, если ориентируются только на результат, а не на взаимодействие с людьми;
- на уровне стран объединение людей для достижения результатов показывает себя как более успешная стратегия.
Религия о прагматизме
Есть место понятию прагматизма и в религии. Люди, которые принадлежат к разным конфессиям, взаимодействуют с божественными началами путем самоограничения. Пост, молитвы, лишение сна, практика молчания — практические инструменты, наработанными веками, которые помогают войти в состояние единения с Богом.
Прагматизм также выражен в протестантском принципе свободы совести, праве на личную свободу выбора и убеждений.
Таким образом, прагматизм опирается на практичность и направленность на результат. Сторонники этой концепции не приемлют абстрактные идеалы.
Читайте также
Кто такой перфекционист и что с этим делать
Прагматизм — это хорошо или плохо
Прагматиком называют человека, который выстраивает свои взгляды на жизнь и поступки с позиции получения полезных результатов. Главная его черта характера — умение планировать и реализовывать цели, действовать по плану и абстрагироваться от мелочей.
У прагматиков есть положительные личностные качества, благодаря которым их считают сильными личностями:
- Они управляют своей жизнью, никогда не плывут по течению и не ждут, что жизнь все расставит по местам. Прагматики полагаются только на себя.
- Четкое определяют жизненные ориентиры, цели и задачи, активно движутся вперед, максимально сосредоточиваясь на деле. Вместо мечты у прагматика всегда есть план.
- Избегают случайных действий. Все, что делает такой человек, он рассматривает как ступеньку на пути к результату.
- Понимает ценность времени как невосполнимого ресурса, уважительно относится к нему.
- Обладает логическим складом ума, не приемлет идеализм. Всему стремится найти разумное объяснение.
- Умеет извлекать выгоду из любых обстоятельств и никогда не ждет лучших времен.
Вместо мечты у прагматика всегда есть план.Читайте также
Как эффективно построить свой день и стать успешным?
Таким образом, прагматики — это люди, трезво смотрящие на мир. Они не строят замков из песка, как это делают ранимые и чувствительные романтики. Генетически и исторически мужчины становятся прагматиками, однако в современном мире количество женщин с таким типом мышления растет.
Здоровая прагматичность как личностное качество естественна для человека. Она помогает сосредоточиваться на главном, правильно расставлять приоритеты и добиваться желаемого.
Отрицательное отношение к прагматизму в некоторых культурах связано с тем, что он противоречит коллективизму, ведь его фундамент — индивидуальность (индивидуальный выбор, ответственность, успех).
Кроме того, прагматиков обвиняют в холодности, черствости, расчетливости. Они требовательны как к себе, так и к окружающим, не склонны к сентиментальности, спонтанности, риску. Но здоровый прагматизм не исключает наличия в жизни романтики.
Читайте также
Виды мышления и их характеристика
Прагматизм иногда путают с меркантильностью, то есть стремлением получить выгоду любой ценой. Но для прагматика возможна настоящая дружба и любовь, в межличностных отношениях он не торгуется, а к намеченным целям движется не за счет других, а с помощью собственных сил.
В отличие от меркантильны людей, прагматикам не всегда важны материальные бонусы.
Их целью может быть и моральное удовлетворение. Обычно прагматики не меркантильны, но в их действиях присутствует толика эгоизма.
Главная идея прагматизма — эффективность действий, преодоление разрыва между теорией и практикой. Поэтому прагматичные люди — это люди разума, которые не приемлют абстрактности, руководствуются критерием «полезно/бесполезно», логикой и здравым смыслом.
Прагматики ставят перед собой реальные цели, умеют абстрагироваться от лишнего и последовательно добиваются результатов. Важно только, чтобы лишними не стали жизненные ценности. Прагматику важно помнить о ценности духовности, семьи, любви, дружбы.
Читайте также
Что такое харизма и можно ли ее развить
Прагматик: кто это? Особенности прагматизма в жизни и философии
Прагматик — это:
- Человек, которому близки идеи философского направления прагматизма.
- Человек, который подходит к жизни с практической точки зрения. То есть он оценивает всё по критерию, полезно ли это для него, получит ли он преимущество от этого.
Прагматизм — течение в философии, которое интерпретировало истину как то, что в своих следствиях имеет пользу.
Прагматичность — это свойство прагматика. Например, говорят: его прагматичность выражается в нежелании покупать бесполезные предметы.
Основные черты прагматичного человека
Прагматик (или прагматичный человек) имеет несколько особенностей в поведении и мышлении:
- Ставит чёткие цели в жизни и следует им. А все его действия и окружающие предметы должны быть полезными для достижения этих целей.
- Анализирует свои действия на предмет пользы для себя. Если какое-то действие не приведёт к желаемому результату, который можно будет применить на практике, то не стоит и совершать это действие.
- Прагматиков часто противопоставляют мечтателям и романтикам. Прагматик — это человек действия. Он верит в себя и свои способности.
- Прагматичный подход к жизни может проявляться и в мелочах. Например, прагматики обычно не покупают красивые вещи, если они непрактичны или ими трудно пользоваться. Если вещь не работает по предназначению и не приносит пользы для прагматика, то такая вещь не нужна.
- Не тратит время на иллюзии. Перед прагматиком всегда стоит цель. Он много размышляет, знает стандартные способы решения задач, но не теряется и при нешаблонных задачах. Всегда открыт для нововведений. Трезво оценивает свои силы.
Прагматизм как философское учение
Слово «прагматизм» происходит от греческого слова prágma (prágmatos), что означает «дело, действие».
Идея философского прагматизма: истинно лишь то, что может быть применено на практике и в результате приносит пользу.
Прагматизм как направление появился в американской философии в конце 19 века. Его развитие связывают с именем американского философа Чарльза Сандерса Пирса (1839–1914).
А дальнейшее распространение прагматизм получил благодаря трудам философов Уильяма Джеймса (1842–1910) и Джона Дьюи (1859–1952).
Прагматизм Пирса
Американский философ Чарльз Сандерс Пирс (1839–1914)По мнению Чарльза Пирса, человек приобретает жизненный опыт. Потом анализирует его с помощью разума и приходит к определённым убеждениям (beliefs). Но на его пути встают сомнения, и они могут мешать действиям человека.
Любой предмет, по мнению Пирса, имеет практические эффекты, следствия. А чтобы познать истину о каком-то предмете, мы должны изучить эти практические эффекты и знать их.
Прагматизм Джеймса
Американский философ Уильям Джеймс (1842–1910)Уильям Джеймс пытался понять, что же всё же движет человеком при попытке определить истину: чувства или разум.
Мы не получаем объективную истину, потому что какую-то её часть мы надумываем и добавляем сами.
А познание как процесс должен состоять не только из получения истинных знаний, но и использования этих знаний в действительности, на практике.
В этом, по мнению Джеймса, и выражается прагматизм.
Он использовал прагматичный подход для понимания любых истин: от научных до религиозных.
Прагматизм Дьюи
Американский философ Джон Дьюи (1859–1952)Прагматичный подход должен разрешать ситуацию и иметь пользу. Он должен использоваться при решении задач.
Для решения задачи мы должны размышлять и выбирать для анализа уже известные нам теории.
А чтобы в этом процессе был задействован прагматизм, нужно брать теории и сверять их с их же следствиями.
А что такое прагматика?
Прагматизм не следует путать с языковой прагматикой.
Прагматикой называют раздел семиотики — научной дисциплины, в рамках которой изучают знаки и людей, которые эти знаки по-разному создают и получают.
Наш процесс мышления всегда связан со знаками. Прагматичность (полезность) знака изучалась Чарльзом Пирсом.
Читайте подробнее про Семиотику.
Что такое ПРАГМАТИЗМ — простой ответ что это, идеи, суть, концепция
Прагматизм – это философское течение, возникшее в США в конце 19 века.
Основная идея, суть или концепция прагматизма заключается в следующем утверждении: «Любая идеология, суждение или утверждение, могут считаться верными лишь в том случаи, если они работают удовлетворительно и несут практическую ценность. Все остальные непрактичные идеи, не стоят внимания, и должны быть отвергнуты.
Что такое ПРАГМАТИЗМ – определение, значение простыми словами, кратко.
Простыми словами, Прагматизм – это точка зрения, которая нацелена на рассмотрение практических последствий и реальных эффектов от тех или иных действий. Другими словами, можно сказать, что прагматизм – это определенное мировоззрение, суть которого заключается в том, чтобы оценивать вещи, идеи или поступки только с точки зрения их практичности и целесообразности.
Особенности, утверждения и характеристики прагматизма.
Концепция прагматизма по своей сути базируется на шести основных критериях, это:
- Принцип полезности;
- Вера в демократию;
- Взаимосвязь мысли и действия;
- Метафизика;
- Эпистемология;
- Аксиология.
Принцип полезности. Это основополагающий принцип, на котором базируется вся теория прагматизма и именно он входит в основное определение. Суть данное принципа заключается в том, что реально важны только те вещи, которые несут практическую пользу.
Вера в демократию. Так как философия прагматизма поддерживает концепцию гуманизма, то это непременно ведет к приверженности демократии, ведь именно с ней они достаточно близки во взглядах на общечеловеческие ценности. Тем не менее концепция прагматизма отрицает наличие вечных ценностей. Значение подобных ценностей способно меняться с течением времени и изменением действующей парадигмы восприятия.
Взаимосвязь мысли и действия. Концепция прагматизма воспринимает мысль как неотъемлемо часть действия.
Метафизика. Прагматики воспринимают материальный мир как единственный и истинный. Человеческая личность считается высшей ценностью.
Человек является социальным существом, и его развитие возможно только в обществе. Для него, этот мир представляет собой сочетание разных элементов, где истина может меняться. Так к примеру, прагматизм может допускать существование Бога, если вера в его существование полезна для развития общества в данном периоде времени.
Эпистемология. Прагматизм рассматривает опыт как источник достижения знаний. Человек получает знания через деятельность и идеи на основе опыта. Прагматики рассматривают экспериментальные методы как лучший способ получения знаний.
Аксиология. Прагматизм не верит в вечные ценности. Человек сам создает ценности. Прагматики рассматривают последствия как основу для выбора всех типов ценностей.
ПРАГМАТИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК или ЧЕЛОВЕК ПРАГМАТИК – кто это?
В первую очередь, прагматичный человек – это весьма целеустремленная личность. Он способен рационально оценивать окружающую обстановку и принимать взвешенные решения, которые в итоге должны принести благо ему или обществу (зависит от целей).
Прагматик не верит в существование авторитетов, и к любой получаемой информации относится с чувством здорового скептицизма. Как правило, прагматики очень расчетливые люди, способные планировать свои действия на длинный период времени. Помимо этого, прагматики весьма прохладно относятся к установленным нормам морали. Дело в том, что так как, для них не существует постоянных истин, то и нормы морали, это весьма условные понятия, которые работают только на данном этапе развития человечества. Помимо всего прочего, прагматичные люди всегда знают цену вещам и поступкам, так как могут реально оценивать их практическую важность.
Прагматизм как расправленные крылья
Американский словарь Мерриама-Вебстера выбрал словом 2011 года понятие «прагматичный». Этот подсчет основан на количестве запросов в онлайн-версии словаря и связан с тем, что люди часто слышат о прагматизме в разговорах, и с тем, что это слово отражает приоритет целеполагания и целедостижения над легкомыслием.Об актуальном лингвистическом значении понятия «прагматичный» в эфире РС рассуждает заместитель директора Института русского языка имени Виноградова Леонид Крысин:
– Слово «прагматика» и однокоренные с ним слова «прагматизм», «прагматичный», «прагматический» (целое гнездо сейчас в русском языке таких слов) пришли через посредство каких-то европейских языков.
По-видимому, через английский, потому что сначала это был философский термин. Но источником является древнегреческий язык. В древнегреческом «прагма» значила «дело», «действие». Укрепилось это слово не только в нашем языке, не только в русском, но и в других европейских языках – и во французском, и в немецком, и в английском мы это слово найдем. Примерно круг значений одинаков, но все-таки языки могут отличаться по каким-то частным значениям этого слова.
В русском языке есть несколько его значений. Если мы возьмем, допустим, словарь иностранных слов, поскольку это слово иностранное, то увидим, что там выделяются, во-первых, такие значения, как философский термин, во-вторых, как лингвистический термин. Что они значат? В лингвистике, например, слово «прагматика» употребляется в двух значениях – это условие существование языка (в очень широком смысле – и социальное, и ситуативное) и наука (раздел языкознания, который изучает эти самые условия).
Кроме того, однокоренные слова, да и само слово «прагматика» употребляются не только в научной речи, не только в философии и лингвистике.
Прагматизмом называют и узкопрактические интересы. Если говорят, что человек прагматик, значит он преследует узкопрактические, полезные для него самого интересы. «Прагматичный», соответственно, тоже имеет качественное значение, – рассказал Леонид Крысин.
О психологии прагматизма и причинах ее растущей популярности в современном мире говорит московский психолог Ольга Маховская:
– Нарастание интереса, то, что интерес этот выделяется на общем фоне, говорит о том, что идеи труда и успеха распространяются по миру. Но вовсе не значит, что всякий, обратившийся к словарю, чтобы уточнить, что такое «прагматизм», становится прагматичным человеком, выбирает именно эту жизненную стратегию. Сама по себе она не органична, противоречит обычным моделям поведения традиционных стран. Например, мы страна промежуточная. У нас традиционалистский консервативный подход к жизни. Для нас важно не что делать, важен не результат, что характеризует прагматизм, а важно, кто делает, с кем мы делаем, не нарушаем ли мы при этом каких-то моральных норм, общественных устоев и т.
д. Наша культура больше по-прежнему больше направлена на воспроизводство старых отношений, на их поддержание, на поддержание авторитета и т. д.
– Не является ли для психолога романтизм антитезой прагматизму?
– Прагматик может быть романтичным. Он, наверное, более жесток в своих достижениях, ближе к реализму, чем к романтизму. Но, тем не менее, иногда вдохновляющей идеей, идеалом для прагматика может быть нечто совершенно далекое от реальности. На мой взгляд, нет здесь такого сильного противоречия. Для людей из не протестантской, а из православной культуры важно быть сильной личностью. Важно быть героем, важно соблюдать какие-то общественные, моральные нормы, быть готовым за них сражаться. В этом проявляется волевое усилие, – а не в достижении каких-то целей.
– Вы не случайно упомянули религиозную принадлежность? Она, в том числе, формирует это целеполагание, целедостижение молодых людей?
– Безусловно, прагматизм – это одно из самых поощряемых черт в протестантизме. Это протестантская этика. Нам предлагают прагматизм в качестве жизненной стратегии. Вовсе не коллективизм, не поддержку групповых интересов, как это в православии, или высокую духовность и т. д. Принцип «цель оправдывает средства» – это не наш принцип. Важно быть своим человеком, принадлежать к своему клану и поддерживать и поклоняться своим личным авторитетам.
– А можно поставить вопрос в такую плоскость: прагматизм – это хорошо или плохо?
– Прагматизм, не ограниченный никакими моральными нормами, страшноват, он ближе к цинизму. Сам по себе прагматизм все-таки стимулирует человека завершать дело. Если ты что-то начинаешь делать, то ты должен в этом совершенствоваться. Ты должен за это отвечать, должен про это понимать. Вообще, это профессионализм. Прагматизм – нерусское слово. У нас он часто связан с подозрением в использовании ресурсов, людей и т. д. Но он подвергается общественному презрению совершенно напрасно.
– Вебстерский словарь – это англоязычное издание. Понятно, что определить пристрастие русскоязычной молодежи или русскоязычных пользователей Интернета к таким понятиям невозможно. Однако, что говорит ваш профессиональный опыт – ценность прагматизма для молодого поколения россиян вырастает в последнее время, скажем, в последнее десятилетие?
– Думаю, что мы наблюдаем яркий всплеск интереса к прагматичным стратегиям. Не думаю, что только в России, – думаю, что и в Китае, и в других странах традиционного плана. Мы пробуем эти модели. В силу того, что они неорганичны, они плохо приживаются, – но они, безусловно, декларируются. Этот культ успешного человека, успех, прежде всего, успех – это деньги и т. д. В таком грубом варианте у нас пытается адаптироваться к модели, которую на Западе уже не носят. Поколение прагматиков зашло в тупик. Поскольку, несмотря на колоссальные усилия, брошенные на образование, на цели и достижения, им не удалось существенно изменить свой социальный статус. Это огромная проблема для России.
– А почему это произошло именно в России?
– Идеи прагматизма противоречат старым, скрытым и осознаваемым нормам коллективности, которые у нас сохранились. Потому что прагматизм предполагает индивидуальную ответственность, индивидуализм. Человек достигает своей цели, отвечает за нее, выбирает ее сам. Это все – начиная от выбора и заканчивая реализацией. Это вопрос его индивидуальной ответственности. У нас индивидуальный успех – прыгнуть выше головы или выделиться – считается дурным тоном. Поэтому всем, кто хоть сколько-нибудь вырывается вперед, просто не дают выделиться, срубают голову или подрезают крылья.
– Эта проблема постепенно разрешается? Или это такой конфликт, который заводит общественное сознание в тупик?
– Эта проблема разрешаемая. Существует серьезная неравномерность в разных коллективах, дух коллективный или корпоративный. Потому что кто-то по принципу корпорации выстраивает командные отношения, а у кого-то (особенно в бюджетной сфере) по-прежнему остается старый советский, российский коллективизм. Поэтому переходя из коллектива в коллектив, можно наблюдать, как в одной группе работать очень легко, она направлена на реализацию. Чаще всего это молодежные коллективы. В другом месте ты встречаешь сопротивление, презрение, недоверие к инициативе, сопротивление при внешней лояльности. Это сбивает с толку. Тебе дают понять, что группа не заинтересована в том, чтобы ты вырывался вперед, был лидером, звездой и т. д.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы «Время Свободы» читайте на странице «Подводим итоги с Андреем Шарым»
Прагматик Прагматизм (Прагматичность) | Что такое Прагматик Прагматизм (Прагматичность)
Прагматик (Прагматизм, Прагматичность) как качество личности – склонность следовать во всём узкопрактическим интересам, соображениям пользы и выгоды; выстраивать свою систему поступков и взглядов на жизнь в аспекте получения практически полезных результатов.
В южном городе, где снег выпадает очень редко, и часто идут зимой дожди, вдруг пошёл снег огромными хлопьями. Серая земля мгновенно превратилась в белое покрывало. Снежинки кружились в воздухе, создавая нежный январский танец. Два друга шли по городу. Один из них восхищался зимним пейзажем: — Какая красота! Неужели и к нам пришла зима?! Даже и не верится. Глаз невозможно оторвать!!! — Да, хоть ботинки мыть не придётся, — ответил его друг, посмотрев на свои ботинки, от которых оставались белые следы на снегу.
Прагматики – люди разума. В отличие от разума ум живёт в режиме «нравится – не нравится», приятно – неприятно». Разум предпочитает жить в условиях «полезно или вредно», работает это или не работает, выгодно это или не выгодно, нужно или бесполезно. Именно так настроен разум прагматика: спокойно, расчётливо, без всяких эмоций и слюней.
Прагматичный разум более характерен мужчинам. Мужчины тяжелы на подъём. Как тепловоз, они не сразу набирают ход, но, разогнавшись, их уже тяжело остановить. У женщины более развит ум, которому присуща динамичность, спонтанность, увлечённость. Ее немного шокирует устойчивость и стабильность мужского разума. Сама она подвержена влиянию чувств, которые, в свою очередь, давят на вожделенный, хаотичный, беспокойный ум.
Путеводная звезда прагматика – результат. Есть результат, значит это стоящее дело, нет результата, значит, не стоит тратить на это своё драгоценное время. Здравомыслие и благоразумие – вечные спутники прагматичности. Прагматикам, как правило, чужда предвзятость, тенденциозность в суждениях. Есть прямая выгода от идеи, кто б её не подал, для прагматика безразлично. Материальный результат для него является мерилом успеха. Именно прагматик может задать вопрос умствующему никчеме: — Если ты такой умный, то почему такой бедный? Прагматики предпочитают жить не в мире иллюзий, пустых мечтаний и фантазий, а в реальном мире, при этом стараются найти твёрдую платформу для своих взглядов и принципов.
Прагматики трезво смотрят на вещи, поэтому у них нет фазы эйфории и, следовательно, нет фазы разочарования. В этом плане прагматика можно считать счастливым человеком. Ум, к примеру, романтика вообразит и надумает такое, привяжется к объекту своего вожделения так сильно, что потом долго ржавые якоря прошлого будут раздирать душу.
Жизнь устроена по принципу: сначала яд – потом нектар. Прагматики так и живут. Не прагматичные люди действуют наоборот: сильное «Я хочу» заставляет их стремиться сразу к нектару, но чем больше будет «Я хочу», тем сильнее будет последующий яд. Например, прагматик думает: — Я учусь в университете. Пускай мне сейчас нелегко жить на стипендию, урывками где-то подрабатывать, но зато потом с дипломом мне будет легче найти хорошую работу. Словом, сначала яд, потом нектар. Не прагматик в погоне за деньгами бросит мысли о высшем образовании и опомнится только, когда увидит, как его опережают на карьерной лестнице прагматики с дипломами.
Человек в благости вынужден быть прагматичным, себе на уме с людьми в невежестве. Он знает, прояви с ними откровенность или искренность, будешь разочарован. Они, скорее всего, используют твои откровения против тебя же, начнут шантажировать, манипулировать, спекулировать твоими словами. Поэтому благостный человек держится от них на расстоянии, поддерживает формальные отношения и ни в коем случае не сближается с ними, становится осторожным, прагматичным и расчётливым, то есть проявляет качества человека, который сам себе на уме.
Прагматик стремится извлечь всё лучшее из того, что имеет. Группа выпускников престижного вуза, успешных, сделавших замечательную карьеру, пришли в гости к своему старому профессору. Во время визита разговор зашёл о работе: выпускники жаловались на многочисленные трудности и жизненные проблемы. Предложив своим гостям кофе, профессор пошёл на кухню и вернулся с кофейником и подносом, уставленным самыми разными чашками: фарфоровыми, стеклянными, пластиковыми, хрустальными. Одни были простые, другие дорогие. Когда выпускники разобрали чашки, профессор сказал: — Обратите внимание, что все красивые чашки разобрали, тогда как простые и дешёвые остались. И хотя это нормально для вас — хотеть только лучшее для себя, но это и есть источник ваших проблем и стрессов. Поймите, что чашка сама по себе не делает кофе лучше. Чаще всего она просто дороже, но иногда даже скрывает то, что мы пьём. В действительности, всё, что вы хотели, было просто кофе, а не чашка. Но вы сознательно выбрали лучшие чашки, а затем разглядывали, кому какая чашка досталась. А теперь подумайте: жизнь — это кофе, а работа, деньги, положение, общество — это чашки. Это всего лишь инструменты для поддержания и содержания жизни. То, какую чашку мы имеем, не определяет и не меняет качества нашей жизни. Иногда, концентрируясь только на чашке, мы забываем насладиться вкусом самого кофе. Наиболее счастливые люди — это не те, которые имеют всё лучшее, но те, которые извлекают всё лучшее из того, что имеют.
Прагматики деловиты, инициативны. Они предпочитают реально действовать, чтобы достичь результата, а не витать в облаках фантазийного ума. Требовательность к себе и другим, обязательность и ответственность за порученное дело – обычные составляющие набор качеств личности прагматика.
Прагматичность в отличие от меркантильности — положительное качество личности. Меркантильность как качество личности – неспособность к бескорыстию; склонность в любой ситуации искать выгоду, проявлять чрезмерную мелочную расчетливость, переходящую в торгашество. В прагматичности нет мелочности, торгашества, своекорыстия, словом, нет жлобства. Прагматичность – это работа расчетливого разума, нацеленного во всех ситуациях достичь практически полезного результата.
Прагматик – это трезвый расчёт. Прежде чем что-то приобрести, прагматик тщательно это осмотрит и изучит со всех сторон. У Фридриха Абкина на этот счёт есть хорошее стихотворение: «Жених – прагматик»:
Пред тем, как дать себя окольцевать
И узами связаться Гименея,
Один жених сказал, что покупать
Кота в мешке он вовсе не намерен.
Желает он невесту посмотреть
Без всяких тряпок, в натуральном виде.
И будущий его святоша-тесть
Плохого в этой просьбе не увидел.
Невеста, от смущенья чуть дыша,
Разделась, а придирчивый прагматик
Всю осмотрел спокойно, не спеша,
Ни разу к ней не прикоснувшись, кстати.
» Жениться не могу!» — жених
В конце осмотра веско произносит.
«Хотя фигура и не из плохих,
Однако, не понравился мне носик!»
Прагматичность точно знает, что ей надо. Сентиментальность и слюнтяйство ей глубоко чуждо. Она никогда не станет менять своих серьезных намерений из-за чьих-то эмоций, прихотей, капризов или банального упрямства. Прагматик просто не понимает, как можно действовать, если это не приносит каких-то материальных или моральных дивидендов, не ведёт к реализации поставленных целей. Привыкнув жить своим разумом, он любит конкретику, факты, доказанные своей жизненной практикой.
Анекдот в тему. Конец года. Мужик собирается нести декларацию в налоговую службу. Думает: — Оденусь в грязную одежду — подумают, что работаю с утра до вечера, нет денег. Оденусь в костюм — точно есть деньги. Пошел у жены спросить, а она ему говорит: — Давай я тебе лучше историю расскажу из нашего прошлого. Когда я выходила за тебя замуж, то спросила у мамы, какую ночную рубашку одеть в первую брачную ночь: простую или шелковую. А мама мне ответила: «Какую ни одень, доченька, все равно она будет болтаться на шее».
Петр Ковалев ноябрь 2014
Другие статьи автора: https://www.podskazki.info/karta-statej/
Официальный дилер Лада / Lada — каталог авто, цены, сервис
АВТОВАЗ: 35 ЛЕТ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОМУ ЦЕНТРУ
4 сентября исполняется 35 лет с момента выхода правительственного постановления о создании на АВТОВАЗе отраслевого научно-технического центра. Комплекс конструкторских служб и лабораторий, многие из которых уникальны в масштабах страны, успешно работает и сегодня – и является основой службы инжиниринга АВТОВАЗа.Служба инжиниринга АВТОВАЗа – это не только комплекс лабораторий, но и сложившийся высокопрофессиональный коллектив, способный решать сложные задачи. Потенциал и компетенции НТЦ АВТОВАЗа высоко ценится в рамках Renault Group. Именно поэтому принято решение, что АВТОВАЗ и его инженеры внесут значительный вклад в план Renaulution – новую стратегию развития Renault Group. LADA планирует усилить свой продуктовый план пятью новыми моделями до 2025 года, включая новое семейство автомобилей B-сегмента и полностью новое поколение Niva. При этом будет использована высококонкурентная по стоимости и гибкая платформа Альянса CMF-B, которую планируется в значительной степени локализовать. Одновременно с проектированием новых автомобилей проводится модернизация выпускаемых моделей: внедряются новые системы безопасности и комфорта, в частности, это сервисы подключенных автомобилей.Реализация новых проектов потребует усиление инженерного потенциала АВТОВАЗа. Для развития компетенций службы инжиниринга и реализации среднесрочного плана обновления модельного ряда LADA, Компания укрепляет кооперацию с ВУЗами как в Самарской области, так и за ее пределами, популяризирует автомобильную индустрию в молодежной студенческой среде. Сегодня генеральные договоры о сотрудничестве заключены с университетами Тольятти, Самары, Томска, Санкт-Петербурга и Москвы. АВТОВАЗ продолжает набор как выпускников вузов, так и высококвалифицированных специалистов: с 2017 года на завод устроилось работать более тысячи молодых сотрудников из разных регионов России.НТЦ: историяКонструкторская служба АВТОВАЗа начала формироваться еще в конце 1960-х гг, в период запуска автозавода и освоения первой модели, ВАЗ-2101 – модернизация лицензионного автомобиля проходила с участием вазовских инженеров. С тех пор были реализованы и другие значимые для страны проекты, среди которых – развитие «классического» заднеприводного семейства, разработка автомобиля «Нива», переднеприводного семейства «Самара». Проведена работа над концептуальными проектами, в частности, над автомобилями на альтернативных источниках энергии – эти и многие другие проекты сегодня демонстрируются в корпоративном музее АВТОВАЗа в Тольятти.В 1986 году служба главного конструктора АВТОВАЗа начала трансформацию в отраслевой научно-технический центр – сохранив ключевые компетенции, подразделение получило новые возможности и материально-техническую базу. Проект НТЦ создавали специалисты, которым впоследствии предстояло здесь работать. Многие объекты (аэродинамическая труба, аэроклиматический комплекс, комплекс электромагнитной совместимости, камера по исследованию шумов) были созданы с использованием передового мирового опыта.В концепции НТЦ был заложен мощный потенциал для разработки новых моделей и организации технологической подготовки процессов их производства. Как и все производство АВТОВАЗа, инжиниринговый центр в настоящее время проходит трансформацию в соответствии со стандартами Renault Group.НТЦ: основные лабораторииДля проектирования автомобилей в службе инжиниринга АВТОВАЗа работает комплекс подразделений, где создаются все основные узлы и агрегаты: кузов, двигатель, трансмиссия, подвеска, интерьер, электрооборудование и тд. Все создаваемые концепции проверяются на дорогах и в испытательных лабораториях.Комплекс испытательных автодорог: одним из основных его объектов является скоростная кольцевая профилированная трасса протяженностью 10 километров, имеющая овальную форму и ширину проезжей части 12 метров. Максимальная скорость, на которой могут проводиться испытания, составляет 325 км/ч. Внутри овала расположен комплекс специальных дорог для проверки и настройки управляемости, уровня комфорта, шумов, вибраций. Здесь анализируется поведение автомобиля в летних и зимних условиях, проводятся топливно-скоростные и ресурсные испытания. Часть этих трасс изолирована от воздействия внешней среды, что повышает точность результатов тестов.Аэродинамическая труба, единственная лаборатория такого класса в России, и одна из немногих в мире, позволяет производить испытания автомобилей разных классов, а также других объектов, например, макетов зданий. Вентилятор диаметром в 7,4 метра создает поток воздуха скоростью до 216 км/час. Прижимную или подъемную силы измеряют весы – настолько чувствительные, что, если на автомобиль положить монету, система покажет изменения показателей. В аэродинамическом комплексе результате можно не только произвести необходимые замеры сил и моментов, действующих на объект, но и выработать рекомендации по оптимизации поверхностей.Аэроклиматическая камера позволяет испытывать автомобиль в различных климатических условиях, независимо от времени года. Внутри камеры можно имитировать мороз, жару, тропический ливень, снегопад. Это позволяет оперативно испытывать различные системы автомобиля, например, оценить эффективность работы климатической установки или системы обогрева зеркал.Камера испытаний на электромагнитную совместимость: здесь проверяют и совершенствуют электрооборудование автомобилей. В лаборатории электромагнитной совместимости АВТОВАЗа действует экранированная безэховая камера – одна из самых больших в мире, что позволяет вести исследования в широком диапазоне волн. Стены камеры покрыты пирамидами-абсорберами, которые гасят и звуки, и электромагнитные волны. В лаборатории возможна имитация электромагнитных полей практически от любых существующих источников, от сотовых телефонов, до высоковольтной ЛЭП.Лаборатория виброакустических испытаний представляет собой автономное сооружение: специальный фундамент комплекса изолирует его от возможных шумов и вибраций извне. В испытательных камерах можно тестировать автомобиль в разных режимах движения, при этом стены лаборатории покрыты специальным звукопоглощающим материалом, исключающим возможность появления эха. Все это позволяет с максимальной точностью рассчитывать уровень шума, издаваемого автомобилем, а также шумов внутри него.Лаборатория краш-тестов – это лучший из 2-х комплексов ударных испытаний, имеющихся в России. Здесь можно смоделировать большинство сценариев столкновений, которые случаются в реальной жизни, а также проводить омологационные и сертификационные испытания. В частности, это фронтальный удар о жесткий или деформируемый барьер, удар в автомобиль сбоку и сзади, удар о столб. Высокоточное оборудование, а также интерактивные манекены последнего поколения позволяют получить исчерпывающую информацию о повреждениях самого автомобиля и его пассажиров – это дает возможность проектировать автомобили в соответствии с высокими стандартами безопасности. Помимо испытаний LADA, служба инжиниринга АВТОВАЗа проводит тесты других автомобилей по заказам партнеров, а также испытания автокомпонентов – для отбора комплектующих изделий необходимого качества._______Дополнительная информацияЗа 35 лет в НТЦ были созданы следующие проекты серийных автомобилей: семейство LADA 110 (1995-2007), ВАЗ-2123 (Niva, второе поколение, производство с 2000 года), семейство LADA Kalina (2004-2011), LADA Priora (2007-2018), семейство LADA Granta (производство с 2011 года), LADA Vesta (производство с 2015 года), LADA XRAY (производство с 2015 года).
Что значит прагматик?
Мэтью Вадум:
Трамп — радикальный прагматик , которому удается выступать на консервативной стороне больше, чем на либеральной. Он самоуверенный, эмоциональный человек, который всегда полон энергии. Ему нравится быть Дональдом Трампом и всем, что с этим связано. Он видит вещи через призму опыта и того, что считает здравым смыслом. Он называет их так, как видит их. Это приводит к тому, что он меняет свое мнение, как мы все это часто видели. Он лоскутный миллиардер из скромного Квинса, который, несмотря на образование в Лиге Плюща, говорит с акцентом, который некоторые считают бесхитростным.Он почти никогда не говорит о Конституции или об отцах-основателях, что приводит в ярость многих консервативных интеллектуалов, считающих, что он ниже них.
Джон Тантилло:
Если кто-то журналист, все дело в обмене сообщениями. Если вы прагматик , все дело в маркетинге. Если кто-то избиратель, все дело в результатах!
Аарон Фридберг:
С точки зрения Китая, существует реальная неуверенность в том, чего ожидать от Трампа.Они не уверены, я думаю, они обеспокоены тем, что новая администрация может быть более жесткой и / или менее предсказуемой, чем ее предшественница. В то же время они продолжают говорить о Трампе как о заключении сделок, о Трампе как о прагматике , они видят в нем более потенциально более гибкую, менее идеологизированную и, следовательно, человека, с которым они могут заключить сделку.
Леонид Решетников:
Вполне возможно, что советник Трампа прагматик и реалист, наверное, это не обычный визит.Вероятно, он получил какие-то инструкции от избранного президента. Не думаю, что встречи на высшем уровне состоятся, но (возможность) исключать нельзя.
Николас Райт:
В Ангеле Меркель есть что-то от Тони Блэра, тот факт, что Ангела Меркель происходит от прагматика , реалистической части партии, по сути говоря: «Все очень хорошо, имея эти идеалы и принципы, но они не имеют значения, если мы не можем попасть в правительство и что-то сделать.’.
Насколько я понимаю: что такое прагматическая теория истины?
Чарльз Сандерс Пирс c 1880. Фото Getty Images
Что значит, чтобы что-то было правдой? Казалось бы, ответ очевиден. Истинная вера правильно понимает реальность: наши слова соответствуют объектам и отношениям в мире. Но чтобы понять эту идею, нужно найти все более сложные обходные пути к неразрешимым проблемам. Например, как объяснить утверждение «20 мая 2018 года в Торонто не было дождя»? Кажется, что в мире нет негативных фактов, которые могли бы соответствовать этой вере.А как насчет «Каждый человек смертен»? Людей — прошлых, настоящих и будущих — больше, чем отдельных людей в мире. (То есть такое обобщение, как «Все Ф», выходит за рамки существующего мира Ф, потому что «Все Ф» простирается в будущее.) А как насчет «Пытки — это неправильно»? Какие объекты в мире могут этому соответствовать? И какой толк в объяснении истины в терминах независимо существующих объектов и фактов, если у нас есть доступ только к нашим интерпретациям их?
Прагматизм может помочь нам с некоторыми из этих проблем.Американский философ XIX века Чарльз Пирс, один из основоположников прагматизма, прекрасно объяснил суть этой традиции: «Мы не должны начинать с разговоров о чистых идеях — бродячих мыслях, которые бродят по дорогам общего пользования без какого-либо человеческого жилья, — но надо начинать с мужчин и их разговоров. «Истина — это свойство наших убеждений. Это то, к чему мы стремимся, и оно существенно связано с нашими практиками исследования, действия и оценки. Другими словами, правда — лучшее, что мы могли сделать.
Прагматическая теория истины возникла в Кембридже, штат Массачусетс, в 1870-х годах в дискуссионной группе, в которую входили Пирс и Уильям Джеймс. С умышленной иронией они назвали себя Метафизическим клубом. Хотя они разделяли один и тот же широкий взгляд на истину, сразу же возникли разногласия по поводу того, как раскрыть идею «наилучшего убеждения». Споры возникли из-за разных темпераментов Пирса и Джеймса.
Философия, сказал Джеймс, «является одновременно самым возвышенным и самым тривиальным из человеческих занятий.Он работает в мельчайших трещинах и открывает широчайшие перспективы ». Он был больше перспективным, чем задорным человеком, решительно настроенным против технической философии. В начале своей книги Pragmatism (1907) , он сказал: «Философия, которая так важна для каждого из нас, не является техническим вопросом; это наше более или менее глупое представление о том, что честно и глубоко означает жизнь ». Он хотел написать доступную для публики философию, и сделал это превосходно. Он стал самым известным ныне живущим академиком в Соединенных Штатах.
Версия прагматической теории истины, ставшая известной (или, возможно, печально известной) Джеймсом, утверждала, что «любая идея, на которой мы можем оседлать… любая идея, которая успешно перенесет нас из одной части нашего опыта в любую другую, связывая вещи. удовлетворительно, надежно работая, упрощая, экономя рабочую силу, это… истинно ИНСТРУМЕНТАЛЬНО ».
«Удовлетворительно» для Джеймса означало «более удовлетворительно для нас», и люди будут по-разному подчеркивать свои точки удовлетворения.Таким образом, в определенной степени здесь все пластично ». Он утверждал, что если имеющиеся свидетельства не определяют вопрос и есть неэпистемологические причины для веры во что-то (мои люди всегда этому верили, полагая, что это сделает меня счастливее) , то в это рационально верить. Он утверждал, что если вера в Бога положительно влияет на чью-то жизнь, то это верно и для этого человека. Если это плохо влияет на чью-то жизнь, это неверно для них.
Пирс, специалист по логике, был совершенно счастлив работать в закоулках, а также открывать новые перспективы.Он много писал, но мало публиковал. Человек сварливый, Пирс так описал разницу в личности со своим другом Джеймсом: «Он такой конкретный, такой живой; Я всего лишь оглавление, такое абстрактное, очень завязанное шпагатом ».
Пирс сказал, что версия прагматической теории истины Джеймса была «очень преувеличенным высказыванием, например, очень сильно ранившим серьезного человека». Это сводилось к следующему: «О, я не мог поверить в то-то и так-то, потому что мне было бы жаль, если бы я поверил». Беспокойство Пирса в эти дни фальшивых новостей актуальнее, чем когда-либо.
По мнению Пирса, убеждение является истинным, если оно будет «неопровержимым» или в конечном итоге не будет опровергнуто причинами, аргументами, доказательствами и действиями, вытекающими из него. Истинная вера — это вера, к которой мы пришли бы, если бы исследовали вопрос как можно глубже. Он добавил важного всадника: истинное убеждение должно быть сформировано таким образом, чтобы «не было посторонним по отношению к фактам». Мы не можем во что-то поверить, потому что хотим, чтобы это было правдой. Грубое посягательство на опыт нельзя игнорировать.
Разногласия продолжаются и по сей день. Джеймс оказал влияние на Джона Дьюи (который, будучи студентом Университета Джона Хопкинса, избегал Пирса и его технической философии, как чумы), а затем и Ричарда Рорти. Дьюи утверждал, что правда (хотя он старался держаться подальше от слова) — это не что иное, как разрешение проблемной ситуации. Рорти, в самых крайних проявлениях, считал, что правда — это не что иное, как то, что наши сверстники позволят нам сказать. Эту радикально субъективную или пластичную теорию истины обычно называют прагматизмом.
Пирс, однако, сам сумел повлиять на нескольких людей, несмотря на то, что при его жизни он был практически неизвестен. Одним из них был гарвардский логик и кантовед Ч. И. Льюис. Он отстаивал позицию, удивительно похожую на ту, которую занял бы его ученик В. В. О Куайн (и не признал, что это позиция Льюиса). Реальность не может быть «чужой», писал Льюис, «единственная реальность для нас — это реальность, ограниченная концепциями результатов наших собственных действий». У нас есть что-то, данное нам грубым опытом, которое мы затем интерпретируем.Вместе со всеми прагматиками Льюис был настроен против концепций истины, в которых «разум приближается к потоку непосредственности с некоторым божественным предвидением принципов». Не существует «естественного света», «самоосвещающих суждений», «врожденных идей», из которых можно было бы вывести другие достоверности. Наша совокупность знаний представляет собой пирамиду, в которой самые общие убеждения, такие как законы логики, находятся наверху, и наименее общие, такие как «все лебеди — птицы», внизу. Столкнувшись с непокорным опытом, мы вносим коррективы в эту сложную систему взаимосвязанных концепций.«Чем выше в нашей пирамиде стоит концепция, тем с большим нежеланием мы будем ее нарушать, потому что тем более радикальными и далеко идущими будут результаты…» Но все убеждения подвержены ошибкам, и мы действительно можем нарушить любое из них. Истинная вера — это то, что переживает этот процесс исследования.
Льюис увидел, что прагматическая теория истины хорошо справляется с теми убеждениями, о которых спотыкается теория соответствия. Например, не существует автоматического препятствия для истинности этических убеждений. Убеждения о том, что правильно, а что неправильно, вполне могут быть оценены способами, аналогичными оценке других видов убеждений — с точки зрения того, соответствуют ли они опыту и выдерживают ли проверку.
Истина, запрос и урегулирование убеждений: счета прагматиков
Прагматичный Разъяснение Истины
Распространенное мнение некоторых философских кругов, склонных к релятивизму, гласит, что теории истины не могут взаимодействовать с наивной формой реализма, подобной той, которую защищают, как они утверждают, доктринами истины, понимаемыми либо как соответствие, либо как согласованность. Огромное количество литературы по этой теме, и дебаты обычно наталкиваются на очень серьезные возражения.Многие толкователи считали прагматические доктрины истины ложными и быстро отвергали их как непоследовательные. Эти читатели полагают, что прагматики пишут либо с точки зрения корреспондента, либо с позиции когерентизма, когда они утверждают истину.
Я считаю, что ни один из классических прагматиков не придерживался предполагаемой дихотомии, которая противопоставляет когерентистские и корреспондентские представления: действительно, ни Пирс, ни Джеймс не намеревались предложить отчет об «определении» истины; они были, скорее, озабочены «прагматическим разъяснением правды», и вещи, поставленные на карту в этом разъяснении, являются не определяющими аспектами истины, а последствиями нашего понимания истины в контексте рациональной интерпретации исследования в действии.Согласно этому, дефиниционный подход к истине должен пониматься через нормы рационального и самоконтролируемого исследования, и это обстоятельство должно затрагивать дефиниционные аспекты, а не наоборот.
Однако здравый смысл в отношении истины не следует рассматривать далеко от прагматических. Итак, рассмотрим, когда проводится расследование: мы никогда сознательно не остановимся на заключении, которое считаем ложным. При расследовании некоторые соображения здравого смысла принимаются как должное, но есть много аспектов здравого смысла, которые не всегда могут быть приняты как рациональные.Таким образом, исследование представляет собой более высокую концепцию, которая связана с целенаправленной деятельностью, осуществляемой рационально.
Однако есть смысл, в котором нам, возможно, придется отрицать, что истина является целью исследования: например, если мы примем минималистскую теорию истины, концепция истины будет просто банальностью для того, во что мы уже верим: высказывание то, что я верю, что «p» истинно, — это не что иное, как сказать, что я верю в «p», а затем сказать, что цель моего исследования — поверить во что-то, во что я уже верю; следовательно, это не может быть концом.
Группа неопрагматиков, включая Ричарда Рорти, считает, что лучше поддержать более слабую цель. Возможно, этого будет достаточно, если мы будем следовать определенным нормам рационального мышления, а затем лишь принять некоторые условия для обоснованных утверждений. Эти взгляды, однако, кажутся концептуально очень тонкими, потому что на самом деле они не говорят нам, когда запрос удовлетворен и когда его следует прекратить — например, это случай наук, где мы знаем, что какой-то ответ является правильным. принимается как удовлетворительное, потому что наша практическая цель — это образец удовлетворительных объяснений данной проблемы, которые считаются приемлемым решением.
Прагматизм Пирса каким-то образом признавал, что истина не может быть концом исследования. Он предоставил нам теорию урегулирования убеждений, которую он окрестил «методом науки». В теории Пирса истина эквивалентна состоянию урегулирования веры, но он никогда не подразумевает, что такое урегулирование должно быть постоянным состоянием. Однако метод Пирса сам по себе является прагматическим разъяснением правды, поскольку он считает истину центром притяжения, вокруг которого тяготеют рационально устоявшиеся убеждения, и тем, к чему они стремятся.Отныне это будет ключевой концепцией: вместо консенсуса относительно того, что считается истиной, тогда стоит «конвергенция» к истине, соответственно, то есть урегулирование целенаправленного исследования.
Шерил Мисак объясняет нам, что прагматическая концепция истины Пирсена должна включать в себя учет того, как убеждения могут оказаться «неопровержимыми» или «сверхустойчивыми» (если использовать эквивалентную концепцию, популяризированную Криспином Райтом). один, но не может быть должным образом понят вне того, что Пирс признал реализмом, который предполагает прагматизм.Мы вернемся к этой проблеме ниже. Но сначала давайте углубимся в те соображения, о которых говорилось выше, в деталях отчета, предоставленного Шерил Мисак.
Мисак об истине как цель расследования
В книге «Истина и конец расследования» (Misak, 2004) Шерил Мисак представляет истину с точки зрения Пирсана. Она пытается решить довольно трудную задачу найти прагматическое понимание истины в совокупности доктрин Пирса. Она намеревается выполнить отчет об объективности, способный преодолеть возражения Дэвидсона и критику объективности как основания для истины, среди прочего.Такой вид объективности будет включать сослагательные условные выражения в форме: «Если бы вы сделали x, то в результате получилось бы y». Она соглашается с Пирсом в том, что правильно сказать, что истинная гипотеза — это та, в которую можно поверить в конце исследования.
Однако суть рассказа Мисака о Пирсеане, изложенного в двух известных статьях из серии «Иллюстрации к логике науки»: «Как сделать наши идеи ясными» (1878 г.) и «Фиксация веры» (1877 г.), — состоит в том, что взгляды, включенные в эти статьи, не изменились Пирсом на протяжении многих лет, с тех пор, как он их сформулировал, несмотря на дальнейшее и значительное философское развитие самого Пирса.Я собираюсь принять то же утверждение, но с долей скепсиса.
Я предполагаю, что, хотя Пирс никогда не менял своих взглядов, содержащихся в этих материалах, он, тем не менее, изменил фокус, с помощью которого их следует понимать. Действительно, по существу. Я беру, например, его «Схоластический реализм» как точку зрения, отражающую его зрелую мысль. Фактически, эта точка зрения отдалила Пирса от его ранних взглядов на важные вопросы.
Я предложу более аргументированные аргументы по этому поводу в последнем разделе этой статьи.Однако на данный момент важно выделить то, что я считаю очень замечательным открытием в интерпретации Мисак Пирс: то есть то, как она понимает условное предложение, которое выражает прагматическое разъяснение Истины в ее описании Пирс. Рассмотрим определяющую или конститутивную теорию Истины. Он будет предлагать, в первую очередь, биконусловие следующего вида:
Учитывая, что H является результатом запроса, H истинно тогда и только тогда, когда расследование проводилось как насколько это могло плодотворно зайти; тогда H будет считаться правдой.
Эта формулировка, кажется, отражает мнение Пирсена, но слабо, поскольку предполагает, что H является стабильным состоянием веры. Риск такой формулировки связан с идентификацией, такой как H↔T, где H — конечная посылка, а T — следствие, которое можно сформулировать в конкретном предложении и которое полностью отражает истину.
Мисак истолковывает, что последнего, безусловно, будет достаточно для базового определения истины, хотя может возникнуть ряд возражений против других вариантов использования термина «Истина».Например, как последнее предложение может объяснить последовательность или проблему наличия фактов, к которым у нас нет доступа (например, сколько раз Уинстон Черчилль чихал в 1949 году)? Таким образом, она думает, что Пирс предоставляет нам релевантный случай понимания последствий истинности гипотезы:
Это следствие «H верно», что, если бы расследование было продолжено, H было бы верил.
Это условие не переходит от исследования к истине, поскольку определяющая (конститутивная) версия делает, но от истины к избавлениям расследование.Эта инверсия направлена на то, чтобы соответствовать нашему использованию концепцию лучше: она не заставляет нас говорить, что истина индивидуальное предложение. Это имеет раскрепощающий эффект: мы хотели бы назвать истинная семья предложений, которые направляют нас к урегулированию убеждений, вместо фиксированного и постоянного предложения. Кроме того, Пирс считает, что Для истины больше нет того, на чем мы могли бы остановиться. Тогда утверждение, что H истинно, не может означать что-нибудь трансцендентное или постоянно завуалированное для непрерывного и самоконтролируемого исследования.Запрос даст нам уверенность в том, что мы бы хотели назвать это истиной.
Вопросы по объективность, двойственность и истина
Многие возражения, направленные против теорий истины, исходят из свойства истины, называемого «двухвалентностью»: утверждение / убеждение не может быть одновременно ложным и истинным. Но что, если это не так?
Что, если он навсегда неопределен, потому что его истинность не может быть подтверждена или решена?
Позвольте мне снова привести случай с так называемыми «скрытыми фактами»: согласно Мисаку, невозможно узнать, сколько тираннозавров было в юрский период. 1 Таким образом, лучше ли мы вообще откажемся от теорий истины из-за тех скрытых и недостижимых фактов, свидетельства которых нам больше не доступны (независимо от того, насколько хорошо и достаточно хорошо мы их исследуем)? Я думаю, что мы, безусловно, должны принять тот факт, что абсолютной двойственности быть не может. Однако этот вопрос не затрагивает, насколько я могу судить, важные и, как его называет Мисак, «бесспорные» утверждения об Истине и вопрошающем. : философ и исследователь должны принять «метод науки» не потому, что есть определенный ответ на каждый возможный вопрос, а потому, что структура реальности, кажется, предлагает нам конвергенцию: конвергенцию в меньшее количество ответов на множество возникающих вопросов. раздражением, которое охватывает нас настоящие сомнения.
Таким образом, например, будет довольно праздно пытаться найти доказательства для вопроса о том, что мир был создан пять минут назад (как творчески выразился Бертран Рассел), потому что вряд ли есть что-либо, что можно было бы считать доказательством этого. Подлинные сомнения разрешаются убеждениями, которые оказываются неопровержимыми, т. Е. Тяготеют к уместным и непрерывным свидетельствам и указывают на них. Пирс считал, что искусственные и недостоверные сомнения возникают из-за сомнений номиналистов. Номиналисты принимают только одни предметы как настоящие, отбрасывая другие и тем самым открывая дверь для всевозможных скептицизмов.Прагматическая концепция истины, которую исследователь должен принять, согласно Пирсу, ограничен: «Истина, которая может и должна использоваться в качестве руководства для поведения» (1913, MS 684: 11).
Мисак, соглашаясь с вышеизложенным, считает, что это случай условного описания истины, идущего от исследования к истине. Она отмечает ту же проблему:
Правда является достоянием тех убеждений, которые не встретили бы непокорных опыт в широком смысле. Истина — это свойство тех убеждений, что может появиться достаточно продолженное исследование, ограниченное опытом.И (Т-Я): мы должны предположить, что если гипотеза верна, то если бы мы спросили о это, в конце концов, что-то посягнет на нас, чтобы убедить нас в его истинности (Misak 2004: 160).
Мисак считает, что есть много достоинств для объяснения истины, истолкованной таким образом: исследования, чтобы продолжить, 2) имеет смысл практики исследования как поиск истины, и 3) предоставляет и обосновывает методологию. Следовательно, все при прочих равных условиях, независимо от метода вывода (индукция, дедукция и абдукция) мы делаем выводы, тем не менее, мы можем полагаться на то, что научный метод применение приведет нас к сближению со структурой опыта в целом построен.
Фаллибилизм, исследование и реализм
Ричард Рорти считал, что есть некоторые прагматические аргументы, которые может помешать нам поверить в то, что истина является целью исследования: он предлагает слоган, который гласит:
Вы можете работать только на то, что вы могли узнать (Рорти, 2000: 4).
Это означает, что если я хочу провести какое-либо расследование, скажем, для того, чтобы поймать поезд, идущий из Йорка в Эдинборо, мне нужно уметь определять цели того, что я должен делать, чтобы не пропустить транспорт.Однако это как-то далеко от окончательной истины, потому что иногда способы достижения моей цели могут отличаться: я мог использовать доску на железнодорожной станции, я мог просматривать отправления времени в Интернете, я мог спрашивать друга и так далее. Было бы ошибкой утверждать, что одно средство вернее другого. Средства просто хороши относительно того, что мне нужно.
Более того, может случиться так, что все, что мы считаем истинным на данный момент, в конечном итоге окажется ложным, как это фактически происходило много раз в истории знания или, скорее, в истории ошибочных давних убеждений.Классическим примером этого может быть переход от современной ньютоновской физики к современной сложной не-унифицированной физике, которая частично регулируется Общей теорией относительности для макро-вселенной и квантовой механикой для микровселенной. В такой ситуации (на сегодняшний день) между этими двумя главными теориями нет общей истины. Задачу Рорти можно резюмировать следующим образом: если имеет место фаллибилизм, истина не может быть целью исследования.
Задачу Рорти можно было бы лучше понять, пересмотрев мысли Дэвидсона о последствиях фаллибилизма.Дэвидсон (2005) утверждает, что в случае фаллибилизма истина не может быть концом исследования, поскольку цель исследования является объективной, а объективность проблематична (мягко говоря), потому что: а) истина не имеет такой отметки, как дата в углу фотографии, которая отличает их от лжи; б) в нем также говорится, что как долго и хорошо мы не будем спрашивать, у нас останутся ошибочные убеждения; в) мы никогда не узнаем наверняка, какие из наших убеждений истинны.
Пирс был недалеко от понимания проблемы, поставленной Рорти.Как говорит нам Крис Хуквей, Пирс фактически представил теорию фаллибилизма задолго до более известных теорий Поппера о склонности к ошибкам в науке (2007: 21). Пирс был уверен, что мы не можем быть абсолютно уверены в истинности веры; независимо от того, насколько устойчивой кажется эта вера.
Тем не менее, он не отвергает истину полностью. Мисак, кажется, утверждает, что ход Пирса решает проблему понимания истины как цели исследования, потому что есть некоторые убеждения, которые оказываются непреодолимыми, и нам будет лучше, если мы примем их, если у нас нет реальных оснований сомневаться в них.Почему такое поведение лучше, чем полное отрицание истины? Ответ совершенно ясен: сохранение минимального представления об истине дает нам представление о нормах, которые должны управлять исследованием. Эти нормы предлагают нам объяснение средств поиска прагматических последствий. Объяснения такого рода, конечно, будут делом, если расследование будет плодотворным.
Эта стратегия оказывается намного лучше, чем релятивистская, в том, что касается их подхода к истине: она дает нам регулирующую надежду на исследование и его цели.Мы называем убеждения «истинными», когда у нас есть эпистемологические основания для их урегулирования, хотя они могут быть только приблизительно истинными.
Таким образом, фаллибилизм — это не смертельный удар по концепции истины, а способ эпистемически осознавать чувствительность к ошибкам и уточнять наши лучшие теории. Я считаю очень поучительным упомянутый прагматический ход, хотя я не думаю, что его достаточно для достижения минимального истины. Как признал Пирс, если мы хотим стремиться к наилучшему объяснению того, почему существуют регулирующие паттерны во всех видах запросов, тогда нам все равно необходимо принять первую и наиболее важную гипотезу, которая объясняет, почему вообще существуют повсеместные паттерны: он назвал это «гипотезой реальности».
В самом деле, Пирс представил истину, описав реальность. Если реальность повлияет на наши запросы всеобъемлющим и регулируемым образом, будет правдоподобно признать, что определенные предметы, рассматриваемые в наших запросах, должны считаться реальными. Реализм, следовательно, находится на вершине теории: нельзя быть полностью прагматиком, не найдя разумными ожидания субъективных условий исследования, и только гипотеза реальности делает их полностью разумными и само собой разумеющимися.
Прагматики, такие как Эндрю Рейнольдс и я, предполагаем, что статистическое приближение к идеальному пределу, которое дает прагматистская концепция истины, обусловлено реализмом, который Пирс назвал синехизмом. Синехизм — это гипотеза, что существует действительная непрерывность, действующая в природе. Преемственность привычек дает метафизическое объяснение регулярности. Этот отчет не может быть представлен здесь полностью, но он дает хороший ключ к пониманию того, как Пирс хотел, чтобы этот вопрос был пересмотрен.
Рассмотрим, наконец, случай исследования, которое в конечном итоге стало теорией газов, разработанной Клаузиусом, Максвеллом и Больцманом (Garber, 1970).Такая теория возможна только до тех пор, пока она способна не учитывать каждую из частиц в ограниченном данном газе, чтобы сосредоточить внимание на поведении газа как континуума с различными моделями. предоставляет статистическую информацию и различные пропорциональные отношения идеализированных переменных. Точно так же реализм, предложенный прагматизмом Пирсена, — это реализм привычек, понимаемых как всепроникающие закономерности, которые становятся содержанием того, что мы впоследствии можем с комфортом называть законами природы.
То, как Пирс решил эту проблему, проявляется в его категории «реализм», его объективном идеализме и его теории знаков. Каждая из этих доктрин строится на предметной теории реальности, которая в конечном итоге предоставит нам прагматическое объяснение истины. Здесь я остановлюсь, но не обойдя вниманием эти элементы его архитектонической системы или не подчеркнув их важность для объяснения истины как цели исследования. Отчет Мисака может не полностью решить все вопросы, связанные с истиной.Нам нужны более содержательные элементы, чтобы соотнести реальность и исследование. Тем не менее, она дала нам возможность начать все сначала, без сомнений в отношении истины. В конце концов, для прагматика и для прагматических целей быть «методологически реалистом» означает не что иное, как быть «реалистом». Пирс даже добавил бы, что это значит быть «крайним схоластическим реалистом».
Прагматизм и философия спорта
Прагматизм и философия спорта довольно успешно доказывают то, что должен знать каждый спортсмен и прагматик: что через живой воплощенный спортивный опыт мы можем найти обоснованность в наших собственных высших истинах.Авторы, каждый из которых является практикующим спортсменом / философом, развивают теоретический ландшафт доступной философии через обрамление практического спортивного опыта. Для изучающего философию или спортсмена, изучающего самоанализ, этот текст — честная, поучительная и приятная игра, посвященная «практическим последствиям» размышлений о том, как и почему мы играем в эти игры.— Скотт Тинли, доктор философии, двукратный чемпион мира по Ironman
Философия и спорт прекрасно сочетаются друг с другом, и эта книга раскрывает глубокую связь между прагматизмом и физической активностью.Авторы — спортсмены, которые используют свой опыт как портал в мысли классических прагматиков, а также исследуют свою собственную жизнь исследований и действий.
— Роджер Уорд, Джорджтаунский колледж
Классические американские прагматики предоставили богатые ресурсы для философских размышлений о природе и значении спорта, не в последнюю очередь, потому что они настаивали на непрерывной преемственности между человеческим мышлением и действие. Любопытно, что такое философствование было редкостью, а использование прагматизма для конкретной цели понимания спортивной подготовки и соревнований — нечасто.Этот замечательный сборник эссе заполняет пробел, предлагая несколько прагматических взглядов на самые разные темы философии спорта. В дискуссиях, варьирующихся от анализа коучинга Пирсена до оценки Ройсена подписания контракта Леброна Джеймса с Miami Heat, эта книга порадует читателей богатым разнообразием своего содержания, которое, тем не менее, объединено постоянным обращением к прагматизму как к пробному камню. Это, возможно, самая важная книга о философии спорта, опубликованная после знакового подхода Пола Вайса к этой теме в 1971 году.
— Майкл Л. Рапоса, Университет Лихай
Этот том не входит ни в одну из существующих серий книг по философии и поп-культуре. Обсуждение этой серии см. В книге Д. Стюарта «Holy Toledo, Batman, We Philosophers !: Popular Culture for Thinkers», Выбор 48 (8), апрель 2011 г. Однако этот сборник эссе разделяет с этой серией намерение исследовать философское значение нефилософской деятельности. Эту книгу отличает подход десяти авторов к этой теме с единой философской точки зрения — прагматизма, который можно найти в трудах таких философов, как Уильям Джеймс, К.С. Пирс, Джон Дьюи и, совсем недавно, неопрагматик Ричард Рорти. Радикальный эмпиризм Уильяма Джеймса возвышает важность знания путем знакомства над «знанием о» или тем, что можно было бы назвать знанием навыков, а не пропозициональным знанием. Для прагматиков феноменологическая категория жизненного опыта более важна для понимания спорта, чем просто концептуальное знание. «Я» — это воплощенное «я», а не трансцендентное эго или бестелесное cogito. Темы, затронутые в эссе, включают спортивный феминизм, коучинг, самосовершенствование, движение и спортивные травмы.Спорт — это не только соревнование или победа, но и саморазвитие и самопонимание. Эти эссе показывают, как философия может улучшить понимание этих аспектов. Подведение итогов: рекомендуется.
— Выбор
Джеймс «Что означает прагматизм»
Джеймс «Что означает прагматизм»Уильям Джеймс (1906)
Источник: What is Pragmatism (1904), из серии из восьми лекций, посвященных памяти Джона Стюарта Милля, Новое имя для некоторых старых способов мышления , декабрь 1904 г., из Уильяма Джеймса, Письма 1902-1920, Библиотека Америки; Лекция II воспроизведена здесь;
Public Domain: этот текст полностью бесплатен;
Переписано: Энди Бланденом в 1998 г., проверено и исправлено в марте 2005 г.
Несколько лет назад, будучи в походе в горах, я вернулся из уединенной прогулки и обнаружил, что все вовлечены в жестокий метафизический спор. Основным предметом спора была белка — живая белка, которая должна была цепляться за одну сторону ствола дерева; а на противоположной стороне дерева изображалось стоящее человеческое существо. Этот свидетель-человек пытается увидеть белку, быстро двигаясь вокруг дерева, но независимо от того, как быстро он идет, белка движется так же быстро в противоположном направлении и всегда держит дерево между собой и человеком, так что никогда мельком его поймали.Возникающая в результате метафизическая проблема такова: Обходит ли человек белку или нет? Он, конечно же, обходит дерево, и на дереве сидит белка; но он обходит белку? В безграничном досуге дикой местности дискуссия была вытерта. Все встали на чью-то сторону и были упрямы; и числа с обеих сторон были четными. Поэтому каждая сторона, когда я появился, обратилась ко мне с просьбой сделать ее большинством. Помня схоластическую пословицу о том, что всякий раз, когда вы встречаете противоречие, вы должны проводить различие, я немедленно искал и нашел его, а именно: «Какая партия права, — сказал я, — зависит от того, что вы на практике имеете в виду, говоря« обойти » белка.Если вы имеете в виду переход с севера от него на восток, затем на юг, затем на запад, а затем снова на север, очевидно, что этот человек действительно обходит его, поскольку он занимает эти последовательные позиции. Но если, наоборот, вы имеете в виду быть сначала перед ним, затем справа от него, затем позади него, затем слева от него и, наконец, снова впереди, то столь же очевидно, что человеку не удается его обойти, ибо компенсирующими движениями белка она все время держит живот повернутым к человеку, а его спина отвернута.Проведите различие, и не будет повода для дальнейших споров. Вы оба правы и оба ошибаетесь в зависимости от того, как вы понимаете глагол «to go round» в той или иной практической манере ».
Хотя один или два из наиболее горячих спорщиков назвали мою речь уклонением от разговора, заявив, что они не хотят придирчивости или схоластического вздора, а имели в виду просто честный английский «круглый», большинство, похоже, полагало, что различие смягчило спор.
Я рассказываю этот тривиальный анекдот, потому что это особенно простой пример того, о чем я хочу сейчас говорить как о , прагматическом методе .Прагматический метод — это прежде всего метод разрешения метафизических споров, которые в противном случае могли бы быть бесконечными. Один мир или много? — судьбоносный или свободный? — материальный или духовный? — вот понятия, которые могут или не могут относиться к миру; и споры по поводу таких понятий бесконечны. Прагматический метод в таких случаях — попытаться интерпретировать каждое понятие, отслеживая его соответствующие практические последствия. Какая разница была бы практически для любого, если бы это представление, а не это представление было верным? Если никакой практической разницы не прослеживается, тогда альтернативы означают практически одно и то же, и все споры праздны.Всякий раз, когда спор является серьезным, мы должны иметь возможность показать какое-то практическое различие, которое должно вытекать из правоты одной или другой стороны.
Взгляд на историю идеи еще лучше покажет вам, что означает прагматизм. Этот термин происходит от того же греческого слова pragma , означающего действие, от которого произошли наши слова «практика» и «практический». Впервые он был введен в философию мистером Чарльзом Пирсом в 1878 году. В статье, озаглавленной « Как сделать наши идеи ясными», , в « Popular Science Monthly » за январь того же года.Пирс, указав на то, что наши убеждения на самом деле являются правилами действия, сказал, что для развития смысла мысли нам нужно только определить, какое поведение она приспособлена производить: это поведение является для нас ее единственным значением. И осязаемый факт, лежащий в основе всех наших мысленных различий, какими бы тонкими они ни были, заключается в том, что нет ни одного из них настолько тонкого, чтобы состоять в чем-либо, кроме возможного различия в практике. Таким образом, чтобы достичь совершенной ясности в наших мыслях об объекте, нам нужно только рассмотреть, какие мыслимые практические эффекты может вызвать этот объект — какие ощущения мы должны от него ожидать и какие реакции мы должны подготовить.Наша концепция этих эффектов, непосредственных или отдаленных, является для нас всей нашей концепцией объекта, поскольку эта концепция вообще имеет положительное значение.
Это принцип Пирса, принцип прагматизма. Он оставался совершенно незамеченным никем в течение двадцати лет, пока в своем обращении к философскому союзу профессора Ховисона в Калифорнийском университете не выдвинул его снова и не применил его к религии. К тому времени (1898 г.), казалось, пришло время для его приема.Слово «прагматизм» распространилось, и в настоящее время оно изрядно занимает страницы философских журналов. Повсюду мы находим, что о «прагматическом движении» говорят, иногда с уважением, иногда с оскорблением, редко с ясным пониманием. Очевидно, что этот термин удобно применять к ряду тенденций, у которых до сих пор не было собирательного названия, и что он «пришел, чтобы остаться».
Чтобы понять важность принципа Пирса, нужно привыкнуть применять его к конкретным случаям.Несколько лет назад я обнаружил, что Оствальд, выдающийся лейпцигский химик, совершенно четко использовал принцип прагматизма в своих лекциях по философии науки, хотя он и не называл его этим именем.
«Все реальности влияют на нашу практику, — писал он мне, — и это влияние является их значением для нас. Я привык задавать своим классам такие вопросы: в чем бы изменился мир, если бы тот или иной вариант был верен? Если я не могу найти ничего, что могло бы измениться, тогда альтернатива бессмысленна.”
То есть конкурирующие взгляды означают практически одно и то же, а смысла, кроме практического, для нас нет. Оствальд в опубликованной лекции приводит этот пример того, что он имеет в виду. Химики долго спорили о внутреннем строении некоторых тел, называемых «таутомеронами». Их свойства казались одинаково совместимыми с представлением о том, что нестабильный атом водорода колеблется внутри них или что они представляют собой нестабильную смесь двух тел. Споры бушевали, но так и не были решены.«Это никогда бы не началось, — говорит Оствальд, — если бы участники конфликта спросили себя, какой конкретный экспериментальный факт мог бы отличаться от правильности той или иной точки зрения. Ибо тогда могло бы показаться, что никакой разницы в фактах не могло бы возникнуть; и ссора была столь же нереальной, как если бы, в первобытные времена теоретически о выращивании теста на дрожжах, одна сторона должна была использовать «пирожное», в то время как другая настаивала на «эльфе» как на истинной причине явления ».
Удивительно видеть, сколько философских споров теряют свою значимость в тот момент, когда вы подвергаете их этому простому тесту на отслеживание конкретных последствий.Нигде не может быть разницы, которая не имеет значения где-либо еще — никакой разницы в абстрактной истине, которая не выражается в различии в конкретном факте и в поведении, вытекающем из этого факта, навязанного кому-то, каким-то образом, где-то и когда-то . Вся функция философии должна заключаться в том, чтобы выяснить, какая определенная разница будет для нас с вами в определенные моменты нашей жизни, истинна ли эта мировая формула или эта мировая формула.
В прагматическом методе нет абсолютно ничего нового.Сократ был в этом мастером. Аристотель использовал это методично. Локк, Беркли и Хьюм сделали с его помощью значительный вклад в истину. Шедворт Ходжсон продолжает настаивать на том, что реальность — это только то, что она «известна как». Но эти предшественники прагматизма использовали его фрагментарно: они были лишь прелюдиями. Только в наше время он обобщил себя, осознал универсальную миссию, претендовал на победоносную судьбу. Я верю в эту судьбу и надеюсь, что смогу в конечном итоге вдохновить вас своей верой.
Прагматизм представляет собой совершенно знакомую философскую позицию, эмпирическую позицию, но он представляет ее, как мне кажется, как в более радикальной, так и в менее вызывающей возражения форме, чем он когда-либо предполагал. Прагматик решительно и раз навсегда отворачивается от многих закоренелых привычек, дорогих профессиональным философам. Он отворачивается от абстракции и недостаточности, от вербальных решений, от плохих априорных причин, от фиксированных принципов, закрытых систем и мнимых абсолютов и истоков.Он обращается к конкретности и адекватности, к фактам, к действию и к власти. Это означает, что эмпирический темперамент царствует, а рационалистический характер искренне отброшен. Это означает открытый воздух и возможности природы в отличие от догм, искусственности и притворства окончательности в истине.
В то же время особых результатов это не дает. Это всего лишь метод. Но общий триумф этого метода означал бы огромные перемены в том, что я назвал в своей последней лекции «темпераментом» философии.Учителя ультрарационалистического типа будут заморожены, так же как придворный тип заморожен в республиках, как заморожен ультрамонтанский тип священников в протестантских странах. Наука и метафизика стали бы гораздо ближе друг к другу, фактически работали бы абсолютно рука об руку.
Метафизика обычно следовала очень примитивным поискам. Вы знаете, как мужчины всегда жаждали незаконной магии, и вы знаете, какую большую роль в магии всегда играли слова.Если у вас есть его имя или формула заклинания, связывающая его, вы можете управлять духом, джинном, афритом или любой другой силой. Соломон знал имена всех духов и, зная их имена, подчинял их своей воле. Таким образом, вселенная всегда представлялась естественному уму как своего рода загадка, ключ от которой нужно искать в форме какого-нибудь просветляющего или несущего силу слова или имени. Это слово называет принцип вселенной , и обладать им — это своего рода обладание самой вселенной.«Бог», «Материя», «Разум», «Абсолют», «Энергия» — так много решающих имен. Вы можете отдыхать, когда они у вас есть. Вы подошли к концу своего метафизического поиска.
Но если вы следуете прагматическому методу, вы не можете рассматривать любое такое слово как завершение вашего квеста. Вы должны извлечь из каждого слова его практическую денежную ценность, заставить его работать в потоке вашего опыта. Таким образом, это выглядит не столько как решение, сколько как программа для дальнейшей работы и, в частности, как указание на способы, которыми можно изменить существующие реальности.
Таким образом, теории становятся инструментами, а не ответами на загадки, на которых мы можем остановиться. . Мы не лежим на них, мы движемся вперед и, при случае, воссоздаем природу с их помощью. Прагматизм ослабляет все наши теории, разгибает их и заставляет каждую работать. В нем нет ничего принципиально нового, но он согласуется со многими древними философскими тенденциями. Например, он согласуется с номинализмом в том, что всегда обращается к деталям; с утилитаризмом в упоре на практические аспекты; с позитивизмом в его пренебрежении вербальными решениями, бесполезными вопросами и метафизическими абстракциями.
Все это, видите ли, антиинтеллектуальных тенденций. Против рационализма как претензии и метода прагматизм во всеоружии и воинственности. Но, по крайней мере, вначале, это не дает особых результатов. В нем нет догм и доктрин, кроме своего метода. Как хорошо сказал молодой итальянский прагматик Папини, он находится посреди наших теорий, как коридор в отеле. Из него открываются бесчисленные залы. В одном вы можете найти человека, пишущего атеистическую книгу; в следующем — кто-то на коленях молится о вере и силе; в третьем — химик, исследующий свойства тела.В четвертом изучается система идеалистической метафизики; в пятом показывается невозможность метафизики. Но все они владеют коридором, и все должны пройти через него, если они хотят иметь реальный способ попасть в свои комнаты или выйти из них.
Таким образом, пока никаких конкретных результатов, а только ориентация — вот что означает прагматический метод. Отношение к первостепенным вещам, принципам, «категориям», предполагаемым потребностям; и смотреть на последнее, плоды, последствия, посты.
Вот и все о прагматическом методе! Вы можете сказать, что я хвалил его, а не объяснял вам, но сейчас я объясню это достаточно подробно, показывая, как он работает с некоторыми знакомыми проблемами. Между тем слово прагматизм стало использоваться в еще более широком смысле, означающем также определенную теорию истины. Я хочу прочитать целую лекцию с изложением этой теории, предварительно проложив путь, так что теперь я могу быть очень кратким. Но краткость трудно понять, поэтому я прошу вашего удвоенного внимания на четверть часа.Если многое остается неясным, я надеюсь прояснить это в последующих лекциях.
Одна из наиболее успешно культивируемых ветвей философии в наше время — это так называемая индуктивная логика, изучение условий, в которых развивались наши науки. Авторы этой темы начали проявлять исключительное единодушие в отношении того, что означают законы природы и элементы факта, сформулированные математиками, физиками и химиками. Когда были обнаружены первые математические, логические и естественные единообразия, первые законы и , люди были настолько увлечены ясностью, красотой и упрощением, что в результате, они поверили, что они достоверно расшифровали вечные мысли Всевышнего.Его разум также гремел и отражался в силлогизмах. Он также мыслил коническими сечениями, квадратами, корнями и соотношениями и геометризировал, как Евклид. Он создал законы Кеплера, которым должны подчиняться планеты; он увеличивал скорость пропорционально времени падающих тел; он установил закон синусов, чтобы свет повиновался при преломлении; он установил классы, отряды, семейства и роды растений и животных и установил расстояния между ними. Он думал об архетипах всех вещей и придумал их вариации; и когда мы заново открываем для себя какое-либо из этих чудесных институтов, мы захватываем его разум в его буквальном смысле.
Но по мере дальнейшего развития науки утверждалось, что большинство, а возможно, и все наши законы являются лишь приблизительными. Более того, самих законов стало так много, что их уже не сосчитать; и так много конкурирующих формулировок предлагается во всех отраслях науки, что исследователи привыкли к представлению о том, что никакая теория не является абсолютно записью реальности, но что любая из них может с некоторой точки зрения быть полезной. Их большая польза — обобщить старые факты и привести к новым.Это всего лишь рукотворный язык, концептуальное сокращение, как кто-то их называет, на котором мы пишем наши отчеты о природе; а языки, как хорошо известно, допускают большой выбор выражений и множество диалектов.
Таким образом, человеческий произвол вытеснил божественную необходимость из научной логики. Если я упомяну имена Зигварта, Маха, Оствальда, Пирсона, Мийо, Пуанкаре, Дюгема, Рюссена, те из вас, кто является студентом, легко определят тенденцию, о которой я говорю, и придумают дополнительные имена.
Теперь, оседлав эту волну научной логики, появляются господа Шиллер и Дьюи со своим прагматическим описанием того, что означает истина во всем мире. Даже там, где, как говорят эти учителя, «истина» в наших идеях и убеждениях означает то же самое, что и в науке. Это означает, говорят они, ничего, кроме этого, , что идеи (которые сами по себе являются лишь частями нашего опыта) становятся правдой лишь постольку, поскольку они помогают нам найти удовлетворительную связь с другими частями нашего опыта , чтобы подвести итог. их и обходить их концептуальными сокращениями вместо того, чтобы следовать бесконечной последовательности отдельных явлений.Любая идея, на которой мы можем, так сказать, оседлать; любая идея, которая успешно перенесет нас из одной части нашего опыта в любую другую, удовлетворительно соединяя вещи, надежно работая, упрощая, экономя труд; верно для многих, верно до сих пор, истинно инструментально . Это «инструментальный» взгляд на истину, которому так успешно преподают в Чикаго, взгляд, что истина в наших идеях означает их способность «работать», так блестяще провозглашенный в Оксфорде.
ГосподаДьюи, Шиллер и их союзники в достижении этой общей концепции истины только следовали примеру геологов, биологов и филологов. При создании этих других наук успешный ход всегда заключался в том, чтобы взять какой-то простой процесс, реально наблюдаемый в действии, — например, денудацию из-за погоды, скажем, или отклонение от родительского типа, или изменение диалекта путем включения новых слов и произношения — а затем обобщить его, применить ко всем временам и дать отличные результаты, суммируя его влияние на протяжении веков.
Наблюдаемый процесс, который Шиллер и Дьюи особо выделили для обобщения, — это хорошо известный процесс, с помощью которого любой индивидуум принимает новые мнения. Процесс здесь всегда один и тот же. У человека уже есть запас старых мнений, но он встречает новый опыт, который заставляет их напрячься. Кто-то им противоречит; или в момент размышления он обнаруживает, что они противоречат друг другу; или он слышит факты, с которыми они несовместимы; или в нем возникают желания, которые они перестают удовлетворять.Результатом является внутренняя проблема, к которой его разум до этого был незнаком, и от которой он пытается избавиться, изменяя свою прежнюю массу мнений. Он бережет столько, сколько может, потому что в этом вопросе веры мы все крайне консервативны. Итак, он пытается сначала изменить это мнение, а затем это (поскольку они сопротивляются изменениям по-разному), пока, наконец, не возникает какая-то новая идея, которую он может привить древнему корню с минимальным нарушением последнего, некоторая идея, которая опосредует между запасом и новым опытом и соединяет их друг с другом наиболее удачно и целесообразно.
Затем эта новая идея принимается как истинная. Он сохраняет старый запас истин с минимумом модификаций, растягивая их ровно настолько, чтобы они признали новизну, но понимая это способами, настолько знакомыми, насколько это возможно. Объяснение outre [возмутительное], противоречащее всем нашим предубеждениям, никогда не сойдет за истинное описание новизны. Мы должны усердно копаться, пока не найдем что-нибудь менее эксцентричное. Самые жестокие революции в убеждениях человека оставляют большую часть его старого порядка.Время и пространство, причина и следствие, природа и история, а также собственная биография остаются нетронутыми. Новая правда всегда посредник, сглаживание переходов. Он сочетает старое мнение с новым фактом, чтобы показать минимум потрясений, максимум преемственности. Мы считаем теорию верной пропорционально ее успеху в решении этой «проблемы максимумов и минимумов». Но успех в решении этой проблемы в высшей степени зависит от приближения. Мы говорим, что эта теория решает ее в целом более удовлетворительно, чем эта теория; но это означает большее удовлетворение для нас самих, и люди будут по-разному подчеркивать точки своего удовлетворения.Таким образом, в определенной степени здесь все из пластика.
Сейчас я призываю вас обратить особое внимание на ту роль, которую играют старые истины. Неспособность принять это во внимание является источником большей части несправедливой критики прагматизма. Их влияние абсолютно контролирующее. Верность им — это первый принцип, в большинстве случаев единственный принцип; ибо наиболее распространенный способ обращения с явлениями, настолько новыми, что они могут привести к серьезной перестройке наших предубеждений, — это полностью их игнорировать или оскорблять тех, кто свидетельствует о них.
Вы, несомненно, желаете примеров этого процесса роста истины, и единственная проблема — их избыток. Самый простой случай новой истины — это, конечно, простое числовое добавление к нашему опыту новых видов фактов или новых единичных фактов старого типа — добавление, не меняющее старых верований. День следует за днем, и его содержимое просто добавляется. Сами по себе новые содержания не соответствуют действительности, они просто идут и идут . Истина — это то, что мы говорим о их, и когда мы говорим, что они пришли, истина удовлетворяется простой аддитивной формулой.
Но часто содержание дня требует перестановок. Если бы я сейчас издавал пронзительные вопли и действовал на этой платформе как маньяк, это заставило бы многих из вас пересмотреть свои идеи относительно возможной ценности моей философии. «Радий» появился на днях как часть дневного содержания и на мгновение показалось, что он противоречит нашим представлениям обо всем порядке природы, этот порядок стал отождествляться с тем, что называется сохранением энергии. Один лишь вид радия, бесконечно отводящего тепло из собственного кармана, казалось, нарушал это сохранение.Что думать? Если бы излучение от него было не чем иным, как утечкой неожиданной «потенциальной» энергии, существовавшей ранее внутри атомов, принцип сохранения был бы сохранен. Открытие «гелия» как результата излучения открыло путь к этому убеждению. Итак, точка зрения Рамзи обычно считается верной, потому что, хотя она расширяет наши старые представления об энергии, она вызывает минимальные изменения в их природе.
Мне не нужно умножать примеры. Новое мнение считается «истинным» ровно в той мере, в какой оно удовлетворяет желание индивида сопоставить роман на собственном опыте со своими общими убеждениями.Он должен опираться и на старую истину, и на новый факт; и его успех (как я сказал минуту назад) в этом вопросе признательности человека. Когда старая истина растет, тогда, добавляя новую истину, это происходит по субъективным причинам. Мы находимся в процессе и подчиняемся причинам. Эта новая идея является наиболее верной и наиболее удачно выполняет свою функцию удовлетворения нашей двойной срочности. Оно становится истинным, классифицируется как истинное по тому, как оно работает; затем прививая себя к древнему телу истины, которое, таким образом, растет так же, как дерево, вырастающее благодаря деятельности нового умывальника камбия.
Теперь Дьюи и Шиллер продолжают обобщать это наблюдение и применять его к наиболее древним частям истины. Они тоже когда-то были пластиковыми. Их тоже назвали истинными по человеческим причинам. Они также были посредниками между еще более ранними истинами и тем, что в те дни считалось новыми наблюдениями. Чисто объективной истины, истины, в установлении которой функция доставлять человеку удовлетворение от сочетания предыдущих частей опыта с новыми частями не играла никакой роли, нигде не может быть найдено.Причина, по которой мы называем вещи истинными, — это причина того, почему они истинны, поскольку «быть правдой» означает только для выполнения этой брачной функции.
Таким образом, след человеческого змея лежит над всем. Независимая от истины; истина, которую мы находим просто; истина больше не поддается человеческим потребностям; истина неисправимая, словом; такая истина действительно существует в избытке — или рационалистически мыслящие мыслители полагают, что она существует; но тогда это означает только мертвое сердце живого дерева, и его присутствие здесь означает только то, что истина также имеет свою палеонтологию и свои «рецепты», и может затвердеть с годами ветеранской службы и окаменеть в глазах людей чистой древностью.Но насколько пластичны даже самые древние истины, в наши дни ярко показано трансформацией логических и математических идей, трансформацией, которая, кажется, даже вторгается в физику. Древние формулы переосмысляются как особые выражения гораздо более широких принципов, принципов, которые наши предки никогда не могли увидеть в их нынешней форме и формулировке.
Г-н Шиллер по-прежнему называет все это представление об истине гуманизмом, но и для этой доктрины имя прагматизма, кажется, находится на подъеме, поэтому в этих лекциях я буду рассматривать его под именем прагматизма. .
Таковы были бы рамки прагматизма — во-первых, метод; и во-вторых, генетическая теория того, что подразумевается под истиной. И эти две вещи должны стать нашими будущими темами.
Я уверен, что то, что я сказал о теории истины, покажется большинству из вас неясным и неудовлетворительным из-за ее краткости. Я исправлю это в дальнейшем. В лекции о «здравом смысле» я попытаюсь показать, что я имею в виду под истинами, окаменевшими от древности. В другой лекции я расширю идею о том, что наши мысли становятся правдой по мере того, как они успешно выполняют свою посредническую функцию.В третьем я покажу, насколько трудно отличить субъективные факторы от объективных в развитии Истины. Вы не можете полностью следовать за мной на этих лекциях; и если вы это сделаете, вы можете не полностью согласиться со мной. Но я знаю, что вы будете относиться ко мне как минимум как к серьезному и относиться к моим усилиям с уважением.
Тогда вы, вероятно, будете удивлены, узнав, что теории господ Шиллера и Дьюи вызвали ураган презрения и насмешек. Против них восстал весь рационализм.В влиятельных кругах к Шиллеру, в частности, относятся как к наглому школьнику, заслуживающему порки. Я не должен упоминать об этом, но из-за того факта, что это проливает так много света на тот рационалистический нрав, которому я противопоставил нрав прагматизма. Прагматизм неудобен вдали от фактов. Рационализм удобен только при наличии абстракций. Этот прагматик говорит об истинах во множественном числе, об их полезности и удовлетворительности, об успехе, с которым они «работают» и т. Д., предлагает типичному интеллектуалистическому уму своего рода грубую, хромую, импровизированную ложь истины. Такие истины не являются настоящей истиной. Такие тесты просто субъективны. В противоположность этому объективная истина должна быть чем-то неутилитарным, надменным, утонченным, далеким, величественным, возвышенным. Это должно быть абсолютное соответствие наших мыслей столь же абсолютной реальности. Это должно быть то, что мы, , должны, , думать безоговорочно. Обусловленные способы, которыми мы думаем, –, так неуместны и важны для психологии.Долой психологию, долой логику во всем этом вопросе!
Увидьте изысканный контраст типов ума! Прагматик цепляется за факты и конкретность, наблюдает за истиной в ее работе в частных случаях и обобщает. Истина для него становится названием класса для всевозможных определенных рабочих ценностей в опыте. Для рационалиста это остается чистой абстракцией, на простое имя которой мы должны полагаться. Когда прагматик пытается подробно показать только , почему мы должны откладывать , рационалист не может распознать конкретные аспекты, из которых взята его собственная абстракция.Он обвиняет нас в отрицании истины ; в то время как мы только стремились точно проследить, почему люди следуют ему и всегда должны следовать ему. Ваш типичный ультраабстракционист изрядно содрогается от конкретности: при прочих равных, он определенно предпочитает бледное и призрачное. Если бы были предложены две вселенные, он всегда выбрал бы тонкие очертания, а не богатые заросли реальности. Он намного чище, яснее, благороднее.
Я надеюсь, что по мере продолжения этих лекций конкретность и близость к фактам прагматизма, который они отстаивают, может быть тем, что вам покажется его наиболее удовлетворительной особенностью.Здесь он только следует примеру сестринских наук, интерпретируя ненаблюдаемое наблюдаемым. Он гармонично объединяет старое и новое. Он превращает абсолютно пустое понятие статического отношения « соответствия » (что это может означать, мы должны спросить позже) между нашим разумом и реальностью в понятие богатой и активной торговли (которую каждый может подробно проследить и понять) между отдельные наши мысли и огромная вселенная других переживаний, в которых они играют свою роль и находят свое применение.
Но хватит ли этого сейчас? Оправдание того, что я говорю, нужно отложить. Теперь я хочу добавить пару слов к дальнейшему объяснению заявления, которое я сделал на нашей последней встрече, что прагматизм может быть удачным гармонизатором эмпирического образа мышления с более религиозными требованиями людей.
Вы, возможно, помните, как я сказал, что люди, обладающие сильным нравом к фактам, склонны держаться на расстоянии из-за того небольшого сочувствия к фактам, которое предлагает им эта философия, основанная на современной моде идеализма.Это слишком интеллектуально. Старомодный теизм был достаточно плохим, с его представлением о Боге как о возвышенном монархе, состоящем из множества непонятных или нелепых «атрибутов»; но, пока он твердо придерживался аргументации замысла, он сохранял некоторую связь с конкретными реалиями. Однако, поскольку дарвинизм раз и навсегда вытеснил замысел из умов «научных», теизм потерял эту точку опоры; и какое-то имманентное или пантеистическое божество, работающее в вещах, а не над ними, рекомендовано нашему современному воображению, если таковое имеется.Стремящиеся к философской религии в наши дни, как правило, больше надеются на идеалистический пантеизм, чем на более старый дуалистический теизм, несмотря на то, что последний по-прежнему считает способных защитников.
Но, как я сказал в своей первой лекции, предлагаемый ими пантеизм трудно усвоить, если они любят факты или мыслят эмпирически. Это абсолютистский бренд, отмахивающийся от пыли и основанный на чистой логике. Он не имеет никакой связи с конкретностью.Утверждая, что Абсолютный Разум, заменяющий Бога, является рациональной предпосылкой всех фактов, какими бы они ни были, он остается в высшей степени безразличным к тому, каковы на самом деле конкретные факты в нашем мире. Какими бы они ни были, Абсолют будет их отцом. Как и у больного льва в басне Эсопа, все следы ведут в его логово, но nulla vestigia retrorsum . Вы не можете вернуться в мир частностей с помощью Абсолюта или вывести какие-либо необходимые последствия из деталей, важных для вашей жизни, из вашего представления о его природе.Он действительно дает вам уверенность в том, что с Ним все в порядке, и в его вечном образе мышления; но после этого он оставляет вас, чтобы вы были окончательно спасены вашими собственными временными устройствами.
Я далек от того, чтобы отрицать величие этой концепции или ее способность приносить религиозное утешение наиболее уважаемому классу умов. Но с человеческой точки зрения никто не может делать вид, что он не страдает недостатками удаленности и абстрактности. Это в высшей степени продукт того, что я рискнул назвать рационалистическим нравом.Он пренебрегает потребностями эмпиризма. Он заменяет бледный контур богатства реального мира. Это шикарно, благородно в плохом смысле, в том смысле, в котором быть благородным — значит быть неспособным к смиренному служению. В этом реальном мире пота и грязи мне кажется, что когда взгляд на вещи «благороден», это должно считаться презумпцией против его истинности и философским отрицанием. Князь тьмы может быть джентльменом, как нам говорят, но каким бы ни был Бог земли и неба, он определенно не может быть джентльменом.Его слуги необходимы в прахе наших человеческих испытаний, даже больше, чем его достоинство необходимо в эмпиреях.
Прагматизм, хотя он и предан фактам, не имеет такой материалистической предвзятости, как обыкновенный эмпиризм. Более того, у нее нет никаких возражений против реализации абстракций, пока вы путешествуете с их помощью среди частностей, а они на самом деле куда-то вас несут. Не интересует никаких выводов, кроме тех, которые наш разум и наш опыт вырабатывают вместе, у нее нет a priori предубеждений против богословия. Если богословские идеи окажутся ценными для конкретной жизни, они будут истинными с точки зрения прагматизма в том смысле, что они полезны для очень многих. Насколько они верны, будет полностью зависеть от их отношения к другим истинам, которые также необходимо признать .
То, что я только что сказал об Абсолюте трансцендентального идеализма, является показательным. Сначала я назвал его величественным и сказал, что он дает религиозное утешение классу умов, а затем обвинил его в удаленности и бесплодии.Но поскольку он дает такое утешение, он определенно не бесплоден; он имеет такую ценность; он выполняет конкретную функцию. Как хороший прагматик, я сам должен называть Абсолютную истину «до сих пор»; и сейчас я без колебаний делаю это.
Но что в данном случае означает истинный в отношении ? Чтобы ответить, нам достаточно применить прагматический метод. Что подразумевают верующие в Абсолют, говоря о том, что их вера утешает их? Они означают, что, поскольку в Абсолюте конечное зло уже « преодолено », мы можем поэтому, когда захотим, относиться к временному так, как если бы оно было потенциально вечным, быть уверенными в том, что мы можем доверять его исходу, и, без греха, отвергать наш страх и отбросьте беспокойство о нашей конечной ответственности.Короче говоря, они означают, что у нас есть право когда-либо и когда-либо брать моральный отпуск, позволяя миру волочиться по-своему, чувствуя, что его проблемы находятся в лучших руках, чем наши, и не наше дело.
Вселенная — это система, отдельные члены которой могут время от времени ослаблять свои беспокойства, в которой настроение безразличия также подходит для мужчин, и нравственные праздники в порядке, — что, если я не ошибаюсь, является частью, по крайней мере, Из того, что Абсолют «известен-как», — это огромное различие в наших конкретных переживаниях, которое делает для нас его истинность, которая является частью его денежной стоимости, когда он интерпретируется прагматически.Более того, рядовой читатель философии, который благосклонно относится к абсолютному идеализму, не решается заострять свои концепции. Он может использовать Абсолют для многого, и это очень дорого. Поэтому ему больно слышать, как вы скептически относитесь к Абсолюту, и он игнорирует вашу критику, потому что она касается аспектов концепции, которой он не может следовать.
Если Абсолют имеет в виду это и означает не более того, кто может отрицать его истинность? Отрицать это значило бы настаивать на том, что мужчинам никогда не следует расслабляться и что праздники никогда не бывают в порядке.
Я прекрасно понимаю, насколько странным может показаться некоторым из вас услышать, как я говорю, что идея «верна», если верить, что она полезна для нашей жизни. Вы с радостью согласитесь, что это хорошо , сколько бы он ни приносил прибыли. Если то, что мы делаем с его помощью, хорошо, вы позволите самой идее быть хорошей до сих пор, потому что мы лучше владеем ею. Но разве это не странное неправильное употребление слова «истина», как вы скажете, называть идеи также «истинными» по этой причине?
На данном этапе моего описания невозможно полностью ответить на этот вопрос.Вы касаетесь здесь самого центрального положения учения господ Шиллера, Дьюи и моей собственной доктрины истины, которое я не могу подробно обсуждать до своей шестой лекции. Позвольте мне теперь сказать только одно, что истина — это один из видов блага , а не, как обычно предполагается, категория, отличная от блага, и согласовывать с ней. Истина — это имя всего, что доказывает себя хорошим в смысле веры, а также добром по определенным, назначаемым причинам. . Конечно, вы должны признать, что если истинные идеи не годятся для жизни или если их знание явно невыгодно, а ложные идеи — единственно полезными, то нынешнее представление о том, что истина божественна и драгоценна, и ее стремление к этому долг, никогда не мог перерасти или стать догмой.В таком мире нашим долгом было бы скорее избегать правды. Но в этом мире точно так же, как определенные продукты не только приятны на наш вкус, но и полезны для наших зубов, желудка и наших тканей; поэтому некоторые идеи не только приятно обдумывать или принимать как поддержку других идей, которые нам нравятся, но они также помогают в практических жизненных трудностях. Если есть какая-то жизнь, которую мы действительно должны вести лучше, и если есть какая-то идея, которая, если в нее поверить, поможет нам вести эту жизнь, тогда для нас было бы лучше, если бы мы, , поверили в эту идею, , если, конечно, вера в него случайно не вступила в противоречие с другими более важными жизненно важными преимуществами .
«Во что нам лучше поверить»! Это очень похоже на определение истины. Это очень близко к тому, чтобы сохранить «то, во что мы должны верить»: и в определении года никто из вас не найдет ничего странного. Должны ли мы когда-нибудь не верить в то, что лучше для нас, ? И сможем ли мы тогда постоянно разделять представления о том, что для нас лучше, а что верно для нас?
Прагматизм говорит «нет», и я полностью с ней согласен. Вероятно, вы также согласны в том, что касается абстрактного утверждения, но с подозрением, что если бы мы действительно верили всему, что приносит пользу в нашей личной жизни, мы должны были бы потакать всевозможным фантазиям о делах этого мира, и все такое. разновидности сентиментальных суеверий относительно будущего мира.Ваше подозрение здесь, несомненно, хорошо обосновано, и очевидно, что при переходе от абстрактного к конкретному происходит что-то, что усложняет ситуацию.
Я только что сказал, что нам лучше верить в правду , если только эта вера случайно не вступит в противоречие с каким-либо другим жизненно важным преимуществом . Теперь, в реальной жизни, с какими жизненно важными преимуществами может столкнуться какое-либо конкретное из наших убеждений? Что на самом деле, кроме жизненно важных преимуществ, которые дают других верований , когда они оказываются несовместимыми с первыми? Другими словами, величайшим врагом любой из наших истин может быть остальная часть наших истин.Истины раз и навсегда обладают этим отчаянным инстинктом самосохранения и желанием погасить все, что им противоречит. Моя вера в Абсолют, основанная на том добре, которое он мне приносит, должна пройти через все мои другие убеждения. Даруй мне право на моральный отпуск. Тем не менее, в моем понимании — и позвольте мне говорить теперь, так сказать, конфиденциально и просто от себя лично, — оно противоречит другим моим истинам, от выгод которых я не хочу отказываться из-за этого. Это связано с некой логикой, врагом которой я являюсь, я нахожу, что она запутывает меня в неприемлемых метафизических парадоксах и т. Д.и т. д. Но поскольку у меня уже достаточно проблем в жизни, не добавляя проблем с переносом этих интеллектуальных несоответствий, я лично просто отказываюсь от Абсолюта. Я просто беру моральные каникулы; или же, как профессиональный философ, я пытаюсь обосновать терминологию каким-то другим принципом.
Если бы я мог ограничить свое понятие Абсолюта его чистой праздничной ценностью, это не противоречило бы моим другим истинам. Но мы не можем таким образом ограничить наши гипотезы. Они несут в себе сверхштатные черты, и именно они так противоречат друг другу.Мое неверие в Абсолют означает неверие в эти другие сверхштатные черты, поскольку я полностью верю в законность моральных праздников.
Вы понимаете, что я имел в виду, когда назвал прагматизм посредником и примирителем и сказал, заимствуя слово у Папини, что она «раскрепощает» наши теории. На самом деле у нее нет никаких предрассудков, никаких препятствующих догм, никаких жестких канонов того, что можно считать доказательством. Она совершенно гениальна. Она поддержит любую гипотезу, рассмотрит любые доказательства.Отсюда следует, что в религиозной сфере она имеет большое преимущество как перед позитивистским эмпиризмом с его антитеологическим уклоном, так и над религиозным рационализмом с его исключительным интересом к далекому, благородному, простому и абстрактному. зачатия.
Короче говоря, она расширяет поле поиска Бога. Рационализм придерживается логики и эмпиреи. Эмпиризм придерживается внешних чувств. Прагматизм готов брать что угодно, следовать логике или чувствам и считать самые скромные и самые личные переживания.Она будет считать мистические переживания, если они будут иметь практические последствия. Она возьмет Бога, живущего в грязи личного такта — если это будет подходящим местом для его поиска.
Ее единственный тест на вероятную истину — это то, что лучше всего работает на нашем пути, что лучше всего подходит для каждой части жизни и сочетается с совокупностью требований опыта, при этом ничего не упускается. Если теологические идеи должны делать это, если понятие Бога, в частности, должно доказать это, как может прагматизм отрицать существование Бога? Она не видела смысла в том, чтобы рассматривать как «неправду» такое прагматически успешное понятие.Какая еще правда могла быть для нее, чем все это согласие с конкретной реальностью?
В своей последней лекции я еще раз вернусь к отношениям прагматизма с религией. Но вы уже видите, насколько она демократична. Ее манеры столь же разнообразны и гибки, ее ресурсы столь же богаты и безграничны, а ее выводы столь же дружелюбны, как и у матери-природы.
Дополнительная литература:
Биография |
Существует ли сознание ?, Wm.Джеймс |
Как сделать наши идеи ясными, Чарльз Сандерс Пирс |
Логика современной физики, Перси Бриджмен |
Эмиль Дюркгейм о прагматизме |
Философские поиски неизменного, Дьюи
Прагматизм лучше всего рассматривать как движение и дух, а не как набор идеи. Нет простой доктрины, объединяющей его, как в случаях натурализм, реализм или идеализм. В отличие от этих трех философий, прагматизм больше не является активным движением.Его взгляды и чувства имеют стали обычным делом среди простых людей. Прагматизм — это американская философия, зародившаяся в 1870-х годах, хотя ее лидеры говорят об этом как о новом названии старого образа мышления. Две истории рассказал о его истоках. Первая версия касается основания прагматизм к Метафизическому клубу, основанному Пирсом и Джеймсом в Кембридже в котором впервые были изложены идеи. Вторая версия относится к Эссе Пирса «Как сделать наши идеи ясными», опубликованное в 1878 г. the Popular Science Monthly .Здесь выражены слово и идея. Пирсу, безусловно, приписывают изобретение этого слова, но это несомненно Уильям Джеймс, популяризировавший движение. Хотя начало связано к 1870-м годам Джеймсу приписывают открытие настоящего механизма в обращение «Философские концепции и практические результаты» 1898 года. Прагматизм в понимании Пирса был чем-то отличным от того, что он
стало в мысли Джеймса. Инновация Пирса включала теорию что означает .Он был озабочен — в прояснении идей — значением
символы и знаки или слова. Что означают слова? Пирс написал это
часто цитируемое утверждение: «подумайте, какие эффекты, которые предположительно могут иметь
практические ориентиры, которые мы воспринимаем как объект нашей концепции. Потом,
наша концепция этих эффектов — это вся наша концепция
объект ». 1 В качестве примера своей идеи он использовал идею
пресуществление в римско-католической мысли. Это убеждение, что
вино становится буквальной кровью Христа в мессе.Хотя это
считается настоящей кровью, но по внешнему виду, запаху и вкусу она все еще напоминает вино.
Нет никакой операционной разницы в том, чтобы сказать, что это кровь против
будучи вином. Таким образом, Пирс пришел к выводу, что бессмысленно говорить о том, что это
кровь. Хотя католический теолог может захотеть поспорить со своим примером, он
действительно иллюстрирует то, что пытался сделать Пирс. Различия в значениях должны
можно увидеть в различиях операций. почти все предложения онтологическая метафизика — это либо бессмысленная тарабарщина — одно слово определяется другими словами, а они — другими, без каких-либо реальных зачатие когда-либо достигается — иначе это просто абсурд; так что все такие мусор будет сметен, то, что останется от философии, будет серией проблемы, которые можно исследовать методами наблюдения истинного науки.. . . 2 Пирс отрицал, что прагматизм преследовал какую-либо другую цель, кроме разъяснение идей и слов. Он отметил: Достаточно сказать еще раз что прагматизм сам по себе не является доктриной метафизики, не является попыткой определять любую истину вещей. Это просто метод определения значение жестких слов и абстрактных понятий. Все прагматики любая полоса сердечно согласится с этим заявлением. 3 Хотя это примечательное стремление, отказ от ответственности
о метафизике обезоруживает, потому что прагматизм при Пирсе, Джеймсе и
Дьюи придерживался иной метафизики — либо отстаивая, либо отрицая.В
применение вышеприведенного предложения, научный метод, используемый Дьюи
привело к форме натурализма, в то время как использование научного метода в
руки Джеймса привели к плюралистическому политеизму. Хотя Пирс может быть
создатель термина и идеи, его затмил Уильям Джеймс в его
влиять. Он изменил идею и сформировал прагматизм в своем собственном имидже. Потом
его сменил Джон Дьюи. Поэтому мы будем использовать Джеймс
и Дьюи как два образца прагматической мысли. Брат Генри Джеймса, писатель Уильям Джеймс родился в Нью-Йорке. и продолжил медицинскую карьеру в его исследованиях, но стал профессором сначала философии, а затем профессора психологии в Гарварде. Джеймс развил прагматизм, выходящий за рамки того значения, которое сформулировал Пирс. Вместо Теория смысла он перенес прагматизм в теорию истины . Он отметил, что «основной интерес прагматизма заключается в его доктрине истины.» 4 Но с практической точки зрения это правда. Он отметил, что прагматизм — это » отношение отвода от главных вещей, принципов, «категорий», предполагаемые потребности; и смотреть на последнее, плоды, последствия, факты ». 5 Джеймс отличился от обоих рационалисты (идеалисты) и эмпирики (материалисты или натуралисты) и запрещает любую альтернативу как адекватную, но оба должны быть объединены вместе. Джеймс рассматривал прагматизм как посредническую точку зрения, объединяющую ценности оба философских лагеря. 6 Практичность прагматизма видна в обращении по вопросу о том, стоит ли жить? Он заключил что жизнь стоит усилий, и если вы верите в это, ваша вера будет сделай это так. Практические эффекты ваших взглядов действительно влияют на вашу жизнь и эти последствия можно увидеть во взглядах Джеймса на следующие вопросы. А. Реальность. Джеймс с одобрением процитировал заявление А.Э. Тейлора о том, что «все реальные, которые мы обязаны принимать во внимание в любом случае.» 7 Но мы вынуждены продолжать и задавать вопросы о том, что нас интересует. опыт. С точки зрения нашего опыта, а также причины, по которым Джеймс заключает в пользу плюралистический взгляд на вселенную в противоположность монизму ума или монизм материи. Плюрализм — это идея о том, что не существует единого соединяющего объекта или
субстанция, пронизывающая всю вселенную. Во многих отношениях вселенная
хаотичный. Между некоторыми вещами есть связь, но опыт ограничен
и противоречиво, когда дело доходит до вывода о том, что мир — это только разум или
все имеет значение. 8 Вопрос о природе вещей можно решить
только на эмпирических основаниях, и пока можно сделать вывод, что «мир
Один лишь постольку, поскольку его части связаны какой-либо определенной связью. это
многие настолько, насколько не удается установить какую-либо определенную связь ». 9 Существует небольшая вероятность увидеть связь между банковским счетом,
квазары, король Англии и книга, которую сейчас читают. Плюрализм
означает, что нужно провести перепись различных форм реальности. Еще одно практическое следствие взглядов Джеймса на реальность видно в разные взгляды на то, как мы сюда попали. В лучшем случае можно сказать только то, что «Вселенная есть», — сказал Джеймс, — и мы не можем с уверенностью сказать, как она сюда попала. Этот вопрос — один из самых мрачных в философии. «Все мы здесь нищих, и ни одна школа не может пренебрежительно отзываться о других или превосходный воздух.» 11 Пока мы смотрим в прошлое, нет разница между спиритизмом и материализмом. Мы здесь, жизнь здесь, и как он сюда попал, ответить сложно. Примите любой вариант и там Нет никакой разницы в конечных результатах до . Но сосредоточив внимание на будущее приносит немедленные существенные отличия. Учитывая простые факты мир так, как их видят эмпирики, ученые или натуралисты, а вы у вас есть мрачная картина, когда Вселенная бежит вниз, наше солнце становится холодным, и человек и жизнь исчезают.Но в прагматической гипотезе Джеймса есть надежда. Последнее слово за Богом, и это не замороженная вселенная, а теплая обитель вечной жизни с Ним. Здесь следует отметить, чтобы избежать путаницы, что Джеймс с рационалистами в принятии Бога и разума, но отвергает их монизм дух. Он признает, что некоторые эмпирики делают упор на науку, но верит в плюрализм, а не в монизм материи, и в отличие от натуралист, верит в бога. Джеймс считал, что материализм отрицает моральный порядок во вселенной как вечный и лишающий окончательной надежды.Идеалисты утверждали вечный нравственный порядок, но из-за его монизма Дух отпустил надежду. 12 Джеймс отверг идеалистический монизм по нескольким причинам: этот монизм не мог объяснить конечное сознание. Если ничего не существовало но Абсолютный Разум, конечный разум не имеет значения. Конечный ум поглотил Абсолют. (2) У монизма есть серьезная проблема со злом, если существует только Абсолют. Зло нельзя воспринимать всерьез в монистическом Мир.Для плюрализма единственная проблема — как от него избавиться, и это было приемлемая возможность. (3) Наше восприятие видит мир как изменяющийся, и это изменение следует рассматривать как иллюзию или мираж. Монизм таким образом противоречит нашим чувствам. (4) Монизм фаталистичен, потому что все задумано быть необходимым. Это делает наше ощущение свободы иллюзорным. Монизм кажется обнадеживающим, но его логическая позиция ведет к пессимизм. Джеймс принял мелиоризм, а не оптимизм или пессимизм.Мелиоризм — это идея о том, что мир можно улучшить. Мелиоризм относится к новинкам в мире. Мелиоризм связан со свободой воли человек. Если мир необходим в его нынешнем виде, изменений быть не может. и никакой свободы воли к переменам. Если есть подлинная свобода воли, можно быть настоящим прогрессом и измениться к лучшему миру. Если мы склонны отвергать эти возможности мы должны делать в противоречии с нашим пониманием. Плюрализм, определяемый положительно, утверждает мелиоризм, свободу и новизну в противодействие статическому, фаталистическому миру, подразумеваемому как в натурализме, так и в идеализм. Б. Ман. Джеймс отверг некоторые взгляды своего времени, связанные с Гербертом Спенсером. которые рассматривали человека как продукт окружающей среды, обстоятельств, физических география и родовые условия. Напротив, Джеймс утверждал, что человеческие различия обусловлены «совокупным влиянием отдельных людей, их примеры, их инициатива и их решения ». 13 Точно так же Джеймс отверг любую версию эволюционной истории, которая игнорировала «жизненная важность индивидуальной инициативы», которая свела человека к продукт древнейшего восточного фатализма.» 14 Сила концептуального мышления — одна из отличительных черт человека.
над животными. 15 Человек выходит за пределы чисто воспринимаемого мира
о нем. «Интеллектуальная жизнь человека почти полностью состоит в его
замена концептуального порядка на перцептивный порядок, в котором его
опыт изначально приходит ». 16 Человеческий разум — это не просто пустота.
лист бумаги, как склонны придерживаться эмпирики. Сама природа
ум таков, что он вообще не может быть «безреакционным листом».» 17 В том же духе мышления Джеймс отрицает, что сознание — это «вещь»,
но вместо этого говорит об этом как о «функции». 18 Человек это сознательный, но не a сознательный. Положительно, Джеймс рассуждал, исходя из аналогии своего собственного сознания с разум другого тела. Постулируется существование другого разума, «потому что я увидеть, как ваше тело действует определенным образом, его жесты, движения лица, слова и поведение, как правило, «выразительно», поэтому я считаю, что оно действует так же, как и мое собственное, внутренней жизнью, подобной моей.» 21 Вера человека в самого себя очень важна. Он сослался на Честертона, который сказал, что важнее знать, что человек думает о себе чем зная его финансовое состояние. Есть два типа людей, как их описал Иаков. Во-первых, нежные — рационалистичны, интеллектуалистичны, идеалистичны, оптимистичны, религиозный, свободолюбивый, монистический и догматический. Твердо мыслящие эмпирики, сенсуалисты, материалисты, пессимисты, нерелигиозные, фаталистический, плюралистический и скептический.» 22 В Джеймсе прагматизм дает лучшее из обоих представлений. Два примера могут помочь прояснить позицию Джеймса. Нежный позиция признала факт существования Бога, но трезвомыслящие люди спорили что Бог не виден глазами. Прагматизм Джеймса не ограничен к вопросу о восприятии ощущений. Джеймс выступал за радикальный эмпиризм который он определил следующим образом: Чтобы быть радикальным, эмпиризм не должен допускать в свою конструкцию каких-либо элементов, не являющихся непосредственно испытал и не исключил из них любой элемент, который непосредственно e опытный. 23 Эмпиризм ограничен одним или несколькими смыслами восприятие. Радикальный эмпиризм определяет переживаний как нечто, что может превосходить простое чувственное восприятие. Следовательно, человек может познать Бога, что он Не могу видеть. Другой пример — свобода воли. Свобода человека была поставлена под сомнение самых разных людей, но особенно материалистов его времени. Джеймс процитировал Хаксли, который сказал: «Дай мне заводиться каждый день, как часы, чтобы идти направо. фатально, и я не прошу лучшей свободы.» 24 Но это, для Джеймса, не совсем свобода. Без намерения стать хуже по собственному выбору, свобода ничего не значит для Хаксли. Прагматический взгляд на свободу воли означает «новинки в мире, право ожидать, что в их самой глубокой стихии, как как и в его поверхностных явлениях, будущее может не повторяться одинаково и подражать прошлому ». 25 Свобода воли означает наряду с новизной возможность сделать мир лучше. Свобода — это теория обещание, как вера в Бога, и теория надежды делает практическую различие во взглядах человека на себя и окружающего мира на себя. C. Бог. Иаков проводил различие между знанием о Боге и наслаждением Им. Знание достигается путем изучения его творения и требует значительного труда, но наслаждение Богом не зависит от значительного интеллектуального усилия, необходимые, чтобы узнать о его творении. По поводу веры в Бога Иаков обратился к Философские клубы Йельского и Браунского университетов по теме The Will верить. Суть обращения зависит от нескольких моментов.Первый, ученые и другие, которые утверждают, что они эмпирики — я-не «верю-это-если-я-не-увижу-это» люди не так последовательны. Он отметил, «Величайшие эмпирики среди нас — это только эмпирики, размышляющие; когда предоставленные своим инстинктам, они догматизируют, как непогрешимые папы ». 26 Во-вторых, мы должны верить в истину и избегать ошибок как идеалов, но шанс ошибка не должна препятствовать выбору. Джеймс считал, что, решив не выбрать — это отрицательный выбор. В-третьих, некоторые вопросы не имеют доказательств. с ними.Моральные вопросы подходят к этой категории так же, как и теологические. Наука не может решить эти вопросы, но решения должны быть приняты, и они обычно решается исходя из сердца. В-четвертых, есть определенные проблемы это живые, важные, вынужденные варианты. Их нельзя избежать. В вопрос о Боге — один из таких вариантов. Следуя знаменитой пари Паскаля, 27 Иаков излагает вопрос о возможном обретении вечной жизни позже. жизнь сейчас. Поскольку вопрос не может быть решен с научной точки зрения, ответ должен исходить прагматично из сердца.Учитывая возможность истина о Боге, составленная в важном, живом, вынужденном выборе, Джеймс заключает, что «некоторое участие нашей отзывчивой натуры было бы логически необходимо ». 28 Учитывая эти возможности, желание верить является естественным следствием фактов, с которыми человек сталкивается в жизни. Может возникнуть некоторая путаница в отношении апелляции или непривлечения к науке в обсуждая Бога и религию. С одной стороны, Джеймс сказал, что наука не может решает вопрос о существовании Бога, но, с другой стороны, он говорит о научное обоснование религии.Разницу можно объяснить на Сюда. Бога нельзя увидеть или исследовать научными методами, но есть научная проверка видится в конечном результате религиозной практики. В его эпический труд, Разновидности религиозного опыта , он привел примеры людей, которые были больны умом и телом и из-за приверженность и новое мышление они стали здоровыми. Исцеление — это проверка нового религиозного обязательства. Это можно повторить на примере после пример.В этом смысле есть научное подтверждение. Практическая правда Дело в том, что «Бог реален, поскольку производит реальные эффекты». 29 Какого Бога принимает Иаков? Ответ легче дать о том, что он не принимает того, что делает. Для него важна отрицательная сторона вели ожесточенную борьбу с идеалистами по поводу их концепции Абсолютно. Джеймс отверг Абсолют как идею Бога, потому что это было связано с монизмом. Значение Абсолюта означает, что свобода человека отрицается, конечное сознание находится под угрозой, проблема зла неразрешима, и берет верх духовный фатализм.Одним словом, пантеистический формы богословия не привлекали его. С другой стороны, он отвергал материализм и агностицизм, потому что они дал ответ на вопросы мира, «иррациональные для практическая треть нашей натуры, и в которой мы никогда не сможем добровольно почувствовать дома ». 30 Предположительно третья часть нашей природы относится к сердце. Положительно, Джеймсу труднее вписаться в теологический шаблон. К начало, Джеймс твердо не верил.. . что наш человеческий опыт — это высшая форма опыта, сохранившаяся в Вселенная. Я скорее считаю, что мы во многом одинаково относимся к Вселенная, как наши собаки и кошки делают со всем человечеством жизнь. 31 Наряду с этим его утверждение, что «это необходимо, чтобы Бог воспринимался как самая глубокая сила во вселенной; а также во-вторых, он должен быть задуман как ментальная личность ». 32 Эта сила — «не мы», а «творит праведность» и которая «узнает нас.Далее он отметил, что «во всех остальных отношениях божественная личность может отличаться от нашей или напоминать ее, эти два по крайней мере в этом — что у обоих есть цели, которые им небезразличны. и каждый может слышать зов другого «. 33 В своем труде « разновидностей религиозного опыта » Джеймс пришел к выводу, что один осознает, что это высшая часть является непрерывной и непрерывной с БОЛЕЕ того же качества, которая действует во вселенной вне его, и которую он может держать в работать, соприкасаться и в определенной мере принять на борт и спасти себя, когда все его низшее существо разлетелось на куски в результате крушения. 34 Чем больше встречается в нашем подсознании который удаляет Более, чем простое чувственное восприятие. Аргумент Иакова в пользу Бога не следует рассматривать как слишком ограничительный. Он не соответствуют образцу христиан, которые отстаивают только воплощение Бога в Христос как истинная религия, хотя он говорит о себе как о христианине. Он признался в своей неспособности принять «ни популярное христианство, ни схоластическое учение. теизм «, но все же говорил о себе как о сверхъестественном» частичном или тип крушителя.» 35 Эту довольно либеральную позицию можно увидеть в его отношении
учение. Религиозный ответ Богу проявляется в области чувств:
теологические формулы вторичны. Сводя религию к чувству, что Джеймс
может заявить, что в религии есть единодушие, будь то стоик,
Христианин или буддист. Он утверждал, что нет никакой разницы между
эти типы по вопросу о чувствах или поведении. Следовательно, он не
склонен отстаивать единственную религию как единственно верную. D. Ценности. Джеймс утверждал, что не существует этического догматизма, который можно было бы защитить. Как нет окончательной истины в физике, так и окончательной истины нет в физике. этика. Этический дискурс начинается с человека и может или не может перейти к Богу.Без человека нельзя искать ни добра, ни зла. Если есть этическая правда предполагается, что за пределами мыслителя существует стандарт, к которому он должен соответствовать. Ни один человек на свете не нашел бы ничего выше и за пределами себя, чтобы искать соответствия. Это насколько материалист мог бы идти. Джеймс признает, что религии человечества предлагают основу для этики как а также философия. Но в дополнение к этому признанию он спрашивает, действительно ли этика без Бога удовлетворит вопросы этики с Богом. 36 Этика с Богом послужит основанием для обязательства, что этика без Бога не имеет. Но есть дополнительный фактор. Джеймс видит эту разницу в «легкомысленном и напряженном настроении». 37 Напряженное настроение виден в «призыве» преодолеть страсть, страхи, негодование и несправедливость. Легкое настроение сродни моральной дремоте. Отношение между Богом и моралью описывается Иаковом в следующем предложении: Способность напряженного настроение лежит так глубоко среди наших естественных человеческих возможностей, что даже если не было никаких метафизических или традиционных оснований для веры в Бога, мужчины постулировали бы это просто как предлог для тяжелой жизни и выхода игры существования, ее самые острые возможности изюминки. 38 Джеймс пришел к выводу, что идея морального дискурса достигаются более полно в представлении, в котором существует «божественный мыслитель». Что касается детерминизма и свободы воли, Джеймс ставит свою судьбу позиция свободной воли. Мир без шансов был бы безответственным Мир. Но Джеймс, кажется, немного скрывает свою правоту, когда говорит, что Провидение и свобода воли несовместимы. Он использовал аналогию с шахматами овладеть игрой против новичка, в которой есть разные неопределенные движется, но, в конце концов, это предрешено, что мастер добивается его цель. 39 Следовательно, мировоззрение включает в себя божество, имеющее цели, но в рамках этих целей у человека есть свободный выбор. С акцентом на свободу воли связана идея мелиоризма Мир. В условиях мира возможно улучшение, и это вселяет надежду в человеческую грудь. Мелиоризм имеет религиозный оттенок, поскольку а так же этично. Возможности улучшить мир действительно существуют. Люди, которые отвергают это, — пессимисты, а оптимисты чувствуют спасение мира неизбежно.Мелиоризм основан на твердом подтексте ответственности в мире и признает, что улучшение возможно, но не обязательно и невозможно. 40 E. Критика и комментарии. Некоторые критические замечания были бы более поразительными, если бы мы приняли во внимание идею Джеймса. истины. Джеймс защищает форму релятивизма, которая кажется шокирующей и шокирующей. вводящие в заблуждение. Взгляд Иакова на истину был рассмотрен в главе IV, и мы будем не повторяйте эти комментарии. Сила взглядов Джеймса связана с его взгляд на реальность и практичность его философии.Отказ Джеймса от монизм — это плюс в его пользу. Требуется ли выбор плюрализма скорее сомнительна дуализм. Единственная причина дуализма состоит в том, чтобы доверять целостности разума и материи. Джеймс не делает Больше этого. Его взгляд на Бога имеет как сильные, так и слабые стороны. Говорить о Боге и религиозный опыт из эмпирических рамок желателен, но Джеймс ‘ аргументация может быть использована для придания достоверности любой религиозной системе. Боги все виды связаны с религиозным опытом.Аргумент Джеймса может быть использован чтобы «доказать» ценность политеизма, а также монизма в религиозных опыт, хотя Джеймс отвергает монизм по другим причинам. Пока он был под влиянием Паскаля, Джеймс не следует за Паскалем в отстаивании одного истинного религия. Акцент Джеймса на свободе и ценностях важен как в его аргументах против натуралистов, а также имеет практическую психологическую ценность в обычная жизнь. Но он может быть слишком опрометчив, когда приходит к выводу, что окончательного этическая система, поскольку в физике нет окончательной истины.Ценности разные чем истины физики. Ценности кажутся старше и стабильнее, чем истины физики неизменны. Приливы и отливы обществ и их акценты на ценностях указывают на оставление и возвращение к определенным общим ценности. Отказ от значений звучит как прогресс, но отброшенные значения часто востребованы, потому что жизнь требует определенных ценностей. Мир и жизнь, кажется, требует определенной приверженности ценностям ради выживания. Теперь перейдем ко второму примеру прагматизма.Он тоже был популяризатором и пропагандист прагматизма. II. Джон Дьюи (1859-1952) Уроженец Берлингтона, штат Вермонт, Дьюи начал свою философскую карьеру как идеалист, но к концу прошлого века изменил свои взгляды на натуралистического прагматизма. Дьюи предпочел использовать термин «инструментализм», чтобы описать его вид прагматизма. 41 Дьюи, кажется, больше читали учителя, чем серьезные профессиональные философы.Он часто непонятен, противоречив и ему не хватает в исторической точности. Краткая история Фредерика Вудбриджа иллюстрирует это. Вудбридж задал Дьюи, своему давнему другу, простой вопрос вроде: «Разве в прошлом нет ничего такого, что никогда больше не изменится? состояние до начала изменений не может измениться само по себе ». Вудбридж описал Ответ Дьюи: «Дьюи определен, отличился и квалифицирован в такой лабиринт диалектики, на который я не только не получил ответа, но даже знаю, куда ушел мой вопрос.И знаете ли вы, когда он так поступает, он думает, что он эмпирический ». 42 Называя Дьюи прагматиком-натуралистом, следует придать значение этого термина. Дьюи не был материалистом натуралист, как описано в главе IX. У него было много общего с Джеймсом кроме идей о религии. Дьюи был ярым противником материализма, поскольку ну как идеализм. Но он не реалист, пытаясь сделать дуализм Мир. Мир не делится на две части, разум и материю или монизм разума или материи.Это будет подробно описано в нашей работе с различные темы, к которым мы теперь обращаемся. А. Реальность. Взгляд Дьюи на реальность, возможно, станет лучше, если противопоставить его прежние убеждения как идеалист. Когда-то он верил в универсальное сознание или универсальное я. Это поставило его в лагерь абсолютных идеалистов. Он отбросил это и вместо того, чтобы называть все универсальным сознанием, он использовал термин природа и рассматривал природу как сумму все.Природа есть то, что есть, в том числе и изощренная деятельность человека. мы называем ум или мысль. Абсолют разума обменивается на абсолют природа. Другой контраст с его предыдущим мышлением касается Бытия. Бытие было считал неизменным, превыше изменением. Дьюи обвинил Аристотеля в том, что он начал традиция, согласно которой реальное Существо остается неизменным, в то время как низшее Существо изменяется. Дьюи отверг эту традицию и закрепил изменение как природу жизни и Вселенная. Настоящие важные люди — это не те, кто размышляет о Бытии, но те, кто, подобно ученым и плотникам, меняют Бытие.»Изменение становится значительный из новых возможностей и целей, которые должны быть достигнуты; это становится пророчество о лучшем будущем. Изменения связаны с прогрессом, а не с с провалом и падением ». 43 Вместо того, чтобы быть плохим по традиции заявляет, что Дьюи утверждает, что перемены — это хорошо. Изменение позволяет сказать это зло не длится вечно. На практике изменения в памяти притупляет потеря друзей и близких. 44 Смена тоже привела Дьюи Сказать, что настоящая жизнь — это удовольствие, а не служить проходом путь к более стабильной форме опыта.Если меняющиеся события не устраивают, больше нечего радоваться. Это делает изменения более практичными. отношение к жизни, как ее рассматривает Дьюи. Изменение или процесс изменения должны быть изучено, чтобы его можно было направить на исполнение желаний человека. Изменения становятся основным средством интерпретации мира и подразумевают, что мир «неопределенный, непредсказуемый, неконтролируемый и опасный». 45 Более того, «мир ненадежен и опасен». 46 А «в то время как неизвестные последствия вытекают из прошлого собаки настоящего, будущее еще более неизвестно и опасно; настоящее по этому факту зловещий.» 47 Дьюи изо всех сил отвергает необходимость или неподвижность в мире. «Мир, в котором есть все необходимое, не был бы миром необходимость; так и будет «, — сказал Дьюи. 48 Какова природа меняющегося мира? Ответ в том, что природа
все есть, но есть разные функциональные характеристики о
природа. В некоторых случаях природа функционирует так же, как материя и природа.
другие случаи как ум. Но ни материя, ни разум не статичны.
напротив друг друга. 49 Если бы Дьюи добился своего, он бы
запретили использование таких терминов, как материя и разум. Он
считал, что многие проблемы философии, особенно связанные с
дуализм, был бы разрешен и никогда бы не возник, если бы эти дихотомии
не использовался. Взгляд Дьюи на реальность делает выводы о традиционных взглядах на метафизика, и Дьюи не колеблясь делает это замечание.Он написал: «А рассказ, составленный в интересах изысканного удовольствия, заказанный потребности последовательности в дискурсе, или диалектики, стали космологией и метафизики ». 52 Неудивительно, что Дьюи мало уважал метафизика прошлого или настоящего. Дьюи никогда не избавлялся от влияния своей ранней философии идеализм. Природа, кажется, обладает определенным разумом и разумом, чтобы рождают функции ума. Пан-природа используется вместо пан-ума.Эту близость к идеализму можно увидеть с точки зрения человека и опыта который мы сейчас переходим. Б. Ман. Взгляд Дьюи на человека согласуется с его взглядом на природу. Видно континуум бытия в мысли Дьюи. Человек отличается от других существ только по степени, а не по виду. На самом деле Дьюи считал, что «нет ничего который отличает растение от физико-химической активности неодушевленных тел ». 53 Эта близость к природе согласуется с его общей Посмотреть.В письме от 1946 года Дьюи писал: «Это правильно, что я считаю человека в пределах природы, а не противопоставлен ей. И я считаю, что нет адекватного философия может формироваться без учета участия человека в природа » 54 Как можно начать отличать человека от других существ? Дьюи начинает с того, что отмечает фундаментальную разницу со стороны человека в сохранении своего прошлые переживания в памяти. Эти воспоминания расслаиваются, расширяются, трансформируется в привычное мышление и в конечном итоге становится философией. 55 Эта разница в степени видна в обсуждении Дьюи трех плато природы. Первое плато — это материя, которую можно изучить физика. Это неодушевленный уровень. Второе плато — это жизнь. Дьюи объединяет растения и животных вместе, несмотря на их качества, которые достаточно разный. У них есть общие качества, что важнее, чем различия. Третье «плато» — это «плато ассоциации, общения, участие ». 56 Этот уровень может отличаться внутри него, чтобы учесть разнообразие людей.Хотя есть разнообразия индивидуального существования есть еще больше «общих свойств, которые определяют ум как интеллект; обладание смыслом и реакция на него ». 57 Тогда возникает естественный вопрос: что такое разум? Отвечая отрицательно Кстати, Дьюи отвергает традиционную идею о том, что разум — это вещь, существительное, вещество. 58 Давая положительный ответ, Дьюи написал: можно сказать, что «сиденье» или локус разума — его статическая фаза — это качества органического действия, поскольку поскольку эти качества были обусловлены языком и его последствиями. 59 Разум — это деятельность, поведение нематериальные процессы. 60 Разум не отождествляется с мозгом или нервная система, как в материализме, но ум — это деятельность. Разум также можно охарактеризовать как характерный способ интерактивности, который не одновременный, но последовательный. 61 Разум как деятельность не может быть возможно без физических структур, но это не физические структуры тела больше, чем ходьба, то же самое, что ноги.Разум и тело естественны друг для друга как почва и семена. 62 Это всего лишь небольшой шаг от разума как деятельности к идее опыта. что важно для взглядов Дьюи на человека. Взгляд Дьюи на опыт вовлекает человека в реакцию на свое окружение. В связи с этим мысль решение проблем часто является результатом проб и ошибок. Дьюи стремился разрешить вековой философский дуализм между разумом и разумом. и восприятие. Разум не мог объяснить конкретные объекты, поскольку он был заперт в мозгу; восприятие не могло объяснить общие (абстракции), поскольку он работал только с определенными вещами.Дьюи стремился преодолеть эту дихотомию в использовании термина «опыт» для обозначения близких связь «между делом и страданием или претерпеванием того, что мы называем опыт ». 63 Опыт — это более крупное событие, чем просто зрелище, или зная. Он включал в себя радость, печаль и страдание, а также зрение и слух. Поскольку индивидуальные вещи, как и разум, являются частью природы, спор между рационализмом и эмпиризмом рассматривался Дьюи как устаревший. Если деятельность и опыт являются основными, то контроль активности и казалось бы, опыт производит человека определенного типа.Дьюи подтвердил это задание, когда он обсуждал роль социальных обычаев и законов. Эти важно для , создавая человек. . . . Индивидуальность в социальном и моральном смысле — это то, что нужно развивать из. Это инициативность, изобретательность, разнообразная находчивость, предположение. ответственности в выборе убеждений и поведения. 64 Такой взгляд требует рассмотрения социальных модификаций. с, поскольку самодостаточность рассматривается как процесс.Если нужно менять людей, должны изменить институты, которые их создают. Учреждения могут оставаться статичными и производят людей низкого качества, или их можно изменить, чтобы сформировать новых и лучше отдельные типы. Люди не возникают изолированно, и когда люди изолируются, они все еще находятся в компании «богов и духов». 65 Когда институты меняются к лучшему, они производят лучших людей, которые в очередь может изменить институты к лучшему. Цель — «полное образование» в которые каждый человек формирует «цели и политику» своей социальной среды. в соответствии с его возможностями. 66 В заключение этого раздела можно отметить, что человек является частью природа. Природа в процессе. Человек в процессе. Это сводит все к процесс «без субъекта или объекта, ни внешнего, ни внутреннего». 67 Если это адекватная интерпретация Дьюи, то то, что кажется очень изначально ориентированный на человека, кончается неличностным взглядом на природу и человека. В то же время акцент Дьюи на опыте подтвердил казалось бы, идеалистическое утверждение о том, что что-то должно быть в уме, чтобы быть известный. C. Бог. У Дьюи очень необычный подход к вопросу о Боге и религии. Он написал небольшой труд под названием A Common Faith , который был бы лучше рассматривается как общая психология или общий опыт. Он отбросил большую часть то, что считается религиозным для нового определения религиозного. Он написал: Любая деятельность, осуществляемая от имени идеала и против препятствий и несмотря на угрозы личной утраты из-за убежденности в своей общей и непреходящей ценности является религиозным в качественный. 68 Он описал опыт людей, достигших «объединение самих себя и своего отношения к условиям существование ». 69 Кроме того, определение идет после того, как внимание дано «религиозному качеству опыта». Дьюи отверг любую форму сверхъестественной структуры или веры в религию. Это исторические атрибуты, от которых можно отказаться. Он перечисляет конфликты между различными религиозными идеологиями и пришел к выводу, что поскольку все не может быть правильно, нет.Тем не менее, в религия. Его можно получить, если соблюдаются доктринальные, моральные и ритуальные структуры. перевернулся. 70 Богословие возникло из простой веры в то, что что-то «должно существовать», и это заменяется «интеллектуальным убеждением. что он уже существует ». Он отметил: Когда существует физическое существование не подтверждают утверждение, физическое тонко превращается в метафизический. Таким образом, моральная вера была неразрывно связана с интеллектуальные убеждения о сверхъестественном. 71 Ментальная игра, в которую человек играл своим умом производит религию, которая является не чем иным, как самовнушением или самопроекция. Дьюи признает, что в этой идее он использовал старую тему, которая религия рождается из страха. 72 Одна из причин реакции Дьюи на религию — благая. Он отверг использование Бога для объяснения того, что наука имеет или может объяснять. Позже он стал известен как Бог промежутков. Дьюи отметил, что поскольку мы не знаем отношения между мозгом, нервной системой и подумал, тогда обращается к сверхъестественному.Он справедливо протестовал неправильное использование Бог, но, тем не менее, он пошел до конца и отверг Бога. 73 Цель Дьюи в избавлении от религии — сосредоточиться на религиозном. Это почти как вытащить ядро из шелухи. Религиозный опыт, который выбрал Дьюи, связан с идеями «размещения, адаптации и корректировки ». 74 Поскольку нет Бога, который работает для человека человек должен работать на себя либо для того, чтобы получить то, что он хочет, либо остановить желание этого.Идея размещения связана с воображение. Если мы представим, что находимся в гармонии со Вселенной, мы быть. Вселенная — это продукт обобщения нашего воображения. Мы испытать только части Вселенной, которые мы себе представляем, или обобщить наши частичные гармония в полную гармонию. Дьюи отметил, что «идея всестороннее и глубоко укоренившееся согласование себя со Вселенной (как название совокупности условий, с которыми связано личность) действует только через воображение.. . . » 75 Похоже, что большее понимание и последовательность преобладали бы, если бы «природа» заменено на «Вселенная». Человек религиозен по своей природе, и нет ничего вне природы, к которой он может направить себя. Религия теперь превращается из уникального опыта в опыт. всех видов. Подобным образом Дьюи заметил, что «все, что вводит подлинное перспектива религиозна, а не религия — это то, что вводит это ». 76 Подразумевается, что марксисты точно так же религиозным, как христиане, если есть подлинное понимание, введенное в мысль, или если цели достигнуты.Любой смиренный человек, преследующий свое призвание против много форс занимается религиозной деятельностью. Религия не ограничивается церковь вообще. Дьюи допускает использование слова «Бог», но не в личном смысле
срок. Бог «означает единство всех идеальных целей, побуждающих нас к желанию и
действие ». 77 Далее он писал, что« это единство не означает
единственное Существо, но единство верности и усилий вызвано тем фактом, что
многие цели находятся во власти их идеального или воображаемого качества, чтобы
перемешайте и держите нас.» 78 Уместность этого определения Бога
чтобы цели всего человечества стали едиными. Дьюи считал свой возраст
«отвлечены» и нуждаются в таких объединяющих идеях. Это можно отметить
вот еще одна форма Бога промежутков, от которой Дьюи отказался как
неправильное использование идеи Бога. Другое использование в денежном выражении термина Бог или
божественное было в защите «человека от чувства изоляции и от последующего
отчаяние или неповиновение ». 79 справедливость справедливости, привязанность, и это интеллектуальное соответствие наших идей с реальностью который мы называем истиной, настолько уверен в своей власти над человечеством, что он не нужно для религиозного отношения обременять себя аппаратом догмы и доктрины. 80 Еще одно следствие отказа от различий между священным и светским, заключается в том, что наука выступает как более религиозный, чем религия.Отказ от доктрин религии, религиозных деятельность связана с методом, а не с доктриной. Наука — это деятельность для по большей части религиозный. Но наука «не состоит из каких-то конкретных тело предмета. Он состоит из метода, метода изменения верований посредством проверенного исследования, а также их достижения ». 81 Дьюи считал, что религия вызвала кризис ценностей и стипендия. Кризис для этих областей возник из-за их отношения к сверхъестественное.Предполагается, что если они отключены от сверхъестественное, кризис утихнет; ценности будут сильными, а стипендия по всем направлениям будет целостным. 82 В общем, Дьюи выбивает религии, утверждающие исключительно истину. Единственный реальный способ восстановить доверие церквей — это отказаться от своих эксклюзивная и авторитетная позиция. 83 Но он предлагает другое новый эксклюзив, имеющий окончательность. «Есть только одна надежная дорога к истина — путь терпеливого, совместного исследования, действующего посредством наблюдение, эксперимент, запись и контролируемое отражение.» 84 D. Ценности. Мы можем начать с отрицательных ответов Дьюи на предыдущую этическую теорию. и практика. Его неприятие философии прошлого было достаточно сильным, чтобы его критики говорили о его «кислом отношении». 85 Мораль прошлого пыталась найти прочную, неизменную основу для мораль. Дьюи считал это неправильным, поскольку мораль связана с меняется. 86 Моральные взгляды прошлого делали хорошее «синглом, фиксированный и окончательный товар.» 87 Дьюи отверг это и считал, что добро связано с целями будущего, а также с личными способность анализировать требуемые решения между альтернативными проблемами. прошлый способность человека анализировать требуемые решения между альтернативными вопросы. Мораль прошлого включала в себя каталогизацию правильного и неправильного, что могло быть обнаруженным и решенным; Дьюи видел, что мораль нуждается в методе исследования так что действие может иметь место после анализа. 88 Прошлая мораль был созерцательным, и Дьюи утверждал, что мораль предполагает действие.В общая тема решения проблем может лежать в основе его подхода к ценности. Далее, утверждал Дьюи, мораль прошлого проводила различие между средствами и оканчивается ценностями, часто называемыми внешними и внутренними ценностями. Внутренняя ценности или «цели» были вещами, которые нужно ценить сами по себе. Дружба — это внутренняя стоимость. Внешние или средства, связанные с использованием предметов или вещей для достижения цели. Пишущая машинка — это внешняя ценность, потому что это средство достижения общения, работы, хороших оценок или других ценностей.Как результат этого различия внешние или средние были обесценены или расценены как второсортный. Это создает искусственные разделения в области оценки. Более высокие значения становятся значениями снобизма, а более низкие значения — хотя, возможно, чаще встречается — становится несколько нежелательным. Примером может служить контраст между ценность, придаваемая «умственным занятиям» в противоположность «черным профессиям». Дьюи считал это различие ошибочным. На самом деле фигня сборщик может внести больший вклад в общину, чем округ асессор или профессор колледжа. Прошлая мораль обычно была связана с религиозным авторитетом, таким как Моисей. или Павел, или церковный авторитет, или интуиция, или подражание. Но настоящее мораль, по Дьюи, должна быть связана с наукой. Он верил своей философии был одним из способов спасти то, что было хорошим в ценностях прошлого. Многие из прошлые ценности не подходят для принятия в научный век. 89 Возникает естественный вопрос, что такое мораль? Моральное благо, — ответил Дьюи, — ему дается все, когда он имеет возможность «вносить свой вклад. к исправлению существующего зла.» 90 Это вводит своеобразный Мысль о моральной теории Дьюи: цель оправдывает средства. В то время как многие моралисты прошлого осудили этот принцип как термин Макиавелли, Дьюи защищал это как следствие науки. Наука оперирует предположение, что цель оправдывает средства. Говоря прагматично, если работает, то проверено. Это также должно быть принято с точки зрения теории морали. 91 Мораль также предполагает принятие решений. Но мораль не единственная в своем роде. ответ, но многие: ответы различаются в зависимости от того, «меняется, движется, индивидуализированные товары и концы.» 92 Принятие решений должно быть связанных с интеллектом, и именно здесь бремя морали размещен. Ответственность за мораль теперь прочно возложена на человеческий интеллект, а не в других источниках, таких как церковь, или интуиция или другие. 93 Для Дьюи мораль стала ориентированной на следствие. Прошлая моральная теория не может решить будущие этические последствия. Место принятия решений и ориентация на последствия вместе в этике, и кажется естественным рассматривать этика не как нечто окончательное, а как непрерывный процесс.Рост всех ценности кажутся частью этического мировоззрения Дьюи. Старые добродетели честности, справедливость и воздержание — это не конечные цели, которых следует добиваться, а направления путь к нравственному росту. Как и Джеймс, Дьюи также выбрал мелиоризм как альтернативу позиции пессимизм и оптимизм. «Мелиоризм — это вера в то, что определенные условия которые существуют в один момент, будь они сравнительно плохими или сравнительно хорошими, в любом случае может быть лучше ». 94 Дьюи отверг оптимизм, потому что его попытка объяснить проблему зла была наивной.Зло часто было считается нереальным, или иллюзией, или каким-то подобным объяснением. Пессимизм психологически парализовало, и все будущие надежды на решение мировой проблемы беды были бесполезны. Мелиоризм, с другой стороны, утверждал, что мир зло можно было идентифицировать и считать реальным. Более того, они также могли быть искоренить разумными средствами. Отказ Дьюи от прошлых стандартов ценности вызывает вопросы о том, что должно быть в будущем. Наука не оборудована как метод определения каким должно быть .Дьюи признал это и написал: «современная наука сделала ясно, что природа не отдает предпочтения хорошему перед плохим; это мельницы безразлично перерабатывают любую засыпку ». 95 Наука предоставляет средства; ценности определяют концы. Но даже заранее определенные цели имеют неоднозначные последствия, потому что многие переменные неизвестны во многих анализ принятия решений. Например, проекты государственного городского жилищного строительства. имел желаемую цель — достойное жилище. Деньги, строительство, планирование и другие факторы вошли в эти проекты для предоставления жилья, нового среды, но проекты часто терпели неудачу для по многим известным причинам и, вероятно, по неизвестным причинам. Взгляд Дьюи на ценности имеет особую встроенную особенность. Даже если человек
запланированные цели, рожденные его воображением, на них больше нельзя смотреть
чем матрица природы. Воображение человека по-прежнему является лишь частью общего
реальность — природа. По определению, это не оставляет ничего, кроме
натуралистическая ценность до тех пор, пока определение природы не будет оспорено и изменено. E. Критика и комментарии В отношении взгляда Дьюи на реальность можно спросить следующее: когда-нибудь познаваемая природа, как о ней говорит Дьюи? Что это за природа меняется, это ненадежно, и все ли? Даруйте это изменение важный ингредиент в природе, следует сделать вывод, что изменение описывает все? Не может быть сочетания изменения и неизменный? Некоторые вещи, кажется, не меняются — прошлое, математика и идеалы.Более того, отказ Дьюи от метафизики привел его к неправильному использованию и искажать позиции своих оппонентов по вопросам метафизики. Что касается взглядов Дьюи на природу человека, он стремится продвинуть за пределами материалистов в его описании внешнего вида человека, но он не убедительно в своем объяснении конституционального устройства мужчины. Утверждение, что разум — это поведение, которое устраняет проблему разума и тела в метафизике, но это также стирает удовлетворительные объяснения того, что такое разум и как он функционирует.Ум глубже, чем простая деятельность и поведение. Его акцент на опыт имеет практически то же применение, что и старый идеалист акцент на невозможности превзойти разум. Взгляды Дьюи на Бога и религию определены настолько расплывчато, что все религиозный. Когда все религиозны, никто не религиозен. Не только Дьюи лишил слово Бог всякого смысла и содержания, но он уменьшил религия к бессмысленному слову. По иронии судьбы, Дьюи был великим защитником всех видов свобод, кроме одной мог преследовать свою прагматическую ценность — цель оправдывает средства — для всех видов злых дел. Следующая таблица может помочь для обзора и сравнения. Прагматизм _________________________________________________________ Реальность 1. Плюрализм, многое 1. Природа
это все Человек 1.Человек мыслитель, 1. Человек — это
континуум в Бог 1. Бог важен; 1. Бог есть
отклоненный. Ценности 1. У человека есть выбор 1. Ценности
связано с Для дальнейшего Исследование Басвелл, Дж.О. Философия Ф. Теннант и Джон Дьюи . Новый
Йорк: Философская библиотека, 1950. Джеймс, Уильям. Очерки радикального эмпиризма .Нью-Йорк: Лонгманс,
Грин и Ко., 1920. Сноски 1 Прагматизм: The Classic Writings , под редакцией Х. Стэндиш Тайер, Нью-Йорк: Новая американская библиотека, 1970, стр. 88. 2 Там же ., Стр. 111. 3 Там же ., Стр. 57. 4 Там же ., п. 132. 5 Уильям Джеймс, Прагматизм, новое имя для некоторых старых способов мышления , Нью-Йорк: Longmans, Green and Co., 1907, стр. 54-55. 6 Уильям Джеймс, Некоторые проблемы философии , Нью-Йорк: Лонгманс, Грин и Ко., 1911, стр. 58. 7 Там же ., Стр. 101. 8 Уильям Джеймс, Очерки радикального эмпиризма , Нью-Йорк: Лонгманс, Грин и Ко., 1912, с. 46-47. 9 Прагматизм , op. соч. , стр. 156. 10 Прагматизм , op. соч. , стр. 257. 11 Джеймс, Некоторые проблемы философии , op. cit ., стр. 35-36. 12 Прагматизм , op. соч. , стр. 197. 13 William James, The Will to Believe , New York: Longmans, Green and Co., 1899, с. 218. 14 Там же ., Стр. 245. 15 Джеймс, Некоторые проблемы философии , op. cit ., стр. 129. 17 Джеймс, Воля верить , op. соч. , стр. 129. 18 Джеймс, Очерки радикального эмпиризма , op. соч., стр. 3. 19 Джеймс, Воля верить , op. соч. , стр. 118. 20 Уильям Джеймс, Бессмертие человека , Бостон: Хоутон, Миффлин и Co., 1989, стр. 21. 21 Джеймс, Очерки радикального эмпиризма , op. соч. , стр. 79. 22 Прагматизм , op. соч. , стр. 12. 23 Джеймс, Очерки радикального эмпиризма , op.соч. , стр. 120. 24 Прагматизм op. соч. , стр. 120. 25 Там же ., Стр. 119. 26 Джеймс, Воля к вере , op. соч. , стр. 14. 27 Ставка является ставкой. Невозможно доказать или опровергнуть существование Бога, но один должен принять решение или сделать ставку на то, существует он или нет. См. Главу XVIII для более полного изложения. 28 Джеймс, Воля к вере , op.соч. , стр. 28. 29 Уильям Джеймс, Варианты религиозного опыта , Нью-Йорк: Collier Books, 1961, стр. 400. 30 Джеймс, Воля к вере , op. соч. , стр. 126. 31 Прагматизм , op. соч. , стр. 299-300. 32 Джеймс, Воля к вере , op. соч. , стр. 122. 33 Там же . 34 Джеймс, Разновидности религиозного опыта , op. соч. , стр. 393-94. 35 Там же ., Стр. 404. 36 Джеймс, Воля к вере , op. соч. , стр. 198. 37 Там же ., Стр. 211. 38 Там же ., Стр. 213. 39 Там же ., Стр. 181. 40 Прагматизм , op.соч. , стр. 286. 41 Дьюи какое-то время был настолько консервативен, что писал статьи, в Bibliotheca Sacra, апрель 1886 г., но весьма консервативная теологическая журнал. 42 J.O. Басуэлл, Философия Ф. Теннант и Джон Дьюи , Нью-Йорк Йорк: Философская библиотека, 1950, стр. 456. 43 Джон Дьюи, Реконструкция в философии , Нью-Йорк: Х. Холт и Co., 1920, дополненное издание, с.116. 44 John Dewey, Experience and Nature , Chicago: Open Court Publishing Co., 1925, стр. 71. 45 Там же ., Стр. 42. 46 Там же . 47 Там же ., Стр. 43. 48 Там же ., Стр. 64. 49 Там же ., Стр. 74-75. 50 Там же ., Стр. 254. 51 Там же ., п. 261. 52 Там же ., Стр. 88. 53 Там же ., Стр. 253. 54 Buswell, op. соч. , стр. 464. 55 Дьюи, Реконструкция в философии , op. соч. , стр. 1. 56 Дьюи, Опыт и природа , op. соч. , стр. 17. 57 Там же ., Стр. 272. 58 Там же ., п. 75. 59 Там же ., Стр. 291. 60 Buswell , op. соч. , стр. 267. 61 Дьюи, Опыт и природа , op. соч. , стр. 291. 62 Там же ., Стр. 277. 63 Дьюи, Реконструкция в философии , op. соч. , стр. 86. 64 Там же ., Стр. 194. 65 Там же ., Стр. 206. 66 Там же ., Стр. 209. 67 Buswell, op. соч. , стр. 395. 68 John Dewey, A Common Faith , New Haven: Yale University Press, 1934 г., 19-е изд., 1966 г., с. 27. 69 Там же . 70 Там же ., Стр. 9. 72 Дьюи не предлагает никаких документов или доказательств своей теории происхождения религия. Многие другие вещи не задокументированы, хотя эти идеи какое-то время. Одна из основных критических замечаний Дьюи заключается в том, что он расстается с прошлым. По поводу церкви он писал: «Но дело новое. в истории то, что когда-то было неслыханным, это то, что рассматриваемая организация является особым учреждением со светской общиной ». Там же ., стр.61. Но вопреки Дьюи, церковь не считалась чем-то особенным для 300 лет. 73 Там же ., Стр. 76. 74 Там же ., Стр. 15. 75 Там же ., Стр. 19. 76 Там же ., Стр. 24. 77 Там же ., Стр. 42. 78 Там же ., Стр. 43. 79 Там же ., п. 53. 80 Там же ., Стр. 44. 81 Там же ., Стр. 39. 82 Там же ., Стр. 29-30. 83 Там же ., Стр. 83. 84 Там же ., Стр. 32. 85 Дьюи, Реконструкция в философии , op. соч. , стр. vii. 86 Там же ., Стр. xiii. 87 Там же ., п. 162. 88 Там же ., Стр. 169-170. 89 Дьюи, Опыт и природа , op. соч. , стр. Ii-iii; п. 437. 90 Дьюи, Реконструкция в философии , op. соч. , стр. 172. 91 Там же ., Стр. xxxix. |
Сила позитивного прагматизма | по Мортон Уайт
К. С. Пирс и Уильям Джеймс; рисунок Дэвида ЛевинаЛюбой философ любого толка, который попытается написать историю своего предмета в Америке от ее истоков до Первой мировой войны, рано или поздно обнаружит, что из всех мыслителей, которых он обязан изучать, двое наиболее блестящих и оригинальных были именно те. Давние друзья и партнеры по прагматизму Чарльз Пирс (1839-1914) и Уильям Джеймс (1842-1910).Оба были сыновьями интеллектуальных отцов, оба были мужчинами из Гарварда, и оба начали свою карьеру в области естественных наук, но вскоре после интеллектуального старта они поплыли в совершенно разные моря.
Джеймс добился международного успеха после появления в 1890 году книги Principles of Psychology , триумфально вступил в философию в следующем десятилетии и умер, зная, что он один из самых известных философов в мире. Удача Пирсу была совсем другой.Ему так и не удалось опубликовать книгу по философии, никогда не было постоянной академической должности, часто он жил в нищете и постоянно был вынужден сохранять единство души и тела, читая лекции, рецензируя и записывая словарные статьи. Он был колючим, нетрадиционным математическим логиком, у которого был гений, чтобы быть неприятным своим благодетелям, но он, кажется, никогда не прогонял вечно щедрого Джеймса, который делал скидку на чокнутость Пирса, хвалил и поддерживал его во всех чрезвычайных ситуациях. .Джеймс красиво объявил миру в 1898 году, что Пирс был основателем прагматизма, но признание Пирса заняло непростительно много времени, чтобы проникнуть в сознание американских ученых. Лишь в 1930-х годах, когда начали появляться его посмертные статьи Collected Papers , величие Пирса было общепризнано философами.
Америка слишком поздно открыла для себя свою философскую Золушку, но лучше поздно, чем никогда. После того, как работы Пирса присоединились к работам Джеймса на полках библиотек, стало очевидно, какой сильной парой они были.Они выгодно отличались от любого философа, созданного в то время в Англии или на континенте, и вместе со своими американскими предшественниками и современниками сияли почти с солнечной яркостью. До Джонатана Эдвардса (1703-1758) в том, что можно было бы назвать Лэндом Перри Миллера в честь этого преданного исследователя пуританского ума, практически не было ничего, имеющего прочную философскую ценность. И хотя Эдвардс был острым и даже сильным сторонником свободы воли, он вряд ли был тяжеловесом по сравнению с Локком, Хьюмом или Беркли.Эмерсон (1803–1882) был великим человеком и провидцем, но его небольшая техническая философия была связана с его рабским принятием различия Кольриджа между Разумом и Разумом. Чонси Райт (1830-1875), которого часто называют ур-прагматиком, при внимательном чтении оказывается более умным и знающим учеником Дарвина и Джона Стюарта Милля. Джозайю Ройса (1855-1916), младшего коллегу Джеймса и друга Пирса, нельзя ставить с ними в один класс, несмотря на всю его ученость и логику.И если кто-то думает о живости и оригинальности, чем меньше сказано, тем лучше о сверхштатных материалистах из Филадельфии, принстонских реалистах и гегельянцах Сент-Луиса, которые прячутся в подлеске американской философской истории.
Поэтому неудивительно, что когда профессор Эйер, который, похоже, не проявляет общего интереса к истории Америки или ее идеям, но имеет нюх на хорошую философию, был приглашен английским фондом для чтения лекций по «История, литература и институты Соединенных Штатов», — его неизбежно привлекали Пирс и Джеймс.Широко мыслящие хозяева проинформировали Айера, что условия лекции могут быть взяты так, чтобы охватить сравнение британской и американской философии, и поэтому в 1957 году он прочитал в Университетском колледже в Лондоне серию из четырех лекций под общим названием «Прагматизм и Анализ », в котором он попытался проследить основные линии американской философии от Пирса и Джеймса до наших дней, наряду с основными линиями британской философии от Дж. Э. Мура и Бертрана Рассела до наших дней. Считая предмет своих лекций слишком обширным для книги, Эйер решил сначала сузить его до Пирса и Джеймса как основоположников американского прагматизма и Мура и Рассела как основоположников британского анализа; но когда он обнаружил, насколько трудно будет иметь дело только с Пирсом и Джеймсом, он остановился на книге только о них.Таково происхождение Истоки прагматизма .
Айер не только сосредоточил все свое внимание на этих фигурах, но и ограничился их прагматизмом и родственными доктринами. Очевидное безразличие Айера к взглядам других авторов на эти доктрины вызовет ужас у многих специалистов по Пирсу и Джеймсу, но вызовет сочувствие и понимающие улыбки каждого профессора философии, которому приходилось читать лекцию человеку, не знавшему о нем научной литературы.Айер рассматривает свою собственную неспособность цитировать что-либо в обширной вторичной литературе о Пирсе и Джеймсе с тем, что можно назвать только «наглостью». «В мои задачи не входило создание исторической научной работы», — говорит он, аккуратно обезоруживая своих вероятных рецензентов в научных журналах. «Я внимательно читал работы Пирса и Джеймса, но я не пытался поместить их в историю философии». «Я также не изучал, — добавляет он, — сочинения других комментаторов, чтобы увидеть, насколько их интерпретации согласуются с моими.Пространство, которое Эйер экономит, не учитывая взгляды других комментаторов, он использует для разработки своих собственных теорий по некоторым из основных вопросов, поднятых Пирсом и Джеймсом.
Признаюсь, у меня двоякое мнение по поводу некоторых аспектов этого предприятия. С одной стороны, я не могу избавиться от ощущения, что для интерпретатора философа — особенно для интерпретатора эмпирических взглядов Айера — странно игнорировать то, что было написано о его предмете подобным образом. Задача открытия того, что сказал и имел в виду философ, является эмпирической, и поэтому можно ожидать, что комментатор будет искать все возможные свидетельства о нем, в том числе предоставленные другими комментаторами.Поэтому я думаю, что эта книга была бы гораздо более полезной, если бы Эйер потратил больше времени на изучение мнений других интерпретаторов Пирса и Джеймса и меньше на изложение своих собственных идей по вопросам, поднятым Пирсом и Джеймсом. С другой стороны, все мы знаем, как легко интерпретатору философского текста отвлечься от своей основной задачи, поспорив с другими комментаторами. И что еще хуже, любой, кто чувствовал себя обязанным прочитать все, что написано о Пирсе и Джеймсе, должен был пройти через унылую культовую литературу, которая выросла рядом с респектабельной экзегетической литературой.
Более того, мне не нужно подчеркивать количество чепухи, написанной о предполагаемом союзе между прагматизмом и американским капитализмом, а также о так называемом прагматизме Рузвельта и Джона Кеннеди. Я осмеливаюсь предположить, что, если бы Эйер в манере интеллектуального историка пробирался сквозь всю литературу о Пирсе, Джеймсе, их жизни и времени, у нас никогда бы не было ни одной его книги о Пирсе и Джеймсе, и это было бы жаль. Как бы то ни было, мы можем быть благодарны за разъясняющее и интересное исследование, которое позволяет нам засвидетельствовать влияние двух наших самых выдающихся философских умов на одного из самых проницательных и наименее замкнутых современных английских философских авторов.
В тридцатые годы Айер привез в Англию позитивистские доктрины Венского кружка и написал свой провокационный «Язык, истина и логика» . В этой книге он приносит домой отчет, который может быть новостью для некоторых, о том, что два американца создали оригинальную и мощную философию до того, как родились Рассел, Мур и Витгенштейн. Хотя Айер прошел долгий путь от юношеского позитивизма, одна из самых интересных вещей в его последней книге — это его применение того, что он узнал в Вене, к прагматизму Джеймса.Поэтому я сконцентрируюсь на этом аспекте книги, хотя многое из того, что он говорит о Пирсе, также представляет большой интерес. Айер особенно озабочен тем, чтобы опровергнуть точку зрения, согласно которой, согласно Джеймсу, человек может верить любому утверждению, в которое он сочтет удовлетворительным, и пытается защитить Джеймса от этого обвинения, рассматривая его как нечто вроде логического позитивиста.
Насколько я могу судить, Айер никогда не отказывался от позитивистской доктрины, согласно которой существуют три принципиально разных типа утверждений, которые подкрепляются фундаментально разными способами: утверждения эмпирической науки, основанные на фактах, утверждения чистой математики и логики, которые касаются отношения между идеями и теми, которые являются моральными или эстетическими.Несмотря на то, что Джеймс не признал такую трихотомию в явной форме, Айер думает, что действительно принял ее. Когда Джеймс сказал, что мы должны принимать только те убеждения, которые «работают», он хотел добавить, согласно Айеру, что фактические убеждения эмпирической науки работают одним способом, математические и логические убеждения — вторым, а моральные и эстетические убеждения в третьем. При такой интерпретации фактическое убеждение работает тогда и только тогда, когда оно подтверждается опытом; математическое или логическое убеждение работает тогда и только тогда, когда оно выражает взаимосвязь между идеями, которая «очевидна для восприятия с первого взгляда»; а моральные или эстетические убеждения работают тогда и только тогда, когда они приносят удовлетворение тому, кто их придерживается.Следовательно, только моральные или эстетические убеждения ведут себя так, как обычно описывают комментаторы Джеймса, потому что только они находятся во власти личных капризов, которые обычно связаны с учением Джеймса. Напротив, считает Айер, основания, на которых мы принимаем утверждения науки и математики, столь же объективны с точки зрения Джеймса, как и с точки зрения любой позитивистской доктрины.
А как насчет метафизических и религиозных верований? По словам Айера, Джеймс относил их к той же категории, что и моральные и эстетические убеждения, потому что они тоже не являются ни эмпирическими, ни математико-логическими, и поэтому можно сказать, что они работают тогда и только тогда, когда они удовлетворяют человека, который их придерживается.Вот почему Джеймс мог апеллировать только к моральным чувствам, отвергая метафизику детерминизма и натурализма. Вера в то, что каждый выбор предопределен, не согласуется, сказал он, с нашим чувством морального сожаления; и поэтому вера в детерминизм должна уступить место. Вера в то, что за пределами природы не существует духовного порядка, не согласуется с такими же уважаемыми чувствами, и поэтому эта вера также должна уступить место не интеллектуальным причинам. Согласно интерпретации Джеймса Айером, наука, математика и логика глухи к притязаниям на чувства; математика и логика глухи к требованиям чувственного опыта; тогда как метафизика человека и его богословие откликаются на каждое биение его сердца.
Есть много аргументов в пользу этой интерпретации Иакова, даже несмотря на то, что есть много отрывков, препятствующих этому. Однако вместо того, чтобы говорить, что это — правильная интерпретация , я должен сказать, что Айер указал на одно заметное напряжение в мысли Джеймса, которое очень сблизило его с его предшественниками, Джонатаном Эдвардсом и Эмерсоном. Чтобы обосновать евангельскую религию, Эдвардс добавил шестое чувство к обычным чувствам Локка; он настаивал на том, чтобы избранные протестанты обладали «чувством сердца», которое позволяет им видеть величие божественных вещей, и резко атаковал как формалистов тех, кто довольствовался более теоретическим или более историческим знанием божественного превосходства.Хотя Эмерсон во многом отошел от философии и теологии Эдвардса, он, как известно, больше полагался на свое сердце, чем на свою голову, когда приходил к своим религиозным, моральным, эстетическим и метафизическим убеждениям.
Это было главной целью Эмерсона, убеждая, что Колериджанский разум может видеть славу Бога в лице Иисуса, существование Платонических идей и истинность моральных утверждений. Вот почему мы можем подвести итоги примерно 150 лет американской философии, указав, что кальвинистское чувство сердца, трансценденталистский разум и воля Джеймса к вере были иррационалистическими или антиинтеллектуалистскими приемами.По мнению Эдвардса, протестантский святой мог быть простым, невежественным человеком и все же видеть истину более эффективно, чем ученый или философ; для Эмерсона поэт, увидевший высшие истины, мог быть фермером или ребенком; и для Джеймса в «Воля к вере »: любой, у кого есть чувства, имел право принять метафизику или религию, которые удовлетворяли его, когда его логический интеллект, как выразился Джеймс, не был принужден к этому предмету.
Парадоксально, что Джеймсу легче вписаться в старую американскую традицию антиинтеллектуализма, когда кто-то концентрируется, как это делает Эйер, на позитивистском напряжении в его мысли.Однако это становится более понятным, когда понимаешь, что среди позитивистов двадцатого века существует сильная тенденция рассматривать так называемые онтологические вопросы как радикально отличные от научных. Когда они не считают их бессмысленными, позитивисты придерживаются философских вопросов вроде «Существуют ли физические объекты?» и «Есть ли универсалии?» не решаются, поскольку мы решаем вопросы типа «Есть ли бактерии?» или «Есть электроны?» Последние они рассматривают как фактические вопросы, на которые следует ответить эмпирическими методами, тогда как они думают, что онтологические вопросы требуют решений об удобстве определенных концептуальных рамок, решений, принимаемых путем обращения к так называемым прагматическим соображениям.Когда позитивист начинает рассматривать онтологические вопросы таким образом, мы легко можем понять, почему он может сочувствовать идее о том, что онтологические и другие метафизические верования приемлемы только в той степени, в которой они нас удовлетворяют. Ибо, как указал Куайн, позитивист разделяет несостоятельный контраст между методом онтологии и методом науки, заставляя свой прагматизм работать только после того, как предположительно закончились его эмпирические, научные исследования, тогда как на самом деле прагматические соображения при правильном понимании играют роль в обосновании как онтологических, так и научных убеждений.Вера в существование универсалий, как и вера в существование электронов, должна быть проверена, среди прочего, ее способностью эффективно организовать наш опыт. Поэтому в метафизике, религии и морали мы обращаемся не только к нашему сердцу, а в науке используем только голову.
Поэтому я должен сказать, что если Эйер прав, утверждая, что Джеймс принял антиинтеллектуалистский позитивизм, тем хуже для Джеймса. Такой позитивизм зависит от неоправданной трихотомии физики, логики и этики, которая поддерживается неясным различием между аналитическими и синтетическими утверждениями и неудачным анализом природы моральных суждений.Поэтому я надеюсь, что, продолжая изучение американской философии, Айер убедится в том, что не существует радикального методологического различия между тем, как работают наши онтологические убеждения, и тем, как работают наши научные убеждения.
Если бы я писал книгу о Джеймсе, я бы обратил внимание на напряжение в его мысли, которое Эйер игнорирует, но которое, как мне кажется, ближе к философской истине. Это хорошо выражено в следующем отрывке из эссе Джеймса «Чувство рациональности»:
Представьте, что мы можем, весь человек внутри нас работает, когда мы формируем наши философские взгляды.Интеллект, воля, вкус и страсть взаимодействуют так же, как и в практических делах; и хорошо, если страсть не будет чем-то столь же мелочным, как любовь к личному завоеванию философа на другом конце пути. Абсурдная абстракция интеллекта, устно формулирующего все свои свидетельства и тщательно оценивающего их вероятность с помощью вульгарной дроби, величиной одного знаменателя и числителя которой она колеблется, в идеале столь же неуместна, сколь и невозможна на самом деле. Почти невероятно, что люди, которые сами являются работающими философами, должны притворяться, будто любая философия может быть или когда-либо создавалась без помощи личных предпочтений, убеждений или предсказаний.
Я хотел бы отметить, что здесь интеллект, воля, вкус и страсть , все , как сказано, сотрудничают в формировании философского мнения, и что интеллекту не отрицается часть. Джеймс был заинтересован в том, чтобы отдавать личным предпочтениям часть процесса, но не единственную. Ключевая фраза в отрывке — «весь человек». Говоря таким образом, Джеймс не хотел отрицать, что интеллектуальные соображения сыграли некоторую роль в его отказе, скажем, от детерминизма. Когда это напряжение выходит на первый план в его мышлении, он подчеркивает, что решение принять или отвергнуть метафизику продиктовано сочетанием логических, эмпирических и эмоциональных соображений.Когда он думает в этом направлении, он далек от принятия антиинтеллектуальной идеи о том, что фактическое убеждение проверяется только опытом, математико-логического убеждения, исследуя только отношения между идеями, и метафизического убеждения, обращаясь только к своим эмоциям. .
К тому времени, когда появился его Pragmatism , он, как я полагаю, отходил от идеи, что мы проверяем наши убеждения индивидуально в соответствии со стандартами, присущими той дисциплине, из которой они исходят.Он все больше и больше склонялся к точке зрения, что, когда мы думаем, что проверяем изолированное убеждение, метафизическое, научное или логическое, мы на самом деле оцениваем то, что он называл «набором мнений», который по-разному составлен и подчиняется требованиям. последовательности, опыта и эмоций. Наиболее ярко это проявляется в следующем отрывке из его Pragmatism :
У человека уже есть запас старых мнений, но он встречает новый опыт, который заставляет их напрячься.Кто-то им противоречит; или в момент размышления он обнаруживает, что они противоречат друг другу; или он слышит факты, с которыми они несовместимы; или в нем возникают желания, которые они перестают удовлетворять. Результатом является внутренняя проблема, к которой его разум до этого был незнаком, и от которой он пытается избавиться, изменяя свою прежнюю массу мнений. Он бережет столько, сколько может, потому что в этом вопросе веры мы все крайне консервативны. Итак, он пытается сначала изменить это мнение, а затем это (поскольку они сопротивляются изменениям по-разному), пока, наконец, не возникает какая-то новая идея, которую он может привить древнему корню с минимальным нарушением последнего, некоторая идея, которая опосредует между запасом и новым опытом и соединяет их друг с другом наиболее удачно и целесообразно.Затем эта идея принимается как истинная. Он сохраняет старый запас истин с минимумом модификаций, растягивая их ровно настолько, чтобы они признали новизну, но понимая это способами, настолько знакомыми, насколько это возможно.
Здесь, я полагаю, нет тенденции настаивать на том, что физика работает одним способом, логика — вторым, а метафизика — третьим. Акцент, скорее, делается на идее, что целый человек подвергнет разнородный набор мнений проверке, в которой должно быть принято во внимание соответствие как опыту , так и желанию , что он будет уравновешивать многие соображения друг с другом в попытке чтобы справиться с проблемой, которая поставила старую систему в напряженное состояние.И хотя Джеймс признает необходимость сохранения этой системы с минимальными изменениями, он считает, что даже самые старые истины из старого набора — истины логики и математики — можно изменить перед лицом вызова опыта или эмоций.
«Насколько пластичны даже самые древние истины… на самом деле, — заявляет он, — в наши дни ярко продемонстрировано преобразованием логических и математических идей».
