Альтруизм философия: Эгоизм — Гуманитарный портал

Практическая проблема, отраженная в дилемме альтруизм – эгоизм, заключается в противоречии не частного и общего интересов, а моего и чужого интересов. Как видно из определения альтруизма и самого слова «альтруизм», этот принцип повелевает содействовать благу другого человека, возможно, как равного, и при любых условиях – как ближнего. В этом смысле альтруизм необходимо отличать от коллективизма как принципа, ориентирующего человека на благо сообщества (группы). Такое определение нуждается в нормативном и прагматическом уточнении, в частности, по поводу того, кто судит о том, в чем заключается благо другого, в особенности, когда другой не может считаться в полной мере способным самостоятельно судить о том, что составляет его действительный интерес. При формулировке альтруизма, указывающей на необходимость подчинения своего интереса интересу другого, сам принцип альтруизма может быть поставлен под сомнение: как следует поступать по отношению к обидчику, к чинящему несправедливость, к нечестивому человеку? В связи с этим принцип альтруизма может быть уточнен таким образом, что он не распространяется на тех, кто намеренно творит несправедливость и зло.

Многие представители эволюционной этики, начало которой положил Ч.Дарвин, указывали на то, что альтруизм как социальное чувство или как взаимопомощь коренится в мире животных и является могучим фактором становления человека. Достижения эволюционной генетики позволили представителям эволюционной этики показать биологические предпосылки альтруизма. Согласно некоторым эволюционным теориям морали (например, П.А.Кропоткина, К.Кесслера, В.П.Эфроимсона), человечество проходило в своем становлении групповой отбор на моральность, в частности, на альтруистичность: выживали те группы, у индивидов которых появляется и закрепляется генетическая структура, определяющая альтруистическое – помогающее, самоотверженное, жертвенное – поведение.

Рубен Апресян

Проверь себя!
Ответь на вопросы викторины «Философия»

Какую плату за обучение брал со своих учеников Конфуций?

Философский взгляд на историческую динамику социальных проявлений эгоизма и альтруизма Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

И. Г. Лаверычева

ФИЛОСОФСКИЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЧЕСКУЮ ДИНАМИКУ СОЦИАЛЬНЫХ ПРОЯВЛЕНИЙ ЭГОИЗМА И АЛЬТРУИЗМА

Статья поднимает актуальный вопрос философской антропологии — об исторических закономерностях развития нравственных отношений и объективном основании морали. Историческая цикличность в развитии социальных тенденций эгоизма и альтруизма как основы отношений нравственности объясняется не только их культурно-экономической, но и социально-биологической — наследственно-генетической детерминацией.

Ключевые слова: эгоизм, альтруизм, исторические закономерности развития нравственных отношений.

I. Laverycheva

A PHILOSOPHICAL VIEW ON THE HISTORICAL DYNAMICS OF THE SOCIAL PHENOMENA OF EGOISM AND ALTRUISM

The issue ofphilosophical anthropology — historical regularities in the development of moral relations — is discussed. Historical cycles in the development of social tendencies of egoism and altruism as a bases of moral behavior is explained not only in terms of their cultural and economical causes, but also in terms of their socially biological — hereditary genetic determination.

Keywords: egoism, altruism, historical regularities in the development of moral relations.

Анализ исторического развития философии нравственности в Европе показывает, что в основании нравственных отношений лежат отношения эгоизма и альтруизма как свойства, суждения и поступки, принципиально противоположные по своей направленности: либо на пользу себе (эгоизм), либо на пользу другим (альтруизм). Мораль как общепринятые нормы поступков и суждений строится на определенном сочетании индивидуальных (эгоистический мотив) и общественных (альтруистический

Вместе с тем на всех этапах развития европейской философской мысли признавалось врожденное, телесно-чувственное естество эгоизма, которое понималось как

стремление к собственному индивидуальному благополучию, зачастую вопреки интересам и благополучию других людей.

При этом в античности полагали, что альтруизм возможен как умеренность — за счет разумного ограничения эгоистических потребностей (Протагор, Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур и др.).

В эпоху христианства главными добродетелями считались любовь к богу и сострадание к человеку, соблюдение религиозных правил, смирение, терпение, самоотречение и осуждение греха, в котором главным образом порицалась гордыня, т. е. эгоизм, который в соединении с рациональностью отягощается презрением к другим людям [8, с. 127-128]. Христианская религиозная мораль строилась как на рациональном отрицании всего телесного, так и на эмоциональном опыте сострадательной любви «агапэ» [10, с. 298] и, по существу, это была мораль альтруизма: «У… уверовавших было одно сердце и одна душа; никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее… и каждому давалось, в чем <он> имел нужду» [1]. Важной особенностью христианского мировоззрения, в отличие от античного, было не насильственно-принудительное (исключительно рабское), а общинно-добровольное — проальтруистическое отно-

шение к труду [12, с. 183-184]. Хотя это и прямо противоречило феодальной зависимости крестьян и смыслу их реального, наполовину рабского — наполовину свободного хозяйственного положения.

Новая и Новейшая эпохи поражают многообразием точек зрения и противоречивостью суждений о роли эгоизма и альтруизма в жизни человека и общества. Как в прошлом, так и в настоящем одни философы считают основным созидательным свойством человека эгоизм (Макиавелли, Спиноза, Гоббс, Мандевиль, Кант, Бентам, Шопенгауэр, Штирнер, Ницше, Рэнд и др.), другие — альтруизм (Шефтс-бери, Хатчесон, Юм, Смит, Конт, Кропоткин, Соловьев, советские философы), третьи признают в определенном соотношении и то и другое (Руссо, Милль, Спенсер, Сорокин, Рассел, Роллз и др.). Одни считают, что альтруизм возникает только как идея, как мыслительный инструмент для разумного ограничения природного эгоизма (Монтень, Ларошфуко, Спиноза, Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель). Другие думают, что альтруизм (как и эгоизм) — самостоятельное природное свойство человека; разница лишь в том, что первое основано на чувствах, связанных с удовлетворением собственных потребностей, второе — основано на чувствах, связанных с удовлетворением потребностей других людей, таких как чувства симпатии, солидарности, сострадания (английские сенсуалисты, Руссо, Шопенгауэр, Конт, Кропоткин, Соловьев и др. ). Действительная же сущность альтруизма была раскрыта с признанием в качестве его основания чувства сострадания (Руссо, Шопенгауэр, Соловьев), что впоследствии, уже в наше время, было подтверждено результатами естественнонаучных исследований (У. Гамильтон, Э. Уилсон, Ч. Ламсден, К. Лоренц, Р. Докинс, В. П. Эфроимсон, П. В. Симонов, М. Томазелло, Э. Турк-хаймер, А Кнафо, М. Л. Бутовская и др.).

Особенности поведения людей и понимание значения альтруизма и эгоизма в

общественной жизни существенно зависят от исторической ситуации. Так, альтруистические требования, неукоснительно соблюдаемые в ранних христианских общинах, за тысячелетнюю историю Средневековья постепенно теряли свое влияние и почти утратили его в эпоху Возрождения. Сменивший их разумный эгоизм, питавший идеи раннего гуманизма, послужил основой протестантских реформ и нравственности новых экономических отношений. Эгоистические времена Ренессанса и Постренессанса (ХУ-ХУ1 вв.) были богаты всеми видами социальной напряженности, связанной с разложением феодального строя: национально-освободительными и религиозными гражданскими войнами, крестьянскими волнениями, аристократическими заговорами, военными переворотами и буржуазными революциями. Государства Европы в этот период переживали политико-экономическую дезинтеграцию, ослабление централизованной власти, серьезные трудности в организации производства и торговли, снижение уровня жизни значительной части населения. В науке царил умозрительный подход. В общественном сознании отсутствовали устойчивые нравственные ориентиры, господствовали релятивизм и даже имморализм. Именно тогда появились философские доктрины Макиавелли, Монтеня, Гоббса и Ларошфуко о ведущей роли эгоизма и необходимости разумного управления им. Философия же альтруизма в этот период была представлена исключительно критическими учениями первых со-циалистов-утопистов Кампанеллы, Мора, Толанда, Мелье.

С утверждением Нового времени сначала в Голландии, затем в Англии и, наконец, во Франции, ренессансный разброд сменяется периодом буржуазного созидания и расцвета науки. В философии утверждаются эмпиризм и идеи о ведущей роли альтруизма в социальной и индивидуальной жизни, о чем свидетельствуют учения английских сенсуалистов Шефтсбери, Хатче-

сона, Юма, Смита, Фергюсона. Далее их развивают идеи Руссо и Конта, соответствующие периоду устойчивого созидательного процесса в общественных отношениях во Франции, Фейербаха — в Германии. Умеренный альтруистический оптимизм можно найти и в идеалистических учениях Лейбница, Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Несомненно, устойчивый политикоэкономический подъем в Новое время сопровождался настроениями альтруизма в общественном сознании, подобно тому как это было в период расцвета Средневековья. Но опять же в недрах уже сформированного капитализма, как и в эпоху зрелого феодализма, возникает критическая философия, рассматривающая с разных точек зрения эгоизм реальных социальных отношений. Таковы учения Кьеркегора и Шопенгауэра, анархизм Прудона и Штирнера, научный коммунизм Маркса и Энгельса, имморализм Ницше. В период общественного расцвета, как отмечает Б. В. Марков, «духовные отношения людей дополняют систему социальных норм и юридических законов, обеспечивающих безопасность совместного существования и порядок в обществе. <К концу XVIII в. это> …выгодно отличает немецкую философию, например, от французской, где социальноюридический корпус законов надстраивался над ментальностью, в которой постулировались эгоизм, враждебность, насилие, зло, воля к власти и т. п. . Это было обусловлено. уровнем развития общественных отношений, ибо <и> в Германии, начиная с Ницше и Шопенгауэра, надежды философов все чаще возлагаются не на любовь и моральное прощение, а на насилие и закон» [10, с. 56].

Таким образом, мы видим, что в развитие философской мысли, связанное с поступательным и одновременно периодическим развитием европейской цивилизации, вписывается и цикличность идей, формирующих представления об эгоизме и альтруизме. Период ломки общественно-

экономических отношений сопровождается повышенной противоречивостью мнений, расколом общества на фракции, имеющие различные экономические интересы и политические цели, их агрессивностью и конфронтацией, ростом эгоистических настроений, распространением идей о преобладании в жизни людей природного эгоизма, при этом альтруизм мыслится лишь как его разумное ограничение. В период устойчивого созидательного развития общества побеждает определенная, консолидирующая идеология, соответствующая основному способу производства, растут альтруистические настроения, и альтруизм, как и эгоизм, рассматривается в качестве самостоятельного природного свойства, способного противостоять эгоизму.

Эта цикличность перекликается с антропологическими циклами Вико и Кроче, которые В. Брюннинг характеризует следующим образом: «Хотя здесь все вовлечено в непрерывный исторический процесс, тем не менее, существуют какие-то постоянные, определенные пути, по которым движется дух, и эти пути образуют круг. Дух разворачивается прежде всего в двух основных формах: в теории и в практике, в познании и в воле. .Эти формы могут быть разделены на две разновидности каждая, в зависимости от того, обращается дух к индивидуальному или ко всеобщему» [2, с. 288; 5, с. 52-70]. Через коммуникацию по сути то же историческое движение проступает у О. Д. Шипуновой: «В истоках социогенеза закладывается особый социогенетический ритм жизни. На социальной поверхности он пульсирует в виде оппозиции двух принципов коммуникации: влияния и понимания, обусловливающих разные нормы поведения: подражание и рефлексию» [14, с. 176].

По мнению П. А. Сорокина, в истории развития человечества наблюдается циклическая смена суперсистем культуры. Подобно Шпенглеру и Тойнби, Сорокин полагал, что культурам присуща внутренняя

динамика, охватывающая фазы генезиса (происхождения), роста, созревания, увядания, упадка и, наконец, распада. При этом, в отличие от Шпенглера и Тойнби, он был убежден, что «смерть культуры» не имеет фатального характера, что она лишь начало «рождения новой формы культуры», которое сопровождается «родовыми муками, сопутствующими высвобождению новых созидательных сил» [11, с. 433]. Анализируя идеи волновой цикличности Вико, Кроче, Виппера, Зиммеля и Сорокина, В. М. Диа-нова отмечает, что «циклический подход оказался привлекательным не только для анализа исторической динамики культуры в целом, но и для специалистов, исследующих ее отдельные. сферы» [3, с. 59].

А. Тойнби, рассматривая цикличность в развитии цивилизаций и нравственном состоянии общества, кроме общих закономерностей роста, развития и упадка цивилизаций, обсуждал также и разнообразие человеческих реакций на одинаковые исторические ситуации: «Варианты образа

жизни, характерные для распадающейся цивилизации, отличаются друг от друга столь глубоко, что их можно назвать полярными. В одном случае преобладает дух насилия, в другом — дух добра. Насильственный путь при пассивной реакции — архаизм, при активной — футуризм. Путь добра: пассивная реакция выражена в отделении или отшельничестве, активная реакция — в преображении» [13, с. 360]. «.Все четыре рассмотренных альтернативных пути — пассивное удаление и активный самоконтроль, пассивное безразличие и активное чувство греха — наличествуют как среди представителей правящего меньшинства, так и в среде пролетариата. … Два пассивных социальных феномена — одержимость бездельем и чувством промискуитета — сначала появляются в массах пролетариата, а затем распространяются на ряды правящего меньшинства. Два активных социальных феномена — тяга к мученичеству и поиск солидарности —

сначала появляются в рядах правящего меньшинства, а затем <.> в массах пролетариата» [Там же, с. 364].

В последнее время намечается тенденция объединения различных концептуальных подходов к осмыслению всемирной истории, в частности теории Мальтуса и сторонников географического направления, теории общественных формаций Маркса и цивилизационной концепции Тойнби, а также теории стадий экономического роста Ростоу. При этом выражается уверенность, что схематизм уже известных подходов можно преодолеть, если относиться с большим вниманием к человеку в единстве его отношений к социальным условиям и природной среде [4]. Изучение в этом плане тенденций эгоизма и альтруизма, действительно, подтверждает перспективные возможности синтетической — культурноантропологической точки зрения.

Постоянно существующее в течение длительного периода истории многообразие философских взглядов на эгоизм и альтруизм заставляет думать, что, возможно, специфика позиции мыслителя обусловлена не только экономическим строем, по Марксу, или принадлежностью к «правящему меньшинству», или управляемому большинству, и особенностями исторического момента, о чем говорил Тойнби, но и личностными особенностями самих философов, в частности, их культурно-психологическим складом и, возможно, врожденными особенностями личности. Так, Ман-девиль говорил с позиций рационализма о необходимости индивидуального и социального эгоизма вопреки тому, что большинство его оппонентов стояли на позициях сенсуализма, признавая приоритет альтруизма. Шопенгауэр создавал свое пессимистическое учение о всеобъемлющей воле эгоизма и страдания вопреки преобладанию в обществе и философии устойчивой тенденции позитивизма.

Существование по крайней мере трех подходов, признающих преимущество аль-

труистических, эгоистических и смешанных интересов, дает возможность предполагать существование среди мыслителей по крайней мере трех психологических типов — альтруистического, эгоистического и смешанного. Крайние типы чаще выражают позицию более жесткого детерминизма: эгоистического — за счет природных свойств, связанных с инстинктом самосохранения (Гоббс, Мандевиль, Бентам, Рэнд), альтруистического — за счет как рационального подчинения системе нравственных норм, так и развитого сострадательного чувства (Паскаль, Смит, Конт, Кропоткин). Промежуточные типы, проявляющиеся в сочетании эгоизма и альтруизма, более склонны к позиции умеренного либерализма. Признавая необходимость нравственного воспитания, они предпочитают полагаться на свободный разумный выбор и считают, что люди в равной мере способны проявлять как эгоизм, так и альтруизм (Декарт, Руссо, Милль, Спенсер, Рассел и др.).

Современное естествознание (социобиология, психогенетика, этология) подтверждает традиционное мнение о том, что люди делятся на эгоистов и альтруистов и что эгоисты образуют подавляющее большинство. По данным популяционных исследований [6, 7], существует определенное численное соотношение альтруистов и нескольких типов эгоистов (крайне жестких, жестких, умеренных и мягких), близкое известному в генетике отношению (1 : 4 : 6 : 4 : 1), которое свойственно комбинативной системе наследования из двух пар однонаправленных генов. Это значит, что, вероятнее всего, человеческое общество наследственно гете-ротипно, причем наследственных альтруистов в нем не более 6%, мягких эгоистов, поддающихся альтруистическому воспитанию, примерно 25%, умеренных (отчасти поддающихся — отчасти не поддающихся) — около 40%, маловосприимчивых к нормам морали, жестких эгоистов — 25%, и чистые генетические эгоисты, подобно альтруистам, составляют не более 6%.

Вместе с тем подавляющее большинство людей в любой стране, как правило, возмущает попрание норм социальной справедливости, основанных на принципах сострадательной морали. На первый взгляд, это может показаться странным, если принять во внимание абсолютное преобладание эгоистов над альтруистами. Как же так? Может быть, в норме все учителя, врачи, писатели, политические деятели, служители церкви и социальные работники, которые обычно выражают позицию альтруизма, — альтруисты? Нет, по данным исследования, альтруистов в любом социальном слое не более 6%. Но альтруистическая мораль как продукт сознания альтруистов распространяется и функционирует в обществе не только в интересах альтруистов, но и в интересах эгоистов. Во-первых, она поддерживает систему выживания человека вообще, укрепляя фундаментальный принцип взаимности, во-вторых, позволяет лидирующим эгоистам паразитировать как на альтруистах, так и на других эгоистах. Именно поэтому эгоисты с готовностью подхватывают альтруистическую идею сострадания и стремятся воспитывать других эгоистов в духе альтруизма. Таким образом, мораль альтруизма закрепляется в обществе и поддерживается большинством.

Правда, в исторической практике усвоенная эгоистами мораль альтруизма могла претерпевать поразительные трансформации. Свободный гражданский дух древних греков и римлян уживался с грандиозной системой угнетения рабов. Не менее жестокое черное рабство на фоне благочестивой пуританской морали 250 лет (до 1860-х гг.) практиковалось в США. Ярким примером крайне циничной формы альтруистической морали, которая служила обману верующих, была церковная мораль Священной римской империи, которая, с одной стороны, требовала сжигать еретиков и держала в нижайшей покорности бедняков, с другой стороны, разрешала покупать индульгенции богатым и скрывать преступления

священнослужителей. Гуманную сущность ислама сводили на нет оправдание рабства, в особенности женского невольничества, а также его ортодоксальные учения, питающие самый агрессивный религиозный фанатизм. Никогда не осуждала крепостное рабство и Русская Православная Церковь. Понятно, что лукавая система морали не может иметь надежного основания в обществе, и с ослаблением политической власти покровителей она рано или поздно теряет свое влияние. Не имеет прочной основы и мораль, навязанная эгоистам альтруистами, не понимающими генетической природы эгоизма и того, что эгоиста невозможно переделать в альтруиста (а ведь именно в этом заключалась ошибка советских лидеров, которые 70 лет призывали строить коммунизм, а потом с удивительной легкостью переориентировались на развал СССР и капиталистическую «перестройку»). И лукавство эгоистов, и слепота альтруистов при их, как культурно-нравственной, так и наследственной гетеротипной детерминации, объясняют также ту легкость, с которой может скатываться к состоянию дикости любое достаточно культурное общество с развитой системой морали в кризисные периоды своей истории. Очевидно, наследственная гетеротипность людей в проявлении свойств альтруизма и эгоизма придает любой общественной системе свойство «гетеропотенциальности», т. е. предопределяет различные возможности ее развития, но подавляющее превосходство числа эгоистов над числом альтруистов всегда сохраняет возможность для перевеса эгоистической, т. е. наименее культурной тенденции общественного развития. Вместе с тем поступательное историческое движение не может быть случайным. Кроме смены цивилизационных эпох и экономических формаций (рабовладельчества, феодализма, капитализма и коммунизма, или социализма, постсоциализма и посткапитализма), оно включает и более мелкие фазы естественной цикличности: начало,

юность, расцвет, зрелость, старение и разрушение социальной системы.

В разные периоды в соответствии с исторической необходимостью на передний план могут выдвигаться личности с разными генетическими задатками. Революционное начало, как правило, пролагается героическими усилиями немногих альтруистов, способных жертвовать собой ради высшей идеи. В период юности системы выгоды новых отношений утверждаются с участием передовых, самых образованных и социально востребованных (мягких) эгоистов. В расцвет и зрелость система вступает, когда вокруг ее ценностей объединяется подавляющее большинство, т. е. когда к идеям альтруистов и мягких эгоистов присоединяют свое решающее мнение умеренные эгоисты. Таковы созидательные фазы развития общества. Жесткие и крайне жесткие эгоисты более всего склонны к нарушению общественного порядка, и их обычный удел — криминал, с которым общество в созидательный период своей истории так или иначе справляется. Но в эпоху старения общественной системы, особенно, когда она становится на путь войны, жесткие эгоисты могут выдвигаться на первую роль как агрессоры и завоеватели, сторонники силовой политики и террора. С одной стороны, это жестокие военачальники и правители-тираны, с другой — брутальные заговорщики, организаторы и исполнители военнополитических переворотов и покушений, кроме того, это первые колонизаторы-захватчики, жестокие и корыстные первооткрыватели новых земель и новых богатств.

В эпоху старения системы большинство, представленное умеренными эгоистами, утрачивает веру в объединяющую всех государственно-политическую, а затем и нравственную идею, поскольку она теряет свое экономическое основание. Они переживают разброд и из главной созидательной силы превращаются в силу разрушительную. Далее наступает момент разрушения системы, когда гетеротипность людей, в особен-

ности эгоистов, придает центробежный характер всем социальным процессам. Сначала общество теряет экономическое и политическое единство, а затем и нравственно-культурное. Очевидно, падение Древнего Египта, Афин, Карфагена, Рима, Византии, Киевской Руси вовсе не обязательно связывать с внешними завоеваниями: падение начиналось изнутри с потерей политико-экономического единства и происходило очень быстро, когда распад затрагивал систему нравственности. Именно так развивались события времен Великой Французской революции 1789-1799 гг., Октябрьской революции и Гражданской войны в России, фашизма в Германии и, опять же, перестройки в СССР.

Достаточно острую ситуацию можно увидеть в России и сегодня: новая буржуазная мораль, формируемая средствами массовой информации и агрессивной маркетинговой политикой, окончательно разрушает старую советскую систему морали не столько идеями либерализма, сколько аморализмом, отрицанием возможности объективного познания мира и разумного управления обществом, дискредитацией научного образования, научной истины и научного мировоззрения. Активно рекламируются колдовство, магия, астрология, усиливают свое влияние разнообразные мистические идеи и вера в сверхъестественное. Противоречие между пропагандой ведущими политиками архаического православного культа и пропагандой СМИ аморализма, порнографии и секса продолжает и сегодня разрушать нравственность, ускоряя культурно-

нравственную деградацию и «варваризацию» населения. Однако, надо надеяться, двадцатилетний стихийно разрушительный эгоистический этап нашей истории не без участия альтруистически настроенных руководителей государства и рядовых граждан рано или поздно сменится новым — созидательным этапом, который немыслим без научного образования и просвещения, нацеленного на культурно-нравственное объединение и развитие общества.

1. Библия: Новый завет. Деяния святых апостолов: гл. 4, пункты 32, 35.

2. Брюнинг В. Философская антропология. Исторические предпосылки и современное состояние (1960) // Западная философия. Итоги тысячелетия. — Екатеринбург; Бишкек, 1997. С. 209-410.

3. Дианова В. М. Философия истории: преемственность, параллели, развитие // Рабочие тетради по компаративистике. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2003. С. 55-60.

4. Ковалев А. Еще раз о формационном и цивилизационном подходе // Общественные науки и современность. 1996. С. 97-104.

5. Кроче Б. Теория и история историографии. — М.: Школа; Языки русской культуры, 1998.

6. Лаверычева И. Г. Генетический механизм альтруизма — биологический источник гуманности // Диалог в образовании. — СПб., 2002. С. 207-227.

7. Лаверычева И. Г. Альтруизм и эгоизм как основа нравственной определенности // Вестник СПб. ун-та. Философия. 2008. № 1. С. 196-208.

8. Льюис К. С. Любовь. Страдание. Надежда: Притчи. Трактаты / Пер. с англ. И. Череватой и Н. Л. Трауберг. — М.: Республика, 1992.

9. Марков Б. В. Философская антропология: Очерки истории и теории. — СПб.: Лань, 1997.

10.Марков Б. В. Философская антропология. — СПб.: Питер, 2008.

11. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. — М.:-Политиздат, 1992.

12. Столяров А. А. Схоластическая философия. Введение. Социокультурный контекст развития средневековой философии / История философии. Запад-Россия-Восток. // Книга первая. Философия древности и средневековья. — М.: Греколатинский кабинет, 1995. С. 181-187.

13. Тойнби А. Дж. Постижение истории. — М.: Прогресс, 1991.

14.Шипунова О. Д. Критические точки социогенеза // Мысль. Ежегодник СПб ФО. — СПб.: Изд-во С.-Петебургского ун-та, 2004. С. 169-183.

REFERENCES

1. Biblija: Novyj zavet. Dejanija svjatyh apostolov: gl. 4, punkty 32, 35.

2. Brjuning V. Filosofskaja antropologija. Istoricheskie predposylki i so-vremennoe sostojanie. (1960) // Za-padnaja filosofija. Itogi tysjacheletija. — Ekaterinburg; Bishkek, 1997, s. 209-410.

3. Dianova V. M. Filosofija istorii: preemstvennost’, paralleli, razvitie. / V sb.: Rabochie tetradi po kompara-tivistike. — SPb.: Izd-vo SPbGU, 2003. S. 55-60.

4. Kovalev A. Ewe raz o formacionnom i civilizacionnom podhode // Obwe-stvennye nauki i sovremennost’. 1996. S.97-104.

5. Kroche B. Teorija i istorija istoriografii. — M.: Shkola; JAzyki russkoj kul’tury, 1998.

6. Laverycheva I. G. Geneticheskij mehanizm al’truizma biologicheskij is-tochnik gumannosti // Dialog v obrazovanii. — SPb., 2002. S. 207-227.

7. Laverycheva I. G. Al’truizm i jegoizm kak osnova nravstvennoj opredelen-nosti. Vestnik SPb un-ta. Filosofija. 2008, № 1, s. 196-208.

8. Ljuis K. S. Ljubov’. Stradanie. Nadezhda: Pritchi. Traktaty / Per. s angl. I. CHerevatoj i N. L. Trauberg. — M.: Respublika, 1992.

9.MarkovB. V. Filosofskaja antropologija: Ocherki istorii i teorii. — SPb.: Lan’, 1997.

10.MarkovB. V. Filosofskaja antropologija. — SPb.евепв) в единстве прошлого, настоящего и будущего. Исходная сущность памяти — «собранность неотпускаемого мнения обо всем том, что дает присутствовать духу» [2, с. 160]. Мнение обо всем — это весь опыт чувствования духа по отношению к осуществляющемуся [2, с. 161]. «Поскольку мы в мышлении о призывающем мыслить собраны, мы обитаем в том, что собирает всякое вос-поминание» [2, с. 163]. Хайдеггер именует собранность воспоминания на данном для мысли памятью и демонстрирует тесную смысловую взаимосвязь, зафиксированную в языке (в слове Сес1ап8) памяти, вос-поминания, мышления, благодарности.

Состояние перехода — это прыжок, который требует удержания обоих точек: «начала» и «конца». Хайдеггер несколько раз повторяет, что мысль — это не мост, по которому можно постепенно двигаться. Однако, по моему мнению, мост — очень удачный образ. Только в рассматриваемом случае мост этот не существует в качестве материальной конструкции, раз и навсегда данного пути, но каждый раз заново возводится в акте мысли. Точкой «начала» всегда является человек в окружении конкретного предметного мира, но точкой «конца» всегда является сложноорганизованный человек многомерного пространства.

С помощью образов Хайдеггер старается сделать явленным для читателя существование нечто, которое принадлежит самому существу человека. Игнорирование этого нечто угрожает великой опасностью: не дает возможности человеку реализоваться полностью в своем существе,

УДК 17.035.1 U.D.C. 17.035.1

НЕОБХОДИМОСТЬ АЛЬТРУИЗМА

Статья посвящена изложению отдельных аспектов проблематики альтруизма. Рассматривается роль альтруизма в развитии цивилизации. Устанавливается связь альтруизма с мыслительными способностями индивида, а также с условиями становления справедливого общества. Показано, что если основания философии альтруизма внятно изложены в работах В. Соловьева, то биологическая и современная этическая точки зрения сформированы в недостаточной степени, несмотря на многочисленные попытки выстроить непротиворечивые частные модели альтруизма. Создание же релевантной общей модели альтруизма ждет своей очереди.

Ключевые слова: альтруизм, нравственность, отбор, совесть, сострадание, справедливость, этика.

В данной статье мы начинаем обсуждение ряда аспектов альтруистической проблематики с рассмотрения точек зрения, которые мы назвали философскими, чтобы затем перейти к поискам биологических оснований феномена альтруизма, особо выделив биологическую необходимость альтруизма, а далее — к перспективам создания справедливого общества. Оговоримся, что общество «разумного

ограничивает полноту его бытия. Убежденность каждого человека в существовании бытия, в присутствии присутствующего есть аргумент в пользу существования сущности, которая зовет человека к мышлению как способу реализации полноты своего бытия. Мысль как действие, совершаемое в реальном жизненном времени, объективируется не с помощью формализованного понятийного языка, а с помощью взаимосвязанных сложных образов, «изображающих»: условия мышления — зов со стороны некой сущности; сущность мышления — собирание духа; нахождение в состоянии мышления — стояние в сквозном ветре, тяга в самооттягивающееся; самоотягивающееся — то, что само по себе дано для мысли, призывающее мыслить, что мы еще не мыслим; направленность мышления — переход, саму мысль — прыжок в бездну и через бездну между точками начала и конца. Именно образный язык позволяет читателю в актах представления самому входить в точку начала мышления.

1. Мамардашвили М. К. Эстетика мышления. М.: Московская школа политических исследований, 2000. 416 с.

2. Хайдеггер М. Что зовется мышлением? М.: Академический Проект, 2010. 351 с.

© Варова Н. Л., 2013

А. В. Гидлевский, Т. А. Здриковская, Р. А. Зотов

A. V. Gidlevsky, T. A. Zdrikovskaya, R. A. Zotov

THE NECESSITY OF ALTRUISM

The article is devoted to the problem of altruism. It considers the role of altruism in the development ofthe civilisation. The authors establish the connection between altruism and individual intellectual abilities as well as the conditions of establishment of the fair society. The article shows that while the grounds of altruism philosophy are clearly expounded in the works of V. Soloviev, the biological and the contemporary ethical points of view are not sufficiently formulated in spite of numerous attempts to develop particular models of altruism. Development of a relevant general model of altruism is still to be done.

Key words: altruism, morality, selection, conscience, compassion, fairness, ethics

эгоизма» мы не рассматриваем как справедливое. Мы исследуем человеческий срез альтруизма, чтобы понять, насколько возможен гуманный облик цивилизации.

Взгляд на альтруизм как на сострадание и анализ альтруистического поведения с позиций сострадания ярко выражен в работах В. С. Соловьева. «Во всяком альтруистическом поступке действительное его основание, или про-

1B

Гуманитарные исследования • 2013 • № 1

изводящая причина (causa efficiens), есть восприятие или представление чужого страдания… действительное сострадание, или жалость, не может иметь своекорыстных мотивов, и есть чувство чисто-альтруистическое» [6]. Тем самым В. С. Соловьев фактически определяет альтруизм как основу нравственности. «Чувство сожаления о чужом страдании, нравственном или физическом, тяжело для испытывающего это чувство и, следовательно, противно его эгоизму, поскольку злой и мстительный человек находит удовольствие в оскорблении и мучении своих ближних, он наслаждается их унижением, радуется причиненному им вреду» [6]. В. С. Соловьев находит непосредственную связь между жалостью, добром, правдой, справедливостью. «Общее сознание в человечестве решительно признает, что жалость есть добро… мыслимое содержание (идея) жалости, или сострадания. есть правда и справедливость» [6].

Для Г. Спенсера наибольшее значение имеет динамика альтруизма, превращение его из альтруизма животного в альтруизм человеческий. Не отрицая эгоистичности общества в целом, Г. Спенсер считает альтруизм основным социальным регулятором. По его мнению, необходимо «существование такого альтруизма, который не только побуждает к справедливому поведению, но побуждает также и принуждать других к справедливым поступкам» [7, с. 439]. Показной альтруизм, по мнению Г. Спенсера, способствует эгоистам в достижении их эгоистических целей [7, с. 440].

Г. Спенсер различает два вида альтруизма: справедливость и благотворительность. «Справедливость необходима для поддержания общественного равновесия и поэтому является общественным делом. А благотворительность, которая для этого не необходима, является только частным делом» [7, с. 496]. Заметим все же, что если установлена справедливость, то благотворительность ее будет только разрушать. Если В. С. Соловьев не надеется на всеобщую альтруизацию, то Г. Спенсер в этом более утопичен. На самом же деле индивид будет поступать так, чтобы в результате получить максимальное психофизиологическое подкрепление своих действий. Эгоисты будут пакостить другим, альтруисты — жертвовать собой ради других, а «нейтральные» будут поступать в зависимости от обстоятельств. Заметим, что генетических эгоистов среди хищников и приматов около 20 %, так же как и альтруистов, а «промежуточные» особи очень быстро переучиваются в эгоистов.

Если говорить о биологических основаниях альтруизма, то стоит отметить, что феномен альтруизма стал одной из самых серьезных проблем, с которыми столкнулся Ч. Дарвин. В мире, сложившемся в результате естественного отбора, сотрудничество представляется загадкой, поскольку естественный отбор по самой своей сути эгоистичен. Тем не менее Ч. Дарвин допустил, что естественный отбор может вызвать к жизни альтруистическое поведение, если оно идет на пользу членам семьи данной особи. Ч. Дарвин также высказал мысль о возможности сотрудничества между неродственными особями. Однако для того чтобы родственный отбор мог действовать, необходим какой-то способ идентификации родственников. Главный недостаток концепции родственного отбора заключается «в относительной легкости построения разного рода недоступных

проверке гипотез, которые объясняют малопонятные типы общественных взаимодействий» [4, с. 239].

Д. Дьюсбери проводит более тонкую градацию видов альтруизма. Кроме родственного отбора и совокупной приспособленности, он рассматривает примеры взаимного (реципрокного, неродственного) альтруизма [1]. Так, например, птицы и приматы подают сигналы тревоги, которые могут способствовать выживанию вообще неродственных животных. Выработка альтруистического поведения на основе реципрокного альтруизма требует, по мнению Д. Дьюсбери, жесткой системы отбора против «обманщиков» — особей, которые извлекают пользу из действий других, но в ответ при сходных обстоятельствах таких же действий не совершают. Заметим, что современное человеческое общество также нуждается в такой системе защиты. Заметим также, что альтруисты, не оглядываясь на мнения биологов, жертвуют собой в одинаковой степени безрассудно как в отношении родственников, так и в отношении других особей.

Но все же ряд исследователей в основу альтруистического поведения помещает родственный отбор [2, с. 132133]. О. Солбриг и Д. Солбриг также определяют альтруизм как механизм отбора родичей. «Мы видим, что некоторые черты, хотя они и гибельны для своего носителя, могут, тем не менее, сохраняться отбором, если они дают достаточное преимущество родственным ему особям. Такие черты называют альтруистическими, а соответствующий тип отбора — отбором родичей (kin selection)» [5, с. 267]. В отличие от большинства исследователей О. и Д. Солбриг связывают реципрокный альтруизм «с развитием умственных способностей и языка, сопровождавшего эволюцию вида Homo sapiens» [5, с. 268]. По их мнению, реципрокный альтруизм означает, что какой-либо альтруистический акт, который может оказаться выгодным для неродственной особи, совершается в расчете на вознаграждение [5, c. 269]. Однако в действительности бывает как раз наоборот: альтруист часто жертвует в пользу неродственной особи интересами родственников.

Д. Мак-Фарленд рассматривает альтруизм с позиций индивидуальной приспособленности и расширяет классификацию видов альтруизма. «Строго говоря, эволюционное значение альтруизма можно рассматривать только в том случае, если подходить к нему с позиций индивидуальной приспособленности» [3, с. 125]. Согласно выдвигаемому Д. Мак-Фарлендом «индивидуальному подходу», альтруистический акт увеличивает индивидуальную приспособленность реципиента и одновременно уменьшает индивидуальную приспособленность донора. «Естественный отбор будет благоприятствовать альтруистическому поведению при двух основных условиях: 1) если увеличение приспособленности реципиента превышает затраты донора (снижение приспособленности) на величину, большую их коэффициента родства, и 2) если затраты особи-донора на помощь особи-реципиенту невелики, и донор впоследствии сам рассчитывает на помощь реципиента» [3, с. 125].

Д. Мак-Фарленд не отрицает и концепцию группового отбора. «В данном случае утверждается, что естественный отбор благоприятствует поведению, уменьшающему приспособленность донора, если это поведение полезно

данной группе или виду в целом [3, с. 125]. По мнению Д. Мак-Фарленда, основная проблема, возникающая при объяснении альтруизма с позиций группового отбора, — это возможность мошенничества. Для того чтобы обойти эту проблему, «были предприняты различные попытки, но ни одна из них не нашла поддержки у эволюционных биологов» [3, с. 126]. Д. Мак-Фарленд, как и другие биологи, не отрицает взаимного (реципрокного) альтруизма. Однако, как и Д. Дьюсбери, он обращает внимание на возможность мошенничества при подобном взаимодействии особей. Кооперацию Д. Мак-Фарленд также связывает альтруистическим поведением [3, с. 130].

Как мы видим, у биологов отсутствует единое мнение о том, какие все же виды отбора формируют признаки альтруистического поведения.

При рассмотрении перспектив альтруизма мы обратились к статье В. Эфроимсона, которую мы считаем одной из лучших отечественных работ, раскрывающих данную проблематику [9]. В. Эфроимсон поддерживает простую и во многом верную модель. В качестве одной из причин появления альтруизма он называет заботу о потомстве. «Непрерывная охрана, непрерывное подкармливание беспомощных детей и беременных, численность которых составляла, вероятно, не меньше трети стаи, могли осуществляться только стаей в целом» [9, с. 198]. Альтруизм

В. Эфроимсон связывает с групповым отбором, говоря, что «именно родственные и даже «земляческие» связи поддерживались естественным отбором, закреплялись обычаями. Истребительный обычай кровной мести, разумеется, тоже опирался на эту форму группового отбора, варварский, но относительно прогрессивный обычай, сменивший полную безнаказанность убийства и насилия» [9, с. 200].

Отличительной особенностью точки зрения на альтруизм В. Эфроимсона является понимание того факта, что мыслительные способности альтруистов должны были быть намного выше средних. Это видно из следующих его слов: «Круг инстинктов и безусловных рефлексов, необходимых для сохранения потомства, огромен. Требуется не только храбрость, но храбрость жертвенная, сильнейшее чувство товарищества, привязанность не только к своей семье, но и ко всем детенышам стаи, выработка мгновенной реакции на защиту беременных и кормящих самок. В условиях постоянных нападений хищников многие из этих рефлексов должны были срабатывать молниеносно» [9, с. 198].

Высокие мыслительные способности альтруистов, в сравнении с эгоистами, привели к появлению культуры и науки. Фактически об этом же говорит и В. Эфроим-сон. «Одной из особенностей человека и человечества является любопытство и жажда знаний, обрекавшая немалое число особенно одержимых этой жаждой людей на жертвы и лишения. Эту жажду можно счесть противоестественной, тем более что овладение знаниями часто не помогало, а скорее мешало их владельцам выжить и тем более оставить побольше потомства. Те, кто имел мужество идти дальше уже общепризнанного или смело думал о недозволенном, гибли во все века» [9, с. 202].

Реализация альтруистической мотивации возможна лишь при определенных условиях. Об этом говорит и В. Эф-роимсон: «Выход в действие комплекса эмоций, объединя-

емых названием «совесть», да и интенсивность этих эмоций зависят от среды, воспитания, примеров. Но «такт», «приличие», «дипломатичность», «хорошие манеры», «светскость» и т. д., позволяющие, в частности, «хранить и в подлости оттенок благородства», удобны как формы ухода от требований долга» [9, с. 206]. Здесь В. Эфроим-сон говорит об оружии, которое применяет эгоизм в борьбе с человечностью. Одной из главных причин общественной безнравственности является, по словам Эфроимсона, «зрелище безнаказанного, торжествующего зла в любой его форме» [9, с. 207].

В. Эфроимсон выбирает альтруизм в качестве основы для объединения человечества. «Естествознание до сих пор мало соприкасалось с проблемами этики и морали. Между тем биологические основы этики и альтруизма человека, порожденные, по-видимому, естественным отбором, и выросший на их основе целый комплекс общечеловеческих чувств и эмоций представляют собой своеобразный универсальный язык, связывающий человечество в единую семью» [9, с. 213]. Для увеличения же альтруистического потенциала общества В. Эфроимсон предлагает «уничтожение эксплуатации и порабощения человека человеком, уничтожение идеалов господства, хищничества, стяжательства, карьеризма» [9, с. 213].

Кроме альтруизма как главного «управляющего параметра» системы культуры необходимо затронуть и механизмы реализации высокого уровня развития общества. В основе эволюции систем лежит принцип сжатия информации, т. е. принцип превышения интеллектуальных возможностей более высокого уровня иерархии над любым более низким или их системой. В наиболее отчетливой форме этот принцип осуществлялся в государственном устройстве средневекового Китая, когда чиновник держал экзамен на чин, и чем выше чин, тем выше были требования к когнитивному аппарату кандидата. С другой стороны, можно привести в качестве примера несколько стран, где налицо обратная ситуация. Таким образом, прогресс культуры связан прежде всего с созданием метасистем, способных регулировать все связи в системе в направлении человеческого. Данный алгоритм организации делает процесс прогрессивного развития общества необратимым.

Высокий интеллект связан с нравственностью. Другими словами, совесть — это «налог» на интеллект. Сформулированный, таким образом, принцип интеллектуальнонравственного соответствия дает основания для ряда выводов. Следствием повышения интеллекта человека может явиться возможность справедливого устройства мира, чем и должен заниматься человек в силу своего предназначения. Задача общества состоит в том, чтобы создать условия для повышения интеллектуальных возможностей каждого, в результате чего стало бы возможным исполнение человеком своей главной задачи — обеспечения жизни общества на основах добра, справедливости, совести, а не лжи, подлости, лицемерия интриг и т. п. — всего того, что входит в структуру эгоизма.

Нарисованная выше перспектива разумного устройства общества едва ли может быть реализована. С точки зрения высших человеческих ценностей — добра, любви, самопожертвования, мир — это полигон зла, эгоизма природных

20

Гуманитарные исследования • 2013 • № 1

систем, которые постоянно пребывают в состоянии войны за ресурсы. О том, что препятствует созданию общества совести и как преодолеть эти препятствия, А. Тойнби говорит следующее: «Без наличия доброй воли в душах людей, необходимой для достижения согласия между ними, сотрудничество даже на самом низком уровне будет практически неосуществимо» [8, с. 208 -209]. Однако, учитывая, что большинство членов общества — эгоисты, наличие «доброй воли», по Тойнби, представляет собой утопию.

Таким образом, проблема альтруизма, являясь камнем преткновения для биологов, психологов, философов и представителей других наук, требует своего решения, в том числе установления места понятия альтруизма в пространстве категорий этики.

1. Дьюсбери Д. Поведение животных: Сравнительные аспекты. М.: Мир, 1981. 480 с.

2. Майр Э. Популяции, виды и эволюция. М.: Мир, 1974. 460 с.

УДК 130.2 U.D.C. 130.2

ПОНЯТИЕ «ГОРОД» В АСПЕКТЕ ФИЛОСОФИИ КУЛЬТУРЫ

В статье осуществляется попытка дать определение понятия «город» в философско-культурном аспекте, для чего реализуется возможность описания города через «человеческое измерение» и поиск его координат в мире культуры.

Ключевые слова: город, культура, городская культура, антиномии.

3. Мак-Фарленд Д. Поведение животных: Психобиология, этология и эволюция. М.: Мир, 1988. 520 с.

4. Меннинг О. Поведение животных. Вводный курс. М.: Мир, 1982. 360 с.

5. Солбриг О., Солбриг Д. Популяционная биология и эволюция. М.: Мир, 1982. 488 с.

6. Соловьев В. Оправдание добра. Нравственная философия // РЭУЫБ: психологическая библиотека «Самопознание и саморазвитие». ІІИ.: http://www.psylib.org.ua/books/ solvs01M03.htm. (дата обращения: 04.09.2013).

7. Спенсер Г. Синтетическая философия. К.: Ника-Центр, 1997. 512 с.

8. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М.: Айрис-пресс, 2003. 592 с.

9. Эфроимсон В. Родословная альтруизма // Новый мир. 1971. № 10 . С. 193-213.

© Гидлевский А. В., Здриковская Т. А., Зотов Р. А., 2013

Г. В. Горнова G. V. Gornova

THE CONCEPT “CITY” IN THE ASPECT OF THE PHILOSOPHY OF CULTURE

This article attempts to give a definition of the concept “city” in the philosophical and cultural aspect through the realization of the possibility to describe a city through the “human dimension” and thesearch of its coordinates in the world of culture.

Key words: city, culture, urban culture, antinomy.

Размышляя о городе, мы не испытываем никаких сложностей. Город предстает перед нашим внутренним взглядом как вполне понятный целостный образ. Но как только мы задаемся целью дать определение города, то эта интуитивная очевидность и ясность сразу же нарушается. Целостный образ разбивается на осколки, и мы, как Кай в чертогах Снежной королевы, безуспешно складывающий слово «вечность», будем так же безуспешно пытаться выложить слово «город». Нечто подобное испытывал Августин Блаженный, когда размышлял о времени. «.Что такое время? Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но коль скоро хочу дать ответ об этом, я становлюсь совершенно в тупик» [1].

Такое несоответствие между интуитивной очевидностью феномена города и его теоретическим описанием наглядно представлено во множестве определений. Город характеризуется как

— «крупный населенный пункт; административный, торговый, промышленный и культурный центр» [4, с. 121];

— «место, приспособленное для общежития социальной группы сложного характера, внутренне дифференцированной и получившей определенную правовую форму» [2, с. 31];

— искусственно созданная, социально преобразованная, отличная от природной среда обитания людей и др.

В разных подходах: статистическом, административноправовом, социально-экономическом, формационном, сре-довом — акцент в определении делается на ведущих для этих подходов дефинициях, и по отдельности эти определения не дают возможности получить представление о целостности города, о его сущности. В своих попытках описать город через «человеческое измерение», найти его координаты в мире культуры мы тоже будем вынуждены самим материалом и логикой исследования ограничиться определением города в аспекте философии культуры.

В духовном мире человека город существует как целостный феномен во всем своем многообразии. Исследование жизни человека в городе органично включается в круг философско-антропологических проблем, объеди-

Буддийский монах Матье Рикар: существует ли истинный альтруизм? | Мнение | Общество

Вот что сказал по этому поводу в одной публичной лекции известный общественный деятель, буддийский монах Матье РИКАР:

— Мы, люди, обладаем невероятным потенциалом нести добро, но также и колоссальной способностью причинять вред. Всё зависит от нашей мотивации. Следовательно, очень важно поощрять не эгоизм, а альтруизм. Одна из самых важных проблем нашего времени — как увязать три временные шкалы: краткосрочную экономику, среднесрочную перспективу качества жизни и долгосрочную перспективу состояния окружающей среды. Мне кажется, у проблемы согласования трёх временных шкал есть всего одно решение: нужно просто-напросто больше думать о других. Проявляя больше заботы о других людях, вы тем самым получите экономику заботы, где финансы находятся на службе у общества, а не общество — на службе у финансов. Это и есть альтруизм — думать о счастье других.

Чаще практиковать

— Если мы хотим создать более альтруистичное общество, нужны личная и социальная перемены. Возможна ли личная перемена? Да. Пятнадцать лет я участвовал в экспериментах в сферах неврологии и генетики, которые показали, что мозг изменяется под влиянием наработки альтруизма. Я провёл 120 часов в аппарате МРТ. Результаты исследований были опубликованы во многих научных журналах. Безо всякой двусмысленности они показывают, что в мозге происходит структурное и функциональное изменение, когда практикуешь альтруизм. Профессор психологии Ричард Дэвидсон провел эксперимент в Мэдисоне: в дошкольных учреждениях в течение 8 недель по 20 минут трижды в неделю практиковали программу «Благодарность, милосердие, сотрудничество». После этого поведение детей поменялось с соревновательности на сотрудничество, они перестали выделять в коллективе изгоев. Почему бы не проделать это во всех школах мира? Обучение должно быть не соревновательным, а корпоративным. Что касается социальных перемен, то дело за культурой — она меняется быстрее генов. Необходимо распространить альтруизм. Все чувствующие существа в мире — сограждане. Нужно осмелиться быть альтруистами.

Альтруизм — понятие, которым осмысляется активность, связанная с бескорыстной заботой о благополучии других; соотносится с понятием самоотверженность

ⓘ Альтруизм

Альтруизм — понятие, которым осмысляется активность, связанная с бескорыстной заботой о благополучии других; соотносится с понятием самоотверженность — то есть с приношением в жертву своих выгод в пользу блага другого человека, других людей или в целом — ради общего блага.

Термин «альтруизм» ввёл в научный оборот философ Огюст Конт, в его представлении альтруизм — воплощение нормы «жить ради других», движущая сила изменения человеческого общества в сторону большей гуманизации. При этом Конт ставил в оппозицию этику, в основе которой лежит альтруизм, этике христианской, по его мнению, основанной на стремлении к спасению, которое он считал проявлением эгоизма. Конт определял два вида альтруизма: присущий животным инстинктивный альтруизм и человеческий, развивающийся под влиянием цивилизации и становящийся врождённым. Задолго до Конта альтруизм был осмыслен и бытовал как нравственный принцип. Так Сократ считал, что основа закона нравственности, который компенсирует эгоизм индивидуума — это «не брать, а отдавать», и что стремление к служению в пользу других тем сильнее в человеке, чем выше в нём духовное начало. Как форма нравственного сознания понятие альтруизма разрабатывалось этиками Шефтсбери, А. Смитом, Д. Юмом, Лейбницем, И. Кантом, Л. Фейербахом, а также Ж Ж. Руссо.

Многочисленные научные определения явления альтруизма зависят от принадлежности автора, формулирующего понятие, к той или иной отрасли науки. В философии и этике явление альтруизма связывается с формой выражения нравственного требования, базирующейся на принятии присущего сообществу людей естественного расположения друг к другу. Один из основоположников социологии Э. Дюркгейм понимает альтруизм как полное поглощение индивидуума сообществом, отказ от личных устремлений, не совпадающих с его устремлениями, и полное приятие норм сообщества.

С психологической точки зрения чаще всего альтруизм определяется как осмысленное, свободное и не преследующее никаких выгод служение другим, основанное на верности, симпатии, милосердии, при этом альтруист может отказаться от своих желаний, пожертвовать своим благополучием, дойти до полного самоотречения. В психологии иногда рассматривается как просоциальное поведение или как одна из его составляющих.

В некоторых смыслах возможно противопоставление альтруизма эгоизму. Х. Хекхаузен разделяет альтруизм и помощь, оказанную под влиянием эмпатии, исходя из того, что эмпатическое сопереживание напрямую зависит от увеличения или уменьшения необходимости помощи другому человеку. С этой точки зрения выход из состояния волнения, редукция сострадания, вызванного эмпатией, сходен с редукцией личного переживания человека, и поэтому трактуется как эгоистический импульс.

В христианстве альтруизм как побуждение к действию отражен в призыве Иисуса Христа «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».

Далай-лама: учение о пустоте и альтруизм ведут к свободе

https://ria.ru/20141219/1039133244.html

Далай-лама: учение о пустоте и альтруизм ведут к свободе

Далай-лама: учение о пустоте и альтруизм ведут к свободе — РИА Новости, 15.03.2021

Далай-лама: учение о пустоте и альтруизм ведут к свободе

«Цепляние за постоянство, самобытие, себялюбие приводят нас к погибели», а погоня за приятным ведет к страданию, утверждает Далай-лама XIV.

2014-12-19T11:07

2014-12-19T11:07

2021-03-15T13:31

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdn24.img.ria.ru/images/sharing/article/1039133244.jpg?9859293661615804304

россия

республика бурятия

южный фо

сибирский фо

европа

весь мир

азия

центральный фо

республика тыва

дели

индия

республика калмыкия

москва

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

2014

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

РИА Новости

[email protected]

7 495 645-6601

ФГУП МИА «Россия сегодня»

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/

религия, россия, республика бурятия, далай-лама xiv (тэнзин гьяцо), республика тыва, дели, индия, республика калмыкия, москва

«Цепляние за постоянство, самобытие, себялюбие приводят нас к погибели», а погоня за приятным ведет к страданию, утверждает Далай-лама XIV.

Направления научных исследований — ОмГМУ

В течение многих лет основным направлением научно-исследовательской работы кафедры являлась тема «Человек в условиях трансформации общественной системы».

В настоящее время научный фокус исследовательской деятельности преподавателей кафедры сместился в область философской антропологии, онтологии и философии культуры. 

В 2014 году коллектив кафедры принял участие в конкурсах научных проектов: РНФ, тема проекта: «Категориальные оппозиции этики в морально-нравственном дискурсе современности» (не поддержан) РГНФ, тема проекта: «Категориальная оппозиция «альтруизм-эгоизм» в морально-нравственном дискурсе современности» (поддержан). В 2017 году проект успешно завершен. 

Диссертации, выполненные на кафедре:

1. Каменских Н. В. «Социальная самобытность хозяйственного уклада России».

    Специальность 09.00.11 — социальная философия. Омск. 2000.

    Научный руководитель канд. филос. наук Дробышев А. А.

2. Нуралин В. А. «Экономическое сознание в условиях трансформации современного российского общества».

    Специальность 09.00.11- социальная философия. Омск. 2002.

    Научный руководитель канд. филос. наук Дробышев А .А.

3. Чалдышкина М. В. «Видение и слышание — способы бытия культуры»

    Специальность 09.00.13 — философская антропология. философия культуры. Омск. 2015.

    Научный руководитель д-р филос. наук Зенец Н. Г.

Диссертационные работы сотрудников кафедры:

Начиная с 2003 года, сотрудниками кафедры успешно защищено 10 кандидаских диссертаций (Плахута Д. О. (Омск, 2003), Белова Т. А. (Омск, 2004), Герасимов Ю. В. (Омск, 2004), Иванова В. В. (Омск, 2005), Лобова Т. Г. (Омск, 2006), Шевченко М. Н. (Омск, 2006), Ражина Н.Ю. (Омск, 2008), Мазур Ю. О. (Ярославль, 2008), Денисов Ю. П. (Пермь, 2009). Чалдышкина М.В.(Омск, 2015), Потапова Ю. В. (Санкт-Петербург, 2017) и одна докторская диссертация (Зенец Н. Г. (Барнаул, 2013)).

В настоящее время работу над докторским диссертационным исследованием завершает Белова Т. А. 

Научные публикации      

Монографии

1. Новиков А. И., Дробышев А. А., Бандура С. И., Кормильцева Е. А. Трансформация Российского общества.

    Международный опыт и отечественные новации. Омская гос. мед. акад. — Омск: Изд-во ОмГМА,- 2005.-164 с.

2. Зенец Н. Г. Бытие философии: проблема возможной онтологии философского мыслетворчества: монография.

    Омск: Изд-во ОмГМА, 2011. 160 с. 

3. Зенец Н. Г. Субъект философского мыслетворчества: опыт осмысления бытия философии: монография.

    Омск: Изд-во ОмГУ, 2012. 270 с.

4.Этические координаты культуры: альтруизм и эгоизм / Отв. ред. Л. А. Максименко. — Омск: Издательский центр «КАН», 2017. — 184 с.

Статьи, опубликованные в рецензируемых журналах с 2005 года

1. Максименко Л. А., Зенец Н. Г. Философско-антропологические и культурные смыслы феномена звездного неба

2. Максименко Л. А., Гидлевский А. В. Альтруизм и эгоизм как базовые детерминанты бытия человека

3. Дробышев А. А. Антропологический кризис // Медицина, культура, общество: традиции и вызовы современности:

    материалы I Всерос. науч.-практ. конф. -Омск, 2014.- С.49-55.

4. ЛобоваТ. Г. Братство как концепт // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. ­

    2014. ­№ 2 (128). ­С. 89-­93.

5. Зенец Н. Г., Чалдышкина М. В. Символическое тело культуры: ключ к воскрешению  

6. Биоэтика – новая идеологическая парадигма медицины? Материалы «круглого стола»

    // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. – 2013. – № 4 (121). – С.109-112.

7. Максименко Л. А. Казус биоэтики: онтологические предпосылки // Омский научный вестник.

     № 2.(116) – 2013. – С. 100-104. 

8. Лобова, Т. Г. Человек: благоговение или конструирование? // Личность врача: мировоззренческий, социальный, научный,

    философский контексты : материалы VIII межрегион. науч.­практ., метод. и методол. конф. Омск, 2012. ­ С. 65­-67. ­

    (Прил. к журн. «Омский научный вестник». Сер. Ресурсы Земли. Человек ; № 1 (108))

9. Дробышев А. А. Философия жизни Ф. Ницше и проблемы бытия человека в мире современных научных достижений

    // Личность врача: мировоззренческий, социальный, научный, философский контексты :

    материалы VIII  межрегион. науч.-практ., метод. и методол. конф. — Омск, 2012.- С.26-33.

10. Лобова Т. Г. Естественная неестественность существования

    // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. ­ 2012. ­ № 4 (111 ). ­ С. 127­-130.

11. Гидлевский А. В., Максименко Л. А. Гносеологические аспекты проблемы понимания философского и научного текста:

    субъект-предикатный подход // Современные проблемы науки и образования. – 2012. – № 4.

12. Лобова Т. Г. «Топос» медицины в современном социокультурном пространстве

    // Омский научный вестник. Сер. Общество. История. Современность. ­ 2010. ­ № 2 (86). ­ С. 122-­125.

Участие в российских и международных конференциях с 2005 года

1. IX Международная научно-техническая конференция «Динамика систем, механизмов и машин», 1-13 ноября 2014 г., Омск;

    » Опережающее разнообразие как механизм развития систем», Максименко Л. А., Гидлевский А. В. 

2. Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Модернизационные процессы

    в обществе и на железнодорожном транспорте: исторический аспект и современная практика», 4 декабря 2014 г., Омск;

    «Кавказско-Каспийские транспортные коммуникации как фактор сдерживания Нагорно-Карабахского конфликта», Ивашова А. А.

3. I Всероссийская научно-практическая конференция «Медицина. культура. Общество:

    традиции и вызовы современности»,  29 апреля 2014 г., Омск;

    «Антропологический кризис». Дробышев А. А.

4. Международная научно-практическая конференция «Наука и образование в XXI веке», 30 сентября 2013 г., Тамбов;

    «Антропоцентризм и эгоизм в зеркале биоэтики», Максименко Л. А.  

5. Всероссийская научная конференция «Реальность. Человек. Культура: философия конфликта» IV Ореховские чтения

    14 декабря 2012 г., Омск; «Этос человека VERSUS постав биотехнологий: онтология конфликта» Максименко Л. А.

6. VIII-ая Международной научно-практическая конференция «Личность врача», апрель 2012, Омск;

    «Укорененность философии в основаниях человеческого», Зенец Н. Г., Мироненко Т. В. 

7. VI Российский философский конгресс «Философия в современном мире: диалог мировоззрений», июнь 2012 г.,

    Нижний Новгород; «Проблема основания философского мыслетворчества в условиях современности», Зенец Н.Г. 

8. Международная научно-практическая конференция «Россия и Европа. Единое экономическое пространство»,

    2-3 декабря 2010 г., Омск;»Россия в глобализирующемся мире», Дробышев А. А.

9. IV Международная научная конференция «Онтология и гносеология права», 16-17 октября 2009 г., Омск;

    «Право на жизнь и право на смерть», Жихарев В. Д.

10.Международная научно-практическая конференция в рамках проекта Tempus Programme IB JET 26029-2205

      Модернизация образовательных программ для онкологической службы в Омской области», 15-17 июня 2009 г., Омск;

      «Образ волонтера в сознании студентов-медиков (опыт социологического анализа)» Алгазина А. А., Бойко М. А.,

      Водолазский Н. Б., Жихарев В. Д.

11.III Международная научная конференция «Философия и социальная динамика XXI века: проблемы, перспективы»,

    1-3 октября 2008 г., Омск; «Топос и логос: метаморфоза текстуального пространства философии»,

    Зенец Н. Г., Мироненко Т. В.

эмпирических подходов к альтруизму (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Некоторые философские основы

Люди часто ведут себя так, чтобы приносить пользу другим, а иногда и поступают. это знание того, что это будет дорого, неприятно или опасно. Но в по крайней мере, со времен классической дискуссии Платона во второй книге Республика , вокруг бушуют дебаты, почему человек ведут себя в Сюда. Их мотивы на самом деле альтруистичны, или их поведение, в конечном итоге мотивированное личными интересами? Известно, что Гоббс дал этот ответ:

Никто не дает, кроме как с намерением добра самому себе, потому что дар — это добровольно; и всех добровольных действий целью каждого человека является его собственного блага; из которых, если люди увидят, что они будут разочарованы, будет нет начала милосердия или доверия, и, следовательно, взаимопомощи.(1651 [1981]: гл. 15)

Взгляды, подобные Гоббсу, стали называть эгоизм , ^[1] и эта довольно удручающая концепция человеческой мотивации очевидно, в той или иной форме пользовались благосклонностью ряда выдающиеся философские защитники, в том числе Бентам, Дж. Мельница и Ницше. ^[2] Эгоизм также, возможно, был доминирующим взглядом на человеческую мотивацию в социальные науки на протяжении большей части двадцатого века (Piliavin & Charng 1990: 28; Грант 1997 г.).Несогласные голоса, хотя, возможно, меньше по количеству, были не менее выдающимися. Батлер, Юм, Руссо и Адам Все Смиты утверждали, что, по крайней мере, иногда, человеческая мотивация искренне альтруистичен.

Хотя проблема разделения эгоистического и альтруистического взглядов на человеческое мотивация в значительной степени эмпирическая, легко понять, почему философы думали, что конкурирующие ответы будут иметь важное последствия для моральной теории. Например, Кант утверждал, что человек должен действовать «не по желанию, а по долгу, и это сделало бы его поведение в первую очередь истинным моральным достоинством »(1785 г. [1949]: гл.1, абз. 12). Но эгоизм утверждает, что все человеческая мотивация в конечном итоге корыстна, и поэтому люди не может действовать «по долгу службы» так, как Кант призвал. Таким образом, если эгоизм верен, из объяснения Канта следует, что никакое поведение не имеет «истинной моральной ценности». Кроме того, если эгоизм правда, это, по-видимому, налагает сильное ограничение на то, как моральный теория может ответить на почтенный вопрос: «Почему я должен быть моральный? » поскольку, как ясно видел Гоббс, ответ должен обосновать мотивацию быть моральной в агентстве своекорыстие.

Есть связанные последствия для политической философии. Если эгоисты правы, тогда только способ мотивировать просоциальные поведение состоит в том, чтобы дать людям эгоистичную причину для участия в таких поведение, и это ограничивает дизайн политических институтов призваны поощрять гражданское поведение. Джон Стюарт Милль, который был как утилитарист, так и эгоист, выступал за различные манипулятивные социальное вмешательство, чтобы породить соответствие с утилитарной моралью стандарты эгоистической морали агенты. ^[3]

Легко найти философов, утверждающих, что альтруизм необходим. для морали или того, что эгоизм несовместим с моралью — и еще проще найти философов, которые утверждают, что другие философы так думают. Вот несколько примеров, взятых из стандартный справочник, который случайно оказался под рукой:

Моральное поведение — это, на самом общем уровне, альтруистическое поведение, мотивированы желанием способствовать не только нашему собственному благополучию, но и благополучие других.(Рэйчелс 2000: 81)

[Единственное] центральное предположение, лежащее в основе этической теории в Аналитической традиция заключается в том, что функция этики — бороться с присущими эгоизм или эгоизм личности. Действительно, многие мыслители определяют основная цель морали как «самоотверженность» или «альтруизм». (W. Schroeder 2000: 396)

Философы со времен Сократа беспокоились, что люди могут действуют только для продвижения собственных интересов. Но если это все, что мы можно, тогда мораль кажется невозможной.(LaFollette 2000a: 5) ^[4]

Хотя дебаты об эгоизме и альтруизме исторически были очень важны философский интерес, проблема в основном касается психологических вопросы о природе человеческой мотивации, так что это не удивительно, что психологи провели много эмпирических исследований. исследование, направленное на определение того, какая точка зрения верна. Психологические литература будет в центре внимания раздел 5, самый длинный раздел в этой записи, а в Раздел 6. Но прежде чем рассматривать эмпирическую литературу, важно прояснить о чем идет дискуссия.

2. Определение «эгоизма» и «альтруизма» — стандартный счет

Давать определения «эгоизму» и «Альтруизм» — спорный вопрос, поскольку эти термины понимались радикально по-разному как в философии, так и в биологические и социальные науки. В этой записи основное внимание будет уделено наиболее распространенное толкование «Эгоизм» и «альтруизм», понимаемые как описательные утверждения о человеческой психологии в рамках философии. Мы будем называть его «стандартный аккаунт», версии которые были предложены многими авторами, включая Broad (1950), Файнберг (1965 [1999]), Собер и Уилсон (1998: гл.6 и 7), Рэйчелс (2003: Глава 6), Джойс (2006: Глава 1), Китчер (2010, 2011: Глава. 1), May (2011a) и многие другие. Неудивительно, что есть второстепенные различия между учетными записями, предоставленными этими авторами, и теми различия иногда вызывают разногласия в литературе. Но все они имеют сильное семейное сходство с тем, кем мы являемся Собираюсь эскиз. ^[5]

В конце этого раздела предлагается другой взгляд на альтруизм. в философии кратко обсуждается.Биологические объяснения альтруизма будет рассмотрен в раздел 3, и счета, предложенные социологами, будут обсуждаться в Раздел 4. Но в настоящее время мы сосредоточены на стандартном философском изложении.

Как уже говорилось, в то время как сторонники альтруизма и эгоизм согласны с тем, что люди часто помогают другим, они расходятся во мнениях почему они это делают. На стандартном счету защитники альтруизм настаивает на том, что, по крайней мере, иногда, люди мотивированы конечное стремление к благополучию другого человека, в то время как защитники эгоизма утверждают, что все высшие желания корыстны.Этот формулировка вызывает вопросы о том, (1) что такое поведение, чтобы быть мотивированным конечным желанием , и (2) различие между эгоистичными желаниями и желаниями благополучие других .

Первый вопрос, касающийся конечных желаний, может быть полезен. объяснено с помощью знакомого счета практических Рассуждения . ^[6] В связи с этим практическое рассуждение — это причинный процесс, посредством которого желание и вера порождают или поддерживают другое желание.Для Например, желание выпить эспрессо и вера в то, что лучший место, чтобы выпить эспрессо, находится в эспрессо-баре на Мейн-стрит. вызвать желание пойти в эспрессо-бар на Мейн-стрит. Это желание затем может объединить усилия с другим убеждением, чтобы вызвать третье желание, и так далее. Иногда этот процесс приводит к желанию выполнить относительно простое или «базовое» действие, и это желание в в свою очередь, агент выполнит основное действие без вмешательство любых дальнейших желаний.Желания, порождаемые или поддерживаемые этот процесс практических рассуждений инструментальных желания — агент имеет их, потому что считает это удовлетворяющим они приведут к чему-то еще, чего она желает. Но нет все желаний могут быть инструментальными желаниями. Если мы хотим избежать круговорот или бесконечный регресс, должны быть какие-то желания, которые , а не произведено, потому что агент считает, что удовлетворяет их облегчит удовлетворение другого желания. Эти желания не производятся и не подкрепляются практическими рассуждениями, являются наивысшего желаний и объектов высшего желания — желаемое положение дел — часто называют желанные «ради них самих».Поведение мотивировано конкретным конечным желанием, когда это желание часть процесса практического мышления, ведущего к поведение.

Хотя второй вопрос, о различии между корыстные желания и стремления к благополучию других, потребует расширенного обсуждения при всестороннем рассмотрении дебаты между эгоистами и альтруистами, некоторые грубые и готовые примеров различения будет достаточно здесь. ^[7] Желание, чтобы жизнь другого человека была спасена, чтобы другой страдания человека должны быть облегчены, или чтобы другой человек был счастливы парадигмальные случаи желаний благополучия других, в то время как желание испытать удовольствие, разбогатеть и прославиться типичные примеры корыстных желаний.Корыстолюбивый желание испытать удовольствие и избежать боли сыграло особенно заметная роль в дискуссии, так как одна из разновидностей эгоизма, часто называемый гедонизм , утверждает, что это наши только предельных желаний. Стич и др. (2010) утверждают, что некоторые желания, как и желание, чтобы я сам был тем, кто облегчить страдания моего друга, их трудно классифицировать, и пришли к выводу, что и эгоизм, и альтруизм лучше всего рассматривать как несколько нечеткий. ^[8]

Верно это или нет, но ясно, что есть много желаний, которые ни не корыстные, ни желание благополучия других.Одним из самых ранних примеров был предоставлено епископом Джозефом Батлером (1726 [1887]), который отметил, что месть часто порождает недоброжелательные желания, такие как желание другого причинить вред человеку, что явно не является желанием благополучия этого человека и не корыстолюбивы либо. ^[9] Другие примеры включают желание, чтобы великие произведения искусства были сохранены и стремление к исследованию космоса. Более для теории морали интересны стремления долг и желание повиноваться заповедям Бога.Если у людей есть таких предельных желаний, значит, эгоизм ложен. Но из конечно, существование таких высших желаний не показало бы этот альтруизм — это правда. Вывод из таких случаев заключается в том, что на стандартная оценка, эгоизм и альтруизм могут быть и ошиблись.

Хотя толкования «альтруизма» в стандарте счет семьи преобладают в философской литературе, некоторые философы используют этот термин совсем по-другому. Статья Томаса Schramme (2017) дает наглядный пример.

[А] лтруизм не нужно сводить к его противостоянию эгоизму. В этом В главе альтруизм рассматривается как психологическая основа морального поведение в более общем плане, а не только с точки зрения мотивации получения выгоды другие. Здесь альтруизм означает способность принимать моральной точки зрения и быть готовым действовать соответственно…. Видимый Таким образом, альтруизм — это краткое обозначение психологического феномена. внутреннего притяжения морали… (2017: 203–204).

В этом случае альтруизм в основном идентичен с моральной точки зрения: вид, т.е., индивидуальная оценка нормативной силы мораль. (2017: 209). ^[10]

Шрамм, конечно, знает, что многие авторы отвергают «такую тесная связь общей моральной мотивации и альтруизма мотивация », но он утверждает, что этот рассказ об альтруизме «Безусловно, можно найти в философских дебатах» (2017: 209). Примерно такое же утверждение делает Бадхвар (1993: 90):

В моральной философии последних двух столетий альтруизм одного тот или иной тип обычно считался тождественным моральному беспокойство.

Шрамм определенно прав в том, что

[t] тот факт, что мы можем понимать альтруизм как относящийся к моральным поведение в целом и ограничено более конкретным набором помогающее поведение может привести к замешательству. (2017: 204)

Хотя некоторые философы могут полагать, что существует существенный спор о том, какое мнение об альтруизме является правильным, другие считают, что вопрос чисто терминологический. Как отмечалось ранее, первичный озабоченность в этой статье заключается в том, что она называет «стандартным счет »альтруизма.Но в следующих двух разделах ряд считаются аккаунты, которые отличаются как от стандартного аккаунта, так и из отчета, обсужденного Шраммом и Бадхваром.

3. Альтруизм и эволюция

Читатели, знакомые с популярной литературой по эволюции морали, появившейся в последние несколько десятилетий, может заподозрить что недавняя работа в области эволюционной биологии разрешила споры между эгоистами и альтруистами. Для некоторых читателей, а для некоторых писатели — кажется, интерпретируют теорию эволюции как показывающую, что альтруизм биологически невозможен.Если бы альтруистические организмы были чтобы как-то появиться, эта литература иногда предполагает, они проиграют конкуренция за выживание и воспроизводство своих эгоистичных сородичи, и они быстро вымрут. С этой точки зрения любой появление альтруизма — это просто иллюзия. В памятных словах биолога Майкла Гизелина (1974: 247). «Альтруист» и наблюдайте за «лицемером» кровотечение ».

Но, как очень ясно показали Собер и Уилсон (1998), нет простой связи между эволюционной теорией и философский спор между эгоизмом и альтруизмом.Это потому, что концепция альтруизма, важная в теории эволюции, весьма отличается от стандартной концепции альтруизма, используемой в философская дискуссия. Для биологов организм ведет себя альтруистично тогда и только тогда, когда рассматриваемое поведение снижает его собственное приспособленность при увеличении приспособленности одного или нескольких других организмов. Грубо говоря, приспособленность организма — это мера того, сколько потомки это будет имеют. ^[11] Как отмечают Собер и Уилсон, в этой эволюционной теории альтруизма организм может быть альтруистом, даже если у него нет разума, способного наличия убеждений и желаний.Таким образом, не может быть простого вывода от биологического альтруизма к психологическому альтруизму. И не вывод идет в противоположном направлении. Чтобы подчеркнуть суть, Трезвый и Уилсон (гл. 10) отмечает, что естественный отбор вполне может вооружить людей или другие психологически сложные организмы с конечным желанием способствовать благополучию своего потомства при определенных обстоятельствах. Организмы с этими высшими желаниями будут психологическими . альтруистов, хотя поведение, порожденное желаниями, будет обычно , а не , будет эволюционно альтруистическим, поскольку помогая своим потомственным организмам, как правило, увеличивают свои собственные фитнес.Итак, вопреки предположению, что эволюционная биология разрешил спор между эгоистами и альтруистами в пользу эгоизма, похоже, что эволюционная теория мало что может предложить, чтобы поддержать что заключение. ^[12]

4. Альтруизм в социальных науках

В последние десятилетия ведется огромное количество обсуждений альтруизм в психологии, социологии, экономике, антропологии и приматология. Большая часть работы по психологии, включая всю работу рассказано в раздел 5, принял «стандартный взгляд на альтруизм».Но, некоторые психологи и многие исследователи в других дисциплинах что-то совсем другое в виду. В полезном обзоре последних дискуссии об альтруизме, Клавьен и Шапюиса сетуют на этот факт. что

[т] представление об альтруизме стало настолько пластичным, что часто бывает трудно чтобы понять, что на самом деле подразумевают авторы, использующие этот термин, и еще сложнее оценить степень, в которой результаты одного исследования область — например, экспериментальная экономика — может способствовать разрешение споров в другой области исследований — e.грамм., эволюционная биология или философия. (2013: 134)

Одно из понятий, которое Клавьен и Шапюиса считают важным. эволюционная антропология, эволюционная теория игр и экспериментальная экономика — это то, что они называют «альтруизмом предпочтений». «Действие альтруистично» в этом смысле, «если оно является результатом предпочтения улучшения интересов других и благосостояние за определенную цену для себя »(2013: 131). Хотя Психология агента имеет значение в связи с альтруизмом, нет упоминания о конечных желаниях агента.Таким образом, действие может быть альтруистическим по предпочтениям, даже если агент предпочтение улучшению чьего-либо благосостояния является инструментальное предпочтение, порожденное верой в то, что улучшение благосостояние получателя будет способствовать собственному удовольствие или сокровище.

Вторая, совершенно другая концепция альтруизма, упоминаемая в этих дисциплины — это то, что Клавьен и Шапюиса называют «поведенческими альтруизм». При такой интерпретации альтруизма агент Психология не играет никакой роли в определении того, является ли ее действие альтруистический.

Поведение альтруистично, если оно приносит какую-либо пользу другим. физическим лицам за некоторую плату для агента, и если нет предсказуемых способ для агента получить компенсационные выгоды от ее поведения. (2013: 131)

Рэмси (2016) приводит правдоподобные доказательства того, что некоторые выдающиеся приматологи и психологи (в том числе де Ваал (2008), Варнекен и Томаселло (2008)) ссылаются на еще менее требовательный подход к альтруизму, который требует, чтобы получатель выгоды, но отменяет требование, чтобы альтруистическое поведение должно повлечь за собой определенные затраты для агента.Этикетки Ramsey это понятие «помогающий альтруизм».

Объединив рассказы из философии, биологии и социальных наук, Пиччинини и Шульц (2019) предлагают многомерную таксономию для различные версии альтруизма, и утверждают, что различия, которые они розыгрыши необходимы для оценки морального статуса разного рода альтруизма.

Рассматривая множество различных способов использования этого термина «Альтруизм» использовался в эмпирических и философской литературе трудно устоять перед аллюзиями на библейская Вавилонская башня.Но в оставшейся части этой записи эти интерпретации «альтруизма» останутся позади. Из здесь в центре внимания будет альтруизм, как он понимается в стандартный аккаунт.

5. Дебаты об эгоизме и альтруизме в психологии

Психологическая литература, относящаяся к эгоизму vs. дебаты об альтруизме огромный; ^[13] в интересах сносной краткости запись будет сосредоточена на работа Дэниела Бэтсона и его соратников, которые сделали некоторые из наиболее влиятельная и философски изощренная работа в этом область.

Бэтсон, как и многие другие исследователи, начинает с заимствования идеи это имеет глубокие корни в философских дискуссиях об альтруизме. Хоть детали и терминология существенно различаются от автора к автора, основная идея состоит в том, что альтруизм часто является продуктом эмоциональная реакция на страдание другого человека. Аквинский (1270 [1917]: II – II, 30, 3), например, утверждает, что

милосердие — это искреннее сочувствие к чужому горю, побуждая нас помочь ему, если мы сможем.

А Адам Смит (1759 [1853]: I, I, 1. 1) говорит нам, что

жалость или сострадание [это] эмоция, которую мы испытываем к несчастью других, когда мы либо видим это, либо заставляем задуматься в очень живом манера

и эти эмоции

интересовать [человека] судьбой других и делать их счастливыми необходимы ему, хотя он ничего из этого не извлекает, кроме удовольствие видеть это.

Бэтсон (Batson, 1991: 58) называет этот ответ «сочувствием», которое он характеризует как «ориентированную на других людей эмоциональную реакцию на то, кто-то страдает », и называет традиционное представление, что сочувствие приводит к альтруизму гипотеза эмпатии-альтруизма. Вкл. Отчет Бэтсона (1991: 86), сочувствие

включает в себя чувство сочувствия, сострадания, тепла, мягкости сердца, нежный и тому подобное, и согласно эмпатии-альтруизму гипотеза, вызывает альтруистическую мотивацию

хотя эта мотивация не всегда приводит к поведению. Бэтсон (1991: 117) сопоставляет сочувствие с группой аффективных реакций, которые он называет «Личное бедствие», которое «состоит из большего эгоцентричные чувства, такие как расстройство, тревога, беспокойство и бедствие». ^[14]

Если философская традиция, предполагающая эмпатию-альтруизм гипотеза находится на правильном пути, и Бэтсон считает, что это так, можно было бы предсказывают, что, когда люди сочувствуют, они захотят помочь тем, которые вызывают эмоции и, таким образом, более склонны помогать поведение, чем люди, не испытывающие сочувствия. Это не значит, что люди будут всегда помогать поведению, когда они чувствуют сочувствие, поскольку у людей часто могут быть противоречивые желания, и не все конфликты разрешаются в пользу побуждения сочувствия.И не это означает, что когда люди испытывают мало сочувствия или не испытывают никакого сочувствия, они не будут помогать поведению, так как желание помочь также может быть производятся множеством процессов, в которых сочувствие не играет роли. Но следует ожидать, что обычно люди, испытывающие сочувствие, будут больше могут помочь, чем люди, не испытывающие сочувствия, и чем сильнее их чувство сочувствия, тем более вероятно, что они будет заниматься помогающим поведением.

Чтобы проверить это утверждение эмпирически, важно иметь способы вызвать сочувствие в лаборатории, и есть существенный литература, предлагающая, как это можно сделать.Например, Стотланд (1969) показал, что испытуемые, которым было предложено представьте себе , как указанный человек (часто называемый цель ») чувствовал себя при прохождении того, что, по мнению испытуемых, быть болезненной медицинской процедурой сообщил о более сильном чувстве сочувствия и демонстрировали большее физиологическое возбуждение, чем испытуемые, которые проинструктирован следить за тем, движения. ^[15] В связи с этим Кребс (1975) продемонстрировал, что испытуемые которые наблюдают кого-то похожего на себя пережить болезненные переживания показать более физиологические возбуждения, сообщайте о более сильном отождествлении с целью и сообщайте чувствовать себя хуже в ожидании начала болезненного раздражителя, чем субъекты, которые наблюдают такие же болезненные переживания, назначенные тот, кто не похож на себя.Кребс также показал, что субъекты с большей готовностью помогают за некоторую личную плату, когда больной похож на себя. Батсон (1991: 82–87) интерпретирует эти данные свидетельствуют о том, что люди более склонны чувствовать сочувствие к тем, кого они считают похожими на себя, и, таким образом, что сочувствие часто может быть вызвано предоставлением человеку доказательств что она и целевой человек похожи.

Чтобы доказать, что сочувствие ведет к помощи, Бэтсон полагается: частично на работах других авторов, включая только что процитированное исследование Krebs (1975) и исследование Dovidio et al.(1990). В этом последнем исследовании Техника Стотланда для манипулирования эмпатией, инструктируя субъекты, чтобы взглянуть на человека, терпящего бедствие, привыкли вызвать сочувствие к молодой женщине. Предметы сосредоточены на одном из двух довольно разные проблемы, с которыми столкнулась молодая женщина. Когда дается возможность помочь молодой женщине, субъекты, в которых сочувствие было вызванные, с большей вероятностью помогли, чем испытуемые с низким уровнем эмпатии состояние, и увеличение помощи было специфическим для проблемы это вызвало сочувствие.

Многие из собственных экспериментов Бэтсона, некоторые из которых описанные ниже, также подтверждают утверждение, что оба спонтанно вызывало сочувствие и сопереживание, порождающее экспериментальные манипуляции увеличить вероятность помогающего поведения. Еще один важный источник поддержки связи между сочувствием и помогающим поведением — это метаанализ большого объема экспериментальной литературы Айзенберга и Миллер (1987), которые обнаружили положительную корреляцию между сочувствием просоциального поведения в исследованиях с использованием различных методов оцените сочувствие.На основании этих и других выводов Бэтсон (1991: 95) утверждает, что

действительно существуют отношения, помогающие сопереживать; сочувствие к человек в нужде увеличивает вероятность помочь облегчить это нужно.

Можно подумать, что установление причинной связи между сочувствием а помогающее поведение было бы плохой новостью для эгоизма. Но, как Бэтсон проясняет, что тот факт, что эмпатия ведет к помощи, не разрешить спор между эгоизмом и альтруизмом, поскольку он не рассмотреть природу мотивации для оказания помощи это вызывает сочувствие.Одна из возможностей состоит в том, что сочувствие действительно вызывает подлинно альтруистическое желание помочь — высшее желание благополучие больного. Но есть и различные эгоистические пути, по которым сочувствие может привести к оказанию помощи. Возможно наиболее очевидным из них является то, что сочувствие может быть просто (или вызывать) неприятный опыт, и что люди заинтересованы в помощи, потому что они считают, что это лучший способ остановить неприятный переживания, вызванные чужим бедствием.

Совсем другое семейство эгоистических возможностей сосредоточено на ожидаемые награды за помощь и / или наказание ожидается за удержание помощи. Если люди верят, что другие будет вознаграждать или наказывать их за помощь или неспособность помочь в определенных обстоятельства, и что чувство сопереживания отмечает эти случаи в какие социальные санкции или вознаграждения наиболее вероятны, тогда мы бы ожидайте, что люди будут больше помогать, когда они сочувствуют, даже если их конечная мотивация чисто эгоистическая.Вариант на эту тему фокусируется на вознаграждениях или наказаниях, которые назначаются самостоятельно. Если люди верят, что помощь может заставить их чувствовать себя хорошо, или что неудача помощь может заставить их чувствовать себя плохо, и что эти чувства будут может произойти в тех случаях, когда они испытывают сочувствие, тогда мы снова ожидают, что люди, которые сочувствуют, будут более полезными, хотя их мотивы могут быть вовсе не альтруистическими.

За последние четыре десятилетия Бэтсон и его сотрудники систематически исследовал эти эгоистические гипотезы и многие другие.Их стратегия заключается в разработке экспериментов, в которых альтруистические объяснение связи между сочувствием и помощью можно сравнить с то или иное конкретное эгоистическое объяснение. Рассматривая все эти эксперименты потребуют гораздо больше времени Вход. ^[16] Вместо этого основное внимание будет уделено двум группам экспериментов, которые проиллюстрировать потенциальные философские преимущества проектирования и интерпретация экспериментов в этой области, а также некоторые трудности с проектом.

5.1 Гипотеза социального наказания

Одна из наиболее популярных эгоистических альтернатив эмпатии-альтруизму. гипотеза — это идея о том, что люди помогают поведению, потому что они боятся, что другие люди накажут их, если они этого не сделают.Если я не помогай, актер должен волноваться, люди будут злиться или они будут плохо думать обо мне, и это может негативно повлиять на как они будут относиться ко мне в будущем. В нынешнем виде эта эгоистическая гипотеза не может объяснить тот факт, что сочувствие увеличивает вероятность помогает, но более сложную версию легко построить, добавляя предположение, что люди думают, что социальные санкции не помощь более вероятна, когда цель вызывает сочувствие.

Чтобы проверить эту гипотезу, которую Бэтсон называет социально Гипотеза наказания, специфичного для сочувствия, — против гипотезы эмпатии-альтруизма, Бэтсон и его соратники (Fultz et al. al.1986) разработали эксперимент, в котором они манипулировали как уровень сочувствия, которое испытывали субъекты к цели, и вероятность чтобы кто-нибудь знал, решил ли испытуемый помочь человек в нужде. Другие могут сформировать отрицательную оценку вашего решения не помогать, только если они знают выбор, с которым вы сталкиваетесь, и принятое вами решение; если ваше решение секретное, вам нужно иметь нет страха перед социальными санкциями. Таким образом, социально управляемая Гипотеза наказания, связанная с сочувствием, предсказывает, что субъекты, которые проявлять высокое сочувствие в конкретном случае, с большей вероятностью поможет когда они верят, что другие узнают, если они этого не сделают.На гипотеза эмпатии-альтруизма, напротив, субъекты с высоким уровнем эмпатии мотивированы крайним желанием помочь, и, следовательно, их уровень помощи должен быть высоким, узнают ли другие, если они решат не помощь. В условиях низкой эмпатии обе гипотезы предсказывают, что уровень помощи будет низким. Эти прогнозы кратко изложены в Таблицы 1 и 2.

Таблица 1.Прогнозы о количестве Помощь (низкая или высокая) по социально управляемой эмпатии Гипотеза наказания.

Таблица 2.Прогнозы о количестве Помощь (низкая или высокая) по гипотезе эмпатии-альтруизма.

Испытуемым в эксперименте сказали, что они участвовали в исследование формирования впечатления, и что они были случайно назначена на роль «слушателя», в которой они читать конфиденциальные записи другого студента-участника, «Коммуникатор». Им дали две записки от Джанет. Арнольд, первокурсница из другого штата, которая признается, что ей очень одиноко. и в надежде найти друга.После заполнения формы, по каким предметам указали свои впечатления от Джанет и их эмоциональные реакции на ее записке, им была предоставлена ​​неожиданная возможность подружиться с Джанет, добровольно приняв участие в исследовании долгосрочных отношения, включающие первую встречу с Джанет и периодические телефонные интервью о развитии их дружбы. Участников, желающих помочь, спросили, сколько времени они были готовы провести с Джанет в течение следующего месяца.

Чтобы манипулировать сочувствием, Бэтсон и его соратники использовали метод Стотланда. техника.Субъекты, отнесенные к состоянию низкой эмпатии, были поручено

Внимательно прочтите информацию в примечаниях к коммуникатору, стараюсь быть максимально объективным. Постарайтесь сосредоточиться на техниках используется для передачи сообщения коммуникатора.

Субъектам, отнесенным к условию высокой эмпатии, было предложено:

Внимательно прочтите информацию в примечаниях к коммуникатору, пытаясь понять точку зрения человека, пишущего заметки.Попробуйте представить, как этот человек думает о том, что он пишет. (1991: 132)

Было предпринято четыре шага, чтобы манипулировать предполагаемым потенциалом отрицательная социальная оценка. В состоянии с низким потенциалом (1991: 132):

1. Испытуемым сказали, что они будут единственным человеком, который когда-либо прочитает заметки коммуникатора, и заметки были доставлены в запечатанный конверт.
2. Субъектов заверили, что анкеты, сообщающие об их реакция на записку Джанет будет анонимной.
3. Ответы субъектов на приглашение к участию в исследования долгосрочных отношений были возвращены профессору в запечатанный конверт, чтобы никто не узнал, если бы они не захотели помочь Джанет. (Поскольку они считали, что профессор не читал Джанет заметьте, они могли предположить, что он не знал, что Джанет нужен был друг.)
4. В письме с приглашением к участию в отношениях исследования, испытуемым сказали, что с Джанет свяжутся, «только если вы хотите встречи; в противном случае мы не будем связываться с коммуникатор, и он или она не узнает, что вас когда-либо просили о реальной встрече ».

В состоянии с высоким потенциалом (1991: 133):

1. Испытуемым сказали, что экспериментатор прочитает заметки коммуникатора. Также экспериментатор собирал анкеты, когда испытуемый заполнил ее и сравнил содержание заметок с впечатлениями, сформированными субъектом.
2. Конверт для ответа на приглашение участвовать в исследовании долгосрочных отношений, чтобы испытуемые могли сделать вывод, что экспериментатор знал бы о потребности Джанет в друг, об их эмоциональной реакции на Джанет, а также знал бы согласились ли они помочь Джанет или нет.
3. Испытуемым сказали, что Джанет узнает, если они решат не помощь.

Как отмечает Бэтсон, процедуры в высокопотенциальном состоянии

были разработаны, чтобы подчеркнуть возможность негативных социальных оценка, если участник решил не тратить время волонтером с Джанет.

Таблица 3. Объем предложенной помощи Джанет, задано как среднее количество времени, которое участники предложили провести с Джанет (Фульц и др., 1986, исследование 2)

Результаты, приведенные в таблице 3, показывают, что социально управляемая Гипотеза наказания, связанного с сочувствием, не оправдалась.На основании этого эксперимента и аналогичного эксперимента, в котором сочувствие к Джанет Бэтсон заключает, что не подвергался манипуляциям, но измерялся на основе самоотчета. что социально управляемая гипотеза наказания за эмпатию не согласуется с экспериментальными фактами.

Вопреки тому, что социально-оценочная версия специфического для сочувствия предсказанная гипотеза наказания, устранение ожидаемого отрицательного социальная оценка в этих двух исследованиях не устранила сопереживание-помощь отношениям.Вместо высокого сочувствия, ведущего к большему помогать только при высокой социальной оценке, это привело к большему количеству помощи при как низкая, так и высокая социальная оценка. Такая картина результатов не соответствует действительности. соответствует тому, что можно было бы ожидать при эмпатическом возбуждении люди эгоистически мотивированы, чтобы не выглядеть плохо в глаза окружающих; это вполне соответствует тому, что можно было бы ожидать, если сочувствие вызывает альтруистическую мотивацию, чтобы уменьшить потребность жертвы (Бэтсон 1991: 134).

Хотя два эксперимента вряд ли могут служить убедительным доказательством, эти исследования сформулировать социально управляемую гипотезу наказания, основанную на эмпатии выглядят значительно менее правдоподобно, чем эмпатия-альтруизм гипотеза.Итак, одна популярная эгоистическая гипотеза подверглась серьезному рассмотрению. удар: субъекты с высоким уровнем эмпатии с большей вероятностью помогли , независимо от того, а не , они могли ожидать, что их поведение будет социально внимательно изучил. По крайней мере, в некоторых обстоятельствах сочувствие способствовать оказанию помощи независимо от угрозы социальных санкций.

5.2 Гипотеза уменьшения аверсивного возбуждения

Еще одна популярная эгоистическая стратегия объяснения связи между эмпатия и помогающее поведение — это уменьшение отвращения-возбуждения на гипотеза , которая утверждает, что наблюдение за кем-то в нужде, и сочувствие, которое оно вызывает, является неприятным или отталкивающим опытом, и эта помощь мотивирована желанием уменьшить это отвращение опыт. ^[17] Если это так, утверждает Бэтсон, люди с большим сочувствием условие иногда может иметь два совершенно разных способа уменьшения неприятный опыт — они могут помочь нуждающемуся или могут просто оставьте . Какую стратегию примет человек, будет зависеть от часть от того, насколько сложно или дорого уйти с места происшествия. Если сбежать легко, люди с большей вероятностью воспользуются этим вариантом, а если уйти сложнее, люди с большей вероятностью помогут, так как это менее затратный способ избавиться от неприятных переживаний.Если на с другой стороны, гипотеза эмпатии-альтруизма верна, а эмпатия приводит к подлинно альтруистической мотивации, можно было бы ожидать, что люди в высокое состояние эмпатии, помогающее независимо от того, легко или сложно убежать, поскольку только помощь удовлетворит альтруистическое желание.

И альтруизм, и эгоизм позволяют, что даже при отсутствии сочувствия эмоционально тревожная ситуация потребности вызовет чувство личного бедствия, таким образом, они и предсказывают, что люди в состоянии низкого эмпатии будет более склонен помочь при побеге трудно, и менее склонен, когда побег легко.Бэтсон резюмирует эти прогнозы приведены в таблицах 4 и 5 (Batson 1991: 111).

Таблица 4.Прогнозы от Гипотеза снижения аверсивного возбуждения для скорости помощи в Дизайн Escape X Empathy

Таблица 5.Прогнозы от Гипотеза эмпатии-альтруизма для скорости помощи при побеге X Эмпатия Дизайн

Чтобы проверить эти прогнозы, Бэтсон и его сотрудники провели общую из шести экспериментов. В одном из них (эксперимент 1 в Бэтсоне, Дункане, и другие. 1981), студенты-испытуемые должны были смотреть, через то, что они считается передачей по замкнутому телевидению — на самом деле запись видео по сценарию — как еще один предмет для учащихся, Элейн — на самом деле сообщница — попыталась выполнить задание при получении электрического шока через случайные промежутки времени.Субъекты-наблюдатели сказали, что их задача будет состоять в том, чтобы сформировать впечатление о как Элейн ведет себя в неблагоприятных условиях. На пленке Элейн Явно обнаружив, что разряды очень неудобны, и после второй испытание при выполнении задания, она объясняет Марте, помощнице применяя разряды, что она необычайно чувствительна к легким поражение электрическим током из-за детской травмы. Затем Марта предлагает что, возможно, субъект-наблюдатель захочет помочь Элейн занимает ее место, и экспериментатор спрашивает, не готов сделать это.Чтобы управлять легкостью побега, некоторые испытуемые были сказал, что если они решат не занимать место Элейн, они требуется просмотреть восемь дополнительных испытаний, в то время как другие испытуемые сказали, что если они решат не занимать место Элейн, они свободны идти. Чтобы управлять уровнем эмпатии, которую испытывают субъекты для Элейн испытуемым давали копию личных ценностей и анкета интересов, якобы заполненная Элейн, чтобы помочь им составить впечатление о ее выступлении. В высоком сочувствии состоянии, ценности и интересы Элейн были очень похожи на субъект (который был определен во время сеанса просмотра) несколько недель назад), находясь в состоянии низкого эмпатии, они были Очень разные.

Результаты, приведенные в таблице 6, четко демонстрируют предсказанную закономерность. гипотезой эмпатии-альтруизма, а не закономерностью, предсказанной Гипотеза снижения аверсивного возбуждения.

Таблица 6. Доля согласившихся субъектов принять шок для Элейн (Бэтсон, Дункан и др., 1981, Эксперимент 1)

В дополнительных экспериментах Бэтсон и его сотрудники использовали четыре различные техники для создания условий низкой и высокой эмпатии, два метода манипулирования легкостью побега и две разные потребности ситуаций (Батсон, Дункан и др.1981; Той и Бэтсон 1982; Батсон, О’Куин и др. 1983). Результаты всех этих экспериментов выставлен тот же образец. Интересно, что в другом эксперименте Бэтсон и его коллеги попытались сломать шаблон, рассказав испытуемых, что уровень шока, который им придется пережить, был наивысший из четырех вариантов: «явно болезненно, но не вредный». Они рассудили, что в этих обстоятельствах, даже если у субъектов с высоким уровнем сочувствия было высшее желание помочь, это желание вполне может быть преодолено желанием избежать серии очень болезненные шоки.Как и ожидалось, результаты этого эксперимента вписать образец в Таблица 4.

Это впечатляющие результаты. Снова и снова в хорошо продуманной и тщательно проведенные эксперименты, Бэтсон и его соратники получены результаты, которые явно совместимы с прогнозами гипотеза эмпатии-альтруизма, изложенная в Таблица 5, и явно несовместим с предсказаниями аверсивного возбуждения гипотеза редукции, изложенная в Таблица 4. Даже эксперимент «явно болезненный шок», который полученные результаты в образце Таблицы 4, удобно совместимы с гипотезой эмпатии-альтруизма; как отмечалось ранее, Гипотеза эмпатии-альтруизма допускает, что субъекты с высоким уровнем эмпатии могут иметь желания, которые сильнее их конечного желания помочь цель, и желание избежать болезненного поражения электрическим током очень вероятный кандидат.

Однако есть проблема, которую необходимо решить, прежде чем прийти к выводу, что гипотеза снижения аверсивного возбуждения не может объяснить результаты что сообщили Бэтсон и его соратники. Утверждая, что Таблица 4 отражает прогнозы, сделанные при снижении аверсивного возбуждения гипотезе, Бэтсон должен предположить, что побег смягчит отвращение влияют как в ситуациях с низким, так и с высоким уровнем эмпатии, и эти субъекты верят этому (хотя доступны для самоанализа).Это можно было бы назвать из зрение, из виду предположение. Разработка предложенной идеи Хоффманом (1991) и Хорнстайном (1991), защитником эгоизма, возможно предположить, что хотя субъекты верят в это, когда у них мало сочувствие к цели, они не верят в это, когда у них высокий сочувствие к цели . Возможно, люди с высоким уровнем сочувствия верят что если они сбегут, их по-прежнему будут беспокоить мысли или воспоминание о потерпевшей бедствие цели, и, таким образом, физический побег будет не приведет к психологическому побегу.Действительно, в тех случаях, когда сочувствие сильный и вызывается привязанностью, это как раз то, что здравый смысл заставит нас ожидать. Вы действительно верите, что если бы ваша мать была в тяжелом бедствии, и вы ушли, не помогая ей, вы бы не продолжать беспокоить осознание того, что она все еще была в бедствие? Мы предполагаем, что это не так. Но если испытуемые с высоким уровнем эмпатии в экспериментах Бэтсона считают, что они будет продолжать мучить тревожные мысли о цели даже после того, как они уйдут, снижение эгоистического отвращения и возбуждения гипотеза предсказывает, что эти субъекты будут склонны помогать в как легкий физический побег, так и трудный физический побег условий, поскольку помощь — единственная стратегия, которая, по их мнению, будет эффективен для уменьшения аверсивного возбуждения.Так что ни результаты сообщается в Таблица 6 ни результаты каких-либо других экспериментов Бэтсона не дали бы нам повод предпочесть гипотезу эмпатии-альтруизма гипотезе Гипотеза снижения аверсивного возбуждения, потому что обе гипотезы делают тот же прогноз.

Так ли это, что испытуемые с высокой эмпатией в таких экспериментах Бэтсон считает, что, если они не помогут, они продолжат думать о цели и, таким образом, продолжать испытывать страдания, и что эта вера ведет к помощи, потому что порождает эгоистический инструментальное желание помочь? Это, конечно, эмпирический вопрос, и умно спланированный эксперимент Стокса и его партнеры (Stocks et al.2009) предполагает, что в таких ситуациях, как те, которые использовались в экспериментах Бэтсона, полагая, что они будут продолжать думать о цели, не играет значительная роль в возникновении помогающего поведения в высоком эмпатии предметы.

Работа Бэтсона над гипотезой снижения аверсивного возбуждения, при поддержке Stocks et al. находка, является крупным достижением в дебаты об эгоизме и альтруизме. Гипотеза снижения аверсивного возбуждения была одной из самых популярных эгоистических стратегий объяснения помогающее поведение.Но экспериментальные данные убедительно свидетельствуют о том, что в ситуациях, подобных тем, которые изучали Бэтсон и его соратники, гипотеза эмпатии-альтруизма предлагает гораздо лучшее объяснение поведение субъектов, чем снижение аверсивного возбуждения гипотеза.

Как отмечалось ранее, Бэтсон и его коллеги также разработали эксперименты, противопоставляющие гипотезу эмпатии-альтруизма существенный список других эгоистических объяснений связи между сочувствие и помогающее поведение.В каждом случае доказательства кажутся бросить вызов эгоистической альтернативе, хотя, как это почти всегда случае в эмпирических работах подобного рода, некоторые исследователи остаются не убедил. ^[18] Однако существует влиятельная критика работы Бэтсона, которая бросает вызов всем его экспериментальной работе над гипотеза эмпатии-альтруизма. Он утверждает, что сочувствие и его предшественники изменить самооценку людей таким образом, чтобы это подорвало утверждения что их помощническое поведение действительно альтруистично.

5.3 Проблема, связанная с «слиянием самих себя с другими»

За последние три десятилетия психологи много посвятили усилий, направленных на изучение того, как люди думают о себе. Одна основная тема в этой литературе заключается в том, что представление людей о себе варьируется в зависимости от культуры, и это во многих незападных культурах социальные роли и отношение к другим людям играют гораздо более центральная роль в самооценке людей, чем они на индивидуалистическом Западе (Markus & Kitayama 1991; Baumeister 1998).Один очень простой способ изучить эти различия — спросить люди, чтобы ответить на вопрос «Кто я?» пятнадцать раз. Незападные люди обычно упоминают социальные группы, группы роли и отношения: «Я масаи», «Я — человек, приносящий плоды в храм »,« Я мой младший сын отца ». Западные люди, напротив, будут обычно упоминают личные качества, стремления и достижения: «Я умен», «Я студент-медик», «Я самый быстрый пловец в школе» (Ma & Schoeneman 1997).Другая тема заключается в том, что представление людей о сами по себе ситуативно податливы — они меняются в зависимости от с кем мы, где мы находимся и чем занимаемся (Kihlstrom & Cantor 1984; Маркус и Вурф 1987).

Хотя такая ситуационная податливость и неудивительна, ряд психологов предложили гораздо более радикальный ситуационный пластичность. При определенных обстоятельствах, особенно когда у нас есть близкие личные отношения с другим человеком, когда мы пытаемся принять точку зрения другого человека или когда мы сочувствуем другой человек, концептуальная граница между собой и другим человек исчезает; Я и другой сливаются.По словам Артура Арон и коллеги,

Многие из наших представлений о другом в близких отношениях познание, в котором другой рассматривается как я или путается с «я» — основная причина — слияние «я» с другим. (Арон и др. al. 1980: 242)

Если это правда, то это представляет собой фундаментальную проблему для утверждения. что помогающее поведение, направленное на кого-то, к кому мы сочувствуем, действительно альтруистичен. Ибо, как незабываемо заметил Мелвин Лернер:

Кажется, что мы отвечаем сочувственно, с состраданием и чувством беспокойства, когда мы чувствуем идентичность с жертвой.В эффект, мы реагируем на мысль о себе в этой ситуации. И, конечно же, мы наполнены «молоком человеческим». доброта »к нашему сладкому, невинному« я ». (Лернер 1980: 77)

Чуть менее красочно Бэтсон отмечает, что для «контраста» между альтруизмом и эгоизмом, чтобы иметь смысл », оказание помощи «должно воспринимать себя и других, чтобы отличаться люди »(2011: 145–146). И

если исчезает различие между собой и другим, то исчезает и различие между альтруизмом и эгоизмом, по крайней мере, как эти термины используется в гипотезе эмпатии-альтруизма.(2011: 148)

Психологи, которые обсуждали довольно удивительное утверждение, что люди, которые помогают другим, часто теряют из виду различия между собой и человеком, которому помогают, предложили несколько различные способы определения того, является ли этот вид «себя другим» слияние ». Однако прежде чем рассматривать их, мы должны напоминать себе о важном философском различии, которое будет иметь решающее значение при оценке тестов на самообладание слияние. ^[19] Часто для отличия используются ярлыки «качественный идентичность »и« числовая идентичность ».Качественный идентичность — это отношение, которое часто возникает между двумя телевизорами. производится той же компанией. Они разделяют большую часть своих важных характеристики. Числовая идентичность — это отношение, которое возникает между человек в одно время в своей жизни и тот же человек в другое время в его жизни. Если разрыв во времени значительный, человек, находившийся раньше время может во многом отличаться от человека в более позднее время. Когда вы были младенцем, весили менее 10 кг, не говорили на языке и не мог ходить.Но теперь вы численно то же лицо, что и ребенок. Числовая идентичность может иметь огромное юридическое и моральное значение. важность, момент, хорошо иллюстрируемый судом над Джоном Демьянюком, автомобильный рабочий украинского происхождения, которого обвинили в садистских Охранник нацистского концлагеря, жертвы которого называли его «Иван Ужасный». Подсудимый в 1988 г. во многом отличался от охранник концлагеря: он был намного старше, тяжелее, лысый и говорил по-английски. Он явно не был даже близок к тому, чтобы быть качественно тождественен исполнителю преступлений Ивана.Что было у суда определить было не то, были ли Иван и Демьянюк качественно идентичны, но были ли они численно идентичный. ^[20] Что делает это различие важным для настоящих целей, так это то, что тип идентичности, имеющий отношение к спорам между эгоистами а альтруисты — это числовая идентичность, а не качественная идентичность. Если София, 30 лет, откладывает крупную сумму денег, которая будет выплачена По отношению к 70-летней Софии юная София не проявляет альтруизма. Если ее Конечная цель — сделать так, чтобы у старой Софии были средства для полноценной жизни. комфортная жизнь, то действие юной Софьи — откровенно эгоистичный.Главный вывод здесь заключается в том, что если тест, используемый для определения того, считает ли человек A себя идентична личности B должна иметь отношение к эгоизму против альтруизм, тест должен предоставить доказательства того, что человек A принимает себя численно идентично человеку B , не то чтобы она считала себя качественно идентична человек В .

Теперь давайте посмотрим, как психологи пытались оценить испытывают ли участники эксперимента чувство идентичности с кого-то, к кому они могут обратиться за помощью.В одном из самых влиятельные исследования, утверждающие, что помощь часто оказывается продуктом чувства единства, Cialdini et al. (1997) использовали пару тесты.

[P] участники оценили степень единства, которое они чувствовали с [человеком они могут помочь], отвечая на два вопроса, которые были объединены во всех анализирует, чтобы сформировать индекс единства. Первый пункт включал Шкала включения других в себя (IOS), используемая Aron et al. (1992) измерить себя другим граница перекрытия. Он состоял из семи пар постоянно возрастающих перекрывающиеся круги.Участники выбрали пару кругов, которые они считали, что лучше всего характеризует их отношения с [человеком они могут помочь]. Во втором пункте участников просили указать на По 7-балльной шкале степень, в которой они будут использовать термин ср описать свои отношения с [человеком, которому они могут помочь]. (1997: 484)

В критике Чалдини и др. бумага, Batson, Sager, et al. (1997) использовали три показателя слияния себя с другими. Один был IOS Шкала, используемая Cialdini et al.Второй был «воспринимаемым сходство », в котором« [p] участников были заданы, «Как вы думаете, насколько похож на вас этот человек…?» (1 = немного, 9 = чрезвычайно) »(1997: 500). В третьем, участники оценили как себя, так и цель по серии личные качества. «Мерой слияния была средняя абсолютная разница между оценками себя и других »(1997: 498).

Кажется, что ни один из этих четырех тестов слияния себя и других дать повод полагать, что участница считает себя численно идентичен другому человеку.Действительно, оба воспринимаемых тест на сходство и тест на рейтинг личных качеств кажутся оценка качественной идентичности, а не числовой идентичности. И это далеко не ясно, что, если вообще, два других теста измерения. Похоже, что на самом деле нет никаких доказательств того, что люди в близких отношениях теряют из виду различие между себя и другого человека. Действительно, как отмечает Мэй, если кто-то действительно действительно считал, что он существует в двух явно разных телах, наиболее естественным выводом будет то, что он заблуждается (май 2011b: 32).

В то время как литература о слиянии себя и других дает мало оснований для считают, что нормальные люди считают себя численно идентичными с другим человеком, это бросает другой вызов гипотезу эмпатии-альтруизма, защищаемую Бэтсоном и его коллегами. Следует напомнить, что эта гипотеза состоит в том, что сочувствие часто вызывает конечное желание помочь другому человеку. Но в Cialdini et al. (1977), упомянутой ранее, они сообщают о трех исследованиях, показывающих, что сочувствие, хотя и имеет место, не играет никакой причинной роли в процесс, ведущий к оказанию помощи.Скорее, они утверждают, что это «Слияние» — которое используется здесь как ярлык для чего-либо шкала IOS и тестовая мера использования мы , то есть фактически побуждая участников помочь. Хотя Cialdini et al. бумага довольно сложна, Batson et al. (1997) указали на ряд методологические проблемы. Когда они провели пару экспериментов чтобы избежать этих методологических проблем, роль сочувствия в было ясно видно, что вызывающее помогающее поведение. Однако большинство эксперименты, изучающие связь между сочувствием и помогающим поведением, включая этот, используйте относительно небольшое количество участников.А также «кризис репликации», возникший в последние годы заставило многих обеспокоиться устойчивостью эффектов, описанных в подобные эксперименты (Chambers 2017). McAuliffe et al. (2018) есть рассмотрел эти проблемы. Их мощное, предварительно зарегистрированное исследование, запускались в Интернете, проанализировали данные от 680 участников. Их результаты были «однозначно поддерживающими» (2018: 504) связь между сочувствием и помогающим поведением.

5.4 Доказали ли исследования Бэтсона существование альтруизма у людей?

Ответ Батсона на этот вопрос ясен.

Рассмотрев доказательства исследований, направленных на проверку гипотеза эмпатии-альтруизма против шести эгоистических альтернатив … Пришло время сделать вывод — хотя предварительный — о статусе этой гипотезы. Идея, что эмпатия порождает альтруистическую мотивацию, что может показаться невероятным, учитывая господство в западной мысли доктрины универсального эгоизма. Еще, по словам Шерлока Холмса: «Когда вы устранили невозможно, что бы ни осталось, как ни маловероятно , должно быть правда».Это кажется невозможным для какого-либо известного эгоистического объяснения отношений, способствующих сопереживанию, или любое сочетание их — чтобы учесть данные исследований, которые мы рассмотрели. Так что остается? Гипотеза эмпатии-альтруизма. Ожидает новых доказательств или правдоподобное новое эгоистическое объяснение существующих свидетельств, нам кажется вынудили принять эту невероятную гипотезу как истинную. (Батсон 2011: 160) ^[21]

Программа исследований Бэтсона убедительна, и он, безусловно, показали, что гипотеза эмпатии-альтруизма находится «в охота », но его выводы неубедительны.Есть ряд разумных возражений против методологии и выводов в некоторых исследований Батсона. Подробное изложение этого — существенный проект (см. Stich, Doris, & Roedder 2010). Но есть также правдоподобная эгоистическая гипотеза, которая не была систематически исследуется.

В последние годы ряд авторов представили впечатляющие аргументы в пользу гипотеза о том, что вера в «Большого Бога» — сверхъестественное существо, всеведущее, морально озабоченное и действующее как полицейский агент в человеческих делах — сыграл решающую роль в переход от очных групп людей «на уровне группы» состоит не более чем из нескольких сотен человек до гораздо более крупных племенных групп и, в конечном итоге, вождеств и национальных государств (Norenzayan et al. al.2016). Это провокационные и противоречивые идеи. Значительно меньше спорным является утверждение, что многие люди считают, что даже если нет другой человек может наблюдать за ними, сверхъестественное существо осознают, что они делают и думают, и что это существо может наказывать мысли и поведение, которые он не одобряет, и поощрять мысли и поведение, которое он одобряет, с доставленными наказаниями и наградами либо в течение жизни агента, либо после того, как он умирает. ^[22] В экспериментах, описанных в Раздел 5.1, предназначен для проверки гипотезы эмпатии-альтруизма на фоне социальной гипотезу наказания, Бэтсон и его коллеги пошли на многое чтобы гарантировать, что участники «низкого потенциала для отрицательных социальная оценка »может подумать, что никто не знал о свои решения, и, таким образом, чтобы никто не подумал о них плохо или наказывайте их, если они решили не помогать. Но, конечно, ни один из шаги, предпринятые для обеспечения секретности, будут эффективными для сохранения Всеведущий Бог, зная, что решили эти участники.Так что если мы предполагаем, что многие люди верят, что всеведущий Бог хочет, чтобы они помогать другим нуждающимся, и что они верят в Божьи санкции за то, что помощь более вероятны, когда цель порождает сочувствие, ^[23] эксперименты ничего не делают, чтобы исключить вариант социальной гипотеза наказания, которая утверждает, что участники мотивированы желанием избежать наказаний, назначенных Богом.

Только что обрисованная эгоистическая альтернатива, которую можно было бы назвать «Гипотеза божественного наказания» также приводит к паттерн предсказаний, основанный на эмпатии-альтруизме гипотеза, изложенная в Таблица 5, и результаты, представленные в Таблица 6.Суть в том, что, используя стандарт Шерлока Холмса, Бэтсон благосклонности, впереди еще много работы. Есть семья эгоистические гипотезы, вызывающие веру в сверхъестественное наказания или сверхъестественные награды, которые все еще должны быть исключены, прежде чем мы примем «невероятную гипотезу» как правда. ^[24]

6. За пределами эгоизма и альтруизма

В красочном отрывке, цитируемом в начале раздел 5.4, Бэтсон, кажется, предполагает, что в споре между эгоистами и У альтруистов есть только два возможных исхода.Если все человеческое поведение в конечном итоге мотивируется корыстными желаниями, тогда эгоист выигрывает; если какое-то человеческое поведение мотивировано конечным желанием благополучие других людей, тогда побеждает альтруист. Однако, как отмечено в раздел 2, диалектический пейзаж более сложен, ибо есть много желаний которые не являются ни корыстными, ни желаниями благополучия другие люди. Если какое-либо из этих желаний приводит к поведение, то ошибается эгоист. Но, как ясно показал Бэтсон признает, что это не оправдывает альтруизм; и эгоизм, и альтруизм может ошибаться.

Бэтсон использовал термин принциплизм для одной семьи конечные желания, которые не поддерживают ни эгоизм, ни альтруизм.

Принципизм — это мотивация с конечной целью поддержать некоторые моральный принцип — например, принцип честности или справедливости, или утилитарный принцип наивысшего блага для наибольшего числа людей. (Батсон 2011: 220)

При некоторых обстоятельствах тот или иной из этих принципов может требуют вспомогательного поведения, хотя это вспомогательное поведение не будет альтруистичен, поскольку конечное желание, мотивирующее поведение, — это придерживаемся принципа.По мнению Бэтсона, мы действительно не много знаю о принципиализме.

Насколько мне известно, нет четких эмпирических доказательств того, что отстаивание справедливости (или любого другого морального принципа) функционирует как окончательный Цель. ^[25] Нет и четких эмпирических доказательств, подтверждающих эту возможность. вне. (Бэтсон 2011: 224)

Но если это так, то вывод Бэтсона о том, что Гипотеза эмпатии-альтруизма верна, и что люди иногда альтруизм преждевременно.Ведь даже если бы было допущено, что все правдоподобных эгоистических альтернатив эмпатии-альтруизму исключено, работа по проверке эмпатии-альтруизма против принципала альтернатив едва началось. Более того, масштаб этого проекта может быть намного больше, чем думает Бэтсон.

Один из способов увидеть это — спросить, какие руководящие принципы действий мораль принципы. ^[26] Споры по этому вопросу ведутся как в философии, так и в философии. психология (Стич, 2018).Хотя Бэтсон не затрагивает эту дискуссию, примеры, которые он предлагает («справедливость или справедливость или утилитарный принцип ») предполагают, что, когда он говорит о моральных принципах, он имеет в виду довольно ограниченный набор принципов. Но если принципиализм ограничивается относительно небольшим набором моральных принципов, знакомых по философской литературы, то принциплизм вряд ли исчерпывает неэгоистические альтернативы, которые защитники психологического альтруизма должен исключить. В последние годы наблюдается рост объема работ. о роли норм в жизни человека, где нормы понимается как руководящие правила действия, которые могут регулировать практически любые Человеческая активность.Исследователи из самых разных дисциплин утверждали, что эти нормы и прочная врожденная психология для приобретения, хранения и действуя в соответствии с нормами, сыграли фундаментальную роль в формировании человеческого культуры и превращения людей в самых успешных крупных животных на планеты (Генрих 2015; Бойд 2018; Келли и Дэвис 2018). У других есть предложили подходы к психологии норм, по которым люди желание соответствовать культурным нормам (Sripada & Stich 2006) и рассказы о том, как психологическая система порождает такие конечные желания могут быть одобрены естественным отбором (Sripada 2008).Типы поведенческих правил, которые считаются нормами в этой литературе. вполне может включать в себя те моральные принципы, которые были у Бэтсона в ум, когда он характеризовал принципиализм. Но это лишь небольшой подмножество норм, которые имеют в виду эти исследователи. Что делает все это имеет отношение к нашей текущей теме, так это то, что любой культурно усвоенная норма может порождать окончательное желание подчиняться, и большинство из этих высших желаний не являются ни эгоистическими, ни альтруистический. Таким образом, чтобы представить правдоподобный довод в пользу того, что эпизод оказания помощи поведение альтруистично, недостаточно исключить эгоистическое объяснения и объяснения, апеллирующие к принципиализму.Защитник психологического альтруизма должны также исключать объяснения, которые прослеживают помогающее поведение к конечному желанию соответствовать любому из обширный набор норм, преобладающих в человеческих культурах. А также это работа, которую защитники альтруизма даже не начали.

Другая возможность состоит в том, что какое-то вспомогательное поведение может не быть вообще мотивированы высшими желаниями. Генсиарц и Крокетт (2015) утверждают, что, помимо целенаправленной системы, поведение, в том числе помогающее поведение, иногда вызывается тем, что они называют привычная и павловская системы.Привычный система приводит к действиям, которые имеют наибольшую ожидаемую ценность на основе указывает на предыдущий жизненный опыт, а не на возможные последствия по особенностям текущей ситуации. В результате помогающее поведение может повториться в будущем и в обстоятельствах, при которых такие факторы, как обещание вознаграждения, отсутствуют, если поведение были вознаграждены в прошлом. Как и в привычной системе, павловская система производит поведение с наивысшим ожидаемым значением на основе мимо.Однако, в отличие от привычной системы, система Павлова производит поведение, которое было успешным в эволюционном прошлом, а не в прошлом человека. Это означает, что поведенческие предрасположенности, которые привели к репродуктивному успеху в эволюционное прошлое человека могло стать врожденным или «Зашита» посредством естественного отбора. Если это действительно так случай, когда некоторая помощь вызывается привычными или Павловские системы, значит, эгоизм ложен. И если какое-то помогающее поведение эгоистически мотивирован, а остальное производится привычными и Павловских систем, значит, альтруизм тоже ложен.

7. Итог

Бэтсон и его сотрудники многого достигли. Они имеют сформулировал изощренную альтруистическую гипотезу, эмпатию-альтруизм гипотеза, которую можно проверить на фоне конкурирующих эгоистических гипотез, и они разработали эксперименты, доказывающие, что многие из эти эгоистические гипотезы ложны. Но чтобы показать, что альтруизм верен, недостаточно показать, что конкретные эгоистические гипотезы не могут объясните конкретные эпизоды помогающего поведения.И этого было бы недостаточно чтобы показать, что все правдоподобные версии эгоизма ложны. Он также должен показать, что эпизоды помогающего поведения, которое не может быть эгоистически объясненный не может быть объяснен другим процессом, например, предельная принципиальная мотивация или предельная мотивация неморальная норма. Кроме того, защитник альтруизма должен показать, что неэгоистические эпизоды помогающего поведения не являются продуктом привычные или павловские системы. Ни один из экспериментов Бэтсона не был разработан, чтобы исключить эти неэгоистические варианты или другие варианты, которые могут быть предложенным.Так что впереди еще много работы.

На более позитивной ноте, похоже, что Бэтсон и его соратники достаточно убедительно показали, что методы экспериментальной психологии может продвинуть дискуссию вперед. В самом деле, можно утверждать, что у Бэтсона есть добились большего прогресса в этой области за последние четыре десятилетия, чем философы, использующие традиционную философскую методологию априорные аргументы, подкрепленные анекдотами и интуицией, предыдущие два тысячелетия. Их работа убедительно демонстрирует полезность эмпирических методов в моральной психологии; философская мораль психологи, обсуждающие вопрос об альтруизме-эгоизме, всегда эмпирическое утверждение, и теперь очевидно, что гуманитарные науки обладают ресурсы, которые помогут нам эмпирически оценить эти эмпирические утверждения.

Альтруизм — по ветке / доктрине

Альтруизм (или Этический Альтруизм ) — это этическая доктрина, согласно которой у людей есть моральное обязательство — помогать , служить или благо другим, при необходимости принося в жертву свои интересы . Точнее, действие является морально правильным , если последствия этого действия на более благоприятны, чем неблагоприятные , на всех, кроме агента .

Термин «альтруизм» (первоначально образованный от латинского «alter», означающий «другой») был придуман Огюстом Контом, французским основателем позитивизма, для описания его этической доктрины , которую он резюмировал во фразе: «Живи для других» . В более общем смысле , , альтруизм — это бескорыстная забота о благополучии других (хотя его обычное использование не обязательно влечет за собой какие-либо этические обязательства).

Альтруизм часто рассматривается как форма консеквенциализма, поскольку он указывает на то, что действие является этически правильным, если оно приносит хорошие последствия другим.Его можно рассматривать как сходный с утилитаризмом, хотя существенное отличие состоит в том, что утилитаризм предписывает действия, которые максимизируют хорошие последствия для всего общества , тогда как альтруизм предписывает максимизировать хорошие последствия для всех, кроме актера . Это противоположность эгоизма, который утверждает, что люди должны делать то, что лучше для себя , что это не только их право, но и их долг — заботиться в первую очередь о своих собственных интересах .

Фридрих Ницше считал, что идея добродетели относиться к другим как к более важным, чем себя, унижает и унижает для самого себя и препятствует стремлению человека к саморазвитию , совершенству и творчеству . Он утверждал, что это была идеология, сфабрикованная слабыми для слабых , и маскирует самоотравление негодование по поводу индивидуального и коллективного бессилия .

Объективист Айн Рэнд (1905-1982) официально заявляет, что большинство проблем в мире проистекают из доктрины альтруизма, и утверждает, что нет рациональных оснований для утверждения, что жертвовать собой ради того, чтобы Служение другим — это моральное превосходство по сравнению с преследованием собственных интересов. Более того, если бы государство навязывало альтруизм как моральный идеал, это могло бы в конечном итоге привести к тому, что государство принудило бы всех к коллективистской политической системе .

Другие утверждали, что действия, ранее считавшиеся альтруистическими, на самом деле являются всего лишь формой просвещенного личного интереса .

Альтруизм | Philosophy Talk

Мы можем предположить, что альтруистическое поведение происходит каждый день. Человек останавливается, чтобы помочь пожилому члену общества через улицу, взрослый жертвует свое время в местной благотворительной организации, или кто-то другой может даже подвергнуть себя опасности ради непосредственной выгоды другого, не задумываясь о последствиях .Однако неясно, что на самом деле включает в себя этот вид альтруистического поведения и существует ли на самом деле настоящий альтруизм. Сегодняшний выпуск исследует эти вопросы об альтруизме с двух основных точек зрения. Первый из них из биологии, который рассматривает, как наши представления о добре и зле могли быть встроены в нас в процессе эволюции. Второй рассматривает альтруизм с психологической точки зрения. Эта точка зрения придает гораздо большее значение роли психологии человека и его / ее намерениям при совершении действия, что потенциально оставляет больше возможностей для действительно альтруистических действий.

Наш гость Джефф Шлосс присоединяется к Кену и Джону, когда они обсуждают, почему альтруизм важен для людей. Джефф начинает с представления ряда идей, относящихся к альтруизму, таких как понятие «эгоистичный ген», и того, как Дарвин отчаялся бы, если бы в животном мире существовал настоящий альтруизм. Подлинный альтруизм, похоже, противоречит самым основным принципам эволюции, противореча представлению о том, что репродуктивная пригодность определяет поведение всех типов видов.

Здесь Джон хочет знать, как психология и мораль влияют на этот вопрос.Кажется, существуют такие вещи, как нравственно правильные и морально неправильные действия. Если альтруизм не предъявляет никаких требований или не ценит психологическое состояние человека, совершающего альтруистический акт, действительно ли есть что-то обязательное в моральных действиях? Джефф считает, что люди действительно могут намереваться действовать без сознательного ожидания отдачи, но это все же может мотивировать определенные действия. Он предлагает на рассмотрение идею косвенной взаимности. Важно отметить, что, по его мнению, хотя мы на самом деле запрограммированы на то, чтобы вести себя определенным образом, культура способна обусловливать нас и действовать в соответствии с предоставленным эволюцией субстратом, который сам по себе является восприимчивым к культурным условиям.Разговор становится столь же интересным, когда речь идет о другой стороне вопроса.

Если есть компонент альтруизма, который изначально предусмотрен нашей биологией, из этого следует, что ограничения на такую ​​способность также будут существовать. Это открывает для обсуждения идею о том, что определенные моральные правила и требования, которых мы придерживаемся, на самом деле могут быть слишком экстремальными с учетом наших биологических возможностей. Таким образом, биология может ограничить диапазон возможных моральных норм, в соответствии с которыми мы можем действовать.Джефф утверждает, что «генетический поводок», наложенный на человеческую деятельность и культуру, может быть разорван культурой, в результате чего пределы культурной изменчивости могут оставаться неограниченными.

• Блуждающий философский отчет (ПОСМОТРЕТЬ 00:05:34): Зои Корнели ныряет в дикий мир пещер летучих мышей, чтобы лучше понять, почему летучие мыши-вампиры могут быть одними из самых полезных и социальных животных в мире. Существуют заметные различия в бескорыстии, проявляемом в пределах одного пола и между двумя полами летучих мышей, и расшифровать «намерения» летучей мыши оказывается затруднительным.Можно ли считать их поведение альтруистическим или просто эгоистичным?

• Шестьдесят второй философ (ПОСМОТРЕТЬ 00:48:55): Ян Шоулс проводит нас по философии Адама Смита, касающейся «невидимой руки». Смит считал, что люди помогают обществу больше, чем они ожидают. имея в виду только свою собственную выгоду. Ян чувствует, что эта невидимая рука шлепает его, и не хочет больше ее терпеть. Слава богу, у него есть только шестьдесят секунд, иначе это могло бы стать уродливым.

Альтруизм: примеры и определение | Философские термины