Что такое истинность: Недопустимое название — Викисловарь

Автор: alexxlab · Опубликовано 21.06.2021 · Обновлено 24.05.2021

Содержание

истинность — это… Что такое истинность?

истинность — истинность, и … Русский орфографический словарь

ИСТИННОСТЬ — ИСТИННОСТЬ, истинности, мн. нет, жен. (книжн.). отвлеч. сущ. к истинный. Все уверовали в истинность этого известия. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

ИСТИННОСТЬ — (в математической л о г и к е) – см. Логическая истинность. Философская Энциклопедия. В 5 х т. М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960 1970 … Философская энциклопедия

Истинность — Истинность: Истина философское понятие. Истинность (квантовое число) аромат t кварка. Истинностное значение результат вычисления формулы в логике высказываний … Википедия

Истинность — Истинность: степень близости между средней величиной, полученной в результате большого числа испытаний, и принятым стандартным значением.

Примечание Мера истинности обычно выражается в терминах отклонений (ошибок). Истинность может быть… … Официальная терминология

истинность — ИСТИННЫЙ, ая, ое; инен, инна. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

истинность — сущ., кол во синонимов: 22 • аромат (18) • бесспорность (13) • верность (25) • … Словарь синонимов

истинность — — [http://www.rfcmd.ru/glossword/1.8/index.php?a=index&d=4884] Тематики защита информации EN truth … Справочник технического переводчика

истинность — ▲ соответствие (чему) ↑ высказывание, действительность &LT; &GT; ложный истинность соответствие высказывания действительности, аксиомам; правильность отображения. истинность простого высказывания непротиворечие с действительностью. истинность… … Идеографический словарь русского языка

ИСТИННОСТЬ — (truth) соответствие фактам, например, в философии соответствие теории истине. В строгом смысле, в котором истинные суждения или идеи рисуют или представляют мир, понятие является эмпирическим (см. Эмпиризм). Однако эта концепция недавно была… … Большой толковый социологический словарь

Истинность — ж. отвлеч. сущ. по прил. истинный Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

ИСТИННОСТЬ — это… Что такое ИСТИННОСТЬ?

истинность — истинность, и … Русский орфографический словарь

Истинность — Истинность: степень близости между средней величиной, полученной в результате большого числа испытаний, и принятым стандартным значением. Примечание Мера истинности обычно выражается в терминах отклонений (ошибок). Истинность может быть… … Официальная терминология

истинность — сущ., кол во синонимов: 22 • аромат (18) • бесспорность (13) • верность (25) • … Словарь синонимов

истинность простого высказывания непротиворечие с действительностью. истинность… … Идеографический словарь русского языка

Что такое истина?

Ответ

Почти две тысячи лет назад Истина была предана суду и осуждена людьми, посвятившими себя лжи. На самом деле, Истина предстала перед шестью судами менее чем за один полный день, три из которых были религиозными, и три – государственными. В конце концов, лишь немногие люди, вовлеченные в эти события, могли ответить на вопрос: «Что такое истина?».

После ареста Истина была сначала отведена к человеку по имени Анна, коррумпированному бывшему еврейскому первосвященнику. Анна нарушил многочисленные еврейские законы в ходе судебного процесса, включая проведение судебного разбирательства в своем доме, попытки склонить ответчика к самообвинению и избиение ответчика, который еще не был признан виновным в чем-либо. После Анны Истина была отведена к действующему первосвященнику, Каиафе, оказавшемуся зятем Анны. Перед Каиафой и еврейским синедрионом против Истины выступали многочисленные лжесвидетели, но ничто не было доказано и никаких подтверждений проступкам найдено не было. Каиафа нарушил не менее семи законов, пытаясь осудить Истину: 1) судебный процесс проходил в тайне; 2) он проводился в ночное время; 3) он включал взяточничество; 4) со стороны ответчика не присутствовал никто, кто мог бы выступить в Его защиту; 5) требование наличия 2-3 свидетелей не было удовлетворено; 6) они использовали самооговаривающие свидетельства подсудимого; 7) они исполнили смертную казнь в отношении ответчика в тот же день. Все эти действия были запрещены еврейским законом. Несмотря на это, Каиафа объявил Истину виновной, потому что Истина утверждала, что являлась Богом во плоти, что Каиафа назвал кощунством.

Когда наступило утро, прошел третий суд над Истиной, в результате которого еврейский Синедрион решил, что Истина должна умереть. Тем не менее, еврейский совет не имел права на осуществление смертной казни, поэтому они были вынуждены передать Истину римскому правителю, человеку по имени Понтий Пилат. Пилат был назначен Тиберием пятым префектом Иудеи и служил на этой должности с 26 по 36 гг. от Р.Х. Прокуратор имел власть над жизнью и смертью, и мог также отменять смертные приговоры, принятые Синедрионом. Когда Истина предстала перед Пилатом, против нее были выдвинуты дальнейшие лживые обвинения. Его враги говорили: «Мы установили, что этот человек сбивает с пути наш народ, запрещает платить подати цезарю и даже объявляет себя Помазанником, то есть царем» (Луки 23:2; тут и далее – перевод Российского Библейского общества). Это было ложью, так как Истина указывала всем платить налоги (Матфея 22:21) и никогда не противопоставляла себя цезарю.

После этого, между Истиной и Пилатом произошел очень интересный разговор. «Пилат вернулся во дворец и позвал Иисуса. «Ты «царь иудеев»?» – спросил он. «Ты сам это решил или тебе рассказали обо Мне другие?» – спросил Иисус. «Я что – иудей? – возразил Пилат. – Это Твои соотечественники и старшие священники выдали мне Тебя. Что Ты такого сделал?» «Царство Мое не из этого мира, – сказал Иисус. – Если бы Царство Мое было из этого мира, Мои подданные стали бы сражаться, чтобы Меня не выдали иудеям. Нет, Царство Мое не отсюда». «Так значит, Ты все-таки царь?» – спросил Его тогда Пилат. «Это ты говоришь, что Я Царь, – ответил Иисус. – Я для того родился и для того пришел в мир, чтобы быть свидетелем истины. И кто принадлежит истине, слушает голос Мой». «А что такое истина?» – спросил Его Пилат» (Иоанна 18:33-38).

Вопрос Пилата: «Что такое истина?» прокатился эхом на протяжении всей истории. Было ли это меланхолическое желание знать то, что никто другой не мог сказать ему, циничное оскорбление, или, возможно, раздраженная, равнодушная реакция на слова Иисуса?

В постмодернистском мире, который отрицает, что истина может быть известна, ответ на этот вопрос является более важным, чем когда-либо. Что такое истина?

Предлагаемое определение истины
При определении истины, в первую очередь следует отметить, чем истина не является:
• Истина – это не просто все то, что эффективно. Это философия прагматизма – подход типа «результат оправдывает средства». На самом деле, ложь может оказаться «эффективной», но она остается ложью, а не истиной.
• Истина – это не просто то, что является последовательным или понятным. Группа людей может договориться рассказывать одну и ту же хорошо продуманную, но ложную историю, и это не сделает эту историю истинной.

• Истина – это не то, что помогает людям чувствовать себя хорошо. К сожалению, плохая новость может быть истиной.
• Истина – это не то, что большинство называет истиной. Пятьдесят один процент группы может легко прийти к неправильному выводу.
• Истина – это не то, что является всеобъемлющим. Длительная, подробная презентация по-прежнему может привести к ложным выводам.
• Истина не определяется намерениями. Благие намерения могут быть неправильными.
• Истина – это не то, как мы знаем; истина – это то, что мы знаем.
• Истина – это не то, во что верят. Даже если в ложь поверят, она все равно останется ложью.

• Истина – это не то, что является публично доказанным. Истина может быть известна в частном порядке (например, местоположение клада).

Греческое слово, которое переводится как «истина», – «алетейя», буквально означает «раскрывать» или «ничего не скрывать». Это передает мысль, что истина существует всегда, всегда открыта и доступна для всех, ничего не скрывая и не утаивая. Еврейский аналог «истины» – «эмет» – означает «твердость», «постоянство» и «продолжительность». Такое определение подразумевает вечное содержание и надежность.

С философской точки зрения, существует три простых способа определения истины:
1. Истина – это то, что соответствует действительности.
2. Истина – это то, что соответствует своему объекту.
3. Истина открывает себя такой, какой она есть.

Во-первых, истина соответствует действительности или тому, что есть на самом деле. Она реальна. Истина также соответствует природе. Иными словами, она соответствует своему объекту и известна по своему референту. Например, учитель, стоя лицом к классу, может сказать: «Единственный выход из этой комнаты находится слева». Для класса, сидящего перед учителем, дверь выхода будет по правую сторону, но все еще верно, что дверь для учителя находится слева.

Может быть абсолютно верно, что одному человеку может потребоваться какое-то количество миллиграммов определенного лекарства, но другому человеку может потребоваться больше или меньше того же самого лекарства для получения желаемого эффекта. Это – не относительная истина, а просто пример того, как истина соответствует своему объекту. Было бы неправильно (и потенциально опасно), если бы пациент попросил врача дать ему несоответствующую дозу конкретного лекарства, или утверждать, что для конкретной болезни подойдет любое лекарство.

Если кратко, то истина – это называние всего своими именами, это реальное положение вещей, и любая другая точка зрения ошибочна. Основополагающий принцип философии заключается в возможности различения между истиной и заблуждением или, как говорил Фома Аквинский: «Задача философа – проводить различия».

Вызовы, стоящие перед истиной
Слова Аквинского не очень популярны сегодня. По всей видимости, в эпоху постмодернистского релятивизма больше не модно проводить различия. Сегодня приемлемо говорить: «Это – истина», только если после этого не следует «…поэтому то – неправда». В частности, данное явление наблюдается в вопросах веры и религии, где каждая система убеждений должна быть на одинаковом уровне, когда речь идет об истине.

Существует целый ряд философий и мировоззрений, бросающих вызов понятию истины, но все же, при критическом изучении, все они противоречат сами себе по своей природе.

Философия релятивизма говорит, что всякая истина относительна и что не существует такого понятия, как абсолютная истина. Но можно спросить: является ли утверждение «всякая истина относительна» относительной или же абсолютной истиной? Если это относительная истина, тогда данное заявление просто не имеет смысла; как нам знать, в каких случаях и как оно применяется? Если же это абсолютная истина, тогда абсолютная истина существует. Кроме того, релятивисты противоречат своей собственной позиции, заявляя, что позиция «абсолютистов» неверна ¬– почему настаивающие на том, что абсолютная истина существует, также не могут быть правы? По сути, когда релятивисты говорят: «Истина не существует», они просят вас не верить им, и лучшее, что можно сделать, – это последовать их совету.

Исповедующие философию скептицизма просто подвергают сомнению всякую истину. Но относятся ли скептики скептически к самому скептицизму; сомневаются ли они в своих собственных убеждениях? Если это так, тогда на основании чего скептицизм вообще заслуживает нашего внимания? Если нет, тогда мы можем быть уверены по крайней мере в одном (иными словами, абсолютная истина существует) – скептицизм, по иронии судьбы, становится абсолютной истиной. Агностики заявляют, что мы не можем знать истину. Однако такое мышление также само себе противоречит, поскольку они утверждают, что знают по крайней мере одну истину: что мы не можем знать истину.

Последователи постмодернизма просто не утверждают никакой конкретной истины. Покровитель постмодернизма – Фридрих Ницше – описал истину следующим образом: «Что же тогда истина? Подвижная армия метафор, метонимов и антропоморфизмов … истина – это иллюзия … монеты, с которых стерлась их чеканка и которые сейчас имеют значение просто как металл, а не монеты». Как ни странно, постмодернисты, держа в руках монеты, которые теперь «просто металл», утверждают, по крайней мере, одну абсолютную истину: истину, что ни одна истина не может быть подтверждена. Как и другие мировоззрения, постмодернизм не выдерживает критики и сам себя опровергает.

Популярное мировоззрение – плюрализм – утверждает, что все претензии на истинность имеют одинаковую силу. Конечно, это невозможно. Могут ли два утверждения – одно о том, что женщина беременна, а другое, что нет, – быть одновременно истинными? Плюрализм рушится при применении закона противоречия, гласящего, что два несовместимых суждения не могут быть одновременно истинными – не может существовать «А» и «не А» в одно и то же время и в том же смысле. Как остроумно отметил один философ: тот, кто считает, что закон противоречия ошибочен (и, автоматически, что плюрализм верен) должен быть побит и подвергнут пыткам, пока не признает, что быть избитым и подвергнутым пыткам – не одно и то же, что не быть избитым и подвергнутым пыткам. И, опять-таки, плюрализм заявляет, что его позиция истинна, а все остальные – нет, а это противоречит его собственному основополагающему принципу.

За плюрализмом стоит радушный дух толерантности. Однако плюрализм путает идею, что все имеют равную ценность, с тем, что каждая претензия на истинность имеет одинаковую силу. Проще говоря, все люди могут быть равны, но не все претензии на истинность могут быть таковыми. Плюрализм не проводит различия между мнением и истиной, как отметил Мортимер Адлер: «Плюрализм желателен и допустим только в тех областях, которые касаются вопросов вкуса, но не вопросов истины».

Обличительная природа истины
Если понятие истины критикуют, то это происходит, в основном, по одной или нескольким причинам:

Одна из распространенных жалоб против кого-либо, утверждающего, что владеет абсолютной истиной в вопросах веры и религии, заключается в том, что такая позиция является «ограниченной». Но критики не понимают, что по своей природе правда является ограниченной. Проявляет ли учитель математики ограниченность, настаивая, что 2 + 2 равно исключительно 4?

Еще одно возражение против истины заключается в том, что утверждать, что кто-то прав, а кто-то – нет, является проявлением самонадеянности. Однако, возвращаясь к предыдущему примеру с математикой, разве является учитель математики самонадеянным, настаивая на единственно правильном решении арифметической задачи? Или же слесарь, который утверждает, что только один ключ откроет запертую дверь?

Третье обвинение против абсолютной истины в вопросах веры и религии – что такая позиция отталкивает людей, а не привлекает. Но истина, по своей природе, исключает свою противоположность. Все ответы, кроме 4, исключены из реальности того, чему на самом деле равно 2 + 2.

Еще одно критическое замечание против истины заключается в том, что настаивать на истинности является оскорбительным. Вместо этого, как заявляют критики, имеет значение искренность. Проблема этой позиции заключается в том, что истина невосприимчива к искренности, убеждениям и желаниям. Не имеет значения, насколько искренне человек считает, что неправильный ключ может подойти к двери; ключ все равно не подойдет и замок не откроется. Убеждения также не имеют влияния на истину. Тот, кто берет в руки пузырек с ядом в полном убеждении, что это – лимонад, все равно пострадает от пагубного воздействия яда. И, наконец, желание не имеет воздействия на истину. Человек может сильно желать, чтоб топливо в его машине не закончилось, но, если датчик указывает, что бак пуст, то машина остановится и никакое желание в мире не заставит машину чудесным образом ехать дальше.

Некоторые люди признают, что абсолютная истина существует, но утверждают, такая позиция уместна только в области науки, а не в вопросах веры и религии. Эта философия называется логическим позитивизмом, ее популяризировали такие философы, как Дэвид Юм и А.Дж. Айер. По сути, такие люди утверждают, что претензии на истинность должны быть либо (1) тавтологиями (например, все холостяки – неженатые мужчины) или же эмпирически проверяемыми (то есть, подтверждаемыми с помощью науки). Для логического позитивизма все разговоры о Боге являются нонсенсом.

Сторонники понятия, что только наука может претендовать на истинность, упускают из виду, что есть многие области истины, где наука бессильна. Например:
• Наука не может доказать дисциплины математики и логики, потому что она основывается на них как предварительном логическом условии.
• Наука не может доказать метафизические истины, как например, утверждение, что кроме моего собственного разума существуют другие разумы.
• Наука не в состоянии подтвердить истину в области морали и этики. Невозможно, используя науку, доказать, что, например, нацисты творили зло.
• Наука не в состоянии установить истину относительно эстетических вопросов, таких как красота восхода солнца.
• И, наконец, когда кто-нибудь заявляет: «наука является единственным источником объективной истины», то он делает философское утверждение – которое не может быть подтверждено наукой.

Есть также те, кто говорит, что абсолютная истина неприменима к области морали. Тем не менее, ответ на вопрос: «Морально ли пытать и убивать невинных детей?» является абсолютным и универсальным: «Нет». Или – в более личном плане – сторонники относительной истины в отношении морали, по видимому, всегда хотят, чтобы их супруги быть абсолютно преданными им.

Почему истина важна?
Почему так важно понимать и принимать концепцию абсолютной истины во всех сферах жизни (в том числе, относительно веры и религии)? Просто потому, что жизнь несет последствия за ошибки. Неправильная доза лекарства может убить человека; неправильные инвестиции могут привести к банкротству; сев на неправильный рейс, вы можете попасть не туда, куда хотите; ненадежный брачный партнер может привести к разрушению семьи и, возможно, болезни.

Христианский апологет Рави Захария выразился: «Факт в том, что истина имеет значение – особенно, когда вы являетесь получателем лжи». И нигде это не столь важно, как в области веры и религии. Вечность – невероятно долгое время, чтобы ошибаться.

Бог и истина
В течение шести судов над Иисусом контраст между истиной (праведностью) и обманом (неправедностью) был очевиден. Там стоял Иисус, Истина, будучи судим теми, каждое действие которых было переполнено обманом. Еврейские лидеры нарушили почти каждый закон, предусмотренный для защиты ответчика от несправедливого осуждения. Они усердно трудились, чтобы найти хоть какие-то показания, свидетельствовавшие против Иисуса, и, разочаровавшись, обратились к лжесвидетельствам, выдвинутым обманщиками. Но даже это не помогло им достичь своей цели. Поэтому они нарушили очередной закон и заставили Иисуса оговорить себя.

Перед Пилатом еврейские лидеры снова соврали. Они осудили Иисуса в богохульстве, но, так как они знали, что этого было бы недостаточно, чтобы уговорить Пилата казнить Иисуса, они заявили, что Иисус бросил вызов Цезарю и нарушил римский закон, призывая народ не платить налоги. Пилат быстро обнаружил их обман и даже не обратил внимания на это обвинение.

Праведник Иисус был судим неправедными. Печально, но факт, что последние всегда преследуют первых. Вот почему Каин убил Авеля. Связь между истиной и праведностью и между ложью и неправедностью демонстрируется рядом примеров из Нового Завета:
• «И потому Бог дает им подпасть под власть обмана, чтобы все те, кто не поверил истине и выбрал зло, поверили лжи и были таким образом осуждены» (2 Фессалоникийцам 2:11-12).
• «Нисходит гнев Божий с небес на всякий грех и зло людей, удерживающих истину в плену греха» (Римлянам 1:18).
• «…который каждому воздаст по делам его: тем, кто постоянством в добрых делах искал славы, чести и бессмертия, – вечную жизнь; себялюбцам, непослушным истине, а послушным злу, – гнев и ярость» (Римлянам 2:6-8).
• «[Любовь] не бесчинствует, любовь не себялюбива, не обидчива, не держит зла. Любовь не радуется злу, она радуется правде» (1 Коринфянам 13:5-6).

Заключение
Вопрос Понтия Пилата, заданный много веков назад, следует перефразировать, чтобы быть абсолютно точным. «Что такое истина?» не учитывает тот факт, что многие вещи могут иметь истину, но только одна вещь может быть Истиной на самом деле. Истина должна происходить откуда-то.

Суровая реальность такова, что Пилат смотрел прямо на Источник всей истины тем ранним утром более двух тысяч лет назад. Незадолго до ареста и появления перед правителем, Иисус сделал простое заявление: «Я – Истина» (Иоанна 14:6), что было довольно невероятным заявлением. Как может простой человек быть истиной? Он не мог бы ею быть, если бы Он не был больше, чем просто человеком – что, на самом деле, Он и утверждал. Факт заключается в том, что заявление Иисуса было подтверждено, когда Он воскрес из мертвых (Римлянам 1:4).

Рассказывают историю о парижанине, в гости к которому приехал человек из другой страны. Желая показать гостю великолепие Парижа, он повел его в Лувр, чтобы показать высокое искусство, а затем на концерт – в величественном симфоническом зале послушать игру выдающегося симфонического оркестра. В конце концов, чужеземец отметил, что ему не особенно нравится искусство или музыка. На что хозяин ответил: «Не их судят, а тебя». Пилат и еврейские лидеры думали, что судили Христа, но, на самом деле, судили их. Более того, Тот, Кого они осудили, будет однажды судить их, как и всех тех, кто удерживает истину в плену греха.

Пилат, по всей видимости, так никогда и познал истину. Евсевий, историк и епископ кесарийский, упоминает о том, что в конечном итоге Пилат покончил с собой во времена правления императора Калигулы – печальный конец и напоминание для всех, что игнорирование истины всегда приводит к нежелательным последствиям.

Истина — Гуманитарный портал

Понятие истины

Истина — это одна из базисных категорий философии, науки, культуры, религии и обыденного сознания, обозначающая соответствие человеческих знаний объективной действительности и подразумевающая идеал знания и способ его достижения. Термин «истина» представляет собой ценностно-теоретическое понятие субъект-объектного ряда, содержанием которого является оценочная характеристика знания в контексте его соотношения с предметной сферой — с одной стороны, и со сферой процессуального мышления — с другой. Тем самым понятие истины предполагает рефлексивно-конструктивную разработку критериев совершенства и совершенствования знания, а также отнесение к системе ценностей, в которой идеал данного совершенства определяется контекстуально, через связи с другими ценностными категориями.

Истина фиксирует объективное содержание человеческих знаний. Но процесс и акт этой фиксации возможны только на основе деятельности человеческого субъекта. Указание на ограниченность истины связано с динамикой человеческого познания и пониманием её как процесса. Относительность истины является естественным её свойством — давать лишь ограниченное знание об объекте. Но истина и абсолютна, поскольку указывает на границы, в которых человеческое познание совпадает с объектом, является точным его отображением. Границы истины задаются условиями её получения, формами существования познаваемых объектов, характером тех средств, которыми может воспользоваться человек как в приобретении новых знаний, так и в их проверке на истинность. Эти средства задают меру возможностей практической и теоретической деятельности, а стало быть и то поле деятельности, где люди могут достаточно чётко фиксировать объективное содержание своих знаний. Но эти же средства — в их развитии — ведут к нарушению прежнего понимания реальности, определяют новые масштабы познания объектов. Они стимулируют переход от прежних, абстрактных представлений об объектах к представлениям более точным и конкретным, учитывающим более существенные и многообразные связи бытия.

Вопрос о характере соответствия знания и объективной действительности, как и о самой возможности совпадения мысли и объекта, является предметом разногласий между различными философскими направлениями с древнейших времён и до настоящего времени. Сложность этого вопроса не осознается в полной мере, пока речь идёт о предметах и связях человеческого обихода, об использовании привычных вещей и социальных форм. Собственно, проблема истины возникает тогда, когда человек пытается раздвинуть границы обычного, ввести в свой опыт неизвестные прежде объекты и отношения. Тогда и возникает необходимость в философском анализе проблемы истины. Наряду с этим, истина как ценность европейской культуры сохраняла относительно устойчивое содержание в обыденном сознании, религии, науке. Вещи, с которыми имеет дело современное мышление, практика и наука, заметно отличаются от элементарных вещей, изучавшихся философией и наукой прежних времён. Человек ныне взаимодействует с природой не на уровне элементарных вещей и соответствующих связей, а на уровне сложных естественных и искусственных системных объектов. В этой ситуации истина как соответствие знания действительности требует в каждом конкретном случае выработки специфических средств её достижения и проверки. Понимание того, что истина выявляет объективное содержание человеческих проблем и побуждает человека совершенствовать теоретические и практические средства деятельности, позволяет говорить об истине как о проблеме человеческого бытия (см. Бытие). Истина как процесс указывает не только на соответствие человеческих мыслей реальности, но и на ограниченность человеческих средств, на перспективы изменения человеческих сил. В этом свете истина сама оказывается определителем соответствия человека уровню тех проблем, которые он по необходимости вынужден решать. В целом, история понятия «истина» как своеобразной исследовательской программы может быть описана как постепенная трансформация жёсткого ценностно-культурного ядра, идущая параллельно постоянной пролиферации (размножению) теорий на уровне философского (см. Философия) и научно-рационального (см. Наука) осмысления действительности.

Исторический и типологический аспекты понятия истины

В философии принято различать две основные позиции по отношению к истине — узкую и широкую.

Узкая позиция предполагает отнесённость понятия истины только к логически правильно построенным предложениям естественных и искусственных языков (см. Логика), а именно к утвердительным суждениям субъектно-предикатного вида, к которым применима бинарная истинностная оценка (истина-ложь). Это — операционалистская позиция, позволяющая однозначно различать истинные и ложные суждения с помощью определённого критерия истины. Так, если логически истинным признается заключение, выведенное из истинных посылок по определённым правилам, то истинность правил вывода требует независимого основания: в данном случае она зиждется на авторитете данной логической системы в целом. Такова, например, семантическая концепция А. Тарского и её интерпретация в неопозитивизме; обнаружение метаязыкового характера понятия истины позволяет свести её к логической онтологии, к отношениям между предложениями (например, таблицы истинности для логики высказываний). Это имело неоднозначные следствия. С одной стороны, утрачивала смысл реалистическая позиция, видевшая в истине отношение между знанием и некоторой внешней ему реальностью. Из этого последовал вывод о том, что понятие истины может быть вообще исключено из науки в качестве «псевдопредиката» (А. Айер). С другой стороны, получало новые импульсы и аргументы понятие теоретической истины, относящееся к семантическим связям внутри сложных концептуальных образований и не предполагающее сопоставление ни с какой онтологией, кроме производной отданной теоретической системы. Эмпирическая истинность, напротив, может устанавливаться с помощью процедуры эмпирической проверки (верификации), однако сама верификация на деле представляет собой не непосредственное сопоставление знания с внешней ему реальностью, но сравнение «протокольного предложения» наблюдения с предложением, являющимся логическим следствием из теории. Если же истинность верификации должна быть независимо обоснована, то это могло быть выполнено лишь в рамках реалистической позиции, например, с помощью представления её в качестве метода, объединяющего теорию с практикой.

Критерий истины имеет, таким образом, во всех случаях онтологический характер (см. Онтология), то есть включает предпосылку об особом характере реальности, отнесение к которой обеспечивает совершенство знания. И только с точки зрения реалистической позиции критерий истины имеет сугубо внешний по отношению к понятию истины характер. Известный тезис В. И. Ленина о том, что практика выше теоретического познания, типичен как раз для такого объединения гносеологических и онтологических предпосылок в качестве понятия и критерия истины в условиях приоритета последнего. Однако в рамках марксистско-ленинского понимания истины реализм оказался несовместим с узким подходом в силу расплывчатости и предельной широты понятия практики.

Узкий подход является источником как философских, так и специальных, нефилософских теорий истины, тогда как широкий подход, как правило, ограничен философским пониманием истины. В этом случае теряет смысл жёсткое противопоставление суждения и понятия, а также онтологизация определённой логической формы предложений вообще. В рамках широкого подхода истинным может быть не только утвердительное описательное суждение, но и модальное суждение (моральная норма, эстетический идеал, критическая оценка), вопросительное предложение, философская или научная проблема, неявно (невербально) выраженное убеждение, практическое действие.

В качестве двух наиболее представительных концепций внутри широкого подхода можно назвать онтологическую и трансценденталистскую концепцию истины. Примером первой является позиция М. Хайдеггера, придававшего понятию истины всеобъемлющий характер и приписывавшего ему предикат «изначальности» (abkunftig) и «открытости» (буквально: «несокрытости» — Unverborgenheit), то есть подлинности, высшей реальности почти в платоновском духе. Такая позиция на самом деле ведёт своё начало от Античности. Истина является определяющей для характеристики описываемого Платоном верховного мира идей, для Аристотеля понятия бытия и истины почти синонимы. Главное содержание понятия истины в античной философии не идеал рассуждения, но идеал чувственных несовершенных вещей, которому на деле стремится соответствовать в своей работе ремесленник, политик и художник. И то классическое определение истины, которое отмечается у Фомы Аквинского («veritas est adaequatio reі et intellectus» — «истина есть тождество вещи и представления»), следует понимать именно в данном контексте. Эта формула многозначна: латинское «res» может переводиться и как «предмет», «мир», «природа», «сущность», «факт», «содержание», «причина», a «intellectus» — как «восприятие», «понятие», «рассудок», «значение» и «смысл». Здесь речь идёт об истине как форме всеобъемлющей гармонии (согласованности, соответствия) — наиболее важном признаке совершенства как реальности, так и знания о ней.

Новое время вносит принципиально новое звучание в данное определение истины. Дуалистическая картина мира позволяет вывести из неё и кантовское согласие мышления с самим собой, и гегелевское тождество понятия и предмета, и позитивистское соответствие восприятия и факта, и многие другие более поздние теории истины. Однако наиболее важная новация вызвана дальнейшим обособлением, специализацией и секуляризацией познавательной деятельности и состоит в том, что взаимоотношение бытия и познания, объекта и субъекта самым радикальным образом ставится под вопрос: их соответствие из практикуемой высокой нормы бытия превращается в уже почти недостижимый идеал знания. Из области оснований бытия истина перемещается в сферу обоснования знания.

Философско-онтологическая идея соответствия, как она формулируется Платоном, Фомой Аквинским и Гегелем, в позитивистских, неокантианских и прагматических учениях выходит за пределы широкого подхода к истине и становится преимущественно теоретико-познавательным и методологическим требованием к ставшему и развивающемуся знанию (познанию). В основу двух наиболее общепринятых концепций истины — корреспондентной и когерентной — кладётся внешнее соответствие знания реальности в рамках определённого вида деятельности или внутреннее соответствие элементов знания друг другу в пределах некоторой концептуальной системы.

Системность, присущая знанию, является не просто внешней связью элементов, но выражает его внутреннее содержание, в котором целое богаче (истиннее) суммы его частей (последние по отдельности могут обладать лишь частичной истинностью). Эта теория, будучи исторически производна от идеи всеобщей логико-метафизической связи (Г. В. Лейбниц, Г. В. Ф. Гегель), опиралась на идеал чистой математики, но затем была распространена на различные концептуальные системы. Как следует из тезиса П. Дюгема — У. Куайна, в системе научного знания смысл всякого понятия задаётся другими понятиями. Эта идея концептуального каркаса или даже концептуальной тюрьмы ещё более рельефно формулируется в тезисе Т. Куна — П. Фейерабенда о власти парадигм, или теоретической нагруженности знания. Если целостность и системность рассматриваются как смыслообразующие факторы знания, то и истина становится производной от них связью, в которой элементы знания достигают своего совершенства. Вытекающая из данной установки когерентная теория истины фактически обессмысливает истинностную оценку отдельного суждения и смыкается с теорией «принятия знания в качестве истинного» (согласно Ю. Хабермасу, «консенсусной теорией истины»). Совершенство знания признается постоянной величиной (поскольку построена система, то и заданы истинностные критерии), что и исключает понимание познания как стремления к истине. Кроме того, представление о том, что всякой системе знания соответствует своя истина, исключает логические способы их сопоставления (тезис несоизмеримости) и приводит к выводам в духе крайнего релятивизма, отрицающего специфику познания по сравнению с другими культурными процессами. Область применения когерентной теории истины ограничена замкнутыми и самодостаточными системами, в которых развёртывание значения термина совпадает с определением его истинности.

Основой корреспондентной теории истины является идея независимой от субъекта и его языка объективной и открытой познанию реальности, сопоставление с которой выполняет критериальную функцию. Подходы к данной теории намечаются уже в античной философии (Платон, Аристотель, скептики) в рамках общей проблемы достоверного знания как особого рода бытия. Отдельных аспектов теории корреспонденции касались средневековые философы в анализе логико-грамматических условий истинности. Эмпиризм Нового времени усматривал истину во взаимном соответствии чувственных впечатлений или в соответствии впечатлений и идей. В XX веке различные варианты понятия истины включали такие интерпретации, как соответствие предложения и того, о чём оно говорит; суждения и его объекта, убеждения и факта (Дж. Мур, Б. Рассел, Л. Витгенштейн). К. Поппер, сторонник теории корреспонденции, обнаруживает её точную формулировку в семантической трактовке истины А. Тарским. Однако у Тарского речь идёт о соответствии суждения метаязыка суждению языка-объекта, поскольку реальность попадает в сферу теории истины только тогда, когда дана нам в некоторых знаково-языковых формах. У самого Поппера эмпирический базис науки также не является абсолютным, содержит конвенциональные элементы. Реалистическая позиция Поппера находит свою основу в платонизме в стиле Г. Фреге и его понятии «третьего мира». Концепция практики как основы и критерия истины, сформулированная в марксистско-ленинской версии корреспондентной теории, точно так же не способна преодолеть трудности, связанные с реальным оперативным отнесением к реальности. Открытость реальности самой по себе, дискурсивно выражающая претензии на гносеологическую значимость, проявляется в том, что и практика, и реальность оказываются лишь уровнями, или формами, совокупной знаково-языковой реальности, а истина — сопоставлением теоретического и эмпирического знания (например, теоретических терминов и протокольных предложений).

Вместе с тем, признание возможности установить совпадение знания с объективной реальностью (в марксизме — достижение абсолютной истины) равнозначно отказу от принципа развития знания. И Поппер, и сторонники марксистского учения об истине стремятся преодолеть эту трудность, объединяя идей корреспонденции с прагматистским подходом к истине. Они рассматривают истину не как актуальное обладание совершенным и полным знанием, но как процесс приближения к идеалу (здесь понятие «правдоподобия», или «приближения к истине», Поппера аналогично марксистскому понятию «относительной истины»). Тем самым понятия практического успеха, или интерсубъективно фиксируемого прогресса познания, который опять-таки является свидетельством успеха теории, молчаливо подменяют ключевое, но проблематичное понятие реальности самой по себе. Итак, если реальность трансцендентна, то установить истинность знания путём теоретического или практического отнесения к ней невозможно. Если реальность имманентна, дана нам в форме знания или практического акта, то отнесение к ней бессмысленно, поскольку не даёт независимого основания. Удостоверить истинность знания — значит совершить рефлексивно-познавательный акт, добавляющий нечто к содержанию знания. Но тогда мы имеем дело уже с новым знанием, об истинности которого нужно судить заново, что ведёт к регрессу в бесконечность. Здесь мы не можем выйти за пределы дуалистического противопоставления знания и реальности, знания и рефлексии о нём, что и фиксирует большинство современных теорий истины. Все они так или иначе комбинируют элементы корреспондентной, когерентной и прагматистской концепций, исходя из разных интерпретаций понятий «реальность», «деятельность», «знание», «развитие знания», «коммуникация» (нео- и постпозитивизм, прагматизм, конвенционализм, инструментализм).

Сведение проблемы истины к вопросу о свойствах знаковых систем в немалой степени способствовало тому, что для целого ряда философских учений и направлений понятие истины вообще утрачивает какую-либо значимость (философия жизни, экзистенциализм, структурализм, постмодернизм) и объявляется «устаревшим», «бессмысленным», «идеологически нагруженным» (Ж. Деррида, П. Фейерабенд, Р. Рорти).

В современной философии постмодерна проблема истины является фактически не артикулируемой, поскольку в качестве единственной и предельной предметности в постмодернизме выступает текст, рассматриваемый в качестве самодостаточной реальности вне соотнесения с внеязыковой реальностью «означаемого». В философском пространстве постмодернизма осуществляется «теоретический сдвиг», приведший к акцентуации вопроса «о формах дискурсивных практик, артикулирующих знание» (М. Фуко). Трактуя познание как предельно удалённое от постулатов классической метафизики, Фуко обозначает статус истины в качестве своего рода «эффекта» («эффект истины»), который возникает в результате когнитивного волевого усилия (через процедуру фальсификации): «воля к истине имеет тенденцию оказывать на другие дискурсы своего рода давление и что-то вроде принудительного действия». В контексте радикального отказа от презумпции бинаризма, и, в частности, от бинарной оппозиции субъекта и объекта, постмодернизм видит свою программу в отказе от «зеркальной теории познания», согласно которой «представление понимается как воспроизведение объективности, находящейся вне субъекта», в силу чего для философии классического типа «главными ценностными категориями. являются адекватность, правильность и сама истина» (Фр. Джеймисон). В связи с этим в контексте постмодернистской философии трансформируется понимание когнитивного процесса как такового: по оценке Ст. Тулмина, «решающий сдвиг, отделяющий постмодернистские науки современности от их непосредственных предшественников — модернистских наук, — происходит в идеях о природе объективности», заключающейся в переориентации с фигуры «бесстрастной точки зрения индифферентного наблюдателя» к фигуре «взаимодействия участника». Презумпция истины трансформируется в контексте «постмодернистской чувствительности» в презумпцию «игр истины»: предметом изучения становятся «игры истины сами по себе», «игры истины в связи с отношениями власти» и «игры истины в отношении индивида к самому себе» (Фуко). Создание «истории истины» мыслится в постмодернизме как создание «такой истории, которая была бы не историей того, что может быть истинного в знаниях, а анализом «игр истины», игр истинного и ложного, игр, через которые бытие исторически конституирует себя как опыт, то есть как то, что может и должно быть помыслено» (Фуко). Моделируемая постмодернизмом реальность программно конституируется «по ту сторону истинного и ложного, по ту сторону эквивалентного, по ту сторону рациональных различий» (Ж. Бодрийяр). По формулировке Фуко, если познание и «выдаёт себя за познание истины», то лишь потому, что «оно производит истину через игру первоначальной — и постоянно возобновляемой — фальсификации, которая устанавливает различение истинного и ложного».

В целом, подобная критика попыток обоснования понятия истины вынуждает сужать содержание данного понятия, придавать ему как можно более однозначный и операциональный смысл. Главная проблема, возникающая в этой связи, состоит в необходимости совмещения нормативного и дескриптивного, критического и позитивного аспектов понятия истины.

Истина как норма

В современной теории познания проблема объективного содержания знания трансформируется в проблему его обоснования, то есть выяснения условий его интерсубъективной приемлемости. Поэтому вопрос об истине — это вопрос об особых способах дискурса, легализующихся благодаря связи с исторически конкретными культурными предпосылками. Данные дискурсивные формы выражены нормативными суждениями.

Современные нормативные теории истины обладают обычно трёхчленной структурой. Во-первых, они содержат онтологический постулат о том, чем является истина (например, соответствие знания и реальности, или мышления и восприятия, или внутренняя гармония знания и так далее). Однако такой постулат сам по себе ещё не позволяет дать характеристику некоторой теории истины: понимание истины как, скажем, соответствия знания реальности ещё не проясняет вопроса о том, как устанавливается данное соответствие. Поэтому, во-вторых, оценка знания как истинного предполагает явно сформулированные нормы, задающие применение понятия истины в ходе обоснования и развития знания. Это нормативное понятие получает название «критерия истины». Однако данный критерий не функционирует автоматически, определяясь, в-третьих, способом его операционализации. Применение критерия истины предполагает целый набор конвенций, принятых данным познающим сообществом в целом по поводу понятий «реальность», «прогресс», «время», «пространство», «системность», «логика», «познание». Поэтому в процессе истинностной оценки знанию последовательно приписываются предикаты, имеющие лишь косвенное отношение к понятию истины — «правильное», «проверенное», «глубокое», «всестороннее», «успешное», «эффективное», «адекватное». Абстрактно сформулированная норма нуждается для своего применения в опосредствующих звеньях, правилах соответствия. В этом случае используются специальные методологические критерии, связь которых с истиной далеко не самоочевидна (соответствие правилам логического вывода, верификация, фальсификация, требование эмпирического роста знания).

Такая оценка знания основана на вере в достаточность данного отрезка времени для анализа знания и на логике индуктивной экстраполяции. Понятие нормы вообще производно от понятия времени в том смысле, что всякое совершенство оценивается с точки зрения возможности его достижения в условиях пространственно-временного континуума, соразмерного человеку. Совершенство либо в принципе недостижимо для человека, будучи свойством природных явлений и процессов, либо абсолютно антропоморфно, если рассматривается как состояние, в которое человек приводит вещь в соответствии со своими понятиями. Итак, операциональный диктат специальных критериев или рассуждения об истине вообще — такова дилемма, с которой сталкивается всякая нормативная теория истины.

При наложении нормативного понятия истины на живую реальность процесса познания возникают два варианта. Если с самого начала направлять данный процесс определёнными нормами, то большая часть новых результатов будет отсекаться. Если либерализировать нормы, то они утрачивают смысл. Таким образом, истина, как и всякая норма, имеет двойственную природу. Во-первых, она действует как элемент теоретико-познавательной идеологии, направленный на блокировку некоторых форм и результатов мышления и деятельности. Во-вторых, норма описывает среднестатистический уровень мышления и деятельности в качестве исходного пункта всякого анализа и оценки. Эти два аспекта нормы исключают друг друга, обладая взаимной дополняемостью, и это в полной мере характеризует понятие истины.

Истина как дескрипция

Нормативное понимание истины предполагает соответствующий образ познавательного процесса, в котором познание имеет кумулятивный и линейный вид, а между наукой и всем иным знанием проведена демаркация. Нормативная теория науки, стремящаяся противопоставить друг другу разум и опыт, с одной стороны, и веру и чувство — с другой, выразила идеологическими средствами лишь определённые социально-культурные условия: мощь современной науки и техники, требующую соответствующего философского оправдания.

Сциентистский образ познания привёл к недооценке субъективной стороны познания. Так, марксистское положение о конкретности истины требовало всеобъемлющего и детального исследования объекта познания, то есть установления его наиболее важных и существенных свойств, взаимосвязей, тенденций развития и так далее. При этом принималось за самоочевидное, что чем большую область знания занимает отнесённость к субъекту, тем больше знание теряет в истинности и объективности, и потому субъект следует ограничивать абстрактным, подчинённым объекту состоянием и в идеале вообще выводить за пределы знания. Такое представление об истине отчуждает субъекта от результатов познавательного процесса и обессмысливает знание.

Для более глубокого постижения субъективной стороны познания следует учитывать совокупный познавательный процесс, что позволяет построить достаточно богатый образ знания по сравнению с нормативными моделями, простота и понятность которых явно идёт в ущерб их адекватности. Идея конкретности истины, в целом не подвергаемая сомнению, не может опираться лишь на конкретность и многообразие образа объекта, но должна быть понята и как утверждение о многообразии форм деятельности и общения субъекта, откладывающихся в содержании знания. Многообразие форм и типов знания, отнесённых к многообразию человеческих практик и познаваемых реальностей, ведёт к расширению предмета теории познания и вовлекает в него такие контексты, которые до недавнего времени находились в исключительной компетенции социологии знания и истории культуры. С этой точки зрения каждый отдельный познавательный акт (и его результат) выступает как элемент некоторого единства, связанный с другими элементами и рассматриваемый в синхронном и диахронном аспектах. При таком подходе сливаются воедино все времена и пространства знания, здесь нет постоянных иерархий и критериев истины или прогресса, хотя идёт бесконечный процесс возникновения новых теорий и метатеорий, сменяющих друг друга. Каждая часть этой целостности обладает собственной рациональностью, формами обоснования и правом делить успех или поражение с другими. Не нормативное противопоставление, но описание и взаимное сравнение разных форм и видов знания позволяет дать всеобъемлющий образ познавательного процесса.

Истина, дескрипция и экспертиза

Вопрос о социальной ответственности учёного ставится обычно в связи с применением или использованием его научных достижений в рамках социума. Истина, напротив, рассматривается как нечто ценностно-нейтральное, независимое от возможного использования знания. Поэтому экспертиза в социальной и гуманитарной области (которой предстоит оценить научные результаты с точки зрения их функции в обществе) может абстрагироваться от вопроса об их истинности. Экспертиза устанавливает, в какой степени продукт науки или иной деятельности соответствует социальным потребностям, не нарушает ли он социальных запретов, насколько общество в состоянии его использовать с экономической, экологической, юридической и прочими точек зрения. В ходе экспертизы речь идёт не о соответствии знания реальности, или об истине, но о проверке средств и условий деятельности с точки зрения социальных конвенций. Экспертиза — это открытая, демократическая дискуссия и оценка определённой деятельности и её результатов, предполагающая их обстоятельное описание, анализ, историческую реконструкцию и социальный прогноз по поводу содержащихся в ней субъективных элементов и связанной с этим ответственностью. Истина же в традиционном понимании представляет собой рассмотрение познавательной деятельности и её результатов с некоторой бессубъектной позиции. И напротив, разработка истинностной оценки знания с помощью экспертизы вводит в контекст теории истины социального субъекта, в силу чего проясняется многообразие смыслов и способов использования знания в социуме.

Аналогичное понимание истины как «свободного синтеза», призванного «раскрыть всеобъемлющий смысл бытия-в-истине», сформулировал К. Ясперс. В этом случае нормативный образ истины уступает место его дескриптивному пониманию, складывающемуся в контексте взаимного сравнения и диалога различных идей, теорий и форм знания, связанных с ними практик и социальных реальностей. Проблема истины возникает именно тогда, когда в ходе исследования нужно выбирать между множеством концепций, гипотез, фактов и свидетельств. В результате рассмотрения познавательной ситуации складывается многообразие ви́дения, методов, предпосылок, возможных результатов, что сравнивается с описаниями данной ситуации её участниками, а также историками и социологами культуры. Так, рассматривая конкуренцию птолемеевской и коперниканской картины мира, эпистемолог не просто сравнивает их с точки зрения точности предсказаний и методологической простоты, исходя из количества вводимых эпициклов, эквантов, эксцентриков и так далее. Он последовательно принимает точки зрения Птолемея, Бруно, Коперника, Тихо Браге, Кеплера и других, критически оценивая своих противников, как если бы они собрались в одной аудитории или хотя бы все их тексты могли быть доступны каждому из них. Полученное при этом многообразие мнений сравнивается затем с современным представлением о том, что Коперник победил Птолемея, что его картина мира прогрессивнее. Очевидно, что результатом такого сравнения может быть лишь поверхностное представление. Не оно, а именно многообразие позиций, исчерпывающее данную познавательную ситуацию, оказывается истиной. Истина в философско-теоретическом смысле является, с одной стороны, критическим сравнением разных концепций и тем самым служит всеобщей рационализации знания. С другой стороны, истина в её ценностном аспекте совпадает с правдой, интегрируя знание в культурный контекст.

Философское понятие истины не имеет денотата, объективного в конкретно-эмпирическом смысле, оно дескриптивно и интерпретативно и не исходит из физических экспериментов или астрономических наблюдений. Философия постигает интегральную детерминацию и многообразие культурных смыслов знания. Истина производна от контекста человеческого бытия. Теоретико-познавательная категория истины обладает регулятивной функцией, но не предлагает операциональной основы для конкретной — нефилософской — деятельности. Вместе с тем эта категория является конкретным идеалом многообразной, рефлексивной и всегда отнесённой к более широкому контексту познавательной деятельности. Философское понятие истины указывает на то, каким может и должен быть её субъект с точки зрения его отнесённости к конкретной ситуации, при каких условиях и какую социально-культурную роль может выполнять вырабатываемое им знание.

1. Что такое истина? Что такое библейское знание и доктрина?

Библейские стихи для справки:

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1).

«И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин. 1:14).

«Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6).

«Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина» (Ин. 17:17).

Слова Бога на данную тему:

Сам Бог есть жизнь и истина, а Его жизнь и истина сосуществуют. Те, кто не способен обрести истину, никогда не обретут жизнь. Без водительства, поддержки и обеспечения истины ты обретёшь лишь буквы, доктрины и, вдобавок к этому, смерть. Жизнь Бога вездесуща, а Его истина и жизнь сосуществуют. Если ты не можешь найти источник истины, ты никогда не обретёшь пропитание для жизни; если ты не сможешь обрести обеспечение жизни, тогда, несомненно, у тебя не будет истины, и тогда, если исключить твои фантазии и представления, всё твоё тело не будет представлять собой ничего, кроме плоти, твоей смрадной плоти. Знай, что книжные слова нельзя считать жизнью, исторические сведения нельзя почитать за истину, а доктрины прошлого не могут служить в качестве сегодняшних слов Божьих. Только то, что выражает Бог, когда Он приходит на землю и живёт среди людей, есть истина, жизнь, воля Бога и Его нынешний способ работы.

из «Только Христос последних дней может дать человеку путь вечной жизни» в книге «Слово является во плоти»

Истина — это наиболее реальное из жизненных изречений и наивысшее из подобных изречений среди всего человечества. Поскольку это требование, которое Бог предъявляет человеку, и это работа, которую Бог выполняет лично, именно поэтому это называется жизненным изречением. Это не некое изречение, что-то обобщающее, и это не известная цитата великого деятеля; на самом деле, это обращенное к человечеству речение от Владыки небес, земли и всего сущего, и это не какие-то сформулированные человеком слова, а присущая Богу жизнь. И, следовательно, это называется наивысшим из всех жизненных изречений.

из «Богу могут угодить только те, кто знает Бога и Его труд» в книге «Слово является во плоти»

Все, что делает Бог, есть истина и жизнь. На самом деле, истина совершенно необходима людям для жизни, это то, без чего им никак не обойтись. Можно также сказать, что это величайшая вещь. Хотя ты не можешь ее увидеть или прикоснуться к ней, невозможно пренебречь ее значением для тебя. Это то единственное, что может дать твоему сердцу покой.

из «Божий труд, Божий характер и Сам Бог III» в книге «Слово является во плоти»

Внешне слова, изреченные Богом, могут быть просты или глубокомысленны — любые Его слова есть истины, необходимые для человека, вступающего в жизнь. Божьи слова — источник живой воды, дарующий человеку способность выжить как духом, так и плотью. Они дают человеку то, что ему нужно, чтобы выжить: законы и вероучение для повседневной жизни; путь, цель и направление, которым он должен следовать, чтобы обрести спасение; все истины, которые он должен знать как сотворенное существо перед Богом и все истины о том, как человеку жить в послушании и поклонении Богу. Божьи слова служат гарантией выживания человека, это его хлеб насущный, а также крепкая опора, помогающая ему сохранить силы и выстоять. Божьи слова исполнены существующей истины обыкновенных людей — такой, как она проживается сотворенным человечеством; они исполнены истины, позволяющей человечеству освободиться от растления и избежать сетей сатаны; они исполнены нетленного учения, наставления, ободрения и утешения, которые Творец дарует сотворенному человечеству. Слова Божьи — путеводная звезда, которая ведет и просвещает человека, помогая ему понять все положительное. Они служат гарантией того, что человек сможет воплотить в жизнь и обрести все то, что праведно и хорошо. Божьи слова — мерило всех люди, событий и предметов, а также маяк, ведущий человека к спасению и на путь света.

из «Познание Бога — путь к богобоязненности и удалению от зла» в книге «Слово является во плоти»

Истина — это не какой-то шаблон и не какая-то закономерность. Она не мертва, она есть жизнь, она живая. Она — это принцип, которым должно руководствоваться создание, принцип, который должен быть в жизни человека. Это то, что ты должен как можно больше познавать на собственном опыте. Неважно, на каком этапе своей жизни ты находишься, ты неотделим от слова Божьего и истины. Все, что ты знаешь о Божьем характере и о том, Кто Бог есть и чем Он обладает, отображено в Его словах, неразрывно связанных с истиной. Божий характер и то, Кто Он есть и чем Он обладает, — это все уже само по себе является истиной. Истина состоит в подлинном проявлении Божьего характера и того, Кто Он и чем Он обладает. Благодаря ей то, Кем Бог является и чем обладает, становится конкретным, в ней ясно излагается, Кто такой Бог и чем Он обладает. В ней более открыто говорится тебе о том, что Богу нравится, а что нет, что Он хочет, чтобы ты делал, а чего не позволяет тебе делать, каких людей Он презирает, а каким благоволит. За истиной, которую Бог открывает, люди могут увидеть Его радость, гнев, печаль, счастье, а также Его сущность. В этом раскрывается Божий характер.

из «Божий труд, Божий характер и Сам Бог III» в книге «Слово является во плоти»

Истина — это жизнь Самого Бога: она представляет Его характер, Его сущность и все в Нем. Если ты говоришь, что обладание небольшим опытом означает обладание истиной, то можешь ли ты представлять Божий характер? У тебя может быть некоторый опыт или свет в отношении определенного аспекта или определенной стороны истины, но ты не можешь постоянно снабжать этим других, поэтому этот обретенный тобой свет не является истиной; это просто определенный этап, которого могут достичь люди. Это просто присущий опыт и должное понимание, которыми человек должен обладать: некоторый реальный опыт и знание истины. Этот свет, просвещение и основанное на опыте понимание никогда не заменят истину; даже если бы все люди полностью испытали эту истину и собрали воедино все свое эмпирическое понимание, это все равно не смогло бы заменить эту единственную истину. Как было сказано в прошлом: «Я подытоживаю это максимой для человеческого мира: среди людей нет ни одного, кто бы любил Меня». Это утверждение истины; это истинная сущность жизни. Это глубочайшая из вещей; это выражение Самого Бога. Ты можешь продолжать переживать это и если будешь переживать это в течение трех лет, то будешь иметь поверхностное понимание этого; если будешь переживать это в течение семи-восьми лет, то обретешь еще больше понимания этого, но никакое обретенное тобой понимание никогда не сможет заменить этого единственного утверждения истины. Другой человек после переживания этого в течение пары лет может обрести небольшое понимание, а потом чуть более глубокое понимание после переживания этого в течение десяти лет и затем — еще немного больше понимания после переживания в течение всей своей жизни, но если вы с ним объедините понимание, обретенное каждым из вас, — неважно, сколько понимания, сколько опыта, сколько озарений, сколько света или сколько примеров у вас обоих есть, — все это все равно не может заменить одного этого утверждения истины. Что я под этим подразумеваю? Я имею в виду, что жизнь человека всегда будет жизнью человека, и неважно, насколько твое понимание может соответствовать истине, Божьим намерениям и Его требованиям, оно никогда не сможет заменить истину. Когда говорят, что люди обрели истину, это означает, что у них есть некоторая реальность, что они обрели некоторое понимание истины, что они достигли некоторого реального вхождения в Божьи слова, что они получили некоторый реальный опыт с ними и что они на верном пути в своей вере в Бога. Человеку достаточно всего одного утверждения от Бога, чтобы переживать его всю свою жизнь; даже если бы люди переживали его в течение нескольких жизней или даже нескольких тысячелетий, они все равно не смогли бы целиком и полностью пережить одну единственную истину. Если люди лишь поняли несколько поверхностных слов, но заявляют, что обрели истину, разве это не будет полным и абсолютным абсурдом?

из «Знаешь ли ты, в чем истина, на самом деле?» в книге «Записей разговоров Христа»

В Своем выражении истины Бог выражает Свой характер и сущность; выражение Им истины не основывается на обобщениях человечеством различных позитивных вещей и заявлениях, которые признает человечество. Божьи слова — это Божьи слова; Божьи слова — это истина. Они являются основой и законом, по которому человечество должно существовать, и те так называемые принципы, которые берут свое начало в человечестве, осуждаются Богом. Они не получают Его одобрения, и тем более не являются источником или основой Его речений. Бог выражает Свой характер и Свою сущность через Свои слова. Все слова, порожденные выражением Бога, являются истиной, ибо Он обладает сущностью Бога, и Он — реальность всего положительного. Тот факт, что Божьи слова являются истиной, никогда не меняется, независимо ни от того, как это развращенное человечество позиционирует или определяет их, ни от того, как оно оценивает или понимает их. Неважно, сколько слов Бога было сказано, и неважно, насколько это развращенное, грешное человечество осуждает их, вплоть до нежелания их распространять и презрения их развращенным человечеством, — даже в этих обстоятельствах остается неизменным факт: так называемая культура и традиции, которые ценит человечество, даже с учетом перечисленных выше причин, не могут стать позитивными и не могут стать истиной. Это неизменно.

из «О том, что такое истина» в книге «Записей разговоров Христа»

Традиционная культура и способ существования человечества не станут истиной из-за изменений или течения времени, так и слова Бога не станут словами человека из-за осуждения или забвения человечества. Эта суть никогда не изменится; истина всегда остается истиной. Существует следующий факт: все эти высказывания, которые обобщены человечеством, ведут свое начало от сатаны — они являются человеческими фантазиями и представлениями, возникающими даже из-за человеческой пылкости, и не имеют вообще ничего общего с тем, что позитивно. Слова Бога, с другой стороны, являются выражением сущности и статуса Бога. По какой причине Он выражает эти слова? Почему я говорю, что они являются истиной? Причина в том, что Бог управляет всеми законами, принципами, корнями, сущностями, существующими условиями и тайнами всего сущего и держит их в Своей руке, и одному Богу известны все принципы, существующие условия, факты и тайны всего сущего; Он знает их происхождение и их настоящие корни. Следовательно, только определения всех вещей, упомянутых в словах Бога, являются наиболее точными, а требования к человечеству в словах Божьих являются единственным стандартом для человечества — единственным критерием, по которому человечество должно существовать.

из «О том, что такое истина» в книге «Записей разговоров Христа»

Понятие истинности математической теории в контексте обоснования современной математики Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

DOI: 10.15643/libartrus-2017.1.4

Понятие истинности математической теории в контексте обоснования современной математики

Белорусский государственный университет информатики и радиоэлектроники Беларусь, 220013 г. Минск, улица Петруся Бровки, 6.

Em ail: [email protected]

Понятие истинности математической теории играет важную методологическую роль в философии математики в контексте связующего звена между онтологическими и гносеологическими аспектами проблемы обоснования математики. В статье анализируется, как особенности математического познания отражаются в понимании концепции истины в современной математике. Утверждается, что понятие истинности предложений и теорем в математике является метаматематическим, поэтому недооценка различия между математикой и метаматематикой может привести к философским недоразумениям. Суть таковых заключается в следующем. В науке был практически репрезентирован теоретически возможный уровень строгости современных математических теорий, но для разрешения принципиальных философско-ме-тодологических трудностей проблемы обоснования математики необходима формальная доказуемость в логически непротиворечивой теории. Отмечается также, что вопреки широко распространенному мнению жесткая формализация доказательства все же не является синонимом надежности и строгости математических рассуждений с точки зрения философии обоснования современной математики.

Ключевые слова: философия математики, проблема истины в математике, непротиворечивость, обоснование математики.

1. Введение

Как известно, одной из сложнейших проблем теории познания является проблема истины: возможно, это самая сложная философская проблема, поэтому мы сузим рассмотрение этой трудной темы до философского понимания истины в контексте обоснования современной математики, хотя не каждый философ математики будет говорить, например, об «истинной математике» как единственно возможном своде правильных рассуждений и умозаключений. До конца девятнадцатого века мало кто сомневался в истинности математических теорий, однако с возникновением неевклидовых геометрий, наряду с заботой о непротиворечивости выбираемых систем аксиом, снова пришлось возвращаться к проблеме истинности, но уже на более высоком уровне метаматематического обоснования. В рамках фундаменталистского направления в философии математики математическое утверждение «возводится в ранг истины» посредством доказательства, которое рассматривается как необходимый атрибут математического мышления. Это означает, что в фундаментализме истинным является доказанное математическое знание. Вообще, отметим, что «объяснение природы математической истины является центральной темой и в современной философии математики, включающей в себя вопросы эпистемологии и онтологии формальных теорий» [1, с. 5]. Поэтому в фи-

лософии математики предпринимаются попытки найти соответствующее направление внешнего обоснования математических теорий, которое сводится к ответу на философский вопрос: как можно охарактеризовать математическую истину?

При ответе на данный вопрос следует соблюдать осторожность, т.к. понятие истины с необходимостью предполагает наличие некоторой оценки, основание которой пока не совсем ясно, с точки зрения соотношения веры и знания. Но философов математики интересует не только проблема обоснования математики в плоскости эпистемологии или вопрос о природе математического знания в аспекте онтологии, а, прежде всего, вопрос о том, какую функцию истина выполняет в математическом знании. Вопрос об онтологической истинности математических предложений и теорем зависит от философского взгляда на природу самой математики, а также от интерпретации понятия доказательства и метаматематического понятия непротиворечивости. Поэтому, анализируя развитие философских представлений по проблеме обоснования современной математики, нельзя не связать их с актуальной темой «истины в математике», поскольку особенности математического познания находят свое отражение в понимании возможности убедительного доказательства математических теорем в качестве «эталона истины». Утверждение признается математически истинным, если оно, будучи включенным в определенный методологический контекст математической теории, не приводит к противоречиям, а непротиворечивость конкретной математической теории не идеальная цель, а фактически реализуемое состояние.

Без концепции истины трудно представить себе современную математику. Соответствующие высказывания о математической истине расположились в диапазоне от невозможности дать определенный ответ до безусловной истинности математических теорем. Причина такого разногласия, по мнению математика Ю. И. Янова, состоит в том, что «понятие истинности теорем является метаматематическим, и потому до тех пор, пока соответствующий раздел метаматематики не был формализован и тем самым превращен в часть математики, обсуждение этого вопроса могло носить только философский характер» [2, с. 1]. Заметим, что недооценка различия между математикой и метаматематикой может привести к недоразумениям и противоречивым высказываниям, т.к. предметом математики являются формальные системы, создаваемые математиками, а к предмету метаматематики относится изучение, описание, обсуждение свойств формальных систем, таких как непротиворечивость, полнота, независимость аксиом и других. Заметим, что ХХ век стал переломным с точки зрения трактовки фило-софско-математических вопросов в математике, поскольку значительная часть метаматематики была «математизирована», и такое понятие как доказательство приобрело вполне определенный формальный смысл, хотя его «неявная опора» на использование классической логики не позволила достичь «полного обоснования» математики. При общем стремлении к объективной истине можно ли ее рассматривать как предельное знание? Вообще говоря, нет, но внутренняя убежденность и вера в истинность знания необходима любому человеку. Согласно этой вере, математика есть подлинное знание, т.к. открывает истину.

2. Вопрос о непротиворечивости математических теорий

Но истинность теоремы — это лишь часть знания, раскрывающегося в ее математическом доказательстве. Даже философское несоответствие естественной и формальной логик отражено в несоответствии между понятием «истинность» и понятием «доказуемость». В идеале

истинность математического утверждения устанавливается с помощью доказательства. Следуя принятой математической практике, по-видимому, можно согласиться с заключением профессионального математика Ю. И. Янова, что «мы можем определить понятие истинности предложений в математике как формальную доказуемость в непротиворечивой теории» [2, с. 26]. При этом следует особо подчеркнуть, что речь идет о формальных теориях, т.к. содержательные теории не столь уязвимы с точки зрения противоречивости, поскольку их можно рассматривать не целиком, а в виде фрагмента, локальная непротиворечивость которого обеспечивается в процессе его построения. Таким образом, математическое предложение истинно, если оно формально-логически следует из аксиом непротиворечивой теории, благодаря чему метаматематическое понятие истинности приобретает внутриматематический характер. Отметим, что теоретический вопрос концепта математической истины, в связи с развитием современных компьютерных технологий и вычислений, оказался более философски приземленным и не менее важным вопросом в контексте обоснования современной математики. Что касается масштабных компьютерных вычислений, то эмпирически они могут быть убедительными, но при этом они не всегда избавляют от необходимости рефлексии математических доказательств.

Вопрос о непротиворечивости теории множеств, представлявшийся в начале XX века важнейшей проблемой современной математики, не интерпретируется сейчас как вопрос о непротиворечивости всей математики. Более того, в такой достаточно развитой науке, как современная математика, могут существовать непротиворечивые теории, объединение которых противоречиво. Поэтому, возможно, вопрос о непротиворечивости математики в целом не имеет смысла, т.к., например, аксиоматические теории евклидовой и неевклидовой геометрии, которые непротиворечивы порознь, противоречивы в совокупности. Работающий математик, как правило, не задается вопросом об истинности математических теорий. Кроме того, по мнению Б. Л. Яшина: «Он уверен в том, что, если та или иная теорема (высказывание) математики является следствием некоторой непротиворечивой системы аксиом, то ее (его) необходимо считать истиной. При этом молчаливо полагается, что непротиворечивая система аксиом не может содержать ложных положений, то есть каждая из аксиом является истинным высказыванием» [3, с. 52]. Однако критерий непротиворечивости нельзя считать единственным или определяющим в проверке истинности математической теории, потому что истинность, а также степень надежности аксиом можно установить лишь практикой математического познания и его приложений. В обосновании современной математики исследуется только непротиворечивость отдельных математических теорий, например, формальной теории множеств в рамках формалистского направления обоснования. Поэтому можно сказать, что непротиворечивость математической теории является для утверждения истинности ее предложений необходимым, но, вообще говоря, не достаточным условием.

Сложившуюся традицию можно обозначить как «релятивизм», в рамках которой вместо поиска математической истины математики занялись поисками логической непротиворечивости с учетом специфики ее зависимости от того, что именно положено в основу математических рассуждений. В частности, «не релятивизированное» понятие истины в математике может быть востребовано, когда истина одинаково представлена во всех математических структурах. Можно даже предположить, что «центральное ядро» любой признанной математической теории непротиворечиво, например, непротиворечивость таких теорий, как элементарная геометрия, арифметика, анализ, хорошо изучена и достаточно надежно обоснована.

Действительно, после доказательства непротиворечивости арифметики, хотя и более сильными средствами, чем финитные, практически снизился методологический интерес к доказательству непротиворечивости других формальных теорий. Однако по-прежнему остается проблематичной непротиворечивость такой мощной аксиоматической теории, как система Цер-мело-Френкеля. История и генезис развития современной математики показывают, что в ней столь же трудно ожидать противоречий, как и в арифметике, понятия которой существенно использовались при построении интерпретаций для доказательства непротиворечивости других математических теорий. Тем не менее можно предположить относительность истины, которая отражает объект познания не полностью, а в некоторых обусловленных пределах. В таком философском контексте математическая истина может оказаться относительной, т.к. в математике логически выведенные истины ограничиваются рамками начальных условий задачи или набором исходных аксиом, а с точки зрения проблемы обоснования, нельзя настаивать на безупречности проведенного рассуждения о непротиворечивости аксиоматизированных математических теорий.

В действительности следует признать, что непротиворечивость математической теории остается пока главным критерием ее истинности, хотя трактовка критерия истинности в математике становится уже другой, поскольку вместо попыток формального доказательства непротиворечивости математической теории выдвигается более умеренное требование наличия косвенных доводов, подтверждающих непротиворечивость теории. Ведь до сих пор нет четких философских критериев, позволяющих отделить истину от заблуждения, и, как отмечает А. Л. Никифоров, «…важно и нужно исследовать разнообразные факторы, релятивизиру-ющие результаты познавательной деятельности, уточнять понятия субъекта, объекта и предмета познания, но, как мне представляется, все такого рода исследования сохраняют смысл лишь до тех пор, пока мы — явно или неявно — сохраняем классическую идею истины» [4, с. 52]. Что касается философского понимания истины в математике, то, с одной стороны, онтологическая истинность математических понятий и принципов должна быть гарантией их непротиворечивости по отношению друг к другу, а с другой — трудности обоснования непротиворечивости аксиоматической системы, формируемой без ссылок на очевидность, приводят к тому, что она не может быть принята в качестве онтологически истинной и доступной интуиции. Это связано еще и с тем, что непротиворечивость необходима, но все же недостаточна для подтверждения истинности математических утверждений, т.к. логика редуцирует математическую теорию к аксиомам, хотя при этом ничего не говорит об истинности последних.

3. Концепция истины в современной математике

Понятие соответствия математической мысли исследуемому объекту является чрезвычайно расплывчатым, поэтому его можно уточнять и философски конкретизировать по-разному. Но математики верят в то, что истинное знание дает им адекватную картину окружающего мира. В частности, для понимания других косвенных доводов, подтверждающих непротиворечивость теории, также необходимо понять, откуда у математиков возникает вера, или философская идея, в существование математической истины. Ведь математическое творчество, стремящееся к обретению математической истины, опирается не только на веру, но еще и на математическое знание. «Более того, — как утверждает активно работающий математик Ю. И. Манин, — процесс открытия истины может включать в себя и обычно включает экспериментирование (в наши дни — обширное и использующее компьютеры), ошибочные идеи,

неожиданные озарения и все прочее, благодаря чему математическое творчество столь привлекательно для тех, кто им занимается» [5, с. 99]. Для экспликации соответствующих путей познания математической истины в контексте философии математики надо рассмотреть основные направления обоснования современной математики как функционирующую систему. Следует также подчеркнуть, что различные истины интуиционистского и формалистского направлений в обосновании математики, сближающиеся в финитных рассуждениях, хотя и не являются совместимыми, тем не менее могут быть интерпретированы как связанные фило-софско-методологическим принципом отношения дополнительности.

Выявляя наиболее существенные черты рабочих направлений обоснования современной математики, вообще говоря, нет необходимости сосредотачиваться только на одном каком-то направлении, например, интуиционизма или формализма, отказываясь тем самым от других способов и методов доказательства в математике. Напомним, что обоснование математических доказательств с самого начала возникло на стыке двух гносеологически противостоящих концепций интуиционизма и формализма, каждая из которых пользовалась своей логикой, в связи с их методологическим подходом к проблеме выбора логических средств, допустимых в математических рассуждениях. Могло так оказаться, что высказывание, истинное в рамках разных логических систем, и доказывается в них по-разному. По этому поводу философ математики В. Я. Перминов отметил: «Система любых истин совместна, и несовместимость описания говорит о его ложности в некоторых моментах. Таково общее отношение истинности и логической непротиворечивости, вытекающее из статуса логики. В эмпирических науках мы не можем непосредственно переходить от истинности суждений к их непротиворечивости по той причине, что истинность системы эмпирических утверждений всегда проблематична» [6, с. 162]. Даже если математическая теория не формализована, она все же ограничивает средства, допустимые для решения своих проблем, хотя математические структуры имеют определенную произвольность. Возможно, ошибка классических программ обоснования математики состояла в том, что они стремились абсолютизировать какую-то одну систему достоверных положений обоснования, не учитывая их дополнительный характер взаимодействия, т.е. в них не выдерживался принцип «логического консенсуса», одинаково приемлемый и для формалиста, и для интуициониста.

Поэтому философская концепция истины не должна оценивать достоинства различных направлений обоснования математики, т.к. математическая истина не рассматривается как нечто законченное и навсегда незыблемое. Даже ограничения формализма, установленные теоремами Геделя, не поколебали общего убеждения современных математиков в его целесообразности, а возникающие при их разрешении трудности давали дальнейшие мощные импульсы к развитию математики на современном этапе. Если оценивать концепцию истины, то можно заключить, что ее не следует связывать исключительно с формалистским направлением. Это можно аргументировать отсутствием общепринятого представления о том, что такое знание, и чем же оно отличается от веры. Еще важно исследовать разнообразные фило-софско-методологические факторы, релятивизирующие результаты познавательной математической и интеллектуальной деятельности, т.к. в методологии обоснования современной математики отражаются все тенденции, свойственные философии и связанные с философской проблемой истины. Фактически она сводится к главному онтологическому вопросу о существовании математических объектов, в котором переплетаются различные философские проблемы, в частности, касающиеся понятия математической истины.

4. Заключение

Понятие истины играет важную методологическую роль в философии математики еще и в качестве связующего звена между онтологическими и гносеологическими аспектами проблемы обоснования математики. Проблема обоснования современной математики толкуется в неклассической и постнеклассической науке не как проблема абсолютного обоснования, а как экспликация систематизации всех направлений развития математики. Кроме того, с точки зрения обоснования математики, проблема истины в математике заключается в том, что, даже при точном определении языка математики, математические предложения, которые являются истинными либо ложными, или во всяком случае осмысленными в одном языке, могут быть бессмысленными выражениями в другом, например, естественном языке. В связи с неоднозначностью философского понимания истины в современной математике следует обратить внимание на то, что современная математика вовсе не настаивает на том, что некоторое ее утверждение непременно истинно, а считает, что если принять ряд предположений, то данное утверждение является их логическим следствием. В результате философского осмысления сложной проблемы обоснования современной математики, даже несмотря на то, что математические теории исходят из истинных оснований и законов дедукции, математика остается самой сложной для понимания наукой.

Философ математики Л. Б. Султанова с позиции неявного знания обозначила проблему границ познания: «Выяснилось, что и математический разум, и научное познание вообще имеют свои пределы, и что центральным вопросом не только философии математики, но и философии науки, а также теории познания должен стать вопрос о границах познания, причем познания не только математического, но и научного» [7, с. 235]. Заметим, что в отличие от метаматематики философия математики в качестве неотъемлемой нефундаменталистской составляющей включает в себя существующую социокультурную реальность. Поэтому вопрос о понимании истины в математических теориях оказался в связи с развитием компьютерных вычислений практически приземленным, хотя методологически не менее важным вопросом, с точки зрения обоснования современных математических теорий. Ни одно философское направление не может вызвать сочувствие у работающего математика, если оно не признает объективного существования математической истины. В частности, используя локальную непротиворечивость и философский концепт истины, можно попытаться на основе философского принципа рефлексии сделать доступными ценности разных методологических подходов к обоснованию математики, позволяющие получить новые математические выражения, не выводимые из исходной системы аксиом и правил вывода. Из практического применения теоретической математики иногда делается вывод о том, что математическая теория в своей истинности проверяется или обосновывается практикой. Такой вывод получается при смешении таких понятий, как истинность и содержательность. Можно утверждать, что развитие содержательной математической теории стимулируется практикой, что она в этом случае отражает реальность и она тогда содержательна, в смысле соответствия системе реальных связей. Но отсюда не следует, что она истинна и подобно эмпирическим теориям обосновывается ее использованием.

В довольно широкой философской перспективе не следует также связывать математическую истину, ограниченную математическим доказательством и реализуемую поэтапно в генезисе математического познания, исключительно с направлением формализма Гильберта в обосновании математики. Классическая теория истины как соответствия знания реальности

называется корреспондентной, но наряду с этой теорией истины в философии науки можно еще выделить когерентную теорию, суть которой состоит в том, что истинными в ней считаются любые внутренне непротиворечивые и согласованные высказывания. Ее определенным философским недостатком является то, что указанные высказывания могут быть произвольными. Среди других теорий истины определенным влиянием пользуется прагматическая концепция истины, согласно которой истина выступает как практическая полезность и эффективность знания, которые имеют непосредственное отношение к современной математике. Механизмы признания истинности научного знания, вообще говоря, не ограничиваются совокупностью одних только логико-эпистемологических процедур, а в общефилософском контексте с учетом реальной математической практики, в случае невозможности доказательства непротиворечивости математической теории, следует также признать допустимость социокультурного критерия практической полезности.

Литература

1. Хлебалин А. В. Понятие истины в математической теории // Сибирский философский журнал. 2016. Т. 14. №2. С. 5-12.

2. Янов Ю. И. Математика, метаматематика и истина. М.: ИПМ им. М. В. Келдыша. Препринт №77, 2006. 32 с.

3. Яшин Б. Л. Проблема истины в математике // Математика в контексте философских проблем. М.: МГПИ, 2012. С. 49-55.

4. Никифоров А. Л. Понятие истины в теории познания // Эпистемология и философия науки. 2008. Т. XVI. №2. С. 50-65.

5. Манин Ю. И. Истина как ценность и долг: чему нас учит математика // Математика как метафора. Электронное издание. М.: МЦНМО, 2014. С. 93-105.

6. Перминов В. Я. Философия и основания математики. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 320 с.

7. Султанова Л. Б. Неявное знание в развитии математики: монография. Уфа: РИЦ БашГУ, 2009. 260 с.

Поступила в редакцию 22.01.2017 г.

DOI: 10.15643/libartrus-2017.1.4

The concept of truth of the mathematical theory in the context of contemporary mathematics substantiation

Belarusian State University of Informatics and Radioelectronics 6 Petrus Browka Street, 220013 Minsk, Belarus.

Em ail: [email protected]

The concept of truth of the mathematical theory plays an important methodological role in philosophy of mathematics in the context of a link between ontological and gnoseological aspects of a problem of mathematics substantiation. In the article, the author analyzes how the features of mathematical knowledge are reflected in the understanding of concept of truth in the contemporary mathematics. The author claims that the concept of truth of mathematical offers and theorems is metamathematical concept; therefore, underestimation of distinction between mathematics and metamathematics can lead to philosophical misunderstanding. They consist primarily in the fact that theoretically possible level of rigor of contemporary mathematical theories has been virtually represented in the science. In order to resolve the fundamental philosophical and methodological difficulties of the problem of mathematics substantiation, the formal provability in logically consistent theory is necessary. However, contrary to the widespread belief, a rigid formalization of the proof is still not the synonymous with reliability and rigor of mathematical reasoning from the standpoint of the philosophy of contemporary mathematics substantiation.

Keywords: philosophy of mathematics, problem of truth in mathematics, consistency, substantiation of mathematics.

Published in Russian. Do not hesitate to contact us at [email protected] if you need translation of the article.

Please, cite the article: Mikhailova N. V. The concept of truth of the mathematical theoryin the context of contemporary mathematics substantiation // Liberal Arts in Russia. 2017. Vol. 6. No. 1. Pp. 40-47.

References

1. Hlebalin A. V. Sibirskijfilosofskij zhurnal. 2016. Vol. 14. No. 2. Pp. 5-12.

2. Janov Ju. I. Matematika, metamatematika i istina [Mathematics, metamathematics and the truth]. Moscow: KIAM. Preprint no 77, 2006.

3. Jashin B. L. Matematika v kontekste filosofskih problem [Mathematics in the context of philosophical problems]. Moscow: MSPI, 2012. Pp. 49-55.

4. Nikiforov A. L. Jepistemologija ifilosofija nauki. 2008. Vol. XVI. No. 2. Pp. 50-65.

5. Manin Ju. I. Matematika kak metafora. Jelektronnoe izdanie [Mathematics as metaphor. Electronic edition]. Moscow: MCCME, 2014. Pp. 93-105.

6. Perminov V. Ja. Filosofija i osnovanija matematiki [Philosophy and foundations of mathematics]. Moscow: Progress-Tradition, 2001.

7. Sultanova L. B. Nejavnoe znanie v razvitii matematiki: monografija [Implicit knowledge in the development of mathematics: a monograph]. Ufa: RIC BashGU, 2009.

Received 22.01.2017.

Истина

***

И́стина – 1) одно из имен Божьих; 2) то, что в полной мере соответствует действительности; 3) верное отображение действительности в человеческом сознании.

Иисус сказал Ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня. (Ин. 14:6). Ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа (Ин.1:17).

Христос ответил на вопрос Пилата «Что есть истина?», только Пилат не захотел услышать и принять этот ответ, см. (Ин. 18:36–38).

***

прот. Георгий Металлинос:
Говоря о Православии не надо повторять ошибку Пилата, когда тот спросил Христа «что есть истина?» Правильно «Кто есть истина?»… Потому что истина это не некая идея теория, система, но лицо Всесвятое Лицо Вочеловечевшегося Бога Слова, Иисуса Христа.

святитель Николай Сербский:
Искать истину – значит искать предмет любви. Если ищешь Истину с любовью и ради любви, Она откроет тебе свет лица Своего настолько, насколько ты сможешь его вынести, не сгорев. В придачу Она принесет тебе все, но ты поймешь, что тебе не нужно ничего больше, кроме Ее сияющего и сладчайшего лика.

Христос – воплощённая Истина, Его Церковь – «столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15), в Православии содержится полнота истины.

***

Истина и Откровение (Глава 2‑я книги)

Н.А. Бердяев

«Я есмь путь, истина и жизнь». Что это значит? Это значит, что истина не носит интеллектуального и исключительно познавательного характера, что ее нужно понимать целостно, она экзистенциальна. Это значит также, что истина не дается человеку в готовом виде, как вещная, предметная реальность, что она приобретается путем и жизнью. Истина предполагает движение, устремленность в бесконечность. Истину нельзя понять догматически, катехизически. Истина динамична, а не статична. Истина есть полнота, которая не дается завершенной.

Фанатизм всегда происходит оттого, что часть принимают за целое, не хотят допустить движения к полноте. С этим связано и то, почему Иисус не ответил на вопрос Пилата: «Что есть Истина?». Он был Истиной, но Истиной, которая должна разгадываться на протяжении всей истории.

Истина совсем не есть соответствие в познании реальности, находящейся вне человека. Познание Истины не тождественно с объективностью. Познание истины не есть объективация, т. е. отчуждение и охлаждение. Истина первична, а не вторична, т. е. не есть соответствие чему-то другому. В последней глубине Истина есть Бог и Бог есть Истина. Это будет показываться на протяжении всей этой книги.

Истина не есть реальность и не есть соответствие реальности, а есть смысл реальности, есть верховное качество и ценность реальности. В человеке должно происходить духовное пробуждение к Истине, иначе она не достигается или достигается омертвевшей, окостеневшей. Истина может судить Бога, но потому только, что Истина и есть Бог в чистоте и высоте, в отличие от Бога, приниженного и искаженного человеческими понятиями.

Истина есть не объективная данность, а творческое завоевание. Это есть творческое открытие, а не отражающее познание объекта, бытия. Истина не стоит перед извне готовой реальностью. Она есть творческое преображение реальности. Мир чисто интеллектуальный, мир чисто интеллектуального познания есть в сущности отвлеченный, в значительной степени фиктивный мир. Истина есть изменение, преображение данной реальности. То, что называют фактом и чему приписывают особенную реальность, есть уже теория. Истина целостна даже тогда, когда она относится к части. Совершенно неверно придавать Истине чисто теоретическое значение и видеть в ней как бы интеллектуальную покорность познающего данной ему извне реальности. Не может быть чисто интеллектуального отношения к Истине, оно неизбежно волевое, избирающее. Человек не находит Истины, заключенной в вещах. Открытие есть уже творческое созидание Истины.

Об отношении Ницше к Истине речь будет впереди. Но он был прав, когда говорил, что Истина есть творимая человеком ценность. Он только плохо это философски обосновывал и придавал этому ложный прагматический характер. Догматическое утверждение бездвижной, законченной Истины есть величайшее заблуждение. Это одинаково лежит в догматике католической и догматике марксистской Ницше совершенно отказался от так называемой «объективной» Истины, общеобязательной именно в силу своей объективности.

Истина субъективна, она индивидуальна и универсальна в своей индивидуальности, она по ту сторону этого противоположения, она субъективна, т. е. экзистенциальна, но еще вернее было бы сказать, что она по ту сторону противоположения субъективного и объективного. Общеобязательность Истины относится лишь к социализированной стороне Истины, к сообщению Истины другим. Истина есть качество, и потому она аристократична, как и всякое качество.

Совершенно неверно говорить, что Истиной является лишь то, что обязательно. Истина может открываться лишь одному и отрицаться всем остальным миром, она может быть пророческой, пророк же всегда одинок. И вместе с тем Истина существует совсем не специально для культурной элиты, это такая же ложь, как демократическое понимание качества Истины. Все призваны к приобщению к Истине, она существует для всего мира. Но она открывается лишь при известных духовных, интеллектуальных и культурных условиях. Когда открывающая Истина социализируется и применяется к среднему человеку, к человеческой массе, она понижается в качестве, исчезает ее глубина во имя доступности всем. Это всегда происходило в исторических Церквах. Это и есть то, что я называю социоморфизмом в отношении к Богу. Истина о Духе и духовности предполагает известное духовное состояние, известный уровень духовности. Без этого условия эта Истина делается застывшей, статической, даже окостеневшей, как это часто мы и видим в религиозной жизни. Истина коммюнотарна1, т.е. предполагает общение и братство людей. Но это общение и братство людей легко вырождается в принудительный, авторитарный коллективизм, когда Истина представляется идущей извне и сверху, от коллективного органа. Есть абсолютное различие между коммюнотарностью и коллективизмом. Коммюнотарность есть братское отношение к Истине человеческих личностей и предполагает их свободу. Коллективизм есть принудительная организация общения, признание коллектива особенной реальностью, стоящей над человеческой личностью и угнетающей ее своим авторитетом. Коммюнотарность есть осуществление полноты свободной жизни личностей. В жизни религиозной это и есть соборность2, всегда предполагающая свободу. Коллективизм же есть перерождение и деформация человеческого сознания и совести, отчуждение сознания и совести, подчинение человека фиктивной, не подлинной реальности. Это очень важно для понимания роли Истины в человеческой жизни и в религиозной его жизни. Истина может открываться коммюнотарности, открываться любви, как думал Хомяков, но не может открываться коллективности. Критерий пользы для какого-либо коллектива есть скорее критерий лжи, чем Истины. Так искажалось откровение Истины.

На почве кантианства пытались признать Истину ценностью и долженствованием (школа Виндельбанда-Риккерта). В этом было что-то верное в противоположность предметно-реалистическому пониманию Истины. Истина есть не предметная, бытийственная реальность, отраженная в познающем и вошедшая в него, а просветление, преображение реальности, внесение в мировую данность качества, которого в ней не было до познания Истины и откровения Истины. Истина есть не соотношение с тем, что называют бытием, а возгорание в бытии света. Я во тьме и ищу света, не знаю еще Истины и ищу Истину. Но этим я уже утверждаю существование Истины и света, но существование в ином смысле, чем существование мировых реальностей. Мое искание есть уже возгорающийся свет и приоткрывающаяся Истина. Это иногда выражают так, что Истина есть ценность, но на этой почве могла развиться своеобразная схоластика*. Глубже и вернее сказать, что Истина духовна, она есть внедрение духа в мировую реальность, мировую данность. Отвлеченной интеллектуальной Истины не существует, она целостна и дается также усилием воли и чувства. Воображение и страсть могут быть источником познания Истины. Когда Истину делают интеллектуальной и рациональной, она объективируется, притягивается к состоянию мира и человека и свет ослабляется в ней. Свет и огонь остаются для нас великими символами, как то было у великого визионера Я. Беме. Объективация есть прежде всего ослабление света и охлаждение огня. Но объективированный мир должен в конце концов сгореть в огне, должна расплавиться его затверделость. Первожизнь, первореальность, которая должна быть уловлена философским познанием истины, находится до разделения на субъект и объект и исчезает в объективации. Истина, целостная Истина с большой буквы, есть Дух и Бог. Частные истины, с маленькой буквы, разрабатываемые специальными, дифференцированными науками, относятся к объективированному миру. Но самый процесс познания этого мира возможен только потому, что в познающем есть неосознанное отношение к этой единой Истине. Без этого человек был бы раздавлен запутанной множественностью мира, его дурной бесконечностью и не мог бы над ней возвыситься в познании. Это не значит, что возможно лишь познание общего и универсального и невозможно познание индивидуального. Это специальный вопрос теории познания, не имеющий прямого отношения к моей теме об Истине и откровении. Истина есть Бог, божественный свет, и вместе с тем истина человечна. Это есть основная тема бого-человечности. Познание бого-человечно. Познание Истины зависит от ступеней сознания, от расширенности или суженности сознания. Нет средненормального трансцендентального сознания, или оно есть, но носит социологический, а не метафизический характер. Но за разными ступенями сознания стоит трансцендентальный человек. Можно было бы сказать, что трансцендентальному человеку соответствует сверхсознание**. Истина по-разному раскрывается в зависимости от ступеней сознания, ступени же сознания очень зависят от влияния социальной среды и социальных группировок. Нет общеобязательной интеллектуальной истины. Она существует только в физико-математических науках, но менее всего существует в науках о Духе. Истина человечна и может рождаться лишь в человеческом усилии, усилии всего человеческого существа. Но Истина также божественна, бого-человечна. И в этом вся сложность проблемы. В этом вся сложность и проблемы откровения, которое всегда хочет быть откровением высшей Истины. Зависимость раскрытия Истины от ступеней сознания ведет к тому, что не существует общеобязательной интеллектуальной Истины. Интеллект слишком находится в услужении воли. Познание Истины покоится не на объективном, универсальном разуме, не на трансцендентальном сознании, а на трансцендентальном человеке. Именно эта связь с трансцендентальным человеком, который не сразу и не легко раскрывается, который себя то раскрывает, то прикрывает, и делает познание Истины бого-человеческим по принципу, хотя и не по фактическому осуществлению. Целостная, нечастичная Истина есть откровение высшего, т. е. необъективированного, мира. Она не может раскрываться отвлеченному разуму, она не только интеллектуальна. Познание Истины предполагает просветленную человечность.

XX век переживает кризис идеи Истины. Этот кризис обнаружился уже у мыслителей второй половины XIX века, но в наш век обнаружены его результаты. Течения прагматизма в философии и наука выставляют критерий Истины, который подвергает сомнению самое существование Истины, заменяя ее пользой, приспособлением к условиям жизни, плодотворностью для возрастания силы жизни. Самый прагматизм, который сейчас почти потерял значение, не отличался радикализмом мысли и не имел революционных последствий, которые имели другие течения. В прагматизме есть и что-то несомненно верное, поскольку он видит связь познания с жизнью и функцию жизни. Именно поэтому Дильтей является не прагматистом, а предшественником экзистенциальной философии. Прагматизм признает человечность познания в противоположность отвлеченному интеллектуалистическому идеализму, совершенно отделяющему познание от человека. Прагматизм хочет признавать Истиной то, что полезно и плодотворно для человека и способствует возрастанию силы его жизни. Но он не замечает, что в сущности предполагает старый критерий истины как соответствие реальности. Полезно и плодотворно оказывается то, что соответствует реальности, несоответствие же реальности для жизни вредно и бесплодно. Как будто бы защищается творческий характер познания, но в действительности этого творческого характера нет, как не было и в старом идеализме. Прагматизм очень оптимистичен и не видит трагической судьбы Истины в мире. И тут главная ошибка и ложь этого направления мысли. В действительности существует прагматизм лжи, ложь бывает очень полезна для организации жизни, и эта ложь играет огромную роль в истории. Социально полезной ложью очень дорожили руководители человеческих обществ, для этого создавались мифы, консервативные и революционные, религиозные, национальные и социальные, и они выдавались за Истину, иногда даже научно обоснованную Истину. Сторонники прагматизма очень легко принимают за Истину полезную ложь. Иллюзии сознания играют очень реальную роль в жизни человеческих обществ, они часто являются очень массивными реальностями. Человеческие волнения и эмоции, когда они принимают коллективный характер, создают реальности, тиранически давящие на человеческую жизнь. Освобождение от этого тиранического давления прагматически полезной лжи всегда означает возгорание в человеке иной, высшей Истины, которая может быть совсем не полезной. Человек призван освобождаться от неисчислимого количества религиозных и социальных иллюзий, реакционных и прогрессивных. Даже в научном знании существуют полезные иллюзии, которые потом преодолеваются. Существует вечный трагический конфликт между Истиной и пользой, выгодой. Очищенная, т. е. творчески добывшая надмирный свет Истина может быть не только не полезной, но даже опасной для устраивающегося мира. Желание чистой, ничем не прикрашенной, хотя бы печальной Истины есть стремление к божественному. Чистая, неискаженная и ни к чему не приспособленная Истина христианства могла бы оказаться очень опасной для существования мира, для земных обществ и цивилизаций, она могла бы быть пожирающим огнем, сведенным с неба. Но эта открывающаяся сверху Истина была прагматически приспособлена к интересам организующихся обществ и церквей. Прагматически полезная Истина, плодотворная для возрастания силы в этом мире, всегда связана со страхом ослабления и гибели, с угрозой со стороны господствующих в мире сил. Проблема отношения Истины и страха – очень важная проблема. Добывание Истины предполагает бесстрашие, победу над страхом, который унижает и подавляет человека. Мир объят страхом, напоминающим terror antiquus3. Прагматизм по самому принципу своему не побеждает страха перед силами мира, он должен допустить лишь Истину, подчиненную смертоносному потоку времени, он не может допустить вечной Истины. Но Истина есть голос вечности во времени, есть луч света в этом мире. Истина выше мира, она судит мир, она судит и откровение, поскольку оно приспособлено к миру. Нет религии выше Истины. Это было вульгаризовано теософией. Но религиозное откровение должно быть откровением Истины, надмирным светом, просветляющим тьму мира, надмирной свободой, освобождающей от рабства мира. Для мира Истина есть не польза, а верховная ценность, которую нельзя понимать лишь идеалистически. Прагматизм остается частично верным для позитивных наук, для истин, а не для Истины, но и в этой области это не вполне и не окончательно верно. Наука делает открытия, которые могут быть не полезны, а губительны для мира, напр<имер> опыты разложения атома, что в сущности означает разложение космоса, в прочность которого слишком верили. Но более глубокий и радикальный кризис истины мы видим не в прагматизме, а в марксизме и ницшеанстве.

Очень глубокое потрясение старой идеи Истины мы находим у Маркса. Он усомнился в идее универсальной, общеобязательной истины, и с этим связано [у него] раздирающее логическое противоречие. При этом марксизм считает себя рационалистической доктриной. Неверно сказать, что Маркс в чем-то усомнился, ибо он ни в чем не сомневался. Он объявляет страстную борьбу старому пониманию теоретической, интеллектуальной Истины, которая в прошлом объединяла очень большую часть мыслящих людей, для которых познание было отделено от жизни. То, что люди почитали за Истину, было лишь отражением социальной действительности и происходившей в ней борьбы. Всякая идеология есть лишь надстройка над экономикой, которая есть первичная реальность. Маркс хочет обличить иллюзии сознания, порожденные обществом, в котором происходит классовая эксплуатация и классовая борьба, иллюзии религиозные, философские, моральные, эстетические и пр. Он часто очень справедливо обличал классовую ложь, классовое искажение Истины, но, к сожалению, он отождествлял Истину с человеческими условиями восприятия Истины, которые социально детерминированы.

Поэтому Истина превратилась у него в орудие социальной классовой борьбы, высшая для него Истина превратилась в орудие борьбы за социальную революцию. Не только ложь была классовой, что, может быть, совершенно верно, но и Истина была классовой. У пролетариата другая Истина, чем у буржуазии. Не может быть универсальной Истины, объединяющей человечество, как не может быть и универсальной морали. Это было своеобразной формой прагматизма, хотя материализм Маркса, очень спорный и противоречивый, требовал реализма в смысле соответствия Истины познания с реальной действительностью. Этот реализм был особенно наивным у Ленина. Но Истиной все-таки оказывалось то, что полезно и плодотворно для революционной борьбы пролетариата. Истина познается в praxis4, только в практическом действии обнаруживается реальность. Истина должна способствовать победе социализма, только такая истина признается и ценится, так же как только такая свобода признается и ценится. Маркс был учеником Гегеля, он вышел из германского идеализма и глубоко усвоил себе гегелевскую диалектику, перевернув ее. Гегелевская диалектика помогла ему понять Истину релятивистически, подчинив ее текучести исторического процесса. Диалектическое понимание Истины означает превращение ее в орудие исторической борьбы за силу и власть. Поклонение исторической силе Маркс получил от Гегеля. И марксисты, которые часто вульгаризируют Маркса, злоупотребляют диалектикой для оправдания какой угодно полезной лжи. Вульгаризация была в том, что сам Маркс не был утилитаристом и с презрением говорил о нем как о мелкобуржуазной идеологии. Но доктрина марксизма заключала в себе опасность каких угодно полезных для данного момента выводов, опасность грубой апологии силы. Человеческое общение на почве Истины для марксистов стало почти невозможно, невозможен стал самый спор, ибо мнение всякого критикующего марксизм рассматривается как идеологическая хитрость классового врага. О надмирной Истине, возвышающейся над борьбой интересов, не могло быть и речи. Но марксизм в своем понимании Истины раздирается логическим противоречием, которое ввиду крайнего догматизма марксистов не замечается. Если истина, как всякая идеология, есть лишь надстройка над экономикой и отражение социальной борьбы данного исторического момента, то во что превращается Истина, на которую претендует самый марксизм? Есть ли марксистская истина лишь отражение и выражение борьбы пролетариата с капиталистическим строем и буржуазией, лишь полезное орудие борьбы, или она есть наконец открытие сущей Истины, которая может претендовать на универсальное значение? В первом случае марксистская истина не может претендовать на большую истинность, чем все остальные истины, утверждающиеся в истории, она лишь полезна и плодотворна в борьбе за возрастание силы, и за победу рабочего класса, и за осуществление социалистического строя. Почти религиозные притязания, которые имеет марксистская доктрина, мессианские надежды, которые обосновываются этой тоталитарной, интегральной доктриной, падают. Марксисты не согласятся на то, чтобы их учение ввели в ряд других учений. Но во втором случае, если допустить, что наконец в середине XIX века совершилось чудо и была открыта Марксом сущая Истина, настоящая Истина, имеющая универсальное и даже абсолютное значение, не отражение только экономики своего времени, не полезное только орудие борьбы, а истина, открывающая тайну исторического процесса, то падает само открытие. Значит, возможно открытие Истины, которое не зависит от экономики и полезности в классовой борьбе, которая возвышается над исторической действительностью. Марксисты, тоталитарные, а не частичные марксисты, принуждены склоняться то к одному, то к другому решению, не возвышаясь над противоречием. Во всяком случае, марксизм хочет подчинить истину релятивизму исторического процесса и этим обнаруживает кризис идеи Истины, характерной для целой эпохи. Марксизм считает, что бытие определяет сознание и на этой почве дает неверную классификацию философских направлений на идеалистическое и материалистическое, при которой Фому Аквината нужно признать материалистом. Но предполагается, что единственное бытие есть бытие материальное, в жизни историческо-экономическое бытие. Этим догматическим предположением все оказывается искаженным. Марксизм отрицает и универсальность Истины, и ее индивидуальность, универсальное и индивидуальное тонет в коллективном.

Маркс всегда мыслил об обществе и о человеке в обществе и для общества, он обращен был к народным массам, от которых ждал бурных революционных движений. Во всем противоположен ему Ницше, аристократический мыслитель, обращенный лишь к отдельным людям высокого уровня. У него мы находим кризис идеи Истины еще более глубокий, чем у Маркса. Но и у него было поражающее противоречие. Философия Ницше была философией ценностей, в отличие от Маркса, у которого была философия благ и философское понятие ценности отсутствует. Философия ценностей есть философия качества, марксистская же философия есть философия количества. Ницше, хотя и хотел заменить человека сверхчеловеком, верит в то, что человек может творить ценности и призывает к творчеству новых ценностей. Истина в познании была для него творимой ценностью, а не отражением реальности. Истина есть ценность, творимая волей к могуществу, она нужна для реализации этой воли к могуществу. Человек через творимую Истину поднимается выше. Ницше всегда был устремлен к высоте. Но, превращая Истину в орудие воли к могуществу, он в сущности впадает в прагматизм и рассматривает Истину как полезную для процесса жизни, хотя он ненавидел идею пользы, справедливо считая ее самой антиаристократической, плебейской идеей. Аристократична как раз надмирная Истина, которую нельзя превратить в пользу для процессов жизни, для воли к могуществу Ницше влиял в направлении отрицания надмирной Истины Его критерий остается биологическим. Но философия его не столько биологическая, сколько космическая. Он поклоняется богу Космоса – Дионису. Для ницшеанства, которое было очень вульгаризовано, также нет универсальной, общеобязательной Истины, как и для марксизма. Для человека, возвышающегося над остальным человечеством, истина совсем иная, чем для остального человечества, как и мораль иная. Такой возвышающийся человек также руководится пользой в осуществлении своего могущества, как и человек масс, осуществляющий новое общество. В обоих случаях истина измеряется пользой и плодотворностью для жизни в этом объективированном мире. Общность, коммюнотарность людей в Истине невозможна, ибо Истины нет, она была остатком старых верований, в конце концов верований в Бога. Ибо Истина есть Бог. И Маркс, и Ницше обозначили кризис Истины. Пошатнулись ее вековые основы. Но что же должно быть удержано от Маркса и от Ницше? От Маркса должно быть удержано социологическое понимание условий восприятия Истины, зависимость от социальных условий степени раскрытости человека к принятию или отвержению Истины и, следовательно, возможность лжи и иллюзий. От Ницше должно быть удержано понимание Истины как творческой ценности, как творчества, а не пассивного отражения. Ницше имеет особенное значение для построения нового учения о человеке. Маркс имеет значение исключительно для учения об обществе, но учение его понимает человека исключительно как продукт общества. Ницше имеет огромное значение для динамического понимания Истины в противоположность старому статическому пониманию. Это верно, что Истина есть творческая ценность, она добывается творчеством человека. Истина не есть падающая на человека предметная реальность. Истина есть просветление мира. Этот свет, идущий от Истины должен быть распространен на все более и более просветленное понимание Истины, которое всегда подвергается опасности затвердения, окостенения и омертвения. Это не есть свет отвлеченного разума, это есть свет Духа. Совершенно отстранены должны быть критерии пользы и выгоды. Но также отстранен должен быть критерий абсолютизированного разума, претендующего на познание Истины. Против диктатуры разума восставали в разных формах. Ж. де Местр готов был признать критерием Истины абсурд. Кирхегардт готов был видеть его в отчаянии. Достоевский связывал познание Истины со страданием. Античное греческое определение человека как существа разумного отвергнуто. Человека начали определять и понимать из bas fonds5. Такому пониманию очень способствовал Фрейд и психоанализ, открытие бессознательного. На этом понимании человека исключительно снизу стоит философия типа Гейдеггера и Сартра. Но как такое низкое существо может претендовать на познание Истины, т. е. на возвышение над низменностью человека и мира? Откуда свет? Истина никому и ничему не служит, ей служат. Свет Истины есть обнаружение высшего начала в человеке.

Истина не только может, но и должна судить об историческом откровении. «Историческое откровение обладает ценностью лишь в том случае, если оно есть откровение Истины, встреча с Истиной, т. е. откровение Духа. То в историческом откровении, что не от Истины и Духа, имеет относительное и преходящее значение, и от него в конце концов откровение должно очищаться и освобождаться. Познание Истины/не есть познание отчужденного и противостоящего объекта, но есть приобщение к ней, начинающаяся жизнь в Истине***. Истина не может быть только делом познания, она есть также дело жизни, она неотделима от полноты жизни. И это нужно понимать совсем не так, что Истина должна быть слугой жизни. Истина есть смысл жизни, и жизнь должна служить своему смыслу. Но это служение не есть подчинение авторитету, стоящему над жизнью, а есть раскрытие внутреннего света жизни. Авторитет есть всегда продукт отчуждающей объективации. И то в откровении, что от авторитета, порождено объективацией, имеет лишь экзотерическое и социальное значение и подлежит преодолению в Духе и Истине. Скажут общую фразу, где же критерий Истины, который может быть судьей, не является ли этот критерий субъективным и произвольным? Это обычный аргумент людей, сознание которых совершенно принижено идеей внешнего авторитета, который почему-то представляется объективным, твердым и надежным критерием. Но почему? Почему, если внешний, исторически образовавшийся авторитет говорит, что то-то есть Истина, то это убедительно и надежно? Ведь авторитет всегда ниже того, к чему он относится. Так утверждаются материальные и юридические признаки Истины, которая имеет духовную природу. В конце концов мы должны признать, что для Истины и Духа нет никаких критериев, вне их лежащих и всегда ниже их стоящих, взятых из объективированного мира, в котором Истина и Дух умалены. Искание критерия Истины вводит нас в порочный круг, из которого выхода нет. Объективный, авторитарный критерий религиозной Истины предполагает субъективную веру в него, но субъективную веру, которая исторически приняла коллективный, социализированный характер. Мы неизбежно из одной субъективности возвращаемся к другой субъективности. Субъективность совсем не означает непременно произвола и не связана с тем, что любят называть «индивидуализмом». Субъективность может быть коммюнотарна, внутренне коммюнотарна. То, что Хомяков называет «соборностью» и что с трудом может быть рационально выражено, не есть «объективная», коллективная реальность, она есть внутренняя качественность. Когда я нахожусь в экзистенциальной субъективности, я совсем не нахожусь в состоянии изоляции, совсем не «индивидуалист». Я скорее делаюсь «индивидуалистом», когда меня ввергают в объективность и объективированность, именно тогда я и делаюсь свирепым «индивидуалистом». Индивидуализм, изоляция есть одно из порождений объективации. На вопрос людей, целиком погруженных в объективацию и, следовательно, в авторитарность, где же твердый критерий Истины, я отказываюсь отвечать. С этой точки зрения Истина всегда сомнительна, нетверда, проблематична. Принятие Истины всегда есть риск, гарантий нет и не должно быть. Этот риск есть в каждом акте веры, которая есть обличение вещей невидимых. Только принятие видимых вещей, принятие так называемого объективного мира не рискованно. Дух всегда предполагает риск с точки зрения насилующего нас объективного мира. Отсутствие риска, которое хотят утвердить для христианской веры, принявшее формы организованной ортодоксии, носит социологический, а не духовный характер и определяется волей к водительству человеческими душами. Это особенно ясно в католической концепции, наиболее социально организованной. Нельзя признать Истиной то, что всегда и всеми признавалось. Это критерий количественный и числовой. Это есть царство Das Man6. Традиция имеет огромное значение в религиозной жизни, и невозможно отрицать ее значение. Она означает расширение индивидуального опыта и внутреннее приобщение к творческому духовному процессу в прошлом. Но традиция не есть количественный принцип и не есть внешний авторитет. Верность ей требует продолжения творческого процесса. Познание Истины достигается совокупностью духовных сил человека, а не интеллектуальных лишь. И это определяется тем, что Истина духовна и есть жизнь в Духе. Ошибка, ложь в своем источнике носит не интеллектуальный, не теоретический характер, она связана с ложной направленностью духа и актом волевым. Открытие Истины есть свободный волевой, а не только интеллектуальный акт, есть поворот всего человеческого существа к творческой ценности. Критерий лежит в самом акте Духа. Нет критерия Истины вне свидетельства самой Истины, и ложно искание абсолютных гарантий, которое всегда принижает Истину. Таково сознание человека на грани двух миров.

Существуют ступени познания Истины: познание научное, философское, религиозное или мистический, гнозис. Обычно противополагают знание и веру. Но противоположение это относительно. Если религиозная философия или мистический гнозис предполагают веру, то в другой степени предполагают веру и познание чисто философское и даже научное в смысле так называемых точных наук. Резкое разделение веры и знания есть разделение схоластическое и условное. И вера, и знание связаны с духовным человеческим актом. И вера, и знание означают прорыв к свету через этот объективированный мир, в котором тьма преобладает над светом, необходимость над свободой. И в вере, и в знании действует трансцендентальный человек, ибо человек эмпирический подавлен миром, его бесконечной множественностью и тьмой. Истину всегда познает трансцендентальный человек, только он обладает творческой силой, которая нужна и для того, чтобы познавать насилующий человека мир феноменов, мир объективированный. Человек должен его познавать, чтобы ориентироваться в нем и защищаться от угроз, идущих от него. Но самое признание подлежащего познанию материального мира предполагает элементарный акт веры, потому что и самый объективный мир не есть мир вполне видимый и с легкостью входящий в нас. Наука многое принимает на веру, не сознавая этого. Таково прежде всего принятие самого существования материи, которое очень проблематично. Наивно думать, что объективное существование материи может быть научно доказано. Это могут думать лишь научные специалисты, философски совершенно наивные. Напр<имер>, материализм, о котором философски серьезно не стоит даже разговаривать, весь основан на вере и легко превращается в религию самую фанатическую, как то мы видим в марксизме. Именно критическая философия должна признать элемент веры в научном познании, который играет то положительную, то отрицательную роль. Решительное «нет» в такой же мере есть вера, как и решительное «да». И всякое отрицание предполагает утверждение, небытие предполагает бытие, бессмыслица предполагает смысл, тьма предполагает свет, и наоборот. Так, напр<имер>, самое решительное отрицание смысла мира предполагает существование смысла. Это имеет не логический, а прежде всего экзистенциальный смысл. Человек по природе своей есть существо верующее, и он остается верующим и тогда, когда впадает в скептицизм и нигилизм. Человек может верить в ничто, в небытие, и сейчас это есть самая распространенная вера. Философия, которая не предполагала бы элементов веры, никогда не существовала, тут вопрос только в степени и в сознательности. Материалистическая философия наиболее наивно верующая… Религиозная философия наиболее сознательно верующая. Отрицательная философия не менее догматична, чем положительная. С другой стороны, самая элементарная, самая непросветленная вера заключает в себе элемент познания, без которого наивно верующий не мог бы ничего утверждать. Обскурантская вера есть просто отказ от мышления на эту тему. Всякий верующий должен признать истинной свою веру. Но признание чего-либо Истиной есть уже знание. Когда я произношу слова молитвы, я предполагаю элемент познания, без которого слова эти лишены смысла. Когда я признаю свою веру безумной, а в известном смысле вера безумна, я утверждаю Истину и в том случае, когда ничего не хочу слышать об Истине. Совсем не так важно, что человек утверждает или отрицает в своем сознании, часто очень затемненном и поверхностном. Когда атеист в сознании своем страстно отрицает Бога, он в конце концов утверждает существование Бога. Можно даже сказать, что атеизм есть форма богопознания, диалектический момент богопознания. Атеизм есть одна из форм веры. Резкое противоположение веры и знания принадлежит объективированному миру и выработалось в отношении к нему. Но это противоположение исчезает, когда вы обращены к духовному опыту и к подлинному существованию, преодолевающему разделение на субъект и объект. Объективное познание, объективная истина – условные выражения, имеющие вторичное значение. Объективное научное познание имеет огромное значение для человека в его отношении к миру, но оно имеет дело с вторичным, а не первичным, и философская критика дает ему смысл, который может ускользать от специалистов-ученых. Ученые, имеющие дело с частичным составом так назыв<аемого> объективного мира, открывают истины, а не Истину. Но эти частичные истины не могут противоречить целостной Истине, как не могут ее и обосновывать. Человек в познании по ступеням восходит снизу вверх и нисходит сверху вниз. Это два неизбежных движения, без которых человек не может ориентироваться в мире. Во имя Истины человек должен был бы жертвовать всем. Но Истина бывает горька для человека, и он часто предпочитает возвышающий его обман. Иногда обманом бывает и то, что человек из гордого чувства отвергает всякое утешение от Истины и признает безнадежность высшей Истиной. Иногда современный человек должен смириться и перед Истиной, которая может дать ему надежду и радость. Тут человек очень хитрит. Его более радует, более утешает отрицание Истины и безнадежность. Таков, особенно, современный человек. Это лежит в основе amor fati7 Ницше. Но цель жизни есть жизненное, цельное познание Истины и приобщение к Истине, жизнь в ней. Истина есть просветление и преображение жизни и мира. Просветляющий Логос действует в индивидуальной форме и во всяком познании Истины, распадающейся на частные истины в познании научном. Истина есть Бог. Это отличается от обычного понимания Истины как суждения, соответствующего действительности. Но это есть умаленная Истина, ориентирующая в действительности, Истина приспособления, а не просветления, отражения, а не изменения. Логически истина заключена в суждении. Но она есть также суд над миром, над его неправдой. И тогда она возвышается и над миром, и над всяким суждением о реальности мира, она надмирна. Она есть Бог, раскрывающийся в познании и мысли, когда она духовна.

1 Коммюнотарный – от франц. commun – община, коммуна. — Прим. ред.
2 Соборность(кафоличность, цельность, внутренняя полнота) – понятие, введенное А. С Хомяковым, трактовавшееся им как общий метафизичесий принцип устроения бытия, а именно как свободное единство основ Церкви в деле совместного понимания ими правды и совместного отыскания ими пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности. Концепция соборности развита в русской религиозной мысли (Вл. Соловьев, Е. Н. Трубецкой, о. П. А. Флоренский, Л. П. Карсавин, С. Л. Франк). См. исследование Бердяевым жизни и творчества Хомякова, а также первоистоков идеи соборности (Бердяев Н. А. Алексей Степанович Хомяков. М.: Путь, 1512). Бердяев в ряде случаев отождествляет соборность с коммюнотарностью. — Прим. ред.
3 Terror antiquus (лат.) – древний страх. — Прим. ред.
4 Praxis (греч.) – дело, занятие, польза; здесь: практическая деятельность. — Прим. ред.
5 Bas fonds (франц.) – низменная сущность. — Прим. ред.
6 Man (нем.) – неопределенно-логическое местоимение; Das Man – термин, введенный М. Хайдеггером – мир безликого, неистинного существования. — Прим. ред.
7 Amor jati (лат.) – любовь к року; у Ф. Ницше – радостное принятие судьбы сверхчеловеком. — Прим. ред.

_____________________________________________________

* Polin в своей книге о творчестве ценностей отрицает, что ценность имеет отношение к Истине. Ценность для него не связана с реальностью. Истина же связана.
** Об этом я говорю в своей книге «О назначении человека».
*** Это хорошо понял Фр. Баадер.

Что такое правда? | Психология сегодня

Источник: Pexels

[Статья обновлена 17 июня 2019 г.]

Лучше любви, чем денег, чем славы, дай мне правду. –Торо

Истина ведет к успешным действиям. В этом смысле правда имеет инструментальную ценность. Но правда также имеет внутреннюю ценность. Имея выбор между жизнью безграничных удовольствий в качестве мозга в чане и настоящей человеческой жизнью со всеми ее болью и страданиями, большинство людей выбирают последнее.

у Платона Кратилус по философии языка Сократ говорит, что Алетейя (Греч. «Истина») — это сжатие фразы «божественное странствие». Начиная с Платона, многие мыслители говорили об истине и Боге на одном дыхании, и истина также была связана с такими понятиями, как справедливость, сила. , и свобода. Согласно апостолу Иоанну, Иисус сказал евреям: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Сегодня, возможно, Бог умирает, но как насчет истины? Руди Джулиани, личный адвокат Дональда Трампа, заявил, что «правда не правда», а Келлианн Конвей, советник Трампа, представила общественности то, что она назвала «альтернативными фактами».В Великобритании в преддверии референдума о Брексите Майкл Гоув, тогдашний министр юстиции и лорд-канцлер, высказал мнение, что людям «надоело экспертов».

После своего поражения в битве при Акциуме в 31 г. до н.э. Марк Антоний дошел до слуха, что Клеопатра покончила жизнь самоубийством и, как следствие, ударил себя ножом в живот — только для того, чтобы обнаружить, что сама Клеопатра была ответственна за распространение слуха. Позже он умер у нее на руках. В «фейковых новостях» нет ничего нового, но в наш век Интернета они распространились как болезнь, подрывая выборы, разжигая социальные волнения, подрывая институты и отвлекая политический капитал от здравоохранения, образования и хорошего правительства.Первоначально «фейковые новости» относились к фальшивым новостям, пользующимся широкой популярностью, хотя Трамп, похоже, расширил это определение, включив в него любые неблагоприятные для него новости.

Тех, кто встревожен или отчаялся, могут утешить слова Сёрена Кьеркегора:

Истина всегда принадлежит меньшинству, а меньшинство всегда сильнее большинства, потому что меньшинство обычно формируется теми, кто действительно имеет мнение, в то время как сила большинства иллюзорна, сформирована бандами, у которых нет мнения — и кто, следовательно, в следующий момент (когда очевидно, что меньшинство сильнее) примет его мнение… в то время как правда снова возвращается к новому меньшинству.

Один из способов понять истину — просто взглянуть на ее противоположность или противоположности, а именно на ложь и ерунду. Ложь отличается от чуши тем, что лжец должен отслеживать правду, чтобы скрыть ее, в то время как лжец не уважает правду или даже то, во что верит его или ее аудитория. По словам Гарри Франкфурта:

Тот, кто лжет, и тот, кто говорит правду, играют, так сказать, на противоположных сторонах в одной игре. Каждый реагирует на факты так, как он их понимает, хотя ответ одного руководствуется авторитетом истины, в то время как ответ другого бросает вызов этому авторитету и отказывается удовлетворить его требования.Этот чушь полностью игнорирует эти требования. Он не отвергает авторитет истины, как лжец, и противопоставляет себя ей. Он вообще не обращает на это внимания. В силу этого чушь — больший враг истины, чем ложь.

Истина — это свойство не столько мыслей и идей, сколько верований и утверждений. Но верить или утверждать что-то недостаточно, чтобы сделать это правдой, иначе утверждение, что «верить во что-то делает это правдой», было бы так же верно, как утверждение, что «верить во что-то не делает это правдой».На протяжении веков философы соглашались, что мысль или язык истинны, если они соответствуют независимой реальности. Для Аристотеля «сказать, что есть, а что нет, — это правда». Для Авиценны истина — это «то, что в уме соответствует тому, что находится вне его». вещи и интеллект ‘( adæquatio rei et intellectus ). К несчастью для этой так называемой теории соответствия истины, разум не воспринимает реальность такой, какая она есть, а только как она может, фильтруя, искажая и интерпретируя ее.В наше время утверждается, что истина конструируется социальными и культурными процессами, не говоря уже об индивидуальных желаниях и предрасположенностях. Как известно, Мишель Фуко говорил не об истине или истинах, а о «режимах истины». Категории и конструкции, касающиеся, например, расы, сексуальности и психического расстройства, могут не отражать биологические, не говоря уже о метафизических реалиях.

Согласно теории истины, что-то с большей вероятностью будет правдой, если она удобно вписывается в большую и последовательную систему убеждений.Остается, что система может быть гигантской выдумкой, полностью оторванной от реальности, но это становится все более маловероятным по мере того, как мы исследуем, корректируем и добавляем к ее компонентам — при условии, и это довольно предположение, что мы действуем добросовестно с правдой, а не с самосохранением или возвеличиванием, как с нашей целью. В таком понимании истина — это не свойство или просто свойство, а отношение, способ существования в мире. Мартин Хайдеггер, похоже, развил эту идею еще дальше:

«Истина» не является признаком правильных суждений, которые утверждаются в отношении «объекта» человеческим «субъектом», а затем «действительны» где-то, в той сфере, в которой мы не знаем.Скорее, истина — это раскрытие существ, через которое, по сути, раскрывается открытость. Все человеческие манеры и манеры обнажены в его открытой области.

Будет лучше, если мы действительно сможем сделать что-нибудь полезное с нашей системой и ее компонентами. Согласно прагматической теории истины, истина ведет к успешным действиям; следовательно, успешные действия — показатель истины. Ясно, что мы не могли бы послать ракету на Луну, если бы наша наука была далеко от истины. Для Уильяма Джеймса истина — это «только средство нашего мышления, так же как право — это только средство нашего поведения.«Если что-то работает, это вполне может быть правдой; если нет, скорее всего, нет. Но что, если у меня что-то работает, а у вас нет? Значит, это верно для меня, а не для вас? Для Ницше, который стал естественным союзником двухпенсовых тиранов, истина — это сила, а сила — истина: «Ложность суждения не обязательно является возражением против суждения … Вопрос в том, насколько это продвигает жизнь вперед, сохранение жизни, сохранение видов, возможно, даже разведение видов… »Краткосрочные или долгосрочные, Фредди, и какой ценой?

То, что вещь вписывается в систему или ведет к успешным действиям, может предполагать, что это правда, но мало что говорит нам о том, что на самом деле есть истина, в то время как теория соответствия истины настолько тонка, что почти или полностью тавтологична. .И, возможно, по какой-то причине. Утверждалось, что сказать, что «X истинно», означает просто сказать, что X, и, следовательно, эта истина является пустым предикатом. Истина — это не реальная собственность вещей. Скорее, это особенность языка, используемая для подчеркивания, согласия или гипотезы или для стилистических целей. Например, его можно использовать для объяснения католической догмы о непогрешимости папы: «Все, что говорит папа, истинно». Но это просто сокращение для того, чтобы сказать, что если Папа говорит А, то это тот случай, когда А; и если он говорит Б, то Б.

Для некоторых мыслителей что-то может быть истинным или ложным только в том случае, если оно открыто для проверки, по крайней мере в теории, если не на практике. Истина в чем-то заключается в конце нашего исследования этого предмета. Но поскольку нашему исследованию не может быть конца, истина о чем-то никогда не может быть больше, чем наше лучшее мнение об этом. Если лучшее мнение — это все, на что мы можем иметь или на что надеяться, тогда лучшее мнение так же хорошо, как и истина, а истина — избыточное понятие. Но, как я утверждаю в своей новой книге, Гиперсантичность: мышление, выходящее за рамки мышления — Лучшее мнение является лучшим только потому, что, по крайней мере в среднем, оно наиболее близко к истине, которая, так же как и инструментальная ценность, имеет глубокую внутреннюю ценность.

Практические советы

Один читатель однажды прислал мне письмо с вопросом: «Как я могу узнать, что лгу сам себе»?

И это был мой ответ.

По самой своей природе самообман трудно отличить от истины — будь то наша внутренняя, эмоциональная правда или внешняя правда. Нужно развивать свой инстинкт и доверять ему: каково это — реагировать так, как я реагирую? Ощущается ли он спокойным, продуманным и детализированным или поверхностным и непосильным? Принимаю ли я во внимание благополучие других или все дело во мне? Доволен ли я своими попытками самопреодоления, даже горжусь ими, или я чувствую себя маленьким, тревожным или пристыженным?

Самообман не «складывается» в общую схему вещей и может быть легко устранен даже поверхностными вопросами.Как и в случае с головоломкой, попытайтесь взглянуть на более широкую картину своей жизни и увидеть, как эта мысль или реакция могут вписаться в нее. Отреагировали ли вы с позиции силы или уязвимости? Что бы подумал человек, которого вы больше всего уважаете? Что бы подумали Сократ или Далай-лама? Поговорите с другими людьми и узнайте их мнения. Если они не согласны с вами, заставляет ли это вас злиться, расстраиваться или защищаться? Последовательность вашей реакции красноречиво говорит о характере ваших мотивов.

Наконец, правда конструктивна и адаптивна, а ложь разрушительна и обречена на провал.Итак, насколько полезны для вас самообманчивые мысли или реакции? Вы просто прикрываете иррациональный страх или помогаете заложить прочный фундамент на будущее? Вы даете себе возможность реализовать свой наивысший потенциал или лишаете себя возможностей для роста и создаете новые проблемы в будущем? Будет ли цикл просто повторяться, или правда, наконец, сделает вас свободными?

Похожие статьи того же автора: Проблема знания , Пределы разума , Проблемы науки.

Список литературы

Платон, Кратил.

Библия, Иоанна 8:32 (KJV).

Руди Джулиани во время интервью Meet the Press 18 августа 2018 г., в котором обсуждались опасения, что Дональд Трамп может «попасть в ловушку к даче ложных показаний» в ходе допроса специального адвоката.

Келлианн Конвей во время интервью Meet the Press 22 января 2017 года, защищая ложное заявление Шона Спайсера о количестве присутствующих на инаугурации Дональда Трампа.

Майкл Гоув во время интервью Faisal Islam на Sky News, 3 июня 2016 г.

Сёрен Кьеркегор (1850), Дневник Сёрена Кьеркегора, 5, 3, 128.

Гарри Франкфурт (2005), Важность чуши, важность того, о чем мы заботимся.

Аристотель, Метафизика, IV, VII.

Авиценна, Китаб Аш-Шифа Книга исцеления, I, viii.

Фома Аквинский (1485 г.), Summa Theologiae I, 16, 1 и De Veritate1, 1.

Мартин Хайдеггер (1943), О сущности истины.Пер. Джон Саллис.

Уильям Джеймс (1909), Значение истины, Предисловие.

Фридрих Ницше (1886), По ту сторону добра и зла, 333.

Что есть правда? | GotQuestions.org

Ответ

Почти две тысячи лет назад Истина предстала перед судом и была осуждена людьми, преданными лжи. Фактически, Истина предстала перед шестью судебными процессами менее чем за один полный день, три из которых были религиозными, а три — законными. В конце концов, мало кто из участников тех событий смог ответить на вопрос: «Что такое правда?»

После ареста, Истина была сначала приведена к человеку по имени Анна, коррумпированному бывшему первосвященнику евреев.Анна нарушил многочисленные еврейские законы во время судебного разбирательства, в том числе провел судебное заседание в своем доме, пытался вызвать самообвинения против подсудимого и ударил подсудимого, который в то время ни в чем не был обвинен. После Анны Истина была приведена к правящему первосвященнику Каиафе, который оказался зятем Анны. До Каиафы и иудейского синедриона многие лжесвидетели выступали против Истины, однако ничего нельзя было доказать, и никаких доказательств проступка найти не удалось.Каиафа нарушил не менее семи законов, пытаясь осудить Истину: (1) суд проводился тайно; (2) это было проведено ночью; (3) речь идет о взяточничестве; (4) у подсудимого не было никого, кто мог бы защитить Его; (5) требование 2-3 свидетелей не могло быть выполнено; (6) они использовали свидетельские показания против обвиняемого; (7) они привели в исполнение смертный приговор подсудимому в тот же день. Все эти действия были запрещены еврейским законом. Тем не менее, Каиафа объявил Истину виновной, потому что Истина провозгласила себя Богом во плоти, что Каиафа назвал богохульством.

Когда наступило утро, произошло третье испытание Истины, в результате которого иудейский синедрион объявил, что Истина должна умереть. Однако еврейский совет не имел законного права приводить в исполнение смертную казнь, поэтому они были вынуждены сообщить Истину римскому правителю в то время, человеку по имени Понтий Пилат. Пилат был назначен Тиберием пятым префектом Иудеи и служил в этом качестве с 26 по 36 год нашей эры. Прокуратор имел власть над жизнью и смертью и мог отменить смертные приговоры, вынесенные синедрионом.Когда Истина предстала перед Пилатом, против Него было выдвинуто все больше лжи. Его враги говорили: «Мы обнаружили, что этот человек вводит в заблуждение наш народ, запрещает платить налоги кесарю и говорит, что Он Сам есть Христос, Царь» (Луки 23: 2). Это была ложь, поскольку Истина велела каждому платить налоги (Матфея 22:21) и никогда не говорила о Себе как о вызове Цезарю.

После этого произошла очень интересная беседа между Истиной и Пилатом. «Поэтому Пилат снова вошел в преторию, вызвал Иисуса и сказал Ему:« Ты царь иудейский? »Иисус ответил:« Ты говоришь это по своей собственной инициативе, или другие рассказывали тебе обо Мне? »Пилат. ответил: «Я ведь не еврей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? »Иисус ответил:« Мое царство не от мира сего.Если бы Мое царство принадлежало этому миру, тогда Мои слуги сражались бы за то, чтобы Я не был передан евреям; но в настоящее время Мое царство не из этого царства ». Поэтому Пилат сказал Ему:« Так Ты царь? »Иисус ответил:« Ты правильно говоришь, что Я царь. Для этого я родился, и для этого я пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. Всякий истинный слышит голос Мой ». Пилат сказал Ему:« Что есть истина? »(Иоанна 18: 33–38).

Вопрос Пилата: «Что есть истина?» отразился на всей истории.Было ли это меланхолическим желанием узнать то, что ему никто не мог сказать, циничным оскорблением или, возможно, раздраженным, равнодушным ответом на слова Иисуса?

В постмодернистском мире, который отрицает возможность познания истины, на этот вопрос как никогда важно ответить. Что есть правда?

Предлагаемое определение истины

При определении истины сначала полезно отметить, чем истина не является:

• Истина — это , а не , просто то, что работает.Это философия прагматизма — подход типа цели против средств. На самом деле ложь может казаться «работающей», но это все равно ложь, а не правда.
• Истина — это , а не , просто то, что логично или понятно. Группа людей может собраться вместе и сформировать заговор, основанный на наборе лжи, когда все они соглашаются рассказать одну и ту же фальшивую историю, но это не делает их представление правдивым.
• Истина в том, что , а не , заставляет людей чувствовать себя хорошо. К сожалению, плохие новости могут быть правдой.
• Истина — , а не , что большинство считает правдой. Пятьдесят один процент группы может прийти к неверному выводу.
• Истина , а не , что является исчерпывающим. Длинная и подробная презентация все равно может привести к ложному заключению.
• Истина — это , а не , определяемое тем, что предназначено. Благие намерения все еще могут быть ошибочными.
• Истина — , а не , откуда мы знаем; правда то, что мы знаем.
• Истина — это , а не , просто то, во что верят.Ложь, в которую верят, по-прежнему остается ложью.
• Истина — это , а не , что публично доказано. Истина может быть известна в частном порядке (например, местонахождение закопанного клада).

Греческое слово «истина» — aletheia , что буквально означает «не скрывать» или «ничего не скрывать». Он передает мысль о том, что истина всегда рядом, всегда открыта и доступна для всеобщего обозрения, и ничто не скрыто или не заслонено. Слово «истина» на иврите — emeth , что означает «твердость», «постоянство» и «длительность».Такое определение подразумевает вечную субстанцию и то, на что можно положиться.

С философской точки зрения, есть три простых способа определить истину:

1. Истина — это то, что соответствует действительности.
2. Истина — это то, что соответствует ее объекту.
3. Истина просто говорит о том, что она есть.

Во-первых, истина соответствует действительности или «тому, что есть». Это реально. Истина также соответствует природе. Другими словами, он соответствует своему объекту и известен своему референту.Например, учитель, стоящий лицом к классу, может сказать: «Теперь единственный выход в эту комнату — справа». Для класса, который может быть лицом к учителю, выходная дверь может быть слева, но совершенно верно, что дверь для профессора находится справа.

Истина тоже соответствует своему объекту. Может быть абсолютно верно, что одному человеку может потребоваться столько миллиграммов определенного лекарства, но другому человеку может потребоваться больше или меньше того же лекарства для достижения желаемого эффекта. Это не относительная истина, а просто пример того, как истина должна соответствовать своему объекту.Было бы неправильно (и потенциально опасно) для пациента просить врача дать ему несоответствующее количество определенного лекарства или говорить, что подойдет любое лекарство от его конкретного заболевания.

Короче говоря, правда просто говорит так, как есть; это действительно так, и любая другая точка зрения неверна. Основополагающий принцип философии — способность различать истину и заблуждение, или, как заметил Фома Аквинский: «Задача философа — проводить различия.

Вызовы истине

Слова Фомы Аквинского сегодня не очень популярны. В постмодернистскую эпоху релятивизма проводить различия кажется не модным. Сегодня приемлемо говорить: «Это правда», пока за ним не следует «и, следовательно, это ложь». Это особенно заметно в вопросах веры и религии, где каждая система убеждений должна быть на равных в том, что касается истины.

Существует ряд философий и мировоззрений, которые бросают вызов концепции истины, но когда каждая из них подвергается критическому анализу. оказывается, что по своей природе оно обречено на провал.

Философия релятивизма утверждает, что вся правда относительна и что абсолютной истины не существует. Но нужно спросить: является ли утверждение «вся правда относительна» относительной истиной или абсолютной истиной? Если это относительная истина, тогда это действительно бессмысленно; как мы узнаем, когда и где это применимо? Если это абсолютная истина, тогда абсолютная правда существует. Более того, релятивист выдает свою позицию, когда заявляет, что позиция абсолютиста неверна — почему не могут быть правы и те, кто утверждает, что абсолютная истина существует? По сути, когда релятивист говорит: «Истины нет», он просит вас не верить ему, и лучше всего следовать его совету.

Те, кто следуют философии скептицизма, просто сомневаются во всей истине. Но скептически относится к скептицизму; сомневается ли он в своих собственных притязаниях на истину? Если да, то зачем обращать внимание на скептицизм? Если нет, то мы можем быть уверены хотя бы в одном (иными словами, абсолютная истина существует) — скептицизме, который, по иронии судьбы, в этом случае становится абсолютной истиной. Агностик говорит, что вы не можете знать правду. Тем не менее, такое мышление обречено на провал, потому что утверждает, что знает по крайней мере одну истину: вы не можете знать правду.

Ученики постмодернизма просто не утверждают никакой конкретной истины. Покровитель постмодернизма Фредерик Ницше описывал истину так: «Что же такое правда? Мобильная армия метафор, метонимов и антропоморфизмов… истины — это иллюзии… монеты, потерявшие свои изображения и имеющие теперь значение только как металл, а не как монеты ». По иронии судьбы, хотя постмодернист держит в руке монеты, которые теперь являются «просто металлическими», он утверждает по крайней мере одну абсолютную истину: истину о том, что истина не может быть подтверждена.Как и другие мировоззрения, постмодернизм обречен на провал и не может противостоять собственным притязаниям.

Популярным мировоззрением является плюрализм, который утверждает, что все утверждения истины одинаково действительны. Конечно, это невозможно. Могут ли два утверждения — одно о том, что женщина сейчас беременна, а другое — о том, что она сейчас не беременна, — быть правдой одновременно? Плюрализм рушится у ног закона непротиворечивости, который гласит, что что-то не может быть одновременно «А» и «Не-А» в одно и то же время и в одном и том же смысле.Как пошутил один философ, любого, кто считает, что закон непротиворечия неверен (и, по умолчанию, истинен плюрализм), следует избивать и сжигать до тех пор, пока он не признает, что быть избитым и сожженным — это не то же самое, что не быть избитым и сожженным. Также обратите внимание, что плюрализм утверждает, что это правда, а все, что противоположно этому, ложно, что является утверждением, которое отрицает его собственный основополагающий принцип.

Дух плюрализма — это открытая позиция терпимости. Однако плюрализм сбивает с толку идею о том, что все имеют равную ценность, с тем, что все утверждения истины одинаково действительны.Проще говоря, все люди могут быть равны, но не все утверждения истины. Плюрализм не понимает разницы между мнением и истиной, различие, которое отмечает Мортимер Адлер: «Плюрализм желателен и терпим только в тех областях, которые являются делом вкуса, а не истины».

Оскорбительный характер истины

Когда концепция истины очерняется, обычно это происходит по одной или нескольким из следующих причин:

Одна из распространенных жалоб на любого, кто заявляет о своей абсолютной истине в вопросах веры и религии, — это что такая позиция «узколобая».Однако критик не понимает, что истина по своей природе узка. Является ли ограниченный учитель математики убеждением, что 2 + 2 равняется только 4?

Еще одно возражение против истины — высокомерно утверждать, что кто-то прав, а другой нет. Однако, возвращаясь к приведенному выше примеру с математикой, разве для учителя математики высокомерно настаивать на единственном правильном ответе на арифметическую задачу? Или для слесаря высокомерно утверждать, что только один ключ откроет запертую дверь?

Третье обвинение против тех, кто придерживается абсолютной истины в вопросах веры и религии, состоит в том, что такая позиция исключает людей, а не является инклюзивной.Но такая жалоба не понимает, что истина по своей природе исключает ее противоположность. Все ответы, кроме 4, исключены из того, что на самом деле равно 2 + 2.

Еще один протест против истины состоит в том, что утверждать, что у человека есть истина, оскорбительно и вызывает разногласия. Вместо этого, утверждает критик, все, что имеет значение, — это искренность. Проблема этой позиции в том, что истина невосприимчива к искренности, вере и желанию. Неважно, насколько искренне веришь, что неправильный ключ подойдет к двери; ключ все равно не войдет, и замок не откроется.Истина также не подвержена влиянию искренности. Тот, кто берет в руки бутылку с ядом и искренне верит, что это лимонад, все равно будет страдать от неблагоприятного воздействия яда. Наконец, истина непроницаема для желаний. Человек может сильно желать, чтобы в его машине не кончился бензин, но если датчик показывает, что бак пуст и машина не поедет дальше, тогда никакое желание в мире не заставит машину чудесным образом продолжать движение.

Некоторые признают, что абсолютная истина существует, но затем утверждают, что такая позиция действительна только в области науки, а не в вопросах веры и религии.Это философия, называемая логическим позитивизмом, которую популяризировали такие философы, как Дэвид Хьюм и А. Дж. Айер. По сути, такие люди заявляют, что утверждения об истине должны быть либо (1) тавтологией (например, все холостяки — неженатые мужчины), либо (2) эмпирически проверяемой (то есть проверяемой с помощью науки). Для логического позитивиста все разговоры о Боге — ерунда.

Те, кто придерживается идеи, что только наука может утверждать истину, не признают, что существует множество сфер истины, где наука бессильна.Например:

• Наука не может доказать дисциплины математики и логики, потому что она предполагает их.
• Наука не может доказать метафизические истины, например, существование других умов, кроме моего.
• Наука не может предоставить истину в области морали и этики. Вы не можете использовать науку, например, чтобы доказать, что нацисты были злом.
• Наука неспособна утверждать истину об эстетических позициях, таких как красота восхода солнца.
• Наконец, когда кто-либо заявляет, что «наука — единственный источник объективной истины», он просто делает философское заявление, которое не может быть проверено наукой.

И есть те, кто говорит, что абсолютная истина неприменима в области морали. И все же ответ на вопрос: «Морально ли пытать и убивать невинного ребенка?» является абсолютным и универсальным: Нет. Или, чтобы сделать это более личным, те, кто придерживается относительной истины относительно морали, всегда, кажется, хотят, чтобы их супруги были абсолютно верны им.

Почему важна истина

Почему так важно понимать и принимать концепцию абсолютной истины во всех сферах жизни (включая веру и религию)? Просто потому, что жизнь имеет последствия за свою неправоту.Если дать человеку неправильное количество лекарства, это может убить его; если инвестиционный менеджер принимает неправильные денежные решения, это может привести к обеднению семьи; посадка не на тот самолет доставит вас туда, куда вы не хотите; а общение с неверным партнером по браку может привести к разрушению семьи и, возможно, к болезни. Последствия не могут быть более важными, чем в области веры и религии. Вечность — ужасно долгое время, чтобы ошибаться.

Бог и истина

Во время шести испытаний Иисуса контраст между истиной (праведностью) и ложью (неправдой) был очевиден.Там стоял Иисус, Истина, которого судили те, чье каждое действие было купано во лжи. Еврейские лидеры нарушили почти все законы, призванные защитить обвиняемого от неправомерного осуждения. Они усердно работали, чтобы найти любое свидетельство, которое могло бы изобличить Иисуса, и в своем разочаровании обратились к лжесвидетельствам, выдвинутым лжецами. Но даже это не помогло им достичь своей цели. Поэтому они нарушили другой закон и вынудили Иисуса принять Себя.

Однажды перед Пилатом иудейские руководители снова солгали.Они обвинили Иисуса в богохульстве, но, зная, что этого будет недостаточно, чтобы убедить Пилата убить Иисуса, они заявили, что Иисус бросил вызов Цезарю и нарушил римский закон, побуждая толпу не платить налоги. Пилат быстро обнаружил их поверхностный обман и даже не обратился к обвинению.

Иисуса Праведного судили неправедные. Печальный факт в том, что вторые всегда преследуют первых. Вот почему Каин убил Авеля. Связь между истиной и праведностью и между ложью и неправедностью демонстрируется рядом примеров в Новом Завете:

• По этой причине Бог пошлет на них обманчивое влияние, чтобы они поверили в ложь, чтобы они могут быть осуждены , кто не верил истине, но наслаждался злом ”(2 Фессалоникийцам 2: 11–12, курсив наш).

• «Ибо открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину в неправде » (Римлянам 1:18, курсив наш).

• «которые воздадут каждому по его делам; тем, кто настойчивостью в добрых делах ищет славы, чести и бессмертия, вечной жизни; но тем, кто эгоистично честолюбив и не повинуются истине, но повинуются неправде , гневу и негодованию »(Римлянам 2: 6–8, курсив наш).

• «[любовь] не действует неподобающе; он не ищет своего, не раздражается, не принимает во внимание причиненное зло, не радуется неправде, но радуется истине »(1 Коринфянам 13: 5–6, курсив наш).

Что такое правда? — Заключение

Вопрос, который Понтий Пилат задал много веков назад, необходимо перефразировать, чтобы он был полностью точным. Замечание римского губернатора «Что есть истина?» упускает из виду тот факт, что многие вещи могут иметь истину, но только одна вещь на самом деле может быть Истиной.Истина должна откуда-то исходить.

Суровая реальность такова, что Пилат смотрел прямо на Источник всей Истины в то раннее утро почти две тысячи лет назад. Незадолго до того, как его арестовали и привели к правителю, Иисус сделал простое заявление: «Я есмь истина» (Иоанна 14: 6), что было довольно невероятным заявлением. Как может простой человек быть правдой? Он не мог бы быть, если только Он не был чем-то большим, чем человек, каковым Он на самом деле считался. Дело в том, что утверждение Иисуса подтвердилось, когда Он воскрес из мертвых (Римлянам 1: 4).

Есть история о человеке, жившем в Париже, к которому приехал иностранец из сельской местности. Желая показать незнакомцу великолепие Парижа, он отвел его в Лувр, чтобы увидеть великое искусство, а затем на концерт в величественном симфоническом зале, чтобы послушать игру большого симфонического оркестра. В конце дня иностранец из страны сказал, что ему не особенно нравятся ни искусство, ни музыка. На что его хозяин ответил: «Их не судят, а тебя». Пилат и иудейские лидеры думали, что они судят Христа, тогда как на самом деле они были судимы.Более того, Тот, кого они осудили, однажды действительно станет их Судьей, как Он поступит со всеми, кто подавляет истину неправдой.

Пилат, очевидно, так и не познал истину. Евсевий, историк и епископ Кесарии, фиксирует тот факт, что Пилат в конечном итоге покончил жизнь самоубийством во время правления императора Калигулы — печальный конец и напоминание для всех, что игнорирование истины всегда приводит к нежелательным последствиям.

Существует ли абсолютная истина / универсальная правда?

Ответ

Чтобы понять абсолютную или универсальную истину, мы должны начать с определения истины.Истина, согласно словарю, — это «соответствие факту или действительности; утверждение, подтвержденное или принятое как истинное ». Некоторые люди скажут, что не существует истинной реальности, есть только восприятие и мнения. Другие утверждают, что должна существовать некая абсолютная реальность или правда.

Согласно одной точке зрения, не существует абсолютов, определяющих реальность. Те, кто придерживается этой точки зрения, верят, что все относительно чего-то другого, и поэтому реальной реальности быть не может. Из-за этого в конечном итоге не существует моральных абсолютов, нет авторитета для принятия решения о том, является ли действие положительным или отрицательным, правильным или неправильным.Этот взгляд ведет к «ситуационной этике», убеждению в том, что то, что правильно или неправильно, зависит от ситуации. Нет правильного или неправильного; поэтому все, что кажется или кажется правильным в данный момент и в этой ситуации, является правильным. Конечно, ситуативная этика ведет к субъективному мышлению и образу жизни «все, что нравится», что оказывает разрушительное воздействие на общество и отдельных людей. Это постмодернизм, создание общества, которое рассматривает все ценности, убеждения, образ жизни и утверждения истины как равноправные.

Другая точка зрения утверждает, что действительно существуют абсолютные реальности и стандарты, определяющие, что истинно, а что нет. Следовательно, действия можно определить как правильные или неправильные по тому, насколько они соответствуют этим абсолютным стандартам. Если нет абсолютов, нет реальности, наступает хаос. Возьмем, к примеру, закон всемирного тяготения. Если бы это не было абсолютом, мы не могли бы быть уверены, что сможем стоять или сидеть на одном месте, пока не решим переехать. Или, если два плюс два не всегда равны четырем, последствия для цивилизации будут катастрофическими.Законы науки и физики были бы неуместны, и торговля была бы невозможна. Что это было бы за беспорядок! К счастью, два плюс два равно четырем. Есть абсолютная правда, и ее можно найти и понять.

Утверждать, что абсолютной истины не существует, нелогично. Тем не менее, сегодня многие люди принимают культурный релятивизм, который отрицает любую абсолютную истину. Хороший вопрос, который следует задать людям, которые говорят: «Абсолютной истины не существует»: «Вы абсолютно уверены в этом?» Если они говорят «да», они делают абсолютное утверждение, которое само по себе подразумевает существование абсолютов.Они говорят, что сам факт отсутствия абсолютной истины является единственной абсолютной истиной.

Помимо проблемы внутреннего противоречия, есть несколько других логических проблем, которые необходимо преодолеть, чтобы поверить в то, что не существует абсолютных или универсальных истин. Во-первых, все люди обладают ограниченными знаниями и ограниченным разумом и, следовательно, не могут логически делать абсолютно отрицательные утверждения. Человек не может логически сказать: «Бога нет» (хотя многие так и делают), потому что для того, чтобы сделать такое утверждение, ему необходимо иметь абсолютное знание всей вселенной от начала до конца.Поскольку это невозможно, наиболее логично сказать: «Я не верю в существование Бога с ограниченными знаниями, которые у меня есть».

Другая проблема с отрицанием абсолютной истины / универсальной истины заключается в том, что оно не соответствует тому, что мы знаем как истину в нашей собственной совести, в нашем собственном опыте и в том, что мы видим в реальном мире. Если нет такой вещи, как абсолютная истина, тогда нет ничего в конечном счете правильного или неправильного ни в чем. То, что может быть «правильным» для вас, не означает, что это «правильно» для меня.Хотя на первый взгляд этот тип релятивизма кажется привлекательным, это означает, что каждый устанавливает свои собственные правила жизни и делает то, что считает правильным. Неизбежно, что чувство правоты одного человека скоро вступит в противоречие с чувством права другого. Что произойдет, если для меня «правильно» игнорировать светофор, даже если он красный? Я подвергал опасности многие жизни. Или я мог подумать, что красть у вас правильно, а вы могли подумать, что это неправильно. Ясно, что наши стандарты правильного и неправильного находятся в противоречии. Если нет абсолютной истины, нет стандартов правильного и неправильного, которым мы все несем ответственность, тогда мы никогда ни в чем не можем быть уверены.Люди будут свободны делать все, что захотят — убивать, насиловать, воровать, лгать, обманывать и т. Д., И никто не может сказать, что это неправильно. Не может быть ни правительства, ни законов, ни справедливости, потому что нельзя даже сказать, что большинство людей имеет право устанавливать стандарты и обеспечивать их соблюдение в отношении меньшинства. Мир без абсолютов был бы самым ужасным миром, который только можно представить.

С духовной точки зрения, этот тип релятивизма приводит к религиозной неразберихе, отсутствию единой истинной религии и невозможности иметь правильные отношения с Богом.Следовательно, все религии будут ложными, потому что все они безоговорочно заявляют о загробной жизни. Сегодня люди нередко полагают, что две диаметрально противоположные религии могут быть одинаково «истинными», даже если обе религии заявляют, что имеют единственный путь на небеса, или учат двум совершенно противоположным «истинам». Люди, которые не верят в абсолютную истину, игнорируют эти утверждения и принимают более терпимый универсализм, который учит, что все религии равны и все дороги ведут к небу. Люди, которые придерживаются этого мировоззрения, яростно противостоят евангельским христианам, которые верят Библии, когда в ней говорится, что Иисус есть «путь, и истина, и жизнь», и что Он — высшее проявление истины и единственный путь попасть на небеса Иоанна 14: 6).

Терпимость стала одной из главных добродетелей постмодернистского общества, единственным абсолютом, и, следовательно, нетерпимость — это единственное зло. Любая догматическая вера — особенно вера в абсолютную истину — рассматривается как нетерпимость, крайний грех. Те, кто отрицают абсолютную истину, часто говорят, что верить в то, что вы хотите, — это нормально, если вы не пытаетесь навязать свои убеждения другим. Но эта точка зрения сама по себе является верой в то, что правильно и что неправильно, и те, кто придерживается этой точки зрения, определенно пытаются навязать ее другим.Они устанавливают стандарт поведения, которому они настаивают, чтобы другие следовали, тем самым нарушая то самое, что они утверждают, что отстаивают — другую позицию, противоречащую самому себе. Те, кто придерживается такой веры, просто не хотят нести ответственность за свои действия. Если есть абсолютная истина, тогда существуют абсолютные стандарты правильного и неправильного, и мы несем ответственность за эти стандарты. Эта подотчетность — это то, что на самом деле отвергают люди, отвергая абсолютную истину.

Отрицание абсолютной истины / универсальной истины и связанный с этим культурный релятивизм являются логическим результатом общества, принявшего теорию эволюции как объяснение жизни.Если натуралистическая эволюция верна, тогда жизнь не имеет смысла, у нас нет цели, и не может быть абсолютно правильного или неправильного. Тогда человек волен жить, как ему заблагорассудится, и ни перед кем не несет ответственности за свои действия. Тем не менее, сколько бы грешников ни отрицали существование Бога и абсолютную истину, они все равно когда-нибудь предстанут перед Ним на суде. Библия заявляет, что «… то, что можно знать о Боге, ясно им, потому что Бог объяснил им это. Ибо с момента сотворения мира невидимые качества Бога — Его вечная сила и божественная природа — были ясно видны, поняты из того, что было создано, так что людям нет оправдания.Ибо, хотя они знали Бога, они не прославляли Его как Бога и не благодарили Его, но их мысли стали тщетными, а их глупые сердца омрачились. Несмотря на то, что они называли себя мудрыми, они остались безумными »(Римлянам 1: 19-22).

Есть ли доказательства существования абсолютной истины? Да. Во-первых, это человеческая совесть, это определенное «что-то» внутри нас, которое говорит нам, что мир должен быть определенным образом, что некоторые вещи правильные, а некоторые нет. Наша совесть убеждает нас, что со страданием, голодом, изнасилованием, болью и злом что-то не так, и дает нам понять, что любовь, щедрость, сострадание и мир — это положительные вещи, к которым мы должны стремиться.Это универсально верно для всех культур и во все времена. Библия описывает роль человеческой совести в Послании к Римлянам 2: 14-16: «Воистину, когда язычники, не имеющие закона, делают по своей природе то, что требует закон, они сами для себя закон, даже если они и делают. не имеют закона, поскольку они показывают, что требования закона написаны в их сердцах, их совесть также свидетельствует, а их мысли то обвиняют, то даже защищают их. Это произойдет в тот день, когда Бог будет судить человеческие тайны через Иисуса Христа, как провозглашает мое Евангелие.

Второе свидетельство существования абсолютной истины — это наука. Наука — это просто поиск знаний, изучение того, что мы знаем, и стремление узнать больше. Следовательно, все научные исследования по необходимости должны основываться на вере в то, что в мире существуют объективные реальности, и эти реальности могут быть обнаружены и доказаны. Что было бы изучать без абсолютов? Как можно было узнать, что открытия науки реальны? Фактически, сами законы науки основаны на существовании абсолютной истины.

Третье свидетельство существования абсолютной истины / универсальной истины — это религия. Все религии мира пытаются придать жизни смысл и определение. Они рождены человечеством из стремления к чему-то большему, чем простое существование. Через религию люди ищут Бога, надежды на будущее, прощения грехов, мира в разгар борьбы и ответов на наши самые глубокие вопросы. Религия на самом деле является доказательством того, что человечество — больше, чем просто высокоразвитое животное. Это свидетельство высшей цели и существования личного и целеустремленного Создателя, который внушил человеку желание познать Его.И если Творец действительно существует, тогда Он становится эталоном абсолютной истины, и именно Его авторитет устанавливает эту истину.

К счастью, есть такой Создатель, и Он открыл нам Свою истину через Свое Слово, Библию. Знать абсолютную истину / универсальную истину возможно только через личные отношения с Тем, кто утверждает, что является Истиной — Иисусом Христом. Иисус утверждал, что это единственный путь, единственная истина, единственная жизнь и единственный путь к Богу (Иоанна 14: 6). Тот факт, что абсолютная истина действительно существует, указывает нам на истину о том, что существует суверенный Бог, сотворивший небеса и землю и открывший Себя нам, чтобы мы могли познать Его лично через Его Сына Иисуса Христа.Это абсолютная правда.

Что значит, что Бог есть истина?

Ответ

Любое утверждение, начинающееся со слов Бог есть , указывает на то, что оно онтологическое по своей природе; то есть утверждение относится к атрибуту бытия Бога. Атрибуты Бога обычно делятся на две группы: первая — это неморальные атрибуты (например, вечность, бесконечность и всемогущество), а вторая — моральные атрибуты, одна из которых — истина. Утверждение Бог есть истина говорит о нравственности Бога.

Сказать, что Бог есть истина, значит признать, что сама истина проистекает из природы Бога. В то время как может иметь истины во многих вещах, только одна вещь может быть истиной, причем эта единственная вещь — Сам Бог.

Писание упоминает этот факт о Боге прямо в ряде мест. Например, Иисус сказал: «Я есмь путь и истина и жизнь (Иоанна 14: 6), и Он назвал Святого Духа« Духом истины »(Иоанна 14:17; 15:26; 16: 13). Более косвенным подтверждением того, что Бог есть истина, является Послание к Евреям 6:18, в котором говорится, что «Богу невозможно лгать.

На иврите «истина» обозначается emet , что означает «истина», «твердый», «устойчивый» и «верный». Греческое слово «истина» — aletheia , что означает «правдивый», «честный» или «не имеющий ничего скрывать». Из этих терминов — и из других атрибутов Бога, которые поддерживают Его правдивость, таких как Его неизменность (Бог не может измениться), бесконечность и простота (Бог не может быть частично чем-либо) — мы понимаем, что Сам Бог является абсолютной истиной. Эта правда никогда не изменится, и на нее всегда можно положиться.

Наконец, один из часто упускаемых из виду аспект истины в Священном Писании, который относится к Богу, — это синонимичные отношения между праведностью и истиной, а также между неправедностью и ложью. Например, Павел говорит о людях, которые «не повинуются истине, но повинуются неправде» (Римлянам 2: 8), и подчеркивает равенство неправды и лжи, правды и истины в Послании к Римлянам 3: 5, 7. Из этого мы узнайте, что нравственное свойство истины Бога также связано с Его атрибутом святости.

Что такое субъективная правда? | GotQuestions.org

Ответ

Субъективная истина, которую иногда принимают за относительную истину, — это философское понятие, обычно приписываемое датскому философу Сёрену Кьеркегору (1813–1855). Кьеркегор считал, что религиозная истина — вещь личная, а не безличная, что это то, чем мы являемся, а не то, что у нас есть. Кьеркегор признавал объективную истину чем-то «внешним», в то же время полагая, что субъективная правда есть нечто «внутреннее».

Идея состоит в том, что, хотя объективные истины важны, субъективная правда может быть более важной для человека, потому что она включает в себя то, как человек относится к этим объективным истинам и принимает их. Кьеркегор считал, что духовную истину нельзя просто признать; это должно быть присвоено: это не просто переписка, но внутреннее обязательство. Религиозная истина находится в субъективной встрече с Богом и принятии Его истины по своей воле, а не только путем объективного понимания разумом.Другими словами, человек внутренне «подчиняется» истине.

Субъективная правда Кьеркегора особенно важна в сегодняшней культуре постправды, которая считает, что объективные факты менее важны для формирования общественного мнения, чем апелляции к эмоциям и личным убеждениям. Сегодня для многих чувства и предпочтения имеют большее значение, чем факты и правда. Их «внутренние» убеждения преобладают над «внешними» фактами, которым они отказываются «подчиняться».

Культура постправды с готовностью признает объективный факт как «истину», но из-за конфликта, который она имеет с личными предпочтениями или политическими программами, объективный факт каким-то образом не учитывается.Некоторые будут игнорировать факты, искажать правду или даже распространять ложь о ней, чтобы продвигать свои личные планы. Такой подход противоречит концепции субъективной истины Кьеркегора, которая никоим образом не отвергает объективную реальность в пользу предпочтений и повестки дня человека.

Тем не менее, один из недостатков Кьеркегора в его концепции — это мысль о том, что между объективной и субъективной истиной может существовать пропасть. Он чувствовал, что вера человека может оставить его в состоянии объективной неопределенности, и поэтому вера требует перехода от неверия к вере.

Однако правильное понимание различия между верой «что» что-то истинно и верой «во что-то» состоит в том, что требуемый прыжок — это не прыжок в темноту, а, скорее, шаг к свету. Объективные или «внешние» свидетельства в пользу Бога предоставляют средства, необходимые для веры в то, что Бог существует, что затем ведет к субъективным или «внутренним» истинам, которым человек доверяет. И объективные, и субъективные истины являются библейскими и изложены в Послании к Евреям: «И без веры угодить Ему невозможно, ибо приходящий к Богу должен верить, что Он [вера« это »- объективное] и что Он вознаграждает ищущие Его [вера «в» — субъективное] »(Евреям 11: 6).

Определение истины Merriam-Webster

\ правда \ множественные истины \ ˈTrüt͟hz , ˈTrüths \ 1а (1) : совокупность реальных вещей, событий и фактов : действительность (2) : состояние дела : факт

(3) часто пишется с заглавной буквы : трансцендентная фундаментальная или духовная реальность

б : суждение, предложение или идея, которые верны или принимаются как истинные истины термодинамики

c : Свод истинных утверждений и предположений

2а : свойство (как утверждение) соответствия фактам или реальности

c : верность оригиналу или стандарту

3а : искренность в действии, характере и высказываниях.

4 заглавные, Христианская наука : бог \ правда \

Соджорнер около 1797–1883 гг. Американский евангелист и реформатор.

Что такое правда?

Спросите кого-нибудь сегодня: «Что есть истина?» и вы обязательно начнете интересный разговор.Попробуйте это сделать в университетском городке, и вы наверняка услышите смех, презрение и насмешки. Понятие истины явно переживает тяжелые времена, и последствия отказа от него разрушают человеческое общество. Итак, давайте вернемся к отправной точке и ответим на вопрос: что есть истина?

Один из самых глубоких и вечно важных вопросов в Библии был задан неверующим. Пилат — человек, который предал Иисуса на распятие — обратился к Иисусу в Свой последний час и спросил: «Что есть истина?» Это был риторический вопрос, циничный ответ на то, что только что открыл Иисус: «Я пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине.”

Две тысячи лет спустя весь мир дышит цинизмом Пилата. Некоторые говорят, что правда — это игра за власть, метанарратив, созданный элитой с целью контролировать невежественные массы. Для некоторых правда субъективна, это индивидуальный мир предпочтений и мнений. Другие считают, что истина — это коллективное суждение, продукт культурного консенсуса, а третьи категорически отрицают концепцию истины в целом.

Итак, что есть правда?

Вот простое определение, взятое из того, чему учит Библия: Истина — это то, что согласуется с разумом, волей, характером, славой и бытием Бога .Более того: Истина — это самовыражение Бога . Это библейское значение истины. Поскольку определение истины исходит от Бога, истина богословская .

Истина — это также онтологический — причудливый способ сказать, что это действительно так. Реальность такова, какова она есть, потому что Бог так объявил и сделал так. Следовательно, Бог является автором, источником, определителем, правителем, арбитром, высшим мерилом и окончательным судьей всей истины.

Ветхий Завет называет Вседержителя «Богом истины» (Второзаконие 32: 4; Псалом 31: 5; Исаия 65:16).Когда Иисус сказал о Себе: «Я ес … истина» (Иоанна 14: 6, курсив мой), Он тем самым сделал глубокое заявление о Своей собственной божественности. Он также разъяснял, что вся истина в конечном итоге должна быть определена в терминах Бога и Его вечной славы. В конце концов, Иисус — это «сияние [Божьей] славы и явный образ Его личности» (Евреям 1: 3). Он воплощение истины — совершенное выражение Бога и, следовательно, абсолютное воплощение всего истинного.

Иисус также сказал, что написанное Слово Божье — истина. Он не просто содержит крупицы истины; — это чистая, неизменная и неприкосновенная истина, которая (по словам Иисуса) «не может быть нарушена» (Иоанна 10:35). Молясь Своему Небесному Отцу от имени Своих учеников, Он сказал следующее: «Освяти их Твоей истиной. Слово Твое есть истина »(Иоанна 17:17). Более того, Слово Божье — это вечная истина, «живущая и пребывающая вовек» (1 Петра 1:23).

Конечно, не может быть никаких разногласий или разногласий между записанным Словом Божьим (Священное Писание) и воплощенным Словом Божьим (Иисус).Во-первых, истина по определению не может противоречить самой себе. Во-вторых, Писание называется «словом Христа» (Колоссянам 3:16). Это Его послание , Его самовыражение . Другими словами, истина Христа и истина Библии имеют один и тот же характер. Они полностью согласны во всех отношениях. Оба одинаково верны. Бог открыл Себя человечеству через Писание и через Своего Сына. Оба прекрасно воплощают суть истины.

Помните, Писание также говорит, что Бог открывает основную истину о Себе в природе.Небеса возвещают Его славу (Псалом 19: 1). Другие его невидимые атрибуты (такие как Его мудрость, сила и красота) постоянно демонстрируются в том, что Он создал (Римлянам 1:20). Знание о Нем врожденное в человеческом сердце (Римлянам 1:19), и чувство нравственности и возвышенности Его закона неявно присутствует в каждой человеческой совести (Римлянам 2:15).

Это универсально самоочевидные истины. Согласно Посланию к Римлянам 1:20, отрицание духовных истин, которые мы знаем от рождения, всегда подразумевает сознательное и виновное неверие.А для тех, кто задается вопросом, действительно ли основные истины о Боге и Его моральных стандартах запечатлены в человеческом сердце, можно найти достаточное доказательство в долгой истории человеческого закона и религии. Подавление этой истины — значит бесчестить Бога, вытеснить Его славу и навлечь на себя Его гнев (ст. 19-20).

Тем не менее, единственный безошибочный толкователь того, что мы видим в природе или от природы знаем в нашей собственной совести, — это явное откровение Писания. Поскольку Писание также является единственным местом, где нам дается путь к спасению, вхождение в Царство Божье и безошибочное повествование о Христе, Библия является пробным камнем, на который должны быть доставлены все утверждения истины и с помощью которого должна быть представлена вся остальная истина. наконец быть измеренным.

Очевидное следствие того, что я говорю, состоит в том, что истина ничего не значит без Бога. Истину невозможно адекватно объяснить, признать, понять или определить без Бога как источника. Поскольку Он один вечен и самосуществует, и только Он является Создателем всего остального, Он является источником всей истины.

Если вы этому не верите, попробуйте дать определение истине без ссылки на Бога и посмотрите, как быстро все такие определения терпят неудачу. В тот момент, когда вы начинаете размышлять о сущности истины, вы сталкиваетесь лицом к лицу с требованием универсального абсолюта — вечной реальности Бога.И наоборот, вся концепция истины мгновенно становится бессмыслицей (и поэтому каждое воображение человеческого сердца превращается в чистую глупость), как только люди пытаются избавиться от мысли о Боге из своего разума.

Это, конечно, именно то, как апостол Павел проследил неуклонный упадок человеческих представлений в Послании к Римлянам 1: 21-22: «Хотя они знали Бога, они не прославляли Его как Бога и не были благодарны, но тщетно мысли и их глупые сердца потемнели.Считая себя мудрыми, они обезумели ».

Есть и серьезные моральные последствия, когда кто-то пытается отделить истину от познания Бога. Далее Павел писал: «Хотя они не хотели удерживать Бога в своем познании, Бог предал их унизительному уму, чтобы они делали то, что не подходит» (Римлянам 1:28). Откажитесь от библейского определения истины, и неправедность — неизбежный результат. Мы видим, как это происходит на наших глазах во всех уголках современного общества.Фактически, повсеместное признание гомосексуализма, бунта и всех форм беззакония, которые мы видим в нашем обществе сегодня, является дословным воплощением того, что говорится в 1 главе Послания к Римлянам, всегда происходит, когда общество отрицает и подавляет существенную связь между Богом и истиной.

Если вы поразмыслите над этим предметом с какой-либо степенью трезвости, вы скоро увидите, что даже самые фундаментальные моральные различия — добро и зло, правильное и неправильное, красота и уродство, честь и бесчестье — не могут иметь никакого истинного или постоянного значения. отдельно от Бога.Это потому, что истина и знание сами по себе просто не имеют связного значения, кроме фиксированного источника, а именно Бога. Как они могли? Бог воплощает само определение истины. Все утверждения истины, кроме Него, абсурдны.

Были предложены и методично опровергнуты одна за другой сложные эпистемологии — как длинная цепочка, в которой все предыдущие звенья разорваны. Спустя тысячи лет лучшие из человеческих философов (Сократ, Платон, Аристотель, Декарт, Локк, Кант, Гегель, Кьеркегор, Ницше, Маркс, Джеймс и другие) совершенно не смогли объяснить истину и происхождение человеческого знание отдельно от Бога.

Фактически, один из наиболее ценных уроков, которые человечество должно извлечь из философии, заключается в том, что невозможно понять истину, не признавая Бога как необходимую отправную точку.

Истина не субъективна, это не общепринятая культурная конструкция, и это не недействительная, устаревшая, нерелевантная концепция. Истина — это самовыражение Бога. Таким образом, истина богословская; это реальность, которую Бог создал и определил, и которой Он управляет. Поэтому истина — моральный вопрос для каждого человека.

Как каждый человек откликается на истину, открытую Богом, — это вопрос вечной важности. Отвержение истины Божьей и восстание против нее приводит к тьме, безумию, греху, суду и нескончаемому гневу Божьему. Принять истину Божью и подчиниться ей — значит ясно видеть, знать с уверенностью и обрести жизнь вечную.

Что такое истинность: Недопустимое название — Викисловарь

истинность — это… Что такое истинность?

ИСТИННОСТЬ — это… Что такое ИСТИННОСТЬ?

Что такое истина?

Истина — Гуманитарный портал

Понятие истины

Исторический и типологический аспекты понятия истины

Истина как норма

Истина как дескрипция

Истина, дескрипция и экспертиза

1. Что такое истина? Что такое библейское знание и доктрина?

Истина

Что такое правда? | Психология сегодня

Что есть правда? | GotQuestions.org

Существует ли абсолютная истина / универсальная правда?

Что значит, что Бог есть истина?

Что такое субъективная правда? | GotQuestions.org

Определение истины Merriam-Webster

Что такое правда?

Читайте также:

Добавить комментарий Отменить ответ

Рубрики

Что такое истинность: Недопустимое название — Викисловарь

истинность — это… Что такое истинность?

ИСТИННОСТЬ — это… Что такое ИСТИННОСТЬ?

Что такое истина?

Истина — Гуманитарный портал

Понятие истины

Исторический и типологический аспекты понятия истины

Истина как норма

Истина как дескрипция

Истина, дескрипция и экспертиза

1. Что такое истина? Что такое библейское знание и доктрина?

Истина

Что такое правда? | Психология сегодня

Что есть правда? | GotQuestions.org

Существует ли абсолютная истина / универсальная правда?

Что значит, что Бог есть истина?

Что такое субъективная правда? | GotQuestions.org

Определение истины Merriam-Webster

Что такое правда?

Читайте также:

Что такое прагматизм в философии: ПРАГМАТИЗМ • Большая российская энциклопедия

Тест на визуала аудиала кинестетика – Тест «Кто вы: визуал, аудиал или кинестетик?»

План изменения жизни: пошаговая стратегия, плюс план развития на много лет вперед – Конструктор Успеха

Добавить комментарий Отменить ответ

Рубрики