Феномен в философии это: Феномен | Понятия и категории
ФЕНОМЕН — это… Что такое ФЕНОМЕН?
ФЕНОМЕН (греч. φαινόμενον, от φαινεσθαι — являться, быть видимым, также — казаться) — явление, предмет, данный в чувственном созерцании.
В античной философии термин встречается у разных авторов для обозначения предмета опытного знания. В школах, признававших критерием истины чувства, феномен рассматривался как истинный предмет познания. Девизом эмпирического знания стала фраза “следовать феноменам”, а фраза “спасать феномены” — популярным описанием нестыковки между теорией и эмпирическим наблюдением (напр., в астрономии). Для Платона и платоников феноменальный (видимый) мир становления является лишь отражением ноуменального (мыслимого) мира идей, или бытия, что влечет за собой отрицательную трактовку ценности феномена. Вместе с тем феномен являет именно идею, отсюда — смысл не только “кажимости”, но и положительной “явленности”, открытости бытия. В философии Нового времени (особенно у Беркли и Юма), а также в немецкой классической философии феномен, явление перестает быть заслуживающим доверия отражением идеи (бытия, абсолюта и т.
Томск, 1997; Neue Entwicklungen des Phänomenbegriffs, “Phänomenologische Forschungen”, Bd. 9. Munch., 1980.И. А. Михайлов
Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.
«ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА» | Сайт С.П. Курдюмова «Синергетика»
Перевод и примечания Н.А.Садовского
Тейяр де Шарден (Teilhard de Chardin) Пьер (1.5.1881, Сарсена, близ г. Клермон-Ферран, — 10.4.1955, Нью-Йорк), французский учёный-палеонтолог, философ, теолог, член Парижской АН (1950). Учился в коллеже иезуитов с 1899. В 1920-23 профессор Католического института в Париже. Несоответствие взглядов Т. официальной доктрине католицизма стало причиной отстранения его от преподавательской деятельности и долговременная запрета публикаций его философских работ. В 1923-46 жил в Китае. Вёл геологические, палеонтологические и археологические исследования в Китае, Индии, Бирме, на Яве и др.
Пролог
ВИДЕТЬ
В этой работе выражено стремление увидеть и показать то, чем становится и чего требует человек, если его целиком и полностью рассматривать в рамках явлений.
Зачем стремиться увидеть? И почему специально направлять взор на человека?
Видеть . Можно сказать, что в этом вся жизнь, если не в конечном счете, то, во всяком случае, по существу. Существовать полнее – это все больше объединяться: таково резюме и итог данного произведения. Но, как это будет показано, единство возрастает лишь на основе возрастания сознания, то есть видения.
Но если действительно столь жизненно важно и приятно знать, то зачем все же обращать наше внимание преимущественно на человека? Не достаточно ли – до скуки – человек описан? И не привлекательна ли наука как раз тем, что направляет наш взор на предметы, на которых мы можем наконец отдохнуть от самих себя?
Мы вынуждены рассматривать человека как ключ универсума по двум причинам, которые делают его центром мира.
Прежде всего субъективно, для самих себя, мы неизбежно – центр перспективы . В силу наивности, по-видимому, неизбежной в первый период, наука вначале воображала, что она может наблюдать явления в себе такими, какими они протекают независимо от нас. Инстинктивно физики и натуралисты вначале действовали так, как будто их взгляд сверху падает на мир, а их сознание проникает в него, не подвергаясь его воздействию и не изменяя его. Теперь они начинают сознавать, что даже самые объективные их наблюдения целиком пропитаны принятыми исходными посылками, а также формами или навыками мышления, выработанными в ходе исторического развития научного исследования.
Дойдя до крайней точки в своих анализах, они уже толком не знают, составляет ли постигаемая ими структура сущность изучаемой материи или же отражение их собственной мысли. И в то же время они замечают – как обратный результат их открытий, – что сами целиком вплелись в то сплетение связей, которое рассчитывали набросить извне на вещи, что они попались в собственную сеть.
Вот кабала, которая, однако, тут же компенсируется некоторым и единственным в своем роде величием.
То, что наблюдатель, куда бы он ни шел, переносит с собой центр проходимой им местности, – это довольно банальное и, можно сказать, независимое от него явление. Но что происходит с прогуливающимся человеком, если он случайно попадает в естественно выгодную точку (пересечение дорог или долин), откуда не только взгляды, но и сами вещи расходятся в разные стороны? Тогда субъективная точка зрения совпадает с объективным расположением вещей, и восприятие обретает всю свою полноту. Местность расшифровывается и озаряется. Человек видит.
Именно в этом, по-видимому, заключается преимущество человеческого познания.
Не нужно быть человеком, чтобы заметить, как предметы и силы располагаются «кружком» вокруг себя.
Все животные воспринимают это так же, как мы сами. Но только человек занимает такое положение в природе, при котором это схождение линий является не просто видимым, а структурным. Последующие страницы как раз и будут посвящены доказательству и исследованию этого явления. В силу качества и биологических свойств мысли мы оказываемся в уникальной точке, в узле, господствующем над целым участком космоса, открытым в настоящее время для нашего опыта. Центр перспективы – человек, одновременно центр конструирования универсума. Поэтому к нему следует в конечном итоге сводить всю науку. И это столь же необходимо, сколь и выгодно. Если поистине видеть – это существовать полнее, то давайте рассматривать человека – и мы будем жить полнее.
А для этого как следует приспособим свои глаза. С самого начала своего существования человек представляет зрелище для самого себя. Фактически он уже десятки веков смотрит лишь на себя. Однако он едва лишь начинает обретать научный взгляд на свое значение в физике мира.
Не будем удивляться медлительности этого пробуждения. Часто труднее всего заметить именно то, что должно было бы «бросаться в глаза». Недаром ребенку требуется воспитание, чтобы отделить друг от друга образы, осаждающие его только что открывшуюся сетчатку. Человеку, чтобы открыть до конца человека, был необходим целый ряд «чувств», постепенное приобретение которых (об этом еще будет речь впереди) заполняет и членит саму историю борьбы духа.
Чувство пространственной необъятности в великом и малом, расчленяющее и разграничивающее внутри беспредельной сферы круги обступающих нас предметов.
Чувство глубины, старательно отталкивающее в бесконечность, в необозримые времена, события, которые некая сила наподобие тяжести постоянно стремится спрессовать для нас в тонкий листок прошлого.
Чувство количества, которое открывает и, не дрогнув, оценивает ужасающее множество материальных или живых элементов, участвующих в малейшем преобразовании универсума.
Чувство пропорции, которое – хорошо ли, плохо ли – улавливает разницу в физическом масштабе, отличающую по размеру и ритму атом от туманности, крошечное от огромного.
Чувство качества или новизны, которое, не нарушая физического единства мира, различает в природе абсолютные ступени совершенствования и роста.
Чувство движения, способное воспринимать неодолимое развитие, скрытое величайшей медлительностью, крайнее брожение под вуалью покоя, новое, закравшееся в сердцевину монотонного повторения одного и того же.
Наконец, чувство органического, которое под поверхностной чередой событий и групп обнаруживает физические связи и структурное единство.
Без этих качеств нашего взора человек бесконечно останется для нас, как бы ни старались научить нас видеть, тем, чем он еще остается для многих людей, – случайным предметом в разобщенном мире. Напротив, стоит только отделаться от тройной иллюзии незначительности, плюральности и неподвижности, как человек без труда занимает возвещаемое нами центральное место – вершину (на данный момент) антропогенеза, который сам венчает космогенез.
Человек не может полностью видеть ни себя вне человечества, ни человечество – вне жизни, ни жизнь – вне универсума. Отсюда основные разделы данного труда: преджизнь, жизнь, мысль – эти три события чертят в прошлом и определяют на будущее (сверхжизнь!) одну и ту же траекторию – кривую феномена человека.
Итак, феномен человека . Это слово взято не случайно. Выбрал я его по трем причинам.
Во-первых, я этим утверждаю, что человек в природе есть настоящий факт, к которому приложимы (по крайней мере частично) требования и методы науки.
Во-вторых, я даю понять, что из всех фактов, с какими имеет дело наше познание, ни один не является столь необыкновенным и столь озаряющим.
И, в-третьих, я подчеркиваю специфический характер данного труда. Моя единственная цель, и в этом моя действительная сила, – это просто, как уже сказано, стремление увидеть , то есть развернуть однородную и цельную перспективу нашего всеобщего опыта, распространенного на человека, показать развертывающееся целое.
Таким образом, не следует здесь искать конечного объяснения природы вещей – какой-то метафизики. Не следует также заблуждаться относительно допускаемой мною степени достоверности различных частей этого своеобразного фильма. Пытаясь изобразить мир до начала жизни или жизнь в эру палеозоя, я не забываю, что вообразить человека зрителем этих фаз, предшествующих появлению всякой мысли на Земле, – это значило бы впасть в космическое противоречие. Я не претендую на описание их такими, какими они были реально, но лишь такими, как мы их должны представлять, чтобы мир был истинен для нас в настоящий момент, – то есть дается здесь прошлое не в себе, а таким, каким оно представляется наблюдателю, стоящему на выдающейся вершине, куда мы поставлены эволюцией. Это надежный и скромный метод, но, как это будет видно, достаточный для того, чтобы вызвать по симметрии удивительные видения будущности.
Разумеется, и в этих скромных пределах излагаемые здесь взгляды носят сугубо ориентировочный и личный характер.
Но, во всяком случае, они опираются на значительные исследования и длительные размышления и являют собой пример того, как ставится ныне наукой проблема человека.
Изучаемый сам по себе в узком плане антропологами и юристами, человек – нечто весьма малое и даже умаляющее. Слишком выделяющаяся индивидуальность человека маскирует собой целостность, и наш рассудок, рассматривая человека, склонен дробить природу и забывать о ее глубоких связях и безграничных горизонтах – впадать в дурной антропоцентризм.
Отсюда все еще заметная тенденция ученых брать в качестве предмета науки только тело человека.
Настал момент понять, что удовлетворительное истолкование универсума, даже позитивистское, должно охватывать не только внешнюю, но и внутреннюю сторону вещей, не только материю, но и дух. Истинная физика та, которая когда-либо сумеет включить всестороннего человека в цельное представление о мире.
Мне хотелось бы дать почувствовать, что такая попытка возможна и что от нее зависит – для того, кто хочет и умеет проникать в глубины вещей, – сохранение у нас мужества и радости в действии.
Я думаю, вряд ли у мыслящего существа бывает более великая минута, чем та, когда с глаз его спадает пелена и открывается, что он не затерянная в космическом безмолвии частица, а пункт сосредоточения и гоминизации универсального стремления к жизни.
Человек – не статический центр мира, как он долго полагал, а ось и вершина эволюции, что много прекраснее.
I. ПРЕДЖИЗHЬ
ТКАНЬ УНИВЕРСУМА
Переносить предмет назад в прошлое равносильно тому, чтобы сводить его к наиболее простым элементам. Если проследить как можно дальше по направлению к истокам, откуда тянутся волокна человеческого состава, то мы увидим, что последние из них смешиваются с самой тканью универсума.
Ткань универсума – последний остаток все более глубоких анализов науки… Чтобы как следует ее описать, мне не хватает непосредственного, тесного с ней контакта, который составляет всю разницу между тем, кто только читал, и тем, кто проделывал опыты.
Я сознаю также, сколь опасно брать в качестве материала для долговременной конструкции гипотезы, которые, по мысли самих их авторов, суть не более как однодневки.
Нынешние представления об атоме в значительной мере всего лишь временное графическое средство, позволяющее ученым группировать все более многочисленные «эффекты», проявляемые материей, и проверять их непротиворечивость. Эффекты, многие из которых к тому же еще не имеют никакого ощутимого продолжения в человеке.
Поскольку я больше натуралист, чем физик, то я, естественно, не стану распространяться на эту тему и не буду некстати опираться на эти сложные теоретические построения. Однако в разнообразных теориях, нагромождающихся друг на друга, проступают некоторые черты, обязательно имеющиеся в любом из предложенных объяснений универсума. От этого «обязательного», в той мере, в какой оно выражает условия, присущие любой естественной трансформации, в том числе трансформации живого, по необходимости должен отправляться и натуралист, изучающий в общем виде феномен человека.
Об этом он вполне может вести речь.
1. ЭЛЕМЕНТАРНАЯ МАТЕРИЯ
Если ткань осязаемых вещей наблюдать под этим углом зрения, взяв ее для начала в элементарном состоянии (под этим я разумею – в любой момент, в любой точке и в любом объеме), то со все большей настойчивостью она раскрывается перед нами, как нечто фундаментально «зернистое», в то же время существенным образом связанное и, наконец, чрезвычайно активное. Множественность, единство, энергия – таковы три стороны материи.
А) Множественность прежде всего. Глубокая атомичность универсума наглядно проявляет себя в обыденном опыте. Она выражается в каплях дождя и в песчинках на пляже. Она продолжается во множестве живых существ и небесных тел. Она читается даже в прахе мертвых. Человеку не нужен был ни микроскоп, ни электронный анализ, чтобы догадаться, что он живет окруженный и поддерживаемый пылью. Но чтобы подсчитать и описать эти пылинки, потребовалась вся терпеливая проницательность современной науки.
Атомы Эпикура были инертны и неделимы.[ 2 ] А бесконечно малые мира Паскаля могли еще, оказывается, иметь своих клещей.[ 3 ] Теперь мы далеко ушли по уверенности и точности от этого периода инстинктивных и иногда гениальных догадок. Нет предела в нисхождении. Подобно малюсеньким щиткам диатомовых водорослей, рисунок которых с каждым новым увеличением почти бесконечно преобразуется в новый рисунок, каждая маленькая частица материи в анализе наших физиков стремится свестись к каким-то еще более мелким, чем она сама, частицам. И с каждой новой нисходящей ступенью последовательного уменьшения по размерам при увеличении по числу общая картина мира меняется, все более теряя свою четкость.
Ниже определенного уровня глубины и размельчения самые привычные свойства наших тел (свет, цвет, теплота, непроницаемость…) теряют свой смысл.
Фактически наш чувственный опыт конденсируется, плавая на поверхности чего-то бесчисленного и неопределимого.
Головокружительный по числу и по малости субстрат осязаемого универсума беспредельно дробится все дальше.
Б) Но чем больше мы искусственно расщепляем и распыляем материю, тем больше выступает ее фундаментальное единство.
В своей наиболее несовершенной, но наиболее легко представляемой форме это единство выражается в удивительной схожести обнаруженных частиц. Молекулы, атомы, электроны – все эти крошечные тельца, каковы бы ни были их величина и название, являют собой (по крайней мере на том расстоянии, с которого мы их наблюдаем) полное тождество по массе и поведению. По своим размерам и действиям они кажутся удивительно стандартными и однообразными. Как будто все поверхностные, чарующие нас переливы гаснут в глубине. Как будто ткань всякой ткани сводится к простой и единой форме субстанции.
Итак, единство по однородности . Далее. Казалось бы естественным ограничивать район индивидуального действия космических частиц самими их размерами.
Но теперь, напротив, становится очевидным, что каждая из них определима лишь через влияние, которое она оказывает на все, что находится вокруг нее. В каком бы пространстве мы ни представили себе тот или иной космический элемент, он своим излучением полностью заполнит весь его объем. И, значит, в каких бы узких рамках ни была очерчена «сердцевина» атома, область его воздействия, по крайней мере потенциально, сопротяжена области воздействия любого другого атома. Удивительное свойство, которое мы далее будем обнаруживать везде, вплоть до человеческой молекулы!
Это, стало быть, коллективное единство .
Многочисленные очаги, делящие между собой данный объем материи, не независимы друг от друга. Что-то связывает их и объединяет. Пространство, заполненное множеством частиц, не ведет себя как инертное вместилище, а воздействует на них как направляющая и передающая активная среда, внутри которой организуется это множество. Простое сложение или приставление друг к другу атомов еще не дает материи.
Их объемлет и скрепляет некое таинственное тождество, на которое наталкивается наш разум, вынужденный в конечном итоге отступить.
Это – сфера, лежащая над центрами и охватывающая их. На протяжении всей этой работы в каждой новой фазе антропогенеза мы будем встречаться с трудно вообразимой реальностью коллективных связей и будем все время с ними бороться, пока не выясним и не определим их настоящую природу. Вначале же достаточно обозначить их эмпирическим термином, присвоенным наукой их общему исходному принципу, – обычным термином «энергия».
В) Энергия – третья сторона материи. Под этим названием, психологически означающим усилие, физика ввела точное выражение способности к действию, или, вернее, к взаимодействию. Энергия – это мера того, что переходит от одного атома к другому в ходе их преобразований. То есть это способность к связям, но вместе с тем, поскольку атом, по-видимому, обогащается или истощается в ходе обмена, выражение состава.
С энергетической точки зрения, обновленной явлениями радиоактивности, материальные частицы могут теперь рассматриваться как временные резервуары сконцентрированной мощи. В самом деле, обнаруживаемая всегда не в чистом состоянии, а в более или менее гранулированном виде (вплоть до света!), энергия представляет собой в настоящее время для науки наиболее примитивную форму ткани универсума. Отсюда инстинктивное стремление нашего воображения рассматривать ее как некий однородный первоначальный поток, а все, что в мире имеет форму, – лишь как его мимолетные «вихри»[ 4 ]. С этой точки зрения универсум свою прочность и конечное единство обретает в конце своего расчленения. Он как бы поддерживается снизу .
Будем помнить установленные физикой неоспоримые факты и измерения. Но не будем связывать себя внушаемой ими перспективой конечного равновесия. Более полное наблюдение за движениями мира вынудит нас мало-помалу перевернуть эту перспективу, то есть открыть, что вещи держатся и держат друг друга лишь в силу сложности, сверху .
2. МАТЕРИЯ КАК ЦЕЛОСТНОСТЬ
До сих пор мы рассматривали материю «в себе», то есть в ее качествах при любом объеме так, как если бы мы могли отделить от нее один фрагмент и изучать этот образец вне всего остального. Пришло время заметить, что этот прием совершенно искусственный. Взятая в своей физической конкретной реальности, ткань универсума не может разрываться. Как своего рода гигантский «атом», она в своей целостности образует (кроме мысли, в которой она сосредоточивается и концентрируется на другом полюсе) единственно реальное неделимое. История сознания и его место в мире будут непонятны тому, кто предварительно не увидит, что космос, в котором находится человек, благодаря неуязвимой целостности своего ансамбля образует систему, целое и квант . Систему по своей множественности; целое по своему единству; квант по своей энергии – и все это внутри неограниченного контура. Попытаемся это разъяснить.
А. Система
«Система» непосредственно воспринимается в мире любым наблюдателем природы. Согласованность частей универсума всегда была предметом восхищения людей. И эта согласованность по мере того, как наука все более точно и глубоко изучает факты, оказывается все более удивительной. Чем дальше и глубже, с помощью все более мощных средств, мы проникаем в материю, тем больше нас поражает взаимосвязь ее частей. Каждый элемент космоса буквально соткан из всех других элементов: снизу он создается таинственным явлением «композиции», представляя собой как бы вершину организованной совокупности; сверху – воздействием единств высшего порядка, которые, охватывая его, подчиняют его своим собственным целям.
Невозможно разорвать эту сеть и выделить из нее какую-либо ячейку без того, чтобы эта ячейка не распустилась со всех сторон и не распалась.
Повсюду, куда ни бросишь взгляд, окружающий нас универсум держится своей совокупностью. Существует лишь один реально возможный способ рассматривать его. Это брать его как блок, весь целиком.
Б. Целое
Но в этом блоке, если его рассматривать более внимательно, мы скоро замечаем нечто другое, чем простое переплетение связей и сочленений. Когда речь идет о ткани, о сети, то под этим обычно разумеется однородное сплетение схожих элементов. Его, может быть, невозможно фактически рассечь на части, но у него достаточно выяснить один элемент и определить закон формирования, чтобы путем повторения получить весь ансамбль и вообразить продолжение, как в кристалле или арабеске; этот закон действителен для всего заполняемого пространства, но целиком выражается уже в одной ячейке.
Нет ничего общего между подобной структурой и структурой материи. На уровнях различных порядков материя в своих комбинациях никогда не повторяется. Для удобства и простоты мы иногда представляем мир как ряд планетных систем, налагающихся друг на друга, от бесконечно малых до бесконечно больших – это те же две бездны Паскаля.[ 5 ] Но это лишь иллюзия. Оболочки, из которых состоит материя, существенно разнородны относительно друг друга. Имеется еще туманная сфера электронов и других элементарных частиц. Затем идет более определенная сфера простых тел, где элементы распределяются в периодической зависимости от атома водорода. Далее – сфера неисчерпаемых молекулярных комбинаций. Наконец, перескакивая от бесконечно малого к бесконечно большому, – сфера небесных светил и галактик.
Эти многочисленные зоны космоса охватывают одна другую, но не повторяют друг друга, так что никак невозможно перейти от одной зоны к другой путем простого изменения коэффициентов. Здесь не воспроизводится тот же самый мотив в ином масштабе. Порядок, рисунок обнаруживаются лишь в целом. Ячейка универсума – это сам универсум.
Таким образом, недостаточно утверждать, что материя образует единый блок или ансамбль.
Сотканная в один кусок, одним и тем же способом, который, однако, от стежка к стежку никогда не повторяется, ткань универсума соответствует одному облику – структурно она образует целое.
В. Квант
Поскольку естественная единица конкретного пространства отождествляется со всем пространством в его совокупности, то попытаемся теперь еще раз определить энергию относительно всего пространства в целом.
Это приводит нас к двум выводам.
Первый вывод тот, что радиус действия каждого космического элемента должен быть продолжен по прямой до крайних пределов мира. Поскольку атом, как мы отметили выше, естественно сопротяжен всему пространству, в котором он находится; поскольку, далее, как мы установили, всеобъемлющее пространство является единственно существующим , то мы должны допустить, что эта необъятность и есть общая область действия всех атомов. Объем каждого из них – это объем универсума. Атом – уже не замкнутый микроскопический мир, как это мы, возможно, воображали. Он – бесконечно малый центр самого мира.
С другой стороны, бросим взгляд на совокупность бесконечно малых центров, делящих между собой мировую сферу. Как бы ни было неопределимо их число, своим множеством они образуют группировку с вполне определенными действиями. Ибо целое, раз оно существует, должно выражаться в совокупной способности к действию, частичное выражение которой – частичную результирующую – мы находим, кстати, в самих себе. Таким образом, мы приходим к необходимости подумать о динамической мере мира.
Разумеется, мир имеет по видимости безграничные контуры. Если пользоваться различными образами, он представляется нашим чувствам или как постепенно разрежающаяся среда, уходящая в бесконечную даль, без определенной границы, или как кривая и замкнутая сфера, в которой все линии нашего опыта замыкаются на себя, – в этом случае материя нам кажется без краев лишь потому, что мы не можем за них выйти.
Однако отсюда не следует, что материя не обладает определенным квантом энергии, который физики, между прочим, уже сейчас считают возможным измерить. Но этот квант полностью обретает свой смысл лишь тогда, когда мы стремимся определить его относительно конкретного движения, то есть в длительности.
3. ЭВОЛЮЦИЯ МАТЕРИИ
Физика родилась в прошлом столетии под знаком неизменности и геометричности. Ее идеалом в молодости было найти математическое объяснение мира как системы стабильных элементов, находящейся в замкнутом равновесии. А затем, как и вся наука о реальности, она вынуждена была самим ходом своего развития стать историей. Сегодня позитивное познание вещей отождествляется с изучением их развития. В дальнейшем, в главе о мысли, мы обрисуем и истолкуем жизненно важную революцию, которую произвело в человеческом сознании фактически совсем недавнее открытие длительности. Здесь мы только посмотрим, насколько расширились наши взгляды на материю после введения этого нового измерения.
Суть изменения, внесенного в наш опыт появлением того, что мы вскоре назовем пространством – временем, состоит в следующем: все то, что в наших космологических построениях мы до сих пор рассматривали и трактовали как точку, становится мгновенным сечением безграничных временных волокон. Перед нашим раскрывшимся взором каждый элемент вещей отныне простирается назад (и стремится продолжаться вперед) до исчезновения из виду. Так что вся пространственная необъятность – это лишь поперечный слой с временем t ствола, корни которого уходят в бездну прошлого, а ветви поднимаются куда-то в будущее, кажущееся на первый взгляд беспредельным. В этом новом аспекте мир представляется как масса, находящаяся в процессе преобразования. Всеобъемлющие целое и квант стремятся найти свое выражение и определиться в космогенезе.
Каков ныне, на взгляд физиков, облик (качественная сторона) этой эволюции материи и каковы ее закономерности (количественная сторона)?
А. Облик
Если рассматривать эволюцию материи в ее центральной, наиболее ясной части, то она сводится, согласно современным теориям, к постепенному образованию, путем возрастающего усложнения различных элементов, выявленных физико-химией. В самом низу, в начале, еще непосредственная, невыразимая образно простота световой природы. Затем, внезапно (?) *) – кишение элементарных частиц, положительных и отрицательных (протоны, нейтроны, электроны, фотоны..:), список которых беспрерывно увеличивается.
*) Несколько лет назад это первоначальное возникновение частиц скорее представлялось в форме внезапной конденсации (как в насыщенной среде) первичного вещества, рассеянного в безграничном пространстве. Теперь по различным «совокупным причинам (в частности, в связи с теорией относительности вместе с представлением о разбегании галактик) физики выдвигают преимущественно идею взрыва, распылившего первичный квазиатом, в котором пространство-время было как бы сдавлено (в своего рода естественный абсолютный нуль), всего лишь несколько миллиардов лет назад. Для понимания последующего обе гипотезы равноценны в том смысле, что как одна, так и другая помещают нас внутрь корпускулярного множества, за пределы которого мы не можем выйти ни в каком направлении – ни вбок, ни назад, но, может быть, однако (см. часть IV гл. II), двигаясь вперед, через особую точку закручивания и интерьеризации.
Затем идет гармонический ряд простых тел, следующих от водорода до урана по нотам атомной гаммы. Далее – огромное разнообразие сложных тел; их молекулярные массы поднимаются до определенной критической величины, выше которой, как мы увидим, происходит переход к жизни. В этом длинном ряду нет ни одного члена, который бы не состоял из ядер и электронов, как это доказано экспериментально. Фундаментальное открытие того, что все тела образуются путем комбинации первоначального типа частиц, как вспышка, осветило нам историю универсума. Материя с самого начала по-своему подчиняется великому биологическому закону «усложнения» (к которому мы все время будем возвращаться).
По-своему, сказал я, ибо на стадии атома многое в истории мира от нас еще ускользает.
Прежде всего, поднимаясь в ряду простых тел, должны ли химические элементы последовательно проходить все ступени лестницы (от самой простой к самой сложной) путем своего рода онто- или филогенеза? Или же атомные числа выражают лишь ритмический ряд состояний равновесия, как своего рода гнезда, куда падают внезапно собранные вместе ядра и электроны? Следует ли, далее, в том и другом случае представлять различные ядерные комбинации как тотчас же и в равной мере возможные? Или же, наоборот, следует представить, что в целом, статистически, тяжелые атомы появляются лишь после легких, в определенном порядке?
На эти и подобные им вопросы наука, по-видимому, еще не в состоянии окончательно ответить. О восходящей эволюции (я не говорю – «расщеплении») атомов мы сейчас знаем меньше, чем об эволюции предживых и живых молекул. Однако остается фактом (и это в интересующем нас вопросе единственный действительно важный пункт), что, начиная со своих самых отдаленных образований, материя выступает перед нами в процессе развития , причем это развитие обнаруживает два аспекта, лучше проявляющиеся в более поздних периодах. Во-первых, оно начинается с критической фазы – фазы образования зернистой структуры, внезапно порождая (раз и навсегда?) составные части атома и, возможно, сам атом. Во-вторых, по крайней мере начиная с молекул, оно продолжается путем сложения, в ходе процесса все большего усложнения.
В универсуме не все происходит постоянно, в любой момент. Не все происходит в нем также где угодно.
В нескольких строках здесь резюмирована идея трансформации материи, принятая ныне в науке. Но эта трансформация была рассмотрена просто в ее временной последовательности без указания ее места в космическом пространстве. Исторически ткань универсума концентрируется во все более организованных формах материи. Но где же совершаются эти метаморфозы, хотя бы начиная с молекулярных построений? В любой ли точке пространства? Разумеется, нет, мы знаем, что не в любом месте, а лишь в центре и на поверхности звезд. Только что мы рассматривали бесконечно малые элементарные частицы, и вот нам приходится сразу подняться к бесконечно большим звездным массам.
Звездные массы… Наша наука смущена и вместе с тем очарована этими колоссальными телами, которые ведут себя наподобие атомов, но построение которых сбивает нас с толку своей громадной и (только по видимости?) бессистемной сложностью. Может быть, со временем выявится какой-то порядок или периодичность в устройстве звезд как по составу, так и по расположению. Не продолжают ли неизбежно историю атомов какая-то «стратиграфия» и «химия» небес?
Не будем вдаваться в эти еще туманные перспективы. Как бы они ни были увлекательны, они скорее уводят от человека, чем ведут к нему. Однако следует отметить и зафиксировать определенную генетическую связь между атомом и звездой, ибо ее следствия можно проследить даже в генезисе духа. Физика, возможно, будет еще долго колебаться в определении структуры звездных громад. Но уже есть кое-что достоверное и вместе с тем достаточное, чтобы направить наши шаги по путям антропогенеза. Это то, что выработка сложных материальных соединений может происходить лишь благодаря предварительной концентрации ткани универсума в туманностях и в солнцах. Каков бы ни был целостный облик миров, химическая функция любого из них уже имеет для нас определенный смысл. Небесные тела – это лаборатории, где продолжается – в направлении создания крупных молекул – эволюция материи, происходящая по определенным количественным правилам, которыми пора теперь заняться.
Б. Числовые законы
То, о чем догадывалась античная мысль и изображала как естественную гармонию чисел, современная наука постигла и реализовала в точных формулах, основанных на измерении. В самом деле, знанием микро- и макроструктуры универсума мы скорее обязаны все более тщательным измерениям, чем прямым наблюдениям. И также благодаря все более смелым измерениям выявлены поддающиеся вычислениям условия, которым подчиняется всякое преобразование материи со стороны участвующей в нем мощности.
Нет нужды вдаваться здесь в критическое рассмотрение законов энергетики. Резюмируем их попросту так, как они доступны и необходимы всякому историку мира. Если их рассматривать с этой биологической стороны, то они могут быть в общем сведены к двум следующим принципам.
Первый принцип . В ходе физико-химических превращений не отмечается появления никакой поддающейся измерению новой энергии.
Всякий синтез оплачивается. Это – коренное условие бытия вещей, которое, как мы знаем, распространяется даже и на духовные сферы бытия. Во всех областях прогресс для своей реализации требует прибавки усилий и, значит, мощности. Но откуда берется эта прибавка? Абстрактно можно было бы представить себе внутренний прирост ресурсов мира, абсолютное увеличение механических богатств в течение веков, покрывающее растущие нужды эволюции. В действительности, видимо, все происходит иначе. Энергия синтеза никогда не выражается вкладом нового капитала, а лишь расходом. То, что выигрывается с одной стороны, теряется с другой. Все созидается лишь ценой соответствующего разрушения.
По свидетельству опыта, на первый взгляд универсум, рассматриваемый в аспекте механического функционирования, выступает не как открытый квант, способный охватить собой все большую реальность, а как закрытый квант, в котором все прогрессирует лишь путем обмена того, что было дано изначально.
Такова первая внешняя видимость.
Второй принцип . Но мало того. В ходе всякого физико-химического превращения, добавляет термодинамика, часть используемой энергии безвозвратно «энтропизируется», т. е. теряется в форме теплоты. Конечно, символически можно сохранять деградировавшую часть в уравнениях и таким образом выразить, что в операциях материи ничто не теряется, равно как ничего не создается. Но это – чисто математическая уловка. На самом деле с действительно эволюционной точки зрения в ходе синтеза что-то окончательно сгорает, как плата за этот синтез. Чем больше функционирует энергетический квант мира, тем больше он изнашивается. Исходя из нашего опыта, конкретный материальный универсум представляется не способным бесконечно продолжать свой ход. Вместо того чтобы бесконечно двигаться по замыкающемуся кругу, он необратимо идет по линии с ограниченным развитием. И тем самым он выходит из ряда абстрактных величин и становится в ряд реальностей, которые рождаются, растут и умирают. Из времени он переходит в длительность. И, окончательно ускользая от геометрии, он как в целом, так и в своих элементах становится драматическим объектом истории.
Попытаемся передать образно естественное значение этих двух принципов – сохранения и деградации энергии.
Качественно, как сказано выше, эволюция материи представляется нам hic et nunc как процесс, в ходе которого сверхконденсируются и комбинируются между собой составные части атома. Количественно эта трансформация теперь нам представляется как определенная, но дорогостоящая операция, в ходе которой медленно исчерпывается первоначальный порыв. Упорно, со ступени на ступень усложняются и поднимаются все выше атомные и молекулярные построения. Но при этом теряется подъемная сила. Кроме того, внутри синтезированных элементов (и тем быстрее, чем выше они поднимаются) происходит то же самое изнашивание, которое подрывает Космос в целом. Постепенно маловероятные комбинации, выражаемые этими построениями, распадаются на более простые элементы, которые снова опускаются вниз, растворяясь в аморфности наиболее вероятных распределений.
Ракета, которая поднимается по стреле времени и вспыхивает, чтобы погаснуть; завихрение, подымающееся вверх по течению реки, – таков, стало быть, облик мира.
Так говорит наука. И я верю науке. Но рассматривала ли наука когда-либо мир иначе, чем через внешнюю сторону вещей?
ВНУТРЕННЕЕ ВЕЩЕЙ
В науке все еще идут споры между материалистами и спиритуалистами, между сторонниками детерминизма и финализма. Проспорив сто лет, каждая партия осталась на своих позициях и предъявляет противнику солидные к тому основания.
Насколько я понимаю, продолжение этой борьбы, в которой я принимал личное участие, связано не столько с трудностью для человеческого опыта согласовать в природе некоторые кажущиеся противоречия между механицизмом и свободой, смертью и бессмертием, сколько с трудностью для сторонников этих двух направлений стать на общую точку зрения. С одной стороны, материалисты упорно продолжают говорить о предметах так, как если бы они сводились лишь к внешним действиям, к «трансцентным» (transience) отношениям. С другой стороны, спиритуалисты упрямо не хотят выйти за пределы своего рода одиночной интроспекции, где существа рассматриваются лишь замкнутыми в себе, в их «имманентных» действиях. Борьба происходит в двух разных планах, не встречающихся между собой; и каждый видит лишь половину проблемы.
По моему убеждению, эти две точки зрения требуется объединить, и они скоро будут объединены в рамках своего рода феноменологии или расширенной физики, в которой внутренняя сторона вещей будет принята во внимание в той же мере, как и внешняя сторона мира. Мне кажется, иначе невозможно дать связное объяснение всего феномена космоса в целом, к чему должна стремиться наука.
Мы описали, в ее связях и измеримых размерах, внешнюю сторону материи. Чтобы дальше продвинуться к человеку, основу наших будущих построений следует распространить и на внутреннюю сторону той же самой материи.
Вещи имеют свое внутреннее , свою, так сказать, «сокровенность». И она выступает в определенных отношениях, токачественных , то количественных , вместе с выявленным наукой развитием космической энергии. Таковы три положения, составляющие три раздела этой новой главы.
Их рассмотрение здесь вынуждает нас выйти за рамки преджизни и несколько предвосхитить вопросы жизни и мысли. Но не является ли характерной чертой и трудным моментом всякого синтеза то, что выводы уже заключены в исходных положениях?
1. СУЩЕСТВОВАНИЕ
В результате последних достижений физики ясно обнаружено, что для нашего опыта в единой природе имеются сферы (или ступени) различных порядков, для каждой из которых характерно преобладание определенных факторов, не воспринимаемых или не принимаемых во внимание на соседней ступени или сфере. В среднем масштабе наших организмов и наших сооружений кажется. что скорость не воздействует на природу материи. Но ныне нам известно, что, достигая своих крайних пределов в движениях атомных частиц, скорость существенно изменяет массу тел. Устойчивость и долговечность «нормальных» химических элементов казались правилом. Но эта иллюзия была разрушена открытием радиоактивных веществ. В масштабе нашей человеческой жизни горы и звезды представляются образцом величественного постоянства. Теперь же мы видим, что земная кора под нашими ногами, если ее наблюдать в течение очень длительного периода, непрерывно меняется, тогда как небеса вовлекают нас в кругооборот звезд.
Во всех этих и других подобных случаях не появляется абсолютно никакой новой величины. Всякая масса изменяется в связи со скоростью. Всякое тело излучает. Всякое движение, будучи достаточно замедленным, вуалируется неподвижностью. Но в другом масштабе или при иной интенсивности определенное явление становится видимым, заполняет горизонт, гасит другие оттенки и придает всему спектаклю свой специфический тон. Так обстоит дело и с «внутренней стороной» вещей. В области физико-химии по причине, которая скоро обнаружится, предметы проявляются лишь через свой внешний детерминизм. В глазах физика, по крайней мере до сих пор, нет ничего законного, кроме «внешней стороны» вещей. Подобная интеллектуальная позиция еще допустима для бактериолога, культуры которого рассматриваются (хотя и не без некоторых значительных трудностей) как лабораторные реактивы. Но она уже гораздо более затруднительна в мире растений. Эта позиция сомнительна для биолога, изучающего поведение насекомых или кишечнополостных. Она попросту никчемна в случае позвоночных. И наконец, она совершенно неприменима к человеку, у которого наличие «внутреннего мира» уже не может игнорироваться, поскольку этот факт становится предметом непосредственной интуиции и основой всякого познания.
Видимая ограниченность феномена сознания высшими формами жизни.долго давала науке повод устранять его из своих моделей универсума. Причудливое исключение, странная функция, эпифеномен – мысль характеризовалась как-нибудь так, чтобы от нее избавиться. Но что было бы с современной физикой, если бы радий был просто помещен в раздел «анормальных» тел и больше ничего?.. Очевидно, действие радия не сброшено со счета и не могло быть сброшено потому, что, будучи измеримым, оно проложило себе путь во внешней ткани материи, тогда как сознание для включения его в систему мира вынуждает признать наличие новой стороны или измерения в ткани универсума. Мы отступаем перед трудностью. Но разве не видно, что в том и в другом случае перед исследователями стоит аналогичная проблема, которая должна решаться одним и тем же методом: открыть в исключительном всеобщее .
Мы слишком часто испытывали это на опыте в последнее время, чтобы еще сомневаться: природная аномалия – это всегда лишь преувеличение до ощутимости какого-либо свойства, всюду распространенного в неосязаемом виде. Какой-либо феномен, точно установленный хотя бы в одном месте, в силу фундаментального единства мира необходимо имеет повсеместные корни и всеобщее значение. Куда ведет это правило, если применить его к случаю «самопознания» человека?
«Сознание с полной очевидностью проявляется лишь у человека, следовательно, это единичный случай, не интересный для науки». Так, может быть, сказали бы мы раньше. Теперь мы скажем иначе: «Сознание проявляется с очевидностью у человека, следовательно, обнаруживаемое в этой единичной вспышке, оно имеет космическое распространение и как таковое окружено ореолом, продлевающим его в пространстве и времени беспредельно».
Отсюда следуют определенные выводы. И я не представляю себе, как можно было бы от них уйти, сохраняя в то же время хорошую аналогию со всей остальной наукой. В глубине нас самих, бесспорно, обнаруживается внутреннее, открываясь как бы через разрыв в центре существ. Этого достаточно, чтобы в той или иной степени это «внутреннее» существовало везде и всегда в природе. Раз в одной точке самой себя ткань универсума имеет внутреннюю сторону, то она неизбежно двусторонняя по самой своей структуре , т. е. в любой области пространства и времени, так же, как она, например, по структуре зерниста. Таким образом, у вещей имеется не только внешнее, но и сопротяженное ему, нечто внутреннее .
Отсюда логически вытекает следующее, хотя и непривычное для воображения, но фактически единственно приемлемое для нашего разума представление о мире. Если рассматривать материю с самого низу, с чего мы и начали этот труд, то обнаруживается, что эта первичная материя представляет собой нечто большее, чем кишение частиц, столь замечательно анализируемое современной физикой. Под этим первичным механическим слоем следует представить себе до крайности тонкий, но абсолютно необходимый для объяснения состояния космоса в последующие времена «биологический» слой. Для внутреннего сознания *) и, значит, спонтанности (три выражения одного и того же) также невозможно опытным путем установить абсолютное начало, как и для любой другой линии универсума.
*) Здесь, как и в других местах данной работы, термин «сознание» берется в его наиболее общем значении как обозначающий психику всякого рода, от самых элементарных форм внутреннего восприятия до человеческого феномена мыслительного познания.
В цельной картине мира наличие жизни неизбежно предполагает существование до нее, беспредельно простирающейся пред-жизни . *)
*) Эти страницы были давно уже написаны, когда я неожиданно обнаружил изложение самой сути этих идей в нескольких превосходных строках, недавно написанных Дж. Б. С. Холдейном.
«Мы не находим в том, что мы называем материей, никакого очевидного следа ни мысли, ни жизни, – говорит выдающийся английский биохимик. – И потому эти свойства мы изучаем преимущественно там, где они обнаруживаются с наибольшей очевидностью. Но если современные перспективы науки верны, то следует ожидать, что они будут в конце концов обнаружены, по крайней мере в рудиментарной форме, во всей Вселенной». И Холдейн даже добавляет слова, о которых читатель может вспомнить впоследствии, когда я покажу со всеми необходимыми оговорками и коррективами перспективу «точки Омега»: «Если кооперирование нескольких миллиардов клеток в мозгу может породить нашу способность сознания, то еще более допустима идея, что какое-то кооперирование всего человечества или его части предопределит то, что Конт называл сверхчеловеческим верховным существом» (J. V. S. Haldane, The Inequality of Man, Pelican Editions, A. 12, p. 114). Значит, то, что здесь высказано, не абсурд. Не говоря уже о том. что каждый метафизик должен порадоваться тому, что даже на взгляд физики идея абсолютно грубой (т. е. чисто «трансцентной») материи – это лишь первое и несовершенное приближение нашего опыта.
«Как на доступном примере объяснить разницу феномена и ноумена?» – Яндекс.Кью
Я не философ, и на факультете философии не учился, но, как и у многих, получавших высшее образование, курсы философии у меня были. Поэтому попробую объяснить то, как я понял это сам.
Ноумен – это понятие из области философии, которое обозначает какую-то неочевидную и неосязаемую сущность. Что-то, что нельзя потрогать и познать опытным путем. Вообще, само слово «ноумен» в греческом оригинале означает «разум». То есть, можно сказать, что ноумен – это нечто познаваемое только и исключительно силой разума без использования каких-либо чувств.
Впервые этот термин появляется в диалогах Платона и трактуется как умопостигаемое явление. Кант называл его «вещью в себе» (во многих источниках «вещь сама по себе») и трактовал немного иначе – как исключительно умопостигаемый объект, который существует только благодаря нашим логическим суждениям. Это что-то, не опирающееся на опыт. (Неплохо написал эксперт Кью вот в этом вопросе.) Отсюда можно прийти к введенному им понятию априорного знания.
В свою очередь феномен – это нечто, данное в чувственном созерцании. То есть что-то, что мы можем понять опытным путем, то есть знание апостериорное.
А теперь на фоне этих вводных попробую ответить на вопрос и написать простой пример.
У меня есть в офисе кружка. Абсолютно стандартная белая – ничего примечательного. Что я могу про нее сказать? Она белая, гладкая, увесистая, имеет форму, похожую на цилиндр, в нее можно налить воду, которая потом не будет проходить свой стенки кружки и так далее. То есть мое представление о кружке – совокупность описанных мною выше характеристик. Это всё феноменальное, то есть я могу определить это, вступив с кружкой в взаимодействие.
А теперь вопрос – если вы мне дадите вводные о том, что перед мной нечто белое, тяжелое, гладкое, удерживающее воду и так далее – смогу ли я сразу собрать эти характеристики в образ кружки? Скорее всего да, но беда в том, что одновременно эти же характеристики могут описывать унитаз. И тот факт, что я привык осознавать свою кружку как белый предмет и всё такое – не даёт никакой гарантии, что данный набор характеристик не подразумевает под собой унитаз.
А теперь попробуем сделать упражнение и по очереди лишить кружку, на которую мы смотрим, вообще всех характеристик. Отбросим цвет, вес, непроницаемость, твердость или мягкость, в общем всё, что мы привыкли определять у предмета.
Все равно останется что-то неосязаемое и непонятное, которое делает сложившиеся характеристики именно кружкой – кружковость. (Как в меме про «объясни свою маленькость».)
И вот, если мы так у любого эмпирического понятия отбросим все свойства, которые известны нам из нашего опыта (феноменальное), мы не сможем отбросить нечто, благодаря чему мы мыслим это понятие как субстанцию. И вот как раз то, что вы можете познать только разумом – и есть ноумен.
Феномен жизненного самоопределения: содержание и компоненты
%PDF-1.3 % 1 0 obj > endobj 5 0 obj /Title >> endobj 2 0 obj > endobj 3 0 obj > endobj 4 0 obj > stream
На пути к философской биологии (Исследования в области феноменологии и экзистенциальной философии)
В первой части этой книги Ханс Йонас, одно время ученик Мартина Хайдеггера, предлагает серию эссе, дающих проницательный анализ природы жизни и ее связи с неживым во вселенной. Некоторые из его идей, например, представление о том, что жизнь — это не просто случайное происшествие в неживой вселенной, а естественное явление, особенно богаты возможностями. Йонас отмечает, что хотя жизнь не обязательно должна была возникнуть, при определенных условиях материя становится следующим естественным шагом в этом процессе.И по мере того, как жизнь идет так же, как и ум, он утверждает, что ум — или сознание, чувствительность, осознание — принадлежит континууму жизни. Его естественное развитие проистекает из потребностей живой системы, в особенности той, которую мы называем животным, с подвижностью и способностью реагировать на стимулы, преследуя ее или убегая от нее. Йонас предполагает, что уровень чувствительности, которого достигли люди, то есть наша способность к когнитивному функционированию (интеллекта), должен рассматриваться как естественный результат самого восприятия.Конечно, все это не ново, но Йонас предлагает несколько интересных способов понимания жизни как явления во вселенной неживого. Отсюда он хочет перейти к этическому, и он делает это, переходя от анализа жизни как части континуума с неживым, во всех его животных проявлениях, к анализу человеческой мысли о жизни и самом бытии.После первой серии эссе, посвященных роли жизни внутри неживого, уровням самой жизни и особым способностям человека, основанным на жизненной модальности, в которой он находится, Йонас заканчивает переходным эссе, которое он озаглавил «Из философии философии». Организм философии человека, «в котором он перенаправляет нас» в пропасть, которая открывается этой конфронтацией самого себя с самим собой и в осуществлении отношений, которые тем или иным образом всегда должны преодолевать эту пропасть.. . . Как данные его внешних чувств, так и результаты его отражения являются простым материалом для непрерывного синтеза и интеграции в целостный образ, — пишет он. — Эта работа продолжается до тех пор, пока человек жив как человек. . . . С появлением этой возможности история сменяет эволюцию, а биология уступает место философии человека ». P. 187
Во второй половине книги он переходит к рассмотрению ряда тем, которые менее сфокусированы и связнее, чем в предыдущих эссе.От несколько абстрактного и эзотерического эссе на тему «Практическое использование теории» до дискуссии, которую он называет «Гностицизм, экзистенциализм и нигилизм» (в которой он исследует и выявляет связи между этими тремя объяснительными подходами), до трудной для понимания эссе на тему «Хайдеггер и теология», за которым последовала несколько лучшая работа «Бессмертие и современный характер» (исследующие различные концепции бессмертия, которые интересовали и волновали людей на протяжении веков), он наконец приходит к чему-то, близкому к морали. Картина, которую он, казалось, обещал с самого начала.И здесь, в своем последнем эссе, он утверждает, что понятие бессмертия лучше всего можно понять не как личное выживание (что, по его мнению, не имеет смысла, учитывая то, что мы в настоящее время знаем о вселенной, в которой мы находимся), а как состояние действия внутри большее чувство безвременья. Он предполагает, что это имеет моральное значение.
Личное я, которым мы являемся, конечно же, должно отпасть с нашей индивидуальной кончиной, но действия, которые мы предпринимаем, предполагает он, находятся во вневременном смысле в пределах большей реальности, реальности, которую мы постигаем, когда начинаем понимать мир правильно.И это понимание означает признание нашего человеческого «я» как части этой более обширной вселенной, но не просто как случайную часть, не просто как случайность в потоке физических явлений, но как естественное возникновение в этом потоке. Он предполагает, что мы являемся апогеем материальной вселенной, ее неизбежным следствием, когда для этого созданы подходящие условия, и, как таковые, он предлагает, мы являемся не просто одним элементом среди многих, одним типом сущности среди многих типов, а продолжением. типов, из которых мы произошли. Мы не отделены от явлений вселенной, не плывем по течению в чужом мире, а являемся естественными и, следовательно, законными хранителями этого мира.Он утверждает — хотя, возможно, это слишком сильный термин, поскольку он не ставит своей целью логическое обоснование, а предлагает (создать картину), — что способ понять это — отношения опеки — через метафору, метафору. это подразумевает мистическое, но он явно отвергает это как призыв к мистицизму. Напротив, объясняет он, «только этика, основанная на широте бытия, а не только на исключительности или странности человека, может иметь значение в схеме вещей. в таком случае мы должны учиться на интерпретации реальности в целом, по крайней мере, на интерпретации жизни в целом.Но даже без такой претензии на трансчеловеческое значение для человеческого поведения, этика, больше не основанная на божественном авторитете, должна быть основана на принципе, обнаруживаемом в природе вещей, чтобы не стать жертвой субъективизма или других форм релятивизма ». Стр. 284
Таким образом, он утверждает, что этика, чтобы быть реальной и убедительной для нас, должна основываться на чем-то, что объективно верно в отношении вещей, а не только на наших предпочтениях и предрасположенностях как отдельных сущностей в мире.Для этого значения он предлагает метафору, заимствованную из гностической картины вселенной, которая предполагает, что божество, источник всего сущего, добровольно отдает себя, чтобы стать миром. Йонас не утверждает, что это истинное или эмпирически обоснованное объяснение того, как устроена Вселенная или что это такое, но только то, что мы можем лучше всего представить себя в универсальном континууме, прибегая к символическим историям подобного рода. Мы можем представить себе, что Бог создает мир, переделывая Себя через физическую реальность и, наконец, через нас.Таким образом, мир — это процесс переделки, возрождения Бога из физических случайностей существования в потоке.
И вот мы стоим, часть этого потока, но также и его выражение. Йонас предполагает, что мы находим в интеллектуальном агентстве, которое характеризует нашу собственную форму существования (которая противоречит способам существования, реализуемым менее разумными животными или царством растительной жизни), уникальную роль хранителя мира. Мы пришли, думает Йонас, к тому, чтобы рассматривать наши действия как выражение божественности самого существования, и, как таковые, они должны соответствовать тому благу, которое мы понимаем в этом экзистенциальном проявлении.Таким образом, предполагает Йонас, мы находим моральное обязательство, а не изобретаем его, поскольку мы обязаны, как только мы начнем ясно видеть мир через подобные образы, заботиться не только о себе и своей конкретной жизни, но также и о жизнях и людях. не-жизни всего сущего.
Конечно, с точки зрения моральной оценки это требует очень специализированного мышления. Но Йонас полагает, что это действительно естественно для человечества, когда мы начинаем проект по осознанию себя и своего места в мире.Он находит это в истории философии еще древних греков и в мистических системах верований древнего Востока, а также в экзистенциалистах, которые отвергают мораль в ее традиционном смысле как недостоверную, потому что она навязана извне, или выступают за более высокую мораль. мораль самореализации для вытеснения навязываемого извне разнообразия (Nietszche) либо через сартрианские объятия радикальной человеческой свободы, либо через хайдеггеровское чувство заброшенности (нахождения себя В мире, а не вне его, всегда в контексте, в котором мы имеем никакого контроля и поэтому мы должны определять себя через деятельность внутри него, а не через мысли о нем), или даже благоговение перед абсурдностью отчужденного человеческого существа, плывущего по течению в бессмысленном мире (как это было у Камю).Однако Йонас предлагает иную интерпретацию, аргументируя значение человеческого существа тем, что человек стоит не только на вершине существования, его незапланированного результата, но и как наиболее полное проявление существования и, таким образом (говоря современным языком), он владеет вселенной в той же мере, в какой он. он принадлежит ей.
Этот моральный аргумент является узкоспециализированным и, хотя он имеет некоторые интригующие идеи и выводы, вряд ли кажется адекватным для поддержания того вида ежедневных моральных суждений, которые мы делаем и которые интуитивно считаем оправданными, даже когда мы можем оказаться не в состоянии дать другим аргументы в пользу того, почему мы (или они) должны принять некоторую моральную интуицию (например, о том, чтобы не причинять вред другим).Действительно, подход Йонаса не дает нам возможности отличить хорошее от плохого, поскольку смерть, как он напоминает нам, является неотъемлемой частью жизни, конечность (ограничения, накладываемые во времени и пространстве) заложена в природе вещей, имеющих любые виды место вообще в мире. И люди, безусловно, принадлежат к миру с точки зрения Йонаса. Если смерть — это плохо, то с этой точки зрения это также хорошо, поскольку мы не могли бы быть здесь и сейчас (живыми и осознающими, какими мы есть), если бы в какой-то момент мы не были (чтобы в конечном итоге отказаться от формы и функции и собственно, само осознание).Йонас очень обеспокоен гибелью невинных людей, особенно во время Холокоста и других человеческих бедствий, и явно считает совершение таких вещей большим злом. По его мнению, поступить так — значит отвергнуть роль человека как хранителя всего сущего, включая своих собратьев.
Но, конечно, такие смерти и, чаще, чем мы хотели бы признать, страдания, сопутствующие смерти в целом, так же неизбежны, как и радость и возбуждение от жизни в этом мире, от чувства и от того, чтобы почувствовать себя.Если этика, если моральные требования, касаются чего-либо, они должны, по крайней мере, касаться того, что мы, как совещательные агенты, делаем друг с другом. И здесь, если вселенная, частью которой мы являемся, безлична и является источником нашей боли, а также нашей радости, то даже действия, которые мы считаем «злом», можно понимать как часть того же континуума. Ибо зло, наконец, находится в глазах тех, кто его переживает, и моральный вопрос, на который не может ответить точка зрения, подобная представленной Йонасом, заключается в том, почему человеческий хищник должен щадить свою жертву, если все мы и все существа выражаем одну и ту же основу. экзистенциальная динамика?
Жизнь живет смертью, так как растения пожирают питательные вещества разложившихся органических веществ, а животные пожирают другие живые существа, чтобы выжить.Почему бы человеку не пожирать и своих собратьев такими действиями, которые его товарищи считают плохим обращением с собой, если мы все вместе в общей вселенной, если это просто выражает один аспект самой вселенной?
Рассказ Йонаса, возможно, говорит нам, почему мы должны охранять Вселенную в целом, почему мы должны заботиться о ее продолжительности и даже о ее качестве. Но он не объясняет, почему мы должны заботиться о других людях, которые являются сиюминутными аспектами огромной вселенной, как и мы.
Сознание как конкретное физическое явление
https://doi.org/10.1016/j.concog.2019.102779Получите права и контентОсновные моменты
- •
Опыт — это конкретные явления, которые можно наблюдать и моделировать с научной точки зрения.
- •
Наука может моделировать ощущения от опыта.
- •
Эпистемический разрыв — это различие между научной моделью и явлением.
- •
Неврология может моделировать само сознание, а не только его корреляты.
Abstract
Типичный эмпирический подход к изучению сознания утверждает, что мы можем наблюдать только нейронные корреляты переживаний, но не сами переживания. В этой статье мы, напротив, утверждаем, что переживания — это конкретные физические явления, которые могут причинно взаимодействовать с другими явлениями, включая наблюдателей. Следовательно, опыт можно наблюдать и научно моделировать. Мы предполагаем, что эпистемический разрыв между опытом и научной моделью его нейронных механизмов проистекает из того факта, что модель является просто теоретической конструкцией, основанной на наблюдениях и отличной от конкретного явления, которое она моделирует, а именно самого опыта.В этом смысле существует разрыв между любым природным явлением и его научной моделью. При таком подходе нейробиологическая теория конститутивных механизмов опыта является буквально моделью самого субъективного опыта. Мы утверждаем, что эта метатеоретическая основа обеспечивает прочную основу для эмпирического исследования сознания.
Ключевые слова
Конституционные механизмы сознания
Нейронные корреляты сознания
Эпистемический разрыв
Жесткая проблема сознания
Эмпирическое наблюдение
Научные модели
Модельно-зависимый реализм
Руселлианский монизм
философии Рекомендуемые статьиЦитирующие статьи (0)© 2019 Авторы.Опубликовано Elsevier Inc.
Рекомендуемые статьи
Цитирование статей
Как феноменология может помочь нам учиться на опыте других
Perspect Med Educ. 2019 Apr; 8 (2): 90–97.
, 1, 2 , 3 и 1Брайан Э. Нойбауэр
1 Медицинский факультет Университета силовых структур, Бетесда, Мэриленд, США
2 Служба общей внутренней медицины , Национальный военно-медицинский центр Уолтера Рида, Бетесда, Мэриленд, США
Кэтрин Т.Witkop
3 Департамент профилактической медицины и биостатистики, Медицинский центр военной службы, Бетесда, Мэриленд, США
Лара Варпио
1 Медицинский факультет Университета военной службы, Бетесда, Мэриленд, США
1 Департамент Медицина, Университет силовых структур, Бетесда, Мэриленд, США
2 Служба общей внутренней медицины, Национальный военно-медицинский центр Уолтера Рида, Бетесда, Мэриленд, США
3 Департамент профилактической медицины и биостатистики, Медицинский центр силовых структур, Бетезда, MD USA
Автор, ответственный за переписку. Открытый доступ Эта статья распространяется на условиях Международной лицензии Creative Commons Attribution 4.0 (http://creativecommons.org/licenses/by/4.0/), которая разрешает неограниченное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии вы должным образом указываете первоначального автора (авторов) и источник, предоставляете ссылку на лицензию Creative Commons и указываете, были ли внесены изменения. Эта статья цитируется в других статьях PMC.Abstract
Introduction
Феноменология как методология исследования имеет уникальные возможности для того, чтобы помочь ученым, работающим в сфере медицинского образования (HPE), учиться на опыте других.Феноменология — это форма качественного исследования, которое фокусируется на изучении жизненного опыта человека в мире. Несмотря на то, что это эффективный метод исследования, характер этой методологии часто пугает исследователей HPE. Эта статья призвана объяснить феноменологию путем обзора основных философских и методологических различий между двумя основными подходами к феноменологии: трансцендентальным и герменевтическим. Понимание онтологических и эпистемологических допущений, лежащих в основе этих подходов, необходимо для успешного проведения феноменологического исследования.
Цель
Этот обзор представляет собой введение в феноменологию и демонстрирует, как ее можно применить в исследованиях HPE. Мы проиллюстрируем два основных подтипа феноменологии и детализируем их онтологические, эпистемологические и методологические различия.
Выводы
Феноменология — это мощная исследовательская стратегия, которая хорошо подходит для изучения сложных проблем в HPE. Построив лучшее понимание природы феноменологии и работая над обеспечением надлежащего соответствия между конкретным вопросом исследования и основной философией исследователя, мы надеемся побудить ученых HPE учитывать ее полезность при решении своих исследовательских вопросов.
Ключевые слова: Трансцендентальная феноменология, Герменевтическая феноменология, Качественная
Качественное Пространство выделяет исследовательские подходы, которые подталкивают читателей и ученых глубже к качественным методам и методологиям. Участники A Qualitative Space могут: продвигать новые идеи о качественных методологиях, методах и / или методах; обсудить текущие и исторические тенденции в качественных исследованиях; подготовить и поделиться подробными размышлениями о том, как следует пересмотреть или изменить методы сбора данных; размышлять над эпистемологическими основами качественного исследования; или утверждают, что некоторым качественным практикам следует положить конец.Поделитесь своими мыслями в Twitter, используя хэштег: #aqualspace
Introduction
Человеческие существа, которые обладают почти уникальной способностью учиться на опыте других, также примечательны своим явным нежеланием делать это. — Дуглас Адамс,
Несмотря на то, что люди — одно из немногих животных, которые могут учиться на опыте других, мы часто не хотим этого делать. Возможно, это потому, что мы полагаем, что подобные обстоятельства никогда не могут случиться с нами.Возможно, это потому, что мы предполагаем, что, оказавшись в такой же ситуации, мы будем принимать более мудрые решения. Возможно, это потому, что мы предполагаем, что субъективный опыт человека не так надежно информативен, как объективные данные, собранные из внешней реальности. Независимо от предположений, обосновывающих это опасение, ученым важно учиться на опыте других. Фактически, это основная предпосылка исследования. Исследование включает в себя подробное изучение субъекта (например, отдельного человека, группы людей, обществ или объектов) с целью обнаружения информации или достижения нового понимания предмета [1].Такое подробное изучение часто требует понимания опыта других, чтобы мы могли по-новому взглянуть на то или иное явление. Ученые, работающие в сфере медицинского образования (HPE), хорошо понимают необходимость учиться на опыте других. Чтобы максимально повысить эффективность обратной связи, обучения на рабочем месте, клинических рассуждений или любого другого из множества явлений, исследователи HPE должны иметь возможность внимательно изучать и извлекать уроки из опыта других. Эти усилия часто сдерживает отсутствие методологии.Другими словами: исследователям HPE необходимо знать, как учиться на опыте других.
Феноменология — это качественный исследовательский подход, который имеет уникальные возможности для поддержки этого исследования. Однако феноменология как способ участия в исследованиях HPE не имеет сильных сторонников. Легко понять, почему: чтобы по-настоящему понять феноменологию, необходимо научиться ценить философию, лежащую в ее основе. Эти философии теоретизируют значение человеческого опыта.Другими словами, участие в феноменологических исследованиях требует от ученого ознакомиться с философскими причинами наших интерпретаций человеческого опыта. Это может быть сложной задачей, но Дуглас Адамс никогда не говорил, что учиться на опыте других будет легко.
Вопросы, на которые может дать ответ феноменология, и идеи, которые может дать этот вид исследований, имеют фундаментальное значение для HPE: что такое переживание стыда и влияние этого опыта на учащихся-медиков [2]? Что значит быть чутким клиницистом [3]? Каков опыт учащихся-медиков в неудачах на экзаменах с высокими ставками [4]? Как опытные врачи учатся выражать свои клинические рассуждения в профессиональной практике [5]? Ответы на такие вопросы составляют основу нашей области.Чтобы ответить на такие вопросы, мы можем использовать феноменологию, чтобы учиться на опыте других.
В этой рукописи мы углубляемся в философию и методологии двух разновидностей феноменологии: герменевтической, и трансцендентальной. Наша цель — не упрощать сложную феноменологию и не утверждать, что все исследователи HPE должны использовать феноменологию. Вместо этого мы полагаем, что феноменология — это ценный подход к исследованиям, который должен быть включен в объем исследований HPE.Мы поместим эти два подхода в контекст их философских корней, чтобы проиллюстрировать сходства и различия между этими способами участия в феноменологических исследованиях. Поступая таким образом, мы надеемся побудить исследователей HPE вдумчиво заняться феноменологией, когда их исследовательские вопросы требуют такого исследовательского подхода.
Что такое феноменология?
Проще говоря, феноменологию можно определить как подход к исследованию, который стремится описать сущность явления, исследуя его с точки зрения тех, кто его испытал [6].Задача феноменологии — описать значение этого опыта — как в терминах , что пережил , так и в терминах , как он был пережит [6]. Существуют разные виды феноменологии, каждая из которых основана на разных способах понимания человеческого опыта , что и , как . Другими словами, каждый подход феноменологии уходит корнями в отдельную философскую школу. Чтобы выбрать феноменологическую методологию исследования, ученый должен задуматься над философией, которую они разделяют.Учитывая, что существует множество различных философий, которые может принять ученый, неудивительно, что существует широкий набор феноменологических традиций, из которых исследователь может черпать вдохновение. В этой рукописи мы выделяем трансцендентальный и герменевтический подходы к феноменологии, но существует более широкий феноменологический ландшафт. Например, Энциклопедия феноменологии, опубликованная в 1997 г., содержит статьи по семи различным типам феноменологии [7]. Также были развиты более современные традиции, которые преодолевают трансцендентальный / герменевтический разрыв.Некоторые из этих традиций подробно описаны в Табл. [8–10].
Таблица 1
Описание трех современных подходов к феноменологии
| Феноменологический подход | Описание | Ключевые цифры |
|---|---|---|
| Исследование мира жизни | Подход смешанного мира, который исследует, как повседневные переживания проявляются в жизни. индивидов через рассмотрение самости, социальности, воплощения, темпоральности и пространственности [8] | Питер Эшворт, Карин Дальберг |
| Пост-интенциональная феноменология | Смешанный подход, который рассматривает феномен как единицу анализа, но утверждает, что феномен являются множественными, частичными, контекстными и постоянно меняющимися; одновременно производятся и производятся [9] | Марк Вэгл |
| Интерпретативный феноменологический анализ (IPA) | Смешанный подход, который направлен на детальное изучение жизненного опыта явления через личные переживания участников и личное восприятие объектов и События.В отличие от других подходов, в IPA исследователь играет активную роль в процессе интерпретации [10] | Джонатан Смит |
Чтобы понять любой из этих подходов к феноменологии, полезно помнить, что большинство подходов имеют схожие определение объекта изучения феноменологии. Феноменология обычно описывается как изучение явлений в том виде, в каком они проявляются в нашем опыте, того, как мы воспринимаем и понимаем явления, а также значения феноменов в нашем субъективном опыте [11].Проще говоря, феноменология — это изучение жизненного опыта человека в мире [12]. Изучая опыт как субъективно проживаемый, можно развить новые значения и оценки, чтобы информировать или даже переориентировать то, как мы понимаем этот опыт [13].
Исходя из этого общего понимания, мы теперь рассмотрим, как трансцендентальная (описательная) феноменология и герменевтическая (интерпретативная) феноменология подходят к этому исследованию по-разному. Эти подходы кратко изложены в Табл..
Таблица 2
Сравнение трансцендентальной и герменевтической феноменологии
| Трансцендентальная (описательная) феноменология | Герменевтика (интерпретирующая) феноменология | |
|---|---|---|
| Философское происхождение | ||
| Онтологические допущения | Реальность внутренне по отношению к познающему; то, что появляется в их сознании | Живой опыт — это процесс интерпретации, расположенный в жизненном мире человека |
| Эпистемологические допущения | Наблюдатель должен отделить себя от мира, включая свое собственное физическое существо, чтобы достичь состояния трансцендентального Я ; беспристрастный; понимает явления с помощью средств описания | Наблюдатель является частью мира и не свободен от предвзятости; понимает явление с помощью средств интерпретации |
| Роль исследователя в сборе данных | Брекетинг субъективности исследователя во время сбора и анализа данных | Размышляет на основные темы опыта участников с явлением, одновременно размышляя о собственном опыте |
| Роль исследователя в данных анализ / письмо | Рассматривайте явления с разных точек зрения, идентифицируйте единицы значения и группируйте в темы, чтобы сформировать текстурное описание (что за феномен).Используйте творческие вариации, чтобы создать структурное (как) описание. Объедините эти описания, чтобы сформировать суть явления | Итерационные циклы захвата и записи отражений для надежного и детального анализа; подумайте, как данные (или части) способствовали развитию понимания явлений (в целом) |
| Методологические тексты | Полкингхорн [28] Мустакас [18] Джорджи [27] | Ван Манен [12] |
| Примеры | Такавол [32] | Байнум [2] |
Трансцендентальная феноменология
Феноменология берет свое начало в философских традициях, которые развивались веками; однако большинство историков приписывают Эдмунду Гуссерлю определение феноменологии в начале 20 века [14].Понимание академической истории Гуссерля может дать представление о его трансцендентальном подходе к феноменологии. Первоначальная работа Гуссерля была сосредоточена на математике как на объекте исследования [15], но затем перешла к изучению других явлений. Подход Гуссерля к философии стремился одинаково ценить как объективный, так и субъективный опыт, при этом его работа «достигла высшей точки в его интересе к« чистой феноменологии »или работе над поиском универсального основания философии и науки [13]». Гуссерль отверг абсолютную направленность позитивизма. на объективных наблюдениях за внешней реальностью, и вместо этого утверждал, что явления , воспринимаемые сознанием человека , должны быть объектом научного исследования.Таким образом, Гуссерль утверждал, что никакие предположения не должны информировать феноменологическое исследование; никакая философская или научная теория, никакие дедуктивные логические процедуры и никакая другая эмпирическая наука или психологические рассуждения не должны служить основанием для исследования. Вместо этого следует сосредоточиться на том, что напрямую зависит от интуиции человека [16]. Как недавно утверждал Стайти, такое отношение к феноменологии сродни тому, что «естествоиспытатель только что открыл ранее неизвестное измерение реальности [17].«Этот сдвиг в фокусе требует, чтобы исследователь вернулся« к себе, чтобы открыть природу и значение вещей [18] ». Как утверждал Гуссерль:« В конечном итоге все подлинное и, в частности, все научное знание основывается на внутренних доказательствах [ 19]. «Внутреннее свидетельство, то есть то, что появляется в сознании, — это то место, где следует изучать феномен. Для Гуссерля это означает, что субъективное и объективное знание тесно взаимосвязаны. Понять реальность явления — значит понять явление, как оно переживается человеком.Для Гуссерля этот жизненный опыт является измерением , равным , которое еще не было обнаружено [17]. Для Гуссерля феноменология уходила корнями в эпистемологическую установку; для него критическим вопросом феноменологического исследования был вопрос: «Что такое индивид, чтобы знать или осознавать феномен [20]?» В концепции феноменологии Гуссерля любой переживаемый феномен мог быть объектом изучения, тем самым подталкивая анализ За пределами простого сенсорного восприятия (то есть того, что я вижу, слышу, касаюсь) переживания мысли, памяти, воображения или эмоций [21].
Гуссерль утверждал, что живой опыт явления имеет особенности, которые обычно воспринимаются людьми, испытавшими это явление. Эти обычно воспринимаемые особенности — или универсальные сущности — могут быть идентифицированы для разработки обобщаемого описания. Согласно Гуссерлю, сущность явления отражает истинную природу этого явления. Таким образом, перед исследователем, занимающимся феноменологией Гуссерля, стоит задача: .Этот процесс включает смешение того, что действительно присутствует, с тем, что воображается как настоящее, с точки зрения возможных значений; таким образом, единство реального и идеального [18] .
Другими словами, задача состоит в том, чтобы заняться изучением жизненного опыта человека с явлением, которое подчеркивает универсальную сущность этого явления [22]. Это требует от исследователя приостановить свои собственные взгляды, убеждения и предположения, чтобы сосредоточиться на опыте участников по поводу явления и определить его сущность.Одним из величайших вкладов Гуссерля в философию и науку является метод, который он разработал, позволяющий исследователям « приостановить естественное отношение, а также наивное понимание того, что мы называем человеческим разумом, и раскрыть сферу трансцендентальной субъективности как новую область исследования. [17]. ‘
В трансцендентальной феноменологии Гуссерля (также иногда называемой описательным подходом ) цель исследователя — достичь трансцендентальной субъективности — состояния, в котором «влияние исследователя на исследование постоянно оценены, а предубеждения и предубеждения нейтрализованы, так что они не влияют на объект исследования [22].’Исследователь должен стоять в стороне и не позволять своей субъективности влиять на описания, предлагаемые участниками. К этому живому измерению опыта лучше всего подходит исследователь, который может достичь состояния трансцендентального I — состояния, в котором объективный исследователь переходит от описаний фактов пережитого опыта участниками к универсальным сущностям явления, в котором само точечное сознание могло быть схвачено [23]. В состоянии трансцендентального I исследователь может получить доступ к опыту участников феномена до рефлексии, то есть «не прибегая к категоризации на концептуализации, и довольно часто включает в себя то, что считается само собой разумеющимся, или те вещи, которые являются здравым смыслом [13].«Трансцендентальное I не вносит в исследование определений, ожиданий, предположений или гипотез; вместо этого в этом состоянии исследователь принимает позицию tabula rasa, чистого листа, который использует опыт участников для развития понимания сути явления.
Это состояние достигается за счет серии сокращений. Первая редукция, называемая трансцендентальной стадией , требует выхода за пределы естественного отношения повседневной жизни к эпохе , также называемой процессом заключения в скобки .Это процесс, посредством которого исследователи отбрасывают — или отбрасывают, как в математическом уравнении, — предыдущее понимание, прошлые знания и предположения об интересующем явлении. Предыдущее понимание, которое необходимо отложить, включает широкий спектр источников, включая: научные теории, знания или объяснения; правдивость или ложность заявлений участников; личные взгляды и опыт исследователя [24]. На втором этапе, трансцендентно-феноменологической редукции , опыт каждого участника рассматривается индивидуально и строится полное описание значений и сущности явления [18].Далее идет редукция с помощью воображаемого варианта , в котором все описания сознательного опыта участников сводятся к единому синтезу сущностей посредством процесса свободного изменения [25]. Этот процесс основан на интуиции и требует воображения множества вариаций явления, чтобы понять суть явления [25]. Эти сущности становятся основой всех знаний о явлении.
Конкретные процессы, используемые для реализации этих редукций, варьируются в зависимости от исследователей, занимающихся трансцендентальной феноменологией.Одним из широко используемых трансцендентальных феноменологических методов является метод психолога Кларка Мустакаса, а другие подходы включают работы Колаицци [26], Джорджи [27] и Полкингхорна [28]. Независимо от используемого подхода, чтобы неукоснительно заниматься трансцендентальной феноменологией, исследователь должен проявлять бдительность в своей работе по заключению в скобки, чтобы индивидуальная субъективность исследователя не влияла на анализ и интерпретацию данных. Это задача достижения состояния трансцендентального I , в котором собственные интерпретации, восприятия, категории исследователя и т. Д.не влияют на процессы редукции. Важно отметить, что современные философы продолжают бороться с представлениями Гуссерля о скобках. Если брекетинг успешно проведен, исследователь откладывает в сторону мир и все его содержание, включая физическое тело исследователя [17]. Хотя приверженность этому брекетингу сложно поддерживать, Гуссерль утверждает, что это необходимо. Отказ от опоры на физическую реальность и ее оснований — единственный способ отказаться от нашего человеческого опыта и найти трансцендентное Я (). Исследователи могут позаимствовать [29] практики из других методов качественного исследования для достижения этой цели. Например, исследование может быть разработано так, чтобы несколько исследователей триангулировали [30] свои редукции, чтобы подтвердить, что соответствующий брекетинг был сохранен. В качестве альтернативы, исследование может включать проверку данных [18] посредством проверки членов [31], чтобы убедиться, что выявленные сущности резонируют с опытом участников.
Трансцендентальная феноменология Гуссерля использовалась исследователями HPE.Например, в 2012 году Tavakol et al. изучал понимание эмпатии студентами-медиками, участвуя в трансцендентальных феноменологических исследованиях [32]. Авторы отмечают, что потеря эмпатии у студентов-медиков при переходе от доклинической к клинической подготовке хорошо задокументирована в медицинской литературе [33] и, как было установлено, отрицательно влияет на пациентов и качество предоставляемой медицинской помощи [34]. Тавакол и др. [32] использовали описательный феноменологический подход (то есть используя методологию Колаицци и Джорджи), чтобы сообщить о феномене эмпатии, испытываемом студентами-медиками в процессе обучения.Авторы определили два ключевых фактора, влияющих на способность к эмпатии: врожденная способность к сочувствию и препятствия для проявления сочувствия [32].
Герменевтическая феноменология
Герменевтическая феноменология, также известная как интерпретирующая феноменология, берет свое начало из работ Мартина Хайдеггера. Хайдеггер начал свою карьеру в области теологии, но затем перешел в академические круги, изучая философию. Хотя философское исследование Хайдеггера началось в соответствии с работами Гуссерля, позже он поставил под сомнение несколько ключевых аспектов трансцендентальной феноменологии Гуссерля.Фундаментальный разрыв с его предшественником был в центре феноменологического исследования. В то время как Гуссерля интересовала природа знания (то есть эпистемологический фокус), Хайдеггера интересовала природа бытия и темпоральность (то есть онтологический фокус) [21]. С акцентом на человеческий опыт и то, как он переживается, герменевтическая феноменология уходит от фокуса Гуссерля на «актах присутствия, восприятия, вспоминания и размышления о мире [13]» и на людях как познающих явлениях.Напротив, Хайдеггер интересуется людьми как действующими лицами в мире и поэтому фокусируется на отношениях между человеком и его / ее жизненным миром. Термин Хайдеггера жизненный мир относился к идее о том, что на «индивидуальные» реальности неизменно влияет мир, в котором они живут [22]. При такой ориентации люди понимаются как , всегда уже имеющие понимание самих себя в этом мире. , даже если они не осознают это понимание постоянно, явно и / или сознательно [17].Для Хайдеггера сознательный опыт человека в отношении явления неотделим от мира или от его личной истории. Напротив, сознание — это формирование исторически пережитого опыта, включая индивидуальную историю человека и культуру, в которой он / она вырос [22]. Человек не может выйти из своего жизненного мира . Человек не может испытать явление, не обращаясь к своему фоновому пониманию. Таким образом, герменевтическая феноменология стремится «понять более глубокие слои человеческого опыта, которые скрыты за поверхностным осознанием, и то, как жизненный мир человека, или мир, который он или она переживает до рефлексии, влияет на этот опыт [35].Герменевтическая феноменология изучает нарративы людей, чтобы понять, что эти люди испытывают в своей повседневной жизни, в своих жизненных мирах.
Но герменевтическая традиция выходит за рамки описательного понимания. Герменевтическая феноменология уходит корнями в интерпретацию — интерпретацию опыта и явлений через жизненный мир человека. Здесь можно увидеть, что богословский опыт Хайдеггера повлиял на его подход к феноменологии. Герменевтика относится к интерпретации текстов, к теориям, разработанным на основе необходимости перевода литературы с разных языков и где доступ к исходному тексту (например,г., Библия) было проблематичным [36]. Если весь человеческий опыт основан на жизненном мире человека, и если весь опыт должен интерпретироваться через этот фон, герменевтическая феноменология должна выйти за рамки описания феномена и перейти к его интерпретации. Исследователь должен осознавать влияние происхождения человека и учитывать влияние, которое они оказывают на его опыт бытия.
Это не означает, что субъективный опыт человека, который неразрывно связан с социальным, культурным и политическим контекстом, предопределен.Хайдеггер утверждал, что индивиды обладают определенной свободой. Установленная свобода — это концепция, которая утверждает, что «люди свободны делать выбор, но их свобода не абсолютна; она ограничена особыми условиями их повседневной жизни [22]. «Герменевтическая феноменология изучает значения существования человека в мире, поскольку их опыт интерпретируется через его / ее жизненный мир , и то, как эти значения и интерпретации влияют на выбор, который делает человек [13].Этот фокус требует, чтобы герменевтический феноменолог интерпретировал рассказы участников исследования в отношении их индивидуальных контекстов, чтобы осветить фундаментальные структуры понимания участниками бытия и то, как это повлияло на решения, принимаемые индивидуумом [37].
Другой ключевой аспект, который отличает герменевтическую феноменологию, — это роль исследователя в исследовании. Вместо того чтобы ограничивать субъективную точку зрения исследователя, герменевтическая феноменология признает, что исследователь, как и объект исследования, не может избавиться от своего жизненного мира. Напротив, прошлый опыт и знания исследователя служат ценными ориентирами в расследовании. Именно образование и база знаний исследователя побуждают его / ее рассматривать явление или опыт, заслуживающие исследования. Просить исследователей использовать непредвзятый подход к данным несовместимо с философскими корнями герменевтической феноменологии. Вместо этого исследователи, работающие с этой традицией, должны открыто признать свои предубеждения и задуматься о том, как их субъективность является частью процесса анализа [16].
Работа по интерпретации герменевтической феноменологии не связана с одним набором аналитических техник, связанных с правилами; вместо этого это интерпретирующий процесс, включающий взаимодействие нескольких аналитических действий [35]. В общем, этот процесс:
Начинается с выявления интересного явления, которое направляет наше внимание на жизненный опыт. Затем члены исследовательской группы исследуют опыт, как он переживается, а не как он концептуализирован, и размышляют над существенными [феноменологическими] темами, которые характеризуют опыт участника с этим явлением, одновременно размышляя над своим собственным опытом.Исследователи фиксируют свои размышления в письменном виде, а затем размышляют и снова пишут, создавая непрерывные итеративные циклы для разработки более надежного и детального анализа. На протяжении всего анализа исследователи должны сохранять четкую ориентацию на изучаемое явление (т.е. e., Избегать отвлекающих факторов) и уделять внимание взаимодействиям между частями и целым. Этот последний шаг, также описываемый как герменевтический круг, подчеркивает практику сознательного рассмотрения того, как данные (части) способствуют развивающемуся пониманию явления (целого) и как каждый усиливает значение другого [35] .
В герменевтическом подходе к феноменологии теории могут помочь сфокусировать исследование, принять решения об участниках исследования и способе решения исследовательских вопросов [22]. Теории также могут быть использованы для понимания результатов исследования. Макс ван Манен [38] — один из ученых, чье участие в герменевтической феноменологии пользуется большим уважением. Ван Манен признает, что герменевтическая феноменология «не позволяет обманчиво сводить себя к методической схеме или интерпретационному набору процедур [39].Напротив, такая феноменология требует от исследователя глубоко вникнуть в философию этой традиции, чтобы понять проект герменевтического феноменологического мышления, чтения и письма.
Недавнее исследование, опубликованное Bynum et al. иллюстрирует, как герменевтическая феноменология может быть использована в HPE [2]. В этой статье Bynum et al. исследовали феномен стыда как эмоции, испытываемой медицинскими ординаторами, и предложили понимание воздействия стыда на учащихся.В качестве средства научного исследования это исследование демонстрирует, как герменевтическая феноменология может дать представление о сложных явлениях, которые неразрывно связаны с HPE.
Заключение
Включение феноменологических исследовательских методологий в стипендию HPE создает возможности для изучения опыта других. Феноменологические исследования могут расширить наше понимание сложных явлений, связанных с обучением, поведением и общением, которые имеют отношение к нашей области.Но успех этих усилий зависит как от более глубокого осознания потенциальной ценности этих подходов, так и от более глубокого ознакомления с основной философской ориентацией и методологическими подходами феноменологии. Пожалуй, наиболее важно то, что ученые HPE должны выстраивать исследовательские процессы, соответствующие принципам выбранной методологии и лежащим в ее основе философским корням. Это согласование является краеугольным камнем для обеспечения строгости исследований и надежности.
Следование определенному контрольному списку проверочных действий или обязательных процессов не может повысить качество и строгость конкретного феноменологического исследования.Вместо этого, помимо поддержания точности между исследовательским вопросом, парадигмой и выбранной методологией, надежное феноменологическое исследование включает в себя глубокое взаимодействие с данными посредством чтения, рефлексивной записи, повторного чтения и повторной записи. В подходе Мустакаса к трансцендентальной феноменологии исследователь считывает данные, сокращает данные до единиц значения, повторно считывает эти сокращения, чтобы затем участвовать в тематической кластеризации, сравнивает данные, пишет описания и т. Д. В непрерывном процессе постоянного взаимодействия с ними. данные и написание размышлений и резюме до тех пор, пока исследователь не сможет описать суть пережитого опыта [18].В герменевтической феноменологии ученые описывают участие в герменевтическом круге, в котором исследователь читает данные, строит нечеткое понимание, занимается рефлексивным письмом, а затем повторно взаимодействует с текстом с пересмотренным пониманием [40]. В циклах чтения и письма, внимательного отношения ко всему тексту и его частям исследователь герменевтики строит понимание пережитого опыта. В обеих традициях основополагающим является глубокое взаимодействие с данными посредством чтения, записи, повторного чтения и перезаписи.Хотя эта работа по взаимодействию не стандартизирована, Полкингхорн предполагает, что богатые описания феноменологических исследований могут характеризоваться такими качествами, как яркость, богатство, точность и элегантность [41]. Хотя мы задаемся вопросом, как эти качества могут быть оценены в качественном исследовании, они подтверждают, что внимание к глубине вовлечения в чтение и запись феноменологических данных является необходимым условием строгости.
Феноменология — ценный инструмент и исследовательская стратегия.Тем, кто не знаком с его философскими основами или методологическим применением, может показаться сложным подать заявку на получение стипендии HPE. Мы надеемся, что эта рукопись поможет снять некоторые опасения при рассмотрении использования феноменологии в будущей работе. Мы считаем, что правильное применение феноменологии к исследовательским вопросам HPE поможет нам улучшить наше понимание, изучая опыт других.
Заявление об ограничении ответственности
Взгляды, выраженные в данном документе, принадлежат авторам и не обязательно отражают точку зрения Университета медицинских наук, Министерства обороны США или других федеральных агентств.
Финансирование
Внутренний грант, Университет силовых структур
Биографии
Брайан Э. Нойбауэр
Доктор медицины, FACP, главный терапевт и начальник службы общей внутренней медицины Национального военно-медицинского центра Уолтера Рида и доцент медицины в Университете медицинских наук.
Кэтрин Т. Виткоп
Доктор медицины, магистр здравоохранения, акушер-гинеколог, профессор профилактической медицины и биостатистики, а также программный директор программы общей профилактической медицины Университета медицинских наук военного ведомства.
Лара Варпио
Доктор медицинских наук, профессор медицины и заместитель директора по исследованиям программ образования для медицинских работников Университета медицинских наук.
Сноски
Заявление об ограничении ответственности
Выраженные взгляды принадлежат авторам и не обязательно отражают официальную политику или позицию ВВС США, Министерства обороны или правительства США.
Ссылки
2. Байнум В., Артино А., Юйтдехааге С., Уэбб А., Варпио Л.Страж эмоциональных событий. Природа, триггеры и последствия переживания стыда у медицинских ординаторов. Acad Med. DOI 2018: 10.1097 / ACM.0000000000002479. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 3. Хукер К. Понимание эмпатии: почему феноменология и герменевтика могут помочь медицинскому образованию и практике. Философия медицинского обслуживания. 2015; 2015 (18): 541–552. DOI: 10.1007 / s11019-015-9631-z. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 4. Пател Р.С., Таррант С., Бонас С., Шоу Р.Л. Личный опыт студентов-медиков о серьезных неудачах: тематические исследования с использованием интерпретативного феноменологического анализа.BMC Med Educ. 2015; 15: 1–9. DOI: 10.1186 / s12909-015-0371-9. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 5. Аджави Р., Хиггс Дж. Использование герменевтической феноменологии для исследования того, как опытные врачи учатся передавать клинические рассуждения. Качественный отчет 2007; 12: 612: 38. [Google Scholar] 6. Тегерани А., Мартимианакис Т., Стенфорс-Хейс Т., Вадхва А., Варпио Л. Выбор качественного исследовательского подхода. J Grad Med Educ. 2015; 7: 669–670. DOI: 10.4300 / JGME-D-15-00414.1. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]7.Вклад в феноменологию. В: Эмбри Л., редактор. Энциклопедия феноменологии. Vol. 18. Нидерланды: Спрингер; 1997.
8. Эшворт П. Подход к феноменологической психологии: случайности жизненного мира. J Phenom Psychol. 2003. 34: 145–156. DOI: 10.1163 / 156916203322847119. [CrossRef] [Google Scholar] 9. Вагл М. Создание феноменологического исследования. Лондон и Нью-Йорк: Routledge Taylor and Francis Group; 2018. [Google Scholar] 10. Туффур И. Критический обзор интерпретативного феноменологического анализа: современный качественный исследовательский подход.J Healthc Commun. 2017; 2 (4:52): 1–5. [Google Scholar] 12. Манен М.В. Исследование жизненного опыта: гуманитарная наука для педагогики, чувствительной к действию. Лондон и Нью-Йорк: Routledge Taylor and Francis Group; 1997. [Google Scholar] 13. Лаверти С.М. Герменевтическая феноменология и феноменология: сравнение исторических и методологических соображений. Int. J. Qual. Методы. 2003; 2: 1-29. DOI: 10.1177 / 1609406Поиск
- Где угодно
Поиск Поиск
Расширенный поиск- Войти | регистр
- Подписка / продление
- Учреждения
- Индивидуальные подписки
- Индивидуальные продления
- Библиотекари
- платежи Чикагский пакет
- Полный охват и охват содержимого
- Файлы KBART и RSS-каналы
- Разрешения и перепечатки
- Инициатива развивающихся стран Чикаго
- Даты отправки и претензии
- Часто задаваемые вопросы библиотекарей
- заказы, тарифы
- и платежи
- О нас
- Публикуйте у нас
- Новые журналы
- tners
- Подпишитесь на уведомления eTOC
- Пресс-релизы
- СМИ
- Книги издательства Чикагского университета
- Распределительный центр в Чикаго
- Чикагский университет
- Положения и условия
- Заявление об издательской этике
- Уведомление о конфиденциальности
- Доступность Chicago Journals
- Доступность университета
- Следуйте за нами на facebook
- Следуйте за нами в Twitter
- Свяжитесь с нами
- Запросы СМИ и рекламы
- Открытый доступ в Чикаго
- Следуйте за нами на facebook
- Следуйте за нами в Twitter
— сотрудники отделов социальных наук Калифорнийского университета в Дэвисе
Приносим извинения за неудобства, но страница, к которой вы пытались получить доступ, находится не по этому адресу.Вы можете использовать приведенные ниже ссылки, чтобы помочь вам найти то, что вы ищете.
Если вы уверены, что имеете правильный веб-адрес, но столкнулись с ошибкой, пожалуйста, связаться с Администрацией сайта.
Спасибо.
Возможно, вы искали…
- сайт
- http: // философия.ucdavis.edu/people/fzteller/site, Сайт Пола Теллера Домашняя страница Пола Теллера
- Философский клуб
- Десятый семинар Платона Западного побережья
- Он будет посвящен диалогу Платона «Горгий.«У нас есть спикеры и комментаторы из разных частей США и Европы.
- Философский клуб бакалавриата
- Студенческий клуб, посвященный введению и исследованию философских тем первого и второго порядка из различных областей.
- Как нас найти
- Кафедра философии находится в корпусе социальных и гуманитарных наук.
- События
- Предстоящие события на кафедре философии
- События
- Философский факультет Калифорнийского университета в Дэвисе ежегодно проводит ряд мероприятий.Ниже приводится краткое описание этих мероприятий.
- Карьерный путь для магистров философии
- Студенты философии учатся понимать и оценивать аргументы, а также думать и убедительно выражать свои мысли.Эти аналитические навыки являются активом в …
Что такое «Ноуменон»? — Noumenon Multiphysics
Noumenon: то, что равно .
Наблюдаемое явление . Ноумен — это то, что равно .
Эти два символа не обязательно должны совпадать. Просто потому, что вы заметили желтый зонт, значит, желтый зонт это ? Ты уверены в существовании желтого зонта? Может быть, вы наблюдали это во сне.Если желтый зонт из вашей мечты (которую вы считали правдой, когда были в мечта) это нет, поэтому мы так уверены, что желтый зонтик, который вы наблюдаете в «реальном» мир, это ?
Философы обсуждали этот вопрос веками. В философия научного метода неразрывно связана с вышеуказанный вопрос. Как? Читать дальше …
Болт Нумены
Рассмотрим следующий пример. Во время грозы я заметил молния из моего окна.Точнее, я воспринимал определенные образы и звуки, которые вместе вызывают признание «молнии» в моей голове. Моя вера в молнию собственно состоявшийся оправданный? Молния — это ноумен?
Я полагаю, что за некоторое время до того, как произошла молния, ветер вызывал накопление статического электричества в облаках. Это вызвало ионизацию воздуха вокруг него, что увеличило проводимость этого воздуха. Избыток (или недостаток) электронов обнаружил, что легко перемещаться по этим ионизированным путям, производя тем самым электронный флэш-разряд.Молния!
Обоснована ли моя вера в этот механизм? Более того, моя вера в существование самого важного ингредиента оправдано ли приведенное выше объяснение — сам электрон? Электрон — это ноумен?
Нумена и теории
Наша вера в такие вещи, как молнии, электроны, молекулы, свет, сила, энергия и т. д. как объекты, которые существование — как noumena — философски подозреваемый в По той же причине наша вера в желтый зонтик вызывает сомнения с философской точки зрения.Тем не менее, наша вера в эти вещи, формализованная в математике представления, называемые теориями , позволяют нам объяснить, предсказывать и даже контролировать многие явления реального мира.
Даже если мы, возможно, никогда не узнаем истинный, существенный характер универсальный ноумен — назовите его универсальным компьютером, природа или Бог — мы надеемся, что теории, которые мы строим из реальных явлений и наших воображаемых причин, стоящих за ними каким-то образом принимают нам все ближе и ближе к истине в последней инстанции.Если таковой существует.
Греческие философы | Национальное географическое общество
В Древней Греции философы размышляли и строили теории о многих различных идеях, таких как человеческая природа, этика и моральные дилеммы. Древнегреческих философов можно разделить на три группы: досократиков, сократиков и постсократиков.
Философы-досократы в основном исследовали явления природы. Они считали, что люди произошли из одного вещества, которым может быть вода, воздух или неограниченное количество вещества, называемого «апейрон».Одним из известных философов из этой группы был Пифагор, математик, создавший теорему Пифагора.
Сократовскими философами в Древней Греции были Сократ, Платон и Аристотель. Это одни из самых известных греческих философов. Сократа (470 / 469–399 до н. Э.) Помнят за его методы обучения и за то, что он задавал наводящие на размышления вопросы. Вместо того, чтобы читать лекции своим студентам, он задавал им сложные вопросы, чтобы оспорить их основные предположения — метод, который до сих пор используется в современных юридических школах.Поскольку Сократ мало писал о своей жизни или работе, многое из того, что мы знаем, исходит от его ученика Платона.
Платон (428 / 427–348 / 347 до н. Э.) Изучал этику, добродетель, справедливость и другие идеи, относящиеся к человеческому поведению. Следуя по стопам Сократа, он стал учителем и вдохновил работу следующего великого греческого философа Аристотеля. Аристотель (384–322 до н. Э.), Тоже интересовавшийся этикой, изучал различные науки, такие как физика, биология и астрономия. Ему часто приписывают развитие изучения логики, а также основу современной зоологии.
Постсократические философы основали четыре философские школы: цинизм, скептицизм, эпикуреизм и стоицизм. Философы-постсократы сосредоточили свое внимание на личности, а не на таких общественных проблемах, как политика. Например, стоицизм стремился понять и культивировать определенный образ жизни, основанный на добродетелях или мудрости, отваге, справедливости и воздержании. Современные философы и педагоги по-прежнему используют образцы мышления и исследования, установленные древнегреческими философами, такие как применение логики к вопросам мышления и участие в дебатах для лучшего выражения философских идей.
