Что такое феномен в психологии: что это такое, какие бывают и примеры
что это такое, какие бывают и примеры
«Непостижимый» – слово, которое лучше всего характеризует феномен. Это удивительное явление волновало философов на протяжении столетий. Но самый интересный для нас – феномен человеческого мозга. Если узнать, как вера лечит от реальных болезней, и почему негативное мышление полезнее позитивного, можно совершить личный прорыв намного быстрее.
Что такое феномен?
Феномен — это необычный, непознанный, исключительный факт или явление, причина которого неизвестна. В некоторых философских системах феноменом называют внешнюю сторону явления, постичь которую возможно только на чувственном уровне.
Феноменология — направление в философии, которое занимается исследованием природы феноменов, то есть исследования того, что присутствует в сознании и существует на самом деле. Феномену, как созерцательному явлению, противопоставляется ноумен – предмет интеллектуального созерцания.
Этимологически «феномен» происходит от греческого слова, которое переводится как «являться» или «казаться».
То есть феномен – это одновременно мысль, ощущение, восприятие, представление. В античной философии термин чаще всего встречается в работах Аристотеля, Сократа, Демокрита. Популярным было учение Платона и его учеников-платоников, согласно которому феноменальный (отражающий идею) мир противопоставляется ноуменальному (раскрытому в ходе познания) миру.
Само понятие заимствовано в русский язык из французского в XVIII веке. В Новое время понятия феномена стали ключевыми идеями в философии Канта. Немецкий философ Иммануил Кант отрицает противопоставление феномена ноумену и считает первый объектом, который познается одновременно на уровне чувств и интеллекта. Основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль посвятил работы исключительности человеческой логики и сознания. Он предложил свое определение феномена: «…это то, что есть налицо без разделения на сущность и явление, на то, что кажется и то, что существует на самом деле».
Феномены изучаются философией, психологией, этикой, эстетикой, точными, естественными науками и в каждой есть свой список непостижимых фактов.
Например, в экономике существует эффект Веблена – непостижимо высокий спрос на товары с завышенной ценой. А орнитологи изучают явление «ропот» скворцов – когда птицы сбиваются в огромные стаи и двигаются синхронно.
Пройти тест на темперамент
Феномены человеческого сознания и мозга.
Существуют тысячи книг и научных трудов, которые дают определение человеческому сознанию и психике. Но единой договоренности по этому поводу пока нет. Как факт принимаются диаметрально противоположные утверждения. Одни ученые считают: сознанием наделены абсолютно все живые существа. Этой же точки зрения придерживается и буддизм. Другие утверждают, что сознание неотделимо от понятия рефлексии (самоанализа).
Пока когнитивные науки рассуждают о природе сознания, возникновении мысли, устройстве мозга, ученые продолжают спорить на тему популярных социально-психологических феноменов.
1. Феномен веры.
Наука требует доказательств, а вера в них не нуждается. Хотя есть результаты магнитно-резонансного сканирования мозга во время молитвы, которые выявляют специфическую электрическую активность, активности теменной и височной долях.
Но ведь истинная вера не сводится к электрическим разрядам. Религиозная вера помогла выжить людям в нечеловеческих условиях войны, голода и концлагерей. Вера в себя помогает нам стать сильнее, изменить жизнь. Вера является основой для другого непостижимого явления – эффекта Плацебо, когда человек вместо лекарства получает «пустышку», но выздоравливает.
2. Феномен одиночества.
Одиночество относится к числу понятий, которые известны вроде бы всем, но на самом деле скрывают сложное, противоречивое философское содержание. Казалось бы все однозначно: одиночество – это когда ты один. Но человек может жить один и при этом иметь много друзей знакомых и родственников. У жителей мегаполисов есть другая проблема – одиночество вдвоем, когда человек находится в отношениях, в кругу друзей и близких, а внутри пустота. И это не все постановки проблемы. Есть еще добровольное одиночество человека, который не хочет вступать в брак, вынужденное одиночество в новом коллективе, отсутствие эмоциональной связи с людьми, отсутствие родственников.
3. Феномен дежавю.
Дежавю – мимолетное чувство узнавания незнакомого, которое можно испытать в бытовых ситуациях. Дежавю дает иллюзию ясновидения, когда нам кажется, что мы видели будущее во сне или можем предсказать его. В Античности это чувство называли «воспоминанием о прошлой жизни», а современные ученые считают эффект игрой нашего подсознания. Но дежавю остается одной из самых странных, непостижимых и неуправляемых способностей человека.
4. Феномен позитивного мышления.
Принципиальное отличие действия позитивных и негативных мыслей на жизнь человека доказано наукой. Безусловно, позитивное мышление уменьшает депрессию, продлевает жизнь. Но его часто путают с магическим. Нам кажется, что достаточно нескольких положительных мыслей и вуаля – все произойдет само собой. Но позитивная мысль, умноженная на нулевое действие, дает ноль результата. А иллюзия контроля и всемогущества мешает нам реально оценивать происходящее. Так что установки позитивного мышления подходят не всем.
А феномен оптимизма заключается именно в негативном мышлении.
Пройти тест: оптимист или пессимист
Феномен негативного мышления.
Говорить, что позитивные установки не работают неправильно. Но мы рассмотрим случаи, когда пригодится мышление негативное – способность разглядеть подводные камни заранее и встречаться с ними подготовленным.
Правило 1. У всего есть обратная сторона.
Светлая сторона – то, что мы пытаемся представить окружающим. Темная сторона – то, что тормозит наше приближение к идеалу. Именно поэтому обещания кадровика приеме на работу и реальная работа – две большие разницы. Поэтому наступают кризисы отношений, ссоры, разочарования, разрыв отношений.
Вывод. В первую очередь во всем стоит искать недостатки.
Правило 2. Чем хуже, тем лучше.
Парадокс, но когда мы терпим неудачу, наша самооценка повышается. Это доказано научно. Люди, которые выросли в атмосфере преодоления трудностей становятся лучшими сотрудниками и делают успешную карьеру чаще, чем воспитанные в «зефирных» условиях.
Сама мысль об ошибке не приводит их в ужас, но помогает сосредоточиться. Человек становится умнее только тогда, когда встречается лицом к лицу с трудностями и понимает, что они не такие уж страшные.
Вывод. Главное – научиться делать верные выводы из своих поражений и держать удар.
Правило 3. Все бесплатное ценится меньше или совсем не ценится.
Когда мы легко, не напрягаясь, получаем желаемое, то не успеваем сформировать представление о его ценности. То, что мы получаем без усилий, не вызывает у нас долгого интереса. Это относится к обучению – бесплатные курсы мы редко досматриваем до конца, зато на платных учимся с удовольствием. Такое же случается в отношениях, творчестве, на работе.
Вывод. У всего есть своя цена. И лучше узнать ее заранее.
Правило 4. Стереотипы и паттерны не меняются.
Огромное количество бизнес-тренеров обучают работающим методикам успеха, диетологи дают советы похудения, психологи рассказывают о том, как успешно выйти замуж.
Но многие продолжают поедать фаст-фуд и ненавидеть своих работодателей. Наш мозг предпочитает ходить проторенными тропами, выдумывает шаблоны поведения. Поэтому привычки, паттерны, стереотипы, жизненные сценарии не меняются.
Вывод. Вместо того, чтобы ждать изменений других, лучше придумать новую стратегию поведения. Или измениться самому, если получится.
Правило 5. Радость бывает не просто избыточной, но неправильной.
В состоянии эйфории, которую дарит нам радость, мы легче решаемся на авантюрные поступки, перестаем видеть серьезные угрозы и риск, не склонны думать о чем-то сложном. Зато негативные эмоции поощряют скрупулезный и систематический анализ информации, способствуют к внимательному образу мышления. Зависть и злость способны мотивировать эффективней, чем восхищение. А грусть подает сигналы, что в жизни что-то пошло не так.
Вывод. При правильном подходе негативные эмоции могут стать нашими друзьями.
Выводы:
- Психологический феномен – это психологический эффект, который проверен на опыте, но не доказанный научно.
- Социально-психологические феномены характеризуют взаимоотношения людей друг с другом.
- Негативное мышление приводит на светлую сторону жизни. Надо только научиться мыслить правильно.
Пройти тест на самооценку
Психологический феномен как методологическая проблема Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»
7. Kobasa S. C., Maddi S. R., Zola M. A. Type A and Hardiness // Journal of Behavioral Medicine. Vol. 6. No. 1. 1983.
8. Masten A. S., Best K. M., & Garmezy N. Resilience and development: contributions from the study of children who overcome adversity. Development and Psychopathology. 1990. № 2. P. 425-444.
9. Handbook of Resilience in Children / Ed. by Goldstein S., Brooks R. B. New York, 2005.
А. Н. Алёхин
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
Рассматриваются методологические аспекты современного состояния психологических наук. Показано, что множество научных дисциплин в своем содержании оперирует одним феноменом, который по-разному означивается, благодаря чему создано множество предметных полей.
Результатом исторического развития наук о психике стало создание автономных терминологических сетей, что сильно затрудняет их интеграцию и систематизацию научного знания. Выход из создавшегося методологического кризиса представляется в разработке базисных концептов, инвариантно описывающих поведение человека на разных уровнях его организации: биологическом, психофизиологическом, психологическом, социально-психологическом. Опыт подобной методологической работы зафиксирован в трудах классиков отечественной психологии.
Ключевые слова: психика, науки о психике, предмет психологии, феномен, методологический кризис, означивание, концепт, системная теория поведения.
A. Alekhin
Psychological Phenomenon as a Methodological Problem
The article deals with methodological aspects of the current state of psychological sciences. It is argued that the content of scientific disciplines concerns one phenomenon, which differently signified. This results in a set of subject fields of psychological knowledge and of autonomous terminological networks as a result of historical development of sciences about the psyche, complicating their integration and systematization of scientific knowledge.
The way out from the current methodological crisis is seen in the development of the basic concepts describing the behavior of the person at different levels of organization: biological, psycho-physiological, psychological, and social. Experience of similar methodological reflection is recorded in scientific works of classical Russian psychology.
Keywords: human psyche, the science of the psyche, the subject of psychology, phenomenon, methodological crisis, definition, the concept of system behavior.
Парадоксально складывается история научного изучения психики и нарушения её функций. Сформировалось множество научных дисциплин: общая психология, психофизиология, нейропсихология, патопсихология, психопатология, в названии которых так или иначе зафиксирован предмет — психика человека. Предмет будто бы един, а научных дисциплин — множество. И эти
дисциплины практикуют собственные методы исследования, выработали уже собственный терминологический аппарат, теоретические конструкции, так что и взаимопонимание между специалистами, работающими на этом общем поле, стало уже практически невозможным.
Дискуссии о предмете психологии являются характерной приметой всей истории ее
становления и современного состояния. Столь разительная и продолжительная несогласованность в понимании того, что составляет предмет и содержание психологической науки, заставляет порой сомневаться в ее шансах на самоопределение. Фактически вся история психологии — это история формирования и относительно мирного сосуществования множества внутренне замкнутых учений, вырабатывающих собственные предметы исследования и подходы к изучению психического, собственные языки
[3].
В данном контексте особенно примечательны отношения психопатологии и патопсихологии в отечественной традиции. Психопатология, будучи медицинской дисциплиной, исторически базируется на клиническом методе и сосредоточена на фиксации знаков (симптомов) заболевания, его феноменологии. В рамках общей психопатологии разрабатывались сложные систематизации разнообразных проявлений психического расстройства. Исторически это обусловлено медицинским генезисом психопатологии, а медицина всегда определяла свой метод «от явления к сущности», от симптома к синдрому, от синдрома к патогенезу и патокинезу.
Науки, обслуживающие медицинскую практику (биохимия, физиология, анатомия, гистология и т. п.), лишь углубляли исходные представления, моделируя механизм развития патологического процесса на разных уровнях его системной организации. Суть психопатологической диагностики, как и медицинской диагностики вообще, сводится к соотнесению совокупностей наблюдаемых феноменов с известными болезнями, которые приобрели статус нозологических форм (заболеваний) и определяются соответствующими классификациями. Картина поведения, наблюдаемая у конкретного пациента, соотносится с картиной, описанной в соответствующем руководстве, например, в МКБ-10. При этом конкретные наблюдаемые психические явления неизбежно редуцируются и переозначиваются,
сама сущность и механизмы нарушения психической деятельности остаются вне поля зрения (хотя теоретическими концептами о патогенезе конкретного расстройства, как правило, начинается глава любого соответствующего руководства; другое дело, что эти концепты мало что добавляют к пониманию механизмов расстройства).
Казалось, что внедрение методов психологического эксперимента в клинику душевных заболеваний сможет пролить свет на психологические — патопсихологические механизмы генеза и динамики расстройства. Однако опыт свидетельствует о том, что и патопсихологическое исследование в этом аспекте ничуть не более продвигает к пониманию сущности психического расстройства. Предпринятый на заре становления экспериментальной психологии функциональный метод, членящий исходную целостную систему психики на ряд «несуществующих» психических функций, с одной стороны, позволил упорядочить множество проявлений поведения и его расстройств (сейчас любое руководство по психопатологии содержит их тщательное описание: расстройства ощущения, восприятия, внимания, мышления, памяти, личности и т. п.). Но при этом подобный аналитический подход, конечно, никак не соответствует действительной картине психического заболевания, где наблюдатель имеет дело с целостной динамичной системой, членение которой на функции имеет лишь дидактическое значение.
Патопсихология, таким образом, подобно психопатологии, осуществляет уже собственное переозначивание состояния и поведения больного, хотя и в других терминах (терминах абстрактных психических функций). Было бы наивно полагать, что такой подход увеличивает возможности диагностики, но приходится признать, что это ничуть не приближает к задачам практики (лечение, коррекция, профилактика психического расстройства). Несмотря на заявляемую самостоятельность и принципиальное
отличие от психопатологии, патопсихология сегодня в действительности лишь осуществляет собственное переозначивание картины поведения больного в иную терминологическую сеть. И, что характерно, там, где сеть имеет брешь, охотно заимствует термины из психопатологического тезауруса. Особенно там, где речь идёт о пограничных состояниях.
Такой метод лишь создаёт иллюзию знания, поскольку открывает возможность «уд -воения» («утроения» и т. п.) «картины» заболевания. Более того, подобное «умножение» ещё больше затрудняет координацию усилий специалистов разного профиля, работающих на поприще попечения душевнобольных.
Приходится констатировать, что путь подмены одной феноменологии (клинической) другой (патопсихологической) на сегодняшний день исчерпал свои познавательные возможности. Хотя на определённом этапе исторического развития такой путь был и предопределённым и эффективным. Несмотря на присущие феноменологическому подходу ограничения, предметные границы психопатологии удерживаются устоявшимися практиками, выросшими в традиции естественнонаучного подхода. Патопсихология же с самого момента своего возникновения испытывает серьёзные трудности, претендуя на свою самостоятельность. Патопсихологические синдромы, в частности, известны в психопатологии под другими наименованиями гораздо раньше, хотя описаны сугубо клинически, без опоры на сомнительные в валидности экспериментальные патопсихологические методики. Да и как без теоретической конструкции процесса мышления, например, можно создать экспериментальную процедуру исследования мышления. Нелепо звучат поэтому такие заявления, что патопси-холог-де не находит специфических расстройств мышления у больного шизофренией (где расстройство мышления является патогномоничным симптомом заболевания,
без которого диагноз утрачивает свой смысл).
Интуитивно понятно, что множество наук о психике вещают об одном. Речь идёт о некоем целостном феномене, выделяющемся на фоне других феноменов жизни, имеющем свою собственную специфику, проявления, свойства. Но, приняв за свой предмет «психику» («душу») человека, не определяя её концептуально, все эти науки обречены на суверенитет. А душа, не являясь феноменом, не подлежит операционали-зации и научно определена быть не может. Без чёткого определения границ предмет научного исследования неизбежно рассыпается. Следствием этого и становятся те непреодолимые «дуализмы» (сома и психика, мозг и сознание, объект и субъект и т. п.), которыми обременена психология, которые без особой претензии на практический смысл декорируются заявлениями о «био-психо-социодуховной» природе человека.
Несостоятельность таких подходов проявляется уже и в том, что, сталкиваясь с практикой, не имея собственных адекватных концептов, психолог с лёгкостью и без критики эксплуатирует клиническую терминологию для обозначения наблюдаемых феноменов — тревога, депрессия, астения,
— игнорируя при этом исходный клинический смысл этих терминов.
Попытки породить собственный терминологический аппарат «психологической диагностики» неизбежно приводят к созданию симулякров [2]. Отсутствие в психологии собственных концептов и теорий, подобных выработанным в медицине — «организм», его функции (физиология), их нарушения (патофизиология) — обесценивает и способы психологического вмешательства (терапии), так называемой «психотерапии» в психологическом исполнении.
К сожалению, подобными прегрешениями инфицирована уже и медицинская психология, начало которой, в отличие от науки о «душе», было многообещающим и в которой были достигнуты выдающиеся успехи,
признанные во всём мире и до сих пор не утратившие своего значения для понимания процессов жизни. Некритичное смешение парадигм — «гуманистической» и «естественнонаучной», обусловленное отнюдь не задачами науки, но исключительно житейскими обстоятельствами (разговорный жанр, конечно, экономичнее экспериментальных исследований), ведёт к тому, что и медицинская (клиническая) психология теряет уже свою целостность и прагматическую ориентацию.
К тому же расширение задач клинической психологии в сферу пограничных психических расстройств точно так же, как и в психологии, блокируется отсутствием разработанных в психологии концептов для означивания сложных феноменов (эмоциональное напряжение, нервнопсихическое напряжение, нервнопсихическая неустойчивость и т. п. — иллюстрации сказанному) [1].
Всё состояние современной психологии свидетельствует о её глубоком и перманентном кризисе, суть которого была проявлена ещё Л.С. Выготским [6] и который теперь уже примирительно констатируют современные авторы [5; 7]. Вряд ли причина такого кризиса сводима лишь к сложности «объекта» познания. Кризис этот — методологический, и преодоление его предполагает серьёзную методологическую работу.
Причины и пути преодоления такого «перманентно кризисного» состояния психологии являются одной из популярных тем современной теоретической психологии. Дополнить палитру мнений на этот счет, пожалуй, так же трудно, как дополнить палитру психологических концепций.
Общий вывод, однако, заключается в том, что оснований для кризиса в психологии значительно больше, чем оснований для благополучного существования.
Характерно, что и способы осмысления кризиса лежат в той же плоскости. Если еще недавно психологическая наука стремилась к поиску единых оснований, то теперь все чаще звучит призыв к либерализму
— принятию так называемого «творческого хаоса». Возможно, с «творческим хаосом» в психологии можно было бы согласиться как с неизбежностью, если бы не задачи, решение которых общество адресует психологам: задачи обучения (трансляции знаний) и психологической помощи. Но в этом аспекте декларируемый методологический либерализм в психологии означает скорее «вежливый отказ».
Отказываясь же от научного обеспечения практики, психология полностью теряет свою самостоятельность и становится безграничной областью спекуляций на тему человека, не облагораживаемых гуманитарной традицией, присущей философскому уровню мышления.
Суждение не ново, но показательно: подавляющая часть знания, означаемого как психологическое, бесполезна, ибо безосновательна.
«Ситуация трагична», — отмечал Г. П. Щедровицкий в середине 80-х годов XX века, — «да, есть очень авторитетная и заслуженная история психологии, но я из нее уже не могу извлекать никаких прикладных знаний, в жизни все это не работает…» [9, с. 4]. Это касается уже не только традиционно понимаемых теорий. Речь идет также и о непрерывно растущих объемах эмпирических данных, обслуживающих задачи самой психологии как социального института.
Очевидным препятствием на пути создания строгой системы психологического знания является сложность той реальности, которую психология стремится возвести в свой предмет. Нематериальность, подвижность, многоликость психического, отчетливая социокультурная детерминация взглядов на природу человека — все это доводы скорее против претензий психологии на научность. Последовательное развитие этого тезиса приводит к тому, что психологию можно понимать лишь как множество точек зрения, относительно устойчивых мнений о по-разному означаемых явлениях человеческого бытия (сознание, мышление,
чувства, поведение и др.
). И при таком рассуждении никаких открытий или прогресса в психологии не было и быть не может: ее содержание — локальные во времени и пространстве попытки опредмечивания текущих социальных практик средствами мировоззрения эпохи.
Возможность научного знания в психологии всегда являлась для нее болезненным вопросом. Безусловно, жесткие критерии научности (объективность, верифицируе-мость/фальсифицируемость, теоретическая и эмпирическая обоснованность, систематичность, полезность и т. д.) слишком тесны для познания души человека. Но должна ли быть предметом научного познания душа человека?
Это — основной вопрос психологии. Подобно тому, как из решения основного философского вопроса о первичности материи или сознания порождается все множество философских систем, так решение этого вопроса предопределяет статус и содержание психологии. Если психология не претендует на статус науки и, что особенно важно, не покушается на вмешательство в жизнь человека, то она вправе объявить душу человека объектом своего наблюдения.
Если же не оставлять попыток стремиться к точному знанию, то будет честно и правильно разговор о душе (психике) прекратить. На этом пути развития наука психология может и должна иметь дело лишь с тем немногим в поведении человека, что поддается опера-ционализации, оценке и прогнозированию. Такой объект исследований, конечно же, представляет собой лишь частный аспект жизнедеятельности человека, проявляемый экспериментальными или иным образом ограниченными условиями, в частности, условиями болезни. Но лишь такой объект доступен для возведения в теоретический предмет, отвечающий критериям научности.
Подобно тому, как в любой деятельности от качества инструментов зависит качество творимого продукта, в такой сложной сфере, как производство психологического зна-
ния, достоверность и практическая значимость его результата определяется разработанностью концептов, используемых для означивания исследуемых феноменов.
И тогда первой задачей методологического анализа научного психологического понятия становится рефлексия, фиксация и ограничение точки зрения исследователя.
В сложной иерархической системе разнородных процессов, каковой представлен любой феномен, ставший объектом научного исследования, фиксация исследовательской позиции — первое и необходимое условие избежать противоречий, которые, конечно же, не являются «присущими действительности», а представляют собой всего лишь последствия методологических допущений.
Отдельный и сложный вопрос: что психолог принимает за действительность в контексте психологического анализа? В свете изложенного выше такой действительностью является сама психика. Допущения «мир», «другие люди», «события и явления» открывают неограниченные возможности придумывать и складывать в системы цепочки умозаключений, однако они неизбежно будут внутренне противоречивы.
Л. С. Выготский вообще считал методологический анализ исходных терминов, поиск и формулирование необходимых для означивания феноменов понятий основной проблемой научной работы, а для такой слабо структурированной сферы знания, как психология, просто необходимой.
Причем настаивал, что выработкой понятия не начинается, а завершается цикл научного исследования [6].
Если принимать во внимание, что любое научное исследование — это прежде всего аналитическое разложение исходного феномена на множество подлежащих рассмотрению элементов, то легко представить себе зыбкость любых теоретических построений в таком неограниченном концептуальном пространстве. Однако, если помнить о том, что слова и понятия — лишь средства означивания фактов действительности, но не
сама действительность, то, как это и принято в науке и является необходимым до сих пор условием ее существования, о способах и средствах означивания нужно «договариваться». Таким образом, становится понятной актуальность методологической задачи наполнения конкретным содержанием базовых психологических категорий, которые в современном научном знании приобретают значительную семантическую диффузность, определение их объема, границ и условий применимости.
Для обозначения предмета науки психологии в отечественной традиции естествознания разрабатывалась категория «поведение» — категория, которая позволяла преодолевать неизбежно присущие предмету и методу исследования «психики» дуализмы [10].
При таком понимании, где психика и поведение — суть одно, но поведение при этом не сводимо к «видимым» реакциям, а полагается сложноорганизованной системой функций, обеспечивающей целостность и адаптацию организма, существующие научные дисциплины предстают всего лишь как частные описания различных аспектов (феноменологических, нейрофизиологических, психологических) поведения человека. Всё их разнообразие, вся их сложность и самостоятельность обусловлены, следовательно, лишь «точками обзора» и используемыми терминами. Действительно, поведение можно описать в аспекте психофизиологических функций, в аспекте когнитивных процессов, в аспекте личностных реакций и переживаний, но при этом множестве описаний само поведение остаётся целостным феноменом, не сводимым к описаниям.
При понимании поведения как сложно организованной системы открываются замечательные возможности для анализа ее структуры, функций, динамики. Неизбежное при этом определение уровней организации такой системы — нейрофизиологический, психофизиологический, психологический, социально-психологический — явля-
ется естественным и не нарушает исходной целостности поведения, но позволяет рассматривать его в разных аспектах, где и психомоторные, и познавательные, и личностные процессы осуществляются по единым механизмам, сформулированным, например, в теории функциональных систем
[4], в теории установки Д.
Н. Узнадзе [8], в других системных теориях. Такой подход позволяет рассматривать и психосоматические отношения в качестве векторов единого континуума поведения, не прибегая к умозрительным интерпретациям «воздействия психики на тело». Более того, такой ход мысли освобождает от непреодолимого иначе противопоставления «организм — среда», противопоставления, которое блокирует адекватное понимание сути гомео-стазиса, стресса и адаптации применительно к психологическим аспектам этих процессов.
Всё свидетельствует о том, что единственной реальной проблемой научной психологии сегодня становится методологическое обоснование своего предмета и выработка системы собственных «больших» концептов (теории), позволяющей систематизировать множество эмпирических фактов, полученных в опыте. Идеальным решением этой проблемы можно было бы счесть продолжение разработки системной теории поведения человека на разных уровнях его организации: соматическом, когнитивном, личностном (психологии в её истинном значении), теории нарушений психической адаптации — психогенеза психических расстройств (патопсихологии), теории психологического воздействия (психопрофилактики, реабилитации и психотерапии).
Такое строение психологической науки, подобное исторически выработанному строению теории медицины, обеспечило бы выход её из методологического тупика и приобретение ею статуса практической дисциплины.
Клинический феномен (симптом, синдром, динамика заболевания), очевидно, де-
терминирован не только болезненным процессом (патофизиологической сущностью заболевания), но и психологическими процессами, определяющими реакции личности на болезнь, и психологическими свойствами и структурами, определяющими собственно личность больного (патопсихологическая сущность заболевания). Такой системный анализ клинического феномена позволил бы не только приобрести новые возможности для научного исследования психических расстройств, но и интегрировать усилия специалистов в решении прак-
тических задач по психологической профилактике нарушений психической адаптации, диагностике психического расстройства и реабилитации психически больных.
К сожалению, в современных условиях научного производства знания, простая пролиферация означающих для неизвестного стала уже «средством выбора», следовательно, прогресса в научном познании, а главное, в разработке валидных и эффективных технологий психологической практики ожидать не приходится.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алёхин А. Н. Адаптация как концепт в медико-психологическом исследовании // Юбилейный сборник научных трудов (к 10-летию кафедры клинической психологии РГПУ им. А.И. Герцена). СПб.: НП Стратегия будущего, 2010. С. 27-32.
2. Алёхин А. Н. Психологическая диагностика как производство симулякров // Научное мнение. 2011. № 1. С. 133-138.
3. Алёхин А. Н. Психология как предмет исследования: Тезисы докладов международной научнопрактической конференции «Ананьевские чтения-2009 (Современная психология: методология, парадигмы, теории).
4. Анохин П. К. Теория функциональной системы // Успехи физиол. наук. 1970. Т. 1. № 1. С. 19-54.
5. Василюк Ф. Е. Методологический смысл психологического схизиса // Вопросы психологии. 1996. № 6. С. 25-40.
6. Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса: Собр. соч.: В 6 т. М.: Педагогика, 1982. Т. 1. С. 386-389.
7. Мазилов В. А. Методологические проблемы психологии в начале XXI века // Психол.
журн. 2006. № 1. С. 23-34.
8. Узнадзе Д. Н. Психология установки. СПб.: Питер, 2001. 416 с.
9. Щедровицкий Г. П. Лекции по психологии, читанные в Ростовском университете (фрагменты) // Вопросы саморазвития человека. Вып. 3. К., 1991. С. 3-32.
10. Ярошевский М. Г. Наука о поведении: Русский путь. М.; Воронеж: Изд-во Института практической психологии; МОДЭК, 1996. 380 с.
REFERENCES
1. Aljohin A. N. Adaptatsija kak kontsept v mediko-psihologicheskom issledovanii // Jubilejnyj sbomik nauchnyh trudov (k 10-letiju kafedry klinicheskoj psihologii RGPU im. A. I. Gertsena). SPb.: NP Strategija budushchego, 2010. S. 27-32.
2. Aljohin A. N. Psihologicheskaja diagnostika kak proizvodstvo simuljakrov // Nauchnoe mnenie. 2011. № 1. S. 133-138.
3. Aljohin A. N. Psihologija kak predmet issledovanija: Tezisy dokladov mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferentsii «Anan’evskie chtenija-2009 (Sovremennaja psihologija: metodologija, paradigmy, teorii).
4.
Anohin P. K. Teorija funkcional’noj sistemy // Uspehi fiziol. nauk. 1970. № 1. T. 1. S. 19-54.
5. Vasiljuk F. E. Metodologicheskij smysl psihologicheskogo shizisa // Voprosy psihologii. 1996. № 6.
S. 25-40.
6. Vygotskij L. S. Istoricheskij smysl psihologicheskogo krizisa: Sobr. soch.: V б t. M.: Pedagogika, 1982. T. 1. S. 38б-389.
7. Mazilov V A. Metodologicheskie problemy psihologii v nachale XXI veka // Psihol. zhurn. 200б. № 1.
S. 23-34
8. Uznadze D. N. Psihologija ustanovki. SPb.: Piter, 2001. 41б s.
9. Shchedrovitskij G. P. Lektsii po psihologii chitannye v Rostovskom universitete (fragmenty) // Voprosy samorazvitija cheloveka. Vyp. 3. K., 1991. S. 3-32.
10. Jaroshevskij M. G. Nauka o povedenii: Russkij put’. M.; Voronezh: Izd-vo Instituta prakticheskoj psihologii; MODEK, 199б. 380 s.
И.М. Богдановская
МИФЫ О РОССИИ: КОНСТРУКТИВНОЕ И ДЕСТРУКТИВНОЕ ВЛИЯНИЕ НА СОЗНАНИЕ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ
Статья выполнена в рамках исследования при поддержке фонда РГНФ (проект № 09-03-00028а)
Представленные результаты основаны на междисциплинарном теоретическом анализе современной социальной мифологии и на обобщении результатов эмпирического исследования.
Основные группы мифологизированных образов России в сознании современной молодежи включают: мифологизированные образы российского пространства, исторической перспективы России; символико-метафорические образы России; типы социально-мировоззренческих ориентаций молодежи. Выявленные аспекты конструктивного и деструктивного влияния мифов о России могут быть использованы для анализа и интерпретации групповых и индивидуальных образов России у молодых людей, а также при разработке рекомендаций по профилактике деструктивного воздействия мифологизации образа России на социальные процессы и сознание современной молодежи.
Ключевые слова: мифы о России, конструктивное и деструктивное влияние, образ России, социальная мифология, ценности, анти-ценности.
I. Bogdanovskaya
Myths About Russia: Constructive and Destructive Impacts on Consciousness of Modern Youth
The article gives an interdisciplinary theoretical analysis of modern social mythology and the generalization of the results of an empirical research.
The basic groups of the mythologized images of Russia in the consciousness of modern youth include: the mythologized images of the Russian space; historical prospect of Russia; symbolic and metaphorical images of Russia; types of attitudes values and anti- values. The aspects of constructive and destructive influence of myths about Russia described in the paper can be used for an analysis and interpretation of individual and group images of Russia among young people, and for recommendations for preventing the destructive impact of mythologizing the image of Russia in the social processes and consciousness of the modern youth.
Keywords: myths about Russia, constructive and destructive impacts, image of Russia, social mythology, values, anti-values.
4.1 Феномены и теории. Методы исследования в психологии
Цели обучения
- Дайте определение терминам «феномен» и «теория» и четко разграничьте их.
- Объясните цели научных теорий.
- Объясните, почему для любого набора явлений обычно существует много правдоподобных теорий.
Явления
Феномен (множественное число, явления ) — это общий результат, достоверно наблюдаемый в систематических эмпирических исследованиях. По сути, это установленный ответ на исследовательский вопрос. Некоторые явления, с которыми мы столкнулись в этой книге, заключаются в том, что выразительное письмо улучшает здоровье, женщины говорят не больше, чем мужчины, а использование мобильного телефона ухудшает способность управлять автомобилем. Некоторые другие заключаются в том, что диссоциативное расстройство личности (ранее называвшееся множественным расстройством личности) значительно увеличилось в распространенности в конце 20-го века, люди лучше справляются с простыми задачами, когда за ними наблюдают другие (и хуже с трудными задачами), и люди вспоминают предметы, которые им подносили. в начале и в конце списка лучше, чем элементы, представленные в середине.
Некоторые известные психологические явления
Явлениям часто дают имена их первооткрыватели или другие исследователи, и эти имена могут прижиться и стать широко известными.
Следующий список представляет собой небольшую выборку известных явлений в психологии.
- Слепое зрение.
- Эффект свидетеля. Чем больше людей присутствует в чрезвычайной ситуации, тем меньше шансов, что кто-то из них поможет.
- Фундаментальная ошибка атрибуции. Люди склонны объяснять поведение других своими личными характеристиками, а не ситуацией, в которой они находятся.
- Эффект Мак-Гурка. Когда звук основного звука речи комбинируется с видео человека, который двигает ртом для другого звука речи, люди часто воспринимают звук, который является промежуточным между ними. Для демонстрации см. http://www.faculty.ucr.edu/~rosenblu/VSMcGurk.html.
- Эффект собственной гонки. Люди узнают лица представителей своей расы точнее, чем лица представителей других рас.
- Эффект плацебо. Плацебо (фиктивные психологические или медицинские методы лечения) часто приводят к улучшению симптомов и улучшению функционирования людей.
- Простой эффект воздействия. Чем чаще люди подвергались воздействию стимула, тем больше он им нравился, даже если стимул предъявлялся подсознательно.
- Эффект последовательного положения. Стимулы, представленные ближе к началу и концу списка, запоминаются лучше, чем стимулы, представленные в середине. Для демонстрации см. http://cat.xula.edu/thinker/memory/working/serial.
- Спонтанное выздоровление. Погашенная условная реакция часто возвращается без дальнейшего обучения по прошествии времени.
Хотя эмпирический результат может называться явлением после того, как он наблюдался только один раз, этот термин, скорее всего, будет использоваться для результатов, которые были воспроизведены. Репликация означает повторное проведение исследования — либо точно так же, как оно было первоначально проведено, либо с изменениями, — чтобы убедиться, что оно дает те же результаты.
Иногда повторение исследования дает результаты, отличающиеся от результатов первоначального исследования. Это может означать, что результаты первоначального исследования или результаты повторения были случайностью — они произошли случайно и не отражают того, что в целом верно. В любом случае дополнительные репликации, скорее всего, решат эту проблему.
Неспособность получить те же результаты может также означать, что повторение каким-то важным образом отличалось от первоначального исследования. Например, ранние исследования показали, что люди выполняли различные задачи лучше и быстрее, когда за ними наблюдали другие, чем когда они были одни. Однако некоторые более поздние повторения показали, что люди работали хуже, когда за ними наблюдали другие. В конце концов исследователь Роберт Зайонц определил ключевое различие между двумя типами исследований. Казалось, что люди работают лучше, когда за ними наблюдают, выполняя практические задачи, но хуже, когда за ними наблюдают, выполняя относительно нетренированные задачи (Зайонц, 19 лет).65). Эти два феномена теперь стали называть социальным облегчением и социальным торможением.
Теории
Что такое теория?
Теория – это последовательное объяснение или интерпретация одного или нескольких явлений. Хотя теории могут принимать различные формы, у них есть одна общая черта: они выходят за рамки явлений, которые они объясняют, включая переменные, структуры, процессы, функции или организующие принципы, которые непосредственно не наблюдались.
Рассмотрим, например, теорию Зайонца о социальной фасилитации и социальном торможении. Он предположил, что наблюдение за другими во время выполнения задачи создает общее состояние физиологического возбуждения, что увеличивает вероятность доминирующей (наиболее вероятной) реакции. Таким образом, для хорошо отработанных задач наблюдение увеличивает тенденцию к правильным ответам, но для относительно неотработанных задач наблюдение увеличивает тенденцию к неправильным ответам. Обратите внимание, что эта теория, которая стала называться теорией влечения, дает объяснение как социальной фасилитации, так и социального торможения, которое выходит за рамки самих явлений, включая такие понятия, как «возбуждение» и «доминантная реакция», наряду с такими процессами, как Влияние возбуждения на доминирующую реакцию.
Вне науки обращение к идее как к теории часто подразумевает, что она не проверена — возможно, не более чем дикая догадка. Однако в науке термин теория не имеет такого значения.
Теория — это просто объяснение или интерпретация ряда явлений. Это может быть непроверенным, но оно также может быть всесторонне проверено, хорошо поддержано и принято научным сообществом как точное описание мира. Теория эволюции путем естественного отбора, например, является теорией, потому что она объясняет разнообразие жизни на Земле, а не потому, что она не проверена или не подтверждена научными исследованиями. Напротив, доказательства этой теории в подавляющем большинстве случаев положительны, и почти все ученые считают ее основные положения точными. Точно так же «микробная теория» болезней является теорией, потому что она объясняет происхождение различных болезней, а не потому, что есть сомнения в том, что многие болезни вызываются микроорганизмами, поражающими организм.
В дополнение к теории исследователи в области психологии используют несколько родственных терминов для обозначения своих объяснений и интерпретаций явлений. Перспектива — это широкий подход — более общий, чем теория, — к объяснению и интерпретации явлений.
Например, исследователи, придерживающиеся биологической точки зрения, склонны объяснять явления с точки зрения генетики или структур и процессов нервной и эндокринной систем, в то время как исследователи, придерживающиеся поведенческой точки зрения, склонны объяснять явления с точки зрения подкрепления, наказания и других внешних событий. Модель — это точное объяснение или интерпретация конкретного явления, часто выражаемая в виде уравнений, компьютерных программ или биологических структур и процессов. Гипотеза может быть объяснением, которое опирается всего на несколько ключевых понятий, хотя этот термин чаще относится к предсказанию нового явления, основанному на теории (см. Раздел 4.3 «Использование теорий в психологических исследованиях»). Путаницу усугубляет тот факт, что исследователи часто используют эти термины как синонимы. Не будет ошибкой называть теорию влечения моделью влечения или даже гипотезой влечения. И биопсихосоциальная модель психологии здоровья — общая идея о том, что здоровье определяется взаимодействием биологических, психологических и социальных факторов — действительно больше похожа на точку зрения, как она определена здесь.
Имейте в виду, однако, что наиболее важным остается различие между наблюдениями и интерпретациями.
Для чего нужны теории?
Конечно, научные теории предназначены для предоставления точных объяснений или интерпретаций явлений. Но должно быть что-то большее, чем это. Учтите, что теория может быть точной, но не очень полезной. Утверждение, что выразительное письмо помогает людям «справляться со своими эмоциями», может быть точным, но оно кажется слишком расплывчатым, чтобы иметь большую пользу. Учтите также, что теория может быть полезной, не будучи абсолютно точной. Рисунок 4.2 «Репрезентация многоуровневой модели памяти человека» — это представление классической многоуровневой модели памяти человека, которая до сих пор цитируется исследователями и обсуждается в учебниках, несмотря на то, что в настоящее время известно, что она неверна по ряду причин. (Идзава, 19 лет99). Эти два примера предполагают, что у теорий есть цели, отличные от простого предоставления точных объяснений или интерпретаций.
Здесь мы рассмотрим три дополнительные цели теорий: организация известных явлений, предсказание результатов в новых ситуациях и создание новых исследований.
Рисунок 4.2 Представление модели памяти человека с несколькими хранилищами
В модели памяти человека с несколькими хранилищами информация из окружающей среды проходит через сенсорное хранилище на пути к краткосрочному хранилищу, где ее можно репетировать, и затем в долговременное хранилище, где его можно хранить и извлекать намного позже. Эта теория оказалась чрезвычайно успешной в организации старых явлений и предсказании новых.
Организация
Одной из важных целей научных теорий является организация явлений таким образом, чтобы помочь людям думать о них ясно и эффективно. Теория влечений социальной фасилитации и социального торможения, например, помогает упорядочить и осмыслить большое количество кажущихся противоречивыми результатов. Многоуровневая модель человеческой памяти эффективно обобщает многие важные явления: ограниченную емкость и короткое время сохранения информации, на которую обращают внимание, но не репетируют, важность репетиции информации для долговременного удержания, эффект последовательного положения и так далее.
Или рассмотрим классическую теорию интеллекта, представленную на рис. 4.3 «Представление одной теории интеллекта». Согласно этой теории, интеллект состоит из общей умственной способности, g плюс небольшое количество более специфических способностей, на которые влияет g (Neisset et al., 1996). Хотя существуют и другие теории интеллекта, эта хорошо обобщает большое количество статистических взаимосвязей между тестами различных умственных способностей. Это включает в себя тот факт, что тесты всех основных умственных способностей, как правило, в некоторой степени положительно коррелируют, а также тот факт, что некоторые подмножества умственных способностей (например, понимание прочитанного и завершение аналогии) коррелируют более положительно, чем другие (например, понимание прочитанного и арифметика).
Рисунок 4.3 Представление одной теории интеллекта
В этой теории интеллекта общая умственная способность ( g ) влияет на каждую из трех более конкретных умственных способностей.
Теории этого типа помогают организовать большое количество статистических зависимостей между тестами различных умственных способностей.
Таким образом, теории хороши или полезны в той мере, в какой они организуют больше явлений с большей ясностью и эффективностью. Ученые обычно следуют принципу экономии, согласно которому теория должна включать ровно столько понятий, сколько необходимо для объяснения или интерпретации интересующих явлений. Более простые и экономные теории организуют явления более эффективно, чем более сложные и менее экономные теории.
Предсказание
Вторая цель теорий — позволить исследователям и другим людям делать прогнозы о том, что произойдет в новых ситуациях. Например, тренер по гимнастике может задаться вопросом, будут ли результаты ученика лучше или хуже во время соревнований, чем при занятиях в одиночку. Даже если этот конкретный вопрос никогда не изучался эмпирически, теория влечений Зайонца предлагает ответ. Если учащийся обычно выступает без ошибок, он, скорее всего, будет лучше выступать во время соревнований.
Если она обычно выступает с большим количеством ошибок, она, скорее всего, выступит хуже.
В клинической психологии решения о лечении часто принимаются на основе теорий. Рассмотрим, например, диссоциативное расстройство личности (ранее называвшееся множественным расстройством личности). Преобладающая научная теория диссоциативного расстройства личности состоит в том, что у людей развивается множественность личностей (также называемых альтерами), потому что они знакомы с этой идеей из популярных образов (например, из фильма « Сибилла ») и потому, что их к этому непреднамеренно побуждают врачи. (например, попросив «встретить» альтер). Эта теория подразумевает, что вместо того, чтобы поощрять пациентов к разыгрыванию множественных личностей, лечение должно заключаться в том, чтобы отговаривать их от этого (Lilienfeld & Lynn, 2003).
Генерация новых исследований
Третья цель теорий — генерировать новые исследования, поднимая новые вопросы. Рассмотрим, например, теорию о том, что люди совершают самоповреждающее поведение, такое как нанесение порезов, потому что это уменьшает негативные эмоции, такие как печаль, тревога и гнев.
Эта теория сразу наводит на несколько новых и интересных вопросов. Существует ли на самом деле статистическая связь между порезом и количеством пережитых отрицательных эмоций? Это причинно? Если да, то что такого в резке, которая имеет такой эффект? Это боль, вид травмы или что-то еще? Влияет ли резка на все негативные эмоции одинаково?
Обратите внимание, что теория не обязательно должна быть точной, чтобы служить этой цели. Даже неточная теория может породить новые и интересные исследовательские вопросы. Конечно, если теория неточна, ответы на новые вопросы будут, как правило, несовместимы с теорией. Это заставит исследователей переоценить теорию и либо пересмотреть ее, либо отказаться от нее в пользу новой. Именно так научные теории со временем становятся более подробными и точными.
Множественные теории
В любой момент времени исследователи обычно рассматривают несколько теорий для любого набора явлений. Одна из причин заключается в том, что поскольку человеческое поведение чрезвычайно сложно, на него всегда можно взглянуть с разных точек зрения.
Например, биологическая теория сексуальной ориентации может сосредоточиться на роли половых гормонов в критические периоды развития мозга, в то время как социокультурная теория может сосредоточиться на культурных факторах, влияющих на то, как выражаются основные биологические тенденции. Вторая причина заключается в том, что — даже с одной и той же точки зрения — обычно существуют разные способы «выйти за пределы» интересующего явления. Например, в дополнение к теории влечения социальной фасилитации и социального торможения существует еще одна теория, которая объясняет их с точки зрения конструкции, называемой «опасение оценки» — беспокойство по поводу оценки аудиторией. Обе теории выходят за рамки интерпретируемых явлений, но они делают это, предлагая несколько разные лежащие в их основе процессы.
Различные теории одного и того же набора явлений могут дополнять друг друга — каждая из них представляет собой часть более крупной головоломки. Биологическая теория сексуальной ориентации и социокультурная теория сексуальной ориентации могут точно описать разные аспекты одного и того же сложного явления.
Точно так же социальная помощь может быть результатом как общего физиологического возбуждения , так и опасения оценки. Но разные теории одних и тех же явлений также могут конкурировать в том смысле, что если одна верна, то другая, вероятно, нет. Например, альтернативная теория диссоциативного расстройства личности — посттравматическая теория — утверждает, что альтерации создаются пациентом бессознательно как средство справиться с сексуальным насилием или другим травмирующим опытом. Поскольку социокогнитивная и посттравматическая теории связывают диссоциативное расстройство личности с принципиально разными процессами, маловероятно, что обе они могут быть точными. См. примечание 4.10 «Откуда берутся множественные личности?» для получения дополнительной информации об этих конкурирующих теориях.
Тот факт, что существует несколько теорий для любого набора явлений, не означает, что любая теория так же хороша, как и любая другая, или что невозможно узнать, дает ли теория точное объяснение или интерпретацию.
Напротив, ученые постоянно сравнивают теории с точки зрения их способности упорядочивать явления, предсказывать результаты в новых ситуациях и проводить исследования. Те, у которых дела обстоят плохо, считаются менее точными и отбрасываются, в то время как те, у которых дела идут хорошо, считаются более точными, сохраняются и сравниваются с более новыми — и, надеюсь, лучшими — теориями. Хотя ученые обычно не верят, что их теории когда-либо дают совершенно точные описания мира, они все же предполагают, что этот процесс порождает теории, которые все ближе и ближе подходят к этому идеалу.
Откуда берутся множественные личности?
В литературе по диссоциативному расстройству личности (ДРИ) представлены две конкурирующие теории. Социокогнитивная теория состоит в том, что ДРИ возникает, потому что пациенты осознают расстройство, знают его характерные черты, и их терапевты поощряют их раздвоение личности. Посттравматическая теория состоит в том, что множественные личности развиваются как способ справиться с сексуальным насилием или какой-либо другой травмой.
- Диагноз ДРИ значительно увеличился после выхода книги и фильма
- DID крайне редко встречается за пределами Северной Америки.
- Очень небольшой процент терапевтов несет ответственность за диагностику подавляющего большинства случаев ДРИ.
- Литература по лечению ДРИ включает множество практик, которые поощряют пациентов разыгрывать несколько личностей (например, иметь доску объявлений, на которой личности могут оставлять сообщения друг для друга).
- Обычные люди могут легко воссоздать симптомы ДРИ с минимальными предположениями в симулированных клинических интервью.
Ключевые выводы
- Ученые проводят различие между явлениями, являющимися их систематическими наблюдениями, и теориями, являющимися их объяснениями или интерпретациями явлений.
- Помимо предоставления точных объяснений или интерпретаций, научные теории имеют три основные цели. Они организуют явления, позволяют людям предсказывать, что произойдет в новых ситуациях, и помогают проводить новые исследования.
- Исследователи обычно рассматривают несколько теорий для любого набора явлений. Различные теории одного и того же набора явлений могут быть взаимодополняющими или конкурирующими.
Ссылки
Идзава, К. (ред.) (1999). О человеческой памяти: Эволюция, прогресс и размышления к 30-летию модели Аткинсона-Шиффрина
Лилиенфельд, С.О., и Линн, С.Дж. (2003). Диссоциативное расстройство личности: множественные личности, множественные противоречия. В С. О. Лилиенфельд, С. Дж. Линн и Дж. М. Лор (ред.), Наука и псевдонаука в клинической психологии (стр. 109–142). Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Guilford Press.
Нейссер, У., Буду, Г., Бушар, Т.Дж., Бойкин, А.В., Броди, Н.
, Сеси,… Урбина, С. (1996). Интеллект: известные и неизвестные. Американский психолог, 51 , 77–101.
Зайонц, Р. Б. (1965). Социальная фасилитация.
10 захватывающих психологических явлений — Toptenz.net
Человеческий мозг — удивительный и сложный орган. Помимо своей способности помогать нам рассуждать, функционировать и думать, он играет с нами несколько сумасшедших трюков. На протяжении всей истории люди сталкивались с вещами, называемыми психологическими феноменами — обманами разума, которые иногда не поддаются объяснению, но с которыми сталкивается большинство людей. Вот 10 из них с описанием самого явления (если оно есть!) и его примером в действии с реальным, живым человеком.
Мы сделали видео об этом, если вы любите смотреть, а не читать.
10.
Cryptomnesia Почему Брайан Уильямс, известный ведущий новостей NBC, сказал, что он был в вертолете, который подвергся нападению в Ираке? Он лгал? Или было что-то более глубокое на работе. Если на то пошло, почему Джордж Харрисон написал «My Sweet Lord», чтобы она звучала так же, как хитовая песня группы Chiffon 1962 года «He’s So Fine?» Он занимался плагиатом или не заметил сходства между своей песней и другой? В пользу последнего можно привести аргумент в обоих случаях, и все из-за так называемой криптомнезии. Термин был изобретен докторами Аланом Брауном и Даной Мерфи после проведения трех экспериментов в Южном методистском университете в 1919 году.89. Они обнаружили, что люди неосознанно «заимствуют» идеи других, а не думают о новых идеях.
Вместо того, чтобы сознательно красть песню или сочинять историю из воздуха, человеческий мозг способен взять историю, песню или идею и преобразовать их. В сознании человека оно становится новым. Оригинал. Когда на самом деле это просто воспоминание.
Исследования показали, что это явление довольно распространено, но довольно сложно отличить его от лжи. Так что, возможно, Брайан Уильямс просто думал, что он был в этом вертолете, или он мог лгать. Однако в случае с Джорджем Харрисоном судья решил, что виновником действительно была криптомнезия, и Харрисона обвинили в «подсознательном плагиате». Страшно, когда думаешь об этом. Сколько из наших идей на самом деле наши собственные, а сколько на самом деле воспоминания?
9. Дежавю
Вы когда-нибудь посещали новое место только для того, чтобы почувствовать, что уже были там раньше? Это называется дежа вю, и это случается почти со всеми.
Арт Маркман, доктор философии, объясняет дежавю как устройство, которое наш мозг использует для создания ощущения знакомости в конкретной ситуации, используя исходные воспоминания в качестве контекстных подсказок. Он говорит, что люди хорошо запоминают объекты, поэтому, если мы увидим человека в той же футболке, которую мы видели на прошлой неделе на нашем друге, мы не запутаемся, что незнакомец в такой же рубашке — наш друг. Однако мы не очень хороши в воспоминании, основанном исключительно на том, как расположены объекты. Итак, если вы видите стопку этих футболок в одном магазине, а потом спустя годы заходите в совершенно другой магазин в совершенно другом городе, вы можете не вспомнить, что видели такую же стопку футболок, а вместо этого испытаете чувство знакомство, знание и незнание почему.
В одном крайнем случае французский психиатр Франсуа-Леон Арно написал о парне по имени Луи, жившем в 19 веке. Луи был солдатом, который страдал амнезией, затем головными болями, раздражительностью и бессонницей.
и он страдал почти постоянным дежавю. Все, что он испытал, было похоже на то, что он испытывал раньше. В то время его врачи диагностировали у него «иллюзию дежавю», но сегодня предполагается, что у Луи могло быть расстройство памяти, такое как воспоминания, когда люди обычно думают, что вся новая информация им знакома. Для нас случайное дежавю — это жуткое и потустороннее чувство, настолько сильное, что некоторые люди думают, что это действительно воспоминание из прошлой жизни.
8. Эффект свидетеля
Эффект свидетеля — это психологический феномен, который носит социальный характер. Характеризуется маловероятностью группы людей (чем больше группа, тем вероятнее явление) для оказания помощи во время чрезвычайной ситуации.
Самым известным примером этого является убийство юной Китти Дженовезе в 1964 году, когда якобы она была убита на улицах Нью-Йорка, а 38 прохожих, ставших свидетелями убийства, ничем не помогли. Отличный пример явления, если это правда. Однако брат Китти, Билл, решил докопаться до того, что на самом деле произошло с его сестрой, и оказывается, что нападение на самом деле видели лишь несколько человек, а один на самом деле кричал убийце, чтобы он остановился. Два человека заявили, что вызвали полицию, хотя записей телефонных разговоров нет. Билл говорит, что вне зависимости от того, пытались люди помочь или нет, история его сестры является важным уроком для тех, кто может ничего не делать, когда видит, что кто-то попал в беду.
Другим тревожным примером эффекта свидетеля является слониха Топси. Топси убила одного человека, но была обвинена в том, что является «серийным убийцей», и поэтому была приговорена к смертной казни. Первоначально считалось, что это была одна из длинной череды казней на электрическом стуле в той «Войне токов», и вполне вероятно, что казнь на электрическом стуле была выбрана для Топси, потому что она была более гуманной, чем первоначальная форма казни, которая заключалась в повешении.
Казнь Топси электрическим током произошла на Кони-Айленде, на глазах у сотрудников Луна-парка, сотрудников Эдисона и многих других свидетелей. Никто и пальцем не пошевелил. Ужасный отчет об этом злодеянии можно найти в книге Майкла Дейли, Топси. На ум приходит цитата Эдмунда Бёрка: «Единственное, что необходимо для триумфа зла, — это бездействие хороших людей».
7. Эффект плацебо
Если вы когда-либо участвовали в клиническом исследовании (или изучали науку, если уж на то пошло), вы знаете, что такое плацебо. Это таблетка или другое лечение, которое не имеет физического эффекта, но может принести психологическую пользу, называемую эффектом плацебо. По сути, если кто-то принимает плацебо и ощущает какую-то пользу, вот вам и такой особый психологический феномен. Одним из примеров этого является случай с МК-869., экспериментальный антидепрессант, разработанный Merck в 2002 году. Поначалу препарат прошел очень хорошие испытания, и Merck возлагала большие надежды на доминирование на рынке.
Однако представьте, как были разочарованы акционеры и аналитики, когда данные показали, что хотя те, кто принимал MK-869, действительно чувствовали себя лучше, то же самое произошло и с тем же количеством людей, которые принимали плацебо.
Это довольно распространенное явление в мире фармацевтики. На самом деле, около 50% разрабатываемых лекарств терпят неудачу на этапе испытаний, потому что оказывается, что плацебо столь же эффективно. Некоторые медицинские работники даже утверждают, что некоторые люди хорошо реагируют, даже зная, что получают плацебо. Что ритуал приема лекарства или занятия чем-то здоровым может заставить мозг думать, что тело исцеляется. Может быть, есть что-то в старой пословице: «Исцели себя сам».
6. Эффект МакГурка
Эффект МакГерка, сумасшедший психологический феномен, связанный с вашими глазами и ушами (и тем, как они путаются) при восприятии речи.
Это происходит, когда ваш мозг связывает слуховую часть одного звука и сочетает ее с визуальным появлением другого произносимого звука, что приводит к тому, что мозг воспринимает несуществующий третий звук. Вау, верно?
Это происходит, когда вы плохо слышите звук (например, в переполненном помещении или когда человек говорит очень тихо), но вы можете видеть, как двигаются губы, и вам кажется, что вы «слышите» что-то еще. Подумайте о том ребенке в классе, который одними губами выкрикивал в ваш адрес «слоновий ботинок». Это явление было впервые объяснено в 1976, что неудивительно, парнем по имени МакГерк, который изучал, как младенцы воспринимают язык по мере их развития. Это лучше всего описано в формате видео, и там есть много примеров. Как этот или, очевидно, встроенный выше.
5. Baader-Meinhof
Вы только что узнали о новом режиссере от своего друга-киноботаника.
Позже в тот же день вы ищете фильм с вашим любимым актером на IMDd и BAM, это тот режиссер. Затем вы берете газету и видите профиль того же директора, о котором вы никогда раньше не слышали. Внезапно этот парень оказался повсюду. Он следующий Скорсезе, или ваш друг-киноман подкинул вам все эти отсылки? Ни один! Вы испытываете феномен Баадера-Майнхоф.
Арнольд Суики, профессор лингвистики из Стэнфорда, назвал это явление частотной иллюзией в 2006 году, потому что это было проще, чем называть его синдромом «когда вы слышите что-то один раз, и вдруг это повсюду». Он объяснил, что это вызвано двумя психологическими процессами. В одном ты узнаешь что-то, а потом, сам того не зная, ищешь это в других местах. С другой стороны, предвзятость подтверждения говорит вам, что эта вещь повсюду в одночасье просто потому, что вы никогда не замечали ее раньше. Термин Баадер-Майнхоф появился раньше 2006 года на онлайн-форуме St. Paul Pioneer Press, где один участник услышал название печально известной террористической группировки два раза в один и тот же день.
Фраза стала мемом, а позже Свикки дал ей медицинское название.
4. Когнитивный диссонанс
Вы знаете, что солнечные ожоги могут вызвать рак кожи, но все равно отказываетесь от солнцезащитного крема. Или вы курите, даже зная, что курение вызывает рак. У вас есть отличный пример когнитивного диссонанса, явления, которое возникает, когда вы испытываете конфликт отношений, поведения или убеждений. Ваше поведение (пропуск солнцезащитного крема) противоречит вашим представлениям (тот факт, что вы знаете, что можете заболеть раком кожи), создавая состояние когнитивного диссонанса.
Впервые это было изучено Леоном Фестингером в 1957 году, когда культ судного дня, веривший, что потоп погубит мир… ну, они не были уничтожены потопом (как и весь мир).
Он обнаружил, что люди, которые были на грани наводнения, чувствовали себя довольно глупо из-за того, что бросили свои дома и работу, и списал это на получение опыта, в то время как набожные члены культа решили, что это их великая вера и жертва спасли мир. Есть также забавные способы исследовать этот феномен, например, этот Prezi о когнитивном диссонансе в Дрянные девчонки .
3. Эффект онлайн-растормаживания
Если вы вообще не избегаете интернета (а судя по тому, что вы читаете это, это определенно не так), вы видели онлайн-эффект расторможения в действии. Это ваш милый бывший учитель, который превращается в наполненный ненавистью шар ярости в треде Facebook. Это Розанна пишет о себе в твиттере о безработице. Это склонность интернет-пользователей говорить (или печатать) то, что они обычно не говорят в реальной жизни.
Это вызвано рядом личностных переменных, которые заставляют человека отклоняться от своего «нормального» поведения. Точно так же, как люди, которые чувствуют себя менее застенчивыми в сети, некоторые люди теряют гораздо больше, чем застенчивость, когда чувствуют себя анонимными.
Даже в социальных сетях, где ваше имя и фотография привязаны к вашему профилю, можно свести к минимуму авторитет, ослабить свои границы и сделать вид, что это все игра, когда никто не отвечает вам лично. Если бы только люди могли просто делать то, что делаем мы, и притворяться, что их мама видит все, что они публикуют в Интернете. Эй, если это работает, это работает!
2. Обратная психология
https://www.youtube.com/watch?v=XLyiOh3DEbQ&frags=pl%2Cwn
Если вы родитель, вы, вероятно, использовали обратную психологию, чтобы заставить своих детей делать то, что ты хочешь. Например, если они не хотят есть свой ужин, а вы говорите им, что им нельзя ужинать, скорее всего, они это сделают.
Обратная психология опирается на реактивное сопротивление, когда человек отрицательно реагирует на убеждения и вместо этого отвечает на то, что его уговаривают не делать. Даже если вы не родитель, вы, вероятно, применяли его к членам семьи, партнерам или коллегам.
Реверсивная психология восходит к человеческому поведению, ярким примером которой является 1700-е годы. Судя по всему, Антуан-Огюстен Пармантье, находясь в заключении во время Семилетней войны, ел много картошки. Во Франции картофель не одобряли и скармливали только животным. Французский парламент даже объявил картофель вне закона в 1748 году, потому что считал, что он вызывает проказу. Когда Антуан-Огюстен вернулся во Францию в 1763 году, он начал думать о преодолении предубеждения против картофеля, потому что знал, что он очень питателен. Одна история гласит, что он посадил картофельный грядок и нанял охрану для его охраны, распространяя слух, что выращивает там что-то особенное. Конечно, люди прокрались, чтобы украсть картошку, и решили, что с ними все в порядке.
1. Обзор Эффект
Последняя запись в нашем списке — психологический феномен, с которым большинство из нас не столкнется. Это эффект обзора — ощущение, которое испытывают астронавты, когда видят Землю как единое целое. Шесть астронавтов были опрошены Обратным , и опыт наблюдения Земли из космоса заставил их изменить то, как они видят свою планету и свое отношение к ней. Термин «обзорный эффект» был придуман Фрэнком Уайтом для описания восприятия Земли как части чего-то большего. Имеет смысл, поскольку, когда мы живем на Земле, Земля достаточно велика, чтобы мы могли ее рассмотреть. Каким был бы мир, если бы каждый мог смотреть на Вселенную по-своему? Прочтите отзывы шести опрошенных астронавтов, и вы поймете.
