Влияние стресса на беременность: характерные проявления, влияние на плод, методы преодоления
Особенности влияния психоэмоционального стресса во время беременности на формирование пищевого поведения у ребенка Текст научной статьи по специальности «Науки о здоровье»
Ключевые слова:
беременность, психоэмоциональный стресс, пищевое поведение, доминанта А.А. Ухтомского, теория функциональных систем П.К. Анохина, пирамида А. Маслоу
Keywords:
pregnancy, psycho-emotional stress, eating behavior, the A.A. Ukhtomskiy dominant, P.K. Anokhin theory of functional systems, A. Maslow pyramid
DOI: 10.17709/2409-2231-2016-3-1-3
f
Для корреспонденции:
Гарданова Жанна Робертовна —
д.
м.н., профессор, заведующая кафедрой
факультета ГБОУ ВПО «Российский национальный
исследовательский медицинский университет
им. Н.И. Пирогова» Минздрава России
Адрес: 117997, Россия,
Москва, ул. Островитянова, 1
E-mail: [email protected]
Статья поступила 14.01.2016,
For correspondence:
Gardanova Janna Robertovna —
PhD, MD, Professor, Head of the Department
of psychotherapy, SBEO HPE «N.
I. Pirogov
Russian National Research Medical University»
Russian Ministry of Health
117997, Russia
E-mail: [email protected]
The article was received 14.01.2016,
accepted for publication 15.02.2016
ОСОБЕННОСТИ ВЛИЯНИЯ ПСИХОЭМОЦИОНАЛЬНОГО СТРЕССА ВО ВРЕМЯ БЕРЕМЕННОСТИ НА ФОРМИРОВАНИЕ ПИЩЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ У РЕБЕНКА
Гарданова Ж.Р.1, Салехов С.А.2, Есаулов В.И.1, Хритинин Д.Ф.3, Абдуллин И.ИД Абдурахманов С.ДЛ Галлямова Г.АЛ Анисимова К.А.1
1 ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им.
Н.И. Пирогова» Минздрава России (Москва, Россия)
117997, Россия, Москва, ул. Островитянова, 1
2 ФГБОУ ВО «Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого» (Великий Новгород, Россия) 173003, Россия, Великий Новгород, ул. Большая Санкт-Петербургская, 41
3 ГБОУ ВПО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Москва, Россия)
1 19991, Россия, Москва, ул. Трубецкая, 8, стр. 2
4 ФГАУ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России (Москва, Россия) 125367, Россия, Москва, Иваньковское шоссе, 3
Резюме
Проблемы высокого уровня тревоги и развития психоэмоциональных нарушений у женщин во время беременности в настоящее время занимают ведущее место в клинической практике.
Материал и методы. С использованием клинико-описательного метода сформулирована концепция влияния психоэмоционального стресса и особенностей течения беременности на фоне формирования паттернов пищевого поведения у плода. Обоснование концепции построено на положениях доминанты А. А. Ухтомского, теории функциональных систем П. К. Анохина, закономерностях эндогенизации патологических процессов, пирамиды потребностей А. Маслоу.
Результаты. С использованием сформированной концепции врачи смогут выявлять у беременных неадаптивный паттерн пищевого поведения у беременной и своевременно осуществлять профилактику формирования данного паттерна у плода.
Выводы. Использование сформированной концепции может помочь врачам выявлять у беременных неадаптивный паттерн пищевого поведения и своевременно осуществлять профилактику формирования данного паттерна у плода.
FEATURES OF INFLUENCE OF EMOTIONAL STRESS DURING PREGNANCY ON THE FORMATION OF EATING BEHAVIOR IN THE CHILD
Gardanova J.R.1, Salehov S.A.2, Esaulov V.I.1, Khritinin D.F.3, AbduLLin I.I.4, Abdyrahmanov S.D.i, GaLLiamova G.A.1, Anisimova K.A.i
1 SBEO HPE «N.I. Pirogov Russian National Research Medical University» Russian Ministry of Health (Moscow, Russia) 1, ul. Ostrovityanova, Moscow, 117997, Russia
2 FSBEO HE «Ya. Mydriy Novgorod State University» (Velikiy Novgorod, Russia) 41, u. Bolshaya Sankt-Peterburgskaya, Velikiy Novgorod, 173003, Russia
3 SBEO HPE «I.
M. Sechenov First Moscow State Medical University of Ministry of Health» (Moscow, Russia) 8/2, ul. Trubetskaya, Moscow, 119991, Russia
4 FGBU «LRTS» Russian Ministry of Health (Moscow, Russia) 3, Ivankovskoe shosse, Moscow, 125367, Russia
Abstract
The actuality of the problem of high level of anxiety and the development of psycho-emotional disorders in women during pregnancy currently occupy a leading place in clinical practice. Pregnant «seize» the problem by using a non-adaptive coping and thereby form a similar pattern of behavior in stressful situation and in the fetus, perinatal-formed a similar pattern. Materials and methods. Clinical-descriptive, formulated the concept of the influence psycho-emotional stress and characteristics of the current pregnancy on the background of the formation of patterns of eating behavior in the fetus, followed by implementation after birth under the provisions of
Изучение проблем развития нарушения пищевого поведения в форме булимии, которая приводит к появлению избыточного веса, ожирения у человека, показывает увеличение числа людей, страдающих данным заболеванием [1]. Следует отметить, что на фоне избыточного веса возрастает риск летальности во всех возрастных категориях вне зависимости от половой принадлежности [2, 3]. Увеличение частоты обращений пациентов с избыточной массой тела за лечением отмечается повсеместно [4, 5]. Все больше охватываются все социальные слои населения, постоянно ускоряется темп роста [6-10], с явной тенденцией к омоложению [11-13]; все это приводит к тому, что ожирение становится «болезнью образа жизни» — «болезнью цивилизации». Причину ожирения удается выявить лишь в 5-7% случаев, а остальные 93-95% относят к алиментарному (экзо-генно-конституциональному) ожирению не выясненной этиологии [7], что по сути своей парадоксально, учитывая затраты на многочисленные исследования, посвященные данной проблеме.Если поступление энергетического и пластического субстрата будет происходить сопоставимо, либо меньше, чем затраты на обеспечение жизнедеятельности организма, ожирения не будет.
Цель
Сформулировать концепцию влияния психоэмоционального стресса и особенностей течения беременности на формирование паттернов пищевого поведения у плода.
the dominant by A. A. Ukhtomsky, the theory of functional systems P. K. Anokhin, the endogeneity of the regularities of pathological processes, the pyramid of needs of A. Maslow. Results. As a result of the establishment of the concept, doctors will be able to identify the maladaptive pattern of eating behavior in pregnant women and to make timely prevention of the formation of this pattern in the fetus. Conclusion. The use of the developed concept could help doctors to identify the maladaptive pattern of eating behavior in pregnant women and make timely prevention of the formation of this pattern in the fetus.
Материалы и методы
В основе данного исследования лежит клинико-опи-сательный метод. С использованием отечественной и зарубежной литературы проведен анализ и сформулирована новая концепция в подходе к изучению проблемы нарушения пищевого поведения.
Результаты исследования
Мы рассматривали воздействие внешнего стресса на психоэмоциональное состояние беременной женщины, начиная с момента зачатия, во время беременности и вплоть до родов. Обоснование особенностей влияния психологического стресса беременных на формирование пищевого поведения в послеродовом периоде и в последующей жизни проводили, опираясь на учение о доминанте [14], основные положения теории функциональных систем [15] и развития общего адаптационного синдрома [16], физиологические изменения энергетического обеспечения мозга при интенсивной нагрузке [13], пирамиды потребностей А. Маслоу [17].
Согласно учению о доминанте А. А. Ухтомского при возникновении очага приоритетного возбуждения в центральной нервной системе, основные ресурсы направляются на удовлетворение потребностей и запросов этого очага возбуждения, то есть наиболее интенсивно функционирующего отдела мозга.
При этом запросы остальных отделов мозга обеспечиваются по остаточному принципу.
В соответствии с теорией функциональных систем П. К. Анохина, при воздействии на организм формируется функциональная система, обеспечивающая адекватный ответ — реакцию на предъявляемые требования — запрос к организму, для достижения конечного положительного результата. Структура и последовательность деятельности функциональной системы заключается в том, что:
• при поступлении входящей информации аппарат контроля формирует модель полезного результата;
• аппарат управления, объединяющий нервные центры и эндокринные органы определяет необходимые ресурсы для достижения полезного результата;
• исполнительный аппарат, представленный органами — аффекторами, используя выделенные ресурсы, обеспечивает реализацию получения результата;
• аппарат контроля, по принципу обратной связи, тестирует полученный результат на соответствие модели полезного результата.
Цикл достижения модели полезного результата и обратной связи повторяется снова и снова, до получения соответствия полученного результата модели конечного положительного результата, запрограммированного центром контроля. Если соответствие достигнуто, функциональная система завершает свою работу, а если нет, функциональная система вырабатывает новую стратегию достижения модели полезного результата с привлечением новых ресурсов организма, что вызывает активизацию компенсаторно-приспособительных механизмов. Многократно повторяющиеся циклы достижения полученного результата запрограммированной модели и отсутствие соответствия с искомым может привести к истощению, декомпенсации и развитию патологических состояний.
Согласно теории стресса Селье, любое интенсивное воздействие вызывает одинаковую реакцию организма — развивается общий адаптационный синдром.
В пирамиде потребностей Абрахама Маслоу выделены ступени перехода от биологических потребностей к высшим:
1-я ступень — физиологические потребности, где стрессорами являются голод, жажда, бессонница, умственная и физическая усталость, чрезмерно быстрый темп жизни;
2-я ступень — потребности безопасности и стабильности, где к стрессорам относятся страх и тревога потерять работу, провала на экзамене, страх за жизнь близких, страх смерти и т.
д.;
3-я ступень — потребность в принадлежности и любви, где стрессорами являются моральное и физическое одиночество, потеря близких людей или болезнь, неразделенная любовь;
4-я ступень — потребность в уважении, где стрессорами будут крушение карьеры, провал на экзамене, невозможность реализовать свои амбиции, потеря уважения в обществе;
5-я ступень — потребность в самореализации, где причинами стресса будут невозможность реализо-
вать свои способности, вмешательство со стороны родителей или факторов внешней среды, которые препятствуют занятиям любимым делом, следовать своему признанию [18].
Любое внешнее воздействие, которое воспринимается организмом как стрессовое или какая-либо ситуация, которая воспринимается как стрессогенная, обусловленная психоэмоциональными и информационными факторами, в зависимости от запроса, предъявляемого к организму, будет занимать одну или несколько ступеней в пирамиде потребностей А.
Маслоу. При этом переход на более приоритетные ступени, обеспечивающие базовые потребности (обеспечение жизнедеятельности организма — 1-я ступень и потребность в безопасности и стабильности — 2-я ступень) могут являться последствиями реакции организма на первичное воздействие.
На фоне интенсивной деятельности ЦНС отмечается увеличение потребления мозгом кислорода и глюкозы, что обеспечивает удовлетворение возрастающего запроса в энергии. При этом недостаток в поступлении либо кислорода, либо глюкозы, обеспечивающий аэробный катаболизм глюкозы в нервных клетках, сопровождается энергетическим дефицитом, следствием чего будет торможение. Для понимания особенностей формирования пищевого поведения следует учитывать, что развитие организма и научение его реагированию на внешние воздействия происходит по периодам. При этом наименее изучен период от зачатия и до рождения.
Обоснование концепции формирования пищевого поведения
Психоэмоциональное состояние беременной женщины лабильно и зависит от многих факторов.
При наличии внутриличностного конфликта лабильность будет определяться тем, какие мысли будут формироваться у женщины, какое настроение и какие чувства в результате она будет испытывать. Однако, внешние факторы, которые чаще всего определяются тем микроокружением беременной, которое чаще всего формируется членами
Рисунок 1.
Влияние психологического стресса беременных на формирование пищевого поведения при незапланированной беременности Figure 1.
The influence of psychological stress on the pregnant formation of eating behavior in an unplanned pregnancy
семьи или сослуживцами на работе, также способствуют развитию определенных эмоций и чувств. Состояние плода во время внутриутробного развития от момента зачатия до рождения будет зависеть от состояния здоровья и уровня развития позитивных или негативных эмоций будущей матери во время беременности.
При этом психоэмоциональное состояние беременных достаточно лабильное; не всегда беременная предсказуемо реагирует на раздражители. Иногда, на сильный раздражитель реакции могут быть минимальными, в то время как на незначительные воздействия женщина может выдать бурю чувств и чаще негативного характера, то есть, ответ будет интенсивным.
Особого внимания заслуживают стрессогенные реакции во время беременности (рис. 1). Сама по себе беременность является стрессом для организма женщины. Так, незапланированная беременность, начиная с момента ее диагностики/самодиагностики, сопровождается психоэмоциональным напряжением, обусловленным изменениями в отношениях с отцом будущего ребенка, принятием решения о сохранении или прерывании беременности, изменениями взаимоотношений в семье и социуме. Это проявляется в негативно окрашенных эмоциях: повышенной тревожности, раздражении, агрессивности, плаксивости, нарушении сна, появлении страха перед предстоящим разговором с родителями, партнером.
Первая реакция со стороны внешнего мира: от родителей, от мужа часто бывает достаточно негативной, даже если в дальнейшем будет принято решение о сохранении беременности и ее принятии с их стороны. На этом фоне психоэмоциональный стресс беременной оказывает негативное влияние на плод еще на стадии закладки органов и систем.
По мере вынашивания беременности заложенный механизм реагирования на стресс начинает проявляться на различных этапах и в различных ситуациях. Когда запускается внутриличностный конфликт, появляется страх, который беременная «заедает». Следует учитывать, что при этом формируется инсулинорезистент-
ность, и это запускает механизм формирования геста-ционного сахарного диабета. В дальнейшем каждый эпизод психоэмоционального стресса, либо выявляемая какая-либо патология беременности, сопровождающаяся соматической составляющей, которая также несет психоэмоциональное наполнение, продолжают оказывать отрицательное влияние, как на организм беременной, так и на плод.
Рассмотрим стандартную реакцию на стресс, в развитии которой большая роль принадлежит симпато-ад-реналовой системе. На фоне выброса катехоламинов отмечается спазм периферических сосудов, в том числе и плацентарных, что приводит к снижению кровообращения в матке, и соответственно, к недостаточному поступлению кислорода и питательных веществ к плоду. При этом формируется связка «катехоламины-голод». Повторение стрессовых ситуаций будет закреплять эту связку. То есть, формируются предпосылки для усиленного потребления пищи при выбросе катехоламинов, поскольку закреплен рефлекс «катехоламины-голод». Кроме того, на фоне выброса катехоламинов параллельно развивается спазм миометрия, что сопровождается с одной стороны гипертонусом матки, а с другой — нарушением плацентарного кровообращения. Это, в свою очередь, формирует связку «стресс-голод», то есть, любой дискомфорт сопровождается голодом при возрастающих потребностях в энергоносителях.
Более того, вследствие единой системы кровообращения «мать-плацента-плод», психоэмоциональный фон матери, ее отношение к беременности, будущему ребенку будут передаваться плоду за счет поступления «коктейля медиаторов» с кровью. При этом моделирование реакций на те, или иные воздействия во время беременности будут закрепляться на уровне рефлексов, в первую очередь, обеспечивающих выживание и безопасность, занимающих 1-ю и 2-ю ступень в пирамиде потребностей А. Маслоу, с реализацией в течение последующей жизни.
Особого внимания заслуживает длительность и интенсивность периодов психоэмоционального напря-
Рисунок 2.
Влияние психологического стресса беременных на формирование пищевого поведения при запланированной беременности Figure 2.
The influence of psychological stress on the pregnant formation of eating behavior in the planned pregnancy
БЕРЕМЕННОСТЬ
rectos ■
к &еремеиихтъ _ ншиннроынн! *
\
угрои
прерывания беременности
Принятие
РОДНЫМИ н близкими
СТРЕСС
Выброс катехоламинов
/
frasw сосудов
ллаценты
/ /
Гипоксия Короткий
— юл од ^ стрш
^пэн во время берег,» он и ост и
СТРЕСС
Энергообеспечение СТ|К«в
Эледлние <трег<л *
\
ueprocH
СП
к<5орл1нродлккс пищевого
поведение N
Тревожность страх
\
Гипертоиус МННИ
I
Угроз* прерывании беременность
^Связка’ голод-прей ■
‘ Длительный стресс
Сэмопож крайне — голод
/
Энергосберегающий режим
жения, что будет определять формирование стратегий выживания и энергообеспечения стресса в условиях дефицита энергоносителей.
Так, при коротких периодах нарушения плацентарного кровотока будет формироваться реакция «заедания стресса», предусматривающая удовлетворение запросов в энергоносителях в «on-line» режиме. При длительном нарушении плацентарного кровообращения и гипоксии плода стратегия выживания и пищевого поведения будет диаметрально противоположной. В организме будут минимизированы вторичные процессы энергопотребления, включится энергосберегающий режим. При этом достаточно энергозатратный процесс добывания, поглощения и усвоения пищи будет значительно снижаться, а удовлетворение потребностей в энергии происходит за счет катаболизма собственных ресурсов. То есть включается процесс «самопожирания», а компенсация потерь будет происходить, по возможности, после восстановления поступления пластического и энергетического субстрата.
В отличие от незапланированной беременности, при запланированной, ожидаемой беременности, когда ее наступление — праздник для семьи, изначально создается благоприятный фон для психоэмоционального состояния будущей матери, что передается по системе плацентарного кровотока плоду.
Изначально формируется паттерн безусловной любви, защиты и безусловного принятия. В течение беременности бережное отношение к беременной мужа, семьи, близкого окружения будет закрепляться у плода в виде положительного подкрепления паттернов удовлетворения физиологических потребностей и безопасности (1-я и 2-я ступень в пирамиде потребностей А. Маслоу). Поступление полноценного питания и кислорода будут создавать предпосылки
для формирования пищевого поведения по принципу достаточности: беру столько, сколько надо. Хорошее настроение матери, вместе с эндорфинами передается плоду, а отсутствие тревожности исключает реакцию мобилизации ресурсов, потребности делать их запасы. Зачем запасать, если все поступает вовремя в достаточном количестве, все хорошо и спокойно.
Однако и при запланированной беременности по мере ее прогрессирования возможны ситуации, которые женщиной будут восприниматься как стрессоген-ные. При этом исключается компонент, психологического стресса, связанного с партнером, семьей, социумом, но сохраняется фон, обусловленный воздействием стрес-согенных факторов в течение всей беременности (рис. 2).
В данной ситуации на формирование пищевого поведения будут оказывать влияние все эпизоды нарушения плацентарного кровообращения вне зависимости от того, обусловлены ли они биологическими факторами или психоэмоциональным напряжением. Соответственно, первостепенную значимость приобретает взаимное дополнение медицинского и психологического сопровождения при планировании беременности и в течение всей беременности. При этом анализ особенностей влияния на формирование пищевого поведения в послеродовом периоде, в течение 1 года жизни заслуживает особого внимания.
Заключение
Использование сформированной концепции может помочь врачам выявлять у беременных неадаптивный паттерн пищевого поведения и своевременно осуществлять профилактику формирования данного паттерна у плода.
Список литературы
1. Heindel J. J., Schug T. T. The perfect storm for obesity. Obesity. 2013; 21 (6): 1079-1080.
2. Bray G. A. Why do we need drugs to treat the patient with obesity? Obesity. 2013; 21 (5): 893-899.
3. Mehta T., McCubrey R., Pajewski N. M., et al. Does obesity associate with mortality among hispanic persons? Results from the national health interview survey. Obesity. 2013; 21 (7): 1474-1477.
4. Friedman J. M. Obesity in the new millennium. Nature. 2000; 404 (6778): 632-634.
5. Gómez-Ambrosi J., Silva C., Catalán V., et al. Clinical usefulness of a new equation for estimating body fat. Diabetes Care, 2012. Vol. 35. P. 383-388.
6. Вебер В. Р., Копина М. Н. Ожирение (этиология, патогенез, клинические рекомендации. Великий Новгород, 2011.
7. Lin H., Carr K. A., Fletcher K. D., Epstein L. H. Food reinforcement partially mediates the effect of socioeconomic status on body mass index. Obesity. 2013; 21 (7): 1307-1312.
8. Rosas L. G., Stafford R. S. Practical research strategies for reducing social and racial/ethnic disparities in obesity. Int J Obes. 2012; 2 (Suppl.): 16-22.
9. Wang Y., Beydoun M. A. The obesity epidemic in the United States-gender, age, socioeconomic, racial/ethnic, and geographic characteristics: a systematic review and meta-regres-sion analysis. Epidemiol Rev. 2007; 29: 6-28.
10. Yoshimoto S., Loo T. M., Atarashi K., et al. Obesity-induced gut microbial metabolite promotes liver cancer through senescence secretome. Nature. 2013; 499 (7456): 97-101.
11. Flores G., Lin H. Factors predicting severe childhood obesity in kindergarteners. Int J Obes. 2013; 37 (1): 31-39.
12. Kim J.-E., Hsieh M.-H., Soni B. K., et al. Childhood obesity as a risk factor for bone fracture: A mechanistic study. Obesity. 2013; 21 (7): 1459-1466.
13. Салехов С. А. Психоэмоциональная информационно-энергетическая теория ожирения. Великий Новгород-Алматы, 2014.
14. Ухтомский А. А. Доминанта как рабочий принцип нервных центров. Русский физиологический журнал. 1923; VI (1-3): 31-45.
15. Анохин П. К. Теория функциональной системы. Успехи физиологических наук. 1970; 1 (1): 19-54.
16. Selye H. A Syndrome produced by diverse nocuous agents. 1936. J Neuropsychiatry Clin Neurosci. 1998;10 (2): 230-231. doi:10.1038/138032a0.
17. Маслоу А. Г. Дальние пределы человеческой психики. Перевод с англ. А. М. Татлыбаевой. СПб.: Евразия, 1999.
18. Гарданова Ж. Р., Анисимова К. А. Особенности течения беременности, родового и послеродового периода у женщин на фоне смешанных тревожных и депрессивных расстройств в условиях социально-экономической нестабильности. Consilium medicum. Гинекология. 2011; 13 (4): 24-28.
19. Щербатых Ю. В. Психология стресса и методы коррекции. 2-е изд. СПб.: Питер, 2012.
References
1. Heindel J.J., Schug TT. The perfect storm for obesity. Obesity. 2013; 21(6): 1079-1080.
2. Bray G.A. Why do we need drugs to treat the patient with obesity? Obesity. 2013; 21(5): 893-899.
3. Mehta T., McCubrey R., Pajewski N.M., et al. Does obesity associate with mortality among hispanic persons? Results from the national health interview survey. Obesity. 2013; 21(7): 1474-1477.
4. Friedman J.M. Obesity in the new millennium. Nature. 2000; 404(6778): 632-634.
5. Gómez-Ambrosi J., Silva C., Catalán V., et al. Clinical usefulness of a new equation for estimating body fat. Diabetes Care, 2012. Vol. 35. P. 383-388.
6. Veber V.R., Kopina M.N. Ozhirenie (etiologiya, patogenez, klinicheskie rekomendatsii. Velikii Novgorod, 2011. (Russian).
7. Lin H., Carr K.A., Fletcher K.D., Epstein L.H. Food reinforcement partially mediates the effect of socioeconomic status on body mass index. Obesity. 2013; 21(7): 1307-1312.
8. Rosas L.G., Stafford R.S. Practical research strategies for reducing social and racial/ethnic disparities in obesity. Int J Obes. 2012; 2(Suppl.): 16-22.
9. Wang Y., Beydoun M.A. The obesity epidemic in the United States-gender, age, socioeconomic, racial/ethnic, and geographic characteristics: a systematic review and meta-regres-sion analysis. Epidemiol Rev. 2007; 29: 6-28.
10. Yoshimoto S., Loo T.M., Atarashi K., et al. Obesity-induced gut microbial metabolite promotes liver cancer through senescence secretome. Nature. 2013; 499(7456): 97-101.
11. Flores G., Lin H. Factors predicting severe childhood obesity in kindergarteners. Int J Obes. 2013; 37(1): 31-39.
12. Kim J.-E., Hsieh M.-H., Soni B.K., et al. Childhood obesity as a risk factor for bone fracture: A mechanistic study. Obesity. 2013; 21(7): 1459-1466.
13. Salekhov S.A. Psikhoemotsional’naya informatsionno-energe-ticheskaya teoriya ozhireniya. Velikii Novgorod-Almaty, 2014. (Russian).
14. Ukhtomskii A.A. Dominanta kak rabochii printsip nervnykh tsentrov. Russkii fiziologicheskii zhurnal. 1923; VI (1-3): 31-45. (Russian).
15. Anokhin P.K. Teoriya funktsional’noi sistemy. Uspekhi fiziolog-icheskikh nauk. 1970; 1(1): 19-54. (Russian).
16. Selye H. A Syndrome produced by diverse nocuous agents. 1936. J Neuropsychiatry Clin Neurosci. 1998;10(2): 230-231. doi:10.1038/138032a0.
17. Maslou A.G. Dal’nie predely chelovecheskoi psikhiki. Perevod s angl. A.M. Tatlybaevoi. Saint Petersburg: «Evraziya» Publ., 1999. (Russian).
18. Gardanova Zh.R., Anisimova K.A. Osobennosti techeniya bere-mennosti, rodovogo i poslerodovogo perioda u zhenshchin na fone smeshannykh trevozhnykh i depressivnykh rasstroistv v usloviyakh sotsial’no-ekonomicheskoi nestabil’nosti. Sonsilium medicum. Ginekologiya. 2011; 13(4): 24-28. (Russian).
19. Shcherbatykh Yu.V. Psikhologiya stressa i metody korrektsii. 2nd ed. Saint Petersburg: «Piter» Publ., 2012. (Russian).
Информация об авторах:
Гарданова Жанна Робертовна — д.м.н., профессор, заведующая кафедрой психотерапии психолого-социального факультета ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Минздрава России
Салехов Саид Абдуллаевич — д.м.н., профессор кафедры общей патологии ФГБОУ ВО «Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого»
Есаулов Владимир Игоревич — ассистент кафедры психотерапии психолого-социального факультета ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Минздрава России Хритинин Дмитрий Федорович — д.м.н., член-корреспондент РАН, профессор кафедры психиатрии и наркологии ГБОУ ВПО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова» Минздрава России Абдуллин Искандер Ильфакович — врач-уролог онколог ФГАУ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России Абдрахманов Сайпудин Давудович — соискатель кафедры психотерапии психолого-социального факультета ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Минздрава России Галлямова Гульчачак Абраровна — ассистент кафедры психотерапии психолого-социального факультета ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Минздрава России Анисимова Ксения Анатольевна — ассистент кафедры психотерапии психолого-социального факультета ГБОУ ВПО «Российский национальный исследовательский медицинский университет им. Н.И. Пирогова» Минздрава России
Information about authors:
Gardanova Janna Robertovna — PhD, MD, Professor, Head of the Department of psychotherapy, SBEO HPE «N.I. Pirogov Russian National Research Medical University» Russian Ministry of Health Salehov Said Abduaevich — PhD, MD, professor of Department of general pathology, FSBEO HE «Ya. Mydriy Novgorod State University»
Esaulov Vladimir Igorevich — assistant of the Department of psychotherapy of the psychological-social faculty, SBEO HPE «N.I. Pirogov Russian National Research Medical University» Russian Ministry of Health
Khritinin Dmitriy Fedorovich — PhD, MD, corresponding member of RAS, Professor in the Department of psychiatry and narcology, SBEO HPE «I.M. Sechenov First Moscow State Medical University of Ministry of Health»
Abduin Iskander Ilfakovich — oncourologist, FGBU «LRTS» Russian Ministry of Health
Abdurahmanov Saipudin Davudovich — applicant of the Department of psychotherapy of the psychological-social faculty, SBEO HPE «N.I. Pirogov Russian National Research Medical University» Russian Ministry of Health Galliamova Gulchachak Abrarovna — assistant of the Department of psychotherapy of the psychological-social faculty, SBEO HPE «N.I. Pirogov Russian National Research Medical University» Russian Ministry of Health
Anisimova Ksenya Anatolievna — assistant of the Department of psychotherapy of the psychological-social faculty, SBEO HPE «N.I. Pirogov Russian National Research Medical University» Russian Ministry of Health
Оформление ссылки для цитирования статьи:
Гарданова Ж.Р., Салехов С.А., Есаулов В.И., Хритинин Д.Ф., Абдуллин И.И., Абдурахманов С.Д., Галлямова Г.А., Анисимова К.А. Особенности влияния психоэмоционального стресса во время беременности на формирование пищевого поведения у ребенка. Исследования и практика в медицине. 2016; 3(1): 24-29. DOI: 10.17709/2409-2231-2016-3-1-3
Gardanova J.R., Salehov S.A., Esaulov V.l., Khritinin D.F., Abdullin I.I., Abdyrahmanov S.D., Galliamova G.A., Anisimova K.A. Features of influence of emotional stress during pregnancy on the formation of eating behavior in the child. Issled. prakt. Med. 2016; 3(1): 24-29. DOI: 10.17709/2409-2231-2016-3-1-3
1.
Конфликт интересов. Все авторы сообщают об отсутствии конфликта интересов. Confict of interest. All authors report no confict of interest.
Стресс мешает зачатию — BBC News Русская служба
Подпись к фото,Присутствие адреналина мешает здоровой беременности
Новые научные исследования показали, что высокий уровень стресса может мешать зачатию.
Ученые Оксфордского университета замерили уровень гормонов стресса у женщин, планировавших зачать естественным способом, и обнаружили, что те, у кого он оказался наиболее высоким, имели в результате меньше шансов забеременеть в этот конкретный месяц.
Ученые говорят, что нужны дополнительные исследования, однако уже понятно, что техника расслабления дает положительные результаты в этом вопросе.
В этих исследованиях приняли участие 274 здоровых женщины в возрасте от 18 до 40 лет, планировавшие забеременеть.
Адреналин — главная помеха
Ранее было известно, что такие факторы как возраст, курение, ожирение и употребление алкоголя снижают вероятность зачатия, однако влияние стресса оставалось не изучено.
В новых исследованиях, результаты которых опубликованы в журнале Fertility and Sterility, в слюне пациенток замерялись маркеры двух гормонов стресса – адреналина, вырабатывающегося во время опасности, испуга и участвующего в реализации реакции «бей или убегай», и кортизола, который связан с долгосрочными стрессовыми ситуациями.
У женщин с самым высоким уровнем альфа-амилазы – фермента, показывающего уровень адреналина, — вероятность успешного зачатия в период овуляции снижалась на 12 процентов по сравнению с теми, у кого этот показатель был низкий.
Однако уровень кортизола никак не влиял на возможность забеременеть.
Разрозненные наблюдения давно связывали стресс с бесплодием, однако научно обоснованных свидетельств тому не обнаруживалось.
В здоровом теле — здоровый плод
Доктор Сесилия Пайпер из Отделения перинатальной эпидемиологии Оксфордского университета говорит, что цель ее исследований – лучше понять, какие факторы влияют на беременность у нормальных здоровых женщин.
«Это первое подобное исследование, в котором прослеживается взаимосвязь между уровнем стресса и шансами женщины забеременеть, — говорит она. – Полученные результаты поддерживают установку на то, что пары, пытающиеся зачать, должны по мере возможности снимать нервное напряжение».
По словам доктора Пайпер, некоторым женщинам может помочь йога или медитация.
Это исследование проводилось совместно с американским Национальным институтом детского здоровья и развития человека имени Юнис Кеннеди Шрайвер. Оно также является частью более масштабного исследования того, какое воздействие на возможность зачатия оказывают курение, алкоголь и кофеин.
Комментируя полученные данные, Джоан Тейлор, акушерка благотворительной организации Tommy, спонсирующей исследования в области акушерства и гинекологии, сказала, что стресс действительно влияет на всех по-разному, и, вполне вероятно, может оказывать воздействие на шансы забеременеть.
«Существует много разных способов, какими женщины могут подготовить себя к здоровой беременности: соблюдать правильную диету, принимать препараты фолиевой кислоты и свести уровень стресса к минимуму – это уже может быть хорошим началом», — сказала Джоан Тейлор.
Оксидативный стресс у беременных с сахарным диабетом | Капустин
ПРООКСИДАНТЫ
Оксидативный стресс (ОС) – состояние, обусловленное нарушением статуса равновесия прооксидантной и антиоксидантной систем в клетке. Процесс избыточного ОС приводит к массивному повреждению белков, липидов и ДНК клеточных структур. Ключевую роль в данном механизме играют активные формы кислорода. Активные формы кислорода (АФК, ROS) представляют собой обширные группы производных свободнорадикальных процессов, включающие: супероксид-анион (О2-), перекись водорода (h3O2), гидроксильный радикал (-OH), гидропероксид (ROOH). Окислению подвергаются как белки, так и фосфолипиды [1].
Перекисное окисление липидов – важный патофизиологический процесс, который обусловливает синтез многих конечных продуктов распада в организме (конъюгированные диены, алканы, изопростаны). Данные метаболиты являются токсичными и участвуют в повреждении клеточных мембран. Наиболее изученными конечными продуктами окисления липидов являются малоновый диальдегид (MDA), 4-гидроксиноненаль (4-HNE) и 8-изопростан (8-эпипростагландин F2α, 8-iso-PGF2α) [1]. Малоновый диальдегид – токсичный и реактивный альдегид, использующийся в рутинной практике для оценки степени выраженности ОС. Данный альдегид посредством образования ковалентных связей в большом количестве экспрессирует конечные продукты липолиза макромолекул (аналогично конечным продуктам гликирования). 8-изопростан – один из уникальных простагландинподобных продуктов, синтезирующийся в результате процессов свободнорадикального окисления арахидоновой кислоты. Этот биомаркер признан одним из наиболее чувствительных индикаторов ОС, отражающим степень выраженности процессов перекисного окисления липидов в организме человека [1].
АНТИОКСИДАНТЫ
Антиоксиданты – большая ферментативная группа, представленная водо- либо жирорастворимыми дериватами. К водорастворимым антиоксидантам относятся вещества, взаимодействующие с оксидантами в цитоплазме и плазме крови: витамин С, глутатион, альфа-липоевая и мочевая кислоты. Жирорастворимые антиоксиданты защищают клеточные мембраны от перекисного окисления липидов: каротин, витамин Е, убихинол (коэнзим Q). Особенности распределения и синтеза антиоксидантов зависят от типа тканей.
Энзимные антиоксиданты ответственны за детоксикацию супероксид-ионов до перекиси водорода с последующим образованием воды. Основным энзимом, участвующим в данном процессе, является супероксиддисмутаза (СОД). В организме млекопитающих представлено три типа СОД: медная/цинковая СОД (Cu/ZnSOD), марганцевая СОД (MnSOD) и экстрацеллюлярная СОД (EсSOD). Первая СОД локализуется преимущественно в цитоплазме, в то время как последние – в клеточных мембранах и митохондриальном матриксе [1].
Другой важной системой, ответственной за детоксикацию, является глутатионовая. Данная система включает в себя несколько типов энзимов: глутатион (GSH), глутатион-редуктазу (GR), глутатион-пероксидазу (GP), глутатион-S-трансферазу (GST). Значение глутатиона в клетке определяется его антиоксидантными свойствами. Глутатионовая система является ключевой в процессах расщепления перекиси водорода и липидных гидроксидов до нетоксичных спиртов и воды. При ферментативном воздействии восстановленная форма глутатиона превращается в окисленную (GSSG). Соотношение восстановленной и окисленной форм глутатиона в клетке является одним из важнейших параметров, который показывает уровень окислительного стресса. Таким образом, глутатион не только защищает клетку от токсичных свободных радикалов, но и в целом определяет окислительно-восстановительные характеристики внутриклеточной среды [1].
ОКСИД АЗОТА (NO)
Оксид азота – сигнальная молекула, обладающая широким спектром биологических эффектов в организме. NO синтезируется из L-аргинина под действием фермента NO-синтазы, представленной тремя изоформами: нейрональной, индуцибельной (iNOS) и эндотелиальной (eNOS). Все формы синтазы требуют участия кофакторов, ведущим из которых является никотинамидадениндинуклеотидфосфатаза (НАДФ) [2].
Основными метаболическими эффектами оксида азота в организме являются вазодилятация, регуляция процессов агрегации тромбоцитов, расслабления мышц, пострецепторные реакции. ОС играет значимую роль как в гиперпродукции NO, так и снижении биодоступности и секреции данного биомаркера. При патологических состояниях, таких как сахарный диабет, происходит снижение продукции eNOS и увеличение iNOS, которые приводят к дисбалансу синтеза оксида азота в организме беременной женщины. С другой стороны, NO может усиливать процессы антиоксидантной активности путем индукции синтеза ферментов СОД и оксигеназы, что приводит к увеличению внутриклеточной концентрации глутатиона и активации процессов липопероксидации [1].
Избыточное окисление оксида азота приводит к образованию мощного оксиданта – пероксинитрита. Данная реакция обусловлена взаимодействием NO с супероксиданион-радикалом, что приводит к образованию данного аниона (ONOO-). Пероксинитрит индуцирует повреждение белков, липидов и ДНК, обусловливая клеточную дисфункцию и апоптоз [3].
Другим важным биомаркером, оказывающим значительное влияние на биологические свойства оксида азота, является асимметричный диметиларгинин (ADMA). Данный протеин, являясь ингибитором NO-синтазы, выступает важным фактором развития эндотелиальной дисфункции и окислительного стресса [4]. Повышенные уровни ADMA наблюдаются при различных заболеваниях, ассоциированных с сосудистой дисфункцией в организме человека: гипертоническая болезнь, коронарный синдром. По данным Altinova и соавт. (2007), в патогенезе формирования васкулопатий при СД 1 типа (СД1) этот протеин также играет важную роль [5]. Основной вопрос у исследователей вызывает парадигма первоэтапности экспрессии патологических реакций: ОС усиливает выработку ADMA или же избыточная продукция данного биомаркера вызывает гиперэкспрессию АФК? Однако исследования на примере метаболического синдрома, СД и ишемической болезни сердца показали, что данные реакции тождественны и протекают параллельно в организме человека. Основным патогенетическим механизмом развития как эндотелиальной дисфункции, так и ОС при изменении экспрессии ADMA является снижение биодоступности NO [4]. Таким образом, ADMA выступает медиатором развития вышеуказанных состояний.
Индуцибельный фактор гипоксии-1 (HIF-1) – транскрипционный фактор, играющий важную роль клеточного ответа на гипоксию. Известны три члена семейства HIF-1, которые содержат две субъединицы (α, β). При нормальных условиях окислительного состояния в клетке экспрессия данного биомаркера находится на низком уровне. В условиях гипоксии происходит накопление HIF-1 в клетке [6]. Идентифицированы сигнальные пути, которые предполагают участие некоторых АФК и редко чувствительных транскрипционных факторов в генерации ОС в клетке.
Не только гипоксия является фактором активации HIF-1 в клетке. Различные гормоны и факторы роста, такие как инсулиноподобный фактор роста, ангиотензин II, тромбин и эндотелин-1, интерлейкин-1, фактор некроза опухоли-α, могут являться медиаторами в инициации активности данного биомаркера в клетке. Известно, что вышеуказанные сигнальные молекулы в большом количестве экспрессируются при различных типах СД во время беременности у матери [7].
МЕХАНИЗМЫ РАЗВИТИЯ ОКСИДАТИВНОГО СТРЕССА ПРИ СД
Важным источником синтеза свободных радикалов при СД является взаимодействие избытка глюкозы с белками, что приводит к синтезу конечных продуктов окисления глюкозы (AGEs). Внеклеточные AGE связываются с собственным рецептором (RAGE). Данные связи стимулируют образование АФК путем активации фермента НАДФ-оксидазы (рис. 1). Вследствие этих процессов происходит повреждение клеточных мембран, которые являются дополнительным источником АФК. Активное связывание AGE-RAGE приводит к генерации АФК и активации процессов воспаления, что еще больше усугубляет оксидативный стресс при СД [8] (рис. 1). В течение беременности ось AGE-RAGE играет важную роль в процессах окислительного стресса и воспаления. AGE активирует транскрипционный внутриклеточный ядерный фактор (NF-kB), который является промоутером регуляции множества генов, ответственных за экспрессию и синтез провоспалительных цитокинов и медиаторов эндотелиальной дисфункции. Это приводит к гиперэкспрессии провоспалительных биомаркеров, простагландинов и 8-изопростана (рис. 2) [9].
Рис. 1. Схема генерации АФК при гипергликемии.
Рис. 2. Патогенез развития акушерских осложнений, обусловленных оксидативным стрессом при сахарном диабете.
Гипергликемия при СД активирует процессы окисления глюкозы путем пентозофосфатного цикла [10]. Этот путь метаболизма глюкозы использует каскад ферментов, первичным из которых является глюкозо-6-фосфатаза. Глюкоза-6-фосфатаза является ингибитором фермента глюкозо-6-фосфат-дегидрогеназы (G6PD), являющегося основным медиатором образования альтернативной НАДФ в клетке при пентозофосфатном пути гликолиза. G6PD выступает и ингибитором синтеза глутатионсинтазы. Снижение экспрессии данного фермента увеличивает синтез АФК и процессы ОС в клетке (рис. 1).
Другим путем активации оксидативных процессов во время беременности при СД может являться полиоловый путь окисления глюкозы (рис.1). Он приводит к генерации АФК несколькими путями. В условиях гипергликемии внутриклеточная концентрация глюкозы увеличивается, что вызывает активацию фермента альдоредуктазы. При нормальном состоянии данный фермент обладает низкой аффинностью для глюкозы. В условиях гипергликемии он стимулирует конверсию глюкозы в сорбитол. Сорбитол не проникает через клеточную мембрану и таким образом аккумулируется на поверхности клетки, что приводит к их повреждению и гибели. В дальнейшем сорбитол может окисляться посредством фермента сорбитол-дегидрогеназы во фруктозу, что требует избыточного участия НАДФ. Нарушение равновесия цитозольного НАДФ ингибирует фермент гликоальдегид-3-фосфат-дегидрогеназу, что приводит к накоплению конечных продуктов окисления глюкозы [10] (см. рис. 1). Полиоловый путь также приводит к подавлению синтеза глутатиона, что ведет к избыточной продукции АФК в клетке.
НАДФ-оксидаза – цитозольный фермент, играющий одну из значимых ролей в генерации активных форм кислорода и окислительно-восстановительных реакциях. Данный фермент является главным источником супероксидного анион-радикала в нейтрофилах и эндотелиальных клетках сосудов. Гипоксия является важным фактором активации НАДФ-оксидазы. С другой стороны, гипергликемия выступает не менее значимым фактором активации данного внутриклеточного фермента. По данным Poston L. и соавт. и соавт. (2004), НАДФ-оксидаза выступает важным ферментным источником супероксид-ионов в плаценте и регулирует продукцию супероксид-анион радикала [11]. Данный фермент редуцирует уровни глутатиона, что повреждает клеточную антиоксидантную систему. При СД происходят изменения экспрессии и активности НАДФ-оксидазы. При этом повышается экспрессия практически всех субъединиц НАДФ-оксидаз (p22phox, p47phox, p67) как в трофобласте, так и в гладкомышечных клетках плаценты [12].
ЭКСПРЕССИЯ ОКСИДАТИВНЫХ ФАКТОРОВ В КРОВИ БЕРЕМЕННЫХ, БОЛЬНЫХ САХАРНЫМ ДИАБЕТОМ
Прооксидантная система
В ряде исследований было установлено, что уровень малонового диальдегида в крови у беременных с нарушениями углеводного обмена был достоверно выше, чем у женщин с нормальной толерантностью к глюкозе [13–16] (табл. 1). Различными исследователями была показана прямая корреляционная связь между уровнем MDA и гликированного гемоглобина, подтверждающая предположения о значимой роли гипергликемии в развитии перекисного окисления липидов (ПОЛ) [15, 17].
Таблица 1. Состояние прооксидантной системы во время беременности, отягощенной СД
Биомаркер | Автор, год | Группы исследования (n) | Среда исследования | СД1 | ГСД |
Малоновый диальдегид (MDA) | Peuchant [14] 2004 | 27 СД1 27 ГСД 27 Контроль | Эритроциты Плазма | ↑ MDA | ↑ MDA |
Biri [17] 2005 | 13 ГСД 13 Контроль | Плазма Плацента | — | ↑ MDA ↑ MDA | |
Madazli [13] 2008 | 22 ГСД 22 Контроль | Плазма Плазма пуповинной крови | — | ↑ MDA ↑ MDA | |
Araújo [52] 2013 | 5 СД 1 тип 15 ГСД 11 Контроль | Плацента | ↑ MDA | NS | |
Shang [15] 2015 | 28 ГСД 40 Контроль | Плазма Плазма пуповинной крови | — | ↑ MDA ↑ MDA | |
Aydemir [16] 2016 | 116 ГСД 120 Контроль | Плазма | ↑ MDA | ||
8-изопростан (8-iso-PGF2α) | Lappas [21] 2004 | 22 ГСД | Плацента Мышечная и жировая ткань | — | ↑8-iso-PGF2α |
Coughlan [22] 2004 | ГСД Контроль | Плацента Плазма | — | ↑8-iso-PGF2α ↑8-iso-PGF2α | |
Lappas 2010 [51] | 13 ГСД 27 Контроль | Плазма Плацента Жировая ткань | — | ↑8-iso-PGF2α ↑8-iso-PGF2α | |
Shang [15] 2015 | 28 ГСД 40 Контроль | Плазма матери Плазма пуповинной крови | — | ↑8-iso-PGF2α ↑8-iso-PGF2α | |
Li H [53] 2016 | 14 ГСД 30 Контроль | Плазма | — | ↑8-iso-PGF2α | |
Пероксинитрит (ONOO-) | Kossenjans [41] 2000 | 6 СД 1 тип 6 Преэклампсия 5 Контроль | Плацента | ↑ONOO- | — |
Horvath [25] 2009 | 22 ГСД (диета) 5 ГСД (инсулин) 25 Контроль | Плазма Плацента | — | ↑ONOO- ↑ONOO- | |
Gelisgen [24] 2011 | 23 ГСД 22 Контроль | Плазма | ↑ONOO- | ||
Асимметричный диметиларгинин (ADMA) | Telejko [27] 2007 | ГСД Контроль | Плазма | — | NS |
Mittermayer [26] 2007 | 77 c ГСД при предыдущей беременности | Плазма | — | ↑ADMA | |
Akturk [28] 2010 | 54 ГСД 69 Контроль | Плазма | — | ↑ADMA | |
Gumus [29] 2012 | 30 ГСД в анамнезе 40 Контроль | Плазма | ↑ADMA | ||
Ксантиноксидаза (ХО) | Biri [17] 2005 | 13 ГСД 13 Контроль | Плазма Плацента | — | ↑XO ↑XO |
Lappas 2010 [51] | 13 ГСД 27 Контроль | Плазма Плацента Жировая ткань | — | ↑XO ↑XO | |
Shang [15] 2015 | 28 ГСД 40 Контроль | Плазма матери Плазма пуповинной крови | — | ↑XO ↑XO | |
HIF-1 | Li [53] 2013 | 6 ГСД 6 Контроль | Плацента | — | ↑ HIF-1 |
Имеются данные о достоверно более высоком уровне плазменной концентрации 8-iso-PGF2α у пациентов с СД 1 типа (СД1) по сравнению с группой контроля [18]. Уровни содержания 8-iso-PGF2α при СД1 повышаются не только в плазме крови, но и в моче, а также прямо коррелируют с показателями гликемии натощак [19]. На экспериментальных моделях беременных самок крыс показано, что экскреция 8-iso-PGF2α в суточной моче при СД достоверно выше, чем в группе контроля [20]. Кроме этого, повышенные уровни содержания 8-iso-PGF2α обнаружены у пациентов с СД 2 типа (СД2), подтверждающие роль этого биомаркера как медиатора оксидации липидов при гипергликемии. При гестационном СД (ГСД), по данным Lappas М и соавт.(2004) [21], Coughlan и соавт. (2004) [22] и Li и соавт. (2016) [23], уровень плазменного содержания 8-изопростана был достоверно выше по сравнению с группой контроля (табл. 1).
При наличии СД гиперэкспрессия АФК и NO приводит к активному формированию пероксинитрита. В недавнем исследовании Gelisgen R. и соавт. (2011) установлено более высокое плазменное содержание ONOO- у женщин с диабетом беременных [24]. В работе Horvath EM и соавт. (2009) показано, что наличие метаболических нарушений у беременных c ГСД, использующих инсулинотерапию, связано с большим плазменным содержанием пероксинитрита по сравнению с женщинами, не использующими инсулин [25]. Таким образом, подтверждается значимая роль гипергликемии в инициации окислительных процессов при СД (табл. 1). В дальнейшем на экспериментальных моделях, имитирующих ГСД у крыс, была получена более высокая концентрация пероксинитрита в плазме крови в послеродовом периоде [26]. Это свидетельствует о роли оксидативных процессов в развитии сосудистых осложнений в дальнейшем у пациенток с ГСД в анамнезе.
По данным Telejko В и соавт. (2007), плазменные уровни содержания ADMA, исследованные во II триместре у женщин с ГСД и без нарушений углеводного обмена, достоверно не различались [27]. Более позднее исследование Akturk et al. (2010) подтвердило достоверно более высокие уровни плазменной концентрации ADMA у беременных с ГСД [28] (табл. 1).
В исследованиях, посвященных особенностям плазменной концентрации ADMA в послеродовом периоде, установлено достоверное повышение его уровня при беременности, отягощенной СД [26, 29]. Это подтверждает концепцию о том, что ADMA является не только маркером эндотелиальной дисфункции, но и предиктором развития метаболического синдрома и кардиоваскулярных нарушений в дальнейшем у женщин с ГСД в анамнезе.
По нашим данным, при ГСД повышается синтез уровня эндотелина-1 в крови матери [30], который нарушает баланс между прооксидантами (повышение уровня MDA) и антиоксидантами (снижение глутатиона, аскорбиновой кислоты в плазме). Таким образом, повышение уровня эндотелина-1 при беременности, отягощенной СД, может играть дополнительную роль в усугублении оксидативного стресса.
Антиоксидантная система
Содержание глутатиона в крови при СД у беременных, по данным различных авторов, различается: низкое [31, 32] либо повышенное [33]. Активность других участников глутатионовой системы (GR, GP и GST) у беременных с СД также была различной: не измененной [34], высокой [32] или низкой [14, 31, 36] (табл. 2).
Таблица 2. Состояние антиоксидантной системы во время беременности, отягощенной СД
Биомаркер | Автор, год | Группы исследования (n) | Среда исследования | СД 1 | ГСД |
Супероксиддисмутаза (SOD) | Peuchant [14] 2004 | 27 СД1 27 ГСД 27 Контроль | Эритроциты Плазма | ↓ SOD | ↓ SOD |
Coughlan 2004 [22] | ГСД Контроль | Плацента | — | ↑ SOD | |
Rajdl [31] 2005 | 12 СД1 8 ГСД 18 Контроль | Эритроциты | ↓ SOD | ↓ SOD | |
Biri [17] 2005 | 13 ГСД 13 Контроль | Плазма Плацента | — | NS NS | |
Surapaneni [32] 2008 | 20 ГСД 20 Контроль | Эритроциты | — | ↑ SOD | |
Dey [33] 2008 | ГСД Контроль | Плазма | — | ↓ SOD | |
Lappas [51] 2010 | 13 ГСД 27 Контроль | Плазма Плацента | — | NS | |
López-Tinoco [36] 2013 | 53 ГСД 20 Контроль | Плазма | — | ↓ SOD | |
Shang [15] 2015 | 28 ГСД 40 Контроль | Плазма матери Плазма пуповинной крови | — | ↓ SOD ↓ SOD | |
Глутатионпероксидаза (GPX) | Orhan [34] 2003 | 3 СД 1 тип 3 ГСД 16 Контроль | Плазма Эритроциты | NS | NS |
Peuchant [14] 2004 | 27 СД1 27 ГСД 27 Контроль | Эритроциты Плазма | ↓ GPX | ↓ GPX | |
Rajdl [31] 2005 | 12 СД1 8 ГСД 18 Контроль | Эритроциты | ↓ GPX | ↓ GPX | |
Surapaneni [32] 2008 | 20 ГСД 20 Контроль | Эритроциты | — | ↑ GPX | |
López-Tinoco [36] 2013 | 53 ГСД 20 Контроль | Плазма | — | ↓ GPX | |
Araújo [52] 2013 | 5 СД 1 тип 15 ГСД 11 Контроль | Плацента | ↑ GPX | NS | |
Li H [53] 2016 | 14 ГСД 30 Контроль | Плазма | — | ↓ GPX | |
Глутатион (GSH) | Rajdl [31] 2005 | 12 СД1 8 ГСД 18 Контроль | Эритроциты | ↓↓ GSH | ↓ GSH |
Surapaneni [32] 2008 | 20 ГСД 20 Контроль | Эритроциты | — | ↓ GSH | |
Dey [33] 2008 | ГСД Контроль | Эритроциты | — | ↑ GSH | |
Araújo [52] 2013 | 5 СД 1 тип 15 ГСД 11 Контроль | Плацента | ↓ GSH | NS | |
Каталаза (CAT) | Orhan [34] 2003 | 3 СД1 тип 3 ГСД 16 Контроль | Плазма Эритроциты | ↑ CAT | NS |
Biri [17] 2005 | 13 ГСД 13 Контроль | Плазма Плацента | — | NS ↓CAT | |
Surapaneni [32] 2008 | 20 ГСД 20 Контроль | Эритроциты | — | NS | |
Lappas [51] 2010 | 13 ГСД 27 Контроль | Плазма Плацента Жировая ткань | — | ↑ CAT ↑ CAT | |
López-Tinoco [36] 2013 | 53 ГСД 20 Контроль | Плазма | — | ↓CAT | |
Витамин Е | Peuchant [14] 2004 | 27 СД1 27 ГСД 27 Контроль | Эритроциты Плазма | ↓ Vit E | ↓ Vit E |
Surapaneni [32] 2008 | 20 ГСД 20 Контроль | Плазма | — | ↓ Vit E | |
Dey [33] 2008 | ГСД Контроль | Плазма | — | NS | |
Общая антиоксидантная активность | Rajdl [31] 2005 | 12 СД1 8 ГСД 18 Контроль | Эритроциты | ↓ОАА | ↓ ОАА |
Biri [17] 2005 | 13 ГСД 13 Контроль | Плазма | — | NS | |
Shang [15] 2015 | 28 ГСД 40 Контроль | Плазма матери Плазма пуповинной крови | — | ↓ ОАА ↓ ОАА |
Примечания: NS – нет достоверных различий
Уровень активности другого значимого антиоксиданта СОД в крови при СД также различался. По данным Surapaneni КМ и соавт. (2008), он был повышен по сравнению с женщинами группы контроля [32]. Тем не менее, в ряде многочисленных исследований было показано, что активность этого фермента снижается при различных типах СД во время беременности [14, 31, 33, 36]. Имеются данные и о том, что активность данного фермента при СД не изменена [17] (табл. 2).
Показатели активности каталазы у женщин с СД, по данным одних исследователей, не отличались от содержания у здоровых беременных [17, 32]. С другой стороны, в работе Lappas М и соавт. (2010) плазменное содержание данного фермента при диабете беременных было повышено [48], а в более позднем исследовании Lopez-Tinoco (2013) – снижено [36]. По данным Orchan и соавт. (2003), содержание данного фермента в крови женщин с СД1 было повышено, а в группе имеющих ГСД не отличалось [34]. Возможно, это связано с прямой связью активности каталазы со степенью нарушений углеводного обмена.
Высокие плазменные уровни мочевой кислоты наблюдаются у больных СД2. В последнее время данный биомаркер признан одним из факторов развития инсулинорезистентности. Во время беременности было показано, что содержание мочевой кислоты в сыворотке женщин, имеющих СД, повышено по сравнению с показателями группы контроля [35]. Эти данные также были подтверждены в работе Назаровой СИ и соавт. [38].
По данным различных исследований, уровень плазменного содержания витамина Е при СД снижается. Причем это характерно как для СД1 [14], так и для ГСД [32] (см. табл. 2). Однако в исследовании Dey Р и соавт. (2008) данные выводы не были подтверждены [33].
Общая антиоксидантная активность (ОАА) характеризует уровень и способность клеток организма противостоять ОС. Не было получено различий по плазменному содержанию ОАА у женщин с ГСД и группой контроля [17, 37]. С другой стороны, имеются результаты, указывающие на снижение уровня ОАА при СД [31]. Противоположные данные получили СИ и соавт. (2006), установившие более высокий уровень ОАА при СД1. (табл. 2) [38]. Возможно, неопределенность полученных результатов обусловлена различными типами исследованного диабета и исходного состояния углеводного обмена у беременных.
Известно, что селен входит в состав ферментов глутатионпероксидазы и глутатионредуктазы. В рандомизированном исследовании Asemi Z и соавт. (2015) показано, что применение селена у женщин с ГСД достоверно повышает плазменное содержание глутатиона и снижает уровень малонового диальдегида [39].
ОКСИДАТИВНЫЙ СТРЕСС В ПЛАЦЕНТЕ ПРИ СД
Плацента является источником продукции многих оксидантов и антиоксидантов. Являясь уникальным «интерфейсом» материнско-плодового взаимодействия, сохранение оксидантного статуса плацентой является важным механизмом поддержания благополучного функционального состояния плода и течения беременности. Нормальное развитие плаценты сопряжено с различными механизмами поддержания адекватных процессов ангио- и васкулогенеза. Как было указано ранее, ОС играет значимую роль в развитии плацентарной эндотелиальной дисфункции при СД. Это обусловлено избыточной продукцией AGEs в сыворотке крови и ткани плаценты, сопровождающейся возрастанием содержания продуктов окислительной модификации липидов, белков и ДНК [40]. Гиперэкспрессия АФК может нарушать данные процессы и усугублять сосудистую дисфункцию в маточно-плацентарном кровотоке. Это приводит к редукции плацентарного кровотока, что является значимым фактором риска развития преэклампсии и синдрома задержки роста плода (СЗРП).
Существует большое количество исследований, посвященных особенностям распределения NO в плаценте при СД у матери: повышение экспрессии [42] либо отсутствие различий по сравнению с группой контроля [41]. Разрозненность данных определяется и при оценке особенностей экспрессии эндотелиальной NO-синтазы [43, 44]. По нашим данным, при наличии ГСД, требующего диетотерапии, наблюдалась повышенная экспрессия eNOS в плаценте. В то же время при необходимости инсулинотерапии экспрессия данного маркера в плаценте была резко снижена по отношению к группе контроля [45].
В условиях ОС под действием АФК происходят нарушение биодоступности NO и гиперэкспрессия плацентарного пероксинитрита. Вследствие окислительного процесса происходит активация процессов эндотелиальной дисфункции и повреждение клеток трофобласта. Наибольшая экспрессия плацентой NO происходит у женщин с СД1 [41] (табл. 1).
При наличии СД у беременной происходит увеличение продукции плацентой многих других прооксидантов: малонового диальдегида [17, 52], 4-гидроксиноненаля [46]. По данным Lappas М и соавт. (2004), уровень экспрессии 8-изопростана в плазме крови и в плаценте у женщин с ГСД достоверно выше, чем в группе контроля [51]. Более высокая экспрессия 8-изопростана в плаценте при ГСД подтверждается и в исследовании Coughlan МТ и соавт. (2005) [50]. В недавнем исследовании Li Н-Р и соавт. (2016) эта закономерность была также показана [53] (см. табл. 1). Интересными являются сведения о том, что продукция 8-изопростана тканью плаценты увеличивается при аномальных значениях гликемии при проведении перорального глюкозотолерантного теста [51].
Другим ферментом, генерирующим избыточное количество АФК, является ксантиноксиредуктаза [47]. Данный фермент относится к ферментативной группе, состоящей из двух изоформ: ксантиноксидазы и ксантиндегидрогеназы. Увеличение экспрессии ксантиноксидазы наблюдается в плаценте от матерей с СД [17, 51] (см. табл. 1).
Наряду с увеличением процессов активности ПОЛ в крови происходит закономерное увеличение липопероксидации в плаценте. В исследовании Pustovrh МС и соавт. (2005) установлено, что большая экспрессия липопероксидазы наблюдается преимущественно в клетках децидуальной оболочки, чем в плаценте. Это подтверждает протективную роль плаценты в отношении ОС [49].
Coughlan МТ и соавт. (2004) показали, что метаболические нарушения, сопутствующие ГСД, приводят к снижению способности плаценты противостоять ОС [22]. Авторы установили снижение экспрессии генов ферментов каталазы и глутатионпероксидазы, играющих одну из ключевых ролей в инициации антиоксидантной активности клетки [51]. Другой важной особенностью данного исследования являются установленные нарушения в отношении ферментативного равновесия гипоксантин/ксантиноксидаза, которые ответственны за экспрессию генов антиоксидантной системы. По данным Araújo JR и соавт. (2013), уровень плацентарной экспрессии глутатиона снижается, а глутатионпероксидазы, напротив, повышается. Эта закономерность характерна для последов от пациенток с СД1, но не для женщин с ГСД [52].
В литературе имеются противоречивые данные об уровнях экспрессии каталазы в плаценте при СД. В более ранних исследованиях установлено снижение синтеза данного фермента при наличии СД у матери [17]. В более позднем исследовании [51] этой закономерности не обнаружено (см. табл. 2). Данные об уровне экспрессии СОД в плаценте при ГСД также расходятся. Coughlan МТ и соавт. (2004) установили, что экспрессия СОД плацентой при СД повышается [22]. Авторы считают, что повышение активности данного фермента может являться компенсаторным механизмом против возрастания активности ксантиноксидазы и продукции супероксид-ионов. Тем не менее, при ГСД ферментативное отношение СОД/8-изопростан не снижается, что свидетельствует о неспособности СОД противостоять увеличивающемуся окислительному стрессу при СД [22]. В противовес этому мнению, более поздние исследования [17, 51] не выявили различий плацентарной экспрессии СОД при СД по сравнению с группой контроля.
Li Н-Р и соавт. (2013) установили повышенную экспрессию HIF-1 как в плаценте, так и в плазме крови у экспериментальных самок крыс с ГСД [53]. Важная регуляторная роль этого фактора позволяет как инициировать прооксидантный статус в клетке, так и опосредованно стимулировать рост новых сосудов и обуславливать повышенную васкуляризацию плаценты при СД у матери. Однако данных, посвященных этому вопросу, крайне мало.
ОКСИДАТИВНЫЙ СТРЕСС И РАЗВИТИЕ ПЛОДА ПРИ СД
Важную роль в эмбриональном дисморфогенезе играет ОС, возникающий при СД. Повышенный уровень гликемии приводит к нарушению гомеостаза и функции клетки. При этом происходит повреждение эндоплазматического ретикулума. Потенциальная роль нарушений функции эндоплазматического ретикулума в патогенезе врожденных пороков развития (ВПР) плода была показана в экспериментальных исследованиях [55]. Высокие уровни гликемии также повреждают морфологию и функцию митохондрий. Митохондриальные нарушения приводят к избыточной генерации активных форм кислорода. Высокий уровень гликемии снижает выработку основных антиоксидантных ферментативных систем (глютатион и тиреодоксин пероксидаз). Дисбаланс внутриклеточных прооксидантных и антиоксидантных систем приводит к нарушению сигнальных путей протеомного генеза. В результате нарушаются процессы митоза и апоптоза, что приводит к формированию ВПР плода при СД [54]. В ответ на гипергликемическое состояние эмбриональные клетки продуцируют избыточные уровни оксида азота. При взаимодействии с АФК оксид азота образует более токсичный радикал – пероксинитрит, который является мощным фактором разрушения клеточных мембран [56]. Данный процесс способствует развитию ВПР при СД.
Гипергликемия приводит к торможению поглощения миоинозитола, который имеет важное значение для гаструляции и нейруляции на ранних стадиях эмбриогенеза. Дефицит миоинозитола обусловливает нарушения в фосфоинозитольной системе, что приводит к нарушениям цикла арахидоновой кислоты и синтеза простагландинов. Ключевым фактором является изменение активности цитозольной фосфолипазы А2 (cPLA2). Известно, что cPLA2 является мессенджером арахидоновой кислоты в клетку. В цитоплазме арахидоновая кислота посредством циклооксигеназы 2 типа (СОХ-2) конвертируется в простагландин Е2 (PGE2) либо в 8-изопростагландин F2 (изопростан). В исследованиях, проведенных на эмбрионах in vitro, культивированных в концентрированных растворах глюкозы, показано, что происходит выраженный дисбаланс синтеза данных простагландинов: снижение PGE2 и повышение 8-изопростагландина F2 [57]. Данная закономерность установлена в работах, проведенных у пациенток с различными типами СД. Гиперэкспрессия 8-iso-PGF2 приводит к повреждению клеточной мембраны, в то время как PGE2 оказывает протективный эффект на клетки эмбриона в условиях гипергликемии [57].
В результате ОС происходят нарушения регуляции внутриклеточных сигнальных систем, основными из которых являются семейства митогенактивированной (MAPK) и протеинкиназы С (PKC). Семейство протеинкиназы С состоит из 12 типов, каждый из которых по-разному регулируется в условиях гипергликемии. Показано, что активация типов PKCα, β, и δ при СД достоверно повышает частоту развития ВПР плодов экспериментальных животных [58]. Семейство МАРК-киназ играет не менее значимую роль в эмбриогенезе при СД. Его члены – экстрацеллюлярная киназа (ERKs) и N-терминальная киназа (JNKs) имеют различную активность в условиях гипергликемии и ОС. ERKs обуславливает пролиферативную и митотическую клеточную активность, в то время как JNKs участвует в проапоптотических процессах [58]. При СД происходит увеличение активности JNKs и снижение ERKs. Данные процессы дисрегуляции могут приводить к развитию ВПР при СД.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Процессы равновесия окислительно-восстановительных реакций являются важными механизмами жизнедеятельности клетки. Вследствие неблагоприятного экзо- и эндогенного влияния нормальный клеточный гомеостаз может нарушаться, что приводит к формированию ОС. Такое состояние характерно для декомпенсированного СД, которое ассоциировано с гипергликемией и гиперэкспрессией провоспалительных биомаркеров. Это приводит к формированию каскада патологических реакций, обусловливающих синтез активных форм кислорода и конечных продуктов окисления глюкозы. Избыточное формирование АФК приводит к усилению окислительных процессов и синтезу патологических продуктов распада в организме. Наибольший вклад в развитие ОС АФК оказывают в результате взаимодействия с оксидом азота, что, с одной стороны, снижает его свободную экспрессию, а с другой – биодоступность. Немаловажным патофизиологическим механизмом выступает формирование эндотелиотоксичных продуктов: пероксинитрита и асимметричного диметиларгинина. Параллельно с этим процессом происходит активация синтеза оксидативных ферментов и факторов (HIF-1, НАДФ-оксидаза, ксантиноксидаза), и снижение экспрессии антиоксидантов (глутатионовой системы и супероксиддисмутазы). С другой стороны, в результате процессов пероксидации формируются токсичные малоновый диальдегид, 8-изопростан, 4-гидроксиноненаль (см. рис. 2). В конечном итоге данные биомаркеры разрушают клеточные мембраны, что еще больше приводит к гиперэкспрессии активных форм кислорода и усугублению ОС в клетке. Это формирует патологический круг реакций, оказывающий неблагоприятное течение на формирование плацентарного комплекса и выступает значимым фактором развития эндотелиальной дисфункции и сопряженных с ней преэклампсии и СЗРП. Тем не менее, несмотря на полученные данные, вызывают интерес особенности детальной экспрессии описанных биомаркеров при различных типах СД.
Проведенный анализ работ, посвященных проблеме ОС у беременных с СД, свидетельствует о том, что имеется еще целый ряд невыясненных вопросов. Противоречивость полученных данных диктует необходимость выполнения дальнейших научных исследований в этом направлении.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
Участие авторов. Капустин Р.В. – отбор, структурирование и анализ материала, формулирование выводов; Аржанова О.Н. – анализ материала, формулирование выводов; Тиселько А.В. – анализ материала, формулирование выводов.
1. Lappas M, Hiden U, Desoye G, et al. The role of oxidative stress in the pathophysiology of gestational diabetes mellitus. Antioxid Redox Signal. 2011;15(12):3061-3100. doi: 10.1089/ars.2010.3765
2. Cuffe JS, Xu ZC, Perkins AV. Biomarkers of oxidative stress in pregnancy complications. Biomark Med. 2017;11(3):295-306. doi: 10.2217/bmm-2016-0250
3. Xia Y. Superoxide generation from nitric oxide synthases. Antioxid Redox Signal. 2007;9(10):1773-1778. doi: 10.1089/ars.2007.1733
4. Liu X, Hou L, Xu D. et al. Effect of asymmetric dimethylarginine (ADMA) on heart failure development. Nitric Oxide. 2016;54:73-81. doi: 10.1016/j.niox.2016.02.006
5. Altinova A, Arslan A, Sepici-Dincel M, et al. Uncomplicated type 1 diabetes is associated with increased asymmetric dimethylarginine concentrations. J Clin Endocrinol Metab. 2007;92(5):1881–1885. doi: 10.1210/jc.2006-2643
6. Jadoon A, Cunningham P, McDermott LC. Regulation of fatty acid binding proteins by hypoxia inducible factors 1α and 2α in the placenta: relevance to pre-eclampsia. Prostaglandins Leukot Essent Fatty Acids. 2015;93:25-29. doi: 10.1016/j.plefa.2014.09.004
7. Grissa O, Ategbo JM, Yessoufou A, et al. Antioxidant status and circulating lipids are altered in human gestational diabetes and macrosomia. Transl Res. 2007;150(3):164-171. doi: 10.1016/j.trsl.2007.03.007
8. Nowotny K, Jung T, Hohn A, et al. Advanced glycation end products and oxidative stress in Type 2 diabetes mellitus. Biomolecules. 2015;5(1):194–222. doi: 10.3390/biom5010194
9. Lappas M, Permezel M, Rice GE. Advanced glycation endproducts mediate pro-inflammatory actions in human gestational tissues via nuclear factor-kappaB and extracellular signal-regulated kinase 1/2. Journal of Endocrinology. 2007;193(2):269-277. doi: 10.1677/JOE-06-0081
10. Rajapakse A, Ming XF, Carvas J, et al. The hexosamine biosynthesis inhibitor azaserine prevents endothelial inflammation and dysfunction under hyperglycemic condition through antioxidant effects. Am J Physiol Heart Circ Physiol. 2009;296(3):H815–H822. doi: 10.1152/ajpheart.00756.2008
11. Poston L, Raijmakers MT. Trophoblast oxidative stress, antioxidants and pregnancy outcome – a review. Placenta. 2004;25(Suppl):S72-78. doi: 10.1016/j.placenta.2004.01.003
12. Cui XL, Brockman D, Campos B, Myatt L. Expression of NADPH oxidase isoform 1 (Nox1) in human placenta: involvement in preeclampsia. Placenta. 2006 Apr-May;27(4-5):422-431. doi: 10.1016/j.placenta.2005.04.004
13. Madazli R, Tuten A, Calay Z, et al. The incidence of placental abnormalities, maternal and cord plasma malondialdehyde and vascular endothelial growth factor levels in women with gestational diabetes mellitus and nondiabetic controls. Gynecol Obstet Invest. 2008;65(4):227-232. doi: 10.1159/000113045
14. Peuchant E, Brun JL, Rigalleau V, et al. Oxidative and antioxidative status in pregnant women with either gestational or type 1 diabetes. Clin Biochem. 2004;37(4):293–298. doi: 10.1016/j.clinbiochem.2003.12.005
15. Shang M, Zhao J, Yang L, Lin L. Oxidative stress and antioxidant status in women with gestational diabetes mellitus diagnosed by IADPSG criteria. Diabetes Res Clin Pract. 2015;109(2):404-410. doi: 10.1016/j.diabres.2015.05.010
16. Aydemir B, Baykara O, Cinemre FB, et al. LOX-1 gene variants and maternal levels of plasma oxidized LDL and malondialdehyde in patients with gestational diabetes mellitus. Arch Gynecol Obstet. 2016;293(3):517–527. doi: 10.1007/s00404-015-3851-6
17. Biri A, Onan A, Devrim E, et al. Oxidant status in maternal and cord plasma and placental tissue in gestational diabetes. Placenta. 2006;27(2-3):327-332. doi: 10.1016/j.placenta.2005.01.002
18. Răchişan AL, Hruşcă A, Căinap S, et al. The activity of 8-iso-prostaglandin F2alpha as an oxidative stress marker in vivo in paediatric patients with type 1 diabetes mellitus and associated autoimmunities. Clin Lab. 2014;60(2):253-259.
19. Tabak O, Gelisgen R, Erman H, et al. Oxidative lipid, protein, and DNA damage as oxidative stress markers in vascular complications of diabetes mellitus. Clin Invest Med. 2011;34(3):E163-171. doi: 10.25011/cim.v34i3.15189
20. Cederberg J, Basu S, Eriksson UJ. Increased rate of lipid peroxidation and protein carbonylation in experimental diabetic pregnancy. Diabetologia. 2001;44(6):766-774. doi: 10.1007/s001250051686
21. Lappas M, Permezel M, Rice GE. Release of proinflammatory cytokines and 8-isoprostane from placenta, adipose tissue, and skeletal muscle from normal pregnant women and women with gestational diabetes mellitus. J Clin Endocrinol Metab. 2004;89(11):5627-5633. doi: 10.1210/jc.2003-032097
22. Coughlan MT, Vervaart PP, Permezel M, et al. Altered placental oxidative stress status in gestational diabetes mellitus. Placenta. 2004;25(1):78–84. doi: 10.1016/S0143-4004(03)00183-8
23. Li H, Yin Q, Li N, et al. Plasma Markers of Oxidative Stress in Patients with Gestational Diabetes Mellitus in the Second and Third Trimester. Obstet Gynecol Int. 2016;2016:3865454. doi: 10.1155/2016/3865454
24. Gelisgen R, Genc H, Kayali R, et al. Protein oxidation markers in women with and without gestational diabetes mellitus: a possible relation with paraoxonase activity. Diabetes Res Clin Pract. 2011;94(3):404-409. doi: 10.1016/j.diabres.2011.08.001
25. Horvath EM, Magenheim R, Kugler E, et al. Nitrative stress and poly(ADP-ribose) polymerase activation in healthy and gestational diabetic pregnancies. Diabetologia. 2009;52(9):1935–1943. doi: 10.1007/s00125-009-1435-3
26. Mittermayer F, Kautzky-Willer A, Winzer C, et al. Elevated concentrations of asymmetric dimethylarginine are associated with deterioration of glucose tolerance in women with previous gestational diabetes mellitus. J Intern Med. 2007;261(4):392–398. doi: 10.1111/j.1365-2796.2007.01772.x
27. Telejko B, Zonenberg A, Kuzmicki M, et al. Circulating asymmetric dimethylarginine, endothelin-1 and cell adhesion molecules in women with gestational diabetes. Acta Diabetol. 2009;46(4):303–308. doi: 10.1007/s00592-008-0088-x
28. Akturk M, Altinova A, Mert I, et al. Asymmetric dimethylarginine concentrations are elevated in women with gestational diabetes. Endocrine. 2010;38(1):134–141. doi: 10.1007/s12020-010-9361-1
29. Gumus II, Kargili A, Kaygusuz I, et al. The association between serum asymmetric dimethyl arginine levels and a history of gestational diabetes among healthy women. Blood Coagul Fibrinolysis. 2012;23(5):391-395. doi: 10.1097/MBC.0b013e3283468acc
30. Капустин Р.В., Аржанова О.Н., Соколов Д.И., и др. Оценка концентрации эндотелина-1 и sICAM-1 в плазме крови у беременных с гестационным сахарным диабетом // Акушерство и гинекология. – 2013. – №5. – С.36-41. [Kapustin RV, Arzhanova ON, Sokolov DI, et al. Estimation of the plasma concentration of endothelin-1 and sicam-1 in pregnant women with gestational diabetes mellitus. Akusherstvo i ginekologiya. 2013;(5):36-41. (In Russ.)]
31. Rajdl D, Racek J, Steinerova A, et al. Markers of oxidative stress in diabetic mothers and their infants during delivery. Physiol Res. 2004;54(4):429–436.
32. Surapaneni KM, Vishnu PV. Antioxidant enzymes and vitamins in gestational diabetes. J Clin Diagn Res. 2008;2(5):1081–1085.
33. Dey P, Gupta P, Acharya NK, et al. Antioxidants and lipid peroxidation in gestational diabetes – a preliminary study. Indian J Physiol Pharmacol. 2008;52(2):149–156.
34. Orhan H, Onderoglu L, Yucel A, et al. Circulating biomarkers of oxidative stress in complicated pregnancies. Arch Gynecol Obstet. 2003;267(4):189–195. doi: 10.1007/s00404-002-0319-2
35. Kharb S. Ascorbic acid and uric acid levels in gestational diabetes mellitus. J Obstet Gynecol India. 2007;57(5):401–402.
36. López-Tinoco C, Roca M, García-Valero A. et al. Oxidative stress and antioxidant status in patients with late-onset gestational diabetes mellitus. Acta Diabetol. 2013;50(2):201-208. doi: 10.1007/s00592-011-0264-2
37. Toescu V, Nuttall SL, Martin U, et al. Changes in plasma lipids and markers of oxidative stress in normal pregnancy and pregnancies complicated by diabetes. Clin Sci (Lond). 2004;106(1):93–98. doi: 10.1042/CS20030175
38. Назарова С.И., Прокопенко В.М., Кошелева Н.Г., Арутюнян А.В. Уровень перекисной хемилюминесценции в сыворотке крови у здоровых и больных СД 1 типа женщин вне и в динамике беременности // Журнал акушерства и женских болезней. – 2006. – T. LV. – №2. – C. 14-19. [Nazarova SI, Prokopenko VM, Kosheleva NG, Arutjunyan AV. The level of peroxide chemiluminescention of the blood serum in healthy women and patients having diabetes mellitus type 1 beyond and in the dynamics of pregnancy. Journal of obstetrics and woman disease.2006;LV(2):14-19. (In Russ.)]
39. Asemi Z, Jamilian M, Mesdaghinia E, Esmaillzadeh A. Effects of selenium supplementation on glucose homeostasis, inflammation, and oxidative stress in gestational diabetes: Randomized, double-blind, placebo-controlled trial. Nutrition. 2015;31(10):1235-1242. doi: 10.1016/j.nut.2015.04.014.
40. Chekir C, Nakatsuka M, Noguchi S, et al. Accumulation of advanced glycation end products in women with preeclampsia: possible involvement of placental oxidative and nitrative stress. Placenta. 2006;27(2-3):225–233. doi: 10.1016/j.placenta.2005.02.016
41. Kossenjans W, Eis A, Sahay R, et al. Role of peroxynitrite in altered fetal-placental vascular reactivity in diabetes or preeclampsia. Am J Physiol Heart Circ Physiol. 2000;278(4):h2311–h2319. doi: 10.1152/ajpheart.2000.278.4.h2311
42. Gauster M, Desoye G, Tötsch M, Hiden U. The placenta and gestational diabetes mellitus. Curr Diab Rep. 2012;12(1):16-23. doi: 10.1007/s11892-011-0244-5
43. Loukovaara MJ, Loukovaara S, Leinonen PJ, et al. Endothelium-derived nitric oxide metabolites and soluble intercellular adhesion molecule-1 in diabetic and normal pregnancies. Eur J Obstet Gynecol Reprod Biol. 2005;118(2):160–165. doi: 10.1016/j.ejogrb.2004.11.009
44. San Martin R, Sobrevia L. Gestational diabetes and the adenosine/L-arginine/nitric oxide (ALANO) pathway in human umbilical vein endothelium. Placenta. 2006;27(1):1–10. doi: 10.1016/j.placenta.2005.01.011
45. Капустин Р.В., Аржанова О.Н., Полякова В.О. Экспрессия сосудистотропных сигнальных молекул в ткани плацент при гестационном сахарном диабете // Молекулярная медицина. – 2012. – № 5. – С. 45-49. [Kapustin RV, Arzhanova ON, Polyakova VO. Vascular tropic signaling molecules expression in the placentaltissue samples from puerperae with gestational diabetes mellitus. Molekulyarnaya Meditsina. 2012;(5):45-49. (In Russ.)]
46. Navarro A, Alonso A, Garrido P, et al. Increase in placental apolipoprotein D as an adaptation to human gestational diabetes. Placenta. 2010;31(1):25–31. doi: 10.1016/j.placenta.2009.11.002
47. Rajesh M., Mukhopadhyay P, Bátkai S, et al. Xanthine oxidase inhibitor allopurinol attenuates the development of diabetic cardiomyopathy. J Cell Mol Med. 2009;13(8B):2330-2341. doi: 10.1111/j.1582-4934.2008.00564.x
48. Lappas M, Permezel M, Ho PW, et al. Effect of nuclear factor-kappa B inhibitors and peroxisome proliferator-activated receptor-gamma ligands on PTHrP release from human fetal membranes. Placenta. 2004;25(8-9):699–704. doi: 10.1016/j.placenta.2004.02.003
49. Pustovrh MC, Jawerbaum A, Capobianco E, et al. Oxidative stress promotes the increase of matrix metalloproteinases-2 and -9 activities in the feto-placental unit of diabetic rats. Free Radic Res. 2005;39(12):1285–1293. doi: 10.1080/10715760500188796
50. Coughlan MT, Permezel M, Georgiou HM, Rice GE. Repression of oxidant-induced nuclear factor-kappaB activity mediates placental cytokine responses in gestational diabetes. J Clin Endocrinol Metab. 2004;89(7):3585–3594. doi: 10.1210/jc.2003-031953
51. Lappas M, Mitton A, Permezel M. In response to oxidative stress, the expression of inflammatory cytokines and antioxidant enzymes are impaired in placenta, but not adipose tissue, of women with gestational diabetes. J Endocrinol. 2010;204(2):75–84. doi: 10.1677/JOE-09-0321
52. Araújo JR, Ramalho C, Correia-Branco A, et al. A parallel increase in placental oxidative stress and antioxidant defenses occurs in pre-gestational type 1 but not gestational diabetes. Placenta. 2013;34(11):1095-1098. doi: 10.1016/j.placenta.2013.09.001
53. Li H-P, Chen X, Li M-Q. Gestational diabetes induces chronic hypoxia stress and excessive inflammatory response in murine placenta. Int J Clin Exp Pathol. 2013;6(4):650-659. doi: 10.1677/JOE-09-0321
54. Dheen ST, Tay SS, Boran J, et al. Recent studies on neural tube defects in embryos of diabetic pregnancy: an overview. Cur. Med Chem. 2009;16(18):2345-2354. doi: 10.2174/092986709788453069
55. Zhao Z. Endoplasmic reticulum stress in maternal diabetes-induced cardiac malformations during critical cardiogenesis period. Birth Defects Res B Dev Reprod Toxicol. 2012;95(1):1–6. doi: 10.1002/bdrb.20330
56. Zhao Z, Eckert RL, Reece EA. Reduction in embryonic malformations and alleviation of endoplasmic reticulum stress by nitric oxide synthase inhibition in diabetic embryopathy. Reprod Sci. 2012;19(8):823–831. doi: 10.1177/1933719111434543
57. Zhao Z, Reece EA. New Concepts in Diabetic Embryopathy. Clinics in Laboratory Medicine. 2013;33(2):207-233. doi: 10.1016/j.cll.2013.03.017
58. Cao Y, Zhao Z, Eckert RL, Reece EA. Protein kinase Cb2 inhibition reduces hyperglycemia-induced neural tube defects through suppression of a caspase 8-triggered apoptotic pathway. Am J Obstet Gynecol. 2011;204(3):226.e1–5. doi: 10.1016/j.ajog.2011.01.013
Стресс и бесплодие взаимосвязаны?
Мы часто слышим, что стресс может усугубить проблемы с фертильностью. Некоторые пары годами пытаются зачать ребенка, но безуспешно, и именно тогда, когда они успокаиваются и перестают так активно работать над проблемой, беременность вдруг наступает. Почему так происходит? Какова связь между стрессом и бесплодием? Специалисты Yinstill Reproductive Wellness дают ответ на этот вопрос. И этот ответ — гормоны!
Гормон кортизол и стресс
Когда мы сталкиваемся со стрессовой ситуацией, надпочечники выделяют гормон кортизол. Он помогает организму человека справиться со стрессом. Кортизол участвует в регулировании уровня кровяного давления и уровня сахара в крови, регулирует обмен веществ, положительно влияет на память и снижает активность воспалительных процессов в организме.
При сильном и хроническом стрессе может высвобождаться слишком большое количество кортизола, и в конечном итоге надпочечники «выгорают». Возникает дефицит кортизола, и организм теряет способность нормально справляться со стрессом. Врачи называют это «выгоранием» или «усталостью» надпочечников.
Гормон прогестерон и фертильность
Прогестерон отвечает за трофику слизистой оболочки матки, создает благоприятные условия для успешной имплантации оплодотворенной яйцеклетки, он также поддерживает процесс развития эмбриона.
Прогестерон вырабатывается желтым телом после овуляции. После оплодотворения желтое тело также отвечает за выработку прогестерона, а затем через 7 дней эту роль берет на себя плацента, которая вырабатывает прогестерон до родов. Если уровень прогестерона недостаточен во время лютеиновой фазы (через 14 дней после овуляции), то даже если произошло оплодотворение, эмбрион не будет развиваться.
Как взаимосвязаны прогестерон и кортизол?
Из холестерина в организме женщины вырабатывается прегненолон, который затем превращается в прогестерон и дегидроэпиандростерон. Дегидроэпиандростерон, в свою очередь, является предшественником эстрогена и тестостерона.
Выработка кортизола влияет на синтез прогестерона. Если организм постоянно продуцирует кортизол в повышенном количестве, например, когда вы находитесь в состоянии кратковременного или длительного стресса, то гормональный баланс смещается в сторону увеличения концентрации кортизола и снижения синтеза прогестерона.
Кроме того, во время сильного стресса надпочечники выделяют адреналин, который заставляет гипофиз вырабатывать пролактин. Это также может негативно отразиться на фертильности.
Влияние стрессов различной этиологии на беременных и небеременных самок крыс — дипломная работа
Влияние стрессов различной этиологии на беременных и небеременных самок крыс — дипломная работа | ИСТИНА – Интеллектуальная Система Тематического Исследования НАукометрических данныхВлияние стрессов различной этиологии на беременных и небеременных самок крысдипломная работа (Специалист)
- Научный руководитель: Маслова М.В.
- Автор: Суворова И.А.
- Тип: Специалист
- Организация, в которой проходила защита: МГУ имени М.В. Ломоносова
- Год защиты: 2009
- Аннотация: Проблема ухудшения здоровья беременных и как следствие этого высокий процент перинатальной смертности и патологий дальнейшего развития является одной из наиболее важных в современной медицине. По данным ВОЗ, за последние 30 лет было отмечено увеличение патологий, связанных как с течением беременности, так и с постнатальными нарушениями развития у детей. Одной из причин подобных нарушений являются многочисленные стрессорные факторы, которые могут иметь срочные и отставленные негативные последствия. Несмотря на то, что у большинства индивидуумов стресс не вызывает развития патологий, он повышает чувствительность организма к внешним воздействиям и может служить пусковым фактором развития различных заболеваний. В случае хронического стресса причиной этого служит длительная активация ГГА системы, ассоциированная с эпигенетическими факторами (Tsankova et al., 2007). Последние исследования показали, что эпигенетические механизмы, которые осуществляют продолжительный контроль экспрессии генов, не изменяя генетическую составляющую, могут вызывать стабильные изменения функций мозга. Период перинатального развития представляет собой период повышенной пластичности основных систем организма, что делает их особенно чувствительными к действию стрессоров. Так, различные факторы и воздействия в раннем онтогенезе, действуя через изменение уровня гормонов матери, а также меняя ее поведение, могут оказывать программирующее действие ГГА систему, изменяя ответ на стресс. К примеру, показано, что активное материнское поведение приводит к стабильным изменением ДНК, затрагивающим характер метилирования и упаковки хроматина (Weaver et al., 2004), а также вызывает усиление транскрипции гена глюкокортикоидных рецепторов, играющих важную роль в работе петли отрицательной обратной связи ГГА системы (Meaney and Szyf, 2005). Таким образом, хронический стресс оказывает выраженное действие на организм, однако однократный стресс также способен приводить к появлению различных негативных последствий, что и было исследовано в данной работе. Воздействие стрессора на организм в критические периоды его развития может изменять поведенческие и физиологические показатели, в частности различные параметры роста, метаболизма, размножения, иммунных и воспалительных реакций (Seckl, 2004; de Kloet et al., 2005; Maccari and Morley-Fletcher, 2007). Подобное воздействие стрессора может иметь как постоянный (триггерное действие), так и временный эффект. Подобное действие негенетических факторов в перинатальный период, приводящих к генетическому импринтингу и детерминации развития, называется перинатальным программированием. Можно предположить, что перинатальная пластичность физиологических систем является важным механизмом адаптации плода и новорожденного животного к внешним условиям. Однако в экстремальных условиях, таких как стресс и недостаток питательных веществ, у потомства стрессированных матерей наблюдаются кратко и долговременные физиологические и поведенческие отклонения (например, меньшая масса тела при рождении итп) (Goland et al., 1993; Lesage et al., 2004). Из всех стрессовых воздействий, которым может быть подвержен зародыш в период внутриутробного развития, одним из наиболее распространенных и клинически значимых является гипоксия. В основном это связано с тем, что в период внутриутробного развития большинство повреждающих факторов реализуют свой эффект в системе мать-плацента-плод через гипоксию. Гипоксия может возникать на самых различных сроках беременности как неспецифическое следствие токсикозов, болезней сердечно-сосудистой и дыхательной систем, курения и употребления алкоголя во время беременности. У детей, перенесших антенатальную гипоксию, регистрируют задержку физического развития, изменение баланса висцеральных систем и биогенных аминов, морфологические и функциональные повреждения мозга, сердца, легких, изменение паттернов поведенческой активности (Жукова Т.П. и др., 1984; Эдельштейн Э.А., 1988; Шабалов Н.П., 1990). Антенатальной гипоксии принадлежит решающая роль в задержке биологического созревания центральной нервной системы и высших функций головного мозга у детей, причем последствия антенатального стресса сохраняются вплоть до периода полового созревания и зависят от тяжести воздействия, индивидуальной толерантности и срока внутриутробного развития. Особый интерес представляет анализ антенатальных влияний эмоционального стресса на течение беременности и развитие потомства. Иммобилизация является одной из распространенных моделей эмоционального стресса, которая позволяет сравнить эффект гипоксии и стресса, исключающего гипоксическую компоненту. В эмбриогенезе человека и животных выделяют 2 критических периода: первый -доимплантационный (1-5 дни после оплодотворения), второй — период органогенеза (9-10 дни развития у крыс, 3-8 неделя у человека). Изучению влияния стресса в эти периоды, а также стресса, осуществленного в последний триместр беременности, на развитие новорожденного посвящено много работ. Однако работ, описывающих нарушения физиологических показателей в постстрессорный период у беременных крыс под действием стрессовых факторов различной этиологии в период раннего органогенеза, нет. В литературе также отсутствуют данные, позволяющие оценить и сравнить последствия антенатального стресса у беременных и небеременных крыс. Таким образом, целью данного исследования явилось сравнение влияния однократных острой гипоксии и длительной иммобилизации на небеременных и беременных (в период раннего органогенеза) самок белых беспородных крыс. В связи с этим были поставлены следующие задачи: 1. Оценить влияние беременности (9-10 день) на изменение поведенческих паттернов и показателей ЭКГ (вегетативный баланс и хронотропный показатель деятельности сердца) у контрольных крыс. 2. Изучить влияние однократной острой гипоксии на поведенческие характеристики и показатели ЭКГ в постстрессорный период у небеременных и беременных крыс. 3. Изучить влияние однократной длительной иммобилизации на поведенческие характеристики и показатели ЭКГ в постстрессорный период у небеременных и беременных крыс. 4. Сравнить влияние острого гипоксического и длительного иммобилизационного стрессов на поведенческие паттерны и показатели ЭКГ у беременных и небеременных крыс в постстрессорный период.
- Добавил в систему: Маслова Мария Вадимовна
The fetal blood flow state in pregnant women undergoin psychoemotional stress | Khudaverdyan
The fetal blood flow state studies of pregnant women undergoing psycho-emotional stress, with the help of self-report scale of Spielberger and Doppler examination found an increase in state and trait anxiety, increase in resistance of the umbilical artery and descending aorta, as well as raised heart rate and blood pressure values. At the same time there is a decrease in the pulsatility index of the middle cerebral artery and increase in umbilical-cerebral ratios, indicating the compensatory centralization of fetal blood flow and improving blood supply to the brain. Possible mechanisms of the detected changes have been discussed.
Введение Сравнительный анализ динамики роста болезней цивилизации за последнее столетие свидетельствует о том, что она характерна в основном для тех стран, население которых находится под перманентным воздействием различных экстремальных факторов среды и развивающегося при этом психоэмоционального стресса. К числу таких стран, являющихся удобной моделью для проведения широкомасштабных исследований в этом направлении, относится Армения, население которой на протяжении 25 лет постперестроечного периода находится в состоянии психоэмоционального напряжения, связанного с последствиями катастрофического землетрясения, продолжающегося военного противостояния, блокады, миграции населения и семейных катастроф. Беременные женщины являются наиболее уязвимой частью социума, испытывающего психоэмоциональный стресс [4, 12, 16], последствия которого отражаются на организме не только матери, но и плода [8, 9, 15]. Несмотря на интенсивные исследования, проводимые в этом направлении, остаются малоизученными вопросы функционирования различных систем матери и плода и, в частности, особенности кровообращения в системе мать-плод у беременных, переносящих стресс. Причем результаты проведенных в этом направлении исследований неоднозначны. В отличие от большинства исследователей, обнаруживших в условиях стресса беременных нарушения в деятельности фетоплацентарного комплекса [22], некоторые [10] не находят изменений. В проведенных нами ранее исследованиях [3] показана взаимосвязь между состоянием реактивной и личностной тревожности у беременных и высокими индексами резистентности в маточных артериях, несущих кровь к плоду. Исходя из вышеизложенного, целью настоящего исследования явилась оценка кровотока в артерии пуповины, нисходящей аорте и средней мозговой артерии плода беременных, переносящих психоэмоциональный стресс. Методика Исследовано 70 беременных женщин во второй половине беременности, на сроке 24–38 недель. Оценка уровня личностной (ЛТ) и реактивной тревожности (РТ) беременных проводилась с помощью опросника Спилбергера [21]. Итоговые показатели оценивались в баллах и соответствовали низкому (20–30), умеренному (31–45), высокому уровням (46–80). Исследование плодового кровотока проводилось с помощью ультразвукового аппарата «Shimadzu SDU 2200XPlus», снабженного блоком энергетического и цветного доплеровского картирования, с датчиком 3,5 МГц. Проводилась регистрация кривых скоростей кровотока (КСК) в артерии пуповины (АП), нисходящей аорте (НА) и средней мозговой артерии плода (СМА), с подсчетом индексов сосудистого сопротивления (ИСС): пульсационного индекса (ПИ) и систоло-диастолического отношения (СДО). Для их оценки использовались процентильные таблицы F. Bahlmann и соавт. [6, 7, 19]. Рассчитывалось также пуповинно-мозговое соотношение ПИ (АП)/ПИ (СМА) с использованием таблицы D. Adruini и др. [5]. Статистическая обработка данных проводилась с помощью компьютерной программы SPSS. Полученные результаты исследований подвергнуты статистической обработке с оценкой достоверности по Стьюденту. Результаты исследований На основании анализа и оценки состояния тревожности по шкале Спилбергера беременные были распределены на 2 группы. I группа (контрольная) — 20 женщин с физиологическим течением беременности, в анамнезе которых во время беременности не было стрессовых ситуаций, с низким уровнем личностной и реактивной тревожности. II группа (основная) — 50 женщин, у которых в течение беременности были стрессовые ситуации, с высокими значениями личностной и/или реактивной тревожности. Группы беременных были сопоставимы по возрасту, данным акушерско-гинекологического и соматического анамнеза. Анализ психоэмоционального статуса беременных женщин контрольной группы показал (табл. 1), что величины реактивной и личностной тревожности составили 31,30 ± 0,92 ед. и 38,30 ± 0,95 ед. соответственно. В основной группе величины реактивной и личностной тревожности составили 42,85 ± 1,01 ед. и 55,00 ± 0,70 ед. (p < 0,05). Необходимо отметить, что у всех обследуемых беременных основной группы был выявлен высокий уровень личностной тревоги, в то время как высокий уровень реактивной тревоги выявлен в 38 % случаев (n = 19), в 60 % — умеренный (n = 30) и в 2 % — низкий (n = 1) (табл. 1). Сравнительный анализ результатов исследований плодового кровотока в исследуемых группах показал, что у плодов женщин с повышенной тревожностью отмечается значительное повышение пульсационного индекса и систоло-диастолического отношения в артерии пуповины; повышение значений пульсационного индекса в нисходящей аорте, значительное повышение пуповинно-мозгового соотношения. В отличие от них в средней мозговой артерии обнаружено понижение величины ПИ с 1,97 ± 0,02 до 1,90 ± 0,03, что указывает на уменьшение сопротивляемости сосуда току крови (табл. 2). Следует также отметить, что у женщин основной группы и их плодов происходит достоверное учащение сердечных сокращений. Установлено также достоверное повышение систолического и диастолического артериального давления у беременных, переносящих стресс. Обсуждение результатов Таким образом, полученные нами данные свидетельствуют о нарушении кровотока в сосудах плода беременных, переносящих хронический психоэмоциональный стресс, что согласуется с исследованиями [1, 11], указывающими на влияние стресса беременных на состояние фетоплацентарной системы [22]. Обнаруженные изменения могут быть следствием активации при стрессе симпатоадреналовой, гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой систем и связанных с ней нарушений гормонального баланса, а также метаболизма в организме как матери, так и плода. Повышение систолического и диастолического артериального давления, учащение сердечных сокращений матери и плода, возрастание резистентности сосудов пуповины, нисходящей аорты, а также установленное нами ранее [3] уменьшение кровотока в маточной артерии может быть результатом усиленного и длительного выброса при стрессе беременных стрессреализующих гормонов [14] и, в частности, катехоламинов, обладающих выраженным вазоконстрикторным эффектом с повышением сопротивляемости сосудов току крови. Реализация такой возможности обусловлена известным повышением уровня норадреналина в крови как беременных, переносящих стресс, так и их плодов [17]. Показана взаимосвязь высоких концентраций норадреналина с повышенным уровнем реактивной тревоги [13], а также снижение маточного кровотока после введения норадреналина беременным овцам [20]. С другой стороны, установленное нами ранее снижение кровотока в маточных артериях [3] само по себе может привести к изменению гемодинамики плода. Высокие значения ПИ в нисходящей аорте и пуповинно-мозгового соотношения, а также понижение ПИ в средней мозговой артерии плода, по имеющимся данным [23], указывают на увеличение мозгового кровотока, что является проявлением компенсаторной централизации плодового кровообращения, развивающейся, в том числе, вследствие наблюдаемой при стрессе гипоксии плода [2]. Это находит подтверждение в исследованиях, где показаны гемодинамические нарушения плодово-плацентарного кровотока при выраженной личностной тревожности [1], характеризующиеся перекрестной взаимосвязью между состоянием тревоги беременных и пульсационными индексами в артерии пуповины и средней мозговой артерии плодов [11], хотя некоторые авторы [10] такой взаимосвязи не обнаруживают. В этой связи обращают на себя внимание исследования [18], где показано, что во II и III триместрах неосложненной беременности отмечается уменьшение значений ПИ и СДО в артерии пуповины плода. Подобное снижение сопротивления току крови в маточных артериях и в артерии пуповины указывает на физиологическое течение беременности, когда в результате полной инвазии трофобласта спиральные артерии постепенно расширяются, снижается их резистентность и облегчается переход кислорода и питательных веществ к развивающемуся плоду. Интересно, что, несмотря на в целом однонаправленный характер обнаруженных изменений, у некоторых беременных основной группы особых изменений в регистрируемых показателях гемодинамики плода мы не обнаружили. Аналогичные данные получены и другими исследователями [10], хотя анализ причин подобного расхождения результатов, полученных различными авторами, находится на уровне предположений и нуждается в дополнительном исследовании. Таким образом, резюмируя вышеизложенное, можно прийти к заключению о том, что при психоэмоциональном стрессе беременных, сопровождающемся высокой реактивной и личностной тревожностью, возрастает периферическое сосудистое сопротивление в маточных артериях, артерии пуповины и нисходящей аорте плода с компенсаторным уменьшением резистентности сосудов головного мозга, направленным на возможное улучшение кровоснабжения мозга.
- Особенности психоэмоционального статуса у беременных с фетоплацентарной недостаточностью / Чехонацкая М. Л. [и др.] // Саратовский научно-медицинский журнал. — 2012. — T.8, N2. — C. 541–547.
- Павлова Н. Г. Универсальные гемодинамические реакции развития плацентарной недостаточности // Пренатальная диагностика. — 2005. — N1. — C. 7–8.
- Состояние кровотока в маточных артериях беременных, переносящих стресс / Худавердян А. Д. [и др.] // Акушерство, гинекология и неонатология. — 2011. — Т. 5, N1–2. — С. 45–48.
- Татарчук Т. Ф. Стресс и репродуктивная функция женщины // Эндокринная гинекология. — 2006. — Т. 3, N5. — С. 13–17.
- Arduini D., Rizzo G. Normal values of pulsatility index from fetal vessels: a cross — sectional study on 1556 healthy fetuses // J. Perinat. Med. — 1990. — Vol. 18. — P. 165–172.
- Blood flow velocity waveforms of the umbilical artery in a normal population: reference values from 18 weeks to 42 weeks of gestation / Bahlmann F., Fittschen M., Reinhard I. [et al.] // Ultraschall Med. — 2012. — Vol. 33, N 7. — P. 80–87.
- Blood flow velocity waveforms of the middle cerebral artery in a normal population: reference values from 18 weeks to 42 weeks of gestation / Bahlmann F. [et al.] // Perinat. Med. — 2002. — Vol. 30. — P. 490–501.
- Cortisol and anxiety response to a relaxing intervention on pregnant women awaiting amniocentesis / Venturaa T. [el al.] // Psychoneuroendocrinology. — 2012. — Vol. 37. — P. 148–156.
- Harris A., Seckl J. Glucocorticoids, prenatal stress and the programming of disease // Horm. Behav. — 2011. — Vol. 59, N 3. — P. 279–289.
- Impact of maternal psychological distress on fetal weight, prematurity and intrauterine growth retardation / Maina G., [et al.] // J. Affect Disord. — 2008. — Vol. 111. — P. 214–220.
- Maternal anxiety in late pregnancy and fetal hemodynamics /Sjostrom K. [et al.] // Eur. J. Obstet. gynecol. — 1997. — Vol. 74. — P. 149–155.
- Maternal stressful life events and risks of birth defects / Suzan L. [et al.] // Epidemiology. — 2007. — Vol. 18, N 3. — P. 356–361.
- Prenatal stress increases the hypothalamo-pituitary-adrenal axis response in young and adult rats / Henry G. [et al.] // J. Neuroendocrinal. — 1994, N 6. — P. 341–345.
- Prenatal pshychosocial factors and the neuroendocrine axis in human pregnancy / Wadwa P. D. [et al.] // Psychosom. Med. — 1996. — Vol. 58. — P. 432–446.
- Prenatal stress and cerebral palsy: a nation wide cohort study in Denmark / Vestergaard L. J. [et al.] // Phychosom Med. — 2009. — Vol. 71, N 6. — P. 615–618.
- Prenatal stress and brain development / Charil A. [et al.] // Brain Res. Rev. — 2010. — Vol. 65, N1. — P. 56–79.
- Ramsay M. M., Broughton P. F., Rubin P. C. Pressor, heart rate and plasma catecholamine responses to noradrenaline in pregnant and nonpregnant women // British J. Obstet. Gynecol. — 1993. — Vol. 100, N 2. — P. 170–176.
- Reference resistance indices of the umbilical, fetal middle cerebral and uterine arteries at 24–42 weeks of gestation / Kurmanavicius J. [et al.] // Ultrasound Obstet. Gynecol. — 1997. — Vol. 10. — P. 112–120.
- Reference values of fetal aortic flow velocity waveforms and associated intraobserver reliability in normal pregnancies / Bahlmann F. [et al.] // Ultrasound Obstet. Gynecol. — 2000. — Vol. 17. — P. 42–49.
- Rosenfield C. R., West J. Circulatory response to systemic infusion of norepinephrine in the pregnant ewe // Am. J. Obstet. Gynecol. — 1976. — Vol. 127. — P. 376–383.
- Spielberger C. D., Gorusch R. L., Lushene R. E. STAI manual for the state trait anxiety inventory. — N. Y.: Consulting Psycologists Press, 1970.
- Teixeira J. M. A., Fisk N. M., Glover V. Association between maternal anxiety in pregnancy and increased uterine artery resistance index: cohort based study // BMJ. — 1999. — Vol. 318 — P. 153–157.
- Villas-Boas J. M., Maesta I., Consonni M. Brain sparing effect: from placental insufficiency to fetal circulatory adaptation // Rev. Bras. Ginecol. Obstet. — 2008. — Vol.30, N 7. — P. 366–367.
Views
Abstract — 505
PDF (Russian) — 999
Cited-By
Article Metrics
PlumX
Dimensions
Стресс в начале беременности ускорил рост потомства
Giphy.com
Стресс во время беременности у млекопитающих способен навредить потомству, в частности, сдерживая его рост. Однако в некоторых случаях рост потомства даже опережает рост контрольной группы — все зависит от того, в какой момент беременности мать испытала стресс. Это обнаружили немецкие исследователи, чья работа опубликована в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.
У млекопитающих пренатальный стресс матери влияет на развитие потомства, и, в частности, на его рост, однако влияние это неоднозначно даже внутри вида: одни исследователи сообщают о замедлении роста, другие — об ускоренном росте. Ученые спорят о том, является ли пренатальный стресс неизбежным препятствием для развития молодой особи, или же здесь есть место для адаптивных изменений. Ученые, которые считают пренатальный стресс препятствием, сообщают о низких темпах роста, коротком жизненном цикле и сниженном репродуктивном успехе таких особей. Небольшой размер их тела негативно влияет и на следующее поколение. Сторонники теории адаптивных изменений, в противовес первым, в ответ на пренатальный стресс ожидают более высоких темпов роста, и других фенотипических изменений, например, воспроизводства в более раннем возрасте, и подкрепляют свое мнение соответствующими результатами. Собрать воедино все эти данные и попытаться их объяснить взялся Андреас Бергхенела (Andreas Berghänela) из университета Нью-Мексико вместе со своими немецкими коллегами. Они предположили, что рост потомства замедляется за счет снижения «отдачи» матери в период беременности и лактации, а затем вступает в силу адаптивная изменчивость роста, причем относительная важность этих двух процессов меняется по мере взросления особи.
Чтобы проверить эту гипотезу, исследователи собрали данные 719 исследований из 388 научных публикаций с участием млекопитающих 21 вида. Пренатальный материнский стресс они классифицировали на «ранний» и «поздний», где ранний приходился на начало беременности, а поздний — на ее поздние стадии. Во всех работах была контрольная группа, в которой беременная самка не испытывала стресс. Также ученые вели учет типа раздражителя, в частности, изучили случаи, в которых материнский стресс провоцировали не внешними раздражителями, такими как недостаток пищи или наличие хищников, а искусственным изменением уровня глюкокортикоидов, которые помогают организму бороться со стрессом. Они установили контроль и для других потенциально значимых факторов, таких как длительность периода стресса и пол потомства. В качестве зависимой переменной выступала доля работ с соответствующим результатом.
Темпы роста потомков (оранжевым цветом — усиленный рост, серым — сопоставимый с контрольной группой, синим — более медленный рост). Левые графики соответствуют данным группы, в которой мать испытала стресс на ранних стадиях беременности, графики посередине — группам со стрессом на поздних стадиях беременности. По оси х данные сгруппированы по темпам роста на разних стадиях развития потомства (во время беременности, во время кормления грудью, и после завершения грудного вскармливания) Графики справа обобщают результаты для «ранней» и «поздней» групп. По оси у указан процент работ, в которых сообщаеются соответствующие результаты. Общее количество исследований (N) указано цифрами над каждым столбиком.
Andreas Berghänela et al., Proceedings of the National Academy of Sciences, 2017
Они изучили, как меняются темпы роста потомков в зависимости от стадии их развития, и обнаружили отличия: чем более независимым от матери становилась особь, тем менее сдержанным был их рост. После завершения периода грудного вскармливания темпы роста особей ускорялись, и доля исследований, которые сообщали о негативных эффектах пренатального стресса, снижалась. Относительные темпы роста потомков оказались выше в группе с ранним пренатальным материнским стрессом по сравнению с поздним. Более того, особи, пережившие пренатальный стресс на ранних стадиях, отличались высокими темпами роста впоследствии на всех стадиях взросления по сравнению с контрольной группой.В случаях, когда стресс был спровоцирован нехваткой пищевых ресурсов, эффект подавления роста обострялся, но обнаруженный паттерн сохранялся даже тогда, когда стресс был спровоцирован изменением уровня глюкокордикоидов.
Темпы роста после окончания периода грудного вскармливания положительно коррелировали с размером особи на тот момент (P < 0.001), и с размером при рождении (P < 0.001).
В целом результаты говорят в поддержку обеих теорий и объясняют, в каких случаях рост отпрысков ускоряется. Получается, что на стресс на ранних стадиях оставляет возможность для последующего ускорения роста по мере того, как эффект подавления ослабевает с увеличением независимости отпрыска от матери. Пренатальный стресс меняет траекторию развития потомков, позволяя сгладить, нивелировать и даже компенсировать эффект подавления роста. Тем не менее, этот механизм сложно назвать компенсирующим, поскольку он прямо слабее проявляется среди особей с небольшими размерами тела. Главное ограничение нового исследования, о котором упоминают и его авторы, состоит в том, что в качестве независимой переменной выступает доля исследований, а не количественные показатели роста, поэтому многие возможные тонкости феномена в нем не были учтены.
Ранее мы писали о том, как нехватка пищи у отцов влияет на развитие потомства, и как диета матери влияет на их вкусовые предпочтения и темпы роста. Недобор веса имеет ряд последствий, и недавно его связали с ранним наступлением менопаузы у женщин.
Анна Зинина
Стресс во время беременности может нанести вред мозгу будущего ребенка, исследования показывают
Плоды будущих мам с более высоким уровнем тревожности с большей вероятностью будут иметь более слабые связи между двумя областями мозга, участвующими в исполнительных и высших когнитивных функциях, и более сильные связи между частями мозга, связанными с эмоциональный и поведенческий контроль.
Это исследование перекликается с другими недавними исследованиями, которые показали прямое влияние материнского стресса на будущее развитие ребенка.
«Токсические уровни тревожности…. похоже, оказывает прямое влияние на то, как мозг плода формируется и организуется в утробе матери «, — сказала автор исследования Кэтрин Лимперопулос, руководящая Институтом развития мозга при Национальном детском университете в Вашингтоне, округ Колумбия. «Токсичный» уровень тревожности в исследовании был определен как уровень стресса, который мешает женщине успешно выполнять свои повседневные обязанности. и обязанности, но этого недостаточно для того, чтобы клинически диагностировать психическое заболевание или расстройство.Стресс заставляет гипофиз и надпочечники наводнять тело гормонами «бей или беги», изначально предназначенными для того, чтобы помочь нам убежать от диких животных и других опасностей. Сегодня мы живем в условиях хронического стресса, и эти химические вещества, в том числе гормон стресса кортизол, обладают способностью преодолевать плацентарный барьер между мамой и ребенком.
Связь между стрессом и развитием мозга плода особенно беспокоит женщин, которые беременны во время пандемии, сказала Лимперопулос, поскольку ее предыдущее исследование показало, что стресс у беременных женщин в эпоху Covid-19 увеличился вдвое или даже втрое.
«Есть и другие опубликованные исследования, подтверждающие, что беременные женщины сообщают об очень высоком уровне стресса во время пандемии», — сказала она.
«Здесь есть важное важное сообщение, — добавил Лимперопулос. «Очень важно, чтобы мы предупреждали женщин о том, что высокий уровень стресса может повлиять на развитие их ребенка, и направлять их к ресурсам, которые могут помочь им лучше справляться со стрессом во время этой пандемии и после нее».
Влияние материнского стресса
Предыдущее исследование связывало стресс, тревогу и депрессию у беременных матерей с социальными, эмоциональными и поведенческими проблемами у их потомков в более позднем возрасте.
Клинические исследования выявили нейроповеденческие нарушения, такие как нарушение координации движений, повышенная эмоциональная реактивность и задержка речи у детей, рожденных от матерей, находящихся в стрессовом состоянии.
Лимперопулос ранее в этом году опубликовал исследование , в котором было обнаружено, что высокий уровень стресса во время беременности нарушает биохимию мозга ребенка и рост гиппокампа — области мозга, участвующей в формировании новых воспоминаний, которая также связана с обучением. и эмоции.Предыдущие исследования также обнаружили необычные электроэнцефалографические паттерны в лобных долях у детей, а также изменения в белом веществе, отвечающем за организацию связи между различными частями мозга.
Стресс также был связан с преждевременными родами. Согласно исследованию, опубликованному в июле, женщины, которые чувствовали себя подавленными и не могли справиться в течение месяцев и даже лет до зачатия, имели более короткую беременность, чем другие женщины.«Каждый день в утробе матери важен для роста и развития плода», — сказала старший автор Кристин Дункель Шеттер, выдающийся профессор психологии и психиатрии, которая в течение многих лет исследовала эту тему в Лаборатории стрессовых процессов и беременности Калифорнийского университета. Лос-Анджелес.
«Недоношенные младенцы имеют более высокий риск неблагоприятных исходов при рождении и в более позднем возрасте, чем младенцы, рожденные позже, включая нарушения развития и проблемы с физическим здоровьем», — сказал Дункель Шеттер.
Другое исследование, опубликованное в этом месяце, показало, что материнский стресс — даже до зачатия — может сократить длину теломер ребенка, сложных структур ДНК, расположенных на концах наших хромосом. отвечает за защиту наших клеток от старения по мере их размножения.Думайте о теломерах как о защитных пластиковых колпачках на концах ваших шнурков.Укороченные теломеры связаны с более высоким риском сердечных заболеваний, рака и более ранней смерти.
«Наши исследования говорят нам о том, что у нас могут быть ранние факторы окружающей среды и материнские факторы, влияющие на то, где человек начинает свою жизнь, что может привести к более быстрому старению», — сказала ведущий автор Джудит Кэрролл, доцент кафедры психиатрии и биоповеденческих наук. наук в Институте неврологии и поведения человека им. Семела в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
Стресс среди беременных с низким уровнем риска
В последнем исследовании в JAMA Open Network анализировались уровни стресса у 50 женщин, срок беременности которых составлял от 24 до 39 недель и которые считались низким риском из-за более высокой социально-демографической категории будущих матерей.Эти образованные женщины-профессионалы уже были здоровыми «контрольными» добровольцами в более крупном исследовании развития мозга плода. Ни одна из женщин не принимала лекарства.
В тот же день женщины заполнили широко используемые и проверенные анкеты стресса, тревожности и депрессии, исследователи провели высокочувствительное сканирование мозга их развивающихся младенцев.
«Эти исследования считаются безопасными — они не причиняют вреда будущей маме или плоду», — сказал Лимперопулос. «Надеюсь, мы сможем использовать эту технологию в качестве ранней профилактической техники во время беременности.Это то, на что мы надеемся ».
В исследовании наблюдают за матерями и младенцами до тех пор, пока детям не исполнится 18 месяцев, сказала Лимперопулос, чтобы увидеть, не влияют ли факторы окружающей среды на воздействие во время беременности. женщин в будущем исследовании, чтобы выяснить, могут ли поведенческие вмешательства уменьшить симптомы будущей мамы.
«И, что важно, можем ли мы измерить предотвратимые эффекты или восстановительные эффекты для плода до рождения», — сказала она.
Что важно вынести из исследования, так это то, что факторы риска стресса, тревоги и депрессии можно изменить, подчеркнула Лимперопулос, однако «75% женщин, которые испытывают проблемы с психическим здоровьем во время беременности, остаются незамеченными, потому что мы не проводим систематические обследования. для этих проблем «.
«Нам действительно нужно обращать внимание на проблемы с психическим здоровьем во время беременности, потому что они не только влияют на беременных женщин, но и, кажется, оказывают длительное воздействие на ребенка в течение месяцев и, возможно, лет спустя», — добавил Лимперопулос. .
«Если мы, как общество, сможем внести изменения, чтобы помочь предоставить беременным женщинам ресурсы, в которых они нуждаются, и предоставить им безопасную и поддерживающую среду до и во время беременности, мы можем оказать значительное влияние на здоровье их детей», — сказал Кэрролл. .
Стресс и беременность: влияние на поведенческие и когнитивные результаты ребенка
Апрель 2019 г., Ред.
Введение
Важность развития в течение внутриутробного периода хорошо известна в отношении связи между ростом ребенка в утробе матери и более поздней уязвимостью к физическим расстройствам, таким как сердечно-сосудистые заболевания, и другим аспектам метаболического синдрома . 1 Теперь ясно, что влияние окружающей среды на развитие плода также важно в отношении эмоциональных, поведенческих и когнитивных результатов. Исследования на животных показали, что стресс во время беременности может иметь длительные последствия для нервного развития потомства. 2
Предмет и контекст исследования
Многие группы по всему миру изучают, как эмоциональное состояние матери во время беременности может иметь долгосрочные последствия для психологического развития ее ребенка. 3-4 Некоторые из них используют большие группы населения, преимущество которых состоит в том, что они могут статистически учитывать многие смешивающие факторы, включая послеродовое настроение матери. 5 Другие — небольшие обсервационные исследования, позволяющие изучить ребенка более подробно. 6 Стресс — это общий термин, который включает в себя тревогу и депрессию, но также включает дистресс из-за плохих отношений или реакции на острую катастрофу. Было показано, что все это связано с изменением исхода для ребенка.
Ключевые вопросы исследования
Какой вид и степень дородового стресса влияют на плод и ребенка? Каков гестационный возраст уязвимости для различных исходов? Каков диапазон воздействия на ребенка и как долго он длится? Как пренатальный стресс взаимодействует с генетической уязвимостью? Как влияние пренатального стресса смягчается характером послеродового ухода. Как результаты различаются в зависимости от этнических групп и в разных частях мира? 7
Результаты последних исследований
Многие независимые проспективные исследования показали, что если мать испытывает стресс, тревогу или депрессию во время беременности, ее ребенок подвергается повышенному риску возникновения ряда проблем, включая эмоциональные проблемы, СДВГ, расстройство поведения и нарушение когнитивного развития.Было показано, что как измененная структура мозга 8 , так и функция 9 связаны с пренатальным стрессом, а также с травмой в раннем детстве у матери. 10 Хотя генетическая передача и качество послеродового ухода, вероятно, будут способствовать некоторым из этих результатов ассоциации, есть убедительные доказательства того, что существует причинное влияние эмоционального состояния матери во время беременности. Некоторые исследования обнаружили более сильную связь с материнским настроением до рождения, чем с отцовским. 11 В нескольких крупных когортных исследованиях были обнаружены ассоциации, независимые от возможных сопутствующих факторов, таких как вес при рождении, гестационный возраст, образование матери, курение, употребление алкоголя и, что наиболее важно, послеродовая тревога и депрессия. 5 Таким образом, хотя послеродовое эмоциональное состояние матери и качество раннего послеродового ухода явно важны для многих из этих исходов, данные свидетельствуют о том, что существуют также существенные пренатальные эффекты.
Мы показали, что среди нормальной популяции дети наиболее тревожных матерей во время беременности (первые 15%) имели вдвое больший риск эмоциональных или поведенческих проблем по сравнению с детьми менее тревожных матерей. 5 Большинство детей не пострадали, а те, которые были, пострадали по-разному. Однако увеличение риска вдвое имеет большое клиническое значение. Несколько исследований показывают, что мальчики и девочки могут быть затронуты по-разному.3 Существует также взаимодействие генной среды, в том смысле, что ребенок с определенной генетической уязвимостью с большей вероятностью будет затронут тем или иным образом. 12
Очевидно, что важны не только токсический или экстремальный пренатальный стресс, поскольку несколько исследований показали, что такие проблемы, как ежедневные хлопоты, специфическая тревожность во время беременности или напряжение в отношениях. 6 могут оказывать неблагоприятное воздействие на развивающийся плод.Также были продемонстрированы последствия острых бедствий, таких как 9/11 13 . Различные исследования показали разный гестационный возраст уязвимости. Это может отличаться для разных результатов. Было обнаружено, что повышенная уязвимость к шизофрении связана с экстремальным стрессом в первом триместре. 14 Было обнаружено, что риск других исходов, таких как СДВГ, связан со стрессом на более поздних сроках беременности. 5
Механизмы, лежащие в основе всего этого, только начинают понимать; изменение функции плаценты, позволяющее большему количеству гормона стресса кортизола проходить к плоду, вполне может быть важным, 15 , как и функция материнской иммунной системы. 16
Пробелы в исследованиях
Было высказано предположение, что небольшая степень стресса на самом деле благоприятна для исхода ребенка, как показал ДиПьетро для моторного и когнитивного развития. 17 Может оказаться, что на разные исходы влияют по-разному; например, пренатальный стресс может вызвать как более быстрое физическое развитие, так и большую тревогу у ребенка. 4 Еще предстоит многое понять в отношении того, какие типы стресса и на каком уровне оказывают влияние на развивающийся плод.Мы мало знаем о последствиях различных видов рабочего стресса во время беременности. Нам нужно больше знать о гестационном возрасте, подверженном различным исходам. Существуют пробелы в исследованиях в нашем понимании вклада и взаимодействия между пренатальным стрессом и генетической уязвимостью как матери, так и ребенка. Нам также необходимо больше узнать о том, в какой степени и в какое время чувствительная послеродовая помощь может противодействовать последствиям пренатального стресса.
Выводы
Материнский стресс во время беременности увеличивает риск того, что у ребенка будет ряд измененных исходов развития нервной системы.Стресс может быть разных типов, и, по крайней мере, для некоторых исходов существует линейный эффект доза-реакция. Не все дети страдают, и те, кто страдает, страдают по-разному. Гестационный возраст уязвимости, вероятно, различается для разных исходов. Интересно рассмотреть все это с точки зрения нашей эволюционной истории. В стрессовой среде наши предки могли адаптироваться к тому, чтобы иметь детей, которые были более бдительными (тревожными) или с легко отвлекаемым вниманием (СДВГ), и, возможно, с более быстрым двигательным развитием.Но в нашем современном мире некоторые из этих изменений могут быть дезадаптивными и вызывать проблемы для ребенка и его семьи.
Последствия для родителей, услуг и политики
Выводы этого исследования заключаются в том, что если мы хотим добиться наилучших результатов для наших детей, нам необходимо обеспечить максимально возможную эмоциональную помощь беременным женщинам. Необходимо больше просвещать общественное здравоохранение по этому вопросу, и беременных женщин поощряют как заботиться о себе эмоционально, так и обращаться за помощью в случае необходимости.В настоящее время большинство тревожных состояний и депрессий у беременных не выявляются и не лечатся. Мы должны убедиться, что беременным женщинам задают деликатные вопросы, когда они впервые контактируют с медицинскими работниками об их эмоциональном прошлом и текущем состоянии. Важно отметить, что не только диагностируемые расстройства могут повлиять на развитие плода, но и ряд симптомов стресса, тревоги и депрессии, включая плохие отношения с партнером. Каждой женщине должна быть предоставлена соответствующая индивидуальная помощь.Это может предотвратить ряд проблем нервного развития, возникающих у клинически значимой части детей.
Список литературы
- Баркер DJ. Истоки развития болезней взрослых. Европейский журнал эпидемиологии 2003; 18 (8): 733-6.
- Вайншток М. Возможное влияние гормонов материнского стресса на развитие и психическое здоровье потомства. Мозг, поведение и иммунитет 2005; 19 (4): 296-308.
- Van den Bergh BRH, van den Heuvel MI, Lahti M, Braeken M, de Rooij SR, Entringer S, Hoyer D, Roseboom T., Räikkönen K, King S, Schwab M. Пренатальное происхождение поведения и психического здоровья: влияние материнского стресса во время беременности. Обзоры неврологии и биоповеденческих исследований . 2017. doi: 10.1016 / j.neubiorev.2017.07.003. [Epub перед печатью]
- Monk C, Lugo-Candelas C, Trumpff C. Пренатальные истоки будущей психопатологии: механизмы и пути. Ежегодный обзор клинической психологии . 2019. DOI: 10.1146 / annurev-Clinpsy-050718-095539. [Epub перед печатью]
- О’Доннелл К.Дж., Гловер В., Баркер Э.Д., О’Коннор Т.Г. Сохраняющееся влияние материнского настроения во время беременности на детскую психопатологию. Психопатология развития . 2014; 26 (2): 393-403.
- Бергман К., Саркар П., Гловер В., О’Коннор Т. Г. Материнский стресс во время беременности предсказывает когнитивные способности и страх в младенчестве. Журнал Американской академии детской и подростковой психиатрии. 2007; 46 (11): 1454-1463.
- Гловер В., О’Доннелл К.Дж., О’Коннор Т.Г., Фишер Дж. Пренатальный стресс матери, программирование плода и механизмы, лежащие в основе более поздней психопатологии — глобальная перспектива. Dev Psychopathol, 2018. 30 (3): с. 843-854.
- Buss C, Davis EP, Muftuler LT, Head K, Sandman CA. Высокая тревожность по поводу беременности в середине беременности связана со снижением плотности серого вещества у детей в возрасте 6–9 лет. Психонейроэндокринология. 2010; 35 (1): 141-53.
- Mennes M, Van den Bergh B, Lagae L, Stiers P.Изменения в развитии мозга у 17-летних мальчиков связаны с дородовой тревожностью матери. Клиническая нейрофизиология. 2009; 120 (6): 1116-1122.
- Moog NK, Entringer S, Rasmussen JM, Styner M, Gilmore JH, Kathmann N, Heim CM, Wadhwa PD, Buss C. Влияние жестокого обращения со стороны матери на анатомию мозга новорожденного в разных поколениях. Биологическая психиатрия. 2018; 83 (2): 120-127.
- Капрон Л.Е., Гловер В., Пирсон Р.М., Эванс Дж., О’Коннор Т.Г., Стейн А., Мерфи С.Е., Рамчандани П.Г.Связь материнского и отцовского антенатального настроения с тревожным расстройством у потомства в возрасте 18 лет. Журнал аффективных расстройств. 2015; 187: 20-26.
- О’Доннелл К.Дж., Гловер В., Лахти Дж., Лахти М., Эдгар Р.Д., Райкконен К., О’Коннор Т.Г. Пренатальная тревога матери и генотип COMT у ребенка предсказывают рабочую память и симптомы СДВГ. PLoS One. 2017; 12 (6): e0177506.
- Иегуда Р., Энгель С.М., Бренд SR, Секл Дж., Маркус С.М., Берковиц Г.С. Трансгендерные эффекты посттравматического стрессового расстройства у детей матерей, подвергшихся нападениям Всемирного торгового центра во время беременности. Журнал клинической эндокринологии и метаболизма. 2005; 90 (7): 4115-4118.
- Khashan AS, Abel KM, McNamee R, Pedersen MG, Webb RT, Baker PN, Kenny LC, Mortensen PB Более высокий риск шизофрении у потомства после дородового контакта матери с тяжелыми неблагоприятными жизненными событиями. Архив общей психиатрии . 2008; 65 (2): 146-152.
- O’Donnell KJ, Bugge Jensen A, Freeman L, Khalife N, O’Connor TG, Glover V. Материнская пренатальная тревога и подавление плацентарного 11beta-HSD2. Психонейроэндокринология , 2012; 37 (6): 818-826.
- Rasmussen JM, Graham AM, Entringer S, Gilmore JH, Styner M, Fair DA, Wadhwa PD, Buss C. Концентрация материнского интерлейкина-6 во время беременности связана с вариациями во фронтолимбическом белом веществе и когнитивным развитием в раннем возрасте. Нейроизображение , 2019; 185: 825-835.
- ДиПьетро Дж. А., Новак М. Ф., Костиган К. А., Ателла Л. Д., Повторное использование С. П., Психологический стресс матери во время беременности в связи с развитием ребенка в возрасте двух лет. Развитие ребенка . 2006; 77 (3): 573-587.
Материнский стресс во время беременности, связанный с младенческими заболеваниями
Согласно исследованию, проведенному учеными Калифорнийского университета в Сан-Франциско, усиление материнского стресса во время беременности связано со значительным увеличением количества и разнообразия детских заболеваний в течение первого года жизни, независимо от уровня стресса после рождения.
В исследовании, опубликованном 19 августа 2020 года в журнале Journal of Pediatrics , рассматривались возможные связи между здоровьем ребенка и восприятием стресса матерями во время и после беременности.В исследовании приняли участие 109 женщин с низким доходом, расовых и этнических различий с избыточным весом, средний возраст которых составляет 28 лет. В рамках исследования женщины оценили по пятибалльной шкале, насколько стресс они чувствовали из-за проблем в своей жизни во время средней и поздней беременности.
Исследователи оценили состояние здоровья младенцев первого года жизни, изучив их медицинские записи. На каждое увеличение на 1 пункт сообщаемого пренатального материнского стресса исследовательская группа обнаружила рост инфекционных заболеваний на 38 процентов, неинфекционных заболеваний на 73 процента и увеличения числа различных заболеваний среди младенцев на 53 процента.
«Эффект был даже сильнее при стрессе, пережитом во второй половине беременности, что позволяет предположить, что это может быть чувствительный период для развития плода, связанный со здоровьем после рождения», — сказала первый автор Николь Буш, доктор философии, доцент кафедры психиатрии и педиатрии UCSF, который также связан с Детскими больницами UCSF Benioff и Институтом неврологии UCSF Weill.
Через год после рождения своих детей матери, участвовавшие в исследовании, также ретроспективно сообщали о том, пережили ли они серьезное заболевание, смерть близких, стали жертвой преступления, проблемами во взаимоотношениях, жилищными проблемами, юридическими проблемами или финансовыми проблемы во время беременности.Серьезные стрессовые жизненные события были обычным явлением: 47 процентов сообщили о трех или более событиях, 39 процентов сообщили об одном или двух событиях, а 14 процентов не сообщили о таких событиях.
Примечательно, что после внесения поправок на пренатальный стресс исследователи обнаружили, что послеродовой стресс и депрессия у матерей не были связаны с каким-либо увеличением заболеваемости среди младенцев. «Эти результаты согласуются с растущим объемом исследований, показывающих, что стресс для матери во время беременности, особенно на поздних сроках беременности, оказывает негативное влияние на здоровье ребенка, независимо от того, какой стресс или эмоциональные проблемы могут возникнуть у матери после родов. , — сказал Буш.
«Это подтверждает тот факт, что скрининг на стресс и поддержка для снижения стресса во время беременности могут принести пользу как матери, так и ребенку, потенциально улучшая результаты среди поколений и снижая затраты для общества». Матери, участвовавшие в исследовании, были участниками продолжающегося исследования стресса, питания и раннего развития (SEED), главным исследователем которого является Буш. SEED — это лонгитюдное исследование, предназначенное для изучения связи между пренатальным стрессом и увеличением веса на здоровье и развитие детей в сообществах, испытывающих высокие социальные трудности.
Буш предупредил, что, поскольку все матери в исследовании имели избыточный вес и страдали ожирением, результаты не могут быть обобщены для других групп населения.
«Однако от 60 до 68 процентов американских женщин детородного возраста имели избыточный вес или страдали ожирением в период включения в исследование, с еще более высокими показателями среди афроамериканок, латиноамериканок / латиноамериканок и американок мексиканского происхождения», — отметила она. «Наша выборка может быть более репрезентативной для американских матерей, чем типичная исследовательская группа, и это одна из ценностей этой работы.”
Буш добавил, что высокий уровень неблагоприятных условий, о которых сообщают женщины, был еще одной сильной стороной исследования. «Нам нужны образцы, которые представляют тех, кто с наибольшей вероятностью будет испытывать высокий уровень стресса во время беременности, если мы хотим понять и предотвратить передачу риска плохого здоровья из поколения в поколение», — сказала она.
Старшим автором исследования является Элисса Эпель, доктор философии, профессор и заместитель председателя отделения психиатрии UCSF. Соавторы: Майкл Кочча, MS, Карен Джонс-Мейсон, JD, MSW, PhD, Нэнси Адлер, PhD, W.Томас Бойс, доктор медицины, UCSF; Дженнифер Савиц, доктор медицины, UCSF, Вашингтонского университета и детской больницы Сиэтла; и Барбара Ларайя, доктор философии из Калифорнийского университета в Беркли.
Калифорнийский университет в Сан-Франциско (UCSF) специализируется исключительно на науках о здоровье и посвящен укреплению здоровья во всем мире посредством передовых биомедицинских исследований, получения высшего образования в области наук о жизни и медицинских профессий, а также передового опыта в области ухода за пациентами. UCSF Health, который служит основным академическим медицинским центром UCSF, включает высококлассные специализированные больницы и другие клинические программы, а также имеет филиалы по всей территории залива.
Есть ли у нас правильные концепции и правильные инструменты для их оценки?
Считается, что гестационный стресс увеличивает риск прерывания беременности, перинатальной и взрослой заболеваемости и смертности как для матери, так и для ее ребенка или детей. Однако некоторые противоречия могут возникнуть из-за методологических проблем или даже из-за различий в философских основаниях, лежащих в основе исследований гестационного стресса. Предвзятые взгляды могут привести нас к использованию и / или разработке неадекватных / неполных панелей биохимических определений и / или психологических инструментов для точной диагностики этого состояния во время беременности, психонейроиммунно-эндокринного состояния, при котором аллостатические нагрузки могут быть значительными.Здесь мы рассматриваем эти понятия и предлагаем модель для оценки и диагностики стресса во время беременности.
1. Введение
Согласно общепринятому мнению, гестационный стресс увеличивает риск выкидыша и предрасполагает мать к перинатальным инфекциям, преждевременным родам, кровотечениям и преэклампсии [1–12]. Предполагается также, что на детей отрицательно влияет пренатальный стресс, поскольку он предрасполагает их к развитию аффективных расстройств, синдрома дефицита внимания, перинатальных инфекций и ожирения в раннем возрасте, а также рака и / или дегенеративных расстройств во взрослом возрасте (например,g., сердечно-сосудистые заболевания, рак, диабет, ожирение, а также поведенческие, когнитивные расстройства и расстройства настроения) [13–18]. Все это основные социально-медицинские проблемы, которые составляют часть текущих политических программ в области здравоохранения во многих странах мира. Тем не менее, несмотря на широкое признание этих концепций, недавние исследования постоянно не подтверждают такие предпосылки; В таблице 1 приведен список, наглядно иллюстрирующий противоречия в литературе.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Хотя расхождения между исследованиями могут быть связаны с несоответствующими статистическими планами [19] или даже методологические недостатки (таблица 1), они также могут отражать концептуальные различия между взглядами ученых с разным опытом в отношении стресса.В свою очередь, предвзятые взгляды могут привести нас к использованию и / или разработке неадекватных / неполных панелей биохимических определений и / или психологических инструментов для его диагностики. Это обстоятельство чаще возникает при оценке стресса у беременных женщин, поскольку сама беременность накладывает на мать стрессовые аллостатические нагрузки, которых у небеременной женщины нет. Действительно, беременные женщины, как известно, более эмоционально уязвимы, у них развиваются амбивалентные чувства, или они обеспокоены будущим и / или своей способностью справляться с социальными требованиями материнства [20–22].В общем, стресс, обнаруживаемый во время беременности, может быть сильнее продолжающегося повседневного стресса, поскольку существует более тесная связь между психологическим статусом и физиологическими реакциями [5].
Таким образом, в этом обзоре мы начинаем с краткого комментария к исторической справке, которая привела нас к определению стресса как процесса, в котором тело, разум и социокультурный статус разъединяются; затем мы описываем негативные последствия, которые это имело для точного диагноза. Затем мы предлагаем интегрированную модель стресса, в которой все эти элементы рассматриваются в рамках одной концептуальной основы.Предлагаемая модель также рассматривает накопленный жизненный стресс и эпигенетическую наследственность как обусловливающие факторы стрессовой реакции каждого человека. Затем мы анализируем использование этой модели для более точной диагностики хронического стресса во время беременности, рассматривая саму беременность как процесс аллостатического стресса. Наконец, предлагается протокол диагностики хронического гестационного стресса на основе комбинированного использования физиологических и психологических тестов. Стоит отметить, что наше размышление направлено на понимание стрессовой реакции беременных женщин в обычных жизненных обстоятельствах.Другие экстремальные условия, например, связанные со стихийными бедствиями, войной или террористическими атаками, которые могут затронуть беременных женщин, не рассматриваются [5, 23–25], хотя мы признаем, что эти типы событий могут потребовать от тела беременной женщины восстановления гомеостаза. до его пределов. Наконец, не следует ожидать, что этот обзор станет эрудированным сборником и обсуждением литературы, а скорее будет отражением, направленным на создание рациональной основы, которая могла бы объединить критерии для более систематического изучения гестационного стресса в будущем.
2. Модели стресса: исторический бревиарий и их последствия
Как упоминалось во вступительных замечаниях, недавние исследования гестационного стресса привели к загадке. В то время как большинство исследований подтверждают мнение о том, что гестационный стресс нарушает здоровье матери и ее ребенка до, во время и после родов, в других отчетах утверждается обратное. Кроме того, большинство исследований по этой теме выявили связь между преждевременными родами, задержкой развития ребенка, преэклампсией и низким весом при рождении и стрессом.Однако в самой этой литературе четко не указывается, действительно ли проблемы со здоровьем могут быть связаны со стрессом и / или тревогой и депрессией, поскольку используемые психологические психометрические инструменты не предназначены для оценки стресса.
Мы считаем, что несоответствия между исследованиями возникают из-за философских расхождений в определениях. В этой связи мы должны вспомнить, что Рене Декарт заложил часть философских основ современной науки. Он поддержал идею о том, что разум и тело можно рассматривать как независимые черты, и, таким образом, предложил машинную метафору для исследования работы тела.С его дихотомической точки зрения понимание эмоций было ненужным элементом для понимания механизмов функционирования или дисфункции организма. В результате болезни теперь воспринимаются как выражение неадекватного функционирования тела-машины, оторванной от эмоционального мира человека. Таким образом, терапия направлена на коррекцию тела без учета мышления и эмоциональной сферы. Это философский фон, из которого возникло первое определение стресса.
Основные положения физиологической модели стресса были действительно сформулированы Селье в 1936 году. С его точки зрения, стресс — это физиологическая реакция организма, характеризующаяся общим адаптационным синдромом, который возникает в результате согласованной активации нервной, эндокринной и иммунологической систем. . Как следствие, согласно этой концепции, стресс может быть диагностирован только на основании сдвигов нескольких физиологических параметров (например, артериального давления, температуры тела и уровня кортизола в плазме) [51].Поскольку в настоящее время известно, что психосоциальные факторы вызывают или сдерживают реакцию на стресс, ее диагностика, основанная только на физиологических признаках, является ограниченной и неточной. Более того, модель общего адаптационного синдрома предсказывает существование двух типов стрессовых реакций. При острой стрессовой реакции организм быстро адаптируется к стрессору (ам), что позволяет ему вернуться в гомеостатическое состояние. Напротив, во время хронической стрессовой реакции организм не может развить адаптивный ответ, поэтому он не возвращается в гомеостатическое состояние, что в конечном итоге приводит к ухудшению его здоровья.
Двадцать лет спустя Холмс предложил вторую модель, в которой стресс был побочным продуктом социальных обстоятельств, которые по своей природе были стрессовыми. По мнению Холмса, субъект может сталкиваться со стрессорами в ключевые моменты своей жизни, что определяет его здоровье, качество и продолжительность жизни. Исходя из этого, Холмс предложил список факторов стресса, которые, как он предполагал, способны вызывать стрессовые реакции у большинства, если не у всех, подвергшихся им людей. Хотя эта концепция была легко воспринята психологами и фактически вдохновила на создание всех психологических инструментов, используемых в настоящее время для оценки величины стресса, тот факт, что (1) субъекты могут оценивать социальные обстоятельства как стрессовые или нет, в зависимости от их жизненного опыта (2) социальные взаимодействия могут смягчать стресс, (3) социальное поведение может измениться в ответ на стресс, и (4) психологическая оценка стресса не дополняется мониторингом физиологических переменных, связанных со стрессом, что делает диагностику стресса необоснованной.
Наконец, в 1984 году Лазарус и Фолкман предложили третью концептуальную модель стресса. Они постулировали, что для продолжения реакции на физиологический стресс человек должен сначала воспринимать обстоятельства как стрессовые. Эта оценка проводится на основе оценки каждым испытуемым его собственных способностей справляться с трудными обстоятельствами. Хотя оба предположения были одобрены психологами, поскольку они могут быть оценены с помощью психологических тестов, тот факт, что (1) психологическая оценка стресса не дополняется физиологическими измерениями, (2) механизмы преодоления стресса сильно различаются у разных людей и (3) стресс устойчивость также различается индивидуально, что делает диагностику стресса, основанную на предпосылках Лазаря-Фолкмана, неточной.
Как мы можем заключить из предыдущих абзацев, каждая из описанных моделей стресса не учитывала вклад различных аспектов жизни человека в стресс. Именно отсутствие такого комплексного взгляда на стресс делает его диагностику у беременных женщин проблематичной, поскольку их физиопсихосоциальный мир значительно отличается от статистической нормы, установленной небеременными женщинами соответствующего возраста. В связи с этим McEwen и Seeman (1999) (цитируется в [52]) ввели термин аллостаз для обозначения краткосрочных действий, предпринимаемых организмом для адаптации к стрессовой ситуации.Даже если аллостаз работает для восстановления физиологического баланса, аналогично гомеостазу, разница между этими двумя функциональными состояниями заключается в том, что гомеостаз «стремится» восстановить баланс до ожидаемых уровней (т.е. температуры, pH и концентрации гормонов), в то время как аллостаз восстанавливает физиологические параметры к новым уставкам, новым параметрам, которые позволяют адаптироваться к стрессовому событию без ущерба для здоровья организма. Однако во время стрессовых аллостатических реакций, если физиологические приспособления неэффективны или неадекватны и / или если действие стрессора (факторов) является длительным, процесс адаптации не достигается, и тогда организм будет сталкиваться с аллостатической нагрузкой [52].Более того, Campillo (2014) [53] вводит термин пантостаз для обозначения общего физиологического вовлечения, которое следует в ответ на ситуации, представляющие глобальную угрозу для организма. При пантостатических ответах организм не может восстановить гомеостатический или аллостатический баланс, что приводит к болезненным состояниям. В этом контексте очевидно, что беременность может вызывать у женщин гомеостатические / аллостатические (острые) или пантостатические (хронические) реакции на стресс (рис. 1). На рисунке 1 схемы иллюстрируют предполагаемые взаимодействия, которые устанавливаются между биологическими (внутренними и внешними), психологическими и социальными факторами, которые влияют на восприятие стресса у небеременных ((A) и (B)) и беременных ((C) и ( D)): (A) социальные и биогенные стрессоры, воспринимаемые как вызывающие, вызывают физиологическую реакцию на острый стресс, которая модулируется позитивными механизмами преодоления.Это приводит к тому, что ось HPA имеет отрицательную обратную связь в высвобождении глюкокортикоидов, в то время как высвобождаются гормоны роста и гонадотропины. Гормоны гонадотропины стимулируют половые органы, чтобы запустить репродуктивный цикл женщины. В то же время гипофиз (часть оси HPA) выделяет окситоцин и пролактин, которые влияют на вегетативную нервную систему. Эти гормоны регулируют настроение, тревогу и депрессию, а также способствуют активации парасимпатической системы, что способствует расслаблению психических состояний.Все эти реакции отражаются в здоровом поведении, которое усиливает гомеостатический стресс. (B) В противоположном случае, когда стресс воспринимается как потенциально опасный, а механизмы преодоления неадекватны или недостаточны, вызванная реакция физиологического стресса превосходит контроль отрицательной обратной связи оси HPA. Следовательно, количество высвобождаемых глюкокортикоидов неограниченно, что приводит к гиперкортизолизму, который подавляет высвобождение гормонов роста и гонадотропинов и, как следствие, торможение полового цикла.Также в ответ на пантостатический стресс подавляется высвобождение окситоцина и пролактина, и происходит более высокая активация симпатической системы, которая высвобождает адреналин. Эта ситуация отражается в поведенческих расстройствах, которые усиливают реакцию на пантостатический стресс. (C) У беременной женщины, у которой уже существует продолжающаяся аллостатическая реакция на стресс, социальные и биогенные стрессоры, воспринимаемые как вызывающие, вызывают физиологическую реакцию на острый стресс, которая модулируется положительными механизмами преодоления.Ось HPA сохраняет отрицательную обратную связь, но есть гиперкортизолизм, потому что плацента и плод выделяют глюкокортикоиды. В этом случае плацентарная 11 β -гидроксистероид дегидрогеназа-2 (11 β -HSD2) превращает материнский кортизол в неактивный кортикостерон, таким образом защищая плод от гиперкортизолизма; материнский кортизол может проникать через плацентарный барьер. Это сопровождается повышенным высвобождением окситоцина и пролактина, которые способствуют секреции эстрогена и прогестерона, необходимых для индукции иммунотолерантности эмбриона / плода.Окситоцин и пролактин вызывают положительные эмоции, а в дальнейшем — родовую деятельность и активацию парасимпатической системы. Эти реакции отражаются в здоровом поведении, которое модулирует аллостатический стресс. (D) Напротив, у беременных женщин при продолжающемся пантостатическом стрессе социальные и биогенные стрессоры воспринимаются ими как разрушительные, и их механизмы преодоления, таким образом, оказываются недостаточными для модуляции реакции на стресс. Это обстоятельство нарушает регуляцию отрицательной обратной связи по оси HPA, что приводит к ненормальному повышению уровня кортизола, которое превышает способность плацентарного 11 β -HSD2 буферизовать материнский кортизол, позволяя материнскому кортизолу «переполнять» плод. тираж; чрезмерный материнский кортизол может также подавлять экспрессию плацентарной 11 β -HSD2 (прерывистая линия), тем самым дополнительно снижая защитные эффекты этого фермента на плод.Кроме того, в мозге матери и плода кортизол-зависимая петля отрицательной обратной связи оси HPA имеет тенденцию к ослаблению силы (пунктирные линии), поскольку экспрессия глюкокортикоидных рецепторов снижается в областях мозга (например, гиппокампе), которые имеют решающее значение для ослабления стрессовые реакции. В результате мать и плод впадают в относительное состояние гиперкортизолизма и «сенсибилизации» оси HPA. Это еще более важно, потому что нормальная беременность характеризуется высоким уровнем кортизола из-за выработки этого гормона плодом и плацентой.В этих условиях аномальный гиперкортизолизм нарушает высвобождение прогестерона, эстрогена, окситоцина и пролактина, что способствует выражению негативного настроения. Кроме того, пантостатический стресс у беременных женщин усиливает активацию симпатической системы, что приводит к поведенческим расстройствам, которые положительно влияют на реакцию пантостатического стресса.
3. Беременная женщина: жизнь в условиях аллостатической реакции на стресс
Беременность — это естественный процесс, характеризующийся физическими, физиологическими и психологическими особенностями, включенными в исключительный социальный контекст (рис. 1).Взаимосвязь этих факторов обычно приводит к аллостатическому стрессу и, следовательно, к переключению заданных значений множества физиологических параметров. Это лучше проиллюстрировать, взглянув на концентрацию ключевых гормонов оси HPA у беременной женщины. Действительно, беременность характеризуется прогрессирующим повышением уровней кортизола, АКТГ и CRH в сыворотке от начала до конца [54, 55]. Эти приросты являются результатом стимуляции высвобождения CRH из плаценты, что, в свою очередь, способствует выработке кортизола у матери и плода после высвобождения АКТГ из гипофиза как матери, так и плода (Рисунок 1) [55, 56].Это физиологическое приспособление можно было бы легко интерпретировать как стресс, если бы диагностировали только измерение концентрации кортизола. Однако вопрос о том, является ли эта эндокринная структура пантостатическим стрессом, остается спорным (см. Также [57]). Во время беременности хронический гиперкортизолизм возникает как биологическая потребность плода, поскольку повышение уровня глюкокортикоидов способствует программированию и созреванию плода [10, 58–61] и иммунной толерантности эмбриона / плода [32, 61–67]. То есть повышение концентрации гормонов HPA в сыворотке может указывать на то, что организм матери корректирует свое метаболическое состояние до обновленного порогового значения на время беременности; в лучшем случае он отражает аллостатический стрессовый ответ.Таким образом, поскольку уставка оси HPA повышается во время беременности, измерения гормонов HPA как индикаторов стресса могут вводить в заблуждение, поскольку нормальные концентрации во время беременности не установлены. Фактически, было доказано, что гормональный ответ оси HPA и реакция симпатической нервной системы на эмоциональные и физические стрессоры сильно ослаблены во время беременности [68]. Эти сложные адаптации материнского мозга, вероятно, являются следствием повышенной активности систем головного мозга с ингибирующим действием на ось HPA (например, системы окситоцина и пролактина) и сниженной активности путей возбуждения (норадреналин, кортикотропин). фактор высвобождения и опиоиды [68]).
Аналогичная аллостатическая корректировка уставок происходит с концентрациями половых стероидов. Во время беременности также наблюдается значительное прогрессирующее увеличение прогестерона и эстрадиола, что в течение первых недель поддерживает имплантацию эмбриона, избегая отслаивания эндометрия.
Другие аллостатические изменения происходят и в других сферах жизни беременных. Например, среди них распространен повышенный аппетит. Предполагается, что это изменение позволяет адекватно распределить ресурсы для построения тела как матери, так и ее развивающегося ребенка во время беременности [69].Кроме того, беременные женщины испытывают социальную и эмоциональную неоднозначность и состояние неизбежности со смешанными чувствами счастья, незащищенности и страха, которые приводят к сильному желанию поддержки со стороны их партнера и / или семьи. Таким образом, биопсихосоциальный мир беременной женщины действительно создает основу для развития аллостатических реакций на обстоятельства, воспринимаемые как стрессовые.
4. Интегрированная модель стресса: предложение
С нашей точки зрения, концепция стресса должна быть встроена в «многоуровневую» модель, в которой элементы / факторы, составляющие ее, взаимодействуют, прямо или косвенно, внутри и между уровнями организация (рисунок 2).В нашей модели внешняя среда предоставляет физико-химическую, социокультурную и биологическую информацию, которая воспринимается субъектом посредством комбинированного функционирования сенсорных систем, ассоциативной коры и префронтальной коры. Полученные из окружающей среды информационные ключи могут изменить психический статус человека, если они воспринимаются как стрессовые после того, как их «интроецировали» в психологическое состояние через мезокортикально-лимбическую систему (т. Е. Вентральную область покрышки, кору головного мозга, миндалевидное тело и гиппокамп) и гипоталамический эндорфинергические нейроны.Интроекции будут рассматриваться как стрессовые только после оценки способности справляться с ними, основанной на слиянии поступающей информации с информацией, полученной из наших воспоминаний / переживаний посредством ментальных процессов. Если обстоятельства расцениваются как стрессовые, связанное со стрессом психологическое состояние переводится в физиологическую стрессовую реакцию за счет комбинированного воздействия различных медиаторов, выделяемых вегетативной нервной системой (например, адренергическими нервами), центральной (например, Locus coeruleus ). и периферическая катехоламинергическая система (т.например, хромаффинные клетки мозгового вещества надпочечников) и гипоталамус (т.е. CRHergic нейроны) гипофиза (т.е. кортикотрофы) оси коры надпочечников (HPA) [70]. Реакция на стресс может быть гомеостатической, если она развивается в короткие промежутки времени и если она затрагивает только часть органических систем. В случае, когда реакция на стресс сохраняется в течение более длительного периода времени, организм может сбросить заданные значения для ряда физиологических переменных, что может привести к аллостатическому стрессу. Если стресс приобретает действительно хронический статус, сброса уставок некоторых переменных будет недостаточно, чтобы противостоять вызову.Тогда организм будет вынужден вызвать пантостатический стрессовый ответ, состояние, которое затрагивает все тело [71, 72]. В каждом случае внутренняя среда, порожденная различными типами стрессовых реакций, будет возвращена к психологическому и психическому статусу, что приведет к выражению адаптивного или неадаптивного поведения через определенный моторный выход, который, в свою очередь, будет влиять на окружающую среду. В целом, разнонаправленное взаимодействие между всеми этими слоями привело бы при работе в «остром» режиме к усилению возбуждения и внимания, подавлению болевых ощущений, снижению аппетита и усилению термогенеза.Когда система стресса работает в «подостром» и «хроническом» режимах, она вызывает тревогу, депрессию, снижение функции щитовидной железы, нарушение роста и подавление сексуальных и репродуктивных функций за счет снижения катехоламинергического тонуса. Это также будет способствовать висцеральному ожирению, инсулинорезистентности, дислипидемии, гипертонии и остеопорозу. Наконец, CRH, продуцируемая центральными нейронами, будет ингибировать системные воспалительные реакции с помощью глюкокортикоидов и катехоламинов, в то время как высвобождение CRH периферическими нервами будет стимулировать местное воспаление [70].
В конечном счете, предложенная модель включает, с одной стороны, влияние предыдущей истории стресса как повсеместный фактор, который определяет то, как субъект будет размышлять, интерпретировать и справляться с потенциально стрессовыми обстоятельствами. С другой стороны, он рассматривает возможность наследования «обусловленных стрессом» фенотипов потомству через эпигенетические механизмы, воздействующие на геном гамет.
5. Оценка стресса во время беременности
Острый и хронический стресс — это многомерные концепции, которые наша группа оперативно определяет как физиологическое состояние, возникающее в результате неблагоприятного восприятия своих способностей / способностей справляться со сложными требованиями окружающей среды.Поскольку восприятие стресса является в высшей степени субъективным индивидуальным опытом и включает оценку биологических, психологических и социальных аспектов жизни [45, 73], оценка его становится чрезвычайно сложной задачей.
Несмотря на эти трудности, психологи разработали ряд инструментов, предназначенных для оценки величины воспринимаемого стресса [45, 74]. В таблице 1 показаны психологические инструменты, которые наиболее часто используются для оценки стресса во время беременности, и его связи с его исходом и измерениями уровня кортизола (таблица 1).Обратите внимание на расхождения между исследованиями. Некоторые из них сообщили о положительной корреляции между психологическими оценками стресса, исхода беременности и уровня кортизола в сыворотке крови, а другие — нет. Это может быть связано с неадекватностью психометрических инструментов, используемых для оценки стресса. Например, из 57 исследований только девятнадцать использовали инструменты для оценки стресса. Тридцать восемь исследований использовали тесты на тревогу и депрессию, такие как State-Trait Anxiety, , , шкала специфической тревожности при беременности и шкала депрессии Центра эпидемиологических исследований для оценки стресса.Кроме того, как видно из таблицы 1, наиболее широко используемым инструментом является шкала воспринимаемого стресса , инструмент, предназначенный для оценки стресса в любой момент жизни, но без учета эмоционального и социального статуса беременных женщин. Фактически, из перечисленных исследований только в одном использовался конкретный инструмент для измерения стресса во время беременности. Хотя оба эмоциональных состояния обычно являются результатом интерпретации повседневных жизненных обстоятельств как стрессовых [75], тревога и депрессия не являются эмоциональными состояниями, выражающимися исключительно в стрессовых условиях.В этих условиях кортизол может быть точным биомаркером стресса, поскольку он обычно повышается во время беременности. Кроме того, хотя несколько исследований показывают связь между стрессом и исходами беременности (то есть влияние на развитие ребенка, низкий вес при рождении, преждевременные роды, преэклампсию, аборты и эмоциональные расстройства), эти же ассоциации наблюдались у беременных женщин с тревогой и депрессией. Интересно отметить, что только в случае преждевременных родов корреляция со стрессом была выше, чем с тревогой или депрессией.И снова, несмотря на эти ограничения, инструменты, которые оценивают параметры состояния / черт тревожности и депрессии, использовались для количественной оценки «материнского стресса» у людей. Таким образом, перечисленных выше инструментов может оказаться недостаточно для оценки стресса у беременных. Более того, беременные женщины также могут выражать гнев, апатию и избегание после того, как интерпретируют различные обстоятельства как стрессовые; инструменты также должны исследовать эти эмоциональные состояния. Другая проблема, присущая психологическим инструментам, предназначенным для оценки уровня стресса у беременных женщин, заключается в том, что большинство из них (если не все) изначально не были предназначены для исследования беременных женщин.В связи с этим Alderdice et al. (2012) [19] предполагают, что одним из основных ограничений психометрических инструментов является именно то, что они не адаптированы к исследуемой популяции; то есть не принимаются во внимание культурные аспекты, равно как и изменения, вызванные стадиями беременности. Другой важный вопрос — это теоретическая база, на которой были построены инструменты. Например, большинство инструментов для оценки стресса во время беременности прибывают из событий, которые обычно считаются стрессовыми, в которых стресс является следствием количества изменений окружающей среды, воспринимаемых человеком [76].Эта модель не учитывает способности человека справляться со стрессом и справляться со стрессом. Умение женщин справляться со стрессом очень важно, поскольку несколько исследований показали, что не у всех беременных женщин, которые сообщают о высоком уровне стресса, развиваются осложнения [77, 78]. Что касается этого вопроса, Nierop et al. (2008) [78] обнаружили, что некоторые психосоциальные ресурсы, такие как самоэффективность и ежедневные улучшения, способствуют положительным исходам во время беременности и в послеродовой период . Например, когда у беременных женщин высокий уровень психосоциальных ресурсов, они ощущают низкий уровень стресса, а их уровни кортизола и альфа-амилазы также ниже [78].В связи с этим анкеты могут исследовать вопросы, которые могут не иметь отношения к беременным женщинам, что приводит к переоценке / недооценке стресса [79].
Еще одним источником недостоверных данных и неверных интерпретаций последствий стресса во время беременности является разнообразие методов, используемых для оценки концентрации глюкокортикоидов. Действительно, исследователи используют разные методы для измерения глюкокортикоидов из слюны, мочи, кала или волос [80, 81], предполагая, что все они являются хорошими индикаторами уровня глюкокортикоидов в плазме.Тем не менее исследования показали, что такое предположение может быть необоснованным, поскольку, похоже, между этими параметрами нет прямой корреляции. В таблице 1 приведены основные исследования, связывающие стресс во время беременности с физиологическими показателями стресса: концентрацией кортизола. В этом отношении было обнаружено больше расхождений; из 21 рассмотренной статьи 50% обнаружили связь между гестационным стрессом и уровнем кортизола, но только в первом триместре гестации. Например, де Веерт и его коллеги (2003) [1] обнаружили, что женщины с более высоким уровнем кортизола на поздних сроках беременности рожали раньше, чем женщины с более низкими значениями.Тем не менее, связать высокий уровень кортизола со стрессом и стрессовой реакцией во время беременности было непростой задачей; Salacz et al. (2012) [26] не обнаружили, что кортизол является значимым предиктором психометрических показателей, даже когда они обнаружили высокий уровень воспринимаемого стресса и страха родов, возможно, потому, что они анализируют стресс в последнем триместре беременности, в то время как другие исследования не обнаружили их. ассоциации; например, Romo-González et al. (2012) [34] не обнаружили корреляции между концентрацией кортизола в плазме и низкой массой тела при рождении у детей от женщин с умеренной тревожностью.Точно так же другое исследование, проведенное Kramer et al. (2009) [7] не обнаружили связи между концентрацией кортизола в волосах и преждевременными родами у женщин, находящихся в состоянии стресса во время беременности. Эти противоречия могут быть следствием различий в сроке беременности, в котором проводились физиологические измерения, и / или времени, когда проводился забор пробы (известно, что концентрации глюкокортикоидов колеблются в течение дня) [82].
Учитывая, что беременность — это процесс, который вызывает аллостатическую реакцию на стресс, в которой весь организм должен генерировать приспособления, чтобы выделить ресурсы для нее и ее ребенка, диагностика стресса становится сложной задачей.Ясно, что нормальные значения различных параметров, рассматриваемых как относительно точные индикаторы стресса, неуместны, поскольку они могут представлять гомеостатические реакции. Аллостатические значения отслеживаемых параметров следует использовать в качестве справочных данных для диагностики стресса у беременных женщин. Риск для беременной женщины заключается в том, что она может функционировать в условиях стресса, поскольку их организм уже функционирует в условиях аллостатического стресса. Реальный риск связан с возможностью развития у них синдромов пантостатического стресса, таких как эклампсия.В этом контексте нескольких измерений может быть недостаточно для отслеживания риска перехода беременности от аллостатического к пантостатическому стрессу. Мы считаем, что необходимо проводить большее количество тестов, чтобы иметь лучшее представление об уровне стресса во время беременности. Этот аргумент действителен как для психологических, так и для биохимических определений.
На рисунке 2 мы предлагаем протокол, который будет использоваться для оценки стресса у беременной женщины. Мы предположили, что контрольные значения были взяты не у небеременных женщин, даже если у них был постоянный гомеостатический стресс.Контрольные значения должны быть рассчитаны на основе измерений, полученных от беременных женщин, протекающих с нормальной аллостатической беременностью.
5.1. Клинические и психологические обследования
Клинические и психологические обследования должны предоставлять качественную и количественную информацию о перенесенном стрессе в анамнезе; то есть оценка стресса во время беременности не должна игнорировать тот факт, что беременная женщина находится в социальной среде, которая постоянно бомбардирует ее стрессовыми факторами. Согласно предложению Холмса, чем больше стрессоров воспринимается, тем выше стрессовая реакция.
Кроме того, важно также учитывать стресс, который родители женщины испытали на протяжении своей жизни, и, если возможно, запросить информацию о стрессе, который испытывала ее мать во время беременности. Это очень важно, поскольку, как будет показано позже, стресс передается по наследству; это даст нам информацию о подверженности человека стрессу (рис. 3).
Одно из ограничений, наблюдаемых в психометрических инструментах, заключается в том, что аспекты, которые могут быть восприняты как стрессовые во время беременности, редко принимаются во внимание, и что эти факторы стресса могут варьироваться в зависимости от места, культуры и возраста.Это ключевой момент, поскольку, с одной стороны, чем больше аспекты воспринимаются как факторы стресса, тем более стрессовой является реакция на стресс (согласно теории Холмса), а с другой стороны, тот факт, что беременность воспринимается или не воспринимается как стрессовая, вызывает или модулировать стрессовую реакцию и механизм преодоления (согласно предложению Лазаруса и Фолкмана). Последнее очень важно, поскольку механизмы преодоления связывают стрессоры из окружающей среды с физиологической реакцией организма на стресс (рис. 1).
Еще один аспект, который следует учитывать, — это тип личности. Несколько исследований показывают, что люди, которые характеризуются как конкурентоспособные, слишком успешные, испытывающие давление времени, нетерпеливые и враждебные, с большей готовностью реагируют на нейтральные или неоднозначные ситуации как на стрессовые [83]. Тип личности также определяет механизм выживания, который человек использует в ответ на стресс. Например, было замечено, что люди, находящиеся в состоянии стресса, склонны потреблять сладкую и жирную пищу с высокой калорийностью (комфортная пища) из-за их воздействия на ощущение удовольствия и облегчение от стресса; они также меньше занимаются физической активностью.Таким образом, также важно учитывать привычки питания и физической активности [84, 85] при разработке психометрического инструмента, предназначенного для оценки стресса во время беременности.
Таким образом, более точная оценка стресса во время беременности должна учитывать взаимодействие всех этих точек, что, в свою очередь, позволяет оценить величину стресса и понять, как все клинические и психологические аспекты влияют прямо или косвенно, модуляция физиологической реакции на стресс.
5.2. Биохимические определения
Поскольку аллостатический стресс, связанный с беременностью, требует корректировок в большинстве, если не во всех органических системах, точный диагноз стресса с помощью биохимических определений должен оценивать проявления стресса в большинстве этих систем. Следовательно, укорочение теломеров в лимфоцитах, перекисное окисление липопротеинов, уровни активности каталазы, супероксида дисмутазы и глутатионпероксидазы и окисленных ЛПНП могут предоставить информацию об окислительном стрессе, который обычно увеличивается при переходе от аллостаза к пантостазу.Концентрации глюкозы, кетоновых тел и мочевины будут указывать на потребление и разложение углеводов, липидов и белков. Скорость проводимости периферических нервов, ПЭТ-сканирование для оценки активации префронтальной коры, гиппокампа и миндалины, а также измерения мышечного тонуса могут предоставить информацию о нейромоторной функции. Определение короткоцепочечных жирных кислот в сыворотке крови, витамина К и клиническая оценка дисфункции толстой кишки позволят провести оценку состояния желудочно-кишечного тракта. Процентное содержание жира в организме, уровни NPY в сыворотке, индексы ЛДГ / ГДГ и омега-6 / омега-3 помогут оценить потенциал атерогенности и ожирения.Профили провоспалительных цитокинов и иммунореактивность протеина C могут установить, продолжается ли воспалительный процесс. DHEA — это стероидный гормон, защищающий от стресса. Его определение позволило бы оценить риск стрессового повреждения. Другие параметры, такие как частота сердечных сокращений, время коагуляции, концентрация CO2, доступность пролактина, окситоцина, опиоидов, прогестерона, эстрадиола, лютеинизирующего гормона и вазопрессина, а также гидроэлектролитный баланс, будут обеспечивать показатели сердечно-сосудистой, дыхательной, репродуктивной / сексуальной систем и почечная функция.Наконец, профилирование эпигенетических меток могло бы указать на возможность поражения гамет.
Мы считаем, что объединение клинических, психологических и биохимических исследований, направленных на оценку как можно большего числа параметров, повысит наши шансы на постановку точного диагноза хронического стресса. Такой подход, несомненно, разрешит споры о влиянии гестационного стресса на здоровье матери / ребенка как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.
Хотя кажется, что параметры, которые следует учитывать при диагностике хронического стресса, являются чрезмерными, мы считаем этот подход идеальным, поскольку он позволяет оценивать различные аспекты функций организма, исходя из предположения, что реакции на стресс могут включать большую часть физиологические системы.
6. Предыдущая история стресса и наследование «обусловленных стрессом» фенотипов между поколениями как ключевой фактор, который необходимо учитывать при оценке стресса
Последнее слово о важных аспектах, которые редко учитываются при оценке гестационного стресса: когда мы говорим о влияние, которое жизненная история оказывает на любой процесс, мы обычно думаем, что прошлые и текущие обстоятельства могли обусловить реальные и будущие результаты. Большинство исследований, посвященных оценке воздействия стресса во время беременности, делают это, когда стрессовые условия уже влияют на беременную мать (рис. 3) [60, 62, 86–94].Что еще не было изучено досконально, так это то, как стресс, переживаемый будущей матерью в течение ее жизни от зачатия до момента беременности, может повлиять на ее благополучие во время и после беременности и, что более важно, на пренатальное и послеродовое развитие и ее здоровье будущий ребенок, внуки и будущие поколения. Можно предположить, что такое обусловливание происходит на основании наблюдений, сделанных как на животных моделях, так и на людях.
Одним из наиболее часто встречающихся неблагоприятных последствий хронического стресса является нарушение репродуктивной физиологии и поведения [95].Как мудро сказал Винглфилд и Салпольски (2003) [92]: «Независимо от того, являетесь ли вы клиницистом, пытающимся понять потерю либидо у пациента, биологом, занимающимся дикой природой, который пытается понять, как деградация среды обитания приводит к снижению плодовитости диких популяций, или защитником природы, столкнувшимся с угрозой исчезновения. виды, отказывающиеся спариваться в вольере зоопарка, в уравнении необходимо учитывать стресс ». Например, любой, кто знаком с размножением грызунов, мог столкнуться с трудностями, связанными с беременностью самок крыс и мышей, когда они подвергаются стрессовым условиям (например,g., громкий окружающий шум, лишение сна и социальный стресс) до совокупления [95, 96]. Похожая история произошла с людьми в последние годы (например, [97]). Также известно, что стресс до зачатия изменяет соотношение полов как у экспериментальных животных, так и у людей (например, [98]).
Воздействие стресса на фенотипы / генотипы будущих матерей не ограничивается проблемами фертильности и разным соотношением полов в потомстве. Теперь мы знаем, что если мать (бабушка) испытывала стресс во время беременности, ее дочь (мама; поколение F1) эпигенетически унаследует «стресс бабушки», даже если она не испытывает стресса подобного рода [99–102].Работа, накопленная за последние пару лет, подтверждает, что наследование эпигенетического стресса, опосредованное гаметами, представляет собой процесс, который может продолжаться как минимум в течение четырех поколений и влиять на различные фенотипические признаки в нескольких периферических тканях и головном мозге, включая форму и функцию оси HPA [ 102], как у мужчин, так и у женщин по линии семьи (рис. 3) [103, 104]. Этот трансгендерный эпигенетический стресс включает в себя все виды рисков, от сердечно-сосудистых или метаболических заболеваний до психических расстройств [99–102].Более того, наследование эпигенетического стресса между поколениями не является феноменом, присущим только женскому полу. Недавние исследования подтверждают тот факт, что сперматозоиды могут также вносить эпигенетические воспоминания о стрессе в геном различных людей в разных поколениях [50, 86–94]. Интересно, что в некоторых сообщениях было обнаружено, что существуют половые различия в пренатальном эпигенетическом программировании путей стресса. Например, Мюллер и Бейл (2008) [105] обнаружили, что стресс на ранних сроках беременности увеличивает физиологические и поведенческие реакции на стресс, особенно у потомков мужского пола во взрослом возрасте.Кроме того, эпидемиологические исследования, связывающие предшественники плода с долгосрочным риском заболевания, установили, что пол является важным фактором, определяющим тяжесть и начало заболевания, как это было доказано van Os и Selten (1998) [90] у потомков беременных матерей, подвергшихся воздействию стресс, вызванный вторжением в Нидерланды в 1940 году, когда у мужчин, но не у женщин, был повышенный риск шизофрении во взрослом возрасте.
Кроме того, хотя большинство воздействий на мать изучается во время беременности и, таким образом, имеет возможность более непосредственно влиять на соматическое развитие ее потомства, исследования отцов доказали, что он может передавать информацию через половые клетки.Итак, если потомство мужского пола запрограммировано по-другому в результате своего жизненного опыта (например, стресса, недоедания и т. Д.), То эта информация присутствует в его сперме [100].
Следовательно, в будущих исследованиях необходимо учитывать данные из истории стрессовой жизни матери и, в идеале, пары.
7. Выводы и направления на будущее
На протяжении многих лет ученые-биомедики утверждали, что стресс во время беременности приводит к различным перинатальным осложнениям и предрасполагает как мать, так и ее детей к развитию болезненных состояний в более позднем послеродовом периоде жизни.Свидетельства, противоречащие этой точке зрения, поставили под сомнение этот, казалось бы, простой вывод. Хотя эти авторы поддерживают мнение о том, что гестационный стресс пагубно влияет на здоровье матери и ее ребенка в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе, мы также признали непоследовательность представленных результатов. Мы считаем, что источник всех этих противоречий лежит в том, как стресс понимался на протяжении всей истории; то есть подход, как правило, игнорирует взаимодействие биологических, психологических и социальных партнеров человека.Это отсутствие интеграции привело к отсутствию информации о жизненных стрессах обоих родителей, и это лишь некоторые из них. Еще один важный момент, который следует учитывать, заключается в том, что сама беременность вызывает ряд изменений, которые приводят к аллостатическому стрессу. Неспособность рассматривать беременность как состояние аллостатического стресса привело к неправильному пониманию значения активации оси HPA во время беременности и к неточным оценкам стресса с помощью психологических инструментов, предназначенных для оценки других психических состояний (в первую очередь, тревожности и депрессии) или предназначенных для измерения стресса. воспринимается в открытых группах населения, которые не испытывали стресса во время беременности.
Чтобы преодолеть эти недостатки, мы считаем, что будущие исследования должны учитывать динамическую природу оси HPA у беременных женщин, понимая ее истинную природу с ее положительными сторонами, такими как программирование и созревание плода [10, 58–61] и эмбрион / плод. иммунная толерантность [1, 32, 61–65], то есть распознавание состояния аллостатического стресса, которое способствует беременности, и новая модель стресса, которая учитывает взаимодействие того, что воспринимается беременной как стрессовое, и механизмов выживания. которые запускаются, и физиологические состояния, связанные со стрессом (рис. 2).Это сложное физиологическое состояние, связанное со стрессом, нельзя было оценить с помощью кортизола в качестве уникального биомаркера. Другие гормональные / негормональные маркеры стресса (например, сывороточные концентрации инсулина, катехоламинов и активность ферментов слюны, среди прочего) считаются суррогатными маркерами активации симпатической нервной системы в ответ на стресс в образцах, полученных из различных тканей (например, стул, волосы и слюна), чтобы гарантировать, что современные неинвазивные методы оценки стероидов являются надежными и непредвзятыми предикторами связанных со стрессом гормонов в крови как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, и, возможно, что более важно, для разработки адекватных психологических тестов, которые может специально оценить уровень стресса у беременных женщин и / или женщин, которые планируют забеременеть, на основе их конкретных проблем и ожиданий, а также подробно описать семейный стресс пары.
Наконец, важно подчеркнуть, что для того, чтобы правильно диагностировать степень стресса во время беременности, необходимо также учитывать предыдущий стресс и эпигенетические маркеры, тип личности, привычки в еде и физической активности.
Конфликт интересов
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Благодарности
Р. Гонсалес-Очоа получил докторскую степень от КОНАСИТ. Сара Робледо Уотерс вычитала всю рукопись.
Как стресс от COVID-19 может повлиять на растущих младенцев
Алиша Брэдшоу не знает, каково это быть беременной, не опасаясь глобального кризиса в области здравоохранения.
У нее родился первый ребенок, здоровая девочка, летом 2016 года, когда один укус комара мог означать передачу Зика — вируса, который, как известно, вызывает серьезные врожденные дефекты.
Полный охват вспышки коронавируса
Четыре года спустя 44-летняя Брэдшоу из Брэндивайна, штат Мэриленд, была беременна вторым ребенком.На этот раз это было во время пандемии COVID-19. В то время как банка репеллента от насекомых дала ей некоторую степень контроля и защиты от вируса Зика, коронавирус сделал ее особенно уязвимой.
«Было так много неизвестного», — сказал Брэдшоу. «Вы просто не знаете, у кого это есть, а у кого нет. Вы можете принять все необходимые меры, чтобы обезопасить свою семью, но вы просто не знаете».
В отличие от вируса Зика, нет никаких доказательств того, что инфекция COVID-19 во время беременности напрямую влияет на растущий плод.
Но стресс от беременности во время пандемии может.
«Существует много литературы, которая поддерживает идею о том, что стрессоры во время беременности могут оказывать пагубное влияние на развитие мозга плода», — сказал Чарльз Нельсон, профессор педиатрии и нейробиологии Гарвардской медицинской школы и Бостонской детской больницы.
Нельсон объяснил, что во время сильного стресса организм выпускает в кровоток каскад гормонов. Гормоны стресса, в том числе кортизол, способны преодолевать плацентарный барьер между матерью и ребенком.
Некоторые участки мозга плода весьма восприимчивы к гормонам стресса. Одна из этих областей — гиппокамп, который играет важную роль в обучении и памяти. Исследование, опубликованное ранее в этом году в JAMA Pediatrics, обнаружило заметные различия в росте мозга плода среди беременных женщин, которые были в психологическом стрессе.
«Среди беременных женщин с высоким уровнем стресса, — сказала автор исследования Кэтрин Лимперопулос, — мы могли наблюдать негативное воздействие на мозг плода», включая нарушение биохимии мозга.
Результаты исследования были ограничены беременными женщинами, у детей которых развился врожденный порок сердца в утробе матери, который может быть основным источником стресса для женщин во время беременности.
Связанные
Лимперопулос, который также является руководителем Института развития мозга в Национальной системе здравоохранения детей в Вашингтоне, округ Колумбия, с 2014 года регулярно опрашивал беременных женщин об уровне их стресса. На основе 163 ответов, полученных до пандемии, 18 процентов сообщили от умеренного до высокого уровня беспокойства; 12 процентов сообщили о симптомах депрессии; и 26% заявили, что испытывали стресс.
Когда разразилась пандемия, ее команда повторила опрос 35 беременных женщин. Результаты были поразительными: эти проценты удвоились и почти утроились.
Среди 35 ответов 50 процентов имели уровень тревоги от умеренного до высокого; 35% чувствовали себя подавленными; и 71 процент подвергались стрессу от умеренного до сильного.
«Даже в условиях беременности с низким риском, когда у мамы нет факторов риска, а ребенок хорошо развивается, — сказал Лимперопулос, — действительно существует тревожная распространенность проблем с психическим здоровьем, о которых сообщают эти женщины.
Кери Тонер, 33 года из Вашингтона, округ Колумбия, заявила, что пандемия добавила беспрецедентный уровень стресса. Ее дочь Леннон родилась месяц назад.
Кери Тонер во время беременности и после нее с дочерью Леннон. Кэрол Джин Сталун / Кери ТонерЭто была ее первая беременность, которая, как вспоминает Тонер, «уже вызывала стресс». Затем началась пандемия. Вы действительно чувствуете, что потеряли контроль ».
Для Брэдшоу из Мэриленда источники стресса, связанного с COVID-19, во время беременности были ошеломляющими.Шесть человек из ее семьи, включая ее мужа, заболели коронавирусом после посещения похорон в марте.
Как минимум три члена семьи были госпитализированы. Двое из этих близких умерли, в том числе тесть Брэдшоу. Правила больницы запрещали семье находиться с ним, когда он умер. Он не дожил до своего внука Иммануила, родившегося в июне.
Алиша Брэдшоу и сын Иммануэль. С любезного разрешения Алиша БрэдшоуПо словам Брэдшоу, опыт был «разрушительным».Неизвестно, заразилась ли и она. Врач отказался проверять ее, потому что у нее не было симптомов COVID-19.
Коронавирус непропорционально сильно поразил расовые меньшинства, особенно чернокожих американцев. Центры по контролю и профилактике заболеваний сообщили, что доля чернокожих с тяжелой формой COVID-19 больше, чем среди белых. Ранее существовавшие состояния, такие как диабет 2 типа, высокое кровяное давление и ожирение, более распространены в чернокожих общинах и все они увеличивают риск осложнений COVID-19.
Брэдшоу и Тонер должны уделять пристальное внимание своему психическому здоровью сейчас, когда они оба находятся в послеродовой фазе. Даже при нормальных обстоятельствах крайнее истощение и физические потери, связанные с рождением новорожденного, могут быть особенно пугающими.
Вооружившись предыдущим исследованием, которое показало связь между материнским стрессом и нарушением развития мозга плода, Лимперопулос и ее команда из Children’s National теперь сосредотачиваются на способах облегчения стресса во время беременности.
Загрузите приложение NBC News для полного освещения вспышки коронавируса e k
«Стресс — это изменяемый фактор риска», — сказала она.Группа начала исследование под названием Project RESCUE, целью которого является участие до 500 женщин.
Участники исследования будут случайным образом распределены по разным программам, таким как осознанность, йога, дыхательные техники и здоровье сна.
В рамках исследовательского проекта будут изучены женщины и их дети в возрасте до 3 лет. «Мы надеемся показать, что снижение уровня стресса и беспокойства также может иметь положительное влияние на развитие ребенка», — сказал Лимперопулос.
Брэдшоу частично полагалась на друзей, которые позволяли ей излить свое разочарование — конечно, виртуально.(Даже детский душ Брэдшоу нужно было делать с помощью Zoom.)
Но Брэдшоу сказал, что ее вера и практика медитации помогли больше всего.
«Даже если это всего лишь 10 минут, — сказал Брэдшоу, отойдя для медитации, — это поможет вам обрести некоторую стабильность, когда ваш день кажется хаотичным, просто возможность дышать сквозь него».
«Я могу быть в стрессе, — сказала она, — но мне не нужно позволять стрессу овладевать мной».
Следите за новостями NBC HEALTH в Twitter и Facebook.
Изучение стресса во время беременности | Эдинбургский университет
Стресс во время беременности может иметь длительные последствия для будущего ребенка в более позднем возрасте. Исследования на животных могут помочь нам изучить влияние стресса на раннее развитие матки, а также то, можно ли предотвратить или обратить вспять эти эффекты.
Стресс — это естественная реакция организма на ощущение угрозы или давления. Большинство людей иногда испытывают стресс, а некоторые находят это полезным или даже мотивирующим.Однако длительный стресс или экстремальный стресс могут привести к долгосрочным проблемам с психическим и физическим здоровьем, включая тревогу и депрессию, повышение артериального давления и риск сердечного приступа.
Что мы уже знаем?
Из исследований природных или техногенных катастроф мы знаем, что у младенцев, рожденных от матерей, переживших стресс во время беременности, в детстве с большей вероятностью разовьются расстройства обучения, поведения и настроения, а также сложные заболевания, такие как ожирение и сердечно-сосудистые заболевания в более позднем возрасте. жизнь.
Исследования со сканированием мозга показали, что воздействие стресса в молодом возрасте, до и после рождения может повлиять на развитие мозга ребенка. Однако мы все еще относительно мало знаем о биологических механизмах, которые связывают здоровье матери с началом болезни у ребенка.
Зачем нужно использовать животных?
Изучение биологии стресса у людей является сложной задачей, потому что неэтично подвергать беременных женщин стрессу разного уровня, учитывая то, что мы знаем о его потенциальном воздействии на их будущего ребенка.Стресс влияет на все тело, и его последствия невозможно смоделировать на клеточных культурах. Кроме того, невозможно воспроизвести сложные механизмы, участвующие в развитии млекопитающих в лабораторной посуде.
В Эдинбурге мы используем крыс для исследования биологических механизмов, связывающих материнский стресс и здоровье потомства. Крысы генетически очень похожи на людей, и многие из биологических путей, которые участвуют в стрессе у людей, также присутствуют у крыс. Кроме того, крысы имеют сложные социальные взаимодействия и демонстрируют воспроизводимое поведение, которое хорошо охарактеризовано.Мы можем использовать инструменты инфракрасного видеонаблюдения и специализированное компьютерное программное обеспечение, чтобы легко отслеживать изменения в их поведении.
Что вы нашли?
Наше исследование показало, что подверженность матери социальному стрессу во время беременности связана с низкой массой тела при рождении, тревожным поведением, инсулинорезистентностью (предупреждающим признаком диабета), когнитивным дефицитом и ненормальным социальным поведением у потомства. Мы исследуем механизмы в мозге, лежащие в основе этих изменений, и выясняем, можно ли предотвратить или обратить вспять воздействие стресса во время развития.
Недавно в исследованиях на крысах мы идентифицировали молекулы, выделяемые плацентой, которые передают воздействие стресса на будущий плод. Эти молекулы связаны с химическим путем, называемым окислительным стрессом, и мы обнаружили, что можем заблокировать их действие, лечив антиоксидантом, называемым митохиноном.
Это действительно многообещающее открытие, поскольку митохинон уже использовался в ряде испытаний на людях, например, было обнаружено, что он снижает артериальное давление у пожилых людей.Однако эта молекула не тестировалась во время беременности, и требуется гораздо больше исследований, прежде чем митохинон можно будет использовать для лечения женщин.
Как вы вызываете стресс у животных?
В наших исследованиях мы подвергали беременных крыс стрессовой ситуации, помещая их в клетку с незнакомой крысой-самкой на короткий период времени. Эта форма социального стресса имеет отношение к естественному поведению крыс и вызывает очень небольшую боль, если не считать случайных укусов, и беременность протекает нормально.
Как вы проверяете воздействие стресса?
Наблюдать за последствиями стресса у животного сложно. Крысы не могут сказать нам, что они чувствуют, поэтому нам нужно использовать ряд тестов, чтобы найти поведение, которое может что-то сказать нам об их общем психологическом состоянии. Мы регулярно изучаем научную литературу, чтобы убедиться, что мы используем наиболее точные и подходящие тесты, которые дают нам наиболее надежные научные ответы с наименьшим возможным влиянием на благополучие животных.
Чтобы исследовать поведение, связанное с тревогой, мы помещаем крыс в лабиринт со смесью открытых и закрытых рукавов. Крысы предпочитают находиться в закрытой среде, но в равной степени имеют врожденное любопытство к исследованию новой среды. Тревожные или напуганные крысы будут проводить меньше времени в открытых частях лабиринта. Мы можем отслеживать движения крыс с помощью камер и проверять, сколько времени они проводят в каждой части лабиринта.
Крысы, подвергшиеся пренатальному стрессу, проводят меньше времени в открытых рукавах приподнятого крестообразного лабиринта, чем контрольные животные, что указывает на большее тревожное поведение.Другой родственный тест включает помещение крыс в светло-темный ящик, который представляет собой прозрачный ящик, соединенный с непрозрачным ящиком с крышкой. Крыс помещают в темную камеру и дают им возможность свободно исследовать в течение 5 минут. Мы используем камеры для отслеживания движений и количества времени, которое они проводят на свету, в прозрачной коробке записывается. Мы также измеряем, сколько времени требуется крысам, чтобы отважиться войти в световую коробку, и как далеко они передвигаются внутри коробки. Тревожные крысы реже заходят в световую коробку и проводят больше времени в предпочтительной темной среде.
Какие еще тесты вы используете для изучения стресса?
Чтобы оценить, как крысы, рожденные от матерей, подвергшихся стрессу, справляются со стрессом самостоятельно, мы используем тест, называемый тестом на плавание Порсолта, который иногда называют тестом на принудительное плавание. Это включает в себя помещение крысы в закрытый резервуар с водой (нагретой до 23 — ° C) и наблюдение за ее плавательным поведением. Плавание — естественное поведение для крыс, но когда их заставляют делать это, они испытывают стресс. Тест длится максимум 5 минут.У здоровых крыс нет проблем с удержанием на плаву, но если в какой-то момент крыса покажет признаки того, что они борются, ее вытащат из воды. После купания всех животных вытирают полотенцем.
Во время теста некоторые крысы проявляют активный подход к стрессу и продолжают плавать, нырять и искать пути эвакуации. Другие используют пассивный подход — они отказываются от попыток убежать и вместо этого плавают в воде. Стратегии активного преодоления стресса связаны с большей устойчивостью к стрессу, тогда как пассивное совладание связано с повышенной уязвимостью к стрессу.
Как вы ищите признаки депрессии у крысы?
Потеря интереса к вещам, которые раньше приносили удовольствие, — предупреждающий знак депрессии. Мы можем проверить это поведение у крыс, предоставив им свободный доступ к вкусному раствору сахара и отслеживая, сколько его они выпивают за определенный период времени. Здоровые крысы, естественно, предпочтут сахарный раствор, а не простую воду, но крысы, демонстрирующие депрессивное поведение, будут менее избирательны.
Почему эта работа важна?
Понимание причин психических расстройств и факторов, влияющих на нашу способность справляться со стрессом, как никогда важно.Отчет Управления национальной статистики показал, что в 2020 году каждый пятый взрослый в Великобритании, вероятно, будет испытывать ту или иную форму депрессии, что почти вдвое больше, чем до пандемии. У каждого восьмого взрослого во время пандемии развились депрессивные симптомы от умеренной до тяжелой.
Помимо личных потерь от психических заболеваний для пострадавших и их семей, существует также огромное экономическое бремя, связанное с расходами на медицинское обслуживание и снижением производительности труда.В целом, психические заболевания обходятся экономике Великобритании в 77 миллиардов фунтов стерлингов в год.
Влияние материнского стресса во время беременности на риск преждевременных родов | BMC по беременности и родам
Исследование было разработано как исследование случай – контроль с проспективно собранными данными. Все женщины, родившие до 37 недели гестации в течение одного года (2010 г.) в больнице Университета Линчёпинга, были идентифицированы с помощью кода МКБ для преждевременных родов O60 в компьютерной системе карт Obstetrix®.Все беременности и роды регистрируются в системе карт вместе с медицинской информацией и диагнозом во время дородового периода и поступления в родильное отделение. Медицинская информация обо всех субъектах исследования была получена путем ручного просмотра записей в Obstetrix® и передачи информации в электронную таблицу. Это было сделано старшим студентом-медиком вместе с первым автором (C.L) в 2011 году. Сто шестьдесят восемь женщин были диагностированы преждевременными родами и составляют женщины из основной группы.Контрольную группу составили 172 женщины, родившие после 37 недели гестации в той же больнице в том же году. Они были последовательно выбраны из системы диаграмм и сопоставлены по паритету и возрасту +/- 5 лет. Что касается субъектов исследования, которые родили преждевременно, эти люди были извлечены путем ручной проверки записей в Obstetrix®.
Общая популяция исследования включала 332 женщины, так как восемь женщин в индексной группе пережили внутриутробную смерть плода (IUFD) раньше срока и поэтому были исключены.
Факторы риска преждевременных родов тщательно изучались в медицинской карте каждой женщины. Возраст, семейное положение (женат / сожитель или холост), отпуск по болезни при первом посещении акушерки (да или нет), уровень социально-экономического / образования (высшее образование, низшее образование, безработный / отпуск по уходу за ребенком, студент), ИМТ в начале беременности (-24,9, 25–29,9, 30-), употребления табачных изделий (да или нет), алкоголя или наркотиков (да или нет) и равенства (0,1, 2 или более предыдущих родов). Более ранние беременности были разделены на группы, в которых ранее не было преждевременных родов и не было одного или нескольких предыдущих преждевременных родов, предыдущих и / или текущих заболеваний (да или нет). E.g., диабет, астма, порок развития матки, недостаточность шейки матки, конизация, системная красная волчанка, фибромиалгия, инфекции мочевыводящих путей / бактериурия, пиелонефрит, генитальные инфекции, воспалительные заболевания кишечника, гепатит, гипотиреоз, гипертиреоз, средиземноморская лихорадка и врожденные пороки сердца. Применение СИОЗС во время беременности (да или нет), беременности двойней (да или нет), патологии околоплодных вод, исследованной с помощью УЗИ (разделены на три группы: нормальное количество околоплодных вод, многоводие и маловодие), клинические признаки хориоамнионита (да или нет), сообщали или наблюдали преждевременные схватки (да или нет), наблюдали цервикальные изменения (да или нет), сообщали или наблюдали вагинальное кровотечение (да или нет), анемию, определяемую как гемоглобин <100 (да или нет), наблюдали преждевременный преждевременный разрыв плодных оболочек ( PPROM) (да или нет), малый для гестационного возраста (SGA), определяемый как масса тела при рождении <-2 SD среднего веса для срока гестации, наблюдаемые педиатром врожденные дефекты (да или нет), наблюдаемая абляция (да или нет), наблюдаемая преэклампсия (да или нет), начало родов (спонтанные или индуцированные), способ родоразрешения (вагинальные, экстракция вакцины или кесарево сечение) и неделя беременности при рождении были вручную извлечены из записей.
Материнское стрессовое воздействие было определено как: наличие психиатрического диагноза на основании медицинских карт (депрессия, тревога, страх родов, психоз, фобия и / или расстройство пищевого поведения) или если в медицинской карте пациентки отмечен стресс, о котором он сам сообщил. Материнский стресс, о котором сообщила сама мать, может быть вызван самой беременностью, предыдущим травматическим опытом во время беременности и родов, страхом перед врожденными дефектами будущего ребенка или травмой. Отсутствие социальной поддержки или проблемные отношения между женщиной и ее партнером или с другими значимыми людьми, а также экономические и связанные с работой проблемы рассматривались как подверженность стрессу.Считалось, что эти женщины подвергались стрессу во время беременности.
Статистика
Статистический анализ проводился с помощью SPSS (версия 18). Отклонение нулевой гипотезы было установлено на 0,05 (двусторонний) во всех статистических анализах. T-критерий Стьюдента использовался для проверки различий между количественными переменными. Для проверки различий в частотах между категориями использовался критерий хи-квадрат Пирсона. Возможные эффекты искажающих факторов были оценены с помощью множественных анализов логистической регрессии, и скорректированные отношения шансов (AOR) были представлены с 95% доверительным интервалом.В этих моделях преждевременные роды были определены как зависимая переменная, а выявленные мешающие факторы — как независимые. Переменная, теоретически вызывающая как преждевременные роды, так и материнский стресс, считалась мешающей. Из всех факторов риска, которые были изучены в этом исследовании; преждевременные схватки, употребление табака, предыдущие преждевременные роды, инфекция половых путей и беременность двойней считались искажающими. Для проверки этих искажающих факторов были вычислены корреляции. Было обнаружено, что корреляция между стрессом и вмешивающимися факторами находится в диапазоне от -0.062 и 0,268. Несмотря на то, что корреляция между стрессом и предыдущими преждевременными родами (ρ = 0,072), инфекцией (ρ = 0,092) и беременностью двойней (ρ = −0,062) была низкой, было решено сохранить эти факторы в моделях, основанных на предыдущих теориях относительно их важность в отношении преждевременных родов [4].
Приписываемый риск (AR) оценивался двумя разными способами. AR1 = (AOR-1) / AOR, использовался для оценки того, сколько женщин, подвергшихся стрессу во время беременности, родили преждевременно из-за воздействия как фактора риска.AR2 = AR1 * доля случаев, где доля случаев означает долю женщин, родивших недоношенных детей, которые подверглись стрессу во время беременности. AR2 оценивает, сколько женщин, родивших преждевременно, в нашей исследуемой популяции сделали это из-за стресса во время беременности как фактора риска.
Настоящее исследование было одобрено Советом по этике в Линчёпинге, nr. 2011 / 183-31. Письменное информированное согласие на использование историй болезни пациентов в исследованиях не требуется по стандартам комитета по этике.
